… Собственно, чего она ожидала? Взгляда, полного восторга или на худой конец интереса? Лия знала, что некрасива. Хотя, глядя на свое отражение в успокоившейся воде большой лужи, оставшейся после дождя, она не находила в чертах своего лица уродства. Ровный нос, мягкий овал лица, губы нежно очерченные…. Вот только глаза…. Да, глаза не такие большие, как у сестры. И не такие яркие, не вспыхивают молниями из-под густых ресниц. Перенесенная в детстве болезнь навсегда наложила свой отпечаток в виде слабого зрения и бледной кожи. И, казалось бы, мелочи все это, но рядом с красавицей Рахилью Лия не любила находиться – уж очень явным был интерес к сестре и сочувствующие или равнодушные взгляды к ней. Девушка плотнее укуталась в свой плащ, как будто пытаясь защитится от равнодушного к ней мира. О боги…. Почему так сложилось именно с ней? О, если бы знать, какому богу и какую жертву принести, что бы быть красивой, а значит и любимой, счастливой. Боги! Слышите ли вы? Но окружающий мир молчал. Только прохладный вечерний ветерок шевелил травы, да тонко пересвистывались птицы, спеша к своим гнездам.
Невдалеке послышалась песня. Лия узнала голос своей сестры, и ревность жгучей волной накрыла сердце. Сегодня сестра встретила у колодца юношу. Он оказался родственником – сыном тети Ревекки Иаковом. Вспомнилась чудесная история о том, как вышла замуж тетя Ревекка. Она встретила раба своего суженого и тоже у колодца. И этот слуга рассказывал о другом Боге. Точнее, он говорил, что есть только один Бог, создавший небо и землю. В городе тогда много об этом говорили, но этим дело и ограничилось. Люди по прежнему поклонялись своим богами, и резчик по дереву не оставался без работы, создавая новых идолов. Когда Лия была маленькой, она любила сидеть рядом с мастером и наблюдать, как бесформенный чурбан приобретал тело, голову, потом лицо. И лица эти были страшные, гневные, что всегда пугало девочку. Окончание работы Лия не любила и частенько убегала, что бы скрыть свой испуг. Однажды она спросила у резчика, зачем так много он делает идолов и почему у них злые лица.
- Ну, я вырезаю не только наших богов. Когда я узнаю о боге другого племени, я и его вырезаю. На всякий случай. А вдруг, этот бог сильнее других? А лица у них такие, что бы люди боялись и не забывали приносить жертвы.
- Значит, боги злые?
- Не знаю. Но лучше уж угождать им, чем навлечь на себя их гнев.
Воспоминания детства подсказали девушке удивительную разницу между словами старого мастера и рассказами раба-посланника. Похоже, Бог его господина совсем другой. Он добрый и более того, Он участвует в судьбе своих поклонников. Разве не чудо, что бабушке Иакова Сарре было 90 лет, когда она его отца родила! Невероятно! Но если это правда, то его Бог действительно всемогущий. Но где Он живет? Как можно заслужить его расположение? Какие жертвы Он любит? Когда то она слышала, что боги любят самое дорогое для человека. Большое покрывало, которое служило ей плащом, создавало ощущение уединенности, и Лия тихо произнесла: «Бог, которого я не знаю, помоги мне. Сделай меня женой. Сделай меня матерью. Я не знаю, какой жертвы Ты хочешь, но пусть все мои дети принадлежат Тебе и поклоняются Тебе!»
- Это ты, Лия? Что ты там спряталась? Знаешь, ты похожа на филина в этом сером плаще!
Громкий голос и смех заставили вздрогнуть и быстро скинуть покрывало. Подхватив вязанку набранного хвороста, она вдруг взглянула прямо в глаза сестры и неожиданно для себя самой произнесла:
- Может, я и была похожа на филина. Это ненадолго. Ты думаешь, если ты красивее, то и счастливее меня будешь? Вот увидишь – я буду замужем раньше тебя, и у меня будет много детей.
Рахиль опешила. Всегда тихая и покорная Лия, так хорошо служившая для младшей сестры предметом сравнения, вдруг говорит ей такие слова! Справившись с удивлением, она догнала сестру.
- Интересно, как это у тебя получится? Ты нашла хорошего колдуна, и он сварит зелье, что бы твой избранник ослеп или, что бы ты преобразилась?
