Сегодня должна приехать Настя. Я прибрался в доме, приготовил ужин – фаршированные баклажаны, стейк из телятины, салат из свежей зелени. Она не привереда, похвалила бы и за омлет, но хотелось порадовать. Ни к кому я не испытывал такой уютной и тихой нежности. Даже к Алисе в лучшие наши годы. Страсть, ревность, шальные ссоры и сладкое примирение – все было. А вот тишины не помню. Какая тишина, если она, как птица, порхала в моей душе? До исчезновения. Любил ли я ее потом? Наверное, если до сих пор помню, как она поднесла пальцы к губам, укусила мизинец, и у меня от жалости замерло сердце. И захотелось вернуть тот день, когда она вошла в агентство друга, а ночью я сходил с ума от морозного запаха ее волос.
Стоп! Сегодня приезжает Настя. Надо побриться. Она терпеть не может эту модную трехдневную щетину... Надо перекинуть на флэшку новый рассказ об Алисе и удалить из компа. В нем тоже много вымысла, эмоций, но есть и реальность.
Из зеркала на меня смотрел интересный еще мужчина, с бороздками морщин вдоль скул, с жесткой складкой рта, с синими холодными глазами, широкими плечами. У мужчин с такой внешностью не должно быть комплесов и рефлексий - не мачо, но уверенный в себе человек. Я же давно уверенным не был, потому что однажды из подсознания выполз монстр и больно вцепился в воображение.
Нет, мне бы в голову не пришло отнести реальную Алису в притон и сказать «Возьмите. Пусть исчезнет. Навсегда!» Но что - то темное беспощадно и бесцеремонно влекло к этому ужасному краю - к преступлению в воображении. Что? Испугался, был у психолога. Ничего необычного он не посоветовал - отдохнуть, встретиться с Алисой, попросить прощения. И простить себя, не мучиться. Исповедоваться, если верующий. Об этом я читал в книгах... Встретиться?! В принципе это было возможно, но я не искал ее. Мешало чувство вины, острое, постоянное. Годами я носил в себе стыд, тоску, злость. И... желание увидеть напудренные ресницы, озорную улыбку, ощутить под ладонью теплую шею, похожую на стебель экзотического цветка. Хотя бы один только раз. Не сдавить, зацеловать до пятен, за которые она всегда на меня злилась. Или сдавить? Мерзкий монстр! Я скидываю его в рассказы, освобождаюсь, но он неожиданно возвращается. Кто же кого победит?
Странно, причудливо и коварно устроена психика человека. Щелк в голове, как у Алисы, и не понимаешь, ты это или не ты. Или как у меня - навязчивая ревность и желание мести, хотя понимаешь, что во всем виноват сам. Слабак, которому не хватает воли, чтобы не пить водку и не писать эти дурацкие рассказы. Спасают работа и жена. Жена и работа!
Стоп, стоп! Сегодня приезжает Настя. Моя необыкновенная Настя, длинноногая, тоненькая, высокая. Еще слегка угловатая. Ласковая и строгая. Конечно, загорелая после отдыха. С белоснежным, как лилии, бюстиком. Потрясающе сексуальное сочетание - шоколадный загар и треугольнички белого. Алиса чаще всего загорала голая, никого и ничего не стесняясь. Алиса... Проклятая память! Почему бы ей не успокоиться, не заткнуться? Но как часто я вспоминаю кровь на мизинце, страх в зеленых глазах...
Я смотрю в свои холодные синие и не понимаю, как они смогли предать, и для чего я нанял тогда детектива? Показалось, что за ней идет Тихон. Показалось! Но она испугалась не случайного прохожего, а моего раздражения. Впрочем, и это не главное...
На стеклах крупные капли, которые стекают к подоконнику, как слезы. Мои, Алисины? Будущие Настины? Я умру, если монстр будет возвращаться еще и еще. Или сойду с ума и убью. Кого? Может быть, себя. Не спасут рассказы. Ничто не спасет. Я должен сказать Алисе: «Прости!»...
Тогда я отправил ее в Грецию. На месяц. А детектива в тайгу. Хотел все узнать через него - как жила, с кем, кто такой Тихон, называли ли дуркой? Все! Поверил, что была таежная история, но не верил в туман. Мифический туман в голове. Разве могла она не помнить мать, меня, наш дом, путешествия, беременность? Простить себя не могу, что отказался тогда поговорить с доктором, но что было, то было... Детектива звали Филиппом. Он был молодой, энергичный, единственный в городе, а потому дорогой, но деньги не имели значения. Я рассказал ему все. Почти все, умолчав о долларах в берестяном коробе. Он с удивлением сказал:
– Она же вернулась. Восстановила силы. Это самое главное. Я бы не стал ворошить эту историю. Не в себе была, а дальше, как снежный ком. Впрочем, если вы хотите, не отказываюсь.
