Рождественская ночь

               


   В аудитории было шумно. Студенты обсуждали, где проведут зимние каникулы. Все идеи записывались на доске, хотя тут же отвергались большинством. Когда предложения иссякли и возникла пауза, кто-то громко выкрикнул:

   –  Интересно, а что думает наша староста?

   Ольга сидела возле окна, от которого веяло холодом. Она безразлично наблюдала, как в темные стекла бьются снежные хлопья.

   – Мне кажется, нужно придумать такое, что надолго запомнится…

   – Оригинально, как всегда! И что же ты предлагаешь?

   – Думаю, можно было бы поехать куда-нибудь в глушь, где в заснеженном лесу стоит большой старый дом с камином и канделябрами… В таких домах английские аристократы встречали Рождество…

   – Понятно, подальше от цивилизации! – насмешливо заметил Андрей Сидоренко, высокий красивый парень, который иногда нравился Ольге.

   Все засмеялись.

   – Но в этом что-то есть… – продолжил Сидоренко, бегло взглянув на Ольгу, – как вы думаете, может быть так и сделаем?

  Видимо, всем давно уже надоело спорить, и сокурсники всерьез принялись обсуждать необычное предложение. Такой дом нашелся, да не один. Выбрали самый большой, с двумя этажами, паровым отоплением и камином. Светлана Ткачук отправила дедушке телеграмму, чтобы подготовили дом к приезду.

   Через несколько дней после встречи Нового года студенты уже ехали в поезде. Под вечер вышли на каком-то глухом полустанке и пошли через лес по дороге. Идти оказалось довольно далеко. Зимние сумерки быстро сгущались, и мороз усилился. Наконец впереди показалась деревенька с чернеющими домишками. Когда дошли до места, почти совсем стемнело, и во многих окнах уже зажегся свет.  На краю деревни, где стоял большой высокий дом, остановились.

   – Вот мы и пришли! – воскликнула Светлана и распахнула калитку.   
Дверь открылась.

   – А это мои дедушка с бабушкой!

   Радушные хозяева пригласили гостей. В доме было тепло и уютно, пахло пирогами и ещё чем-то вкусным. В просторной комнате стояла большая пушистая елка, украшенная старинными стеклянными игрушками, с рождественской звездой наверху. В углу, перед иконой, горела маленькая красная лампадка.

   – Наконец-то приехали! слава богу! – говорил дедушка, – а то совсем заждались!.. Теперь – за стол!

   Во время ужина все отогрелись и развеселились, выпив по бокалу домашнего вина. Потом пошли осматривать дом. На втором этаже, в небольшой комнате, горел камин. В углу стояло старинное пианино с бронзовыми подсвечниками. Зажгли свечи и сели на ковре у камина. Ольга оглянулась. За ними на стенах шевелились, колеблясь, огромные тени.

   – И камин, и свечи, и дом, занесенный снегом… Теперь и мы – английские аристократы, не правда ли? – услышала Ольга рядом голос Андрея. Лукаво улыбаясь, он вопросительно смотрел на нее.

   – Не совсем… – иронично ответила она, обведя взглядом сидящих на полу.

   – Разве твоя мечта не сбылась? Я старался…

   – Так это для меня?! Какая жалость! Это были просто мысли вслух…

   Вскоре внизу часы отбили двенадцать ударов. «Вот и Рождество наступило…», – вздохнула про себя Ольга. Расходиться никому не хотелось.

   – Давайте рассказывать что-нибудь интересное, – предложила она.

   – И страшное… – добавил кто-то из ребят.

   Все оживились. Поднялся галдеж: один, перекрикивая другого, пытался рассказать свою историю.   
– Так у нас ничего не получится, – перебила всех Ольга, – давайте тянуть жребий.

   Написали на бумажках номера и перемешали в коробке. Каждому достался номер его очереди – и одна  из девушек первой начала свой рассказ.


                Ночь во дворе

   Когда я приехала поступать в институт, временно остановилась в гостинице. На консультации мы разговорились с Надей Перепелкиной и решили искать квартиру вместе, и подешевле. Приехали на окраину города, где частные дома, и стали спрашивать, не сдает ли кто-нибудь жилье. Нам указали на каменный дом с высоким забором и воротами. На звонок вышел хозяин, лет тридцати, и сказал, что сдается не дом, а времянка во дворе, но весьма недорого. Если она нас устроит, он сразу же даст  ключи. Времянкой оказалась летняя кухня. В крохотной прихожей стояла маленькая газовая плита и столик с посудой. В небольшой комнатке, кроме кровати и дивана, ничего больше не было. Нас, конечно, все это устроило, особенно цена. Мы отдали хозяину деньги и взяли ключи.

   – Сегодня же уеду в деревню, к жене, а дом закрою, туда я никого не пускаю. Живите здесь спокойно. Приеду где-то через месяц.

   Вечером, когда мы с вещами вернулись из гостиницы, на улице совсем стемнело. В окнах дома света не было, значит хозяин уже уехал. Закрыв калитку изнутри на железный засов, мы открыли настежь дверь времянки и включили свет. Вокруг стало светло, как днем. Теперь можно было все хорошо разглядеть. Двор походил на глубокий каменный колодец. Вместо забора со всех сторон возвышались бетонные стены, около трёх метров в высоту, и вся земля зацементирована так, что нигде не пробивалось ни единой травинки, кроме дерева, одиноко растущего в углу. В нескольких шагах от нашей двери красовалась дверь глухого коридора, ведущего в дом, закрытая на большой висячий замок. Мы с Надей стали смеяться, что за такими стенами нам наверняка ничего не угрожает.

   В течение недели готовились к сочинению. После экзамена Надя уехала на несколько дней домой. Оставшись одна, я решила основательно подготовиться к следующему экзамену и, увлекшись поэзией Пушкина, не заметила, как стемнело. Мне захотелось просидеть до утра во дворе, на скамеечке у порога. Ночь стояла теплая и тихая. Свет из распахнутой двери времянки ярко освещал двор и разложенные книги.
Вскоре я встала, выпила стакан холодного чая и посмотрела на часы: десять минут двенадцатого. Вышла, села – и снова взяла в руки книгу. Но вдруг – вздрогнула – и обомлела от ужаса. Напротив меня кто-то яростно дергал дверь из дома, пытаясь вырваться во двор. Дощатая дверь коридора ходила ходуном, лязгал и гремел замок, прыгая вместе с накладкой! Я застыла в оцепенении, не веря своим глазам, но через несколько мгновений опрометью вбежала в свое жалкое жилище, закрыв хилую дверь на маленький крючок. Не зная, что предпринять, и не помня себя от страха, я выключила свет, бросилась на кровать и замерла в ожидании, глядя в темный проем прихожей. Через несколько минут в коридоре послышался шум. Кто-то в темноте стал бесцеремонно хозяйничать: греметь кастрюлями и тарелками, швырять вилки и ложки… Я лежала, боясь пошевелиться, вздрагивая при каждом звуке…

   Буйство продолжалось почти до рассвета. Утром моя дверь оказалась по-прежнему закрытой на крючок…

   Когда приехал хозяин, я рассказала, что произошло в его отсутствие. Он уточнил число и время.

   – Ну да, – ответил он, – правильно, это был день смерти моей матери: ровно год, как она умерла в этом доме… вот она тут и хозяйничала…


   – Жуть какая … – прошептала одна из девушек.

   – Ну и повезло же Перепелкиной, вовремя домой уехала! – усмехнулся кто-то из ребят.

   – Сомневаюсь… Как это покойники с того света приходят?
    
   – А вот я не сомневаюсь! – воскликнула Галина. – Помнишь, Юля, когда мы на Пестеля жили? Расскажи…

   – А-а, ты про это? Сама и рассказывай…

   – В общем, снимали мы квартиру в Отрадном. Вскоре привезла к нам хозяйка огромный темный шкаф, сказала, что дубовый, – и поставила в комнате, а на кухню – старинный сервант с глухими дверцами, закрытыми на ключ.

   – Там, – говорит, – посуда, пусть стоит, это всё от бабушки осталось, она недавно в деревне умерла.

   В ту ночь мы с Юлей проснулись оттого, что кто-то на кухне гремит посудой. Вышли, включили свет – никого. И потом каждую ночь просыпались: то посуда гремит, то кто-то огромный внутри шкафа ворочается и локтями о стенки бьется.

   Вскоре приехала моя подруга из Питера. Сидим втроем вечером в комнате, пьем кофе, она и спрашивает:

   – А с вами что, еще одна девочка живет?

   – Нет, – говорю я.

   – А кто же тогда на кухне посудой гремит?..

   – Все ясно! Это бабка в серванте своей посудой гремела! – перебил Галину Макаров. – А теперь моя очередь рассказывать!


                Боже, поможи!

   На педпрактику меня направили в село Садовое и поселили в доме у старушки. Она жила одна и была рада с кем-нибудь поговорить. По вечерам за чаем я услышал от нее много удивительных историй.

   Много лет назад ходила по селу цыганка и предлагала погадать. Откуда эта цыганка – никто не знал, но она неизменно появлялась каждое лето. Что цыганка ни предскажет – все сбывается. Побаивались ее, но многих обуревало любопытство. И вот одна женщина решила узнать судьбу своего новорожденного сына. Цыганка и нагадала: как только мальчику исполнится пять лет – он утонет в колодце, что у них во дворе. Женщина испугалась. И решили они с мужем заколотить колодец, а сами стали ходить за водой к соседям. Исполнилось ребенку пять лет. В день его рождения смотрят родители – ничего не случилось, – колодец-то заколочен. И в тот же день поехали на базар. Вернулись домой – и видят: сынок на крышке заколоченного колодца лежит –  мертвый… Старушка видела это своими глазами, она тогда была ещё ребенком, люди в тот день всем селом смотреть ходили …


   Вскоре другая женщина решила погадать на своего годовалого сыночка. Цыганка ей и говорит, что как только сыну исполнится восемнадцать лет – он повесится. Мать с отцом пришли в отчаянье и стали думать, как спасти его от смерти. И как только ребенок начал произносить первые слова, научили его перед всяким делом говорить: «Боже, поможи!». Так он и рос, постоянно приговаривая: «Боже, поможи!», что перешло у него в привычку. Веревки в доме, на всякий случай, припрятывали. В день его восемнадцатилетия мать с отцом уехали в город, – подарок сыну купить.

   Сидел он дома один, сидел, а потом вдруг вскочил, как будто его кто подгонял, забрался по лестнице на чердак – и стал веревку искать, чтобы повеситься. Веревку не нашел, но отыскал в углу тяжелый толстый канат. Подтащил его к перекладине, привязал, засунул голову в петлю и, откинув табуретку со словами: «Боже, поможи!», – повис. В тот же миг перед ним возникла огромная красная рожа с рогами и горящими, как угли, глазами. Она стала быстро заполнять собой весь чердак и, с хохотом: «Теперь ты мой!», – приблизилась, разинув огненную пасть… Но вдруг, как молния, появился белый ангел с огненным мечом – и в одно мгновенье перерубил канат! Парень упал на пол. Ангел исчез, а дьявол зарычал: «Теперь ты не мой!» – и тоже исчез, оставив после себя столб черного дыма…

   Когда вернулись родители, то долго искали сына, потом нашли на чердаке. Он сидел, держа в руке разрубленный канат. Узнав о случившемся, они ужаснулись и открыли ему тайну предсказания цыганки, порадовавшись чудесному спасению и возблагодарив Бога.
 
   Этот парень уже старик, но до сих пор жив, и я его видел. Всем, кто к нему приходит, – показывает толстенный канат, обрезанный, будто лезвием, и рассказывает, как ангел спас его. Вот такие чудеса! Если хотите, мы можем летом съездить к нему – и он сам все расскажет. А потом зайдем к старушке на чай и у нее заночуем. Она будет рада…

   
   – Эх, Дима, что же ты нам до сих пор не рассказывал, как педпрактику проходил? Я бы не удержался!

   – Повода не было.

   – Как же! Все будущие учителя о своих образцовых похождениях доложили, даже Таня Кралич: как трактор на всю катушку завела – и помчалась по всему полю с ветерком, да так, что и остановить не могла. И как за ней вся деревня бежала!.. А ты – смолчал!

   – Да ведь тогда тема была другая…

   – А я слышала, что все гадания сбываются.

   – Тогда вообще лучше не гадать, неизвестно, что нагадаешь…

   – Но ведь интересно… Моя бабушка гадала: из спичек сложила колодец – и пригласила суженого прийти – коня поить. И видит сон: стоит она у колодца, идут парни, смотрят на нее – и проходят мимо. И вот подходит к ней молодой военный, подводит коня и говорит: «Девушка, позвольте коня напоить»... И замуж она вышла именно за него, года через три, и совсем в другом городе. А дедушка, сколько помню, всегда говорил "позвольте", а не "разрешите"… Вот такое гадание…

   – Что-то вы, девчата, уж очень разговорились! – сказал Федорченко, – а теперь я вам расскажу про ведьму. Хотите – верьте, хотите – нет, но это действительно было.


