Утром выпал снег. В новостях сообщили, что высота сугробов достигла рекордной отметки два с половиной метра. В последний раз такое было тридцать пять лет назад, тогда остановился транспорт, перестали работать магазины, школы и государственные учреждения, потом вдобавок ко всему в результате какого-то сбоя на подстанции отключилось электричество, и город погрузился в темноту полярной ночи. Пока отключений электричества не было, но стояла тишина. Все живое притихло, затаилось, нечего было и думать о том, чтобы выйти наружу, пока не начнут работать специальные бригады с бульдозерами, тепловыми пушками, но они не торопились, и город медленно заносило снегом. Так, наверное, иногда ветер пустыни, переметая дюны, вдруг обнажает стены какого-нибудь древнего города, так давно погребенного под песками, что и название его стерлось из памяти людской. Около одиннадцати часов поднялся сильный ветер, и город накрыл снежный буран. Ровно в полдень отключилось электричество.
Я пишу эти строки, не надеясь, что мне удастся их закончить, но кто-то должен рассказать о том, что произошло, чтобы люди узнали, ибо это касается судьбы человечества, а возможно, и всей планеты. Современное человечество понятия не имеет о том, какие ужасные тайны хранятся в ее недрах, какие могущественные силы спят прямо у нас под ногами, до тех пор пока мы случайно не разбудим их и тогда мы столкнемся с чем-то ужасающим, превосходящим любые наши фантазии, способным свести с ума. Самые чудовищные, отвратительные, мерзкие тайны, отголоски которых встречаются в древних обрядах и мифах разных народов, покажутся детским лепетом по сравнению с тем кошмаром, который еще таится в мрачных подземных глубинах. Поэтому я, Василий Солнышкин, историк по образованию, недавно приехавший в эти края якобы в поисках тихого места, где я мог бы спокойно работать над книгой, должен рассказать миру о том, что здесь произошло на самом деле, что бы ни врали официальные расследования, нужные только для того, чтобы скрыть или исказить следы истинных событий.
Итак, утром выпал снег. Всего за несколько часов на город выпала годовая норма осадков. Аномальные снегопады и раньше случались в этих местах, но такого тут еще не помнили. В полдень, когда во всем городе отключилось электричество, я находился в здании, о котором еще расскажу, на пятом этаже, в комнате, выходящей окнами на центральную площадь с вездесущим памятником вождю мировой революции. Пока горели фонари, жители близстоящих домов могли, как я, наблюдать на площади необычную картину: из снега торчали только голова и рука вождя, словно он просил вытащить его, спасти от приключившейся напасти, но когда фонари погасли, видение исчезло.
Мне придется упомянуть некоторые подробности моей жизни в городе, иначе рас-сказ о событиях будет неполным и для постороннего человека непонятным. Как я уже говорил, я историк, специализируюсь на средневековой демонологии. Ко времени моего прибытия в город я уже почти закончил писать книгу, в основу которой легло мое диссертационное исследование средневековых легенд о местоположении входа в Ад. Те, кто хотя бы слегка знаком с этой темой, без труда вспомнят знаменитый рассказ, помещенный в Псковской летописи, о путешествии архиепископа Новгородского Геннадия верхом на бесе. Архиепископ, оседлав нечистого, велел ему отнести себя к входу в Преисподнюю, что бес с готовностью и выполнил, перенеся святителя на некий корабль, который стремительно затягивало в огромную темную воронку, напоминающую разинутую пасть рыбы, из коей слышались громкие стоны, рев, крики и плач. Впоследствии эта легенда не раз вдохновляла смельчаков, мечтавших отыскать место входа в загробный мир. В результате сложилась целая традиция местных рассказов, быличек и поверий, описывающих случаи, когда люди случайно или по собственному желанию оказывались у входа в подземный мир. Там якобы они получали знание будущих событий, встречали тени давно умерших людей, своих родственников, которые открывали им истинные причины событий прошедших. Однажды я прочитал в газете статью о раскрытии преступной группы мошенников, которые за крупную сумму организовывали для желающих путешествия якобы к этому самому месту. Преступная деятельность мошенников была раскрыта после того, как пропали без вести несколько человек, обратившихся к их услугам. Я, конечно же, не мог не заинтересоваться этой заметкой. Я навел справки по своим каналам, вступил в переписку с редакцией газеты, напечатавшей заметку, и в результате сложилась следующая картина. Действительно, в городе под прикрытием туристической фирмы действо-вала группа мошенников, предлагавшая всем желающим за особую плату, довольно крупную, посетить как одну из местных достопримечательностей «Место силы», как они его называли. Я нашел в Интернете сайт этой фирмы и подписался на рекламную рассылку. Как следовало из рекламных текстов, в древности в этом месте совершались обряды с кровавыми жертвоприношениями, а ныне там якобы обнаружена какая-то особая энергетическая воронка, образующая канал связи отдельного человеческого сознания и целостного планетарного разума, и якобы по этой причине место это строго-настрого охраняется правительством и попасть туда практически невозможно. Как выяснилось, за деятельностью мошенников скрывалась еще более загадочная группа, напоминающая тоталитарную секту, в которую были втянуты множество влиятельных людей, включая местных бизнесменов, государственных чиновников высшего ранга, а также служителей церкви. Во главе секты стоял некий таинственный субъект по прозвищу Иерарх. Благодаря помощи моего школьного друга, а ныне офицера Федеральной службы безопасности, имя которого я бы не хотел афишировать, мне удалось узнать, что на этого самого Иерарха у органов имеется довольно объемистое досье. Выходец одной из лучших отечественных психологических школ, научной карьере он