Лонг-лист тематического конкурса Зазеркалье

1 Как тебя зовут?
Николай Ананьченко
          «Вот влип, так влип.  Сколько раз давал себе зарок всё проверять самому. Нет. Опять понадеялся на «чужого дядю». Вот и вляпался «по самые не балуйся». И как теперь выкручиваться?»
         Такие приблизительно мысли проносились в голове у Петра Волошина, если, конечно, выбросить из них все непечатные слова и обороты. Сам Пётр прилепился к отвесной скале, вцепившись пальцами в еле заметный выступ на уровне его головы и отчаянно шаря ногами, в поисках хоть какой-то опоры. Глубоко на дне расщелины, валялся его рюкзак с мотком верёвки, молотком и всеми крепёжными причиндалами. Покорение очередной скальной стены закончилось полным фиаско.
         Пётр, теряя последние силы, уже попрощался мысленно со всеми родными и знакомыми, как вдруг слева от него и чуть повыше в скале беззвучно открылся проём, и в нём показалась, смахивающая на человеческую, голова.
Из под кожаной круглой шапочки выбивались землистые лохмы, широкий мясистый нос нависал на пышными усами и бородой. Маленькие, глубоко посаженные глаза  равнодушно глянули на незадачливого скалолаза.
         – Висишь? – скрипучим голосом поинтересовалась голова.
         – Ага, – как можно беззаботнее ответил Пётр.
         – Ну, виси, виси. Долго-то не провисишь, – глянув в глубокую пропасть, констатировало существо.
         – А ты кто?
         – А никто. Меня  не существует. Вы же нас только в детских сказках признаёте.
         – Кто это «вы» и кто это «нас»? – Пётр чувствовал, что вот-вот сорвётся, но, почему-то продолжал задавать вопросы.
         – «Вы» - это люди, а «нас» -  значит гномов.
         – Слышь, гном, ты бы помог мне, а то сейчас грохнусь.
         – Грохнешься, это точно.
         – Ну, так помоги. Кинь верёвку.
         – А зачем? – равнодушно изрёк бородатый, –  Какой мне резон тебя спасать?
         – А вдруг и я тебе пригожусь, - Пётр судорожно сжал плохо слушающиеся пальцы.
         – Это вряд ли. Не принято у нас в ваши дела вмешиваться. Сорвёшься, конечно. Ну, так значит на роду написано.
         В это время из глубины проёма донёсся такой же скрипучий, но более визгливый    голос:
         – Буркус, прикрой отдушину, дует зело.
         Гном всердцах сплюнул:
         – Вот ведь старая карга! И кто её за язык тянул! Ну, что мне теперь с тобой делать.
         Пётр с удивлением почувствовал под ногами, невесть откуда появившуюся, надёжную опору. Рукам сразу стало легче, и Пётр с некоторым облегчением вздохнул.
         – Что, Буркус, стыдно стало? – не удержался съехидничать горемыка.
         – Нам стыд не ведом. Только закон есть: раз имя моё знаешь, то не должен я тебя в беде оставлять. А закон мы, гномы, всегда соблюдаем. Ладно, постой здесь пока. Пойду докладывать.
         Голова гнома исчезла, и проём также бесшумно закрылся. Даже следа не осталось.
Чувствуя каменные уступы под ногами, Пётр осторожно опустил одну руку, дав возможность крови вновь наполнить уставшие мышцы, затем то же самой проделал со второй. Жить стало чуть веселей.
         Проём над головой появился снова. Буркус, сердито сопя, высунулся по грудь и вытащил моток верёвки.
         – Решили пока так: спасти, спасём. Но ты должен будешь отработать это. Сколько отрабатывать – решит Совет.
         Точным броском гном переправил верёвку прямо на голову Скалолазу.
         – Обвяжись и не дёргайся.
         Без малейших усилий Буркус втащил все восемьдесят килограмм волошинского веса в проём, который тут же исчез.

         В наступившем полумраке Пётр разглядел неровные каменные стены, на которых с небольшими интервалами были закреплены чадящие факелы. Воздух был сух и несколько пахло затхлостью. Пол покато спускался в глубину пещеры и был достаточно ровен.
         Теперь Пётр мог более тщательно рассмотреть своего спасителя. Ростом тот был не выше полутора метров, широченный в плечах, а его усато-бородатая голова, казалось, была совсем лишена шеи. Зеленоватый свободный костюм мешковато сидел на нём, но, зато не стеснял движений и, очевидно, был очень лёгок. В руках у Буркуса был топор с широким двухсторонним лезвием, а за поясом торчала лёгкая кирка.
         – Хватит глазеть. Пошли. Покажу тебе твою теперешнюю работу. Начинай отрабатывать.
         Они шли по каменным коридорам, иногда расширяющихся до громадных залов, стены которых терялись в вечном сумраке этого необычного подземного мира. Как показалось новоиспечённому работнику, они постоянно углублялись, и становилось всё теплее. Вскоре послышался какой-то шум, а затем стали различаться удары по камню и чьи-то голоса.
        – Считай пришли. Здесь и потрудишься на благо нас, несуществующих.
        По лицу  Буркуса мелькнула ехидная усмешка. Он посторонился, и перед глазами  Петра предстала не очень радостная картина: теряющиеся вдалеке каменные ступени казались исполинским живым существом от копошившихся на них гномов. Местами эти ступени поднимались к сводам гигантского зала и терялись в неярких красных отблесках всюду понатыканных факелов.
         Бурукс пошарил в тёмном углу этой невероятной штольни и преподнёс Петру кирку.
         – Держи своё орудие. Без него теперь никуда. Пойдём, место укажу.
         Они проходили между рудокопами, которые лишь вскользь бросали на них равнодушные взгляды и возвращались к своей беспрерывной, нудной и тяжёлой работе.         
         Волошину стало страшно, и в голове мелькали мысли: «Неужто, вот так всю жизнь? Без света, без свежего воздуха. Уж лучше было бы разбиться в дребезги».
         – Буркус, – повернулся Пётр к сопровождающему, – может, хотя бы, покормите для начала. Что-то ведь вы едите?
         – Не заработал ещё еды, – буркнул гном. Он посмотрел на какую-то деревянную загогулину и добавил, – Скоро перерыв, чем-нибудь перекусишь.
         При всей незавидности своего положения, в голове у нашего горемыки вертелось множество вопросов, которыми он забросал угрюмого Буркуса, отчего тот стал ещё мрачнее. Но всё-таки, кое-что Петру удалось узнать.
         Гномы живут в этих горах, да и в большинстве других, многие тысячи лет. Они добывают разные драгоценные камни, металлы и многое такое, что Петру было совершенно непонятно. Эти богатства, в большинстве своём, они хранят в многочисленных кладовых, где ведётся строгий учёт. Часть из добытого они меняют у лесовиков на продукты и разные травы, которыми лечатся. Для этих же целей в кузницах куют ножи, серпы, и всё то, что будет пользоваться спросом у них самих или у лесовиков. Торжища проводятся раз в месяц в самую лунную ночь.
         В это время работающие гномы стали спускаться со своих каменных ступеней и рассаживаться в кружки числом по восемь-десять. На широких тачках к ним подвозили котлы, из которых очень аппетитно пахло.
         Буркус отошёл от спасённого им новобранца и через некоторое время появился вновь, с железной чашкой исходящей  сытным паром и наполненной густой похлёбкой.  Присев на импровизированную каменную скамью Пётр предался процессу поедания, оказавшегося на редкость вкусным, блюда.
         Тут какой-то встревоженный гул долетел до Петра. Он оторвал взгляд от чашки и увидел, что все гномы вскочили с мест и смотрели вверх.  Человек взглянул туда же и увидел, как маленькая фигурка гнома взбиралась по неустойчивым каменным глыбам по почти отвесной стене. И тут случилось то, чего все боялись. Одна из глыб , зашатавшись, рухнула и малыш-гном исчез в туче поднявшейся пыли. Но Пётр успел заметить, сорвавшись, она начала падать. Мгновенно сориентировавшись, он бросился к стене и увидев мелькающую в пыли фигурку, подставил под падающее тело свои руки. Удар был достаточно силён, потому, что крошка гном, на удивление, весил не мало. Они вместе свалились на каменные крошки, но гном быстро вскочил и, оттолкнув Петра, убежал.
         Кряхтя и потирая ушиблено колено, Пётр поднялся. И, прихрамывая, пошёл к своему обеденному месту. Сред гномов гул не утихал. Они громко переговаривались между собой и указывали на человека. Буркуса нигде не было видно.
         – Ну, и ладно. Пусть сами разбираются.
         Он поднял уже остывшую чашку и принялся доедать похлёбку.
         Кто-то тронул его за локоть. Рядом стоял Буркус. Он внимательно и с каким-то удивлением смотрел на Петра. Потом присел рядом и сказал:
         – Мы, гномы, живём долго. По вашим меркам очень долго. Я вот прожил уже больше трёхсот лет, но ещё далеко не старый. Может поэтому у нас очень редко рождаются дети. Наши дети, это наше всё. Для них каждый гном готов без раздумий отдать свою жизнь. Их балуют, их берегут.
         Сейчас ты спас моего сына. Он любимец всего нашего поселения. И, конечно же, великий непоседа. Страшно себе представить, чтобы пережили бы мы, случись самое страшное. Я спас тебя по закону, изменить которому гном не может. Ты спас нашего ребёнка просто так. Ведь мог же просто сидеть. Никто бы тебя не упрекнул. Почему ты рисковал?
         – Буркус, у вас дурное представление о людях. У нас нет такого закона, как у вас, потому что он не нужен. Любой человек, не задумываясь, бросится на помощь другому, тем более, если это ребёнок. Ладно, раз уж попал в рудокопы, пойдём, начинай своё обучение.
         Буркус стоял, явно размышляя. Потом, кивнув Петру, сказал:
         – Подожди здесь. Садись. Отдыхай.
         И он исчез за какой-то каменной колонной.
         Пётр прислонился плечом к прохладному камню и, через какое-то время, задремал.
Буркус растормошил его и махнул рукой, дескать, иди за мной. С полчаса они шли по, уже ставшими привычными, коридорам. Один сменял другой, но для человека они все были одинаковыми.
         Наконец, Буркус остановился. 
         – Совет решил отпустить тебя. Твой подвиг долго будут воспевать наши певцы. Вот, возьми. Это память о нашей встрече.
         Гном протянул Петру какой-то камешек, величиной с грецкий орех.
         – Мы не просим тебя хранить нашу встречу в тайне. Тебе и так никто не поверит. Но я, лично, прошу тебя: не говори никому моё имя. Это очень важно.
         Гном помолчал, потом положил свою тяжёлую руку не волошинский локоть и попросил:
         – Скажи, как тебя зовут. Если мы будем знать имена, мы станем как братья, будем чувствовать друг друга и всегда приходить на помощь.
         – Меня зовут Пётр. Я буду рад, Буркус, иметь такого брата.
         Гном что-то пробурчал, нажал на еле заметный каменный выступ. В стене бесшумно открылся проём.
         – Иди, брат. Буду нужен, подойди к любой скале и произнеси моё имя. Я приду.

         Пётр стоял у подножья скалы, с невольной улыбкой разглядывая каменную поверхность, где секунду назад зиял тёмный проём. Он тряхнул головой и подумал: «Может пригрезилось?»  Потом осторожно разжал кулак, и в лучах уже заходящего солнца блеснул радужными гранями необработанный рубин. 
2 Вам бы попробовать Опли-попли
Заза Датишвили
Письмо первое.

   Здравствуй, Лепесток...


       Наспех побеленное, простенькое и старое здание вовсе не походило на гостиницу, которую так расхваливал рекламный буклет. Главным достоинством неухоженного, маленького двора были высокие кипарисы и разросшиеся кусты желтой розы. Из открытого окна первого этажа доносился неприятный запах жареной рыбы.
       Стояла жара.
       Развернувшись, я уставился в белую стену...
       Нет-нет, ничего не имею против белизны. Белое  не претенциозно и не предвзято. Оно вроде есть, и одновременно его нет, смотри - сколько пожелаешь. Я часто так делаю. Если долго сидеть и смотреть на белое, в нем  можно много чего  интересного и нового обнаружить...
       А старое... Старое тоже означает не только ветхое: это и то, к чему ты давно привык, с чем ты знаком, и что лишено той опасности, которую часто таит новое...
       Это я так, к слову, чтобы ты представляла - где я...
       Снова развернулся, с усилием открыл дверь с колокольчиком и вступил в приятную прохладу. На треньканье откуда-то появился пухленький человечек средних лет. Расплывшись в добродушной улыбке, человечек сразу же направился ко мне. При этом он так  жонглировал усами, что казалось, они вот-вот отвалятся.
       Нажав на стопор, я спустил на ковер дорожный чемодан. Тот самый, из желтой кожи, который мы с тобой купили для  путешествий... Должно быть, помнишь, а как же: ты тогда шутила, что в нем кроме зубной щеточки, запросто уместится еще пара влюбленных сумасшедших, вроде нас...
       - Вы, наверное, господин Дримиус! - потирая руки, подскочил человечек, и еще энергичнее заиграл усами. - Хорошо сделали, что обратились именно к нам!
        Сказал, и к игре усов добавил пляску таких же пушистых бровей.
        - Вы скоро убедитесь, господин Дримиус, наша гостиница самая лучшая в городе. Хотя, о чем это я: она лучшая на всем побережье!
        Я благосклонно и несколько рассеянно согласился, осваиваясь.
        Поправив ногу, посмотрел вверх. По истертой - бог знает сколькими подошвами – широкой, мраморной лестнице спускался огромный рыжий кот. Заметив меня, он застыл на полушаге и довольно долго рассматривал немигающим глазом убийцы. Потом  с безразличием отвел взгляд, коротко мяукнул, и продолжил спуск.
        Точная копия хозяина.
        Улыбнулся. Вообще, я пребывал в хорошем настроении.
        - Мое имя Вальтазар, - человечек нагнулся за чемоданом и быстро засеменил к лестнице. Полуобернувшись, он хитровато улыбнулся:
        -  А так... Иногда зовут и «Ужасным»...
        Ничего ужасного в нем не было.
        Снова улыбнулся и последовал за ним по довольно крутому трапу.
        Вальтазар ловко поднимался по ступенькам и без конца болтал, хвалил свою гостиницу, с гордостью сообщая, что в нем побывал этот, тот тоже гостил не раз, и все такое...
        Его можно было и послушать, если б не этот надоедливый скрип у правой оси. Только на одном месте скрипит. Если хочешь от него избавиться, надо сделать небольшой, совсем маленький рывок вправо, и на этом месте чуть ускорить темп, тогда скрип минуешь быстрее...
        ...В номере не было ничего лишнего: грубая, деревянная кровать, тумбочка и кое-как пригвожденные к стене, две алюминиевые вешалки.
        - Нравится?
        Голос у Вальтазара треснул. На всякий случай он решил добавить:
        - Лишняя роскошь мешает восприятию той красоты, которая окружает и ждет вас...
       - Нравится, - ответил ради приличия.
        Да, и все равно было, если честно.
        Миновав скрипучее место, встал.
       - Душ и туалет в конце коридора, - опередил вопрос Вальтазар, или, как там его, «Ужасный», - завтрак в восемь, манка и вареное яйцо. Обед в два, - обычно, суп с макаронами  и компот из сухофруктов. Но! - он сделал многозначительную паузу. - Знаете ли вы, какую вкусную «Опли-попли» у нас пекут! С мятой, к тому же! С дикой! Больше ничего есть не захочется! Но, не буду продолжать,сами увидите!
        Нет, точно бы усы отвалились, если б продолжил.
        - Обедать не хочу, - успокоил я пляску усов. - Если вернусь с Фиолетового моря, оставьте для меня стакан холодного молока.
        Сказал, и почувствовал, как мне хотелось стакан  холодного молока.
        - Будьте любезны принести стакан холодного молока и кусочек яблочного пирога. Горячего пирога, - добавил.
        - Хорошо, господин Дримиус, - кивнул усами Вальтазар. - Стакан молока и кусочек пирога. Тут не держим, но для вас постараюсь раздобыть...
        - Вы меня не поняли! - я почувствовал  легкое раздражение. - Непременно: молока - холодного, пирога - горячего! Понятно? Смотрите, что бы не наоборот!
        - Что вы - что вы!
        Он только сейчас поставил чемодан, чтобы  поднести пухленькие кулачки к груди, означавшее, что он все понял прекрасно.
        - Молока - холодного, господин Дримиус, а пирога, господин Дримиус, - горячего...
       Переменив ногу, он вкрадчиво продолжил после небольшой паузы:
       - А может, вы и «Опли-попли» пожелаете? После купания, известное дело, так нагуливается аппетит, что... И это море, фиолетовое...  Так истощает...
       Наконец, он ушел.
       Поправив сползшую ногу, я нагнулся и попробовал ладонью кровать.
       Оказалась неожиданно мягкой и податливой.
       Мягкой и податливой...
       Мягкой...
       И – податливой...
       Как ты, Лепесток...
       Кто знает, сколько раз сидел вот так, терпеливо дожидаясь твоего появления... Я любил, когда ты возвращалась из душа, сидел и ждал... ждал... тоскливо перешагивая каждую секунду.
      Ты все равно появлялась внезапно. Вспархивала, покрасневшая, в зовущее приоткрытом банном  бархате, подплывала с головокружительной  грацией, улыбаясь, подсаживалась рядом, и потом...
      Потом я вдыхал счастье: пахнущую яблоневым цветом - влажную прохладу твоих волос, наклонялся и подносил нетерпеливые губы к чистейшей коже, чуть-чуть касался еле пульсирующей, синеватой реки и радостно ощущал, как ты стекаешь ко мне податливой и послушной,  мягкой патокой...
      Мягкой...
      И податливой...
      - Господин  Дримиус...
      Это вернулся «Ужасный».
      - Господин Дримиус, прошу меня извинить... Я, вот, когда спускался, подумал,  - а не закажете ли вы еще и «Опли-попли»... Кто знает, что случится, так ведь?! А вдруг захотите...
      - Да, - согласился рассеянно, прислушиваясь к проснувшейся глухой боли у левого виска, - да... Наверное... Я должен идти, простите...
      - Как пожелаете, но... - «Ужасный» уставился мне в живот. - Может, сначала попробуете нашего «Опли-попли»? Подкрепиться, так сказать, продегустировать... Перед купанием, а? Наша лучшая официантка принесет... Прямо в номер, а?
      Заглянув в глаза, он замолчал, сделал еще несколько присядок и прыжков бровями, махнул усами и исчез...
      Странным он мне тогда показался, Лепесток...
      ...Быстро переодевшись, я спустился вниз и направился к фиолетовому берегу. Сначала катил медленно, потом заторопился. Правая ось перестала скрипеть, только колесо подрагивало, чуть влево, чуть вправо, чуть влево... 
      На бульваре никого не было. Длинные тени кипарисов, выстроившихся в почетном карауле, мелькали кинокадрами. Мной овладело нетерпение. Я неистово продвигался вперед - на встречу с Фиолетовым Морем. Вперед! Вперед! Вперед!.. Мне все стало безразлично! Я выбрасывал в небытие,  как ненужный хлам -  и долгий путь до тебя, и скрип, и убогую гостиницу с каким-то «Ужасным», с его загадочным «Опли-попли»... Выбрасывал все, что не подразумевало тебя, Лепесток, все, что не было связано с тобой...
       ...Я устал и тяжело дышал, но не остановился. Разминувшись с последним строением, я вырвался из бульвара и... неожиданно оказался лицом к лицу с Фиолетовым Морем!
       - Ага! – воскликнул, и глубоко  вдохнул соленый воздух. - Ага!
       Собрав последние силы, я продвинулся вперед, охваченный робким волнением... У моих ног плескалось начало фиолетовой бездны...
       - Хорошее Море, - сказал кто-то.
       Вздрогнув от неожиданности, только сейчас заметил незнакомца. Он был в серых, парусиновых брюках и белом летнем пиджаке. Подогнув босые ноги, он сидел на песке и посматривал на фиолетовый горизонт.
       - Это Море всегда хорошее, - сказал он, не поворачивая головы, - но вам повезло больше... Оно чище и теплее.Не так ли?
       Я кивнул и осмотрелся.
       - Как странно... Никого... И на бульваре не было никого... Только вы...
       Незнакомец развел руками.
       - Это ваше Море... Ваш мир...
       Он искоса взглянул, прищурив глаза:
       - Разве не так? Спешите к нему!
       Я сразу понял, что он имел в виду!
       Помнишь, Лепесток? Помнишь, как ты оказалась во мне? Тогда я стал Богом! Дрожащими, от счастья, ладонями я схватил первозданную глину. Поласкав и попробовав неопытными пальцами, перемешал, разогрел, размял комок и начал создавать наш Мир...
       Сначала не получалось. Все было охвачено пламенем и хаосом. Кипели скалы, реки пурпурной лавы распускали щупальца, зло проглатывая первые ростки жизни... Много раз я терял надежду, безвольно опуская руки, но ты поддерживала, ты верила в меня!..
       Потом... В беспорядочной огненной карусели  появились первые зерна гармонии. Успокоились волны, зазеленели и покрылись цветами склоны... Из океана выползли чешуйчатые твари, еле-еле начали ходить, потом - бегать и летать, потом научились стоять прямо, разговаривать и медленно превращались в похожее на тебя совершенство, чтобы научиться главному:
       любви!
       ...Потом появилось  Фиолетовое Море, светящееся изнутри. Ты увидела этот свет и сама стала морем, - чистой, теплой и светящейся, всегда желанной и близкой, фиолетовой бесконечностью...
       - Я помню! - вскричал, возбужденно подавшись к незнакомцу. - Разумеется! Да! Я создал это море! Это - Я и Она! Это - мы! Это моя мечта!
       - Я смотрю, вы пришли издалека... - грустно покивал незнакомец.- Но дошли!
       - Издалека, - согласился со вздохом, нервно рассмеявшись. - Долго шел...
       - И, что же,не заплывете?
       - Да! - радостно подтвердил, - конечно! Зачем же я так долго шел?!
       Он снова глянул грустной улыбкой:
        - Вы случаем, не пробовали «Опли-попли»? С дикой мятой?
        - При чем тут «Опли-попли»? - удивился, и вспомнил приставания «Ужасного».
        - Так, пробовали или нет?
        - Нет, не пробовал, но настырно рекомендовали вкусить. Даже в номер обещали прислать с лучшей официанткой.
        - Это хорошо... - покивал незнакомец. - Кто попробовал, не смог плыть...
        - Это почему же?
        - Высохло...
        - Что высохло? - не понял.
        - Море, море любви высохло, дорогой мой... Вместо фиолетовой, светящейся бездны одна соленая, мертвая лужа осталась... Вот, так-то...
        Незнакомец бросил камушек в сторону:
        - Любите? Вижу - вижу, любите... И мечтаете... В ваших глазах отражается фиолетовое Море, а не лужа грязи. Только... Не страшно? А -  получится ли?
        Тебя вспомнил, Лепесток, вспомнил и испугался, что помешают довершить.
        - Вот это уже мое дело! - обернулся резко и вцепился в колесо.
        - Конечно-конечно! - примиряюще поднял он руку. - Так спросил... Повезло вам, раз любите, раз испытали счастье верности своей любви, раз видите Фиолетовое Море и не пробовали «Опли-попли» вранья, измены и циничного равнодушия, сомнения и  неуверенности...
        Он тяжело вздохнул.
        - К тому же, с дикой мятой... Должен признаться, заманчиво вкусно!.. Раз попробовав, невозможно оторваться...
        - А вы? Вы пробовали?
        - Да уж... Довелось...
        - Вальтазар  вас уговорил? - догадался.
        Не ответив, какое-то время он сидел молча. Потом взглянул влажными глазами и протянул что-то:
        - Возьмите... Должно принести счастье...
        Он положил на ладонь маленькую  раковину. Изящно закрученную, с просторной «прихожей» из розового перламутра.
        Убирая руку, на мгновенье задержался, незаметно проведя по ней пальцем.
        - Она из моего мира... Берите... Моря не осталось... Только вот это...
        - А вы кто будете? - спросил напоследок, хотя догадывался, что это моя изнанка...
        Он только махнул рукой.
        Я снова кивнул и пошел навстречу моему Морю.
        Оно было таким ласковым и теплым, как твои пальцы, Лепесток.
        - Не робейте! - услышал сзади.
        Обернувшись, с удивлением заметил, что  незнакомец исчез.
        Я сжал раковину в кулаке и радостно  нырнул в фиолетовую бесконечность...