- Все гораздо проще. Ты забыла, что младшую дочь не отдают замуж раньше старшей. Так что придется тебе, дорогая, подождать и поберечь свою красоту.
Последняя фраза, оброненная спокойным голосом, окончательно расстроила юную красавицу и та, остановившись, так и стояла, глядя в след старшей сестре. Она знала – никто не будет менять ради нее обычаи. И мысль эта принесла в ее сознание смятение и ревность. Проведя в замешательстве какое то время, Рахиль вспомнила разительную перемену в поведении Лии. Осторожно подошла к тому месту, где застала завернувшуюся в плащ сестру. Лужа, в которую смотрелась Лия, песок, мелкие камешки и небольшая горка из камней. Маленькая копия каменных горок, которые в народе называли памятниками. Только их собирали сильные мужчины, когда заключали серьезные договоры с людьми или давали какой то обет перед богами. Так значит, Лия совершила обет перед богами! Интересно, что она им пообещала, раз выглядела такой уверенной? В слепой ревности Рахиль накинулась на молчаливую кучку камней и начала раскидывать ее.
- Вот тебе, вот, вот. Не услышат тебя боги, не тебе они дали красоту, а мне! Значит, они любят меня, а тебя нет, нет, нет!
Выкрикивая обидные слова, сквозь всхлипывания оскорбленной гордыни, Рахиль разбросала камни и упокоилась только тогда, когда на месте маленького памятника образовалась ямка. Присев рядом с той же лужей, в которую смотрелась Лия, глядя в ту же воду, красавица думала о том, как бы ей победить соперницу. Иаков будет принадлежать только ей, ведь она так искусно умеет обращаться с главным своим оружием – красотой.
*
Как солнце отражается в воде
Так и ты, мой милый, в моем сне
Как сгорает трава в огне
Так и сердце мое по тебе.
Еще несколько кувшинов и скот будет напоен. Лия не чувствует усталости, она поглощена складыванием нехитрых слов с простым мотивом в свою первую песню. Не слышит, что в нескольких шагах от нее находится нечаянный, но небезучастный слушатель.
Быстро конь твой в пустыне бежит
Но сердце мое быстрее спешит
Сказать тебе, что я все забыла
Тебя лишь помню, мой милый.
- У тебя красивый голос, Лия. И песня красивая.
Кувшин выпал из рук, и вода растеклась по земле. Не умея скрывать ни чувств, ни мыслей, Лия стояла с опущенными глазами, как застигнутая врасплох преступница. Мысли сбились и завертелись в голове, путаясь между собой. Так ничего и не сказав, девушка подняла кувшин и заспешила в город.
Иаков сидел около колодца, глядя вслед уходящей девушке. Но мысли его были далеко от того, что видели его глаза. Не воспринимая всерьез конфуз Лии и ее молчание, которое яснее слов говорило об источнике ее вдохновения, он весь был погружен в тот образ, который услужливая память представила перед ним. Нежный цветок пустыни с полупрозрачной матовой кожей, взгляд больших темных глаз, то сверкающих смешинками и детским задором, то глубоких как омут, увлекающих в неизведанные дали и обещающих бесконечное блаженство. Быть рядом, чувствовать запах ее кожи, ощущать прикосновение ее нежных рук – как это манит его сердце! Но как отреагирует на его сватовство дядя? Да, с этим человеком надо быть осторожным. Но, да будет всегда рядом Бог Авраама и Исаака! Заходящее солнце удлинило тени и окрасило облака в пурпурные оттенки. Иаков встрепенулся, как будто стряхивая с себя всякое сомнение, и быстрыми шагами направился в город, как человек, принявший окончательное решение.
Рахиль сидела позади шатра и штопала порвавшуюся накидку. Накидка была старинной, расшитой шерстяными крашеными нитями и разноцветными камушками, поэтому девушка была погружена в каждый стежок, что бы он не был заметен. Постепенно до ее слуха стал доходить разговор. Двое мужчин вели беседу в шатре, не догадываясь о невольном слушателе. Первые же фразы заставили девушку вскочить и ближе подойти к стенке шатра. Сердце бьется все сильнее, хочется вскрикнуть от радости и кинуться на шею отцу,… но нельзя, нельзя. Быстро подобрав юбки, девушка побежала между шатрами, разыскивая свою сестру. Ощущение победы над сестрой растопило всё былое сочувствие к ней. Пусть знает свое место! Пусть видит, к кому благоволят боги! Она застала Лию за дойкой коровы. Напустив на себя вид самой невинности, она подошла к сестре, обняла ее за плечи и быстрым шепотом начала рассказывать об услышанном разговоре, со скрытым злорадством наблюдая, как сразу сжалась и поникла побежденная сестра, как задрожали руки, чуть не опрокинув большую медную миску с молоком.