предпочел авантюрное существование в роли харизматического лидера всяческих групп, кружков, даже одного общественного движения, которые вырастали всюду, где он появлялся. На его семинарах и публичных лекциях женщины и мужчины впадали в транс, а дети начинали биться в конвульсиях и говорить разными голосами. В разное время на него было заведено несколько уголовных и гражданских дел по жалобам лиц, переписавших на него имущество, обманутых мужей, чьи жены беременели после его частных приемов, а также по подозрению в растлении несовершеннолетних. Однако до сих пор привлечь его к ответственности не удавалось, всякий раз он, как угорь, выскальзывал из расставленных сетей. Помогали обширные связи, а также, не в последнюю очередь, явно выраженные гипнотические и медиумические способности. Именно этот Иерарх и возглавляемая им полусектантская группа и стояли за деятельностью мошенников из газетной заметки. Неудивительно, что правоохранительные органы долгое время просто закрывали глаза на случаи исчезновения людей, которых оказалось на самом деле гораздо больше, чем говорилось в заметке. В месяц в городе пропадало до тридцати человек. Таким образом, когда последние паззлы заняли свои места, я не мог не содрогнуться от этой картины, по сравнению с которой даже торговля человеческими органами выглядела гуманной. Здесь же, при попустительстве, а то и косвенном участии финансовой, политической и духовной элиты, практически ежедневно посреди тихой жизни заполярного города совершались самые настоящие человеческие жертвоприношения. Этот отвратительный культ, проникший в высшие слои общества, был как-то связан с местными легендами о входе в Преисподнюю, и неким чудовищным образом пересекался с темой моего исследования. В институте мне удалось выбить средства на экспедицию в эти края для сбора новых данных. По прибытии в город я сразу же выступил с докладом в местном дискуссионном клубе, а затем на телевидении, в утренней программе для домохозяек. В своих выступлениях я всячески старался подчеркнуть практическое значение древних знаний для современного человечества, утратившего былую способность гармоничного существования в мире. Таким образом я надеялся привлечь внимание в своей персоне, понимая, что мои усилия выйти на след сектантов ни к чему не приведут, и поэтому мне нужно ждать, пока они сами мной не за-интересуются. Избрав такую тактику, я стал завсегдатаем утренних и вечерних программ на местном телевидении, посвященных сверхъестественным и паранормальным явлениям, которые пользовались большой популярностью у населения. Меня стали узнавать на улицах, просить автографы, в общем, я стал тем, что называют «медийной фигурой». И вот однажды пришел долгожданный сигнал. Мне позвонили с телевидения и сообщили, что начинается съемка серии документальных передач, посвященных местным аномальным явлениям, и меня приглашают участвовать в качестве эксперта. Когда я это услышал, во мне что-то щелкнуло, сработал механизм безошибочного узнавания, в просторечии именуемый интуицией: за этой съемкой стоит что-то другое, скорее всего, как раз то, что тебя интересует и за чем ты приехал сюда. Я сразу согласился, сделав вид, что не придаю значения этому событию, но втайне я праздновал победу. Глупец, я и не подозревал, чем обернется для меня это предложение, которое поставит под сомнение и перечеркнет все, что я знал и чем жил до этого. На следующий день мне снова позвонили. Приятный, но твердый женский голос произнес:
– Вы готовы?
Затаив дыхание, но не выходя из роли «эксперта», я лениво переспросил:
– А вы кто?
Голос ответил:
– Вы прекрасно знаете, о чем идет речь.
Я попробовал было продолжить в том же духе:
– Возможно. И все-таки я хотел бы знать…
Но голос отрезал:
– Времени нет. Решайтесь. Вы готовы?
И тут я сдался:
– Когда? – Спросил я.
– Ну, вот это другое дело. – Сказал голос. – Через два часа за вами подъедет машина. Одевайтесь и ждите.
Я хотел было что-то возразить, но из трубки уже неслись короткие гудки. Я чувствовал, что перестаю владеть собой, меня вела чужая воля. Я послушно оделся и стал ждать. Когда ровно через два часа к дому подъехала машина, я был уже на грани нервного срыва.
– Почему так долго? – Был мой первый вопрос.
– Времени нет. – Ответил водитель.
– Это что, такой пароль? – Спросил я.
– Вроде того. – Ответил он, трогаясь.
– Куда мы едем? – Спросил я и услышал в ответ небрежное:
– В ад.
У меня перед глазами поплыли багровые пятна, видимо, сказалось нервное перенапряжение, тело вдруг обмякло, мышцы ослабели настолько, что не было сил даже усмехнуться грубой шутке водителя. Когда силы вернулись, я пролепетал:
– Это что местный юмор?
Но мой вопрос остался без ответа. В гробовом молчании мы выехали из города и свернули на небольшое шоссе. Спустя полчаса машина остановилась перед воротами загородного особняка. Когда мы въезжали, я успел заметить надпись над аркой, украшенную цветными воздушными шариками, как это бывает в лютеранских церквях в дни большого религиозного праздника. Буквы сложились в знакомое словосочетание Agnus Dei, но вторая буква в первом слове была пропущена, а последняя буква второго слова расползлась какой-то кляксой, так что священная древняя формула христианской веры превратилась в кощунственную надпись Anus Devil. После нескольких виражей по парку, объезжая загадочные скульптурные группы, изображавшие нечто неуловимо кощунственное, наподобие оргий праведников, машина остановилась возле парадной лестницы. Двери дома раскрылись, из них вышла девушка. Водитель обменялся с ней несколькими фразами, которые я не расслышал, и, обернувшись ко мне, сказал:
– Хозяин занят. Придется подождать. Она все объяснит.
Задняя дверь машины открылась, впустив в салон волну ароматного воздуха, смешанного с запахом дорогих духов, и я услышал уже знакомый приятный, но твердый голос:
– Это вы?
Я молча кивнул и вышел из машины.