 
  Письмо второе.

                                                       Директору    
                                                   социального приюта,
                                                    Г-ну Вальтазару.

       Докладываю, что этой ночью внезапно скончался  постоялец приюта, инвалид с детства, Дримиус. По показаниям  дежурного санитара, он был найден мертвым в своей палате, в инвалидной коляске. Происхождение экзотической, редкой  раковины, найденной при осмотре трупа, пока неизвестно. Труп  Дримиуса помещен в морг для патолого-анатомического вскрытия.

                                                             Дежурный по приюту.
3 Выбирая одно из двух, он предпочёл третье...
Ян Кауфман
Из бескрайней неизмеримой дали, разрезая покров сплошной темноты, робко просочилась лунная дорожка.  Джек сидит, втягивая носом холодный ночной воздух, и ему кажется, будто весь спящий мир лежит у его ног.
Внезапно открывшаяся зимняя красота завораживает и навевает грустные воспоминания…
                                        ***

Помнится, раньше, в той жизни, его звали мистер Джексон.

Работая в Bank of America, он ничем не выделялся среди множества менеджеров – дом в Лонг-Айленде, две машины, купленные в кредит, любящая жена, дети, собака и, конечно, обязательное воскресное посещение церкви.

Мистер Джексон, как деловой человек и, к тому же - протестант, как-то всегда недоверчиво и с иронией относился к вопросам переселения душ и прочей ерунде.

Но всё его благополучие изменилось в один вечер, изменилось внезапно и навсегда. Он так и не понял, что произошло. Запомнил только, что был в вагоне сабвея, на котором возвращался домой, когда там внезапно задымило, запомнил испуганные лица пассажиров и, последнее, что запомнил – это взрыв.. Взрыв и внезапная тишина…

Казалось, что это не происходит на самом деле, что всё это чудится.

В единый миг наступило незнакомое чувство полного покоя – исчезли звуки, запахи и ощущение постоянной душевной озабоченности.

Душа мистера Джексона оказалась наполненной этим безмолвием и покоем. Ему уже начало казаться, что само время и окружающий мир, вместе с его телом, растворились в этом покое.

Остатком сознания он уловил чьи-то голоса:

- Михаил, в какие ворота его?

– Погоди Петр пару минут! Видать, он сам ещё не понял, что отдал Богу душу. А может он вообще вернуться захочет!

Только тут, мистер Джексон понял, что он умер, но душа его ещё существует…

То, что было за этими двумя воротами, казалось чем-то незнакомым, пугающим и необратимым.

- Да, лучше бы вернуться, - едва промелькнуло у него…

И в тот же миг душа мистера Джексона полетела куда-то по узкому коридору, подхваченная неземным ветром. И пока летела, ей открылась истина - всех людей ждёт этот шанс, шанс возвращения, или бесконечное время рабства за теми воротами.

***

… И вот он здесь. Дальние огни Нью-Йорка зовут и привлекают к себе, но его так беспокоит недоброе предчувствие! Зачем ему сохранили воспоминания, так бередящие душу? Как его там встретят? Мысли и вопросы не давали сосредоточиться.

Он изредка трясёт головой, пытаясь отбросить все сомнения и вопросы, и задумчиво глядит на эту лунную дорожку, словно желая на ней увидеть какой-то выход из сложившейся ситуации.

Мистер Джексон поднял мохнатую морду и протяжно завыл…
4 Можайская рыбалка
Ян Кауфман
На рыбалку Афоня пришёл ранним утром, благо жил неподалёку, в деревеньке Мышкино.
Вдалеке ещё громыхала уходящая стороной гроза, но июньский воздух был таким влажным и тёплым, что даже лёгкий ветерок не освежал.
Усевшись на своё обычное место под старой берёзой, он нацепил на крючок изворачивающегося червяка, плюнул на него и далеко забросил удочку.
Хорошо было любоваться водной гладью, постепенно исчезающим туманом и слушать внезапные всплески растревоженной кем-то волны.
Только нынче клёва не было вовсе. Сигнальный колокольчик молчал словно рыба.
Афоня изредка насаживал очередного червяка, плевал на него и, смачно матюгаясь, забрасывал удочку то левее, то правее. Ничего не помогало…
Достав плоскую фляжку, подарок сына, он для бодрости сделал пару глотков. Солнечный луч, проглянувший сквозь грозовую тучу, осторожно осветил верхушку берёзы, и затем, скользнув до земли, остановился на кресте, вырезанном на стволе берёзы.
Афоня сам вырезал этот крест ещё пару лет назад, когда услышал услышал деревенсую байку, будто незамужняя мышкинская утопленница, зеленоглазая Мария, на Святую Троицу начала обхаживать рыбаков.

- Господи, спаси и сохрани меня! - рыбак перекрестился на берёзовый крест, снял телогрейку и, положив её поверх плаща улёгся позёвывая.
Солнце, духота и самогонка вконец разморили.
Вскоре Афоня уже храпел и недовольно ворчал и вскрикивал.

Снилось ему будто воды Можайского моря разверзлись и вереницы мокрых обитателей затопленных кладбищ траурной процессией потянулись перед ним в сопровождении полчищ всевозможных рыб.
От внезапно появившихся старинных пышных одежд, кринолинов, зипунов и венков, почудилось, словно он присутствует на маскараде. Зашевелились раздвигаемые надгробья и кресты,  и множество появившихся глазниц странным образом уставились на Афоню…
Видения словно на собрании безмолвно обсуждали свои обиды и невзгоды. Кто-то в белом саване с зеленоватым хвостом бродил между ними,  возмущая этих мёртвых жестами и речами и проклиная всех живых.

Афоня смотрел на тянущиеся к нему истлевшие руки и никак не мог понять, чем вызвана тревога этих восставших из могил, их доносящиеся, словно молитвы проклятья и что они хотят от него? Какая-то зеленоглазая русалка, нежно обняв, тащила упирающегося Афоню куда-то в глубь, подальше от черепов и скелетов круживших вокруг.

Внезапно до спящего дошла та правда, что гуляла в народе с памятного шестидесятого года - множество деревень вместе с церквями и кладбищами было затоплено под волнами Можайского водохранилища, и эти, уже однажды похороненные и засыпанные прахом земли, были погребены вторично под водой.

Ужас происходящего смешался в голове рыбака с жалостью к восставшим из подводных могил.

- Не хочу туда! Я же не виноват, - заорал он в страхе из последних сил, - меня тогда и на свете-то не было!

И, словно аккомпанируя крику спящего, вдруг громко заголосил сигнальный колокольчик, а согнувшееся удилище замоталось в разные стороны.

Афоня вскочил и, схватив удилище, начал осторожно подтягивать сопротивлявшуюся рыбу.

- Ни хрена! - заорал он, - Вот это щука!
Рыба и вправду была хороша – больше метра длиной  с красивой переливающейся чешуёй и зелёным хвостом. Она злобно косилась на рыбака, ухватившего её под жабры. Вдруг щука издала какой-то звук, похожий на проклятье того, в белом саване. Внезапно всё кругом потемнело, сверкнула молния, раскатисто ударил гром и сплошной стеной хлынул ливень.
Афоня побледнев перекрестился и, зайдя по колено в воду, выпустил необыкновенную щуку…

P.S.
В начале 60-х годов прошлого века Москву-реку чуть выше Можайска перекрыли плотиной. В результате образовалось водохранилище площадью 30,7 кв.км. На 47 километров вдоль русла реки протянулось живописное водное пространство Можайского моря.

