Глава 15.
*****
Банальная истина, что жизнь наша напоминает собой двухполосный матрас или тельняшку (то белая полоса, то черная), в очередной раз подтвердила свое право на жизнь, повторившись в судьбе Марка Сухобаева и Альбины Филозовой. После многих месяцев проблем и неблагополучия у них воцарились мир и согласие. На их маленьком семейном совете было решено поднасобирать денег и, основательно подготовившись к свадьбе, провести ее как у всех нормальных людей, чтобы это было в жизни их семьи ярким запоминающимся событием. Роспись в загсе и венчание были намечены на июнь месяц.
С момента начала совместного проживания Марк и Альбина регулярно пару раз в неделю навещали родителей Марка. Последние были поставлены в известность об их планах на будущее, и хотя нельзя сказать, что отец и мать Марка разделяли полностью их взгляды на христианскую семью, все же они были вынуждены смириться перед решением сына и их будущей невестки, считая, что рано или поздно этот вопрос решиться и им не придется краснеть за Марка перед другими верующими. Чета Сухобаевых запаслась терпением и стала ждать лета.
Дело обстояло поздней осенью в преддверии декабрьских морозов и тут выяснилось, что у них стало пошаливать здоровье. Сказалось нервное напряжение душевных баталий, и старые болезни не замедлили напомнить о себе. У Альбины стали побаливать почки, а Марка, как назло, забарахлил желудок. Но все же это мало смущало их и единственное, в чем у них была проблема, вызывавшая душевный дискомфорт, - это было отсутствие возможности посещать богослужения. Вернее сказать, возможность эта у них была, но Марка смущал тот факт, что он отлучен, и когда он представлял себя в своем воображении пришедшим на служение вместе с Альбиной, он предчувствовал, что разразится настоящая буря.
Он поделился своими переживаниями с Альбиной и она с пониманием отнеслась к его словам. Ей и самой хотелось посещать служения, слушать проповеди, петь христианские гимны, наконец, просто обрести хороших друзей в среде христиан, и она после некоторого размышления ответила ему:
-Знаешь, что Марк, а что ваша церковь единственная в городе?
-Нет, есть еще разные, - откликнулся он, - но их догматика существенно отличается от нашей. Например, адвентисты, харизматы, пятидесятники и другие.
-Но вы же верите в одного Бога?
-Да, но некоторые отрицают наличие бессмертной души у человека, другие вообще проповедуют всякую ересь, и я не могу верить во что попало. Это значило бы притворяться, а я так не могу.
-Хорошо, тогда давай сходим в твою церковь, плевать, что будут думать о нас другие. Ведь мы же любим друг друга и Бога не оставили.
-Ладно, попробуем, - согласился Марк. – Мы же ничего плохого не собираемся делать. А то как будто мы преступники и прячемся от других людей.
До воскресенья оставалось два дня и он с нетерпением стал ожидать этого дня, чтобы наконец-то попасть на богослужение. С утра Марк встал пораньше, чтобы в молитве приготовиться к этому решительному шагу. Сказать, что он очень волновался, значило вовсе ничего не сказать, но после молитвы он почувствовал какое-то необычайное утешение от Святого Духа и в тот момент, когда проснулась Альбина и стала готовить завтрак, он был готов морально ко всему, что Господь пошлет им в этот день. Завтракать он решительно отказался, Альбина поняла причину его отказа и не стала настаивать на этом, сделав для Марка лишь чай с лимоном и сахаром.
К моменту их выхода она выглядела на все сто, но уж очень по-светски для их консервативной пуританской церкви. Марк критически осмотрел ее, но воздержался от любых высказываний в ее адрес. Альбина напоминала обычную красивую земную женщину, а не плоское изможденное лицо иконного типа. «Я хочу видеть в ней жизнь, а не религиозную мумию!» – подумал Марк, когда они приближались к церкви.