                На хуторе под Полтавой

   Родом я из-под Полтавы. Хутор наш небольшой, но у всех свое хозяйство. Когда отец умер, остались мы с матерью вдвоем. Вскоре меня в армию забрали. Мать скотину распродала и стала сажать небольшой огород, а поле за домом кукурузой засадила, чтобы земля не пустовала.
Через два года отслужил – вернулся на хутор. Приехал я домой – а матери нет, – значит в Полтаве у родственников гостит. Дело было летом. Днем жара стоит – а ночью в хате душно, хоть и окна открыты. Промаялся я так до полуночи, – не могу заснуть. Вышел на улицу – освежиться. На небе луна яркая, светло, как днем. Обошел я вокруг хаты. Слышу, кто-то кукурузу нашу рубит, – аж свист стоит! Смотрю – и глазам не верю: никого нет, а початки летят, будто ветер по полю носится. Я подкрался и – хвать! Чувствую, кого-то поймал, держу крепко, а оно –  вырывается! И стал я этого кого-то изо всех сил колошматить да приговаривать… Потом стон услышал – женский: «Отпусти меня, больше не приду!». Бросил я ее и пригрозил:

   – А если придешь – совсем пришибу!

   Зашел я на следующий день к соседу, – мы с Миколкой с детства дружим. Тот обрадовался: два года не виделись. Спрашиваю, где его мать, – тетка Ганна, хочу с ней поздороваться.

   – Да она, – говорит, – больная лежит.

   – Что с ней? – спрашиваю.
 
   – Да на чердак вчера лазила – и с лестницы упала.

   Заглянул я в комнату – и вижу: действительно, лежит на кровати, вся тряпками перевязана, и стонет, и стон такой знакомый… Тут я и догадался… Вышли мы с ним на улицу, я и говорю:

   – Микола, а ты видел, как мать с лестницы упала?

   – Нет, – говорит, – не видел.

   – Это значит, что твоя мать – ведьма.

   Тот взбеленился, ругаться стал. Пришлось рассказать, как я отходил ее, чуть не убил.

   – А ты ночью последи за ней – сам увидишь.

   Через три дня смотрю – тетка Ганна по двору ходит, –значит полегчало. А наутро приходит ко мне Микола и рассказывает, что все это время не спал и мать выслеживал.

   – И сегодня ночью, – говорит, – я спящим прикинулся, а мать встала, подошла ко мне, постояла, посмотрела, потом вышла на кухню. Слышу – заслонку в печи открыла. И вдруг – такой свист в трубе с воем поднялся! Потом все стихло. Встал, выхожу – матери нет ни в хате, ни во дворе, зову – не откликается, значит – в трубу вылетела. Вот тут-то я и понял: сколько лет живу, а про свою мать ничего не знаю… Часа через два в трубе снова – вой и свист. Мать заходит – я опять спящим прикинулся. Она постояла, посмотрела на меня – и спать пошла…

   Если хотите увидеть ведьмины проделки – милости просим! Приглашаю всех летом к себе домой, под Полтаву, ведьма-то эта в соседнем доме живет. Кстати, у нас и Диканька близко, а там до сих пор такие чудеса творятся, что не приведи господи...


   – Хотелось бы посмотреть, но страшно: вдруг ведьма какую-нибудь порчу наведет или вовсе со свету сживет?!

   – Но ведь на Сергея не навела, а он вон как ее отходил, если нас не разыгрывает!

   – Сергея нельзя трогать, он сосед.

   – Ничего, у него еще все впереди. Ведьма пока не знает, что Сергей узнал ее!

   После небольшой паузы Анна произнесла:

   – В свою очередь я расскажу об одном чуде, свидетелем которого я была сама. Вы о медиуме поневоле когда-нибудь слышали?



                Вила

   В прошлом году моя двоюродная сестра вышла замуж за пианиста. Он тоже окончил консерваторию, но в музыкальной карьере высот не достиг, хотя подавал большие надежды и с ним занимались лучшие преподаватели. На выпускном курсе его выдвинули на международный конкурс, но в последний момент, по неизвестным причинам, послали другого. Теперь Николай преподает в музыкальном колледже, хотя это совсем не то, к чему он стремился.

    В первый же год своего замужества Лена с мужем пригласили к себе молодых родственников и общих знакомых встречать Новый год. В большой квартире места было много, поэтому поехали с ночевкой. Часа в два ночи, когда трапеза и телевизор утомили, Николай вдруг спросил:

   – Хотите погадать?

   Все ответили, что хотелось бы, но никто не умеет.

   – Я покажу вам фокус, которого вы еще не видели!  Принесите чашу с водой, блюдо и спички, зажгите свечу, погасите свет и напишите на бумажках по одному вопросу.  Не беспокойтесь, я читать не буду, просто сожгу…

   Светлана  с любопытством подала сложенную вдвое бумажку. Николай смял ее и сжег на тарелке, а пеплом потер себе левую руку, между локтем и кистью.

   – Читай скорее ответ! очень сильно жжет!..

   И тут мы увидели: на руке выступили слова, будто написанные на саже размашистой кистью: «Через три года». Все обомлели. Николай смыл пепел водой.

   – О чем ты спросила? – поинтересовались мы.

   – Когда я уеду за границу?

   Следующей была Наташа. Вместо ответа на вопрос появилось странное изображение: сжатый кулак с указующим перстом.

   – Я не понимаю!

   – А какой вопрос ты задала? – спросил кто-то.

   – Разменяем ли мы квартиру наших родителей?

   И я вдруг догадалась:

   – Указующий перст означает: вон отсюда!

   Все согласились. Потом была моя очередь. «Какие номера «Спортлото» выпадут?» – и собралась записывать, но вместо этого прочитала: «Тебе не дано».

   Сестра на вопрос: «Куплю я шубу в этом году?» – получила ответ: «Разве шубу?». И действительно, она купила дубленку.

   Среди ответов особенно поразил еще один: «Дух есть, Он поможет»…

   –  Не принимайте все всерьез, – говорил Николай, – это всего лишь фокус…

   На следующую ночь мы не гадали. Николай сказал, что часто нельзя, а то он сожжет себе руку. Хотя ничего не видно, она болит и долго заживает.

   После праздника, когда все разъехались, Лена приступила к мужу с расспросами, откуда у него на руке появляются надписи. Сначала он отшучивался, повторяя, что это фокус. Тогда Лена стала просить научить и ее.

    – У тебя не получится, – ответил Николай.

   – Почему?

   – Потому что мне это сделано.

   – Кем?

   Лена долго не могла добиться от мужа ничего вразумительного. Наконец он рассказал, что еще в детстве, лет в девять или десять, как-то на летних каникулах ездил к бабушке в белорусское село. Когда Николай играл с местными ребятишками, он увидел старуху, стоящую у плетня и внимательно наблюдающую за игрой. Она была в длинной черной одежде, худощавая, невероятно высокая, с очень темным лицом, с костлявыми руками и длинными пальцами, похожими на острые сучки, обтянутые тонкой коричневой кожей. Его тогда удивило, что в летнюю жару она ходит в валенках. Несколько дней старуха наблюдала,  потом пальцем поманила Николая к себе. Он подошел.

   – Иди за мной, – сказала старуха, завела его в дом, подвела к печке и достала остывший уголек.

   – Дай мне свою руку, – и потерла им левую руку Николая, пришептывая что-то.

   – Хорошо, – сказала она, – теперь тот, кто захочет что-нибудь узнать, должен потереть угольком твою руку – и все узнает, но ты на своей руке ничего не увидишь… А теперь иди играть, – и выпроводила его на улицу. Николай тут же забыл об этом.

   Вернувшись домой, в городок под Калининградом, он, как обычно, вместе с другом «обследовал» очередные развалины и подвалы старинных домов. Однажды они забрались в полуразрушенную церковь: рассматривали фрески на стенах и вытаскивали из-под осыпавшейся штукатурки разрозненные листы разбросанных церковных книг. Перепачкавшись, присели отдохнуть и стали оттирать сажу с рук.

   – Ой, посмотри, что это у тебя написано?! – воскликнул удивленный товарищ, указывая Николаю на его грудь и руки, испещренные старославянскими письменами. У товарища, хотя он тоже был перепачкан сажей, нигде не отпечаталось ни одной буквы, чем тот был весьма огорчен. Друзья долго разбирали написанное, но смысла так и не поняли, кроме отдельных слов. Зато Николай вспомнил старуху, начертавшую угольком что-то на его руке. «Теперь можно руку намазать сажей – и там будет что-нибудь написано!» – обрадовался про себя Николай…

   Ему нравилось удивлять компанию своим «фокусом», хотя сам он слов не видел. Надписи на своей руке Николай читал только один раз – в разрушенной церкви…

   Однажды, на какой-то вечеринке, он предложил своим консерваторским друзьям погадать, сообщив, что сам ответов не видит. Они обрадовались, тайно написали вопросы – и тайно прочитали ответы. Один из завистников, который не попал на конкурс, тоже задал свой вопрос и, получив ответ, воскликнул:
 
   – Понятно!

   Через месяц, по неизвестным причинам, именно этот студент уехал на международный конкурс вместо Николая, у которого карьера на этом и закончилась.

   Лена слушала молча и долго не могла прийти в себя.

   – Так значит, эти ответы были против тебя?

   – Возможно… Видимо Куценко спросил, что нужно сделать, чтобы попасть на конкурс вместо меня, – узнал – и сделал то, что было сказано…

   – И какая тебе в том польза? Нужно от этого избавиться!

   – А мне не мешает… Может я – медиум.

   – Может… Вероятно ведьма давно умерла и через тебя пишет с того света!..

   После разговора Лена всю ночь думала, как избавить Николая от наведенного колдовства. На следующий вечер Николай был крайне удивлен, когда Лена попросила его погадать. Она решила применить хитрость, тщательно обдумав свои вопросы, чтобы узнать, с кем имеет дело. Во время гадания Лена задала свой первый вопрос: «Кто ты, что разговариваешь со мной?» – и получила ответ: «Бремя тебе есть». Она испытала неприятное чувство, но тут же задала второй вопрос: «Как избавить Николая от этого колдовства?». Взглянув на руку мужа, она обомлела и вскрикнула:

   – Тут огромные буквы и глаз!.. Посмотри! Я не понимаю, что здесь написано!

   Но тот, кроме сажи, ничего не увидел.

   – Срисовывай скорее все, потом прочитаем… жжет, как огнем!

   Лена лихорадочно списывала буквы и рисунок, боясь пропустить хоть какую-нибудь чёрточку. Наконец Николай смыл надпись. Лена протянула ему листок.

   – Так это ребус!
 
   На листке было следующее: сначала стояла большая буква «Я», потом был изображен большой открытый глаз со слипшимися ресницами, позади глаза крупными буквами стояли два слога, один под другим: «ВИ ЛА».

   – Я, глаз, вила… что это?

   – Глаз, око… – произнес Николай, – я, око, вила…

   – Околдовила! – закричала Лена, – ресницы составляют сочетание «лдо»!

   – Так она играет с нами?! – удивился Николай.

   – А что такое «вила»? – эти слоги стоят отдельно… – произнесла Лена.

   Поразмыслив, они открыли мифологический словарь. Лена читала – и не верила своим глазам: Вилы – южнославянские духи в образе девушек, известны были еще в тринадцатом веке, затворяют воды, умеют летать, но если отобрать у них крылья, превращаются в обыкновенных женщин с козьими ногами, которые скрывают под длинной одеждой. Если их разгневать, могут жестоко наказать или даже убить одним взглядом…

   –  Так вот почему она летом ходила в валенках!.. – воскликнул изумленный Николай.

    Почти всю ночь Лена с Николаем не спали. Наутро Лена предложила мужу окреститься, чтобы избавиться от колдовства. Он согласился…

   Как-то в кругу мужской компании Николай решил снова показать свой «фокус», но больше надписей на его руке не появилось, чему он был весьма рад.

   Если хотите узнать подробнее, мы можем встретиться со всеми, кто гадал с нами в новогоднюю ночь.


   – Да, дух действительно можно вызвать, – подтвердила Зоя. – Когда я училась в педагогическом училище, мои однокурсницы под Новый год гадали на блюдце, вызывали дух Пушкина, Есенина, Гоголя. Уж не знаю, кто им там отвечал, но оборот речи соответствовал вызываемым. Спрашивали о многом. И одна, самая дерзкая, задала вопрос: когда и за кого она выйдет замуж? Блюдце со стрелкой стало быстро крутиться, указывая на буквы, и все прочитали: «Через два года за сапожника». Все долго смеялись, а Людмила злилась. Но через два года она действительно вышла замуж в своем Судаке – за сапожника!

   – Вила – точно нечистый дух, – сказала Варя, – думаю, твоим подругам тоже отвечала нечистая сила. Она существует, а я доверяю тому, кто рассказал мне следующий случай.



                Сила молитвы

   Наша соседка Вера вместе с матерью раза два в год ездит в один из женских монастырей на юг Украины. У них там родственница, монахиня Досифея, и они навещают ее. В монастырях совершенно иное отношение и к жизни, и к смерти, в чем я недавно убедилась.
 
   Приходит ко мне Вера и приглашает к себе: говорит, что приехала к ним родственница из монастыря и рассказывает удивительные истории.