- Представляешь, сестренка, какой мы будем красивой парой? Я с первого взгляда поняла, что он будет любить меня, только меня! Знаешь, все эти дни, что Иаков живет у нас, я постоянно ловила на себе его взгляды. Он так на меня смотрел! Отец обещал ему отдать меня в жены. Правда, через семь лет. Но я еще так молода, думаю, что я не изменюсь за это время. Ну, что ты молчишь? Ты рада за меня?
- Да, конечно.… Поздравляю…. Лия понимала, что охрипший от сдавленных слез голос не слушается ее. Не глядя в глаза сестре, до боли в пальцах сжав край миски с молоком, она поднялась.
- Извини, я очень занята, надо процедить молоко.
- Ладно, дело твое, я пойду к подружкам. Расскажу новость.
Рахиль ушла, напевая свадебный мотив. Силы оставили Лию и она тихо опустилась на колени, так и продолжая держать миску с молоком в руках. Уже не сдерживаемые слезы быстро побежали по щекам. Кто не испытывал таких минут? Когда исчезает весь мир, все звуки и восприятие жизни. Только пульсирующая боль отвергнутой любви. И осознание собственной ненужности. Только горечь, ком в горле, и один звенящий вопрос «Почему?».
- Боги, боги, почему вы молчите? Почему не вступаетесь за меня? Нет, не боги…. Бог! Бог, Которому я пообещала самое дорогое! Где Ты? Не молчи! Мне так нужна Твоя помощь! Я не знаю Тебя, но Ты так нужен мне! Бог возлюбленного моего Иакова! Услышь меня!
За спиной послышались шаркающие шаги. Оглянувшись, Лия увидела старого раба. Впрочем, Маин был не просто рабом, он был нянькой как самого Лавана в дни его детства, так и его дочерей, день и ночь охраняя вверенных его попечению детей. Он был им и товарищем по играм и утешителем в обидах и врачевателем ссадин и синяков, полученных при исследовании окружающего мира. А какие он знал сказки, легенды, сколько случаев он помнил и всегда находил мудрое слово на все вопросы. Сколько ему было лет, никто не знал, а сам он уже давно перестал считать годы. Полуслепой и дряхлый раб медленно подошел к девушке. Лия встала с колен, попыталась унять судорожные всхлипы, но когда старик погладил ее по голове, как всегда делал в детстве, она разрыдалась снова, уткнувшись ему в плечо.
- Не плачь, не плачь, госпожа моя…. Нет такого горя, которое стоило бы твоих слез. Я слышал все, что сказала тебе Рахиль. Не переживай, отец обязательно выдаст тебя замуж. Он не будет менять наши обычаи. Значит, ты выйдешь замуж раньше чем через семь лет.
- Я не об этом плачу, Маин. Я знаю, отец богатый. Он просто даст за мной большое приданое и все. Жених найдется. Но ведь он любить меня не будет! Неужели без приданого я никому не нужна? И мне не нужен никто из них. Мне нужен Иаков. Только к нему летит сердце мое.
- Но он выбрал твою сестру.
- Да. Потому, что она красивая, а я нет.
- Ну, что ты, госпожа. Ты красивее своей сестры.
- Ты почти слепой, Маин. Как ты можешь судить – кто красивее?
- Ах, дитя, это молодые мужчины слепые. Они видят только глазами. А я стал зрячим именно когда стал слепнуть. Я научился слушать, и слышу не только слова, но и то, что за ними стоит – сердце человека. Именно там сокрыта истинная красота. Но молодость слепа. Она не видит сокровенного в человеке, она видит лишь временные наши покровы, которые очень быстро ветшают. Иаков однажды прозреет и будет жалеть, что не выбрал тебя с твоим добрым сердцем. Но Бог видит твое сердце и потому – не бойся. Он умеет устраивать судьбы.
- Который бог?