Первыми, кто оказался на их пути, были две сестры из молодежи. Завидев и узнав Марка издалека, они ускорили свой шаг настолько, чтобы избежать возможности приветствия с ним, и, низко опустив головы, юркнули в церковный двор. Марку стало немного неприятно и он оглянулся на Альбину, но та похоже или не заметила, или не поняла ничего. «Может быть, мне показалось?» – спросил сам себя мысленно он.
Оказавшись на церковном дворе, Марк увидел группу братьев и сестер постарше возрастом, которые с любопытством рассматривали Альбину. Марк поздоровался с ним, но они сделали вид, что не слышали его слов и демонстративно отвернулись в сторону. Наш герой почувствовал себя как оплеванным. Тут уж не выдержала Альбина. Она решительно шагнула к этим людям и, горя от возмущения, с жаром проговорила:
-Эх, вы, а еще верующими называетесь! Ваш брат поздоровался с вами, а вы морозитесь, делая вид, что не видите и не знаете его.
Люди промолчали, но чей-то ядовитый голосок выстрелил ей в спину колючей фразой:
-А нам не о чем разговаривать с блудницей вообще! Такие губяки намазюкала. Моя б воля, я б такую и на порог бы не пустила.
«Бог вам судья!» - с возмущением подумала Альбина и, взяв Марка под руку, переступила порог молитвенного дома. На входе, как всегда на своем боевом посту находился благоговейный старичок Тихоныч. Марк с надеждой протянул ему руку и с болью произнес, видя, как тот краснеет от смущения:
-И ты тоже, Тихоныч, осуждаешь меня и не замечаешь?
-Господь с тобой, Маркуша! – тихо ответил тот, украдкой пожимая ему руку. – Рад тебя видеть, но ведь ты же знаешь, что ожидает отлученного. Такой порядок и никто не вправе отменить его.
Альбина с благодарностью взглянула на старичка. «Он, по крайней мере, искренен в своих словах и чувствах!», - подумала она, чувствуя какой-то необъяснимый прилив нежности к пожилому неизвестному мужчине. К свободному месту на десятом ряду Марк с Альбиной шли под пулеметным огнем осуждающих взглядов и плохо скрываемого презрения. Когда они сели рядом, ближайшая старица-сестра демонстративно пересела на одно место в сторону, охая вслух на тему, как душно сидеть в собрании.
До служения оставалось около двенадцати минут, когда неожиданно в зале возникла фигура дьякона Геннадия Павловича Кургузова. Он глазами быстро окинул зал и быстрыми, но бесшумными шагами направился в сторону Альбины с Марком. Сухобаев-младший внимательно наблюдал за его приближением, предчувствуя некую духовную бурю. Подойдя к Марку, Кургузов нагнулся к нему и негромко зашептал:
-Марк, извини, но тебе со спутницей нужно пересесть на последний ряд, а здесь место для членов церкви.
-А где это написано? – вмешалась Альбина.
-Девушка, я не с вами разговариваю. Марк, ты знаешь порядок, если ты пришел покаяться, то твое место на последнем ряду! – последние два слова дьякон-ревнитель произнес с особым ударением.
-Мне не в чем каяться. Разве что за чужую клевету, а в остальном я уже покаялся не перед людьми, но перед Богом, видящим сердце, - возразил Марк.
-Ладно, если ты не хочешь подчиняться порядку, тогда можно тебя попросить на свежий воздух, чтобы здесь не мешать остальным? – предложил, краснея от привлеченного к себе внимания ближайших соседей Марка, Кургузов.
-Это еще зачем? – почти в один голос спросили и Марк и Альбина.
-Я хочу кое-что объяснить вам по-братски, а здесь я вынужден говорить очень тихо, - объяснил тот.
Марк пожал плечами, оглядываясь на свою спутницу.
-Хорошо, пойдем выйдем. Люди же не виноваты в наших проблемах! – согласилась она.