   Матушке Досифее где-то за сорок, но на вид ей не дашь и тридцати. Сели мы пить чай. Мало-помалу разговорились, и матушка Досифея рассказала один случай, происшедший с ней этим летом. Как-то утром пришлось ей идти в другой монастырь, который находился довольно далеко. Дорога шла через лес. Добралась она только после полудня и, выполнив поручение игуменьи, поспешила обратно, хотя ее отговаривали и советовали переночевать. Солнце стояло высоко – и монахиня надеялась вернуться до темноты. Но вот солнце село, а лес все не кончался. В полумраке она едва различала тропинку и   боялась ее потерять, чтобы не набрести на болото слева. Ночь была безлунная, и сквозь ветви деревьев не просвечивало ни одной звездочки. Наконец наступила полная темнота.  Напрасно монахиня пыталась рассмотреть дорогу у себя под ногами. Вдруг со стороны болота кто-то протяжно застонал – и громко ахнул рядом с ней! Она вздрогнула! И тут из мрака стали появляться безобразные духи – и носиться с визгом и хохотом, показывая страшные видения. Монахиня, помертвев от ужаса, взмолилась и воскликнула:

   – Души покойничков, за которых я молюсь, защитите и выведите меня!

   Внезапно все исчезло: и звуки, и видения, и стало тихо. А перед собой она увидела освещенную тропинку, ведущую через лес к самому монастырю…
 
   И я поняла, что не только живые помогают душам покойников, когда за них молятся, но и души умерших могут помочь живым. Если желаете, мы все вместе с Верой посетим тот монастырь, где живёт монахиня Досифея, и она сама вам обо всем расскажет.
 
   
   – А я бы от страха умерла: одна в лесу, кругом черти носятся, так она еще и покойников позвала!

   – Она что же, покойников не боялась? – поинтересовалась одна из девушек.
 
   – Боялась, наверное!.. Но ведь выбора не было, некого на помощь звать, а покойники у нее в долгу – монахиня за них молилась!..

   – Моя история похожа, только случилась она с моим дедушкой.

 

                Чертов лог


   Мой дедушка был молод, полон сил и ни во что не верил. Он оставил военную службу, уйдя офицером в запас, и уехал в глухую тайгу на строительство Братска, чего бабушка так и не смогла ему простить. Если до сих пор не вся Сибирь изведана, то в то время в непроходимых местах еще только прорубались первые просеки и строились первые поселки на большом расстоянии друг от друга. В одном из таких поселков и поселилась молодая семья. Зима в тайге лютая. Когда поднимается солнце и светит сквозь морозный туман, в воздухе висит густая изморозь, отчего трудно дышать, а воробьи замерзают на лету и камнем падают на землю.

   Как-то декабрьским субботним вечером, часа в четыре, к дому подъехала бортовая машина и посигналила. Мой дедушка быстро оделся и уехал в другой леспромхоз на собрание, пообещав непременно вернуться часам к десяти на этой же машине… Но в десять часов его не было. Сначала бабушка подумала, что собрание затянулось, и поминутно смотрела на часы, потому что знала: если пообещал вернуться, то ночевать нигде не останется. Время шло. Одиннадцать… Двенадцать… Час… Она с ужасом представляла самые страшные картины: убили заключенные, которых нагнали на лесоповал… загрызли волки… замерз в тайге… Где-то в половине второго послышались оглушительные удары в дверь, будто с неистовой силой стучатся сразу несколько человек.

   – Кто там?! – вскрикнула бабушка.

   – Я! Открывай быстрее! – закричал кто-то за дверью незнакомым голосом.

   После нескольких восклицаний: «Да открывай же! это я!», – бабушка, поколебавшись, открыла. Перед ней стоял ее муж. Вид его был ужасен: белый, как мел, глаза безумно блуждали, от него шел пар, так как весь он был мокрый: и лицо, и голова, и одежда, несмотря на пятидесятиградусный мороз, и еле держался на ногах, будто долго бежал. На вопросы, что с ним, едва проронил несколько слов, сжал побелевшие губы и ушел спать.

   В течение нескольких дней он почти не разговаривал и ничего не ел. Дня через три пришел немного в себя и рассказал, что с ним случилось.

   Собрание закончилось в девятом часу. Вскоре все разошлись по своим машинам и поехали в разных направлениях. Где-то через час машина, на которой он ехал, сломалась. Водитель сообщил, что заглох мотор. Все трое выпрыгнули из кузова и стали помогать ремонтировать машину. Провозились минут сорок, но мотор не заводился. Стали думать, что делать, чтобы не замерзнуть в тайге. Решили идти пешком назад, по крайней мере проехали всего треть пути. Но дедушка сказал, что с ними не пойдет, потому что пообещал жене вернуться. Товарищи долго уговаривали пойти с ними, убеждая, что его загрызут волки, если не замерзнет по дороге. Но дедушка  был непреклонен. Наконец они расстались: двое и водитель пошли обратно, а он – домой, один. Со всех сторон окружала тайга и высокие сугробы.

   Дедушка шел по следу, оставленному машиной. Потом спустился по дороге вниз, в Чертов лог. Дойдя до середины оврага, остановился. Над головой стояла полная луна, и было светло, как днем. Посмотрел на часы: обе стрелки показывали ровно «двенадцать». Прошел несколько шагов – и услышал сзади конский топот. Оглянулся – никого. Ему стало не по себе. Он пошел быстрее, постоянно оглядываясь, но видел позади одну лишь длинную белую дорогу, освещенную луной. Топот все приближался. Уже слышалось ржанье и конский храп, жуткий хохот и свист хлыста, режущего воздух. Дедушка решил перейти с левой колеи на правую – но в тот же момент невидимая сила отбросила его налево.

   Так повторялось несколько раз: перейти направо было невозможно. Когда топот, ржанье и свист хлыста раздались уже за спиной, он побежал, боясь, что невидимая тройка с бесами растопчет его. Так и бежал он до самого дома, а кони мчались за ним до самых дверей…

   Впоследствии, когда мне стала известна эта история, на мои расспросы дедушка отвечал с досадой, будто сожалея, что когда-то рассказал об этом. В отличие от бабушки, он всегда утверждал, что «ничего этого нет», хотя и признавал, что столкнулся «с чем-то необъяснимым»… Мне кажется, ему просто было неловко признать, что мир духов существует… Мой дедушка давно уже умер, думаю, он простит меня за этот рассказ…


   – Я бы на его месте не пошел один, – и мороз, и волки…

   – Ты бы не пошел, а он пообещал вернуться!

   – В тайге, ночью… И место-то какое жуткое – Чертов лог… Недаром, видно, люди так его прозвали.

   – Конечно недаром… И моя история тоже о нечистой силе. Вот одно из преданий нашей семьи…



                Дом за околицей


   Это случилось еще до революции. Моя прабабушка жила в Красновке Ярославской губернии. Рядом с ними, в соседней деревне, за околицей, стоял заброшенный барский дом. Мимо него ходили только до заката солнца, после – боялись, потому что на закате в пустом доме зажигался свет и начинала играть музыка. Говорили, там правит бал сатана.

   Прабабушка, будучи подростком, решила вместе со сверстниками из любопытства посмотреть, что там происходит. Как-то летом они собрались после обеда и отправились в соседнюю деревню за околицу к барскому дому. Пришли, сели у забора и стали ждать заката. И вот на закате, не весть откуда, появилась курица и начала с клохтаньем носиться по двору, потом остановилась и принялась что-то клевать на одном месте. Внезапно курица исчезла. И вдруг все окна в доме ярко осветились и зазвучала громкая музыка, будто заиграл большой оркестр. В окнах замелькали танцующие пары – дамы и кавалеры… Детей охватил такой непреодолимый страх, что они в ужасе сорвались с места и побежали в сторону деревни, обгоняя друг друга.

   На следующий день собрались, чтобы обсудить увиденное. Все знали, что внезапное появление курицы в одно и то же время в пустынном месте означает наличие клада. И где эта курица клюет (а это вовсе не курица), там он и зарыт. И пришло время его взять, если он сам показывается, нужно только ударить эту курицу наотмашь – тут она и рассыплется кладом. Несколько смельчаков загорелись этот клад забрать. Остальные стали их убеждать, что нужно знать заговоры на открытие клада и в точности исполнить сложный ритуал, и что вообще, с нечистой силой лучше не связываться, потому что даром ничего не дается…

   Но доводы, что многие взрослые парни, по слухам, тоже хотели завладеть кладом, да так и пропали ни за что, мальчишек не убедили. «Тогда время еще не пришло, а теперь – самый раз! Сам в руки идет!» – ответили они с азартом.

   Несколько дней смельчаков не было видно, и потому никто не знал, ходили они за кладом или нет. Наконец объявились: то одного увидят, то другого… Стали их расспрашивать – ничего не рассказывают, молчат, ходят угрюмые и сверстников дичатся. Тут все и решили: напустила на них страху нечистая сила, вот придут в себя – тогда и расскажут… Вскоре один из них в речке утонул, другого – молнией убило, а третьего – волки в лесу растерзали. Так за месяц все трое и сгинули. А нашли они клад или нет – так никто и не узнал. Вот только всем ясно стало, что никакой клад не стоит человеческой жизни, и что с нечистой силой шутки плохи… 

   – Вот это да! – воскликнул один из ребят. – Мы с другом тоже хотели за кладом пойти. Нам тогда по четырнадцать было. Как-то на зимних каникулах ночевали мы с другом у моей бабушки, она очень вкусно сладкий хворост готовит. И тут приезжает к ней знакомая старушка из деревни. Сидим все вместе вечером, чай с хворостом пьем. Уже за полночь, а мы спать не уходим, – старушка такие страсти рассказывает, какой там сон!
 
   За деревней у них той зимой над заснеженным полем сполохи появляться стали: вспыхнут – и горят синими огоньками. Это клады горят, и можно их уже откапывать. Вот мы с другом тут же и решили ехать в Камышаны за кладом.

   – Поедем, – говорит старушка, – почему не поехать, коли вы такие храбрые, наши-то местные боятся. Да только туда ночью идти надо, чтобы видеть, где клад горит… У меня и заночуете.

   – А лопаты найдутся, чтобы копать?

   Старушка засмеялась:

   – И лопаты найдем! Только нечистая сила возле кладов свирепствует…

   – Ничего, – говорю я, – а мы кресты наденем и молитвы читать будем…

   – Ну тогда можно…

   – Ты что, Полина, с ума сошла?! – набросилась бабушка на свою знакомую.

   Потом на нас накинулась:

   – А вы что, не понимаете?! Чего удумали! Клад просто так в землю не зарывают, иначе его любой бы нашел! Кладут его с заговорами и заклинают на крови: не убьешь – не выкопаешь.

   Тут бабушка рассказала историю, которую слышала еще в детстве, как перед революцией один парень из соседней деревни богача выследил, когда тот ночью в лес пошел зарывать клад. Парень – за ним: подсмотрел и подслушал. Богач зарывает клад и приговаривает: «Кладись, клад, на сто голов», – а парень его тут же переговаривает: «Кладись, клад, на сто колов»… Были там еще какие-то условия, а парень все переговорил по-своему. Семь голов, на которые клад был заговорен, – это семь человеческих голов, которые надо было срубить. А парень срубил семь осин, обтесал семь колов и выполнил все остальные простые условия – и выкопал клад… Ну, в общем, после такого рассказа никуда мы не поехали…

– А я представляю, с каким ужасом бежали дети от дома за околицей, однажды я бежала так же, -  продолжила тему Соня.



                Цыганка


   Мне исполнилось десять лет, когда мы жили на окраине одного сибирского города. Сверстников на нашей улице не было, и я подружилась с девочкой, живущей через пустырь, за футбольным полем, в старом бараке, напротив наших окон.

   Большой длинный барак состоял из множества комнат, в каждой из которых жила отдельная семья. Комната моей подруги находилась у входа слева, и дверь хорошо видна, когда заходишь с улицы. Остальные двери терялись в темноте длинного коридора, хотя иногда там горела маленькая лампочка.

   Как-то летом, после обеда, я пришла к подруге. Захожу в коридор – ко мне навстречу идет кто-то из темноты. Кто – еще не понимаю, но чувствую, что не могу ни двинуться с места, ни пошевелиться. И вдруг вижу: это – старуха, да такая страшная, что жутко стало: глаза огромные, черные, будто магнитом притягивают, из-под синей косынки, завязанной назад, пряди длинных седых кудрей выбиваются, голова трясется, нос длинный, крючком, тощая, старая, будто ей лет сто, точь-в-точь баба-яга, и трубку курит… Рассмотрела она меня и спрашивает:

   – Что, к Химиковым?

   – Да… – пролепетала я.

   – Ну-ну, иди-иди… – и вышла на улицу.

   Наконец я пришла в себя и постучала в дверь. Люда открыла мне и вскрикнула:
 
   – Что с тобой, ты вся бледная и дрожишь?

   – В коридоре старуху видела… – зашептала я.

   – Не бойся, ее комната в самом конце. Когда мы приехали, она уже здесь жила. Это старая цыганка и ничего тебе не сделает. Она только курит табак да на картах гадает… Не знаю, как вы с ней встретились, ее редко видят: днем почти не выходит, только поздно ночью, когда все спят. В следующий раз, если увидишь, – скорее в дверь стучи и не смотри на нее, – многозначительно сказала подруга.