Я не сдержался:
– Черт побери! Какое мне дело до вашего мнения. Ищите инфрмацию. Где гарантия, что эти мошенники не обворуют меня, не подделают документы на квартиру?
– Вы подозреваете ее в сговоре?
– Боже упаси! Но она спала с этим придурком. Почему?
– Ревность, вот оно что, – Филипп усмехнулся, – боюсь, что до истины мне не докопаться. Поезжайте к Алисе, ей это сейчас необходимо. Все наладится. И забудьте про туман. У тяжелой депрессии много оттенков.
Расстались мы холодно, натянуто, но это меня волновало мало. Алиса писала письма по интернету. Короткие, но теплые. Радовалась морю. Спрашивала, как дела? Снимков не было. Я ведь забыл купить фотоаппарат. Но она там рисовала. Карандашом! В основном, портреты туристов. Не скажу, что мне это нравилось. Но рисует, значит не стесняется своих рук. Море всегда ее успокаивало. Я же был, словно на иголках. Филипп молчал уже три недели, хотя мог позвонить по междугородке. Мне казалось, что достаточно трех, четырех дней, чтобы пообщаться с жителями деревни, поснимать то, что сочтет нужным. Ну и дорога, туда и обратно. Не заблудился же! Мне и в голову не могло прийти, что заблудиться не самое страшное для здорового мужика с оружием.
Время шло. Вернулась Алиса, счастливая, веселая, с папкой рисунков и набросков. В ярких бусах, с напудренными ресницами, в летящем бежевом платье с кружевами. Я не верил своим глазам. Промелькнуло в памяти казино и она, совсем юная, на коленях у бандита. У меня перехватило дыхание, как тогда.
– Какая ты...
– Какая?
– Чудесная! Помнишь, как пуговицы считала – одна, вторая, третья.
– Все помню и скучала. Видишь, купила красивое платье. Тебе нравится?
Она озорно расстегнула молнию на моих джинсах, прикоснулась к бедру.
– Сумасшедшая, врежемся во встречную... Потерпим до дома, а?
Она засмеялась, облизнула губы.
– Возьми меня, как раньше. И забудем о плохом. Навсегда!
Я припарковался возле высоких тополей. И мы любили друг пьяно, юно, безмятежно. На траве, среди невинных ромашек. И мне не чудились ни придурок Тихон, ни постель на полу в далекой тайге. Когда отъехали от тополей, она забеспокоилась.
– За деревьями были какие – то ужасные дома. И, кажется, кто – то смотрел.
Не сказал, что в одном из домов моя комната. Я сдавал ее шлюхам. За копейки. Ничего не сказал, просто рассмеялся.
– Трусиха!
– Нет, – ответила она, – я сильная, но чуть – чуть испугалась, когда ты сдавил мне шею.
– Не помню. В экстазе, должно быть. Прости, прости...
Так началась наша новая жизнь. Не звучало задорное «шлеп - шлеп». У Алисы болели колени. А все остальное было, как раньше. Я уходил на работу, она уезжала на этюды, занималась домом. Однажды, складывая в короб книги, задумалась:
«Здесь были деньги. Много. Наверное, украли. У нас плохой замок. Жаль, что ты не сменил». Не помню, покраснел ли я. Надо было признаться, рассказать о доме на Кипре. Она бы поняла. Не смог... Я не смог! Отмахнулся: «Алиса, все деньги на счетах. На твое имя. А о каких говоришь ты, не знаю. Пригрезилось, наверное, в тайге». Она нахмурилась: «Не напоминай тайгу. Я пережила этот ужас и слава Богу».
Не напомнил бы, но Филипп не вернулся. Мне позвонил его друг. А что я мог ответить? Такая уж у детектива работа. Бывают неожиданности, но полтора месяца это действительно много! Друг хотел знать подробности прежде чем собирать приятелей и ехать на поиски. Я понимал, что потребуются деньги. Надо будет просить у Алисы. Но кроме денег была еще одна проблема. Никто из них не знал, куда Филипп отправился конкретно. В принципе и я ориентировался смутно. Значит, без Алисы не обойтись.
