Когда я вижу её, зову: «Куркума!»- говорил Художник. Он придумал музе тайное прозвище. Всякий раз, когда умирала муза, её хоронили, соболезнуя автору.
Кто любил его, надеялись, что горе утихнет, появится новая, ещё красивей. Куркума всякий раз воскресала. Распускала локоны цвета золота. Он ловил луговые оттенки, вдыхал пряные ароматы, улетал на вершины творчества.
- Куркума ты моя, Куркума,- напевал Художник, принимая её блудную, с озябшими крылышками.
И опять умирала, после нападок на автора, тщедушного и слабого в стойкости таланта.
Через время художник начал толстеть. Не подумайте! Жировая масса была на уровне, толстела кожа.
Пряные ароматы исчезли из жизни Художника. Он работал и зарабатывал. Заработал и писал. Он не смешивал новые краски, и не играл луговыми волшебными образами. Работы и так покупали.
Муза давно ушла, её не любили, не звали. Умерла ли? А во сне иногда вспоминалось:
«Куркума, ты моя? Куркума…»
А художник был не стар, и золотые мысли, под свежестью пряного ветра могли бы ещё шуметь.