   Через день я опять пришла, но уже пораньше, часов в одиннадцать. Только переступила порог барака – как открывается противоположная дверь в конце коридора – и старуха опять идет. Я скорее стучать – и едва успела забежать в комнату, – так быстро старуха ко мне приближалась. Выхожу – она меня ждет в коридоре. Я поздоровалась – и скорее выскочила на улицу. Несколько дней переждала. Опять пришла – старуха открывает дверь – и стремительно приближается. Я убежала. Больше я к подруге не ходила. Она тоже не могла ко мне прийти – у нее на руках была маленькая сестренка. Так что мы с ней долго не виделись.

   Возвращаюсь я как-то поздней осенью из школы. На улице темно. Подхожу к своему дому – и вижу: несется ко мне навстречу огромная черная кошка, со светящимися зелеными глазами, – и мчится прямо на меня. Я оцепенела от страха и поняла, что быстро повернуть тугое кольцо в своих воротах и открыть калитку не успею, – и бросилась бежать назад по улице. А заборы у всех высокие, с воротами, и закрыты наглухо, и деться некуда: кричи – не услышат…  Вот бегу я изо всех сил – и вижу: мчится на меня та же самая кошка, но уже с противоположной стороны, то есть я сама прямо к ней навстречу бегу. Я – опять назад! Забежала в глухой переулок, а навстречу – старуха! Так быстро приближается – и смотрит злорадно, и глаза у нее горят – зеленые! Я от нее – там кошка! Бегу обратно – старуха!.. Выбившись из сил, пробегая снова мимо своего дома, я ухватилась за железное кольцо в калитке, повернула его – и вбежала во двор. Дома сказала, что всех задержали в школе, и я быстро бежала, потому и не могу отдышаться…

   На следующий день, пересиливая страх, я пошла к своей подруге рассказать, что у них в доме живет ведьма. «Зайду тихонечко – и цыганка не узнает… и окна у нее на другой стороне…», – подбадривала я себя.

   Крадучись, перешагиваю порог барака – а там – старуха – стоит и злорадно улыбается:

   – Ну что, хорошо мы вчера с тобой побегали?!

   У меня – мороз по коже… Не помня себя от ужаса, я выскочила – и помчалась домой.
   С тех пор мои посещения старого барака закончились. Но каждую ночь меня мучил один и тот же сон: бегу я изо всех сил в темноте по улице, а за мной – огромная черная кошка гонится. А я все бегу, но знаю, что убежать – нельзя! и сейчас появится старуха и меня схватит! Забегаю в переулок – тут она передо мной – сверлит горящими зелеными глазами и шипит: «От меня все равно не убежишь!»… И наутро такое чувство, будто я всю ночь от этой ведьмы бегала…

   Через год, когда мы уехали, старуха мне сниться перестала…


   – Цыганка есть цыганка, недаром их боятся.


   – Да, но эта цыганка не просто на картах гадала, а была ведьмой, оборотнем…

   – Я тоже слышала, что ведьмы через ножи перекувыркиваются – и превращаются в черную кошку…

   – Ну ладно, – перебил Роман, – об оборотнях я ничего не знаю, слышал только о гадании на картах. Вот что произошло, когда мой дедушка был на фронте.




                Случай на фронте


   Мой дедушка во время Великой Отечественной войны воевал под Курском. Бои шли страшные. И прислали к ним как-то в роту одного солдата, Алешу Софронова. Был он похож на воробышка: молчаливый, худенький. Так его и прозвали – Воробей. Нелегко ему жилось: двое «шутников» то ружье у него спрячут, то котелок, то ложку, а когда письмо от матери придет – плясать заставят, пока не надоест…  Но он все обиды молча сносил.

   Вот как-то вечером, перед боем, притихли все: говорить не хотелось и не спалось, – неизвестно, кто завтра в живых останется, а кого убьют. Каждый о своем думает: кто письмо родным пишет, кто фотокарточку разглядывает, и Воробей лежит молча, не спит… Под утро задремали, а когда проснулись, увидели: Алеша веселый ходит и улыбается. Все угрюмые – а он радуется. Спрашивают у него, чему радуется, разве не страшно перед боем? Кому-кому, а ему точно плакать надо, потому как воробей он не стреляный, и в бой первый раз идет.
 
   – А меня не убьют.
 
   Все удивились: откуда можно знать, убьют тебя или нет?
 
   – Мне сон приснился… Будто подходит ко мне старичок в полотняной одежде и говорит: «Большой бой сегодня будет, и многие погибнут… А твоя мать на тебя гадает… Но я тебя спасу».

    Действительно, большой был бой, многих убили, но Алеша цел и невредим остался.
 
Вскоре им опять бой предстоял. Наутро перед боем Алеша и рассказывает:

   – Видел я во сне того же старичка, и он сказал: «Тяжелый будет бой… А твоя мать все на тебя гадает… Но я тебя опять спасу». И действительно, в бою его даже не ранило.

   Перед следующим боем просыпаются – Алеша молчит. Стали его расспрашивать.

   – Ночью ко мне опять старичок приходил…  Посмотрел на меня, покачал головой и произнес:

   - Будет страшный бой, но на этот раз я тебя не спасу, – твоя мать тебя прогадала.
 
   В том бою Алешу Софронова и убили.

   Вечером кто-то вспомнил, что Алеше бабушка дала образок, с которым дед его, а потом отец на войну ходили – и живыми вернулись. В рюкзаке Воробышка и нашли тот самый образок: в кожаном чехольчике, вместе с перочинным ножом, что-то лежало в маленьком черном лоскутке. Развернули – а это образок Николая чудотворца. Значит это он во сне-то ему и являлся… И если бы не гаданье матери, Алеша бы остался в живых!...
 
   А мать его так ни о чем и не узнала. Не стали они ей писать, чтобы себя не винила, – один он у нее был…


   – Да, бедный парень…


   – Мать, видно, переживала, оттого и гадала…

   – Вот и нагадала!

   – Гадают, чтобы узнать будущее. Моя прабабушка жила в деревне под Ярославлем.
В молодости она с двумя девушками ходила гадать в полночь далеко за деревню, чтобы и крика петушиного слышно не было. Встали они на перекрестке и вокруг себя очертили круг. Одна из девушек спрашивает: «Что ждет меня в этом году?». Прислушались. И вдруг, слева, со стороны леса, где и дороги-то не было, послышался звук бегущей тройки с бубенцами, будто свадебный кортеж едет. Проехали – и все стихло.
 
   Потом бабушка моя спросила, что ждет ее в этом году. И вдруг – паровозный гудок, шипенье пара, будто  поезд остановился, а потом набрал скорость – и затих вдалеке, хотя поблизости железной дороги и в помине не было.

   На вопрос третьей девушки, что ждет ее, послышался отдаленный колокольный погребальный звон. И снова все стихло.

   В том году первая девушка вышла замуж, моя бабушка уехала на поезде учиться в Москву, а третья – умерла.

   – Ужас…  Как все сбылось…

   – Ну да, одни гадают, а другие – молятся… Моя история очень необычная…



                Среда и Пятница


   Мне хочется рассказать о том, что я слышала от своей бабушки. Сама она, как говорила, из-под Нижнего. Время было голодное. Жила у них в деревне одна старушка. Пошла она как-то в другую деревню, к родственникам, да запозднилась. Ночевать не осталась и пошла домой. Идти нужно было через лес. Уже и солнце село, и дороги почти не видно. Шла она, шла, да и заблудилась. Страшно ей стало одной в лесу ночью. Бродила она, бродила – нет дороги. Когда вдруг видит – между деревьями огонек горит. Старушка обрадовалась и пошла туда.

   Пришла она к избушке, постучала. Открывает мужчина, и женщина рядом стоит. Старушка и говорит, что заблудилась, и просит показать, в какой стороне дорога. Они стали приглашать ее к себе переночевать, а дорогу, мол, завтра утром покажем. Подумала она, подумала, люди вроде хорошие, и зашла к ним в дом. Указали ей место – на печке. Старушка легла, а заснуть не может, – как-то на душе тревожно … Через некоторое время слышит, хозяева тихонько переговариваются между собой. Потом хозяин подошел – и всматривается в ее лицо, а у нее глаза закрыты. Отошел он от печки и, уже не таясь, говорит:

   – Уснула.

   – Тогда давай скорее покончим с ней!

   Зазвенели ножи и еще что-то тяжелое… Испугалась старушка: поняла, что попала к людоедам, – и начала молиться. Когда вдруг слышит – стук в дверь. Хозяева замерли – а стук продолжается. Хозяин спрашивает:

   – Кто там?

   А из-за двери:

   – Откройте! Мы за нашей бабушкой пришли!

   Открыли дверь – а на пороге двое юношей стоят и говорят:

   – Собирайся, бабушка, мы за тобой пришли!

   Старушка скорее с печки – да за дверь.

   Юноши взяли ее под руки – и через весь лес к самому дому привели.

   – Спасибо, сыночки, – говорит старушка, – скажите мне ваши имена, я за вас Богу помолюсь!

   – А зовут нас, бабушка, Среда и Пятница, – и пропали.

   И поняла она, что это ангелы были. А Средой и Пятницей назвались, потому что соблюдала она страстные дни – среду и пятницу – и постилась, вот Бог ей ангелов-то и послал.

   Бабушка моя давно умерла, но я многое помню из того, что она рассказывала.



   – Невероятное чудо… В это можно только верить или нет…

   – Как же не верить, если она от людоедов чудом спаслась?!

   – А со мной однажды вот  что случилось.



                На колокольне


   Во время учебы в регентском классе духовной академии меня и двух моих подруг владыка пригласил к себе в епархию на время каникул. После приезда нас поселили на втором этаже колокольни, где размещалась небольшая гостиничная комната.

   Большой старинный собор, трапезная и колокольня, обнесенные высокой железной оградой с воротами, на ночь закрывались и охранялись сторожем, дежурившем на проходной.
 
   Новый образ жизни не мог не понравиться. Мы пели в архиерейском хоре и обедали в трапезной. Остальное время было свободным. Владыке хотелось оставить всех троих в своей епархии, и он предложил нам выбрать себе место в двух городах, чтобы вернуться после учебы. Из-за простуды мне пришлось остаться.

    Вечером, когда подруги уехали, я закрыла изнутри входную дверь первого этажа на большой мощный крючок, поднялась на второй этаж и зашла в комнату, заперев и свою дверь на ключ. Потом почитала книгу и выключила свет. Но мне не спалось. Было необычайно тихо. Я долго лежала с открытыми глазами и смотрела в оконный кружок колокольни, в котором виднелась истаявшая луна, похожая на тонкую льдинку. «Луна на ущербе», – подумала я. И вдруг на первом этаже послышались тяжелые шаги. Потом кто-то стал медленно подниматься по ступеням, приближаясь к моей комнате.

   Напряженно прислушиваясь, я затаила дыханье. Некто поднялся, подошел к двери – и остановился, как бы раздумывая, – и с силой рванул дверь – она была закрыта. Меня затрясло от страха: съежившись, я сидела на постели и смотрела на дверь с невыразимым ужасом. Через несколько мгновений внизу снова послышались шаги, но уже более легкие, – кто-то также поднялся по лестнице, но уже быстрее,  – и я услышала легкий стук. Спустя минуту заскрипели ступени под чьими-то осторожными шагами… Когда шаги приблизились, снизу по лестнице стал подниматься следующий… Я лихорадочно думала, но никак не могла понять, где они все умещаются, – площадка возле двери была очень узкой. Потом наступила жуткая тишина. И вдруг – мощный удар в стену, за ним – другой, будто пытались ее проломить чем-то тяжелым… Перед рассветом все стихло. Утром входная дверь первого этажа была все так же закрыта изнутри на крючок. С тех пор каждую ночь кто-то ходил на колокольне, крадучись поднимался со скрипом по ступеням, наводя страх и не давая спать.

   Когда вернулись подруги, я им ничего не сказала: в явления духов они не верили. Дня через два нас вызвал архиерей. На вопрос, какой приход мне понравился, я ответила, что болела и никуда не ездила. Потом решила рассказать, что происходило по ночам на колокольне. Владыка помолчал, посмотрел на меня и доверительно сказал:

   – Я знаю… Ничего удивительного: раньше на месте колокольни было кладбище…


   – Хорошо еще, что ты никого не видела, а то бы, наверное, с ума сошла!..

   – Я тоже могу привести подобный пример. Когда меня после педагогического училища направили преподавать в школу, то местом проживания оказался старинный дом, где по ночам происходили жуткие вещи: кто-то ходил по комнатам, бил снаружи в стены так, что сотрясался весь дом, снимал с меня одеяло… И все это происходило именно в тот момент, когда я начинала засыпать. Скажу вам, было очень страшно…

   – Я тоже расскажу о духах.



                Японские духи


   Моя двоюродная бабушка после войны оказалась на Сахалине. Ей было восемнадцать лет. К тому времени она уже получила медицинское образование и устроилась медсестрой в больницу. Рядом с больницей находилась контора, где в одном из помещений хранилась больничная документация.

  После ухода японцев почти не придавали значения культовым предметам, оставшимся в домах, занятых под учреждения. Так и на столе директора конторы красовался японский черный божок из эбенового дерева, с толстым животом и со сложенными на нем ручками, с безобразно смеющейся физиономией, над которой торчали маленькие рожки. Он  благополучно перекочевал от одного хозяина к другому и занял свое прежнее центральное место, невзирая ни на войны, ни на различие враждебных религий, а может быть и вовсе никогда не переставлялся. Мою бабушку всегда раздражал этот наглый божок, покрытый пылью, на столе административного лица. Он словно кривлялся входящим и являл собой основную фигуру рядом с директором.