Кургузов пошел вперед к главному выходу, а Марк и Альбина под приглушенный шепот толпы последовали за ним. Оказавшись на улице, Геннадий Павлович попросил Альбину погулять пару минут в стороне, покамест он скажет Марку пару слов начистоту. Альбина не хотела оставлять Марка одного, зная, какая психологическая атака сейчас обрушится на него, но, подчинившись его немой мольбе, она отошла чуть в сторону. Кургузов что-то быстро заговорил Марку, бросая косые взгляды в ее сторону. Марк то как будто оправдывался, то бледнел и она видела, как он до боли сжимает кулаки.
В этот самый момент, когда страсти вокруг них накалились до предела, Альбина и услышала топот каблучков рядом с собой. Она невольно оглянулась назад и увидела рядом с собой (о, небо! – не может быть...) злосчастную Оксану. Оксана, летевшая на всех порах на собрание, резко затормозила. Кровь прилила к лицу Альбины и она с гневом посмотрела на девушку, которая при виде соперницы вся превратилась в фунт презрения. Несколько мгновений они смотрели друг на друга испепеляющими взглядами.
-Ты ничего не хочешь сказать мне, подруга! – поставив руки в боки, двинулась на нее раскачивающимся шагом Альбина.
-Какая я тебе подруга! – огрызнулась Оксана. – Я таких, как ты, халдейка за километр обхожу.
-Я тебе халдейку прощаю ради всего святого, - пропустила мимо ушей Альбина. – Ты лучше мне о Марке расскажи. Неужели он действительно покушался на твою честь или уже не на что покушаться?
Удар был нанесен явно ниже пояса, но в бою редко кто думает над тем, что за оружие у него в руках и куда им бить.
-Ты судишь в меру своей распущенности, - покраснев, ответила Оксана. – А Марк твой бабник! Что хочешь мне говори. Я сама видела его с какими-то шлюхами на Зеленом микрорайоне.
Тут уж была очередь схватиться за сердце Альбины: соперница попала в точку. У Альбины еще до сих пор не шли картины из пивбара, когда она затеяла там потасовку с «девушками» Марка.
-Ты как будто следишь за ним все время. Ты думаешь, это новость для меня. Я все это знаю, - собрав волю в кулак, ответила небрежно Филозова.
-Как это знаешь? – изумилась Оксана. – И не гонишь от себя?
-Кажется, в Писании написано: «любовь все терпит»? – парировала Альбина. – Лучше скажи, зачем ты оклеветала Марка? Ладно люди, но Бог то все видит. Тебе не стыдно за себя?
-Не тебе меня судить! – сердито пробормотала Варшавская.
-А я тебя и не сужу. Ты сама себя судишь и ненавидишь за эту неправду себя. Остановись, девочка, не с того ты жизнь начинаешь. Поверь мне, я в молодости одну большую глупость сделала и потом через такую грязь прошла, что страшно вспоминать, - успокаиваясь, произнесла Альбина.
Оксана с удивлением взглянула на нее, как будто что-то поняла для себя, но потом снова вся изменилась в лице и бросила в сторону Филозовой.
-Ты не сможешь удержать его. Я все сделаю, чтобы он был мой!
-От страха у меня даже поджилки затряслись! – рассмеялась Альбина. – Нельзя обладать тем, что тебе не принадлежит.
-Ты зря встала на моем пути, - проговорила, сверкая глазами, Оксана. – Если бы не ты, он был бы давно мой.
-А ты знаешь, как я встала на его пути? – Альбина решила идти в ва-банк. – Я была уличной проституткой и готова была наложить на себя руки от такой скотской жизни. Я даже наложила на себя руки и прыгнула с моста в реку, но Марк спас меня, выходил в больнице, обеспечил всем, просто вернул к жизни, подарил мне замечательную любовь, привел в церковь. А теперь рассуди по справедливости по-божески, кто на него имеет больше прав. Я, которая все ему обязана, и должна ноги его целовать до конца дней, как Мария Магдалина, когда целовала ноги Иисуса, или ты с своей иллюзорной любовью, которая есть только в твоем воображении, и с слепой страстью обладать Марком только потому что он не обращает на тебя внимания.
-Конечно, я не могу так ублажать его в постели, как ты со своим опытом! – теряя присутствие духа, Оксана откровенно начала пошлить.