Я не стану описывать все, что увидел в этом странном доме, для этого понадобилась бы отдельная книга или рассказ, а у меня совсем нет времени. В любую минуту за мной могут прийти, а если даже этого не случится, я не могу гарантировать, что сам не пойду сдаваться, ибо всему есть предел, и человеческому страху тоже, за этим пределом начинается безумие.
Нет ничего хуже, чем ждать. Она словно прочла мои мысли, улыбнулась и сказала:
– Это ваш дом. Уверяю вас, вам здесь понравится. Я сейчас все покажу.
Она провела меня по парку, объясняя значение скульптур, изображавших забытые древние таинства, йогические и тантрические практики, мифологические сюжеты, исполненные эзотерического символизма, с действующими лицами, богами и героями, имена которых я слышал впервые. Она произносила незнакомые мне названия растений и плодов и, наконец, завершая экскурсию, заключила ее словами:
– Как видите, это самый что ни на есть райский сад.
– Не хватает только Евы, – вздохнул я.
Она с лукавой улыбкой взглянула на меня и сказала:
– Здесь вы найдете все, что вам нужно. – И после короткой паузы, подумав, добавила. – И сверх того.
На меня напало какое-то безумное веселье, от этой прогулки, от этих диких образов и незнакомых названий.
– Не хотели бы вы сыграть роль Евы в этой истории? – Спросил я.
– Я не знаю. – Ответила она. – Это зависит не от меня. А теперь идемте в дом.
– Значит, все-таки есть что-то, чего вы не знаете. А то я уж было думал…
– Вы мне нравитесь. – Вдруг перебила она. – Если это то, что вы хотели услышать.
У меня слюна застряла в горле от неожиданности, я чуть было не поперхнулся и едва смог промямлить:
– Очень приятно.
– Впрочем, что касается сексуального партнера на ночь, вам будет предоставлен выбор, девушки прибудут к ужину. Каких вы предпочитаете, брюнеток, блондинок, помоложе, постарше, худеньких или пышных, а может быть, мулаток?
– Благодарю вас, но меня, скорее всего, не интересуют подобные развлечения. Я ведь здесь не для этого.
– Что ж, воля ваша. – Сказала она, давая понять, что тема исчерпана. – Дом и сад в вашем распоряжении.
– Может быть, мы поужинаем вместе. – Не утерпел я.
– Но вы ведь здесь не для этого. – Улыбнулась она.
– Честно говоря, я не совсем понимаю, зачем я здесь… – Начал было я.
– Вечером все и узнаете. – Сказала она. – До встречи.
Она ушла, оставив меня одного в этом странном огромном доме, не похожем ни на один из тех домов, что я видел раньше. Я так подробно вспомнил эту встречу, чтобы у возможного читателя моей повести не осталось уже никаких сомнений в том, что я влюбился, как мальчишка, влюбился сразу же, с того мгновения, когда впервые услышал в телефонной трубке ее голос. Это личное обстоятельство сыграло немаловажную роль в дальнейших событиях, о которых мне предстоит рассказать. Итак, я оказался в ловушке, искусно расставленной. Теперь они могли не считаться со мной, выведя меня таким способом из игры, чтобы продолжать творить свои гнусности. Иначе зачем было держать меня здесь целый день до вечера. Но, с другой стороны, они впервые обнаружили себя. Теперь я твердо знал, что их существование не моя фантазия, а реальность, более того, я находился у них в руках, под самым носом, в эпицентре неслыханного доселе зла.
Еще гуляя с ней по парку, я обратил внимание, что земля вокруг дома абсолютно ровная, без единой кочки или ямки, всюду идеальная геометрическая плоскость, как будто поверх асфальта положили тонкий слой дерна. Вдруг меня, как молния, озарила догадка: как тут вообще что-то может расти, в вечной мерзлоте? Но спросить уже было некого. Возможно, внутри верхнего слоя почвы проведен искусственный обогрев? Чтобы не терять драгоценное время, оказавшись запертым в ловушке, я решил хорошенько ее исследовать. В руке у меня была связка ключей, которую она оставила. Я стал открывать все двери подряд и обошел все помещения, двери которых послушно открывались, все, кроме одной, ключа от которой в связке не оказалось. Естественно, что все мои помыслы обратились на загадочную дверь. Я приложил ухо к замочной скважине, не услышу ли чего-то необычного, но все было тихо. Вдруг я услышал позади себя детский голос:
– Тебе не нужно входить в эту дверь.
Я обернулся и увидел в коридоре девочку, лет девяти, ее лицо было откуда-то мне знакомо. И снова меня осенило: ведь это моя племянница. Но как она здесь оказалась? И самое главное, разве она не умерла, всего два месяца назад, от воспаления легким с внезапным обострением? Я сам стоял возле ее гробика и смотрел на ангельское лицо перед тем, как его закрыли крышкой и опустили в землю. У меня задрожали поджилки на ногах, я тихо опустился на пол. Во рту пересохло, я не мог вымолвить ни слова. Я видел, как девочка подошла к запертой двери, приложила пальчик к дверной скважине, улыбнулась мне, потом слегка покрутила пальчиком, дверь отворилась и снова беззвучно закрылась за девочкой. Меня прошиб холодный пот, руки и ноги дрожали, я с трудом поднялся с пола и побежал по коридору к выходу. Только оказавшись на воздухе, я отдышался. Что со мной происходит? Эта галлюцинация… Наверное, мне успели подсыпать наркотик. Тут я заметил, что в саду что-то изменилось. От земли кое-где поднимался пар. Туман, – подумал я. – Странно, откуда здесь взяться такой влажности. Не в этом ли кроется причина моей галлюцинации? Я читал когда-то, что некоторые виды подземных испарений могут оказывать мощное психотропное воздействие, вызывать галлюцинации, панический страх или дикую отвагу, когда человек может легко прыгнуть в пропасть со скалы или броситься на штыки и пули врагов. Такие случаи не раз описывались в литературе. При искусственном освещении под покровом полярной ночи этот сад с тонущими в белесом тумане ветвями деревьев и кустарников, фрагментами скульптур, являл собой фантастическую картину. Я в который раз шагал по дорожкам сада. Мертвая девочка и загадочная дверь, за которой она исчезла, не выходили у меня из головы. Сколько я не убеждал себя, что это было лишь видение, галлюцинация, меня неудержимо влекло к этой двери. Приближался вечер. В какой-то момент мной овладела странная решимость. Словно выполняя чужую волю, я вошел в дом и прямиком направился к запертой двери, но не смог ее найти. Я снова обошел все этажи, отпирая и запирая каждую дверь, по нескольку раз, чтобы исключить возможность ошибки, но никакой запертой двери в доме не оказалось. Скорее всего, дверь тоже была галлюцинацией, но, в таком случае, где гарантия, что и весь дом вместе с садом не видение? Я сел на пол, обхватив руками колени и опустив голову. Сколько времени я провел в такой позе, я не знаю. Через оставленную открытой входную дверь в дом вплывали запахи сада, вместе с туманом, который тихо расползался по коридорам и лестницам белесыми извилистыми волокнами.