5 Когда отцветет папоротник
Александр Колупаев
    Спросите жителя любой русской деревни, той, что располагается в глубинке, вдали от шумных городов и оживленных трактов. Спросите: «Какой старинный праздник считается самым загадочным и таинственным?»   Почти любой,  не задумываясь,  скажет: «Ночь накануне Ивана Купалы».
  Из дремучей глубины веков восходит к нам этот таинственный и загадочный праздник славян,  полный обрядов и тайн. Овеян он и необычными  легендами и преданиями. 
   Одну из них поведала, тогда еще деревенскому мальчишке, моя бабушка.
Не спеша, чуть надтреснутым от старости голосом, рассказывала  она окружившей её ребятне, и разинувшей  рты от изумления и благоговейного страха, легенду,  древнюю, словно славянский бог Саваооф, легенду о колдовских чарах таинственного цветка папоротника.
  «А цветет та папорота только однову ночку – как раз на Ивана Купалу, да ровно в глухую полоночь раскроет свои лепестки. Их у неё семь и кажный свое волшебство имает! Один – любой замок, любые оковы разрежет, какое жалезо не возьми…. Другой, допустим, заговор, какой хошь сымет ежемоментно! Третий, скажем, наоборот, приворожит, присушит, да так что и до самой смертушки не опустит.  А есть еще черный лепесток, тут как повернется, либо твово недруга со свету сживет, али сам ни за что ни про что сгинешь!  Но, главная колдовская сила в том цветке папрота, эт вот такая – любой клад откроет, забогатеешь знамо дело,  враз,  и заживешь - сыт и пьян и нос в табаке!» 
  Нос в табаке и пьяному быть нам, по малости лет не хотелось, а вот сытому – это да, это очень даже неплохо выглядело в те голодные послевоенные годы. Вот если бы найти клад, да разбогатеть! Это сколько можно было бы купить шоколада! Стоил он тогда дорого, на среднюю зарплату колхозника можно было купить всего около тридцати плиток. Ясное дело, немногие из нас пробовали это лакомство, разве вот Вовка. Тот слопал целых полплитки, когда лежал в больнице, а половину отдал сестренке. Как сам признался: «Жалко было, даже рука не хотела протянуться  отдавать, но отдал!», и жутко гордился своим поступком.
  Мы, мысленно примеряли эту ситуацию на себе, и выходило, что тоже могли бы совершить такое. В наших глазах это было пусть не совсем геройство,  но поступком.
  Торопили мы бабушку: что да как можно найти клад с помощью заветного цветка в колдовскую ночь. 
   Тормошили – расскажи, да расскажи!
 Усаживала нас бабуся вокруг себя, гладила по стриженным под «ноль» макушкам, и неторопливо рассказывала:
   «Цветок тот, расцветает точно в канун полночи, как останется да её серединки минуток десять, он  и успеет лепестки распустить и середочку распушить.… А видно его издалека, так как цветет он как уголек, вот только сияния больше, уголек – тот красный, а цветок папорота, он светится, да так,  что и под луной его видно! Вот как засветился, тут, верное дело, не зевай, бери и рви, да не забудь, срывать надо правой рукой, в ней праведности больше. Сорвешь, подуй на него легонько, пусть лепестки покружатся, и смело бросай  вверх! Полетит тот цветок по воздуху, поспешай за ним – где опустится, там и кладу быть. Вот только перед тем как завянуть, да угаснуть, разлетятся лепестки, как мотыльки, погаснет да потускнеет их сияние и кому какая судьба выпадет, кому какой лепесток достанется, тот и жизнь свою проживет и людям виден будет в таком цвете»
  Жутко было – а вдруг черный лепесток  достанется, что тогда?
    «И черный лепесток тоже нужен, - не ведаешь горя, как познаешь глубину счастья? – успокаивала нас бабушка, - А самый главный среди них – конечно же, красный!  Вот он и счастья и любви до конца жизни полной мерой тебе отмерит»
    Милая, наивная бабушка!
  В свои двенадцать лет, имели мы весьма смутное и непростое понимание слова «любовь».  Да чего там - проявляли интерес к противоположному полу. Вот только все девчонки были для нас, плаксами и задаваками. Нравилась мне одна девочка, да что там, влюблен я был в неё, что называется на оба своих оттопыренных уха.  Даже смотреть в неё сторону спокойно не мог. Однажды насмелился и предложил донести из школы её портфель, а она отказалась.  Пришлось стукнуть её по спине своей холщевой сумкой с книгами. От такого «комплимента» она упала в сугроб и, поднявшись, долго плакала.  Я стоял и смотрел, и  тоже заревел…
   Получить красный лепесток, нам никому не хотелось.  Хотелось найти клад. Воображение щедро рисовало сундуки полные драгоценных сверкающих камней, золотых монет и всю эту груду, почему-то венчала царская корона.
  Вот найдем, эх, и заживем!
Предупреждала бабуся: «Клад нужно растратить с умом! Пусть будет польза людям, нельзя клад тратить на себя, нельзя промотать как зря, не пойдет на пользу, он ни тебе, ни твоим детям и внукам…»
  «Да ладно, - соглашались мы с бабушкой – Не будем тратить, как попало….»
 А сами горячо обсуждали, на что потратим свою долю клада.  Как малы и жалки были наши мечты о счастливой жизни!
  Вот, скажите, если бы вам повезло найти клад сопоставимый с сокровищами графа Монте-Кристо, что бы вы предприняли?  «Ой, да только бы найти! А уж тут бы я развернулся!»  Чего тут думать?  Перечислять все мечтания современного человека – и десяти страниц не хватит.
  Наши мечты были проще. Я, вот думал, найду – пойду и сразу куплю себе килограмм конфет. Продавались такие конфеты в нашем сельском магазине, слипшиеся, слегка посыпанные сахаром. Называли мы их – «подушечки», формой они напоминали этот предмет для сна. Нет, прерывал я свои мысли, куплю два килограмма подушечек!
  На таком накале наших мечтаний,  окончательно  утвердились мы, не спать в июльскую ночь, пойти и найти этот колдовской цветок. Надо ли говорить, что те два препятствия, что стояли перед нами для осуществления этой приключенческой авантюры, мы сумели изящно обойти. Первое:  для поиска колдовского цветка нужно было не много не мало – семь человек, по числу лепестков.  Нас, неразлучных друзей, было шестеро, ничего, привлечем Ваську, он давно пробовал затесаться в нашу компанию! Второе препятствие: нужно было улизнуть незаметным из дома, да ещё шлется неизвестно где далеко за полночь.  Хотя второе препятствие, было гораздо сложнее первого, его мы решили проще  и быстрей.
     Всю неделю до нужного дня, мы были самыми примерными из всех сорванцов нашего села. Пожелания родителей, да и других старших в семье, выполнялись незамедлительно и без пререканий.  Поэтому легко заработали ночевку в саду, где стояли две кровати и крышей были только кроны яблонек. В августе спать там было не совсем ловко: созревшие антоновки довольно больно шлепались на наши сонные тела, заставляя соскакивать с постели.  В начале июля нам это ещё не грозило, и самое малое, что мешало провалиться в крепкий сон, так это метеориты, яркой полосой  стремительно чертившие небо.
  Сегодня, нам было не до падающих звезд, да и желание у нас было одно: найти цветок, а уж он-то точно нам клад укажет! Сама судьба была благосклонна к  нам в эту ночь!
  У Васьки, мать ушла в пекарню, печь хлеб в ночную смену, а мы вшестером, смирно лежали в саду,  на расстеленной по случаю многолюдности палатке. В пол одиннадцатого дружно откликнулись на пожелание «Спокойной ночи!» от проверившего нас отца, и, убедившись, что  окна дома не светятся, направились на поиски заветного цветка.
    Подготовились мы к поиску клада основательно! Четыре лопаты, один лом, два мешка для переноски сокровищ.  Вовка зачем-то припер даже кирку, валялась в сарае за ненадобностью. Осталась от деда, тот вволю помахал ею, дробя камни на золотых приисках. Все это снаряжение придало нашей экспедиции солидности и добавило уверенности, что клад точно достанется нам.   
  Экспедиция началась с того, что двинулись мы на поиски заветного цветка, вверх по неглубокой, но шустрой речушке, протекающей  в конце огородов. В этом был свой резон. Папоротник в наших краях рос только в одном месте. 
   В начале тридцатых годов, соорудили селяне плотину, разлившаяся вода дала жизнь березовой роще. В густой поросли черемухи, да по зеленым полянкам, росла  и эта ярко-зелёная трава. 
  А во-вторых, такая компания мальчишек, с лопатами наперевес, да в полночный час, вызвала бы законное внимание со стороны взрослого населения. Поход за колдовским цветком  мог закончиться, толком не начавшись. 
   Так или иначе, до плотины мы добрались без приключений.  Вскарабкавшись на земляную насыпь, решили обогнуть зеркало воды, слева. По какой-то не писаной традиции, там, на левой стороне,  купались девчонки. Так и называлась эта сторона - «девчоночья». Полная луна, к тому времени, выскользнула из-за тучки и волшебным цветом серебрила воду пруда. Красила низко склонившиеся ивы в темно-зеленый цвет, а каменистую дорожку под нашими ногами, заливала пенным цветом, словно пух тополей устилал её,  все ещё напоминая о начале лета. Тропинка довела почти до середины пруда,  тут мы остановились как вкопанные.  Звонкие колокольчики женского смеха зазвучали над водой.
    Русалки!   А кто ещё мог быть? Самое русалочье время….  Пропали, совсем пропали! Быстренько попятились за ближайший раскидистый куст ивы.  Короткое, но бурное,  совещание разбило кладоискателей на две группы: первая настаивала на  обходе водохранилища по другому берегу, что неминуемо привело бы к потере времени, а вторая – предлагала обойти коварных существ,  уйдя левее, за горочку. Тут отличился Васька. Начитавшись книг  о путешествиях  Одиссея,  предложил он пройти мимо русалок используя тот трюк, что проделал храбрый предводитель Итаки.  Идея была до скромности проста. Мы, затыкаем себе уши и проносим его,  связанного по рукам и ногам, мимо коварных бестий.  Тут выяснилось, что уши затыкать было нечем и веревок при поисках клада мы не предусмотрели. Все решили быстро и просто. Уши заткнули влажной и липкой глиной, а Ваську связали лентами, которые быстренько нарезали из мешка.
   Представьте состояние взрослых девушек беспечно купающихся в теплую июльскую ночь….
 Из-за кустов появляется непонятная группа людей, четверо, несут кого-то, держа его за  руки и за ноги. Спереди и сзади, с лопатами наперевес, идут ещё двое. Представили?
  С громким визгом бросились наши «русалки» в воду, поднимая тучи брызг. Визг эхом прокатился над зеркалом воды и, отразившись от тополей, долетел даже до наших заклеенных глиной ушей. Задыхаясь в быстром беге, потащили мы Ваську дальше и когда полностью выдохлись, брякнули на землю.  Только мы выковыряли глину из ушей, тот изрек: «И ни какие это, ни русалки! Это рыжая Зинка, продавщица, с подружками купается, я узнал её по голосу!»
   Мешка было жалко: сокровищ меньше с собой унесем.
 Это ничего, в другое место перепрячем!  Время поджимало….
Надо сказать, что Вовка стащил у отца карманные часы и, подсвечивая фонариком, мы могли следить за наступлением часа «Х».
   В роще было заметно прохладней, сумрачней и под ногами захлюпала разлившаяся вода.  Вперед, вперед к заветному месту, где растет папоротник. Вышли точно ближе к полуночи. Растянувшись жиденькой цепочкой, медленно побрели по поляне.
   «Вот он!!!» - возглас Витьки, первым заметившим цветок прозвучал, словно выстрел в ночной тиши. Мгновенно мы были возле него. Впереди, чуть ниже ажурных листьев папоротника, на фоне слабо чернеющего пня, мерцал слабенький голубоватый огонёк…
    Вот он какой,  волшебный цветок папоротника!  Благоговейным шепотом, посовещавшись, решили мы, что колдовской цветок сорву я. Спрятав, зачем-то левую руку в карман и помня  наставления бабушки: «А рвать его, цветок тот, нужно правой рукой! В ей больше праведности…» - потянулся я к пеньку.
   Аккуратно раздвинув тоненькие стебельки папоротника,  поднес  руку к огоньку. Тот, мигнул  и,  задев мои пальцы нежной струйкой воздуха, взлетел вверх. 
 «Все, следите,  куда полетел» - сорвался я с места. Задрав головы, спотыкаясь о кочки и траву,  поспешили мы за огоньком. Тот и не думал вести нас к дальним кладам. Описав дугу, приземлился на противоположном краю поляны у кривой березы.  Есть! Вот он, клад,  где зарыт!
  Почему никто из нас даже не подумал, что зарывать что-то в мокром месте никто и не станет?  Так или иначе, дружная работа наших лопат привела к печальному результату: ямки мгновенно заполнялись водой, копать глубже было бессмысленно.  Вот тут-то и выручила наблюдательность Вовки, указал он нам на довольно внушительную кучу камней, слева от березы.  Всемером, мы быстро раскидали камни.
       Ни – че - го!
 Впрочем, нет, вот он клад - заскорузлый сапог, самодельный, из старой растрескавшейся кожи. Подошва спереди, отстала, ржавые остатки гвоздей  напоминали зубы щуки.
 Есть, есть! В голенище сапога прощупывался довольно объемный сверток. Стукаясь лбами, сгрудились мы в луче фонарика. Я осторожно вытащил его.
   Ещё кожа. Пропитанная дегтем.  Этот запах был нам знаком, им смазывали оси телег, что бы ни скрипели, и сапоги, так они не пропускали воду.
  Перочинный ножик, легко разрезал бечевку, которой был увязан  сверток и нашему нетерпению явился кисет из плотной материи. Там,  на дне,  угадывались кругляшки монет. Разрезали веревочку стягивающую горловину кисета.
  В тугой рулончик были свиты деньги….  Деньги!!! Деньги были большие, больше наших трешек и рублей, а больших купюр мы и не видели.
   Деньги были красные,  и на них был рисунок двуглавого орла. Царские деньги …
 Домой мы вернулись, слава богу, незамеченными. Полоска зари уже окрашивала восток горизонта, когда мы легли спать. Да что там, легли, просто попадали и едва натянули на себя лоскутные одеяла,  как провалились на дно самого глубокого сна.
   Утром мы внимательней рассмотрели свою находку. Те, на которых была изображена дородная женщина в короне и с палкой в руке, мы отложили в сторону. А вот красненькие, где было написано «100 рублей» поделили поровну. Получилось почти по тысячу рублей на брата.
   Через неделю мать нашла остальные бумажки, «с бабой в пышном платье», так мы их называли между собой.  Отец, держа «катеньки», так он их поименовал,  устроил мне допрос, где взял, да откуда появились. Пришлось соврать: «Выменял на рыболовные крючки у мальчишек».
  - Да, - посокрушался отец, – на эти деньжищи, можно было бы,  развернутся в тамошнее время!
 -  И шоколадку можно было купить? – полюбопытствовал я.
- Да, что там шоколадку, хороший табун лошадей купили бы! – усмехнулся отец.
     Эх, не в то время нам клад достался!
Годы, шелестя, словно осенние листья на сентябрьском ветру, пролетели незаметно.
  В последнее время, каждую теплую летнюю июльскую ночь выхожу я в ближайшую рощу и ищу заветный цветок папоротника. Вот только холоднее наши июльские ночи. Нет в тех  краях, где живу, маленького жучка – светлячка, что своим «фонариком» светит в ночной темноте, сообщая сородичам: «Вот он я!».
    Так до сих пор и не нашел…
    Вот только лепестки, колдовского цветка моего детства,  покружились, покружились в ночной тьме, и сели на наши плечи. Вон, Витьке, достался «разрыв лепесток», сварщик он классный, поискать таких мастеров! С любым железом на ты. Ваське – точно фиолетовый, лепесток странствий, помотался он по свету, попутешествовал. Лёхе,  – зеленый, лепесток учености, а как же академик – физик, лауреат чего-то там. Сереге – богатства, фирма своя, счет в банке, домина и машин куча. Анатолию, да что там! Анатолию Сергеевичу – лепесток славы – генерал он, хоть и в отставке, а мотается по воинским частям, молодых офицеров наставляет. Наград – груди не хватает, и Афган прошел и в других горячих точках засветился. 
   Черный лепесток тоже не миновал нашей компании. Достался он Вовке. Вот уже как четыре года нет его с нами. Последние десять лет жизни он тяжело болел. Медленно и неотвратимо умирал мозг, из крепыша-спортсмена, мастера спорта по борьбе, превратился он в жалкого калеку, ребенок пальцем толкнет и упадет, даже костыли не помогут.
   Мне достался красный лепесток. Лепесток любви. Счастлив я в кругу своей семьи, окружен заботой и вниманием любимой жены, дети и внуки души во мне не чают, как впрочем, и я в них.  Наверное, и пыль с других лепестков колдовского цветка хоть немного да попала на меня. Я, богат, и не  потому, что у меня много, а потому, что мне достаточно того что есть.  Путешествовал немало, ремесел имею больше чем дюжина, образован и учен. Так что, летит ещё по ветру мой волшебный цветок,  цветет ярким светом.  Верю я,  когда отцветет, когда закончится его время, закружатся  лепестки и упадут на плечи оставшихся в этом мире.  Пусть только черный лепесток, лепесток беды и несчастья, подхватит ветер и унесет прочь.
   Ищите, ищите свой цветок папоротника.

   PS.  Па;поротники, или папоротникови;дные расте;ния (лат. Polypodi;phyta) — отдел сосудистых растений, в который входят как современные папоротники, так и одни из древнейших высших растений, появившихся около 400 млн. лет назад. Современные папоротники — одни из немногих древнейших растений, сохранивших значительное разнообразие.  Папоротники сильно различаются по размерам, жизненным формам, жизненным циклам, особенностям.              У папоротников ещё нет настоящих листьев и цветов. Папоротники размножаются спорами и вегетативно (вайями, корневищами, почками, афлебиями и так далее).
6 Просите - услышаны будете
Александр Колупаев
   Работа – вымотала… 
  Сначала не заладились отдельные блоки программы, только все вроде пошло,  стали давать сбои подпрограммы.  Неделю наш рабочий день длился по 15 часов.
   Рабы на галерах так не выматывались!
 Как-то само собой наладилось, утряслось,  и заработало.
   Я и мои сотрудники заслужили пару, тройку дней отдыха. Надо сказать немного о себе.
Да и сказать то особо нечего… Типичный  «ботан»,  помешанный на компьютерах, программах и прочих дивайсах, ах да! Не многие знают наш жаргон – ну это устройства хитро-мудрые  электронные  такие  означает.   Учиться в универе,  мне было не сложно, основной предмет я знал прочно, немного подналег на экономику,  а потом авторитет моих знаний в ведущих предметах, легко тащил остальные изучаемые дисциплины. 
   На четвертом курсе я подобрал парочку  знающих студентов из своего же университета и организовал фирму.    Занимались разработкой программ для производства, не гнушались и ремонтом и наладкой электроники – какие, никакие  живые деньги.
   Через год фирма немного окрепла и стала на ноги. И вот мы разработали новую, весьма ходовую и полезную программу. Жалко было отдавать её в руки посредников, наладить хотелось свое производство.  Это  каких средств потребует! 
  Станки  для клиширования,  диски, упаковка, помещения, персонал, сеть реализации…
   Миллионов пять, шесть надо!
   Мысленно подсчитывал я все расходы, равнодушно цепляя взглядом проплывающий за окном автобуса  пейзаж.  Автобус вез меня в село, где проживала моя бабушка.
  Вот сколько мы ей говорили:  переезжай к нам в город, и печку топить не надо и вода всегда есть, только кран открой.
 - Нет, - упорно отвечала она нам, - здесь родилась, здесь и помирать  буду.
    Признаюсь вам, понимал я её. Село краешком  упиралось в трассу, так что выехать или добраться до райцентра было не сложно. Две улицы, словно бусинки на нитку, нанизаны на ленту речки, шумную по весенней поре и присмиревшую тихоню летом.
  Бабушкин огород  сбегал пологой  горочкой к речке и часто в детстве, когда я летними каникулами  гостил у любимой бабуси, доводилось мне полоть и ухаживать за огородными посадками.  Вся прелесть была в том, что прожаренный летним солнцем до черноты ржаного сухаря, вместе с деревенскими ребятишками, отработав положенное время на огородах, купался я в неглубокой речушке, где мы сделали  запруду из камней и веток. 
   А как хорошо было просыпаться летним утром! Солнце  играло на чисто выбеленных стенах комнаты,  дробилось на сотни веселых зайчиков, отражаясь от полированной стенки старомодного шифоньера, из кухни  слышалось шкворчание сковороды,  и доносились такие ароматы чего-то жареного, печеного или вареного, что есть, хотелось так, словно ты голодал три дня…
  Вечером  вся семья  вместе с рыжим и хитрющим котом  усаживалась за стол под старой яблонькой,  в небольшом саду.  После ужина  мы быстро помогали с уборкой стола и рассаживались снова на серые от дождей скамейки. Бабушка знала сотни историй, сказок и поговорок, но особенно нравились нам  её «страшилки», истории о призраках, ведьмах с их неразлучными друзьями, чертями, да оборотнями.
  Порой, даже сейчас, в своей взрослой и суетной жизни  мне так охота поверить и, не испугавшись, забояться одной из многих её древних историей…. 
  Все кажется мне:  дни, пролетевшие  в доме  прародителей,  всевышний не заметит и не зачтет их в реестр жизни.
 Меж тем  автобус уже подъезжал к селу.
  Был самый разгар бабьего лета. Поля желтели скошенной стерней,  там и сям виднелась изумрудная зелень озимей, горели золотом рощи, и тополя тихонько бросали засыхающую листву на дорогу. 
  Еще из окошка автобуса нашел я  глазами бабушкин домик:  крыша сверкала яркой жестью на  ещё горячем осеннем солнышке, мысленно похвалил сам себя, а что? Мы с отцом весной расстарались, перекрыли домик, старенький шифер уже плохо держал затяжные дожди. Дом  под обновкой повеселел,  приметней стал на улице.
  Шагал я по тропинке,  усыпанной поскрипывающим гравием, раскланивался, здороваясь с редкими прохожими - в селе разгар рабочего дня, и торопился дотронуться до знакомой калитки.
  Звонким колокольчиком залилась,  было,  дворовая собачонка,  но,  узнав, кинулась лохматым шариком под ноги.
  Бабушка не спеша  разогнулась от какого-то своего бесконечного дела, узнав меня, поспешила навстречу. Обняла, радостно захлопотала возле. Пахло от неё какими-то пряными травами, теплой осенью, уютом и спокойствием.  Усадила за стол, удивилась моим незатейливым городским подаркам да гостинцам, решительно пресекла мои попытки помочь в хлопотах по обеду, самой мол, приятно и радостно попотчевать внука.   Села напротив и,  подперев ладонью голову, стала выспрашивать о нашем житье-бытье.
 - Давай, внучек, кушай,  я  как знала, что ты приедешь, вот и борщ подгадала сварить, такой,  как ты любишь – «краснолицый»! – суетилась она, пододвигая ко мне оладушки да сметану. 
   В детстве, когда я подолгу гостил у неё,  готовила она борщи без добавки томата, я звал приготовленное так блюдо «бледнолицый» борщ, и бабуся всегда добавляла мне в тарелку приготовленную ею же томатную пасту.
Надо же, помнит! 
- Ты, Игорек, кушай, а я баньку налажу, с веничком берёзовым попаришься! Отдохнешь от своей суеты, от дел городских и забот от учебы!
- Ни, ни! Ты, баб, не суетись, я сам воды натаскаю и сам баньку затоплю, а то моя сидящая работа за эту неделю так достала! – вскочил я из-за стола.
 Разве это работа, наносить в баню десяток ведер воды из колодца,  выкопанного как раз на меже с соседним участком, набросать в печь дров и поджечь их белой корочкой бересты?
  Пока я возился с баней, бабушка хлопотала у стола,  убирая посуду.
  - Что-то ты озабочен сильно, что у тебя приключилось? – подсела она ко мне.
 - Да ничего не случилось, с чего ты взяла, что у меня проблемы? – чуть подвинулся я на скамье перед жарко пылающей банной печуркой.
- Э-э, да разве меня проведешь? Вон и складка поперек лба залегла, как у деда. Он всегда как задумается, вот так сядет возле печки и на огонь смотрит…
 - Ой, не думай обо мне! Помочь ты мне не сможешь. Зачем мне тебя своими болячками грузить?- вздумал, было, я отмахнуться от своей бабуси.
  Напрасно.  С её-то характером!
- Давай, выкладывай все как есть, внучек.  С девушкой проблема?
- Нет, девчонки тут не виноваты, на фирме проблемы,  – немного открылся я.
- Ох, и не люблю я эти ваши новые словечки – «фирма», «офис», да скажите нормально – работа, контора и понятно и просто! Так, что у тебя на работе?
- На фирме – все хорошо! Даже очень хорошо! Вот от этого хорошо и проблемы…
- Так не бывает – хорошо,  и от этого плохо! Давай-ка, так:  мухи отдельно, котлеты отдельно.  Что такого плохого в хорошем деле  вот так сразу и приключилось? – бабушка погладила меня по волосам.
- Разработали мы с ребятами программу:  это такая цепочка команд, которая заставляет компьютер работать, так как нужно человеку… Длинная такая цепочка слов,  да все на иностранном языке, – я подбросил парочку поленьев в печку.
- Очень многим людям нужна эта программа,  и большие деньги можно получить, если её продавать. Вот только для этого нужно переносить её на специальные пластмассовые диски, это вроде грампластинок с твоей радиолы.… Вот на выпуск этих пластинок и нужны деньги.
- Только и всего? Да возьми мои, я на похороны откладывала, там тысяч тридцать есть!
- Тридцать тысяч, это хорошо! Только надо больше…
- Так у соседок, займу.  Ольга даст тысчонок десять.  Шаховы не откажут - вот пятьдесят и будет!
       Как я люблю свою бабушку!
- Пятьдесят не помогут, тут нужно  миллионов, пять, может шесть, а то и больше!
- Пять ?! Миллиёнов!! Это ж  какие деньжищщи! Игорек, внучек, а ты не перепутал чего там у себя в фирме? Вдруг что не так- посодют  тебя, мой миленький! Не связывался бы ты с такими большими деньгами! – заохала моя бабуся.
- Не такие это и большие деньги.… Да и пойдут они на станки, оборудование, материалы, зарплату рабочим.  Все потом вернется, это же не проедать, надо чтобы фабрика заработала. Конечно, можно взять кредит, но вернуть  нужно больше, на пару - тройку миллионов, не справиться нам за год.
- А ты, внучек,  не в банке, а там попроси, - бабушка показала пальцем в небо.
- У бога  просить,  что ли? – удивился я её совету
- Ты никогда в бога не верила, чего это вдруг  решила, что он мне поможет?
- Верила, не верила… Я всегда просила и молила создателя о помощи! Ты же знаешь, что в доме висит икона Николая Чудотворца. Вот у неё и просила…
 Бабушка придвинулась ко мне и заговорщицки перешла на шепот.
- Надо искренне просить, и не для себя…
- Там – она махнула рукой в небо, - там  все прекрасно понимают и помогут, проси,  и тебя услышат!
-Ах,  если бы так! – я обнял за плечи мою самую добрую и самую наивную бабушку.
- Ой, чего это я тебя заговорила, вон банька так и пышет жаром. Давай, давай парок ждет!
После второго захода в парную и пары ведер холоднющей колодезной воды, которую я с размаха вылил на себя, полегчало.  Клубок разных мыслей исчез из головы, словно утренний туман под лучами солнца.…
   Обмотавшись вокруг бедер полотенцем, шлепал я босыми ногами по дворику и наслаждался давно забытой щекоткой травы по ступням ног.
 Хор-р-ошо!
 Бабуся спешила мне навстречу с глиняным кувшином.
- На - ко  вот, испей холодненького кваску. На красной смороде настояла!
Охватив ладонями чуть шершавые бока кувшина,  я жадно припал к прохладе напитка.
- Ой, спасибочки тебе!  Совсем как в детстве!
- А ты, сынок, в детство и вертаешся, когда ко мне приезжаешь. Оно ведь как:  где- то детство твое завсегда остается и ждет тебя.… Позвать только уметь надобно!
- Позвать.… А зачем? – удивился я словам бабушки.
- Как зачем? Посидеть вместе, посмотреть в глаза, рассказать,  все ли, о чем мечтал и чего хотелось, выполнил.  Без мечты человек, словно птица без крыльев!
 - И без денег… - уныло подтвердил я.
- Э-э, да деньги – навоз, сегодня нет, а завтра – воз!- сразу нашлась с ответом бабуся.