Стоп, стоп! Сегодня приедет Настя, голенастая, большеротая девчонка. Лето кончается, скоро в институт. С Настей я живу два года, но ко мне она переехала недавно. Сразу после свадьбы. Как мы с ней познакомились, неважно. Дорогими подарками не баловал. Покупал книги, конфеты, цветы. Не папик. Мужчина, влюбленный в волшебные волнистые волосы, которые пахнут морозом. В плоский живот, в большой смешливый рот, в податливые бедра. В душу, ясную и чистую... Она приедет, а я не смогу ее встретить. Из – за водки, воспоминаний, из – за монстра, который вернулся и запустил когти в воображение и душу. Вернулся гад! Если бы с кем – нибудь близким поделиться, было бы легче. Но не с Настей же! Наивная, доверчивая... Не поймет! Спасибо за то, что терпит выпивку. Водку, которая стала необходимой в тот день, когда я спросил у Алисы, как добраться до таежной деревни? Она не поняла, для чего. И тогда мне пришлось рассказать о детективе. Она долго молчала, а когда взглянула на меня, в зеленых глазах был гнев. Не спрашивала, как я мог, зачем, просто тихо проговорила:
– Там могли убить. Отец Тихона два раза сидел в тюрьме. В начале девяностых прибился к староверам, но чужой. Семья не приняла традиций. Живут сами по себе.
– Откуда ты это знаешь? У тебя был туман в голове.
– Ты плохо читал мои записи. Дуркой два года пришлось притворяться, иначе не выжить бы.
– С кем ты едешь? – спросила она, и я смутился.
– Еду не я, а друзья детектива.
– Отправил его ты! Из ревности, недоверия, глупости. Поезжай!
Она сняла со счетов деньги, познакомилась с друзьями Филиппа. Целый вечер они обсуждали поездку, а я купил водки и уехал в трущобы. Пил со шлюхами, кажется, трахал. Через три дня они вызвали такси и отправили меня домой. Полуживого! Алиса молча помогла принять душ, поставила на тумбочку воду. Когда я проснулся, она стояла у двери и с жалостью смотрела на меня. На ней были джинсы, кроссовки, свитер, кожаная куртка. За спиной небольшой рюкзак.
– Из издательства все время звонят, – сказала она, – пришлось врать, что заболел. Не забывай, что это мой подарок. На удачу! Может быть, больше не встретимся.
– Ты куда? – обалдел я.
– Ребята без меня не найдут деревню. Я с ними. Пока!
Она ушла, а я путался в одеяле, матерился: «В тайгу, к придурку Тихону! Приключений захотелось подстилке бандитской! Вот приедет, покажу, кто в доме хозяин, в ежевых рукавицах буду держать». Друзья Филиппа приехали через неделю, передали пакет с фотографиями и небольшой отчет о расследовании. Смотрел на древние дома, на быструю реку, заборы, огороды, на дремучий лес и не понимал, как Алиса могла здесь жить? Не утопилась, не перерезала вены? Работала, отдавалась... Ах да, туман в голове, депрессия. Мог ли я ее найти? Наверное. Она покупала билеты, у нее был паспорт. Надо было настаивать в милиции, не ограничиваясь звонками. Надо было, но пачки долларов заслонили беду. Подлец!
На снимках я узнал родителей Тихона, могучего лохматого мужика, красивую женщину с надменным лицом. Тасю, прелестную белокурую девушку с косой до пояса. Алиса описала их точно. Тихона нет, недоумевал я. Видимо, опять болтается в городе.
Отчет детектива был коротким. Он просил прощения за то, что не может поговорить со мной лично. Сломал ногу, когда возвращался по тропе в город. Прооперировали неудачно. Позвонить не мог. Поговорить с семьей Тихона не удалось, поскольку люди эти крайне агрессивны, нелюдимы. С жителями деревни Алиса не общалась, не разрешали. Ее жалели, но помочь не могли. Тихон представил Алису, как свою жену. Много работала и много болела, однажды пыталась убежать, после чего долго не выпускали из дома. Квартира оформлена на Тихона. Подписи на документах Алисины, есть свидетели. Тихон уехал в Канаду к брату матери и, судя по всему, не вернется...
Сухо, коротко. И только три строки выбивались из общего стиля: «Поверьте Алисе. Она много пережила за эти три года. Пожалейте ее, если любите. Я был у психотерапевта перед отъездом. Он считает, что неплохо бы пройти еще курс лечения». Я бы пожалел. Злость прошла. Не давал покоя стыд. Как я мог отпустить ее в тайгу, а сам не поехал? Ее, маленькую, еще неокрепшую, мою нежную Алису... Предал, струсил! Она не вернулась. Друзья перевезли Филиппа в Москву, в одну из лучших клиник. Алиса оплатила операцию и осталась его выхаживать. Больше мы ни разу не виделись. Не виделись... Господи, как же так?
Сегодня приедет моя жена. Большеротый птенец! Надо купить цветы, обязательно тюльпаны. Для орхидей и роз она еще слишком молода. Поставлю тюльпаны в спальню. Розовые, как ее губы. И скажу, что люблю. Эти слова я говорил только Алисе. Цветы не дарил. Фиалок тогда в нашем городе не было, а к другим она была равнодушна. Настя приедет через час. Хорошая девочка, к которой я испытываю нежность. И я скажу... Конечно, скажу, что люблю. Или опять не скажу?
Продолжение.
Опубликован в книге «Горячка». 2015г.