Наверное, я заснул, потому что когда я открыл глаза, гости уже начали съезжаться. По дому ходили люди. Дамы в вечерних платьях, мужчины в деловых костюмах, они весело беседовали. Официанты с подносами, уставленными бокалами, спешили куда-то по лестницам и коридорам. Где-то играла музыка. Меня словно никто не замечал. Первой моей мыслью было: я ничего не успел предпринять! Я ничего не выяснил, только зря по-терял время. Значит, они уже все закончили и теперь собираются отпраздновать победу и посмеяться надо мной. Вдруг среди гостей мелькнуло знакомое лицо девушки. Она заметила меня, улыбнулась и, шепнув что-то своим собеседникам, жестом пригласила меня подойти.
– А вот и наш герр профессор. – Сказала она, указывая на мою фигуру. И, смеясь, добавила. – Ну и туман вы тут развели…
– Я, кажется, оставил открытой дверь.
Мне показалось, что после этих моих слов девушка и ее собеседники обменялись многозначительными взглядами. Один из них, черноволосый, худой, с острыми чертами лица и пронзительным взглядом обратился ко мне:
– Скажите, профессор, неужели вы действительно верите во все эти… сказки?
Раз они сговорились называть меня профессором, мне оставалось только принять эту роль. Тоном квалифицированного специалиста я ответил испанцу:
– Мы верим тому, что видим собственными глазами.
Тот сразу оживился, жестикулируя, он проговорил:
– Но разве чувства не обманывают нас порой! Разве может доверять наука тому, что видят наши глаза? Разве цель науки не в том, чтобы доказать…
Испанец явно был готов разразиться монологом, но девушка его перебила:
– Мне кажется, дорогой мой, что ваши представления о науке несколько устарели. Я права, герр профессор?
– Видите ли, господа…
Начиная речь, я понятия не имел, о чем буду говорить, но мне понравилось, как они меня слушают, особенно она, важно опустив головы, иногда обмениваясь значительными взглядами, словно в моем лице вещала академия наук в полном составе.
– … К сожалению, а может быть, к счастью, мы сегодня слишком далеки от того мира, в котором жили наши предки, населявшие его своими грезами, поэтическими образами, живыми обличьями, творениями народной фантазии. Едва ли кто-то из нас верит в существование рая или ада. Для нас это мифы, символы. Наука не в силах доказать наличие души, как, впрочем, и ее отсутствие, не говоря уже о ее так называемом загробном бытии. И все же мы не можем отрицать существование непознанного, чего-то такого, что, возможно, не предназначено для человеческих глаз и ушей. Взять, к примеру, хотя бы этот туман. Откуда он берется? В здешнем воздухе, как вам известно, почти полностью отсутствует влага. Следовательно, источником тумана является не атмосфера, а значит, туман этот не совсем туман.
– Что вы имеете в виду? – Спросил коренастый плотный блондин, похожий на немца, полная противоположность испанцу.
– Я имею в виду, что туман этот вовсе не туман, а неизвестное испарение, поднимающееся сквозь поры земли из ее глубин. Это явление известно под названием гейзеров, которые появляются в местах повышенной сейсмической активности. А это, в свою очередь, означает не что иное, как то, что мы с вами, господа, имеем честь находиться на жерле гигантского спящего вулкана.
– Это ваше предположение. Но где доказательства? – Снова засуетился испанец.
– Может быть, именно для этого нас и собрали здесь. – Ответил я, взглянув на девушку. Только тут я увидел, что на ней одето кимоно, а ее прическа скреплена на затылке деревянными спицами, как у актрис на японских гравюрах семнадцатого века. В этом наряде от нее было глаз не отвести.
– Но что думаете вы сами? – Не унимался испанец.
– Я думаю, что если нам повезет, мы скоро все увидим своими глазами. Факты, господа, только факты и ничего кроме фактов.
Тут в разговор вступил молчавший до сих пор толстяк с красным вспотевшим лицом. В его облике было что-то отталкивающее, какая-то развязность, он уже осушил немалое количество бокалов. Воровато оглянувшись, словно собираясь позлословить на чей-то счет, он сообщил важным шепотом:
– Сегодня намечается грандиозное шоу. Будет сам и много интересных людей.
Как бы отметая дальнейшие расспросы, толстяк взял два бокала с подноса проходившего официанта и, кивнув нам, осушил один из них, а со вторым направился к соседней компании. Немец вскоре тоже пожелал всем приятного вечера и отделился, а за ним следом и испанец.