-При чем тут это? – изумилась Альбина. - Да мы с ним почти год даже не прикасались друг к другу. Разве ты знаешь, что такое выносить, выстрадать свою любовь?
-Не тебе судить о моих чувствах? И вообще я не хочу с тобой больше разговаривать! – махнула рукой Оксана и пошла к боковому входу в молитвенный дом.
Кто-то через мгновение, когда Альбина провожала взглядом непримиримую соперницу, взял ее под локоть, так что она вздрогнула от внезапности.
-Альбина, пойдем отсюда! – это был Марк.
-Почему? – она уставилась на него широко раскрытыми глазами.
-Кургузов сказал, что ее папаша в братской рвет и мечет по поводу нас, так что даже пастор не может усмирить его, - объяснил он. – Если мы не уйдем тотчас же, в церкви разразится публичный скандал. Зачем смущать простодушных и младенцев в вере. Этим мы дадим пищу дьяволу и навредим людям. Пошли, Альбина, умоляю тебя!
Она послушно взяла его под руку и, бросив последний взгляд в сторону церкви, подумала: «Господи, ну, почему все так несправедливо? Разве мы так согрешили перед Тобой, что нас гонят как зачумленных? Не может быть, чтобы для нас в Твоей церкви не нашлось места! Помоги нам!».
Некоторое время они шли без слов, уж сильно тягостное впечатление было у них после «посещения богослужения». Добравшись до ближайшего парка, Марк предложил сесть и перевести дух на скамеечке.
-Что будем делать дальше? – спросила, питая слабую надежду, что все еще уладиться, Альбина.
-В нашу церковь я больше не пойду. Это просто какой-то ужас, неужели люди не видят и не знают себя! – возмущенно проговорил в ответ Марк.
-Может быть, в православную церковь сходим? – предложила она.
-А что мы там будем делать, свечки всем иконам ставить и молебны за упокой души заказывать? – сердито отпарировал Сухобаев.
-Ну, зачем ты так? Там ведь тоже верующие собираются и не тебе их судить! – обиделась Альбина за православных. – Я раньше иногда заходила в храм. Постоишь, послушаешь пение, молитвы, сама чего-то помолишься и на душе даже легче становилось, хотя я почти ничего не понимала.
-Да не сужу я никого, - успокаиваясь, Марк придвинулся к ней поближе. – Просто, у нас разное понимание многих вещей, связанных со служением Богу.
-Что же получается, чья-то зависть и черные души отделили нас от Бога, от веры и всего, к чему тянутся наши души? – с недоумением переспросила Альбина.
Марк сосредоточено молчал, о чем-то размышляя.
-Должен быть выход, но я пока не знаю, где его искать, - медленно наконец проговорил он и, улыбнувшись, пожал руку ей. – Верю, у Господа есть выходы. Мы бываем духовно слепы, чтобы видеть его.
-Я рада, что ты улыбаешься, - ей тоже на душе стало радостней. – А то, когда ты хмуришься, у меня тоже пропадает настроение.
Марк обнял ее за плечи. Она доверчиво прижалась к его груди.
-Мне так хорошо с тобой, что иногда мне кажется, что мне вообще ничего в жизни не нужно, кроме тебя, - негромко прошептала она.
-Ты же понимаешь, что это не так, - слабо возразил он. – В жизни очень многое нужно, чтобы было в достаточной мере или хотя бы малой. Не зря говорят о гармонии.
-Конечно, нам нужно есть, пить, отдыхать, любить, быть для кого-то нужными, - согласилась она. – Но что будем делать сегодня, после этого неудачного похода в церковь. В кафе мы были уже много раз. Может ты что-то предложишь?
Марк снова задумчиво посмотрел на нее.