   – Неужели вы не можете убрать этого идола, ведь это пережитки?! – возмущалась юная медсестра, подкидывая лукавую фигурку.

   Но директор почему-то всегда отмалчивался и никогда не отвечал на эти восклицания. Ее возмущали и занятые чем-то шкафы и ниши, которые никто не открывал и не собирался никуда девать.

   – Когда же наконец я выкину все отсюда, хотя это работа уборщицы?! Как можно находиться в таком захламленном пыльном помещении и дышать этой гадостью?! – вскричала она как-то с негодованием, распахнув нишу.
 
   На полках ровными рядами лежало множество серых мешочков одинаковой величины, полуистлевших от времени, – в них было что-то завязано. Схватив один из мешочков, легкий, как пух, и отшвырнув его опять на полку, отчего сразу пошла пыль, она стала засучивать рукава.

   – Что вы, Екатерина Петровна, не надо! – с ужасом проговорила уборщица, – это же прах в мешочках! Это их кладбище!..

   – Какое еще кладбище?.. Тем более! И вы до сих пор не убрали? Действительно, я сейчас не буду, но не потому, что я тоже боюсь, а потому, что мне сегодня некогда. До чего дошло суеверие! Но завтра или послезавтра я приду и покажу, как надо расправляться с японскими богами! – и вышла, хлопнув дверью.

   Контору бессменно охранял только один сторож, кореец Кацо, лет сорока, добрый и приветливый. С моей бабушкой он здоровался первым, несмотря на ее молодость: при встрече кивал головой и улыбался, его жена тоже всегда здоровалась с улыбкой. Возможно, Екатерина им нравилась как дочь, так как своих детей у них не было. Жили они на краю поселка, на берегу моря. Кацо любил ловить рыбу и  рыбачил на лодке, которую оставлял у берега. Возвращаясь с улова, он часто угощал Екатерину целой рыбиной – осетриной или горбушей.

   Итак, сторож был один, а территория – большая, и директор издал приказ, чтобы все, в порядке очереди, дежурили в конторе. Таким образом, каждому один раз в месяц приходилось с вечера до утра, то есть целую ночь, проводить одному в пустом помещении. Правда, в кабинете находился телефон – единственная связь с внешним миром. Впрочем, никто даже и не задумывался, какие это сторожа из медсестер, санитарок и машинисток, если что-нибудь случится. Кацо, конечно, приходил с ружьем, но он охранял на улице. Список дежурств поручили составлять  моей бабушке, и она вписала поочередно всех, исключая себя (ей не очень хотелось проводить ночь в таком большом помещении). Но когда пришла очередь дежурить по второму разу,  все начали возмущаться, почему Екатерина не дежурит. Из гордости, она вывесила список, где ее фамилия стояла первой.

Настала ночь дежурства. К семи часам вечера Екатерина пришла в контору. Сторож уже расхаживал возле крыльца. Бабушка попыталась уговорить его дежурить в коридоре, но тот ответил, что это не положено.

   – Крикните, если что, я сразу услышу – и прибегу. А теперь закрывайтесь и ничего не бойтесь, у меня есть ружье, и я буду рядом до утра.

   Екатерина закрыла дверь на ключ, прошла в конец коридора, зашла в кабинет – и эту дверь за собой тоже закрыла на ключ. Села за стол – и бросила японского божка в нижний ящик. Потом огляделась. Кроме стола в углу кабинета стоял черный кожаный диван да вдоль стены – шкафы и ниши. Можно было бы, наверное, поспать ночью на большом диване, но только Екатерина сразу отбросила эту мысль: в таком жутком пустом помещении заснуть невозможно. Теперь только одно связывало ее с внешним миром – телефон, стоящий на столе. Несколько раз она поднимала телефонную трубку и, услышав длинные гудки, успокаивалась: телефон работал.

  Наконец Екатерина открыла принесенную с собой книгу, но не смогла прочитать ни одной страницы – необъяснимое чувство тревоги не давало ей сосредоточиться. Так промаялась она до полуночи, поминутно то снимая телефонную трубку, то поглядывая на часы.

   Ровно в двенадцать она услышала звук в конце коридора: кто-то вошел с улицы. «Сторож, – подумала Екатерина, но тут же удивилась: как он мог войти, когда у него нет ключей и дверь закрыта изнутри?». Она прислушалась. Через несколько мгновений послышались тяжелые шаги: будто некто очень старый и грузный медленно шел к ней по длинному гулкому коридору, едва переставляя ноги. Екатерина схватила телефонную трубку – и пришла в ужас – в трубке – тишина – связи не было.

   Некто дошел до двери – и остановился. И вдруг в комнате подул легкий ветер и послышался шепот, нарастая с каждым мгновеньем, пока не  принял зловещее звучанье. Внезапно все вокруг наполнилось невидимыми духами. Они начали носиться так быстро, что сбросили все бумаги, лежащие на столе, и вихрем закружили их по всей комнате и под самым потолком. Потом стали яростно метаться вокруг Екатерины и дергать ее за платье и волосы, выдергивая стул, злобно перешептываясь, будто решая, что с ней сделать. Она помертвела от ужаса и поняла, что находится в их полной власти, и что живой отсюда ей уже не выйти. Ее участь решали духи, восставшие из праха в нишах, во главе с японским божеством. Их неистовство продолжалось до утра. Наконец они стали постепенно удаляться – и все стихло.

   Екатерина неподвижно сидела за столом среди разбросанных по всему полу бумаг и думала о том, что за эту ночь она поседела.

   Вскоре послышался стук в парадную дверь конторы.

   – Екатерина Петровна, откройте, это я, Кацо!

   – Наконец-то! Где вы ходите?! – закричала она на сторожа.

   – Здесь и был всю ночь, на улице, возле конторы, а разве что-то случилось? – спросил он.

«Почему он молчит, что я вся седая?!» – подумала Екатерина – и бросилась к зеркалу. Она не верила своим глазам – ее волосы остались прежними…

   В тот же день Екатерина уволилась из больницы и уехала из поселка.
 

   – Могу представить этот кошмар… Как-то летом, когда мне было четырнадцать лет, родители уехали на несколько дней, и я осталась дома одна. Мама посоветовала пригласить к себе ночевать подружку Нину, чтобы не было страшно, и взяла с меня слово, что я везде выключу на ночь свет, когда стану ложиться спать, так как в окна первого этажа могут заглянуть с улицы.
 
   Подружку я не позвала, а наоборот, обрадовалась, что осталась одна. «Наконец-то, – подумала я, – можно всю ночь сочинять стихи», – что было моим любимым занятием. Расстелив постель, я положила на стол карандаш и листы бумаги. «Буду писать лежа, в темноте». Рядом со столом стоял стул. То ли пол был неровный, то ли у стула была короче одна ножка, но только ножка стучала, если сядешь на стул.

   Когда совсем стемнело, я включила свет и вышла из своей комнаты в смежную. Спать мне совсем не хотелось. В приподнятом настроении от предвкушения поэтической ночи, мне почему-то вдруг очень захотелось почитать бабушкин старинный псалтырь. Я открыла книгу и стала читать вслух на церковнославянском языке, который знала с детства, и так увлеклась, что не сразу заметила, как звонко звучат слова, почти как в церкви. Вдохновившись этим открытием, я стала читать с еще большим воодушевлением, но вдруг услышала за спиной, как лист бумаги, порхая и шурша в воздухе, упал со стола на пол. Удивившись этому обстоятельству, так как при закрытой форточке сквозняка не было, оглянулась – лист лежал на столе. Я продолжала читать, хотя меня стали посещать неприятные мысли. Буквально через минуту стук упавшего карандаша заставил меня вздрогнуть. Опять оглянулась – карандаш – на столе.

   И тут я поняла, что причиной является чтение церковной книги, которую не переносит нечистый   дух, – и продолжила читать бодрым голосом, как вдруг стукнула ножка стула двойным звуком! – кто-то сел на него! Я вздрогнула – и по моей спине побежали мурашки. Оглянулась – никого… Закрыв книгу и выключив свет, как и обещала, я легла в свою постель, укрывшись с головой одеялом и дрожа от страха. Не помню даже, как уснула…
 
   Уверяю вас, что до этого случая никакие страхи меня не посещали, и я никогда ничего потустороннего не боялась…

               
   – Теперь послушайте мою историю, – произнесла Варя.




                Возвращение домой


   Шел третий год войны. Как-то зимней ночью моя бабушка просыпается от страшного шума: кто-то с неистовой силой стучится в дощатую дверь коридора, будто хочет выбить ее руками и ногами. Она испугалась и стала шепотом будить маму, которая спала рядом. Но та никак не просыпалась, несмотря на страшный грохот. Потом начали  выламывать доски.
 
   В этот момент отец тихо встал и шепнул,  что маму будить не надо, накинул что-то на себя, взял в руки маленький топорик для лучины и направился к двери. Она хотела его удержать или выйти с ним, но он молча отстранил ее – и вышел. Наступила тишина. Прошло несколько тревожных минут. Бабушка не выдержала, накинула пальто и выбежала на улицу.
 
   Ее отец неподвижно стоял у крыльца и, не отрываясь, смотрел на небо. Двери коридора были целы. Вечером шёл снег – и вокруг белели наметенные сугробы. Ни одного следа, ни звука, ни души…

   – Папа, скажи, ты что-то видел?

   Он помолчал, а потом ответил:

   – Это предвещание…

   Вскоре пришло известие, что брат моей бабушки – погиб. В ту ночь он приходил сообщить о своей смерти, потому что дал слово вернуться… вот и вернулся, как обещал…


   – Я тоже знаю, что умершие могут посещать живых. Когда умер мой дедушка, моя мама была очень юной. Она училась в медицинском и, как большинство медиков, считала, что со смертью от человека ничего не остается. Правда, было у нее некоторое сомнение, да и только.

   После похорон она обратилась к умершему отцу с просьбой, что если что-то существует после смерти, то пусть он ей покажет. И вот под утро она просыпается, чувствуя, что ее кто-то будит. Открывает глаза – и в предрассветном сумраке видит, что на плече ее мамы, которая спит рядом с ней, сидит голубовато-прозрачная бабочка, сантиметров тридцати. Пораженная увиденным, она стала тихонько будить маму: звать шепотом, но та не просыпалась. Тогда бабочка поднялась и полетела к выходу, протяжно произнося нараспев: «Й-е-ле-я…» – и звук замер вдалеке. Но это слово так и не было понято. И только много лет спустя мама узнала, что елей – это лампадное масло. Явившаяся душа ее отца просила зажечь лампаду.


   – А мне однажды сон приснился… И знаете, чем это закончилось?



                Сон


   Некоторое время наша семья дружила с одним священником и его женой. Отец Георгий служил в кладбищенской церкви. Это кладбище такое старое, что там еще в восемнадцатом веке был похоронен известный английский врач-филантроп, Джон Говард, приехавший на юг России во время эпидемии чумы…

   Церковь и двор с постройками отгорожены от кладбища старинной чугунной решеткой. Но деревья и кустарники так разрослись, что в конце мая все вокруг похоже на цветущий сад, а летом – на шумящую зеленую рощу. И только поздней осенью, когда облетает листва, сквозь голые ветки видны мраморные кресты и памятники да надгробные плиты, и тогда унылая картина навевает тоску, напоминая о том, что это последний приют когда-то живших на земле.
 
   Отец Георгий с женой и детьми занимал дом на территории храма. Иногда мы заходили к ним в гости.

   В прошлом году, в конце марта, вижу сон. Снится мне, будто вхожу я во двор кладбищенской церкви. Под ногами – мокрый асфальт. Поднимаю голову – по небу плывут серые облака. Моросит мелкий дождь. По мокрым голым веткам стекает вода. Подхожу к паперти – а церковь закрыта. И кто-то тихим голосом говорит: «Отец Георгий умер».

   Я проснулась. На душе неприятно. Рассказала тут же подробно свой сон. А домашние мне в ответ:

   – Чепуха какая-то!.. Сама подумай, что ты говоришь?!  Ведь такого не может быть: он еще молодой, ему и тридцати пяти нет!... да и церковь никогда закрытой не бывает!..

   – Понимаю… Но ведь я не виновата, что мне приснилось…

   – Виновата! Подумала бы прежде, чем рассказывать все, что приснится! Не вздумай хотя бы ему об этом говорить! Он, конечно, не поверит, но неприятно будет человеку о себе такое услышать…

   – Неужели?! конечно нет! – ужаснулась я.

   Через два дня утром будит меня бабушка:

   – Пошли, сходим в кладбищенскую церковь, сегодня праздник сорока мучеников, сегодня птичек пекут… Помнишь, как в детстве тебе бабушки в этой церкви птичек приносили?
 
   – Помню, – говорю, – птички-булочки с клювиками, а глазки – изюмовые…

   Подходим мы к церковным воротам, заходим во двор, идем к паперти – церковь закрыта, а на паперти отец Виталий стоит, второй священник. Мы удивились: такой большой праздник – а церковь закрыта. Поздоровались мы, бабушка и спрашивает:

   – А почему церковь закрыта, разве сегодня службы нет?

   Отец Виталий и отвечает:

   – Службы сегодня нет, потому что отец Георгий умер.