Вторая половица крыльца все так же привычно скрипнула под моей ногой.
  Ничего не изменилось в комнате за время моего отсутствия!  Так же тикали старомодные часы с кукушкой, которые бабушка называла смешным словом «ходики»,  в углу стоял допотопный радиоприемник – радиола, в простенке между окнами темнел лик иконы.
  Мне показалось, что он сурово, но по-доброму, взглянул на меня. 
Спать, спать, спа-а-ать!
   Проснулся я как от толчка. Комната была залита каким-то серебристым светом. Стены как бы раздвинулись и стали больше. Ходики на стене отбивали свое тик-так.   Стрелки сошлись где-то на третьем часу ночи.  «Час Быка», машинально отметил я, вспомнив фантаста Ефремова. Да и было от чего – лунный свет заливал всю комнату, зыбко дробился бликами на полировке шифоньера и падал на белые стены. Мозг упорно рисовал какую-то сюрреалистическую картину….
  И только в простенке,  между окнами, темнела икона. 
Я даже зажмурился и  пару раз и потряс головой,  нет,  не прошло! По краям  серебристого оклада  иконы вспыхивали и гасли слабые огоньки. 
   Медленно, словно лунатик,  я встал с кровати и подошел к иконе. Доброжелательно,  даже с легкой, лукавой улыбкой,  смотрел на меня Бог моих предков.
 «Это сколько же раз они просили  тебя здоровья, просили  счастья, удачи…  А вот денег кто ни будь просил? »
- Послушай, добрый хранитель нашего дома, - тихонько, сами собой зашептали мои губы. -
 Я не знаю, как молится тебе, да и не верю я в тех богов, в которых верит  моя бабушка, прошу тебя, помоги мне, деньги нужны, не для себя прошу, не корысти ради, для дела  прошу, людям на пользу!
  Огоньки на окладе иконы потухли, зато изображение  посветлело.
- Не обижайся, - «может не гневайся надо говорить?»  - подумал я. - Не умею я складно молиться, и бог мой – файлы да программы,  но ты помоги мне, просто помоги, даже моя бабушка верит тебе, а я ей  верю!
 А что в конце? Перекрестиьтся или сказать – аминь? - замер я в сомнениях.
А-а, перекрещусь, как умею! - поднял правую руку вверх, не перекрестился и зачем-то погладил край иконы.
  Побрел снова к кровати, откинул одеяло, лег. Тихонько повернулся и посмотрел на икону. Облик святого слабо угадывался на фоне белой стены.
 «Блин, до чего дойдешь в своих мыслях и фантазиях! - с легкой досадой подумал я. -
Денег у рисунка просить стал! Надоумила бабуся…»
  Горластый петух разбудил утром. Солнечные лучи вовсю плясали по крашенным коричневой краской половицам. Минуточку понежился я под одеялом и решительно встал, нашарил наощупь свои тапочки и вспомнил про ночное приключение. Легонько усмехнулся, вот же учудил! Подошел к иконе. Простые, потемневшие от времени красно-коричневые краски,  слегка желтоватый лик святого Николая Чудотворца.
    Да кто разберется  в названии этого святого?!
Однажды моя бабушка отдала эту икону своей дочери – моей матери. Было это тогда, когда мы купили дом и стали жить отдельно. Маленький я был, всех деталей не упомню, помню только её наказ:  пусть повисит, беды в том большой не будет.
    Даже беда, как и радость, делятся у неё на большие и малые…
 Чего это взбрело в голову моей матери рассмотреть эту икону поближе? Когда открепили гвоздики, что удерживали простенький жестяной оклад, коробочкой от задней стороны отстала высохшая до звона тонкая кожа. На ней  красной краской была надпись. Точно не ручаюсь за правильность, там завитушки да «яти» старинные, но смысл примерно такой: «Писан  сей лик послушником Рязанского монастыря Ферапонтом. В 1685 году от РХ. Без благосл. архимандрита »  Что такое РХ я не знал и спросить постеснялся.  Помню только возмущение матери:   иконе триста лет, а этот проходимец просит продать её за три тысячи.
   Лицо святого на иконе было обычное, не старый  и не молодой. Если бы не борода, мужчина в возрасте сорока лет.
 На листочках оклада слабо вспыхнул огонек. Вот оно откуда! Год назад привезли мы бабушке люстру, пластмассовые висюльки имитировали хрусталь, свет, дробясь и отражаясь  от них, падал на оклад. «Увы… - подумал я, - вот так просто объясняется чудеса!»   Подмигнул святому и вышел из домика.
  - Игорек, внучек, доброе утро! – приветливо окликнула меня бабушка.-
 Я и в дом не заходила. Умаялся, думаю,  на работе, пущай поспит подольше.  Давай  умывайся, я картошечки поджарила  с салом, как ты любишь, вот только придется тебе в погреб спрыгнуть, там кадушечку огурчиков я насолила. Должно уже просолились,  хрусткие да зелененькие.
  Спрыгнуть, так спрыгнуть. 
В низ погреба вела  металлическая лестница и бабушке уже трудно было спускаться по ней.
- Я пособлю тебе, - напутствовала она меня. - Ты аккуратненько гнет уберешь, крышечку с тряпочкой сымешь и мне подашь. Я сполосну водичкой,  и вновь чистенькой тряпицей  застелешь.
    Прохладно и сумрачно в погребе.  Кадушку с огурцами я рассмотрел в углу, когда глаза немного привыкли к полумраку.
   Сколько мы не привозили стеклянных банок, все равно бабушка солила огурцы в деревянной кадушке!  Да и сама ёмкость для засола была, наверное, древнее моей прабабушки.
  Белая чистенькая тряпочка свисала с края кадки, на ней придавленный серо-зелёным бруском лежал деревянный кружок.
  Пахло укропом и чесноком.
Ого!  Брусок,  который выполнял роль пресса  или,  как называла его бабуся, гнета, выскользнул у меня из руки…
«Черт, - удивился я, - тяжеленная железяка!»  Ухватился двумя руками, поднял. Прямоугольный брусок, по-видимому, медь, прикинул я. Тяжеловатая вот только…
- Давай, подай мне кружок, – заторопила меня бабушка. Подал.
 Но ведь медь позеленеет в рассоле, сообразил я, да и латунь окислится…
   Поднял снова брусок. Восемнадцать на шесть, может семь, да и толщина сантиметров пять,  тяжеленный. Рассмотрел повнимательнее на свет, падающий из люка.
  Светло-серый налет от соли, на широкой грани выдавлен слабо видный рисунок и внизу буквы. Потер пальцем - не стирается.
 - Давай,  Игорек, чашку с огурчиками сюда,  - окликнула бабушка.
- Ты чего, и гнет мне хочешь подать?  Да он не грязнится, на ко, вот  мокрую тряпочку, протри и закрывай.
- Баб, а эта железяка  откуда у нас?
- Да откуда ж я знаю? Ею ещё моя бабушка кадку прижимала. Ты  давай  вылазий, а то картошка остынет и невкусная будет.
 На металлической перекладине лестницы  застыла капелька сварки. Когда-то давно я расцарапал об неё ладонь. Поднял брусок и царапнул по острому выступу. Царапина брызнула яркой желтизной. Что такое? Смутная догадка забрезжила у меня в голове…
 - Ты чего его достал? – удивилась бабушка, когда я со стуком опустил брусок на край стола.
 - Да вот, - неуверенно начал я, - а где у нас отвертка?
- Так в ящике, с инструментом, а ты чего хочешь подкрутить? Давай позавтракай, а потом ремесленничать будешь, – окликнула меня бабушка.
  Острым лезвием отвертки  я аккуратно стирал известковый налет с бруска. Медленно вырисовывался двуглавый орел, распластавший свои крылья, и надпись  крупными буквами внизу  «Банкъ России».
Я сел, уронив отвертку.
 - Ты чего это, внучек?! Плохо тебе стало? - озаботилась бабушка.
- Нет, нет, – замотал я головой, – золото это бабушка, чистое золото!
- С чего бы это золоту у нас в погребе быть? – вытерев руки о передник, она осторожно потрогала брусок.
- Вона сколько лет кадку закрывали и никто не знал,… Может ты ошибаешься?
- Смотри, – я провел широкой стороной отвертки по боковой грани бруска.  Налет отлетал мелкой крошкой,  открывая солнечное сияние металла.
- Может медь, - усомнилась бабуся, – ты же сам находил на чердаке колокольчик, вот и тут…
- Нет, это золото, медь от соли стала бы зелёной. Да вот и надпись старая, дореволюционная!
 - В революцию тут белочехи были, Колчак захаживал, может они и припрятали? А то кто из наших нашел,  вот так и прибрал, краской покрасил, вишь буковки-то  как заляпаны, почти не разобрать… Ты чего теперь думаешь делать с ним?
  - В банк надо сдать, по любому – размышлял я, - оформят,  как клад, проценты деньгами выдадут.
- Да какой же это клад? Это наша вещица вона сколько лет в погребе обреталась, я и соседа сколько раз просила бочку мне весной вынимать, Олежка опять же подтвердит. Он сколько раз за меня в погреб нырял? А что, внучек,  много денег дадут?
 - Килограммов двенадцать потянет, это  около пяти миллионов будет …
- Вот и хорошо вот и ладненько, ты свою фабрику и откроешь и все что надо купишь, -обрадовалась бабушка.
- Это в долларах бабушка, в долларах. Здесь не только на фабрику денег будет, на десять фабрик хватит, еще и останется…
- Доллары ваши я не понимаю, в наших деньгах  это сколько?
- Миллионов сто пятьдесят. Чуть больше или меньше… не в этом дело…
- Давай картошечку кушай, вот огурчики, - подвинула бабушка ко мне тарелки, – потом разберемся, в чем дело. А ты чего ночью у окна стоял? Душно было?
- Нет, - замялся я. Но потом взял и рассказал все бабушке. И как просил денег,  и как пытался перекреститься…
  - Вот и молодец, вот и ладненько, просите и услышаны, будете, – бабушка гладила меня по волосам.
  Войдя в дом, я стоял и долго смотрел в светло-голубые глаза святого, изображенного на иконе. Потом искренне сказал:
 - Спасибо!
 Уходя, обернулся. Добрая улыбка играла на губах нашего древнего бога.
7 Колченогая птица удачи
Вячеслав Ледовский
Конец мая выдался необычайно пасмурным. Словно Господь Бог опять устал от людей и задумался, не стоит ли снова повторить старую «шутку» с всемирным потопом. Неделю назад разверз небесные хляби, но как-то не совсем решительно. Поигрывал с краником от туч, то, отпуская его и обрушивая на города и села целые водопады, то поджимая и умеряя падающую с небосклона влагу до мелкого моросящего дождика, но, не давая больше чем на несколько часов продыху земле внизу, места солнышка вверху. Речушки в городе и окрестностях вздулись, подмыли дороги и огороды, прихватывали, весело катили и тащили все плавучее да плохо пристроенное - штакетины, покрышки, пластиковые бутылки да пакеты, даже заборы и небольшие строения - от сортиров до дачных банек.
С утра в киоске, обезлюдевшем почти на два дня, с вечера субботы до утра понедельника, было неуютно. Как в старом затененном сарае или заброшенном подполе, попахивало древесной гнилью и плесенью, мнилось, что из углов выглядывают мокрицы с пауками.
Зоя Ивановна отряхнула на порог капельный шлейф с зонта. Подвесила расцветивший комнатку разрисованный семечками и лепестками желтый «подсолнух» на протянутые для этой цели под потолком капроновые нити. Сняла потяжелевший от воды болоньевый плащик, растянула его пошире на вешалке - сразу на три крючка. Ввернула в патрон уносимую домой на воскресенье, от греха подальше, дорогущую казенную энергосберегающую лампочку, включила настольный светильник.
В каморке стало не только светло, но как будто и теплее. Шафранный шелковый круг старого зонта, привезенного покойным отцом из маньчжурского похода, покачивался цирковым куполом, отражал блики и закрывал обитый некрашеной фанерой потолок. Рабочий столик был застелен старенькой, но аккуратной, с вышивкой по бордовой ткани, скатертью.
Монетки для сдачи киоскерша разложила по круглым железным коробочкам из-под конфет. Разноцветные - красные, зеленые, синие леденцы монпансье, как их любили дети в те стародавние времена! Купюры Зоя Ивановна хранила в двух кошельках. Государственные отдельно от своих. Хотя иногда приходилось тратить на себя и чужие деньги, без этого не обойтись, трудновато при нынешних ценах на лекарства уложиться расходами в скромную пенсию. Главное, при инкассации ничего не перепутать да полностью рассчитаться, а то позору не оберешься и доверие потеряешь. Затем пришло время разложить по местам самое главное и тщательное оберегаемое - билеты. За выходные они неоднократно пересчитаны, слава Богу, все сошлось, все нормально.
Сначала - наркотик для людей азартных и нетерпеливой молодежи - «моментальная» лотерея. Во втором и третьем ряду ячеек - броские блескучие «затирашки». Пониже те, что стоят до полтинника, выше - дорогие. Чего только на них не нарисовано: телевизоры, песчаные пляжи с пальмами, даже самолеты. Больше всего изображений разнообразных автомобилей.
На памяти Зои Ивановны, по «затирашкам» за три года её работы никто больше пяти тысяч рублей не получил. Это еще хорошо, максимальный выигрыш по скромным «отрывашкам» составил в десять раз меньше. Потому они и продаются хуже всего, лежат все вместе, навалом в картонной ламинированной коробке.
В нижнем ряду ячеек - самые популярные, «цифровые». Разные тиражи «Бинго», «Золотой ключ», прочие. Отдельной стопочкой «пустографки» Гослото, с которыми больше всего хлопот. Нужно проверять правильность заполнения, «прокатить» через аппарат, при необходимости уточняя и ярче обводя выбранные клиентами комбинации.
Но зато Гослото продается лучше всего. Потому как чем выше максимально возможный доход, по новомодному «Джек-пот», тем охотнее покупается лотерея. А значит, выше зарплата киоскера, она - в процентах от реализации и стоимости выданных по месту продаж небольших выигрышей. За месяц получается весомая добавка к пенсии. Размером с неё, а то и больше. А для кого в наше время денежки лишние?
Тем более, если одна воспитываешь внука, в то время как  непутевая дочь ищет непонятное шальное счастье в столице.
Зоя Ивановна цепким хозяйским взглядом оглядела рабочее место. Поуютнее устроилась в старом, принесенном из дома кресле. Пусть продавленном и драном, зато своем и уютном. Выложила на стол взятый у соседки детектив - иногда покупателей и по часу не бывает, чем в это время заниматься?
Все вроде в порядке.
Можно открывать.
*
Покупатели бывают разные.
Самые лучшие для кассы те, что денег не считают. Такие - в основном - предпочитают «затирашки». Входят в раж, покупают сразу же много билетов, выигрыши не берут, обменивают на новые порции обманчивого фарта, несутся на мутной волне азарта, словно лист в бурном потоке, пока их не закрутит, не затянет в глубину безденежья и разочарования. Тогда пощупает такой клиент карман, с горечью глянет на последнюю десятку или горсть мелочи, махнет рукой, мол, ну снова мне не везёт, что же тут поделаешь? Да и пойдет, приволакивая ноги, думая, где ошибся, взял не тот билет, а ведь поначалу хотел купить соседний! Или недоумевая, почему не вышел из игры, пока был в плюсе. Но все равно, пусть немного, но будет наслаждаться послевкусием близости чуда, когда стирал он серебристую защитную полосу да вглядывался в появляющиеся символы и цифры, всем сердцем предвкушая удачу, которая, надо же, поманила да опять ушла. Но всё же была совсем рядом, а значит, в следующий раз ну точно не обманет, придет! Потому как и невезение не может продолжаться вечно.
Наверное, стоит этот эмоциональный всплеск, несколько минут полноценной, расцветившей серые будни рисковой жизни потерянных сотен, а то и тысяч рублей.
Другие постоянные клиенты - упорные люди, приобретающие каждую неделю один-два билета с максимальным на этот момент «Джек-потом». Или постоянно играющие одну и ту же комбинацию в Гослото. Их логика проста и где-то совпадает с той, что исповедуют азартные покупатели: когда-нибудь счастье да повернется к настойчивым воздыхателям, а потому надо всегда давать фортуне и статистике в лице известного математикам «закона больших чисел» шанс облагодетельствовать своего неотступного поклонника. И каждый из таких игроков опасается пропустить хотя бы один тираж - вдруг именно в нем его ожидает «птица цвета ультрамарин»! Не сыграешь - нарвешься на другой закон, уже жизненный. Известный всем «закон подлости», если литературно - «падающего маслом вниз бутерброда». Будешь кусать локти, узнав, что твоя заветная комбинация чисел, которую повторял несколько лет, выпала именно в тот день, когда не смог принять участие в лотерее.
Хорошую песню написал Макаревич. Очень точную.
«Синей птицы не стало меньше.
Просто в свете последних дней
Слишком много мужчин и женщин
Стали сдуру гонять за ней… ».
Впрочем, иногда люди покупают билетики даже не столько ради призрачного выигрыша, сколько «на удачу» в загадываемом деле - словно бросают монетку, «повезет – не повезет», чтобы выбрать какой-то вариант из возможных.
Часто берут лотерейки в подарок, по принципу - вот тебе квиток, в нем, может, и миллион, а то и больше. Но, если что, это зависит не от меня, дарителя, а исключительно от твоего, приятель, счастья.
Много разных людей приходится видеть продавцам фарта - киоскерам. Тяжелее всего с теми, кому действительно позарез нужны деньги, и другого шанса, кроме как лотерея, они не видят.
Если такие приходят к Зое Ивановне, им везёт. Но только когда в продаже имеются выигрышные билеты и пенсионерка готова помочь. А то, по-разному бывает. И наркоманы попадаются, и алкаши, готовые рискнуть суммой, что хватит на пиво, для того, чтобы попытаться собрать денег на водку.
***
Первым покупателем в этот понедельник был парнишка лет пятнадцати. Молча топтался за стеклом, ожидая открытия киоска. Долго мял в руках синий полтинник, прежде чем решился, что брать.
Чуть ли не влез вихрастой рыжей головой в оконце, хрипловато попросил:
- Мне это … «Улыбку фортуны».
Зоя Ивановна приняла купюру, коснувшись потной от волнения руки подростка. Её суховатые пальцы дрогнули, словно от электрического разряда.
Мальчишке действительно были нужны деньги. Сводить зазнобу в кино или кофейню, купить подарок, или где задолжал он по своим непростым пацанским делам, и надо было рассчитываться, чтобы хуже не было? Как узнать? Только спросить, а ведь не ответит.
«Тысячи ему хватит» - решила пенсионерка. Такие вещи она чувствовала не хуже, чем истинную стоимость лотерейных билетов. Но на имеющейся полудюжине «Улыбки фортуны» выигрышей не было вообще.
Потому Зоя Ивановна солгала:
- А они кончились. Тот, что на витрине, использованный. Возьмете лучше «Блиц»!
Парнишка недовольно засопел. Протянул ладонь, будто собираясь вернуть деньги. Потом болезненно, с отчаянием, отмахнулся. Буркнул с безнадёгой в голосе:
- Аа… давайте!
Принял зеленоватый квиток. Ребром ключа стер защитное поле. Долго, не веря в удачу, рассматривал цифры. Осторожно протянул билет назад:
- Я, это … Похоже, тысячу выиграл, да?
- Точно так, - согласилась Зоя Ивановна, - только у меня крупных нет. Сотенными возьмешь?
- Да, да, конечно! - заторопился парнишка, опасаясь, что продавец передумает, спрячет билет и скажет, что ничего не было, и как потом докажешь?
Принял пачку желтеньких банкнот, тут же исчез, только шлёпанье кроссовок по лужам и слышно. Впрочем, через пять минут объявился, сунул в окошко шоколадку:
- Вот, спасибо, это вам!
- Да не надо …
Как же. Исчез, будто никогда его не было.
«Ну, вот уже и не зря день прожит», - подумала Зоя Ивановна.
Потянулась  стандартная публика.
Сосед по подъезду, всегда играющий одну и ту же комбинацию в Гослото, протянул уже затертый от многократного использования билет. Киоскерша сунула его в аппарат, вернула вместе с квитком текущего розыгрыша. Почувствовала в пальцах легкое покалывание. Так примерно на сотенку.
Вытащила «заветную» табличку, косо перечеркнула выбранные соседом числа, половина из которых обязательно выпадет. К среде, после того, как будет обработано достаточно билетиков, победная комбинация станет понятна. Тех чисел, что выиграют на этот раз, просто будет не видно из-за многочисленных зачеркиваний.
Жаль только, что самой этот куш ни за что не получить.
Несколько раз соблазнилась Зоя Ивановна, вскрывая билетики с выигрышными комбинациями. За пятисотку наказали обмороком, за две тысячи болючим недельным приступом остеохондроза, за пять тысяч (хотела внука в летний лагерь отправить) инсультом. Еле из реанимации выкарабкалась, а ребенок все это время с соседями мыкался. Вот и перебивайся с каши на пакетики с супом, зная, что можешь стать богачкой. 
Чтобы сразу же и умереть.
*
К вечеру вновь припустил ливень. Молотил почти сплошным потоком по зонту, отлетал холодными брызгами от стен домов, тротуара, бульварных деревьев.
- Мишку бы в спортлагерь на лето. И без компьютера ему плохо, - размышляла Зоя Ивановна, осторожно пробираясь вдоль лужи, - Чем старше становится, тем больше денег нужно. Еще и с платой за институт через пару лет придется решать. Ладно, пусть подрастет парень немного, хотя бы до шестнадцати, тогда рискну. А пока вроде не голодаем, опять же, людям хоть понемногу помогаю…
Внука бабушка очень любила. Но умирать тоже не хотелось. А думать о нелегком выборе между богатством и здоровьем, а то и жизнью, приходилось каждый день. И потому тоже чем дальше, тем чаще и больнее кололо в сердце, и страшила мысль, что когда-нибудь оно не выдержит, и умрешь на ходу, без толка, не успев из-за трусости помочь единственному родному человеку…
8 Реставратор
Вячеслав Ледовский
  Фрагмент к фрагменту, кусочек к прорехе, заплатка к просвету....
  В студии пахло летним курортным вечером. Той его порой, когда солнце уже скрылось за каменистыми кряжами, обнимающими льнущий к теплому заливу маленький городок. И соленый морской ветерок смешивается с запахом отходящей от дневного пекла листвы выстроившихся вдоль набережной кипарисов. Нацелившиеся на гостя с полок объективы раритетных, советских времен фотоаппаратов еще больше напоминали о той беззаботной эпохе: двух-трех неделях безмятежного отдыха на раскаленном песке, с мамой, сестрой и папой...
  Который сейчас умирал от рака легких в маленькой комнате онкологической больницы, рядом с двумя столь же безнадежными стариками. И последний шанс его спасти, возможно, находился здесь, в этой комнате. Адрес которой сообщили по большому секрету люди, которым майор ОБЭП Олег Смирнов верил. Друзья его отца по его прежней службе в КГБ и ФСБ. Почему они сами не занялись этим делом, тоже понятно. Не их специфика...
  - Вопрос в цене, - Олег пристально глянул в глаза хозяина комнаты. Несомненно, русского или по крайней мере европейца, но тем не менее внешне больше всего похожего на Конфуция со старых китайских гравюр. А если закрыть глаза, то казалось, что в комнате рядом с тобой находится огромное, заполняющее чуть ли не всю ее пушистое и бесконечно доброе существо. К которому хотелось прильнуть и забыться в баюкающем ощущении безопасности, неизбежности хороших окончаний всех и всяческих дел. Впрочем, умение производить приятное впечатление - это профессиональная черта всех мошенников.
  - Знаете, Егор Петрович, мы уже очень много денег потратили. На лечение отца, - нужды в этом уточнении не было, но Смирнов все же не удержался. - Но если оплата по факту... выздоровления, то мы займем, сколько надо. А сколько надо?
  "Как здесь хорошо и уютно", - подумал Олег. "Словно в другом мире находишься". Там, за дверью по шумному в любое время проспекту с оставшимся от СССР названием "Красноярский рабочий" грохотали трамваи, неслись по своим делам озабоченные горожане с вечно угрюмыми лицами, ждала опергруппа. А здесь ... словно убежище вне времен, тревог и стремлений. И запах курортного лета. То ли от ароматизатора в кондиционере, то ли еще по какой, но абсолютно неважной здесь и сейчас причине.
  - Деньги только вперед, - разрушил идиллию Конфуций. Меланхолично добавил ,- причем я беру только за свою прямую работу. Реставрацию. Да и то, если фото подходящее. А повлияет это на чье-то здоровье или нет, это дело не мое...
  - То есть, я отдаю вам деньги - и никакой гарантии? - срывающимся голосом переспросил Олег. Изнутри стал нарастать холодный ком отчаяния и безнадеги. Все понятно. Надо фиксировать ситуацию. Очередной обман, бессовестная "разводка" для семей, теряющих близких. Все же решил дать шанс хозяину, цепко глянул в карие глаза фотографа. - И вам что... совсем не стыдно за такое?
  - А почему мне должно быть совестно? - удивился Конфуций, - вы платите за работу. Реставрацию фотографий. Я ее добросовестно делаю. Вот и все...
  - А как же исцеления людей, про которые мне рассказывали? Я ведь и сам таких вроде видел. Общался с теми, кто здесь побывал. Если меня не обманывали.
  - Вас не обманули. Но я не занимаюсь лечебной практикой, - развел руки фотограф, - это ведь дело такое. Без лицензии - подсудное. Я только реставрирую старые снимки. А если при этом изображенный на них человек выздоравливает - это абсолютно не мое дело. Сопутствующий и неожиданный эффект, так сказать. На всякий случай уточню - срабатывающий практически всегда. Приятный, конечно. Но при этом я беру на себя ответственность только за качество реставрации. Все остальное - это не ко мне.
  - Хорошо устроились, - съязвил Олег. - деньги взяли, и в кусты. Кстати, сколько? Если бы я все - же согласился? Если что - у меня с собой полсотни...
  Свернутые в трубку, стянутые резинкой и должным образом помеченные десяток "красненьких" лежали во внутреннем кармане. Рядом с удостоверением и записывающим разговор диктофоном. Вдобавок все фиксировала спрятанная в наплечной сумке видеокамера.
  - Ну, - Конфуций придвинул кресло к компу, аккуратно присел, довернул к себе монитор. Щелкнул по клавишам, вгляделся в таблицу. - Вот, можете посмотреть, текущие цены. Пятьдесят тысяч - это только за ребенка до 15 лет. Дальше - каждый год добавляет десятку. То есть, для сорокалетнего стоимость - триста тысяч. За фотосессию в десять снимков.
  - Моему папе шестьдесять... То есть мне нужно заплатить полмиллиона? - таких денег у семьи Олега не было. Разве что взять кредит под залог квартиры. Но он все же добавил, - Я готов заплатить эту сумму. Но только после того, как папа выздоровеет. А полсотни дам авансом сразу, прямо сейчас.
  Грустно добавил, готовясь к неминуемой торговле, выжиманию своего кошелька насухо. - Могу написать расписку, что я вам должен деньги, если отец поправится... или гарантировать как-то иначе...
  - Причем тут выздоровление вашего отца? - Конфуций, похоже, обиделся всерьез. - Это цена фотосессии. Новой, на которую он потом придет. Если захочет. А за первую реставрацию с нового клиента я беру только тысячу рублей. И все.
  - И что,в результате мой папа поправится? - Смирнов искоса глянул на фотографа. Вытащил свернутые в трубку пятитысячные банкноты, вглядываясь в собеседника, повертел ими между пальцами,
  - Я откуда знаю, молодой человек, - теперь Конфуций стал злиться. - Я беру деньги только за реставрацию старых фотографий. Причем исключительно нецифровых. И это - тысяча рублей за штуку. Потому уберите .. все остальное, потом пригодится. Потому как если вашему папе понадобиться вторая... реставрация, на нее нужно приходить только с моим фото. Сделать которое стоит полмиллиона. Но это уже ваше дело - платить или не платить. С чужим фото я второй раз не принимаю..
  Олег шагнул к фотографу. С минуту, не отрываясь и почти не моргая, смотрел ему в глаза. Потом растянул губы в улыбке.
  - Ну, тысяча рублей это вообще - не проблема... Ради бога.
  Вытащил из наплечной сумки конверт с фото, вложил в него зеленую банкноту с изображением памятника Ярославу Мудрому. Аккуратно положил на стол. Прошагал к выходу. Глянул от порога. - Я очень надеюсь, что мы сюда вернемся. Вместе с отцом.
  - А как же, - Конфуций вытащил снимок, на вытянутой руке, прищурившись, стал его рассматривать. Ответно улыбнулся. - Приходите. Ко мне всегда возвращаются. Чек держите, порядок есть порядок...
 