*****
В это самое время разворачивались иного рода события. Буря, обещавшая разразится в церкви, утихла с уходом Марка и Альбины. Дмитрий Федорович, отец Оксаны Варшавской, успокоился и к тому моменту, когда ему нужно было выходить на кафедру для проповеди, сосредоточено размышлял над Писанием. Однако в душе его дочери без преувеличения носился разрушающий смерч неудовлетворенной страсти. Она с полчаса сидела в зале богослужений, не замечая вокруг себя ничего. В ее памяти раз за разом проносились картины ее беседы с Альбиной. Она буквально ненавидела ее и ею безраздельно владело желание отомстить, как она выражалась для самой себя, «за поруганную честь».
Евангелие, которое она обычно слушала с удовольствием, теперь тяготило ее и она не могла усидеть на месте, с трудом сдерживаясь, чтобы не уйти. Все слова казались неискренними, фальшивыми, а упоминание о заповедях Господа приводили ее в раздражение. Какая-то ужасная волна дурных эмоций на неопределенное время захлестнула ее, так что черты лица Оксаны исказились и, глядя на нее со стороны, можно было ни на шутку испугаться за душевное состояние девушки. На минуту ее сознание опять включилось и она услышала слова о любви Христа.
-Какая любовь! – злобно прошептала она, страшно побледнев. – Он предпочел меня какой-то падшей потаскухе, а вы говорите: любовь?!
Окружающие невольно обратили внимание на нее. Но для Оксаны все вокруг словно перешло в иное измерение. Она порывисто вскочила и, несколько раз спотыкаясь на пути, пулей вылетела из молитвенного дома. Когда окончилось служение супруги Варшавские долго и напрасно искали дочь среди молодежи. Решив, что она просто раньше всех ушла по непонятной причине по каким-то делам, Дмитрий Федорович отправился домой вместе со своей супругой.
Анна Владимировна переступила порог квартиры первой и в ужасе отшатнулась назад.
-Что с тобой, Анечка? – изумленно переспросил Варшавский, не видя того, с чем столкнулась жена.
-Там... – супруга пыталась что-то сказать, но ей было плохо и она не смогла произнести ни единого слова.
Дмитрий Федорович с волнением отстранил ее и вошел в прихожую. То, что он увидел, поразило даже его много повидавшего в жизни мужчину. В квартире кто-то устроил злостный погром. Ничего подобного он не видел даже по телевизору.
-Аня, что же? – растерянно пробормотал он. – Здесь что легион бесов прошелся, что ли?
Все, что можно было поломать, разбить, уронить, перевернуть, было сделано и в квартире царил полнейший беспорядок. Супруги, держась за руки, прошлись по комнатам: везде было одно и то же. Бледные и насмерть перепуганные они подошли к комнате дочери Оксаны, дверь в которую была приоткрыта. Мать Оксаны осторожно заглянула внутрь и инстинктивно прокричала:
-Оксана!!! Н-е-т!!!
Она упала в обморок, но ее супруг успел подхватить ее на руки и быстрым движением положить на диван в зале. Дмитрий Федорович ринулся в комнату дочери и увидел дочь, лежащую без чувств на полу. Вокруг валялись пустые упаковки с сильными лекарствами и пустой стакан. Ничего не понимая, он медленно приблизился к ней и поднял записку, которая была написана на большом листе альбомной бумаги.
Знакомым почерком дочери было написано: «Папа и мама, простите меня! Этот погром устроила я. Мне было очень плохо. Марк не любит меня и мне не зачем жить! Может быть Бог простит мне мое безумие, но я ухожу от вас. Еще раз простите...».
Все остальное происходило, как в тумане: Дмитрий Федорович звонил в «скорую», что-то надрывно кричал в трубку. Белые люди в халатах сновали по квартире, что-то говорили, спрашивали, один из врачей колдовал над его супругой, а еще двое что-то делали с Оксаной. Затем вообще наступил полный провал в его памяти. Сознание вернулось к нему, когда он пришел в себя, ожидая сам не зная чего, сидя в больничном коридоре. К нему подошел врач лет сорока пяти в белом халате и сказал ему:
-Все нормально, кризис позади! Ваши супруга и дочь будут жить, но чтобы полностью выздороветь им нужно время. Возьмите себя в руки и будьте мужественны!