   Я так и обомлела, а бабушка ахнула.

   – Боже мой, что же случилось?!
 
   – Ночью с сердцем плохо стало. Вызвали скорую, но она не успела, приехали – а он уже умер…

   – А позавчера Ирина сон видела, что отец Георгий умер… но мы не поверили…

   Священник молча покачал головой.

   Я посмотрела себе под ноги и только теперь заметила, что асфальт – мокрый. Подняла голову – по небу плыли серые тучи… И тут я отчетливо вспомнила свой сон! Так же, как и во сне, моросил мелкий дождь, а с голых веток стекала вода… И вдруг мне стало понятно, что отец Георгий все равно бы умер, даже если бы вовремя приехала скорая: то, что должно произойти, непременно произойдет, когда это назначено свыше, ведь каждому отмерен свой срок и дается свой крест и своя судьба, которую нельзя изменить…


   – Да-а, Ирина, не хотел бы я тебе присниться!

   – Я бы тоже не хотела, – послышался ироничный ответ.

   – Ой, девочки, наш Витя Петренко размечтался! А как же Катя?

   – Да я не про то, я по теме, а вы что подумали?

   Дружный смех разрядил напряжение.


   – Ну что тут скажешь? – все было уже предопределено… Вещий сон, приснился – и сбылся.

   – А я расскажу о том, что случилось наяву.




                Явление на закате


   У моей бабушки было три сестры, и все очень хороши собой, особенно младшая, Ираида, самая красивая, с прекрасными белокурыми вьющимися волосами и голубыми глазами. Ей было шестнадцать лет, и она собиралась выходить замуж. За несколько дней до свадьбы Ираида внезапно заболела – и через три дня умерла.

   Моя бабушка её так любила, что после похорон сильно тосковала и все время плакала. Сидела она как-то дома одна, с распахнутыми настежь дверями, и горько плакала. А было это летом, на закате. Вдруг слышит – кто-то быстро вбежал в сени через распахнутую дверь и легко бежит босиком по деревянному полу. Выходит она в сени – а перед ней – Ираида, в белом платье, будто забежала на минутку и куда-то очень торопится, и говорит строгим голосом:

   – Ты что плачешь?! Вот приложись к моей руке! – ведь я уже земле придана! – и поднесла к лицу сестры свою руку. И та вдруг почувствовала сильный запах тлена… – а Ираида исчезла…

   Так умершая сестра приходила утешить свою сестру. С тех пор бабушка по ней не плакала, только очень тосковала…


   – И у нас тоже был подобный случай. На третий год войны, зимой, семья моей бабушки получила похоронку о гибели бабушкиного брата. Вскоре, как-то утром, когда еще едва рассветало и родители ушли на работу, она закрыла за ними дверь на крючок и опять легла. Но тут вдруг слышит, что кто-то открыл входную дверь и зашел. Приподнимает голову – и видит:  рядом перед ней в шинели в предрассветных сумерках стоит ее брат, видна даже родинка на щеке… Она пришла в ужас, потому что знала, что он погиб, – и стала его крестить, чтобы видение исчезло. А он покачал головой и говорит: «Крести-крести… меня недавно так окрестили…». Потом повернулся – и вышел, хлопнув дверью. Дверь отошла – и сквозь щель с улицы заклубился пар… Георгий приходил проститься со своей младшей сестрой…


   – Жутко… И я расскажу об одном страшном видении…




                Ночной кошмар


   В первый год войны моей бабушке было четырнадцать лет.  И вот, как-то зимой, она просыпается ночью от монотонного жужжанья. Приподнимается – и видит: из окна льется лунный свет, и в лунном свете сидит мама за прялкой с веретеном в руках – и прядет, вытягивая нить. Бабушка удивилась и хотела ее окликнуть, но все спали, и кроме жужжанья веретена в доме было тихо.

   И тут вдруг она заметила, что мама – спит на кровати! Ей стало безумно страшно: она ясно видела, что за прялкой сидит мама, – в лунном свете отчетливо вырисовывались черты лица, наклон головы и движенья… тогда как на кровати – тоже лежала мама, – их было – две!

   Бабушка хотела закричать, но ее сковал такой невыразимый ужас, что она оцепенела и не могла пошевелиться… Так длилось некоторое время. Потом вдруг все внезапно исчезло: и пряха, и веретено… Наступила полная тишина. Сквозь морозное окно лился лунный свет, освещая пустые половицы…

    Удивительным еще было то, что ни прялки, ни веретена в доме никогда не было…
Вскоре с фронта пришла похоронка…


    – Да-а… а муж моей подруги Лизы тоже видел двойника. Просыпается – а рядом у изголовья стоит Лиза и смотрит с такой злорадной ухмылкой, что ему стало жутко. И вдруг он взглянул на кровать жены – а она спит! И рядом с ним – тоже она! От ужаса он закричал – и видение исчезло. От этого жуткого вопля Лиза проснулась, вскочила с кровати и кинулась к нему, но Алексей издал опять истошный крик: «Не подходи ко мне!». Лиза подумала, что ему приснился страшный сон, и сама долго не могла уснуть, и только наутро узнала, что произошло ночью.


   – Мой рассказ вам тоже покажется сверхъестественным.



                Огненный змей


   Этот случай произошел на Урале, когда моей бабушке было одиннадцать лет. В то время в одном из соседних домов сыграли свадьбу. Прошло где-то с полгода – и муж умер. Его жена была в таком отчаянье и так тосковала, что даже не выходила из дома, все время плакала и призывала мужа, чтобы он к ней пришел. Соседи стали говорить, что так плакать нельзя, иначе к ней в образе мужа придет нечистый.

   – Ну и пусть! – вскричала женщина, – лишь бы пришел!

   Вскоре стали поговаривать, что она мужа «приплакала» – и к ней змей летает, и его многие видели, а куда еще он может летать?
 
   Потом вдову встретили на улице. Она казалась совершенно спокойной, только сильно исхудавшей.

– Давно ты из дома не выходила, хорошо, что в себя пришла, – сказали ей соседи.

   – Да, теперь все хорошо! – воскликнула женщина, –теперь ко мне каждую ночь муж приходит, и сегодня придет!

   – Так это вовсе не муж твой, а дьявол! Покойник не может как живой приходить!

   – Ну и что, что дьявол! Ночью приходит – а наутро исчезает, и то хорошо, я довольна!

   Стали ее расспрашивать, как он приходит. И она рассказала, что к ней в окно (а жила она на втором этаже) ночью влетает змей, оборачивается мужем и проводит с ней ночь.


   Как-то зимним вечером, когда было уже довольно поздно, моя бабушка смотрела в окно, и вдруг, на фоне темного неба, увидела огненного змея. Он был около полутора метров, с головой, похожей на горящую головешку, и весь горел, переливаясь золотой чешуёй. Змей летел, извиваясь и огибая печные трубы, а потом скрылся за крышами соседних домов, в той стороне, где жила женщина…


   – И я слышала про летающего змея от одной старушки из Тамбовской области. Она прошлым летом гостила у родственников – наших соседей по даче. Ее деревня так и называется – Гадово. Когда ей было двенадцать лет, она с ровесниками возвращалась с сенокоса. Солнце уже село и сгущались сумерки. Вдруг они увидели черного змея с огненной пастью, летящего над полем прямо на них. От страха они бросились к ближайшему стогу. Змей был длиной более метра и летел очень низко. Дети испугались и самого змея и того, что он подожжет сено. Но змей пролетел мимо над самым стогом – и скрылся за лесом.


   – Видимо, ему не до них было, – летел он по своим делам, к какой-нибудь вдове.

   – О летающих змеях я ничего не знаю, а вот что случилось недавно с моей знакомой.



                Монах


   Недавно мы с подругой ходили на службу в Донской монастырь. Там Людмила познакомила меня с Татьяной, нашей ровесницей. Когда вышли из храма, Татьяна предложила:

   – Зачем вам ехать домой? Пойдемте ночевать ко мне, я тут рядом живу, квартира у нас большая, и родители на даче, а завтра вместе пойдем на службу.

   За ужином Татьяна и говорит:

   – Жаль, что сегодня пятница, нам такого сала с Украины привезли!

   И тут меня осенило:

   – Осталось чуть больше двух часов до двенадцати – и наступит суббота, вот салом и разговеемся!

   Мы дружно посмеялись и решили ждать двенадцати часов, рассказывая забавные истории. Потом разговор зашел о духах и привидениях. Таня и говорит:

   – Я сейчас вам расскажу такое, что случилось со мной два года назад.

   Как-то в Великий пост Татьяна решила съездить в Сергиево-Посадский монастырь, помолиться.
 
   Пришла. Стоит. И вдруг ее внимание привлек один из монахов. Он показался таким красивым и так ей понравился, что Таня не могла отвести от него взгляда.

   И тут началось. Как только свободный день – мчится в монастырь, – смотреть на монаха. И что она только ни делала, чтобы он ее заметил: и глаза обрисовывала, как у фараона, и губы красной помадой красила, и платки разные меняла, вставала впереди на самое видное место и следила за ним. Наконец монах заметил. Придет – а он ее в толпе глазами ищет. И дня она прожить не могла, чтобы его не видеть.

   Летом родители уехали на дачу. Таня, как обычно, три-четыре дня в неделю в Посад ездит.

   Но тут случилось, что она в монастыре дней пять не была – экзамены сдавала. И вот как-то ночью просыпается – а возле кровати тот самый монах стоит, в черном облачении и клобуке, и молча на нее смотрит. Она видит монаха, видит проем двери, коридор и вход в другую комнату и понимает, что не спит. И так ей вдруг страшно стало, потому что никак не мог монах здесь оказаться. Попыталась поднять руку, чтобы перекреститься, – а рука не поднимается, да и сама пошевелиться не может, и губы онемели. Тут она и осознала, что перед ней – дьявол в образе монаха, – и стала отчаянно про себя молиться. Через некоторое время монах исчез. Но на следующую ночь Таня проснулась оттого, что ее кто-то давит и душит. Открывает глаза – а это некто, как зверь, огромный и косматый, душит и сопит… Пришлось ей утром бежать на исповедь и рассказывать, как она монаха соблазняла.

   В конце своего рассказа Татьяна добавила:

   – С тех пор я в Сергиевом Посаде не была, потому что поняла, что сделала… И вам об этом рассказала, чтобы и вы никогда не вздумали на монахов смотреть…

   Вот такая история.
 

   – Страшно… Что-то подобное мне рассказывала подруга. Уехала она на каникулах к бабушке в деревню. И вот как-то ночью просыпается ее мать оттого, что в комнате кто-то тяжко вздыхает. Открывает глаза и видит: стоит возле нее дочь Вера. В комнате ярко горит лампада, освещая и лицо Веры, и волосы, и платье, а взгляд умоляющий и жалобный. Матери сразу захотелось обнять ее и спросить, что случилось, но неожиданно она вдруг уловила что-то странное в ее взгляде и тут же усомнилась: «Как это Верочка могла здесь оказаться среди ночи и при закрытых дверях?» – и, перекрестив ее, воскликнула: «Сгинь, сатана!». На лице Верочки отразилась обида, потом оно внезапно помрачнело и стало таять. Мгновенно все исчезло и погрузилось во мрак… Ни видения, ни лампады, – полная темнота…


   – Так это было явление беса в образе твоей подруги!

   – Мы с ней тоже так думаем.
               
   – А я расскажу такой невероятный случай, что объяснить его совершенно невозможно.




                Мышь


   Мой отец – военный, и раньше служил на Сахалине, где я и родилась. Как-то зимой, дня за три до моего рождения, моя мама просыпается ночью оттого, что в комнате кто-то поет. И так старательно выводит мелодию, как по нотам, но без слов. И мотив такой красивый и необычный, но немного грустный. Маме стало не по себе, и она попыталась тихонько разбудить отца, шепча ему на ухо:

   – Ты слышишь?

   – Слышу…

   Он быстро соскочил с кровати и включил свет. Посреди комнаты на задних лапках танцевала мышь, подняв передние лапки кверху. Она кружилась по кругу, вращаясь вокруг себя, – и пела. Мама с отцом оцепенели от удивления. Потом опомнились и стали ее ловить, огораживая чемоданами и табуретками то место, где она танцевала. Но каждый раз, как только им казалось, что они вот-вот схватят ее, она ускользала, прыгая через руки, чемоданы и табуретки, на высоту более метра. Наконец мышь разбежалась, ударилась об стену – и пропала, хотя ни в стене, ни в полу не было ни единой дырочки. Тогда мама с отцом посмотрели друг на друга и тут вдруг поняли, что это была не просто мышь, а что-то другое… и ловить ее было бессмысленно…

   Когда мама рассказала мне эту историю, я спросила отца, помнит ли он этот случай, и тот ответил мне только одной фразой:

   – Да… как она пела…

   На Сахалине раньше жили китайцы, потом – японцы, и, как гласят их предания, там водятся оборотни… Так что кем была на самом деле эта мышь и что означало это явление – мы до сих пор не знаем…
 

   – Интересно… А может мышь была дрессированная?

   – Если бы дрессированная, ходила бы только на задних лапах, а не кружилась по кругу, как балерина.

   – А мышь разве может прыгать на такую высоту?

   – Жить захочешь, еще не так прыгнешь!