- Лия, я давно не верю в богов. Посмотри вокруг! Разве этот удивительный и сложный мир мог быть создан каким то одним божком или они договаривались? Нет, нет, Лия. Я верю в одного Бога, создавшего небо и землю. Я давно живу на земле, и душа моя искала ответ на постоянно мучивший меня вопрос: «Чей великий замысел вижу я в этом дивном творении, кому принадлежат далекие звезды и мелкий песок под ногами, кто управляет движением солнца и кто решает судьбу человека?». И Творец внял моей мольбе. Это случилось давно, много лет назад. Ты ведь знаешь эту историю! Когда - то к нам приходил раб родственника вашего Авраама. Мы немного тогда побеседовали с ним, прежде чем он уехал, взяв с собой Ревекку в жены для сына своего господина. Я был как дитя, не знающее путей мира. Я сидел у его ног и слова его пронизали меня насквозь, как лучи утреннего солнца пронзают ночную тьму и та бежит…. В тот день я открыл свой разум и волю Всевышнему….
- Знаешь, Маин, а я заключила с Ним договор. Только не знаю – можно ли об этом тебе говорить. Да и, похоже, не услышал меня Бог, раз Иаков посватался к моей сестре.
- Госпожа! Бог не может расторгнуть договор. Он не человек, что бы обманывать. Ты верь в это твердо. Ну, утри слезы, не вздыхай так печально, а то у старого раба не выдержит сердце. Главное – сохрани свое сердце чистым и добрым. Не пускай туда ни зависть, ни злость. Не потеряй свою сокровенную красоту и однажды Иаков прозреет. И…. Слышишь? Отец ищет тебя. Ну, ступай и да пребудет с тобой Бог Авраама.
Забрав у девушки миску с молоком, раб тихонько пошел к шатру, где занялся нехитрым занятием процеживания и сливания молока в кожаные мехи. Лия же поспешила к шатру отца, на ходу вытирая слезы, успокоенная и ободренная словами старика. Подойдя к шатру, она окликнула отца и, получив разрешение, вошла в прохладную тень. Отец ходил по шатру, меряя его короткими шагами. Было видно, что он принимает какое-то решение. Когда Лия вошла, отец сразу заметил, что глаза ее красны, а дыхание неровно.
- Что случилось, Лия? О чем ты плакала?
Лия опустила голову. Минута молчания длилась для нее мучительно долго. Наконец, открытая натура ее взяла свое, и она опустилась на колени, обняв ноги отца, и плечи ее задрожали от нахлынувших снова рыданий.
- Папа, ты отдаешь Рахиль за Иакова?!
Отец поднял дочь с колен и нежно вытер ладонью ее лицо.
-Так вот в чем проблема! Ну, не плачь, не плачь! Разве папа обидит свою маленькую Лию? Ну, надо же! Как быстро расходятся у нас новости! Тебе не о чем переживать. Более того, я сделаю тебе подарок. Ты сама выберешь себе жениха. А я дам за тебя такое приданое, от которого никто не сможет отказаться.
- Отец! Я хочу за Иакова!
- Не выдумывай! Он посватался к Рахили. Да и зачем он тебе? У него же ничего нет за душой!
- Я люблю его, папа. Без него мне жизнь не мила.
- И ты хочешь за него, даже зная, что он тебя не любит?
- Даже так. Лишь бы быть с ним рядом, смотреть в его глаза, слышать его сердце. Я знаю, что ничего во мне не привлекает его. Но я хочу, что бы он однажды полюбил мое сердце.
- Маина наслушалась? Он глупый, выживший из ума старик. А ты слушаешь его сказки. Ты уже взрослая, Лия, и должна понимать, что счастье женщины зависит от благосостояния ее мужа. Ну да ладно. От кого я ожидаю мудрости? От женщины? Хорошо, Лия. Я буду думать, о том, как тебе помочь. Только потом не бегай ко мне плакаться. Иди.