Мы остались вдвоем с девушкой в кимоно. Она предложила выпить шампанского на балконе. Я шел за ней, стараясь не отстать, протискиваясь сквозь толпу все прибывавших гостей, бизнесменов, политиков, писателей, спортсменов, телеведущих, звезд эстрады. Здесь также были священнослужители разных конфессий, так, я заметил желтые одеяния буддийских монахов, черные рясы христианских священников, несколько шляп раввинов или хасидов и даже одного шамана в островерхой шапке с бубном в руках. Как только мы оказались с ней вдвоем на балконе и я убедился, что нас никто не слышит, я спросил:
– Что в этой комнате?
Ничуть не смутившись, с истинно японским хладнокровием, она ответила:
– Канал связи, проход. – И чуть погодя, словно извиняясь, добавила. – Я думала, вы знаете.
– Почему вы меня не предупредили? Я мог погибнуть, в конце концов!
– У вас все равно не было ключа. – Ответила она и после короткой паузы спросила. – Что вы там увидели?
Мне не хотелось говорить ей о девочке, но она словно прочла мою мысль.
– Что она вам сказала, эта девочка?
– Откуда вы знаете..? – Начал было я.
– Не нужно туда входить. Это она вам сказала?
Меня снова прошиб холодный пот, как тогда, под дверью, по спине поползли мурашки.
– Как вы это делаете?
– Я ничего не делаю. Это само происходит.
– Я вам не верю.
– Не хотите попробовать? – Она протянула мне бокал шампанского, который взяла с подноса подошедшего официанта.
Я так и обмер. Значит, это все-таки наркотик, какой-то мощный галлюциноген, который они подсыпают людям. Она дождалась, пока уйдет официант, и, громко рассмеявшись, сказала:
– Пейте. Вы же сами нашли разгадку. Все дело в испарениях, шампанское не причем. К тому же, уверяю вас, это прекрасное шампанское, вы такого никогда не пробовали.
Сделав глоток из своего бокала, она задумчиво посмотрела вниз на толпу гостей, снующих по дорожкам парка, и после долгого молчания спросила:
– О чем вы думаете?
– Разве мне нужно отвечать? – В свой черед спросил я.
– Нет. – Ответила она. – Но в вашем сознании остаются зоны непрозрачности, в которые я не могу проникнуть.
– Не все двери отпираются вашими ключами. – Сказал я.
– Что там, за этими дверями? – Спросила она.
– Я знаю столько же, сколько и вы. – Ответил я. – Видимо, есть что-то какая-то часть нас, которую мы предпочитаем не знать, и прячем от самих себя в тайниках памяти – тягостные воспоминания, чувство вины, стыд, совесть, в конце концов.
– Вы, вероятно, имеете в виду комплексы, неврозы, навязчивые идеи и состояния. Все это результат психического переноса, замещений, сублимации и вполне поддается анализу и терапии. Если хотите, мы могли бы поработать с этим.
– Вы, видимо, меня не поняли. Неужели вам не знакомо чувство вины, например?
После долгого молчания она сказала:
– Когда-то я жила во тьме. Я не знала себя. Но мой учитель вывел меня из темноты на свет дня, он открыл мне глаза. Теперь во мне не осталось никакой тени.
– Ваш учитель владеет каким-то особым методом?
– Не думаю. Он просто первым открыл этот канал, вернее, понял, для чего он нужен.
– Вы были там, за дверью?
– Нет.
– А хотели бы?
– Я не знаю. Это зависит не от меня.
– А вы не боитесь?
– Мой разум чист. Я свободна от желаний и страхов.
– Но скажите, какая связь между этой дверью и …
– Мной?
– Да. И зачем весь это маскарад, телевидение, звонки, машины, этот дом?
– Долго объяснять. И я не уверена, поймете ли вы…
– Но разве не за этим вы меня позвали? Я ведь в каком-то смысле ученый.
До сих пор каждый играл свою роль. На мгновение мне показалось, что ее тяготит маска, которую она хочет, но не может отбросить.
– Хорошо, я расскажу. Вы нравитесь мне, но не в этом дело.
Она сделала глоток из бокала, и ее взгляд устремился вдаль, за пределы ночи и тумана.
– Я не знаю, как и когда мой учитель сделал свое великое открытие, которое должно повернуть ход биологической эволюции на нашей планете. Как вам известно, главным движущим фактором эволюции является стремление каждой особи к самосохранению и воспроизведению, то есть сохранению себя уже не как индивида, а как вида. Любая эволюционная ниша обязательно включает эти два фактора. В то же время, внутри безупречного механизма природы заложена возможность ошибки, сбоя, отклонения.
– Вы имеете в виду мутацию, этот двигатель естественного отбора?
– Именно так. Но я не случайно упомянула понятие эволюционной ниши. Дело в том, что вид не только приспосабливается к изменениям среды, но и сам оказывает формирующее влияние на среду, приспосабливая ее под свои нужды, цели и задачи. Так дождевые черви с помощью особой выделяемой ими слизи увлажняют и разрыхляют верхний плодородный слой почвы, который является средой их обитания. Так бобры строят плотины, запружая и заболачивая реки. Каждый вид формирует свою особую нишу, в которой происходит его развитие. Однако общим для всех видов и для всех ниш является наличие определяющего фактора, а именно страха, который лежит в основе как инстинкта самосохранения, так и полового инстинкта. Все без исключения биологические ниши на этой планете отмечены единой печатью – страха. Следовательно, за видимым многообразием биологических форм кроется единство психической сущности, незримо управляющей нашим поведением. Отсюда ясно, что все опыты в области генетики, как чисто материальной биологической инженерии, не могут дать существенных и устойчивых результатов, ибо за всеми комбинациями генетического материала остается неизменным психическое единство жизни, основанной на страхе. Из этого круга невозможно вырваться. Однако, к счастью, эволюция предполагает возможность ошибки. В данном случае ошибкой является полное отсутствие страха. Что будет, если какой-либо вид вдруг лишится этого глубинного основания, в котором он един со всеми остальными видами? Очевидно, родится нечто совершенно новое.