   – А можно научить, чтобы мышь пела, да еще и какую-нибудь мелодию?

   – А ты попробуй! Мы тебе мышь на день рожденья подарим!

   После веселых смешков Ася сказала:
 
   – А теперь послушайте подобную историю, но она, правда, внушает некоторый ужас.




                Черная птица


   Одно время я с родителями жила в старинном городе на юге Украины. Как-то летом мы с мамой заночевали у одной знакомой старушки в доме, которому уже более трехсот лет. Прямо с улицы из парадных дверей на второй этаж вела железная винтовая лестница. Там и находилась квартира старушки, состоящая из двух комнат с высокими потолками.

    Было душно, и мы открыли на ночь окно. Мама легла на кровати, а я – на полу, на матрасе.
Утром просыпаюсь – мама и говорит:
 
   – Идем скорее отсюда!

   – Почему? – спрашиваю.

   – Потом расскажу…

   По дороге мама мне и рассказывает, что произошло ночью. Просыпается она оттого, что кто-то ходит по комнате, и звук по полу такой странный: будто ходит на когтях. Она стала всматриваться. А в комнате темно, и почти ничего не видно, особенно в углах. И вдруг – ей стало жутко: идет мимо нее огромная черная птица, ростом – выше метра, с огромным клювом и когтями, похожая на орла, и веет от нее невыразимым смертельным ужасом, – и идет прямо на меня. А я – лежу на полу.

   Мама замерла: «Что теперь будет?! И как эта птица пройдет? – она же на Асю наступит!..».
Птица подошла к изголовью и стала смотреть мне в лицо, потом осторожно переступила, прыгнула на подоконник – и полетела, расправив огромные черные крылья.

   Мама вскочила, закрыла окно, но так до утра и не заснула, пораженная жутким видением.
 
   – Это, наверное, посланник с того света… предвестник смерти… – сказала мне мама.
 
   – Может быть эта птица старушку искала? – предположила я.
 
   И действительно, вскоре старушка умерла.
    
   Через два года, тоже летом, прихожу я к своей подруге. Она тогда жила в общежитии, вдвоем в комнате еще с одной студенткой. Поговорили мы с ней о том о сем, Тамара вдруг и говорит:
– Ты надо мной не смейся, мне нужно тебе кое о чем рассказать. Я уже второй месяц не сплю. Нина вон как убитая спит! А я – не могу! Мне страшно… В комнате душно – и мы открываем на ночь окно. И вот как-то проснулась я от странных звуков. Открываю глаза – и пришла в ужас: по комнате ходит огромная черная птица, похожая на орла, с огромным клювом и когтями, и ростом выше метра. И ходит она по комнате довольно долго. Я цепенею, и на меня такой смертельный ужас находит, что вот-вот умру, – чувствую, что это не птица, а что-то сверхъестественное. Мне кажется, что она нападет на меня, если я пошевелюсь или издам какой-нибудь звук. Потом птица улетает в окно, а я лежу до утра с открытыми глазами…. Через несколько ночей птица возвращается. Странно, но Нина ничего не слышит и спит себе до утра, а потом смеется и говорит, что все это мне приснилось. И окно на ночь не дает закрывать… Не знаю, что и делать. Мне кажется, что эта черная птица – предвестник смерти…

   Поразмыслив, я посоветовала ей окреститься, зная, что она некрещеная.

   – Думаю, поможет, если это действительно не птица...

   А в этом я нисколько не сомневалась. Именно это явление и видела моя мама.

   Вскоре Тамара окрестилась и сказала, что птица больше не прилетала…


   – Так эта птица была вестником смерти?

   – Наверное…

   – О подобной птице говорится в иранской мифологии, там она называется птица Рух, или птица Рок.

   – И еще похожие водились на Мадагаскаре, о них еще Марко Поло писал, но они давно вымерли.

   – Одним словом, это не реальное существо, а видение…

   – Да, настращала ты нас, теперь и мне стало страшно на ночь окна открывать!..

   – А теперь, в  свою очередь, я попытаюсь пересказать вам то, что услышала от своей бабушки.




                Спиритический сеанс


   До революции моя прабабушка жила в Москве на Ордынке. В то время многие увлекались спиритизмом, особенно в дворянских кругах. Как-то среди объявлений появилось такое: «На Ордынке молодой дворянин проводит сеансы спиритизма: вызывает дух своей недавно умершей сестры». И вот моя семнадцатилетняя прабабушка с подругой решили посетить один из этих сеансов.

 
   В небольшой полутемной комнате горела свеча. На круглом столе лежал карандаш и лист бумаги. При полной тишине все сидящие за столом, в том числе и хозяин, взялись за руки, образовав круг. Брат вызвал дух своей сестры – и по комнате пронесся легкий ветер. Кто-то невидимый стал выдергивать стулья, на которых сидели присутствующие, а девушек и женщин дергать за волосы и платья. Брат задал сестре вопрос – и все услышали звук пишущего карандаша. По тому, как она поспешно писала, было понятно, что она раздражена и ей не нравится, что ее тревожат и требуют отвечать на вопросы. Когда все стихло – стали читать ответ, написанный небрежным почерком, хотя все слова можно было разобрать.

   Потом брат попросил сестру как-нибудь проявить свое присутствие. И тут с потолка на стол стали падать живые цветы, хотя была зима…



   – Вот здорово! Я бы тоже хотела увидеть!

   – Как она тебе выдрала бы волосы?

   – Хороший брат, нечего сказать, что не давал покоя сестре даже на том свете!

   – Может быть это и действительно был дух умершей девушки, если она недавно умерла…  Но теперь, в общем-то, моя очередь рассказывать.




                Гадание на кольце


   – Прошлой зимой я ночевала у подруги. Ее родители уехали к родственникам, и она предложила погадать ночью на женихов. Перед полуночью разошлись по комнатам и договорились ожидать друг друга в зале, если кому-то из нас что-то привидится.

   Сидела я долго. На улице – луна полная. Мороз. Тишина необыкновенная, ни звука. Передо мной свеча горит – и кольцо в воде. Сижу, смотрю не отрываясь в середину кольца. «Буду смотреть, пока не увижу», – прошептала я вслух. И вдруг – вода на дне начала как бы закипать, и крохотные пузырьки стали покрывать внутреннее пространство кольца. И тут я увидела: внутри кольца образовалось морозное окно. Потом в проталине окна появился юноша, будто с улицы смотрит: в шляпе и белом полушубке, перетянутом портупеей, были видны его руки и даже складки на рукавах.

   И был он таким красивым, что я с интересом его разглядывала: волнистые волосы, усики…
Мне казалось, что появится изображение одного из моих знакомых, который мне тогда нравился, и не была готова к такому неожиданному явлению, и потому, глядя в кольцо, произнесла: «Кто ты?». Тогда красавец мгновенно пронзил меня таким взглядом, что у меня сильно кольнуло сердце, словно сказал: «Я не нравлюсь тебе?!». И тут я узнала в незнакомце Петра Первого. Долго мы смотрели друг на друга, будто сквозь морозное окно.
 
   Потом я вышла в зал. Лена уже сидела на диване. В воде она ничего не увидела, но у нее кольцо начало прыгать – она испугалась – и убежала.  Узнали мы только потом: сколько раз кольцо подпрыгнет – через столько лет выйдешь замуж.

   Я показала подруге изображение в кольце – она увидела моего красавца – и ахнула.
Несколько дней стакан с кольцом простоял на книжной полке.  Потом образ рассеялся…


   – Интересно, и что означает это гадание? Ведь Петр Первый не может быть твоим женихом!

   – А может быть он ее выбрал – и никому не отдаст.

   – Ну тогда она не выйдет замуж, ведь этого жениха она уж точно никогда не встретит…

   – Неизвестно. Потом узнаем…
 
   – Теперь мой черед рассказывать.





                Явление священника



   – Еще в детстве я слышала рассказ одного монаха из горного монастыря о том, как на церковный приход на место умершего священника прислали другого. Но через несколько дней он тоже умер. Потом прислали иеромонаха.
 
   Вошел он утром в церковь служить службу – и увидел в алтаре священника в облачении, закованного в цепи. Он сразу понял, что это пришелец загробного мира. Монах не испугался и стал служить службу, а явившийся священник все время указывал монаху на что-то, лежащее в алтаре у престола.

   После службы монах нашел в углу мешочек, а в нем – записки с именами о здравии и об упокоении душ.

   На следующий день в алтаре снова появился священник. Иеромонах стал совершать службу с поминанием имен, указанных в записках. Так продолжалось несколько дней, потому что записок было очень много.

   Наконец, когда монах прочитал последние записки и отслужил службу, с явившегося священника спали оковы. Он поклонился монаху в ноги – и стал невидим. Больше привидение не появлялось.
Еще старец говорил, что в монастырях видения умерших иноков не является чем-то необычным. Иногда он может сообщить братии, за что ему следует наказание, и чтобы они за него усердно молились.

   Как-то в монастыре внезапно умерший молодой монах явился братии и сказал, что осужден за то, что ушел в монастырь помимо воли матери – и она его прокляла.

    Когда монахи вскрыли гроб, то увидели, что тело оказалось не тронутым тленом, будто он умер только сейчас, хотя прошло уже много дней, то есть земля его не приняла.

   Монахи нашли мать умершего монаха и привезли в монастырь. Тогда мать, стоя перед телом своего сына, произнесла при всех, что прощает его. И в тот же миг тело монаха приняло мертвый вид…
 

   – Вот это да! Пришельцы с того света!

   – Причем, иногда их приход приносит пользу…

   – Пока только им самим!

   – И не все привидения являются бесами…


   – Правда, не все… Но, я думаю, при виде любого привидения можно так испугаться, что и умереть от страха, и никто даже не узнает, что же случилось…



                Музейный призрак


   Когда я устроилась работать в музей,  была зима. Меня торопили с экскурсиями. Вскоре я подготовила подробный конспект и пришла в музей задолго до открытия, когда было еще совсем темно.

   Исторический отдел располагался в подвальном помещении старинного исторического музея. Проверив и вскрыв печати на дверях, я прошла через семь залов, не включая света. Все вокруг меня веяло романтикой, даже темнота.
 
   Войдя во второй зал, я включила свет и села на маленький диванчик перед первым залом, с которого должна начинаться экскурсия,  положив на колени конспект. Мне хотелось восстановить по памяти все витрины и расположение предметов вместе с названиями, не глядя в записи: и нуклеусы, и каменные наконечники стрел, ожерелья из волчьих клыков, гадальные кости и амулеты вождей и жрецов, найденные в древних захоронениях.

   Глядя в темный проем первого зала, я приготовилась озвучить экскурсию – и застыла на месте. Передо мной в проёме пробежала белая туманная человеческая фигура – и скрылась в направлении отдела природы, отделенного железной решетчатой дверью, закрытой на замок, – за ней было еще восемь бесконечных темных залов.

   Я замерла на месте и не могла пошевелиться. Мои руки и ноги похолодели и онемели, а волосы кололи голову, будто они были из проволоки. «Так вот что означает выражение "волосы – дыбом"», – подумала я. И вдруг меня пронзила мысль: «Ведь это же кладбище!..».

   Нужно было заставить себя встать и чудом выйти назад через семь залов, чтобы оказаться в вестибюле. Ноги не слушались, будто ватные. Я шла по темным залам, почти на ощупь, боясь оглянуться и задеть стеклянные витрины, сожалела, что нигде не включила свет, и ощущала, что призрак следует за мной и вот-вот схватит меня за плечи…
 
   Не помня себя, я как-то все-таки вышла…

   В залы я пошла, когда там уже велись экскурсии и было полно посетителей.

   Где-то через месяц я рассказала заведующей историческим отделом, что видела в зале привидение. И она спокойно ответила: «Очень может быть, ничего удивительного, – это же кладбище!..».


   – Интересно, – заметил Степанов, – а я ничего подобного не видел… Еще в детстве жил с родителями под Калининградом. Там было старинное немецкое кладбище. И вот Витька, мой друг, который верил в духов и привидений, как-то раз уговорил меня пойти ночью на кладбище. Мы просидели с ним возле могил до самого утра, но покойников так и не увидели. Нам совсем не было страшно, потому что по кладбищу вдоль дороги бродили парочки. Где же еще теплой весенней ночью погулять?!

   – Конечно, – подхватила одна из девушек, – покойники – от слова покой, а какой уж там покой, когда всю ночь бродят? Поэтому и не видели…

   – Может быть, не спорю…

   – Я привидений не видела, но слышала о том, что происходит в океане…



                Посреди океана


   Родственник моей школьной подруги окончил высшее мореходное училище. Теперь он капитан дальнего плаванья. С ним я знакома давно, когда Алексей был еще курсантом. Моряки, по его словам, очень суеверны, потому что все морские приметы сбываются. Например, судно никогда не выходит из порта в понедельник или пятницу, а также тринадцатого числа, – иначе не вернется. В бортовом журнале не вписывается заранее название следующего порта, – иначе судно до него не дойдет. Моряки боятся чертовой дюжины, даже за столом или на палубе, – это к несчастью. Свистеть строго запрещено – свист пробуждает ураганные ветры. Встреча с кораблем-призраком предвещает крушение. Очень опасны проклятые места, в число которых входит мыс Доброй Надежды и Бермудский треугольник…

  Как и все курсанты, Алексей проходил судовую практику на учебном трехмачтовом паруснике «Товарищ».