Девушка вышла из шатра, удивленная и обескураженная последними словами отца. Остаток вечера она провела за западной стеной шатра, глядя как солнце медленно опускается в облака, а те меняют свой цвет от нежно розового и пурпурного к глубоко синему. Думала она, как ни странно, не о предмете своих чувств. Она думала о Боге, Которому доверила и судьбу свою и женское свое счастье. Кто Он? Какой Он? Где Он живет? От неотвеченных вопросов ее мысли обратились к старому рабу. Как много он знает! И он знает о Боге Иакова. Надо будет с ним побольше об этом поговорить. Запад стал иссиня – черным и на небе высыпали сверкающими бриллиантами тысячи звезд. Это великолепие пробудило в девушке особое чувство величия Бога и доверие к Нему. Постепенно веки ее отяжелели, и она уснула, доверяя хрупкую скорлупку своего тела в руки Провидения. Свет луны освещал ее лицо, звезды смотрели на нее с вышины, теплый ветерок обдувал ее волосы, выбившиеся из-под платка. Ночь накрыла ее как одеялом, давая отдых уставшему телу. Спи, Лия.
***
Раскаленный песок тихо шуршит под широкими копытами верблюдов. Странствие подходит к концу, уже виден колодец и город невдалеке. Самые старые верблюды начинают стонать, протестуя против тяжелой ноши и прося отдыха. Еще немного и караван остановился. Погонщики сняли тюки с опустившихся на колени верблюдов, очистили им ноздри и глаза от песка, после чего набрали воды из колодца и дали напиться измученным животным. Только после этого люди занялись своими нуждами.
У стены города, наблюдая за прибывшим караваном и за спешащими к нему из города людьми, сидит Лия, рядом, тяжело опираясь на посох, стоит Маин. Семь прошедших лет почти не отразились на них. Только больше стало морщин на лице старика, а Лия обрела тот особый взгляд, которым обладают только люди, много думающие о жизни и смерти, о Боге, о вечности и о печали сердца.
- Маин, расскажи мне еще о Боге Иакова. Я очень хочу знать о Нем все-все.
- Лия, как можно рассказать всё о бесконечности Бога?
- Бесконечности? Это как?
- Ты видела звезды на небе?
- Конечно, я вижу их каждую ясную ночь.
- Ты не пыталась их сосчитать?
- В детстве пыталась…, но я и считаю то плохо, этим ведь в основном с мальчишками занимаются. Но я думаю, что все равно это очень трудно сделать.
- Это невозможно сделать, Лия. И если это невозможно, то, что сказать об их Творце? Каждое дуновение ветра, каждый восход, и даже твое дыхание говорит о Его могуществе.
- Маин! Но если Он такой могучий и такой добрый, то почему так много несправедливости в мире? Столько горя, боли. Я не понимаю.
- Госпожа, если ты не можешь счесть Его звезды, знать путь ветра и управлять собственным сердцем, как же ты можешь понять Его замысел? А боль человеческая… мы сами часто на себя ее навлекаем. И в лучшем случае эта боль приносит нам мудрость и опыт. Думаю, что самое правильное для человека, это смириться со всем, что посылает ему Бог.
- Что значит «смириться»?
- Позволить Ему управлять твоей судьбой. Как ни сильна буря в пустыне, она подчиняется Богу, и Он один решает, кому выжить в ней. Думаю, что скоро и в твоей жизни будет эта буря. Не бойся. Бог умеет управлять судьбами и твою сможет устроить.
- Ты говоришь загадками. Что ты знаешь? Не скрывай от меня, Маин! Какие будут перемены? Семь лет закончились и завтра свадьба моей сестры и Иакова. Что может сделать Бог? Я для Иакова только сестра невесты, он любит со мной говорить, но всегда о Рахили.
- Твой отец хитрый человек, мы оба это знаем. Он что-то задумал, и я догадываюсь – что. Не бойся, детка. Доверься Богу, он умеет выравнивать пути. Помнишь, что я тебе говорил давным-давно? Сохрани красоту своего сердца и Иаков прозреет. Только прозревать бывает сложно. Да поможет ему Бог Авраама!
- Знаешь, Маин, я сегодня весь день не видела Рахиль. Где она, ты не знаешь?
- Не знаю, но слышал, что ее куда то увезли на верблюде. С охраной из людей твоего отца.
- Что? У нее же завтра свадьба! Почему ее увезли, Маин?
- Думаю, что об этом тебе лучше спросить твоего отца.
Лия вскочила и побежала разыскивать отца. Найдя его в шатре, отдающим последние распоряжения по приготовлению к свадьбе, и дождавшись, пока слуги выйдут, Лия кинулась к отцу.
- Папа, где Рахиль?
- Она в другом городе. С ней все в порядке, не волнуйся.
- Но завтра ее свадьба! Как же так?