– Родится или погибнет?
– Одно должно погибнуть, чтобы родилось другое. Разве не об этом говорят все религии и таинства? Как знать, возможно, человечество в его настоящем виде всего лишь куколка, из которой однажды выпорхнет прекрасная бабочка.
– И бабочке будет неведом страх?
– Да. И с этого мгновения начнется отсчет новой эпохи в истории жизни на земле.
– Но, скажите, как отсутствие страха может повлиять на смерть или рождение? Эти природные данности невозможно отменить.
– Отменить невозможно, но возможно освободиться от их влияния, подчинив их разуму, а не темным инстинктам. Суть нынешнего этапа эволюции в том, чтобы так называемый естественный отбор сделать искусственным, неуправляемое сделать управляемым.
– А вам не кажется, что эта «гениальная» идея уже не в первый посещает человеческую голову? Еще Платон мечтал о выведении особых пород людей, для ведения войн и охраны порядка, для занятий наукой и философией. Но для чего выводить людей, лишенных страха?
– Это положит начало новому виду, который только зреет в человечестве. Вы правы, люди давно подозревали нечто подобное, грезили о такой возможности, но до сих пор это были только грезы, а если дело и доходило до практики, то она упиралась в примитивизм мышления ученых, которые хотели повлиять на дух, меняя материю, тогда как требуется прямо обратное. Необходимо очистить дух от примесей, внесенных при рождении, избавить его от наследия прошлого. А для этого он должен пройти через смерть.
– Как вы это себе представляете? Вы что нашли рецепт воскрешения из мертвых?
– Вы не поняли. Речь идет не о биологической смерти, вернее, не только о ней. Материальное лишь следствие духовного. Наши предки это прекрасно понимали. Вы слышали что-нибудь о пещере Трофония?
– Кто возвращался из нее, тот уже никогда не смеялся. Не слишком-то веселое место.
– По одному из преданий Трофоний был сыном Аполлона. Он построил знаменитый храм в Дельфах и сам прорицал в Лейбадейской пещере, где узнававший свою судьбу погружался в состояние ужаса, чему способствовали обильные испарения, проникавшие в пещеру из недр земли. Вы должны знать, что подобные предания всегда несут в себе глубокий символический смысл, доступный лишь посвященным в таинства. Смех, как и другие эмоциональные проявления, роднит человека с животными. Это пуповина, которая связывает его с природой. Человек может и должен разорвать эту пуповину, чтобы реализовать высшую цель, стать, вернее, сделать себя произведением, для которого все предыдущие достижения человечества лишь проба пера, заготовка, черновой набросок. Предание говорит о возможности приобщения человека к божественному знанию, и в каком-то смысле уподобления богу. Вспомните, ведь и Христос в Евангелиях никогда не смеется. Скрытый смысл предания о пещере Трофония заключен в том, что люди, которые выходили из пещеры, испытав ее ужасы и узнав свою судьбу, больше ничего не боялись. Они не только разучивались смеяться, но и теряли страх. Достаточно было бы собрать таких людей в замкнутую группу, которая начнет формировать своим поведением особую социально-биологическую нишу, и уже через несколько поколений в этой нише может возникнуть принципиально новый вид существ, у которых отсутствие страха будет записано в генах. К сожалению, древние были чересчур самонадеянны и пренебрегали техниками социального конструирования, они все пускали на самотек. Но мы понимаем сегодня всю важность социального контекста и обладаем достаточными возможностями для того, чтобы совершить эволюционный прорыв.
– Что вы конкретно имеете в виду?
– Судя по дошедшим до нас легендарным и историческим сведениям, на земле имеется более чем достаточно мест, подобных пещере Трофония. В этих щелях земли по сей день гнездится древний ужас. И у нас есть все основания предполагать, что место, где мы сейчас находимся, как раз одно из них.
– Дверь? – Догадался я.
– Да. – Спокойно ответила она.
– Но ведь вы там не были, за этой дверью. Как же вы..?
– Я такой родилась. Можете считать меня уникальным случаем, той самой эволюционной ошибкой, мутацией. Я родилась мертвой, но произошло чудо. Учитель нашел меня и отогрел на своей груди. Он стал моим отцом, братом и мужем. Он открыл мне глаза, показал мне, кто я на самом деле.
– И кто же вы?
– Я не могу сейчас вам сказать. Но вы скоро это узнаете. Для начала эксперимента нужен второй человек, мужчина, который отважился бы на эту… процедуру. От желающих отбоя нет, но до сих пор все попытки найти подходящий экземпляр оказывались неудачны.
– Они что, не возвращались?
– Я не знаю. Что-то с ними случалось, и я их больше не видела. Вы не похожи ни на кого из них. Они словно заранее предчувствовали поражение, а у вас этого нет. Вы избранный.
– Кто меня избрал и зачем?
– Не задавайте мне так много вопросов. Я прошу …
Мы давно уже стояли бок о бок, глядя в сумрак ночи, наши тела соприкасались. Вдруг я ощутил мощную тепловую волну в нижней части тела, исходящую от нее. Я повернулся к ней. Ее ресницы были опущены, губы слегка приоткрыты. Я могу поклясться, что слова, которые я услышал, она не произносила вслух, но я слышал их.
– Я так долго ждала тебя. Где ты был? Почему не приходил?
Слеза скатилась по ее ресницам и упала в шампанское. Она улыбнулась сквозь слезы и подняла бокал.