  **
 
  Коллеги Смирнова встретили его на крыльце.
  - Ну что, берем этого жука? - хищно спросил Игорь Ким, перешедший в отдел по борьбе с экономическими преступлениями всего месяц назад и еще не пресытившийся работой.
  - Скользкий, тут без вариантов, - отрешенно отмахнулся Олег. Диктофонную запись прослушали в автомобиле, тут же пришли к выводу, что судебной перспективы такое дело не имеет. Разработку "Студия "Фотоярск" можно было смело сдавать в архив. Ладно, хоть времени на нее немного потратили.
  - А вообще, удачно устроился, - угрюмо резюмировал Ким. - ну, понятно, что кто-то из больных все равно выздоровеет. И тогда его родственники заплатят бешеные деньги за фотосессию, да еще и дополнительную рекламу ему устроят. Но привлечь за такое невозможно. Черт с ним, выскользнул на этом - попадется на чем другом. Бог шельму метит.
  - Вообще говоря, видит, - меланхолично поправил Олег. - Поехали. Мне еще к отцу надо заглянуть. Не знаю, сколько ему еще осталось. Врачи говорят - каждая встреча может быть последней... Ладно, сюда все же не зря съездили. Отрицательный результат - тоже результат. Ну, и фото отца отреставрируют, тоже не лишнее. Может, как раз для памятника и сгодится.
 
  **
  Посетителя Егор Петрович проводил взглядом не очень доброжелательным. Какой-то он был... Не из тех, кто приходит за честной помощью, а с неким вторым дном. А может, и червоточиной. Но зато фото... Оно было ПРАВИЛЬНЫМ. Изображенный на ней человек явно нуждался в поддержке. Причем срочной. Такой, что все остальное, как говаривал дед фотографа, ведун из Нойдалы, последнего прибежища вепсских колдунов, "треба отложить".
  - Потерпи, дорогой, сейчас все сделаем, - стал уговаривать изображение мужчины в белой рубашке и штанах рестарватор. Подумал "Здесь ему лет сорок. Фоном - набережная и кипарисы. Это где-то между Крымом и Адлером" .
  Отсканировал фото. Вывел изображение на монитор. С полминуты подумал, кого взять донором.
  - Ниночка, - решил фотограф. - абхазская серия. Почти те же места, потому оно лучше и сработает.
  Двоюродная племянница погибла три года в автокатастрофе, но снимков ее было более чем достаточно. А жизнелюбием на них двадцатилетняя Ниночка лучилась так, что казалось, будто фотографии ее светятся даже в сумраке.
  - Тебе, милая, уже все равно, а людям ты поможешь, - прошептал Егор Петрович, копируя участок блузки девушки и перенося его на рубашку мужчины, - вот у мужчины что-то явно с легкими, вот сейчас мы их и подлатаем. Как новенькие станут. Если что в следующий раз не выдержит и подведет, так это уже точно не они.
  За монитором хозяин студии просидел до шести утра, и к рассвету вывел на печать отрестраврованную фотографию. А в двух десятках километрах от него больной впервые провел ночь без кашля. Проснулся, не удивив, а ошеломив медиков явной тенденцией к выздоровлению. Ободрил примером врачебного чуда своих соседей по палате, уже считавших его первым и очень скорым кандидатом в морг. Обрадовал заглянувшего на следующий день сына...
  Впоследствие Олег так и не решился потратить полмиллиона рублей на фотографирование отца. Который умер во сне от инсульта через полтора десятка лет после этой весны. Хотя за отреставрированным фото Смирнов-младший зашел, и обещался обязательно появиться еще раз. Впрочем, Егор Петрович на неявку не обиделся. Ему было все равно, приходят ли к нему выздоровевшие пациенты на дорогущие сессии. Фотографировать Конфуций не любил. Потому и назначал за эти услуги запредельные цены. А вот реставрировать обожал и предпочитал тратить на это все свое время. Фрагмент к фрагменту, кусочек к прорехе, заплатка к просвету....
9 Хроники Чеггорра
Евгений Валерьевич Петров
Посылаю эти заметки в надежде, что кто-нибудь когда-нибудь сможет их прочесть. Не знаю пока, как мне удастся осуществить свои намерения, но милостью Мтари, может быть, мои записи достигнут рано или поздно Земли. Сам же я пока никак не могу вернуться. Да, собственно, и не желаю.
Несмотря на кажущуюся невероятность происшедшего, все описанные мной события – чистейшая правда. Я ручаюсь за каждое слово, вышедшее из-под моей руки. Правда, говоря по чести, мне порой самому кажется, что все это не более чем сон. Вот я открою глаза и снова окажусь в своей прокуренной комнате.
По этой причине у меня и возникла мысль хоть как-то поделиться воспоминаниями, оставляя моим возможным читателям право судить о написанном так, как кому захочется… Часть событий произошла лично со мной. Многое мне рассказали друзья и соратники.

Однако начну все по порядку, иначе будет несколько трудновато уловить нить моего повествования…

В детстве и юности я как, наверное, и многие из вас, уважаемые читатели, увлекался рыцарями, мушкетерами, благородными разбойниками. В какой-то мере я и себя считал рыцарем. Правда, в то далекое время это означало для меня лишь отвагу и умение владеть оружием. С друзьями мы устраивали бесконечные поединки на деревянных мечах, соревнования по стрельбе из лука и многое-многое другое, представляя себя благородными воинами, всегда готовыми поспешить на помощь слабому. Я буквально бредил поединками, поражая в мечтах многочисленных врагов.
Таким образом, я и попал в секцию фехтования. Но, к моему глубочайшему сожалению, спортивное фехтование весьма отдаленно соответствовало моим представлениям об этом благородном искусстве древности. Конечно, оно по-прежнему оставалось воистину прекрасным, но каким-то менее зрелищным, что ли, не таким настоящим, каким видели его мы, мальчишки, зачитывающиеся приключениями мушкетеров. Но это все равно было фехтование! И я с упоением отдавался во власть музыки свистящих клинков, звона стали и наслаждения боя. Занимался я старательно, стремясь получить каждую крупинку умения, но в то же время испытывал постоянно увеличивающееся чувство некоторой неудовлетворенности.
Меня тянуло к мечам и шпагам, копьям и алебардам, одним словом, к оружию никак не спортивному.
И вот настал момент, когда эта тяга пересилила.
С тяжелым сердцем я бросил секцию и продолжал заниматься фехтованием по разработанной лично мной программе, в которую я включил лишь исторические виды.
Нашлось и несколько единомышленников. В жарких схватках мы азартно отрабатывали методы ведения боя, неуклонно карабкаясь вверх по крутым ступеням умения. Не могу теперь сказать «мастерства», особенно после всех злоключений, когда мои так называемые умения не смогли помочь в реальной ситуации…
Одновременно с фехтованием мы оттачивали зоркость глаз, занимаясь стрельбой из лука и метанием ножей.
Все эти, с трудом заработанные навыки не имели, однако, никакого практического значения в жизни. Я с потаенной грустью читал и перечитывал книги, в которых все споры зачастую решались с помощью меча.
Но вот однажды мне в руки попалась книга, написанная в стиле фантастики, но фантастики героической. В ней не было нашего затасканного и мрачного средневековья, но были мечи, являющиеся далеко не последним из аргументов во всевозможных противоречиях.
Я с головой окунулся в мир таких книг. Залпом были прочитаны марсианские серии Э.Р.Берроуза и М.Муркока, горианская серия Д.Нормана и многие другие…
Именно после этих книг я все пристальнее стал вглядываться в звездное небо над головой.
Мысленно я уже был там, на неведомых планетах, где можно было дать волю мечу, защищая справедливость.
Меня охватило неодолимое стремление очутиться там…
Каждую ясную ночь я выходил под открытое чистое небо, усеянное множеством ярких точек, и, воздев руки, молил звезды принять меня. Однако эти отчаянные мольбы оставались безответными. Звезды холодно и равнодушно смотрели на меня из далеких глубин космоса. Я обращался к ним снова и снова.
Результата не было…
Я потерял покой, мысленно устремляясь к далеким планетам под неизвестными звездами. Казалось, вот-вот и,…
Но ничего не менялось.
Жизнь на Земле стала казаться мне серой и однообразной. Я почти не знал сна, не мог есть, бесконечно взывая к другим мирам. Ночь за ночью я выходил под пьянящие одним своим видом сияющие звезды, позволяя их свету омывать мое тело…
Не хватало какого-то небольшого толчка, чтобы ноги мои оторвались от старой доброй планеты и… Попасть в космонавты мне не грозило. Да, и если бы и можно было попасть в их число, до далеких планет все равно не достать. Это как сравнивать спортивное и историческое фехтование.
Проходили дни и ночи, недели и месяцы…
Но вот однажды… Я вспомнил фразу из какой-то детской книжки, что если захотеть по-настоящему, то можно всего добиться.
Захотеть по-настоящему!
Но, как это – по-настоящему?