-Завтра не ее, а твоя свадьба. Рахиль увезли, что бы она не испортила мой план.
- План?! Моя свадьба?
- Да, я ведь обещал тебе решить твою судьбу. Свадьба состоится завтра, как я и обещал Иакову. Но в шатре вместо Рахили будешь ты. Обнаружит он подмену только утром, а значит – не сможет от тебя отказаться. Ты станешь его женой, как и хотела.
- Но он возненавидит меня!
- Ну что ты! Он пойдет разбираться ко мне, а я отдам ему Рахиль за еще семь лет службы. Я же не могу изменить нашим обычаям, даже Иаков это знает. Ну, а дальше уже ты сама постарайся завоевать его сердце.
- Я не могу так! То, что ты задумал, ужасно!
- Кто тебя спрашивает! Я твой отец! Не смей доводить меня до гнева! Вон из шатра! Лучше готовься к свадьбе, что вы там, женщины, делаете со своим телом. Не мешай мне, я знаю, что делаю.
Лия выскочила из шатра, вся дрожа от волнения и смущения. Быстрым шагом направилась к своему шатру, в надежде, что никто ее не видит. Неожиданно навстречу ей вышел Иаков.
- Лия, сестренка, ты не видела Рахиль? Я весь день ее ищу. Это какой- то обычай или она прячется, что бы подшутить?
Лия мучительно подняла глаза. Желание открыть правду Иакову, что бы спасти его от обмана боролось в ней с покорностью отцу. Наконец она тихо произнесла:
- Не переживай. На завтра назначена свадьба и она состоится. Все будет хорошо.
Иаков улыбнулся и пошел к своему шатру. Лия стояла и, провожая его глазами, молила Бога, что бы в этой буре Он помиловал ее.
***
Утренний воздух свеж и прозрачен. Солнце, отражаясь в каплях росы, наполнило мир бриллиантовым сверканием. Все прекрасно вокруг - пение птиц и ароматы цветов, жужжание пчел и легкий ветерок, колышущий вершинки степного ковыля. Вдруг у одного из шатров послышался голос флейты, звонкий и почти пронзительный. Этот звук подхватили у других шатров и грохот барабанов, трещотки, бубны слились в один праздничный шум. Пастухи, пасущие стада за оградой, с улыбкой вглядывались в суетливое и радостное волнение, охватившее город. Свадьба. Люди выходят из своих шатров, что бы увлекаемые пестрой и возбужденной толпой, оказаться у самого большого шатра. Возле него стоит Иаков в новой льняной одежде с вышитым поясом, на голове – льняное покрывало. Он ждет. Сейчас к нему должны вывести Рахиль, и он не замечает усмешек охраны у входа в шатер. И вот, наконец, полог шатра поднят и к нему выводят невесту. Она покрыта с головы до ног прекрасными тканями, лицо ее и руки, все закрыто кружевными шалями и украшено золотыми цепочками и нитями жемчуга. Тонкая ее рука, поданная жениху, тоже вся унизана золотыми кольцами и браслетами. По богатству убранства все видят, что отец невесты богат, а дочь – любима, значит, будет и большое приданое. Иаков берет невесту за руку и чувствует, что она сильно дрожит.
- Не бойся, радость моя, я с тобой. Любовь моя, Рахиль.
Рука невесты еще сильнее задрожала и крепко сжала руку Иакова. Молодые прошли по улице, осыпаемые со всех сторон цветами и зерном. Наконец вся процессия остановилась у жертвенника, где уже ждал жрец. Началась церемония бракосочетания, в конце которой жрец произнес молитву перед всеми богами и людьми о том, что двое этих людей стали супругами. После торжественной и строгой церемонии наступило время свадебного пира, который был устроен на ближайшем лугу. Невесту увели в шатер, а жених остался с гостями, мысленно проклиная все обычаи. Наконец, когда солнце село и был разведен костер, Иаков покинул шумный праздник и направился к своему шатру, в котором его уже ждала молодая жена. Отодвинув полог у входа в шатер, он вдохнул аромат благовоний, которыми так славится Восток. В бледном свете звезд он увидел женский силуэт у своего ложа. Иаков зашел в шатер, плотно закрыв за собой полог.
***
-Радость моя, доброе утро! Ну же, не отворачивайся, посмотри на меня, скажи, как ты меня любишь… Но… Как же это… Лия?! Боже мой! Лия! Ты? Не может быть… Какой я дурак. А ты … как ты могла?