– Выпьем за нас.
Как она была прекрасна в это мгновение! Мне хотелось обнять ее, расцеловать, прижать к себе крепко-крепко, чтобы своей любовью растопить эту ледяную красоту. В это мгновение я был готов на все ради нее. Прикажи она мне сейчас прыгнуть с балкона вниз, я прыгнул бы, не раздумывая. Поняв мое состояние, она заглянула мне прямо в глаза, до самого дна моей души, и сказала твердо:
– Теперь пора. Мы готовы. Можно начинать.
Мне показалось, что последнюю фразу она произнесла, обращаясь не только ко мне. Я обернулся и увидел множество людей, с камерами, микрофонами, фотоаппаратами, мобильными телефонами. Видимо, толпа незаметно окружила нас, пока мы беседовали, и теперь все хотели запечатлеть решающий момент начала «грандиозного шоу». Мгновенно поняв, чего она от меня ждет, я взглянул на нее как затравленный зверь и бросился сквозь толпу, на лестницу, вниз, потом по коридору, и вот, я стою перед той самой дверью. Вокруг щелчки и вспышки фотоаппаратов, лица, брызги шампанского. Кто-то вкладывает мне в руку ключ и отходит, растворяясь в толпе. Я стою перед дверью, один на один с тайной, в окружении толпы, ревущей, гогочущей, свистящей и топающей, которая разорвет меня, если я не войду сейчас в эту дверь. Я исполняю чужую волю, послушно вставляю ключ в замок, поворачиваю его, отхожу. Дверь отворяется. Сначала я вижу только яркий свет, как если бы навстречу несся поезд с горящим прожектором. Когда взгляд немного привыкает к яркому свету, я вижу девочку, ту самую, вполоборота, она молча зовет рукой, чтобы я шел за ней. Я оборачиваюсь, ищу глазами в толпе мою возлюбленную. В стороне оркестр залихватски играет цыганскую мелодию. Кто-то в толпе уже пускается в пляс. Во мне что-то срывается, лопается какая-то струна, я кричу в толпу:
– Где моя невеста? Мы должны идти вместе. Это же наша свадьба!
Наконец, она появляется, все так же одета в белое кимоно, прекрасная, чуть склонив голову и опустив ресницы, она подходит, я беру ее за руку. И с новой силой гремит оркестр, срываясь в какой-то дикий необузданный пляс, больше похожий на козлиное блеяние, чем на музыку. Я вижу, как толпа расступается, пропуская вперед маленького человечка с лицом похожим на мордочку обезьяны в окружении нескольких мужчин в деловых костюмах со скучающими лицами. Из толпы слышится восхищенный шепот: «Смотрите! Сам пришел. А этот справа мэр. А этот…» Тут кто-то из толпы выносит стул, похожий на трон, и ставит его за спиной маленького человека с обезьяньим лицом. Тот запрыгивает на трон, слишком высокий, так что ноги человечка остаются висеть в воздухе. Весело болтая ногами и жестикулируя, он что-то объясняет окружающим его мужчинам, те, не отрывая глаз от нашей брачной пары, делают вид, что внимательно следят за его речью. Наконец, обезьяний человечек делает знак рукой и кто-то за его спиной громко, глубоким певческим басом, как на службе в церкви, провозглашает: «Опустите, врата, верхи ваши. Ибо нисходит царь славы. Кто сей царь славы?» Тут не выдерживает оркестр, и голос певчего заглушается кощунственным подобием музыки. Толпа вокруг нас ревет и топает все громче, мы слишком долго уже стоим. Кольцо из камер, вспышек, глаз и рук сжимается, подбираясь все ближе, с нас начинают сдирать одежду, и вот мы стоим с ней вдвоем полностью обнаженные перед входом в неведомое. Со всех сторон толпа пытается нам что-то объяснить, подсказать, непристойными жестами, слышны оскорбления, ругань, нас начинают обливать шампанским, в нас летят фрукты, пирожные, деньги, кольца, золотые украшения. Еще мгновение и толпа озвереет окончательно, перейдет последнюю грань и начнет нас линчевать, рвать наши тела на части, топтать ногами. Но в самое последнее мгновение что-то происходит. Разъяренная беснующаяся толпа отступает назад. Я смотрю прямо перед собой в растворенную дверь и вижу, как свет медлен-но гаснет. Девочки уже не видно, сразу за порогом в полумраке различим неровный каменистый пол, уводящий куда-то вниз, под уклон, откуда вместе с порывами ветра доносится смрадное зловоние. Пол у нас под ногами сотрясается словно под тяжестью шагов какого-то гигантского существа, люстры на потолке вздрагивают и начинают раскачиваться вместе со стенами. Вскоре уже весь дом ходит ходуном, порывы ветра все сильнее завывают в окнах, срывают занавески, слышится звон разбитых стекол, вместе с ветром в окна влетают соленые брызги, пена морских волн захлестывает первые этажи. В толпе начинается паника, люди подбегают к окнам, потом с криками бегут назад и вверх по лестницам. С потолка и стен начинает сыпаться штукатурка, она отваливается целыми пластами, обнажая кирпичную кладку в разломах и трещинах, сквозь которые вползают какие-то гады, мерзкие твари, вооруженные когтями, зубами, крепкими как сталь и острыми как бритва, закованные в броню. Гибкие и быстрые, они расползаются повсюду, нанося ужасные раны, вспарывая животы, калеча и кромсая человеческие тела. Обезумевшие от страха люди толпой устремляются вниз, к единственному выходу из дома, некоторые, по пояс в воде, уже подходят к двери, но вдруг она разлетается на куски под ударом монстра. Его морда, в рогах, шипах и бородавках, с горящими желтыми глазам, разинутой пастью, усеянной острыми зубами, брызжущей ядовитой слюной, едва помещается в дверном