Теперь немного отступлю назад. Дело в том, что один или несколько раз мне удавалось телепортироваться на сотню-другую шагов, правда, в пределах видимости. То есть приходило какое-то неуловимое состояние, при котором желание оказаться во вполне определенном месте по неизвестной причине срабатывало. Это было подобно чуду: я оказывался именно там, где хотел.
Вспомнив эти случаи, я нашел направление поиска.
Чтобы достичь других миров, мне нужно было поймать состояние, предшествовавшее мгновению телепортации. Это оказалось очень и очень непросто. Я экспериментировал снова и снова. Но тщетно… Огонек надежды тлел все слабее с каждой неудачной попыткой. И вот, когда он готов был погаснуть окончательно, чудо произошло.
Я шел, поднимаясь в гору. Усталые ноги с трудом повиновались мне. Душа была опустошена. Ни одной мысли не было в голове, разве что поскорей окончить утомительный подъем и оказаться на вершине. Я уже совершенно не думал об эксперименте, а лишь машинально передвигался дальше. Отчаяние все сильней овладевало мной. И вдруг, словно раскаленная игла пронзила мой мозг; нет, не болью, а ясностью мышления. Я явственно представил себя наверху – до того ярко и достоверно, что даже остановился от неожиданности… Я действительно был наверху.

СВЕРШИЛОСЬ!

Радость моя не знала границ – мне удалось запомнить все черточки, все оттенки моего внутреннего состояния. Я восторженно огляделся вокруг. Вполне естественно, мне захотелось еще раз проверить эту способность. И я, совершенно забыв, зачем поднимался в гору, представил себя на пороге дома. Отрешившись от всего окружающего, вооружившись желанием и отчаянием – до чего трудно было это сделать – я сделал шаг, машинально закрыв глаза. Я неуверенно стоял в искусственной темноте неопределенное время, пока, наконец, силы не вернулись ко мне. Веки мои медленно-медленно поднялись. Теперь я находился прямо на крыльце перед своим домом.

«Я могу!»- мысленно кричал я, вбегая в комнату.

Да, теперь я мог перемещаться по собственному желанию.
Но тут встала следующая проблема. Перемещаться-то у меня получалось, а куда? – вот в чем вопрос. Во время всех моих предыдущих опытов у меня, по крайней мере, имелось четкое представление о месте назначения. Для перемещения между мирами таких ориентиров не было.
Что делать?
Тогда я решил использовать одно, но крайне ненадежное средство: я взялся за кисть…

Долгое время ничего не выходило. Все рисунки мои были до отвращения мертвы. Конечно, ведь у меня совсем не было навыка. Один за другим неумелые пейзажи отправлялись в печь. Все фантастические миры, навеянные разгоряченным мозгом, превращались в пепел в жарком пламени топки. Однако я не сдавался.
Терпенье и труд – все перетрут.
Отдельные картины уже не казались нарисованными. Они жили, но еще не полнокровной жизнью. Не хватало малого. Глубина изображений ни в малейшей степени не походила на реальность. Данное обстоятельство не смущало меня. Я трудился как проклятый, пока не ощутил в своих картинах дуновение ветерка над высокими травами, шелеста листьев на деревьях, плеска воды в ручейках – пока окончательно не поверил в подлинность изображений.

…Подготовительный этап был закончен…

Оставалось перейти к следующему шагу… Но его еще нужно сделать.

В один прекрасный момент я решился на этот шаг…
Стояла ясная ночь, никак не сочетавшаяся с дождливым пасмурным днем накануне. Черное хрустальное небо, усеянное множеством сияющих искорок вбитых в него звезд, как будто спустилось совсем низко. Создавалось впечатление, что еще чуть-чуть, и можно рукой дотянуться до любой из сверкающих небесных заклепок. Я вышел под этот сверкающий россыпью огоньков свод и привычно воздел руки вверх. С трепетом я привел себя в требуемое состояние отрешенности и сосредоточенности и, закрыв глаза, представил свой самый удачный пейзаж наяву. Словно легкий ветерок коснулся моего пламенеющего лица. Со всем жаром души я устремился в придуманный мир. Меня охватило мимолетное головокружение. Через мгновение мне показалось, что прямо передо мной кто-то неведомый включил сильную лампу. Ласковое тепло окутало мое тело. Я сильней зажмурился, а потом резко открыл глаза…
10 Ключ к Бессмертию
Филун Джарин
  Водопад. Пещера. Языческий каменный  алтарь, с высеченной на поверхности пента-
граммой - Звездой Давида. В центре Звезды, артефакт - ремешок серебристого метал-
ла, украшенный россыпью белых камешков, похожих на бриллианты.

  Девушка  осторожно взяла его пальцами. На ощупь ремешок оказался тёплым и мяг-
ким. Она приложила его к запястью левой руки, любуясь изящной формой. Ремешок
«ожил», плотным кольцом обхватил женскую руку и защёлкнулся.

 Как только раздался щелчок, скрытый механизм пришёл в действие. По верхней час-
ти руки протянулись гибкие очень прочные лучи металла, прикрывая пальцы. Затем
металл протёк между ними и, слившись воедино в середине ладони, затвердел. Его
полосы тоже тихо щёлкнули.
 
  Теперь левую руку Зары защищало новое оружие – прочный кастет для ведения близ-
кого боя. Правая рука, сжимала длинный обоюдоострый клинок. Зачем мне ещё одно
оружие, подумала она и вышла из грота.

  В этой Реальности небезопасно! Могут преследовать крылатые боги! Я против них
проигрываю. Она бросила взгляд вниз - ничего, обвела глазами джунгли вокруг озера
 – нигде нет признаков жизни.
 
 Несколько минут наблюдала за небом, запрокинув голову вверх. Убедившись, что уг-
розы нет, она быстро сорвалась с валуна и полетела над озером, всё выше взлетая
над серыми скалами.

 Она рвалась к океану, чтобы успеть к открытию окна между мирами. Нужно совершить
перелет, не привлекая к себе внимания. Наверняка, боги почуяли моё присутствие и
 начали поиски. А перспектива встречи меня не радует!
 
Она зависла в небе, оглянулась назад. В небе ни единого облачка. На сотни кило-
метров всё просматривалось с земли и с воздуха. Если будет погоня, то я, превос-
ходная мишень и лёгкая добыча. 

Она не медлила.
Под ней замелькали заснеженные горы и цветущие долины, но она хотела одного - по-
скорее долететь до побережья,оставляя другим, наслаждение их дикой красотой и хо-
лодной неприступностью.
 
 Через час полёта в воздухе запахло свежим дыханием океана. Она приготовилась к
снижению. Горная гряда неожиданно оборвалась. Глазам Зары открылось бескрайнее
лазурное пространство, переливающееся под светящимся небом.

  Пенистые волны, с шумом врезались в прибрежный риф, взлетая вверх неслись к
отвесным скалам, а потом протяжно откатывались назад, чтобы с новой мощью обру-
шиться на гранитные горы. У самой кромки воды петляла, еле заметная  ленточка
жёлтого песка.
                                 
 Узкая пустынная местность: с одной стороны надежно защищённая высокими горами,с
другой -  океаном.
  Как раз, что надо, обрадовалась она, когда ослабленная перелётом опускалась на
тёплый песок.

 Опустив руки на колени, Зара повернула голову навстречу ветру. Прохладный бриз
приятно обдувал лицо, снимая усталость. Чистое зелёное небо и тишина успокаивали
её.

Она расслабилась и смотрела на океан. В блестящей воде покачивались обрывки крас-
ных и синих водорослей, пузырьки воздуха и песок. Волны, приносили к ногам камеш-
ки и разноцветные ракушки. Приятно пахло солью и водорослями, выброшенными на по-
бережье. Захотелось спать, глаза закрывались.
                                          
                               ***

  Погода менялась на глазах. С севера высокое небо затягивалось мрачными кучевыми
облаками. От шквального ветра океан потемнел и покрылся крупной рябью.

Нервы Зары не выдержали. Она встала, подошла к кромке берега, вглядываясь в
океанскую даль. В наэлектризованном воздухе ощущалось постороннее присутствие.
Что-то подсказывало - её вычислили!

Без грома, у самого горизонта, небо вспыхивало призрачными зарницами. Над океаном
порывы ветра усилились, поднимая громадные волны. Они со стоном бились о рифы и,
разделяясь на два потока, обрушивались  на берег.
   
Низкие тучи, зловеще клубясь над океаном, полностью затянули небо. Душно, темно и
мерзко на душе! Всё ближе сверкали раздвоённые жала молний! Вдали слышался гул.

Раскаты грома приближались, перекликаясь со вспышками молний, ярко озаряющих низ-
кое свинцовое небо. Погоня совсем близко!!! Она вздрогнула от внезапного удара
грома над головой! Мощные, обильные потоки воды хлынули с неба. В считанные се-
кунды подводные течения образовали вдоль берега огромные водовороты, приоткрывая
Заре мощь разгневанного океана.

Ветер завыл, и последняя яростная волна ударила её тело и с силой бросила на га-
льку. Она почти захлебнулась горькой грязной водой. Боль падения резанула по спи-
не. Падая, Зара ударилась затылком. В голове загудело. Минуту она лежала с закры-
тыми глазами, преодолевая тошноту и головокружение; морщась, приложила руку к го-
лове. Крови не было.

 Она глубоко вздохнула и закусила губу, сдерживая стон и слёзы. Через силу пере-
вернулась на живот и  поползла дальше к горам, выплёвывая изо рта песок и ните-
видные водоросли.

У левого края скал странный звук похожий на свист, заставил её испуганно повер-
нуться в ту сторону. Глазами Зара уловила в воздухе какое-то стремительное, едва
уловимое движение. Она резко развернулась к океану, и…. Сердце её взорвалось и
упало вниз, пропуская удар!!!

У берега над кипящими воронками, парил живой шар из морщинистой тёмно-серой кожи,
раскрываясь цветком. В нём находилось невиданное  божество в образе младенца -
чудовище, такого же серого цвета!

Волосы божества извивались омерзительными змеями, пальцы рук хватали воздух, всё
ближе подлетая к Заре. Бешенство лилось из глаз бога гипнотически сверлящим све-
том. Он мысленно требовал отдать похищенное из грота сокровище! Потусторонняя во-
ля разрывала мозг, подчиняя себе:

- Верни аугару*!!! Она не должна попасть в людские руки! Её силу ты не осознаёшь!
Отдай или ты навсегда останешься в нашем мире!!!

Лицо Зары приобрело пепельный оттенок. Губы задрожали. Сердцебиение глухо отдава-
лось в ушах, разнося вместе с кровью импульсы дрожи и ужаса по телу. Пустой желу-
док конвульсивно сжался. К горлу снова подкатила тошнота. Холодная испарина вы-
ступила на лбу и, смешавшись с ливнем, потекла вдоль висков, заливая глаза, лицо,
пересохшие губы.

Изображения того, что может произойти замелькали в испуганном мозгу. Желание убе-
жать, спрятаться стало непреодолимым!
 Она вскочила и со всех ног бросилась к  узкой расщелине в скалах. Страх и неуве-
ренность за свою жизнь притупили боль и придали ей сил. Но очередной свист над
головой и разъярённое чудовище преградило ей путь к прибрежным скалам.

Тяжело дыша, Зара резко дёрнулась назад, не сводя глаз с парящего перед ней бо-
га. Нервное напряжение достигло предела. Ноздри раздувались, щёки покраснели и
покрылись пятнами. Где-то на краю её сознания бились разочарование и досада. На
висках пульсировали вздувшиеся вены.

 О, чёрт! Не успела!!! Что делать? Проводника нет, а без него мне не выбраться!
Я в ловушке! Где же ты? Почему так долго, мысленно взмолилась она. Губы её сжа-
лись в тонкую линию.

По привычке Зара нервно провела рукой по мокрым, спутанным волосам,не спуская
глаз с покачивающегося в двух метрах от неё чудовища. Тело колотила нервная
дрожь, зубы стучали от холода, а властный неподвижный взгляд божества, прижимал
её к гальке, лишая воли и желания сопротивляться.

Внутренний вакуум взорвался в теле, опустошая её ум. Нить мысли ускользала, толь-
ко лицо покойной матери улыбалось ей через пропасть времени, умоляя вернуть ауга-
ру. Зара нервно засмеялась, не в силах отвести взгляд от миража. Веки её отяжеле-
ли. Чужим от ужаса голосом она закричала: - Не трогайте меня!!!- и рухнула на гальку.

 Пелена обморока скрыла от неё аморфные тени с горящими ледяными глазами. Они
 улетали ввысь. В руках божества блестела похищенная аугара.
Аугара -  артефакт, ключ открывающий дорогу к месту, где хранится бессмертие.
11 Свет мой
Евгений Миронов
Свет мой зеркальце скажи…

Все мы помним вирши Александра Сергеевича, где зеркало извещало гневную царицу: кто на свете всех милее.

Общеизвестно, что Александр Македонский накануне сражения увидел в зеркале грядущую победу.

Именно это надоумило меня в студенческую пору попытаться узнать: какие вопросы на экзамене по сопромату мне выпадут.

Накануне экзамена я встал напротив зеркала в прихожей. Оно возвышалось над телефонным столиком метра на полтора, и ширина его составляла никак не меньше метра. Рама темного дерева с различными затейливыми вензелями говорила, что ее  создали до октябрьского переворота.

Я стоял и смотрел в правый глаз своего отражения, и мысленно повторял:
- Что меня завтра спросят по сопромату?

Прошло с четверть часа в повторениях воззвания к старинному зеркалу, и меня прорезала мысль, что зря теряю время, за которое вполне прочел бы лекцию, например, об устойчивости балок.

Повторение мое длилось еще минуту и тут началось.
Сначала послышался похожий на удары молотка о твердое дерево тихий звук, который по мере возрастания стал звонче и уже в апогее напоминал удары металлического лома о красный кирпич.

Я автоматически повторял свой вопрос, с удивлением прислушиваясь к странному меняющемуся по тембру и амплитуде звуку.

Когда слышимых мною звуков ударов случилось около двух десятков, они стали медленно постепенно утихать и смолкли окончательно при их насчитывалось более тридцати.

- Может быть, количество ударов соответствует номеру экзаменационного билета, - подумал я и пожалел, что не сосчитал их количество.

Звуки самопроизвольно исчезли, а я все повторял вопрос.

Почему-то не от зеркала, а сзади с затылка голову и плечи стало что-то обволакивать. Я стоял неподвижно и чувствовал каждый волосок на макушке. – Похоже, волосы на верху головы повставали дыбом.

К неожиданностям я готовился и поэтому, как мне тогда казалось, страха не испытывал. Но было очень неприятно, что нечто, которое я не вижу, копается в моей шевелюре или даже в моих мозгах без спроса.

В конце концов, я решился закончить свои опыты, свои воззвания.

Почитав и полистав конспекты, я с ними и уснул, и снилось мне, что я ем жареный лук прямо с блестящей сковородки.
На экзамене мне выпал билет № 36, в котором как раз фигурировал вопрос об устойчивости балок.

В зачетку мне поставили «удовлетворительно».

Оценку мне снизили за то, что я подсказывал соседу, который меня очень о том просил. Я ему показывал и шептал, что за нами наблюдает преподаватель, но приятель, не унимаясь, подавал сигналы «сос». Подготовив свой ответ, за который двойку никак не получил бы, я просто вытащил парня из неуда, подсказав ему многое по всем трем вопросам.

Следующим утром рано, пока все в доме еще спали, я снял старинное вещее зеркало со стены и отнес его в сумраках на помойку, и дома появился лишь по темноте поздним вечером.

Бабушка причитала, охала, на что я объяснял, что по фэн-шую зеркало не должно быть напротив входной двери.

Меня спрашивали: можно ли зеркало вернуть с помойки. – Я отвечал отрицательно.

Почти месяц длились возмущения седой бабушки-блокадницы.

Дальнейшие опыты с зеркалами я прекратил и возобновлять их не собираюсь.
12 Тростниковая дудочка
Надежда Сергеева
Глава первая, в которой Нави спасает Танишу.

Случилось это в те времена, когда жили на земле волшебники, колдуны и феи.
В далекой-далекой южной стране, в которой никогда не бывает снега, в деревушке возле высокой горы Кьерра-Ту жил мальчик. Звали его Нави. Был он сиротой, а домом ему служил  маленький шалаш, что Нави  сам построил из пальмовых листьев. С самого раннего утра Нави трудился на берегу озера, плел из стеблей тростника циновки, а вечером продавал их жителям деревни, получая взамен хлеб, фрукты и молоко, а иногда и тумаки от богатеев, которые всегда смеялись над сиротой и обижали его.
 По вечерам, глядя на звездное небо, мечтал Нави найти своих родителей. Иногда слезинки чертили дорожки по его щекам, но Нави себе говорил «Нельзя плакать».
Однажды утром пришел мальчик на берег озера за тростником и слышит – плачет кто-то тоненьким-тоненьким голосочком, подошел поближе, видит – в одной из метелочек на вершине стебля что-то светится. Пригляделся Нави и увидел маленькую, ростом не больше абрикосовой косточки, девочку с серебристыми волосами и с блестящими крылышками.
- Кто ты, - тихонько спросил мальчик малышку.
- Я фея Таниша, - сквозь слезы ответила ему фея.
- Что же тут делаешь, такая маленькая,  и почему плачешь? – Нави очень удивился.
- Я живу в кусте жасмина, а сюда меня позвал  играть ветер, а сам переплел мои волосы с травинками и улетел, - еще горше разрыдалась малютка.
- Не плачь, я помогу тебе, - сказал Нави и срезал стебель тростника с метелкой.
Потом расстелил на камне чистую тряпицу и аккуратно положил метелку с пленницей.
Весь день, до самого заката распутывал мальчик серебристые волосы феи, изо всех сил стараясь не причинить ей боль.
Когда последняя былинка была вынута из длинных прядей, Таниша вскочила на ноги и закружилась от радости. Ее освобожденные от пут волосы рассыпали вокруг серебристые искорки. Наконец фея остановилась, расправила крылышки и обратилась к  мальчику:
- Я даже имени твоего не знаю, мой спаситель.
- Меня зовут Нави, - улыбнулся мальчик.
- Я очень тебе благодарна за то, что ты пожалел меня и освободил. Чем я могу отблагодарить тебя, Нави? Говори, не стесняйся, - Таниша вся сияла от счастья.
- Я рад, что спас такую красивую фею, но мне ничего за это не надо, - смутился Нави.
Фея подлетела к самому лицу мальчика, внимательно посмотрела ему в глаза и сказала:
- Ты не просто добрый, Нави, ты еще и скромный. Мне это нравится. Мы с тобой будем дружить! Скажи мне, где ты живешь, я буду прилетать к тебе в солнечные дни, и мы будем играть.
Нави вздохнул:
- Живу вон на том склоне под обрывом, там я построил себе шалаш. А играть мне некогда. Нужно плести циновки, чтобы за них получить немного хлеба и молока в деревне.
- Живешь один, в шалаше? - Удивилась фея, - плетешь циновки в обмен на хлеб? Но сегодня ты не сплел ни одной, потому что помогал мне. Что же ты будешь ужинать?
Нави рассмеялся:
- Я буду сыт теплым ветром с моря и светом ярких ночных звезд.
- Где же твои родители, Нави? – фее так жалко было своего спасителя, что она чуть не плакала.
Мальчик отвернулся от малышки, смахнул непрошенную слезинку со щеки и тихо проговорил:
- Я не знаю, где мои родители и почему они меня бросили, и как я оказался один.
Таниша задумалась немного, потом тряхнула копной серебристых волос и сказала:
- Раз я виновата, что ты остался без заработанного ужина, значит,  мне и следует накормить тебя.
Фея взлетела над камнем, на котором все еще лежала тряпица, ладошками пригладила волосы, и с них вдруг вниз посыпалась блестящая пыль. Когда вся пыль легла на ткань, Таниша хлопнула в ладоши, и вместо пыли на тряпице появились несколько абрикосов, хлебная лепешка и стакан молока.
Нави смотрел во все глаза на угощение.
Фея была довольна произведенным впечатлением и, улыбнувшись, сказала:
- Вот, покушай, а я улетаю. Я отсутствовала целый день, моя семья обо мне беспокоится. Но я обещаю, через несколько дней прилететь сюда к этому камню. А за это время постараюсь узнать что-нибудь о твоих родителях.