В шатре напряженное молчание, прерываемое сдавленными рыданиями.
- Ладно. Не плачь. Не плачь, я тебя прошу. Ты ни причем. Это все Лаван. Ну, что же, я ему сейчас устрою.
Гнев и разочарование гнали кровь пульсирующими ударами и, ослепленный, Иаков наспех оделся и, не оглядываясь на сжавшуюся в комочек, вздрагивающую от рыданий фигурку, выскочил из шатра.
***
- А ты чего хотел? Ты знаешь обычаи наши. Сначала выдают замуж старшую дочь. Неужели твой Бог учит неуважению обычаев?
- Но я договаривался о Рахили! Ты просто обманул меня! Как же мне теперь жить? Ты разбил мне сердце, убил мое счастье! Разве это по-родственному?
- Ну, ну, успокойся, будь мужчиной. Никто не разбивает твою судьбу. А я не говорил, что не отдам за тебя Рахиль. Окончи брачную неделю с Лией, а потом я отдам тебе Рахиль.
Иаков вскочил с радостным возгласом.
- Не спеши, не спеши. Я отдам тебе Рахиль, а ты отработаешь за нее еще семь лет.
- Но я отработал!
- Это за Лию. Надеюсь, ты еще помнишь начало разговора про наши обычаи?
- Я понял. Смотри, Лаван, перед Богом слова твои.
- Громкие слова… Иди, твоя жена ждет тебя. Не обижай ее. Она любит тебя всем сердцем. Хотя и не понимаю – за что.
***
Вечер принес прохладу после знойного дня, и воздух напоен ароматом трав. Уставший мир полон покоя и неги. Ничто не нарушает эту умиротворенность и того особого ощущения наслаждения жизнью, которое бывает после тяжелого труда. Тихий шелест трав и пиликанье кузнечиков только усиливают эту тишину. Возле спящих стад овец и коз отдыхают пастухи. Они являются одним целым с этими пастбищами, стадами, восходами и закатами. Изо дня в день наблюдая за сменой времен, проводя много часов в заботе о стаде, они по детски доверчиво и по философски мудро относились ко многим трудностям кочевой жизни. И как отголосок, как отражение вечернего покоя, воздух наполнила тихая песня, такая же прохладная и нежная, как вечерний ветерок. Ее подхватили несколько голосов, и она разлилась как весенний ручей, свободная и нежная, как сам закат. У костра внимают этой песне, как сопровождению собственных мыслей и чувств. Они просты, незамысловаты, как у большинства простых людей много и часто созерцающих небеса, в них нет ни хитрости, ни лицемерия. Так же проста и их беседа.
- Помните, как Иаков сбежал от Лавана? Да, малый не промах. Оставил старика в дураках.
- Ну, не скажи. Я думаю, он просто взял свое. Ты же знаешь, как Иаков работал. И помнишь, как его Бог дал ему успех. В его стаде не было неплодной овцы, и ни одна не скинула. А Лаван здорово погрел на нем руки. Так что, все правильно.
- Да, он ушел не с пустыми руками. Жены с детьми не захотели остаться с отцом, пошли за ним.
- А на следующий день у них умер старый раб Маин. Они не могли взять его с собой – он ведь принадлежал Лавану. Говорят, он очень был привязан к Лии и не вынес разлуку.
- Да, мудрый был человек. Я говорил с ним. Он рассказывал мне о Боге Авраама. И еще говорил, что это Бог сделал так, что бы Иаков женился на Лии.
- Да ну! А зачем?
- Он говорил, что нам не понять планов Бога. Когда Иаков выходил из города, у него было уже много детей. А сколько еще родится! Это целый народ. Особый народ.
- А что же Лия? Иаков, кажется, не особо к ней расположен.
- Маин сказал, что Иаков однажды прозреет. И еще сказал, что когда закончится жизненный удел, обладающая красотой будет похоронена при дороге, а обладающая красотой сердца – приложится в могиле к предкам Иакова. Этим почтит ее Бог.
- И все?
- Не знаю. Я не такой умный, как Маин.
Беседа смолкла и только песня по-прежнему господствовала в наступающей ночи, успокаивая и даруя новую надежду. Надежду на то, что Создавший день и ночь, усмотрит милость для находящихся в них. Милость утешения и милость прозрения.