проеме. Поднявшаяся от удара волна отбрасывает людей назад к лестнице. Топча друг друга, карабкаясь по спинам и головам, люди теснятся вверх по лестнице и устремляются к последнему оставшемуся выходу. Нас отталкивают от раскрытой двери, ибо наши фигуры загораживают проход, заслоняют его собой. И сначала один из толпы, в котором я узнаю того толстяка, потом другой, за ним третий и наконец, вся толпа устремляется по каменистому жерлу вниз, в зловонную глубину. Вскоре последние фигуры удаляются и теряются во мраке подземелья. Вдруг меня, как молния, озаряет догадка. Я кричу, склонившись к ней, моей невесте на этом брачном пире: «Это ледник! Ледник тает!» В ее расширенных от ужаса зрачках я вижу свое отражение, я наклоняюсь ниже и целую ее в губы. И тут происходит нечто ужасное. Из раскрытой двери вырывается порыв ветра страшной силы со звуком лопнувшего тухлого яйца и невыносимым зловонием. И затем из мрачного жерла с жутким воем и визгом начинают вылетать какие-то темные силуэты, сгустки, бесформенные кляксы, клочья, ошметки, брызги. Эта адская отрыжка, похожая на агонию, продолжается некоторое время, а потом затихает. Я снова смотрю в глаза любимой и, о ужас, вижу, что одна из брызг попала на ее шею. Ее кожа начинает темнеть, трескаться, пузыриться, словно ее разъедает кислота. Я разжимаю объятия и вижу, как она, все еще протягивая ко мне руки, беззвучно падает в раскрытую дверь преисподней, словно в разинутую пасть чудовища. С нечеловеческим усилием я наваливаюсь на дверь всем телом и начинаю ее закрывать, преодолевая силу и обжигающий жар воздушного потока, рвущегося наружу из раскаленных недр адской утробы. Наконец, после борьбы, кажущейся мне бесконечно долгой, дверь затворяется, и до моего слуха долетают звуки оркестра, который, окончательно обезумев, продолжает играть вальс на одном из этажей разваливающегося на части здания. Больше я ничего не помню. Мой разум погас, и все провалилось во тьму.
Я очнулся в машине. За окнами пылала созвездиями полярная ночь, из динамиков в салон лились тихие звуки какого-то незнакомого романса. Звонкий мужской голос пропел:
Небесный свод, горящий славой звездной,
таинственно глядит из глубины,
и мы плывем, сияющею бездной
со всех сторон окружены.
Водитель покрутил ручку приемника, салон наполнился звуками органа.
– Оставьте. – Попросил я.
– Скоро начнется. – Сказал водитель.
– Что начнется? – Спросил я.
– Сияние. – Сказал он.
– Северное? – Спросил я.
– Ну да. – Сказал он. – Какое же еще.
– Куда мы едем? – Спросил я после недолгого молчания.
– Назад. – Ответил он.
– В город? – Спросил я.
– В город. – Сказал он.
– Это, наверное, токката Баха. – Предположил я.
– Наверное. – Подтвердил он.
Я вслушивался в победные звуки органа. Вот образ истинного величия, думал я, когда торжество победителя неразрывно связано с нежностью и сознанием своей ничтожности, смирением перед лицом еще более властного, всемогущего, непостижимого величия.
– Смотрите, начинается.
Голос водителя вывел меня из задумчивости. Вся даль от горизонта до неба была разрезана вертикальными столбами света и тьмы, словно огромный занавес волновался сияющими складками.
– Это ангелы ходят в небе. – Прошептал я.
– Вот и вы тоже. – Сказал водитель. – Верите во всякие сказки.
Я вспомнил все события минувшего дня и ночи. Я должен все рассказать, чтобы люди узнали о мерзких тайнах, об отвратительных обрядах и практиках, свидетелем и участником которых мне довелось быть. Только извращенный разум и крайняя степень порочности могли заставить человека вступить в заговор со столь чудовищными и разнузданными силами. Да, у природы есть тайны, не предназначенные для человеческих глаз и ушей, способные свести с ума, раздавить как букашку любого, кто посмеет к ним прикоснуться. И люди должны об этом помнить, иначе существованию человечества на этой планете угрожает опасность. Ибо люди могут, пойдя на поводу у темных сторон своей природы, разбудить силы, которые сотрут в порошок всю их хваленую культуру и цивилизацию, так что и следов их бытия не останется на земле.
Итак, меня привезли в это здание, в котором я сейчас нахожусь, и где меня держат за сумасшедшего. Моя первая ночь здесь прошла в расспросах. Вежливые врачи в белых халатах, похожих на кимоно, записывали мои ответы, но я уверен, что они все исказили, переврали, во что бы то ни стало стараясь выдать мой рассказ за бред сумасшедшего. Я даже догадываюсь, для чего им это нужно. Ведь нет никакой гарантии, что в ту ночь вместе с дьявольским домом сгинули все участники гнусного шабаша. Скорее всего, верхушке секты с наиболее важными гостями удалось выбраться, а кто-то и вовсе мог не приехать. Во всяком случае, насколько я мог судить по реакции врачей на мой рассказ, город продолжает жить своей обычной жизнью. И даже если он будет потрясен известием об очередном исчезновении людей, в числе которых на этот раз оказались некоторые «медийные лица», то очень скоро волнение уляжется, и жизнь людей вернется в привычную колею. Но только не моя жизнь, ибо я уже никогда не буду тем человеком, каким я был до описанных мной событий. Ибо человеку, который, пережив то, что пережил я в ту ночь, сохранит рассудок, уже нечего бояться. После первой ночи я долго не мог уснуть и уже под утро, выглянув в окно, увидел, что выпал снег.
2015