Глава вторая, в которой Нави узнает, кто его родители

Три дня приходил на берег Нави за тростником, надеясь встретить маленькую фею, но она не прилетала. Он грустил, но был терпелив, и чтобы время бежало быстрее, старался больше работать. Он придумал красить тростник для циновок соком кариники, ведь эти сладкие  ягоды имели разный цвет в зависимости от того места где росли – на открытой травянистой поляне кариника была ярко красной, в чаще леса, где мало солнца,  она становилась желтой. Нави насобирал ягод и красных, и желтых, выдавил из них сок, разбавил водой, и у него получилась краски, а зеленую краску мальчик сделал из мягких стеблей и листьев кариники.
Нави сплел из раскрашенных стеблей тростника красивые разноцветные циновки, которые очень понравились жителям в деревне, и они стали давать мальчику вдобавок к еде еще и монеты. Одна добрая женщина дала ему штаны и рубашку, из которых вырос ее сын. А самый старый житель деревни дедушка  Лиахим подарил Нави соломенную шляпу с большими полями.
Как-то вечером Нави сидел на большом камне недалеко от своего шалаша и смотрел, как солнце садится в дальний край озера, а на темнеющем небе то тут, то там вспыхивают звездочки. Вдруг он услышал, как кто-то его зовет по имени. Нави огляделся вокруг и увидел фею Танишу, сидящую на лепестке розы.
- Привет, Таниша,  я ждал тебя, - обрадовался мальчик гостье.
- Привет, Нави, - фея вспорхнула с розы и осторожно опустилась на подставленную ладонь Нави, - я говорила о тебе с нашей королевой Гелой. Рассказала, как ты спас меня, как распутал мои волосы, и попросила узнать о твоих родителях.
- И что же сказала тебе королева, - с нетерпением спросил Нави.
- Ее величество королева Гела благодарна тебе за мое спасение и просила передать тебе то, что удалось узнать о твоей семье. Ты – сын короля  Норима и королевы Анири из страны Илесии, что лежит в долине за горой Кьерра-Ту.
- Я сын короля? – удивился Нави.
- Не перебивай, - Таниша взлетела с ладошки Нави, погрозила ему крохотным пальчиком и снова опустилась на ладонь.
- Да, Нави, ты сын короля. Тебя похитила злая колдунья Хаколла. Однажды ночью она украла колыбельку, в которой спал ты, - от сочувствия Нави Таниша чуть не плакала.
- Но зачем она это сделала? – воскликнул мальчик.
- Хаколла очень хотела стать королевой Илесии. Но она была старше короля и вдобавок уродлива. Король Норим полюбил красавицу Анири, дочь королевского садовника и женился на ней.  Хаколла поклялась отомстить королю, и когда родился ты, она украла тебя вместе с колыбелькой, а королеву, твою маму превратила в цветок на клумбе в королевском парке.
Таниша так грустила, что ее красивые волосы перестали светиться. Нави осторожно опустил фею на камень, а сам сел рядом на траву, обхватив колени.
- Ты говоришь, колдунья украла меня, едва я родился. Но сейчас я вон какой! У кого же я жил столько времени? Я ничего не помню, - помолчав немного, заговорил Нави, - и почему меня никто не искал?
- Тебя ищут, Нави! – Фея даже взлетела, но тут же грустно опустилась на камень, - и не ищут.
- Как это так? – Нави удивленно смотрел на кроху.
- Понимаешь, Нави, ищут новорожденного мальчика, а Хаколла с помощью своей магии ускорила твой рост, и ты за 10 дней вырос,  как за 10 лет, - Таниша вздохнула и присела на мох, росший на камне. – Заколдовав, она тебя бросила в лесу на этой стороне горы Кьерра-Ту. И эти десять дней о тебе заботились лесные гномы и нимфы. Когда твои няньки поняли, что можешь жить среди людей, они сделали так, чтобы ты о них забыл.
- Чтобы я никому не мог рассказать о лесном народе? – тихо спросил Нави.
- Ты прав, - Таниша подлетела к самому лицу мальчика и прядью своих волос промокнула бегущие по щекам слезинки.
- Но ведь гномы с этой стороны горы Кьерра-Ту могли бы рассказать своим друзьям на другой стороне обо мне! Почему они этого не сделали? – горько спросил Нави.
- Нави, гора Кьерра-Ту слишком высока, посмотри, ее вершина скрывается в облаках, и говорят, за облаками лес кончается! И никто из лесного народа не может перейти на другую сторону, - Таниша снова опустилась на мох.
- Но как же тогда вы узнали, кто я такой? – удивился Нави.
Таниша рассмеялась:
- Гномы подслушали Хаколлу во время ее колдования. Как и все злые колдуньи, она страдает от одиночества и часто разговаривает сама с собой. Это так смешно!
Нави попытался улыбнуться вместе с феей, но ему совсем не хотелось улыбаться. Он решительно поднялся на ноги и сказал Танише:
- Я должен найти отца и спасти маму. Ты мне поможешь?
Фея подлетела к самому лицу мальчика и сказала:
- Солнце уже почти село, ложись спать. А завтра в полдень приходи к тростнику, где мы с тобой встретились. Я попробую узнать, как ты сможешь вернуться в Илесию.
Сверкнув в последних солнечных лучах серебристыми волосами, Таниша улетела, Нави улегся прямо на траву и вскоре уже спал.

Глава третья, в которой Таниша знакомит Нави с Арнисой и Тамариком.

С самого рассвета Нави на берегу озера трудился над циновками. Руки работали, а мысли были заняты тем, что вчера сказала фея про родителей. Мальчик с нетерпением ждал, когда прилетит Таниша.
Когда солнце поднялось так высоко, что тени стали совсем короткие, прилетела фея и не одна. Вместе с ней прилетела старенькая фея, волосы которой были белее снега, а одно крылышко чуть-чуть было надорвано. Обе феи опустились на тряпицу, заботливо расстеленную Нави на песке.
- Вот, Арниса, это тот самый мальчик, о котором я говорила, - почти прокричала Таниша старенькой фее, ведь она была слаба на уши.
- Тебя зовут Нави? – спросила старая фея мальчика, - это тебя нашли в лесу гномы?
Нави сел на песок рядом, улыбнулся и сказал:
- Да, я Нави, а про гномов я узнал только вчера. Таниша мне рассказала.
Старушка фея достала из-за пояса малюсенькую коробочку, пальчиками зацепила из нее немного разноцветной пыльцы, положила на ладошку и слизнула. Почмокав губами, она повернулась к мальчику:
- Таниша сказала мне, будто ты хочешь на ту сторону горы Кьерра-Ту?
Нави кивнул, и Арниса, снова почмокав, продолжила:
- Когда-то я побывала на той стороне. Ах, какой я тогда была юной, - фея достала, было, свою коробочку, вздохнула и засунула ее за пояс, - попасть тебе туда поможет только Белый дракон, зовут его Шаркин. Но он крепко спит, потому, что старый очень. Надо его разбудить. Но сначала ты должен сделать три вещи – найти эликсир молодости, обзавестись дудочкой из тростника и насобирать серебристой пыли.
Нави огорченно проговорил:
- И где же насобираю серебристой пыли? А эликсир молодости? Где его искать? И дудка… я не умею из тростника делать дудки.
- С серебристой пылью проблем не будет, я помогу, - улыбнулась Таниша.
Арниса снова достала на ладошку пыльцы из своей коробочки, слизнула ее, закрыв глаза, почмокала. Потом взглянула на мальчика:
- Дудочку не обязательно делать самому, попроси того, кто умеет. Найди только на рассвете самую певучую  тростинку. Эликсир молодости, я слышала, есть у Хаколлы, а уж как ты у нее его добудешь, это твоя забота.
- Арниса, скажи, пожалуйста, зачем мне всё это нужно – эликсир, дудочка и пыль? – Спросил старую фею Нави.
Замахав крылышками, Арниса взлетела и опустилась на подставленную мальчиком ладонь.
- Во-первых, - Арниса загнула пальчик, - эликсир поможет вернуть молодость Белому дракону Шаркину, во-вторых, дудочка будет волшебной, если выберешь правильную тростинку, и поможет тебе разбудить дракона и всегда позвать его,  а в-третьих, серебристая пыль поможет тебе научиться многому, что понадобится в твоем деле.
В этот момент из леса на берег вышел маленький человечек, ростом не более ладони Нави. Таниша подлетела к нему:
- Как хорошо, что ты пришел, Тамарик.
Когда человечек подошел ближе, Нави вдруг почувствовал, что когда-то раньше он его видел.
- Как ты возмужал, Нави, - заговорил маленький гость, - это я и мои братья спасли тебя, когда нашли младенцем в лесу. Зовут меня Тамарик.
- А я тебя вспомнил, - воскликнул вдруг Нави, - вот ты заговорил, и вспомнил твой голос, это ты пел мне колыбельные песенки!
Тамарик обрадовано заулыбался:
- Как я рад это слышать! Узнали мы о том, что ты, Нави, собрался найти своих родителей, посовещались и решили отдать тебе вот это.
Гном достал из заплечной сумки что-то, завернутое в пальмовый лист. Положив сверток на песок, Тамарик вынул из него голубую рубашечку, голубой чепчик и золотой медальон в виде цветка четырехлистника:
- Это твои вещи, Нави, по ним тебя обязательно узнают родные. И вот еще что я хочу тебе подарить. Это волшебный свисток. Где бы ты ни был по эту сторону горы Кьерра-Ту, если понадобится помощь, свистни в него, и мы, гномы, всегда придем и поможем тебе.
Нави взял в руки рубашечку, на правом рукаве он увидел вышитую корону и цветок четырехлистника, такая же вышивка украшала и чепчик.
- Надень медальон, - попросила Таниша.
- Не спеши, милая, - остановила ее Арниса, - придет время, и Нави наденет медальон.
- Да, Арниса права, - улыбнулся Нави, - люди в деревне будут недоумевать, откуда у меня золотой медальон, а богатеи могу попросту отнять. Я лучше спрячу пока и одежду, и медальон в укромное местечко.
Арниса вновь достала и слизнула с ладошки пыльцу, обязательно почмокала, закрыв глаза, и взяв за руку Танишу, сказала:
- Нам пора. Тамарик, ты нас проводишь?
- До встречи, Нави, - попрощался гном, и вся троица поспешила с берега.
Нави смотрел вслед, пока они не скрылись под сенью леса, потом завернул аккуратно подарки в пальмовый лист, сверток спрятал в шалаше, и, подхватив готовые циновки, поспешил в деревню.
13 Наводнения. Легенда о Водяном Барсе
Шарай Денис
          Старый шапсуг гневно стукнул посохом о камень и произнёс: «Ученые в догадках теряются: как такое могло произойти? Формулы заумные пишут, власти ругают за халатность. Экологи и политики всякие разоблачения строчат. … А ты меня спроси: почему человеческих жертв от наводнений становится год от года всё больше? И я тебе отвечу: «Это Водяной Барс вышел на тропу войны!»
           В стародавние времена, когда девственные леса спускались изумрудными каскадами к ласковым волнам Черного моря, царствовал в этих местах Водяной Барс. И была у него красавица-подруга Марзият: белая, сверкающая как бархат, шерсть; могучие стройные лапы; гибкое, грациозное тело. … Движения её были полны изящества и силы, а большие раскосые глаза сверкали как звезды, и бездонная глубина их отливала морской лазурью…
           Самозабвенно любил Водяной Барс свою подругу. И счастливы они были своей любовью: беззаботно бегали и резвились  в родных чащах, а устав,- голова к голове лакали хрустальную воду  горных рек. Их призывное мурлыканье раскатывалось над горами нежным рокотаньем грома, а страстные объятья рождали огненные молнии в пасмурном южном небе. … Грозными смерчами сплетались они в любовной схватке, а лавина их наслажденья неудержимым потоком  неслась к морю…
           И вот пришло время,- улетел Водяной Барс далеко-далеко к снежным вершинам Кавказа, чтобы найти удобную пещеру для  своих будущих деток.
            Он оставил свою любимую Марзият на солнечной жаркой равнине, чтобы она нежилась и отдыхала в ожидании потомства.
             Долго ли, коротко ли длилась разлука. …Но однажды пришли на равнину люди. Много-много людей. Они прижали Марзият к земле огромными гранитными плитами, задушили её могучее тело тисками бесчисленных дамб, превратили её длинные, сильные лапы в оросительные каналы…
             И стала истекающая кровью красавица Марзият бескрайним Краснодарским морем. А на топких от крови Марзият берегах этого моря, стали люди выращивать рис. …Выпотрошили люди гигантское материнское чрево Марзият, и её так и не родившиеся дети  рассыпались сетью многочисленных водохранилищ, вкрапленных тут и там в причудливый рельеф Краснодарского края…
             Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается…
             Вернулся Водяной Барс в родные края и не нашел Марзият. Долго оплакивал он гибель своей любимой, и горькие слёзы его проливались бесконечными ливнями на поля и леса, на города и селенья, переполняя до краев быстрые горные реки…
             Но однажды поднялся обезумевший от горя Водяной Барс во весь свой гигантский рост,-  страшная  голова  коснулась черных туч. Заревел он грозным рыком, и отозвалось его рычанье небывалыми раскатами грома, впервые породившими  в душах людей панический страх. А слепые от слёз глаза Водяного Барса извергнули такой страшный фейерверк молний, что кромешная тьма ночи засветилась как яркий полдень… Затопал он в ярости мощными  лапами, завертелся в безумном танце отчаянья, прыгая по вершинам предгорий, скатываясь в ущелья и распластываясь по равнинам… И от прыжков его содрогались горы, обрушивая неудержимые камнепады и стремительные селевые потоки...
   Поклялся он дьявольской клятвой,- мстить. И люди  на веки вечные стали его врагами.
               Так помните, люди: Водяной Барс  охотится на вас. Он всегда в засаде. Слышите мерный шорох дождя? Это Водяной Барс подбирается к вам своей бесшумной походкой…
Слышите раскаты грома? Это Водяной Барс вышел на охоту и грозно рычит, чуя очередные жертвы…
Гроза сверкает молниями? Это глаза Водяного Барса следят за вами!
Видите черный столб смерча, бегущий по морю вам навстречу ? Знайте:  спасенья - нет! Это Водяной Барс  несет  Разрушения и  Смерть. Он жестоко мстит за свою поруганную любовь.
14 Она танцевала одно лето
Шарай Денис
Ветру я дарю эти воспоминания.
Лети, легкокрылый, - унеси печаль мою за дремучие леса, за бурные реки, за высокие горы…
Развей, неукротимый, - мой сон-дурман, над могучими волнами океана, раствори в призрачной стене туманов, растопи в слепящем жаре полуденного солнца…

Усталая черная ночь сжимала в страстных объятьях  южный, никогда не засыпающий  город.
Он задыхался под ее влажными, надушенными приторным ароматом экзотических цветов, переливающимися тяжелой влагой  муарами неба, ярко расцвеченного  огромными стразами  созвездий.
Дневное беспощадное светило обжигало город палящими лучами, но и августовская  душная ночь не желала давать городу отдых от зноя…