   Барк вышел в Черное море и должен был следовать курсом до Атлантического океана, вокруг Африки, Индонезии, Индии, – а потом вернуться обратно в Одессу.

   В одну из ночей Алексей с другими курсантами и частью экипажа стоял на вахте. Судно шло в водах Атлантики. Вдруг из темноты, прямо по курсу, появился большой парусный корабль, освещенный множеством огней. Он мчался прямо на них так молниеносно, что столкновение было неизбежно, к тому же, все приборы на судне отказали. Моряки в ужасе замерли. Огромный светящийся корабль вырос перед ними – и внезапно исчез. И опять все вокруг погрузилось во мрак.
Это было впервые, когда Алексей со своими товарищами увидел корабль-призрак. Моряки из команды сказали, что эта встреча предвещает гибель…

   На обратном пути, возле мыса Доброй Надежды, барк «Товарищ» попал в ураган. Небо почернело, поднялся сильный ветер. Началась гроза. Огромные волны достигали тридцатиметровой высоты и обрушивались вниз. Судно поднимало на гребень волны, а потом, как щепку, швыряло в бездну. Моряки поняли, что погибают. Неожиданно кто-то из курсантов крикнул:

   – Молитесь чудотворцу Николаю!

   В тот момент все были готовы молиться кому угодно, лишь бы остаться в живых.
Через несколько мгновений их отчаянная молитва была услышана: перед собой они вдруг увидели святого, стоящего посреди волн. Он простер свои руки – и буря стала утихать. Волны успокоились – и видение исчезло…

    Моряки благополучно вернулись домой. Через несколько дней курсанты пришли в небольшую церковь Херсонской области и принесли в дар огромный ковер, где и рассказали, как их спас Николай чудотворец.

   – Да вот он! – вскрикнул один из них, указывая на икону, в которой все узнали своего спасителя…


   – И мне хочется рассказать об одном необыкновенном явлении…



                Сестры во Христе


   Лет пятнадцать назад моя мама была в Прибалтике. Она посетила несколько христианских святынь, в том числе и виленский монастырь, где в пещерке покоятся мощи трех святых, замученных в четырнадцатом веке католиками. В Риге она побывала в православном соборе Петра и Павла. Помолившись и поставив свечи, она вышла и, проходя мимо католического храма, тоже в честь Петра и Павла, решила зайти. Вскоре служба в костёле закончилась – и все стали выходить. Вместе с мамой по ступенькам спускалась женщина, держа в руке маленький молитвенник. Она повернулась и что-то спросила, вероятно, на польском. Мама ее не поняла. Тогда та спросила уже по-русски, на каком языке завтра месса. Но мама ответила, что не знает, потому что не католичка и зашла только посмотреть.

   – Жаль, – произнесла женщина, – мне с вами хотелось познакомиться.

   – Но я проездом, и сегодня уезжаю.

   Женщина разочарованно покачала головой.

   – Я вот иногда думаю, – обратилась к ней мама, – православные считают, что наша вера правильная, а вы считаете, что католическая…

   Женщина замедлила шаги, остановилась и сказала:
 
   – И ваша вера правильная, и наша – тоже правильная.

   Мама удивилась такому ответу.

   – Но у нас, в православии, бывают от Бога явления… и мне были… а у вас бывают?

   – Конечно бывают! – воскликнула та, – и мне тоже были!
 
   – Расскажите…

   Вот случай из ее жизни. Ей было семь лет. В праздник Успения Богородицы она вернулась с мессы и принесла с собой из костела цветочки, которые бросала с девочками, когда они шли перед плащаницей. Дома ей захотелось поставить букетик на божничку, но полочка была высоко. Она залезла на стул и встала на цыпочки, не удержалась и, падая, схватилась за форточку. Стекло разбилось – и она повисла кистями рук на осколках, истекая кровью. На крик прибежала соседка, сняла ее и вызвала скорую. Несчастной девочке оказали помощь, перебинтовали руки и увезли в больницу. В течение нескольких дней ее осматривали доктора. Собравшийся консилиум вынес приговор: сухожилия перерезаны – и пальцы работать не будут. Ей наложили гипс на обе кисти рук и оставили в больнице.

   – Не плачь, ты просто должна привыкнуть, – сочувственно говорил доктор.

   Но она все время плакала, отказывалась есть, не спала и все время молилась: «Боженька, если я хорошая девочка, то пусть мои пальчики работают, а если я плохая девочка – то пусть я умру»…

   Как-то ночью, когда она так молилась, вся больничная палата вдруг осветилась – и вошла Богородица, подошла к ее кровати и сказала:

 – Ты – хорошая девочка, и твои ручки будут работать. Только делай так: в понедельник прижимай к ладони один пальчик, во вторник – другой, и так все пальчики, по одному каждый день. В субботу –  прижимай все пальчики к ладони. А в воскресенье – ничего не делай, – воскресенье – праздник.

   Сказав это, Богородица ушла.

   Утром женщины в палате рассказывали, что видели ночью возле девочки яркий свет и слышали, как она с кем-то разговаривала.

   Со следующего дня девочка стала сгибать пальчики, как ей казалось, хотя на самом деле это невозможно – пальчики были в гипсе. Через две недели она почувствовала все свои пальчики на обеих руках, и когда пришел доктор, попросила снять повязки. Он заплакал и сказал, что ее пальчики никогда больше работать не будут. Но она так сильно просила, а потом добавила: «Пан доктор, развяжите мне ручки – и вы сами увидите, а потом станете профессором!». Наконец доктор снял гипс и бинты – и все увидели, что пальчики – сгибаются! От радости он схватил ее на руки и стал бегать с ней по всей больнице, показывая ее пальчики другим врачам.

   – Представьте, – добавила женщина, – а этот доктор теперь действительно стал профессором.

   – Скажите, а какой была Богородица? – спросила у нее мама.

   – Красивая-красивая… молодая-молодая… и вся в зеленом…

   Эти две случайно встретившиеся христианки, верившие в одного Бога, могли еще  о многом рассказать, но моя мама спешила на вокзал. Они расстались, унося в душе добрые чувства друг о друге и о Божьем промысле… А может быть эта встреча тоже была не случайной…

   
   – Моя бабушка рассказывала, что в Писании говорится о гонении христиан перед концом света. Вот я и думаю: у христиан же не будут спрашивать, католик он или православный? И если они примут мученическую смерть за Христа, то, наверное, все будут святыми, как вы думаете?

   – Потом посмотрим, – засмеялся кто-то из ребят. – Я – оптимист! и думаю, что до конца света еще далеко!..

   – Да, явления бывают разные… То, что я  расскажу, произошло с моей крестной.


               
                Оборенье верой


   Когда моей крестной Татьяне было четырнадцать лет, она вместе с классом и учителями поехала в Киев.
 
   Каждый день они гуляли по Крещатику, где еще цвели каштаны, и ходили в музеи.

   Через несколько дней пошли в Киево-Печерскую лавру, которая в то время тоже была музеем.

   Учителя купили билеты. При входе смотритель предупредил, чтобы никто не отставал от экскурсовода: под землей много лабиринтов – и легко заблудиться. Каждую группу при входе и выходе пересчитывали, потом входила следующая, так что кроме одной группы в пещерах никого больше не было. Под низкими песчаными сводами стояла необычайная тишина. Вверху, вдоль узкого коридора, горели тусклые лампочки. Когда прошли немного вперед – увидели стеклянные раки с мощами, облаченными в светлые ризы; у всех были скрещены руки и закрыты лица. Над мощами висели металлические таблички с именами: «Дмитрий Мироточивый», «Илья Муромец», «Летописец Нестор»… Справа, в нишах, тоже стояло по две раки в каждой.

   Моей крестной хотелось подойти к мощам, но она боялась, что ее заметят. Нарочно отстав от группы, Татьяна пошла последней. Когда все ушли далеко вперед, она увидела в нише мощи святого в митре. «Архиерей!», – подумала она, оглянулась и, убедившись, что рядом никого нет, – метнулась в нишу. Перекрестившись, приложилась и шепнула: «Святой, помоги мне!» – его имя Татьяна не прочитала: очень спешила, да и света над ракой не было.

   Но в то мгновенье, как только она повернулась, – остолбенела от ужаса. В трех шагах от нее стояла старуха в черном. Ее огромные желтые глаза с черными зрачками вселяли смертельный ужас, будто это и была сама смерть. Злорадная хищная ухмылка выражала одно: «Ну что, попалась?! Сейчас я тебя схвачу – и никто не узнает!».

   Татьяна поняла, что если сию секунду не вырвется – будет поздно! Она попятилась, слегка задев раку с мощами, и рванулась догонять свой класс. На бегу оглянулась – но на дорожке никого уже не было…

   Татьяна долго не могла прийти в себя, но никому ничего не сказала: ее бы попросту высмеяли.

   Она с содроганьем вспоминала тот смертельный ужас, который испытала в пещерах… да и вообще, откуда взялась эта жуткая старуха в пустом лабиринте? и куда исчезла? и кем была на самом деле?..

   Недавно в Киево-Печерском патерике я прочитала, что произошло с начальником Дальних пещер.

   На Пасху, в тысяча четыреста шестьдесят третьем году, при лаврском архимандрите Николе, Дионисий, по прозвищу Щепа, спустился в пещеры во время пасхальной утрени покадить преподобным. Когда он окуривал кадильницей святые мощи, то в избытке чувств воскликнул: «Святые отцы и братья, сегодня великий день! Христос воскресе!». И в ответ ему в тишине подземелья из гробов громогласно грянули преподобные: «Воистину воскресе!». Ответ святых эхом прокатился по всем пещерам. Это чудо так потрясло Дионисия, что он удалился в затвор до конца своих дней…

   Раньше паломникам разрешалось ночевать в пещерах святых, но потом лаврское начальство запретило, потому что ночующим являлись бесы, а некоторые паломники даже умирали от ужаса…

   И теперь мне стало понятно, что моей пятнадцатилетней крестной явился бес в образе старухи, но святой, возле мощей которого она была, не позволил бесу погубить Татьяну…

   Теперь Киево-Печерская лавра снова стала монастырем, и мне хочется там побывать…


   – А я прошлым летом, рано утром в воскресенье, решила зайти в церковь. Подхожу к паперти – и вдруг слышу: из верхнего окна доносится такое чудесное пение большого церковного хора. И так слаженно и мягко звучат басы и сопрано, что я невольно заслушалась.

   Потом захожу в храм – тишина. Служба еще не началась. Хоры в той церкви – на балконе, а дверь на лестницу – закрыта на замок. Служба началась только через полчаса, тогда и хористы пришли. Но звучание хора было совсем иное, и певчих было гораздо меньше.

   Потом я вспомнила, что один мой знакомый, несколько лет назад, в другом городе, показывал церковь, где слышал церковное пение, и было это тоже летним утром, в воскресенье. Но когда он зашел – еще не было ни певчих, ни службы… Думаю, это был хор певчих, которые в том храме когда-то пели, но которых давно уже нет на свете…


   – Значит, это пел хор из загробного мира?

   – Думаю, да… А это значит, что души умерших живы, если даже мы можем их услышать…



   Время пролетело незаметно. Последний рассказ был окончен. Сидели молча, глядя на догорающий камин. Свечи давно погасли, и потому лиц почти не было видно…

   Около трех часов ночи разошлись по комнатам. Ольге не спалось. Она встала и на цыпочках подошла к окну. За индевелыми стеклами в темно-синем небе мерцали звезды. Ольга оторожно приоткрыла дверь, спустилась на первый этаж, накинула шубку и вышла на улицу.

   Было морозно и тихо. Прошла по скрипучему снегу шагов пятнадцать, повернулась лицом к дому – и замерла в изумлении. Над самой крышей висела огромная сверкающая звезда, как елочная зеркальная хлопушка, величиной с большое блюдце. Она блестела, переливаясь всеми гранями, будто горела в разноцветных лучах, и была совсем рядом. Казалось, до нее можно дотянуться рукой, если забраться на крышу.

   «Вифлеемская звезда…», – прошептала Ольга, глядя не отрываясь на необычайное чудо. Она вдруг ощутила всю тишину и торжественность мирозданья и таинство Рождественской ночи, которое открылось ей так неожиданно. И все иное теперь казалось таким пустым и ничего не значащим… Так простояла она довольно долго, пока не почувствовала, что замерзла…

    На следующую ночь вышли смотреть звезду – но ее не было.

   – Я когда-то увлекался астрономией, но Вифлеемской звезды на астрономической карте нет… – сказал один из ребят.

   – Потому что она бывает только в Рождественскую ночь! – ответила Ольга.

   Все промолчали.
                …………………………………………………………….

   Но напрасно Ольга всматривалась в ночное небо каждое Рождество – звезды больше не было, – ведь чудеса никогда не повторяются…


                *   *   *
        Приютились домишки под снегом,
        И сугробы до крыш намело…
        И огромное звездное небо
        На уснувшее смотрит село.

        Вдалеке, над промерзшей речушкой,
        На холме, среди снежных полей,
        Возвышаясь, белеет церквушка
        И дорога, ведущая к ней…

        А над куполом, ярко сверкая,
        Озаряя небес высоту,
        Засияла звезда золотая,
        Что волхвов привела ко Христу.