…Под утро, шумной ватагой мы вывалились из ночной дискотеки «Седьмое небо»…Смеясь и перепрыгивая по несколько ступенек кряду, спустились на набережную у Зимнего театра и понеслись по ней, как шальные, со всем пылом неуёмных желаний юности…
    И вдруг мой рассеянный взгляд как бы споткнулся о необычное зрелище: на узкой полоске пляжного волнореза кружилась в танце тоненькая девичья фигурка, то едва различимая в густом сумраке дальнего края этого своеобразного пирса, то хорошо освещаемая светом  при приближении к  набережной.
Все мы буквально оцепенели,  завороженные ночным танцем девушки, и молча   наблюдали за ее движениями, затаив дыхание.
Она  легко и быстро перебирала босыми ножками по шершавой, скользкой поверхности волнореза, то стремительно кружась в фантастическом фуэте, то взмывая в воздух в высоком прыжке, то грациозно изгибаясь в немыслимых пируэтах…
Сердце  замирало, из груди вырывалось невольное «Ах!», когда девушка  приближалась к самому краю волнореза, окруженного пенными барашками волн, похожих на мифических наяд, завистливо наблюдающих за чарующим танцем…
Все движения танцовщицы были так плавны и легки, что казалось – вот-вот, сейчас, - она не сумеет сдержать своего сумасшедшего темпа и как Фрези Грант  побежит по неспокойной синеве волн в таинственную непроницаемую даль, где синева моря сливается  с чернотой бархатного полога неба…
Наконец,  сбросив с себя оцепенение, мы устремились к волнорезу, чтобы выразить свой неописуемый восторг девушке, и конечно – посмотреть на неё,- поближе. Все  мы были страшно заинтригованы:  какая она из себя,- красавица или дурнушка?
На какие-то мгновенья парапет и пляжная статуя Бога Нептуна скрыла от нас обзор волнореза…Увы! Этого оказалось достаточно,- когда мы взобрались на волнорез, он был абсолютно пуст.
Крайнее недоумение отразилось на наших растерянных  физиономиях: не привиделась же всем нам разом эта танцующая эвридика! Но куда же она исчезла? Спряталась в темноте пляжа?   Уплыла? Незаметно убежала?
Короче, в ту ночь  мы так и не смогли ее найти.
И несколько ночей подряд я возвращался на набережную в надежде  вновь увидеть танец среди волн.
Но девушка больше не появлялась.
Так и осталась она для меня прекрасной незнакомкой, загадочным виденьем, память о котором навсегда обосновалась в самом потаенном уголке моей души, порождая необъяснимую печаль: словно судьба  в ту ночь преподнесла  мне шанс прикоснуться к чему-то невыразимо прекрасному.
А я этот шанс упустил….
15 Ангел хранитель
Владимир Михайлов 2
  Лучи солнца пронизывали стёкла окон и вплетались в волосы спящей Валерии. Яркий свет, наполняя комнату, утверждал начало нового дня. Девушка досматривала сон, в котором видела наклонившуюся у изголовья маму. Улыбалась, и казалось не солнце, а излучения тепла и нежности маминых глаз ласкали её личико. Открыв глаза зевнула, потянулась. Мамы не было…
Привыкая к студенческой жизни, Лера осознавала, что детство ушло навсегда, а мама – в другом городе.
Поднявшись с постели, тихо подошла к зеркалу. Поправила волосы. Улыбнулась. Отражение ответило взаимностью.
- Сегодня много работы, - поглаживая пальцами кожу лица, напомнила она  себе.
Поспешно собрав книги и конспекты, с лёгкостью птицы выпорхнула из подъезда. Утренняя прохлада взбадривала, а солнышко поднимало настроение.
- А вот и маршрутка! – с восторгом воскликнула и поспешно вошла в автобус.
Выбрав удобное для себя место, взглянула из окна на красоту улицы. Машина с лёгкостью мчалась, оставляя позади пешеходов. Мелькали лица грустные и весёлые, задумчивые и равнодушные и хотелось открыть перед собой внутренний мир каждого прохожего.
- Сколько людей – столько судеб, неожиданно нахлынула философская мысль.
Живя вдали от мамы, начинала понимать, что меняется не только сама, но и мир, окружающий её. Взрослые рассуждения и поступки дочери всегда радовали маму и вызывали гордость за неё. Лера понимала это и всегда старалась не обмануть мамины ожидания.
- Мама! Мама! – внезапно вырвалось из груди любящей дочери.
Она нисколько не сомневалась, что увидела из окна идущую маму.
- Когда же она приехала?.. Всегда предупреждала…
Неведомая сила подхватила её, оторвав от сидения, и устремила к выходу.
Водитель! – взмолилась девушка, - остановите!
Радость переполняла душу, Валерия бежала, вглядываясь в лица прохожих, но мамы не было.
- Неужели я вздремнула? Неужели это продолжение сна?
Остановившись в растерянности, посмотрела вслед уходящей маршрутки.
Теперь хотелось бежать за ней.
Неожиданно сильный удар остановил бег машины и течение мыслей девушки. На глазах Валерии произошло непоправимое. В ста шагах от неё, потеряв управление, маршрутка врезалась в столб. Приблизившись, Лера увидела покорёженный, вдавленный корпус автомобиля в сидение, на котором ещё несколько минут назад, она мирно сидела.
16 Назгул
Владимир Михайлов 2
Летний дождь принёс радость грибной охоты, и я  уже предвкушал прогулки по лесу. Грибы только появлялись, тем не менее, их было достаточно, чтобы  получить удовлетворение от любимого занятия.
Увлечённый, брёл, любуясь шапками собранных грибов.  Как здорово! Даже забываешь об усталости.
- Ещё десяток, - настраивал себя, - и домой!
Только подумал, и предо мной, радуя своей красотой, появилась семья красноголовых подосиновиков. Опустившись на одно колено, срезал толстоногих и отправил  в ведро. Вдруг почувствовал чьё-то присутствие. Медленно поднял голову и, буквально в двух шагах, увидел человека. Его таинственное появление напугало меня. От неожиданности стал хитрить. Сначала посмотрел направо, заговорил вслух и медленно пополз назад.
- Ох, ты, а вот ещё, - воскликнул я, продолжая отползать от таинственной фигуры, - ну-ка, полезайте-ка в ведро. Срезая грибы, делал вид, что не замечаю незнакомца, на самом деле пытался получше разглядеть его. Рука сжимала нож. По телу пробегал холодок. Таинственный незнакомец оставался неподвижным, казалось, он пронизывает меня своим взглядом насквозь.
- Откуда он  взялся? - спрашивал я себя, - вокруг ведь никого не было.
Чувство страха не снимало мышечного напряжения. Поднявшись с колена, уже не украдкой, а откровенно разглядывал пришельца.
- Где глаза? Где лицо? Как угадать намерения человека, если не видишь лица?
У высокой фигуры в чёрном длинном плаще вместо головы под капюшоном зияла чёрная дыра, в которой при всём желании не мог увидеть лица.
- Бомж какой-то, - подумал я, когда разглядывал старый выгоревший на солнце плащ.
Мало ли бездомных людей живут в лесной чаще. Приходилось видеть примитивные жилища похожие на землянки.
Всего несколько минут для меня показались вечностью. Вдруг, совсем неожиданно,незнакомец медленно направился к большому дереву. Почему-то захотелось увидеть его ноги, но они, как и лицо оставались невидимыми. Длинные полы плаща, касаясь густой травы, тщательно скрывали конечности. Спрятавшись за крупным стволом дерева, человек больше не появлялся. Желание увидеть его снова, было больше страха, не покидавшего меня и после исчезновения таинственной фигуры. Я ходил вокруг дерева, но незнакомца уже не было.
 Долго хранил в тайне увиденное в лесу. Кто мог бы поверить рассказу о сказочном появлении и исчезновении странного человека?
Прошло несколько месяцев. В одной из газет я увидел статью под названием «Назгулы». В глаза бросился снимок с изображением человека в чёрном плаще с капюшоном. До чего же он был похож на моего лесного незнакомца. Из прочитанного узнал о «призраках кольца». Это бесстрашные существа, которых невозможно поразить ни холодным, ни огнестрельным оружием. Девять человек, порабощённые Кольцом Всевластья, стали слугами Саурона. Предводителем их был человек, при жизни искусный чародей. Точного имени его никто не знает. В летописях Средиземья его называли «Король Чародей» из Ангмара. Возглавив это королевство, он сокрушил арнорские  княжества.
Первые упоминания о назгулах отмечены 2250 годом   Второй Эпохи. Видели их в Средиземье и около 1300 года   Третьей Эпохи. А в 3017 году,  Третьей Эпохи, Саурон узнал о нахождении Кольца Всевластья у Бильбо Беггинса в Шире и отправил назгулов на его поиск. Преследуя хоббитов, назгулы потеряли своих коней, поэтому вернулись в Мордор бесплотными духами.
Это далеко не вся информация о назгулах. Я поставил перед собой задачу лишь рассказать об увиденном.
17 Наши с Шуриком гастроли
Николай Кладов
   
                 Наши с Шуриком гастроли.
                       1.РЫЖАЯ БОРОДА.
     Если у Вас есть фантазия, представьте себе пляж,
     а если у вас нет фантазии - представьте, что она у вас есть.
     Итак. Пляж, речка, небо, облака..
     Солнце изучает побелевшие за зиму формы, народ толкается на песке.
     Песок скрипит, но терпит.
     Спасатель надрывается в мегафон, чтобы не заплывали за буйки. Набежавшей волной качнуло его лодку - он свалился  за борт и чуть не утонул.
     Мы с Шурой стоим посредине этого праздника жизни и наслаждаемся недолгим летом.
     Мимо на прекрасной гондоле из бедер и ягодиц проплывают неземные двуногие создания и мы с Шурой издаем, нет не книги и не газеты, а  молодых лет призывные звуки и  Шура произносит здесь ключевую  фразу: "что если бы он мог полежать рядом с такой - это была бы не жизнь а рай".
     И тут кто-то произносит: "Разве это Рай?"
     Рядом с нами сидел мужичок с рыжей бородой и в фуфайке. Это он и въехал на тракторе в нашу цветочную клумбу. Мало того среди этого Содома трудно отдохнуть, так уже и помедитировать нельзя.  Надо же в такую жару и в фуфайке и в бороде.
     - А что в дурдоме двери уже не запирают?
      Когда бы мы - молодые отроки, последовали за ним - зашипел этот рыжебородый, то он показал бы нам такое распрекрасное место, что ни в каком сравнении с этим быть не может!
     Шура поинтересовался: что за дыня в полоску и не нужно ли поправить челюсть...
     - Не порочьте себя своим гневом и не гневите меня своим пороком - зашептал  бородач,- а лучше возьмите меня за руки и я покажу вам такие роскошные пейзажи,что вы  забудете обратную дорогу...
    - А полногрудые девственницы там будут7
    - Будут, будут...
    Мы протянули ему руки  (твори, дед!) он их взял в свои и .....пляж исчез

                  2.ЕЩЕ ОДИН ПРОПОВЕДНИК.
     Мы долго куда то падали, а может быть летели.
     Приземление было на мягкое место.
     Мы осмотрелись. Опять пляж!  А где рыжая борода?
     Вон он - удирает и не оборачивается! Та-ак! И где это мы?
     Песок теплый, почти горячий. Море прозрачное, как бутылочное стекло. Воздух - втянули воздух -  пахнет парфюмом, как после грозы.  Пляж от горизонта до горизонта. На пляже - парочки, одни просто лежат, другие гуляют, третьи - предаются соблазанам.
        Мы посмотрели на себя и тут же прикрылись ладошками.
        Мы были без одежд.
        Шура обычно долго не искал выхода из ситуации - он вытащил из под парочки какую-то цветную материю чтобы примерить. Девица заверещала как курица, которую догнал петух.  Ее партнер поднялся и стал рассматривать нас, склоняя голову. 
        А мы стали рассматривать его .
        Нам стало ясно, что первое сражение в демонстрации форм выиграли не мы.
        Откуда Вы? - спросил он густым приятным баритоном.
        Мы решили не сдаваться так сразу и взять его интеллектом
        Откуда мы Взялись? А мы летели на самолете с югов и никого не трогали, но с нами летела эта футбольная команда, которая оказалась умела не только мастерски мазать по мячу, но и нарушать режим. Они орали как гопники на трибуне и чуть не довели  нашу стюардессу до офсайда.  А потом стали кидать арбузы в своего голкипера и тогда случилась эта авария...так что мы ни в чем не виноваты, отпустите нас, дяденька, мы больше не будем...
        И тогда этот спортсмен зачитал нам, как наизусть, научный трактат,от которого пахло церковным ладаном, книжной пылью и хотелось спать - трактат о пользе научного созерцания,разумного поведения и телесного воздержания. Мы придали  своим лицам выражение самого прилежного и умиленного внимания, на которое были способны и старались укротить зевоту.
        Из его пляжной проповеди мы узнали что:
        "Поднявший камень уронит его себе на голову"
        "Цепи на ногах удерживают одного, а ложь и иллюзии - целые народы".
        "протянувшему руку никто не подставит ногу" и "Кто сам не крадет..."
        Короче,второе сражение  мы тоже не выиграли.
        Когда этот двуногий лейкопластырь,закончил свой  умопомрачительный инструктаж,бесконечный как пляж на острове, и ,увидев,что мы духовно исцелились, от нас отклеился,мы с Шурой заторопились в сторону от моря туда, где щебетал птицами зеленый тропический гербарий и было прохладно.
      И скоро об этом пожалели - целая стая нахальных обезьян, нас обнаружила и ,угадав в нас новеньких, стали бросать в  наши головы  объедки, упражняясь в меткости. При всяком попадании  бабуины визжали от удовольствия,скалили зубы и строили рожи. Шура попытался ответить им прицельной стрельбой,но  получил такой "камнепад",что мы, схватив бананы и апельсины, выскочили из леса.
      - То что внушал нам этот "нострадамус" кажется стало сбываться?  А, Шура,ты помнишь что он нам еще говорил?
      - Кто протянет руку,чтобы сорвать банан,тот не протянет ноги,- Шура сидел на земле, чистил и жевал апельсины и спелую мякоть плода явно предпочитал более чем разговор о причинно-следственной связи, хотя общение с философом пошло ему на пользу.
      - Куда мы теперь пойдем?
      - Туда где нет обезьян.

              3.НАМ ПОВЕЗЛО

     Но обезьяны были везде. Как и множество другой фауны. Дорогу переходили павлины и казуары, на ветках сидели попугаи, а из леса выходили пятнистые олени.
     Мы сели передохнуть.
     Кто-то загородил от нас солнце. Это были две тени.
Мы изучали друг друга. По фигуре явно женщины - похожие на молодых китаянок, но странно, что молчат.  Мы тоже молчали - нам было чего опасаться. Но они не собирались ни вразумлять нас своими речами, ни кидаться  бананами.
     Шура хотел было процитировать из Канта, но передумал.
    - Не скажите где здесь можно раздобыть одежду?
    - Одежду вы еще не саслужили,- они захихикали. В голосе у них звенели колокольчики.   Что же их  в нас привлекло...
     Наши новые подружки поманили нас пальчиками. Мы последовали за ними, по тому как сложены они были более чем соблазнительно.
    Они всю дорогу улыбались и ворковали на непонятном диалекте, и, когда мы опомнились, было  уже опять поздно.

     - Копайтесь здесь,-сказала одна из них и протянула лопату - это осисщает.
    Мы были в саду и до вечера - копали ямки и сажали деревья. Хотя странно: вечер так и не наступил. Солнце вроде село за горизонт,но всю ночь было тепло и светло.
    На другой день мы переносили садовые скамейки,красили беседки и посыпали дорожки песком. К нам подходили местные обитательницы этого дендрария похожие на ожившие музейные скульптуры и мы охотно делали все, что они говорили.
   Они были одеты в прозрачные шелковые ниспадающие одежды, двигались грациозно с плавной  и царственной негой. Сад был окружен металлической ажурной оградой,птицы здесь пели так,что нам не хотелось покидать этот сад через врата,в которые мы вошли и которые не запирались..Даже того как эти девы отражались в пруду,когда кормили лебедей,было достаточно чтобы мы цвели как хризантемы.
    Когда мы отдыхали,они подносили нам угощения,танцевали и пели.

            4.СПАСТИ СВОЕГО ДРУГА.
       На третий день мне удалось  вырваться за пределы высокой кованой ограды. Помчавшись по дороге я увидел рыжебородого. Он стоял ко мне спиной в милой компании. Он не успел улизнуть и я крепко схватил его за руку.
      Спасите моего друга!- потребовал я  и показал в сторону сада.
      Ну хорошо,хорошо - сказал он.
Он показал жестом чтобы я остался снаружи, а сам исчез за оградой.
Я ждал его долго, а потом утомился ждать и  зашел внутрь.
Я нашел их в дальнем углу парка. Рыжебородый и Шура несли куда то белую  скамейку, а сзади плыла белоснежная фурия. Меня они даже не заметили. Все понятно. Гипноз.
     Я помчался обратно, туда где встретил рыжебородого.Там еще стояла его компания.
     -Не желаете ли отправится со мной, господа, в прекрасные места...там вы увидите такие пейзажи...
    Они заговорили по очереди:
    - Знаем, знаем. Все мы бывали там в свое время.
    - Все, кто сюда прибывают,  должны пройти это чистилище.
    - Физический труд на свежем воздухе укрепляет и тело и дух.
    - Этот Фалекс, который прибыл с Вами напрасно полагал, что сумеет этого избежать.
    - Теперь он не скоро выйдет оттуда.

    - Фалекс это рыжебородый? - спросил я.
    - Да.
    - А Шура, мой друг, когда он выйдет?
    - Отработает свой срок, получит новое имя, одежду и выйдет. Раньше нельзя. А вы должны вернуться. Туда откуда прибыли.
    - А эти женщины в саду они кто?
    - Нимфы. Это тоже что у вас сирены.
    - А когда я отправлюсь?
    - Вам придется побыть здесь несколько дней. Время  не наступило. Решение относительно вас еще не принято.
    - А...- я захотел еще много чего спросить, но они остановили меня взглядом.
                  
        5. Приключения в райских кущах.

   И я пошел, ничего им более не сказав, своей дорогой. Пришлось соблюдать порядки этого заведения.
   Это все могло закончится в любое время, как сон, и нужно было посмотреть чем здесь занимается "пипл".
   Пошел обратно на пляж, через лес. На ветке сидел здоровенный бабуин и жевал. Он удивленно посмотрел на меня - даже жевать перестал.
  "Ты что не видишь - у нас обед?" - говорил весь его вид.
   Извините - сказал я и  повернул обратно.

   Тропинку перебежал голый человек сельского вида. Он озирался и прикрывал свое причинное место руками. Увидев меня, он сказал, показав в сторону леса:
- туда лучше не ходить, там эти... обезьяны...
- это потому что вы без одежды.
- а вы не знаете, как здесь можно раздобыть одежду?
- Посмотрите на меня. Разве похоже, что я знаю где можно раздобыть одежду?
- Да,да... а куда это я попал. А?
- идемте со мной, -сказал я ему - Там надо будет потаскать скамейки, а потом вам все дадут...
   Отправив натуралиста на садовые работы, я кажется начал осознавать здесь свою  миссию и отправился отлавливать переселенцев.
   Но больше их не было, зато появились другие..

         6. ДВОЕ ИЗ ЛАРЦА.
   Размышляя и низко склонив свою голову, я пересекал пейзаж этого заповедника и уткнулся в стоящую фигуру. Пробормотав "пардон" повернул обратно и уткнулся еще во вторую - такую же.
  Одетые, как в униформу, они каменно и как то сверху смотрели прямо в  меня.
  Лицом они очень были похожи на те скульптуры,которые мы перетаскивали в саду.
  Правда лицо, у тех что в саду, было умнее.
- Не надо делать необдуманных движений, - сказали они - мы давно за вами наблюдаем.
- Я догадывался...
  Они тянули паузу, наслаждаясь своим преимущественным положением.
  На их лицах плавала самодовольная улыбка.
- Хотите быть такими как мы? -  вдруг спросил один.
  Я сделал согласное движение головой и выпрямился, но старался не думать то, о чем думаю, а вдруг они умеют читать мысли?
  Читать мысли они умели и  утратили ко мне интерес.
- Ладно. Мы вас найдем, когда вы нам понадобитесь, будьте готовы - строго сказали они и исчезли.
   Всегда готов,-  произнес я им в след и взял под козырек. А потом подумал, что это были клоуны и они просто играли в секретных агентов.
Хорошо играли - даже я поверил. А может и не играли...

         7. ФОРУМ
   Наконец то я нашел большую массу народа. Они сидели и стояли амфитеатром и слушали оратора, выступавшего на сцене. Послушал и я о чем здесь излагают.      
  Большая часть слов были мне знакомы, но складывали они их как то необычно - в длинные и цветастые фразы, так  что смысл ускользал, но завораживало.
  Я даже забыл, что все еще без одежды и спросил у стоящей рядом дамы: а что это здесь происходит? Мне любезно объяснили, пряча улыбки - здесь собирались любители поговорить и ценилось высокое ораторское искусство. Могли и освистать. Каждый мог выступить. Но, когда очередной оратор заканчивал свою речь, на сцену выходил тот, кто дольше всех слушал. 
    Очень разумно -  подумал я.
    И еще подумал: наверное здесь есть и другие клубы по интересам, пошел их искать и увидел за верхушками деревьев гору - вот куда я заберусь и смогу обозреть все эти пенаты.
    По дороге обнаружил группу индийских йогов, которые помещали себя в разные экзотические позы.
   Не смея навязывать им свое присутствие, я удалился и на поляне стал с повторять то, что делали они. Я  завел ногу за голову и остался в этой позе, стараясь осмыслить сущее.
  Нога затекла и я  уже не мог ее освободить.   
  Нирвану от этой позы я не поймал, а вот неудобство  проявилось сразу - на поляну вышел лев. Слышал, что они могут запросто откусить голову. Лев посмотрел на меня  и громко зевнул, раскрыв свою громадную пасть.
   Так я оказался на вершине горы.

     8. Вид с горы.
    На горе я обнаружил площадку и стал осматривать окружающие пейзажи. Вид впечатлял. Верхушки деревьев, еще горы впереди. Полоса океана.
В его дымке колыхались паруса и силуэты далеких и близких островов. Как они хорошо придумали устроить здесь смотровую площадку, подумал я.
   Очень удобно за всем наблюдать.
   Налюбовавшись видом и постояв во всех позах я решил вернуться на землю .
   Но спуститься с той стороны, где поднялся, у меня не получилась. Стена казалась совершенно отвесной.  Но зато с другой стороны горы я нашел очень удобную и пологую тропинку.  Спустился с горы и пошел по очень ухоженной аллее.
    Выйдя на поляну увидел львов. Это был прайд. Они стояли по брюхо в траве и жевали траву. Львы - вегетарианцы! Я решил подойти поближе. Один лев повернулся на меня свою голову, согнул ее к земле, издал  мощный рык и пошел на меня - познакомиться поближе. Отчего я опять рванул - не помню в какую сторону.

     9. Человек в маске.
    Скорость моего передвижения явно превышала мои возможности переставлять руки и ноги и  контролировать голову -  она все время была повернута назад на бегущего следом льва.
    В итоге я споткнулся о что-то и упал.
    Меня схватили крепкие руки и подняли . Это были зулусы. Два темнокожих атлета с кожей бронзового налета. С копьем в руке и в маске на лице. Меня несли по дорожке. "Попался".
    Я вспоминал подножки, подсечки,  броски, но ноги мои даже не касались земли.  Я успел обернуться на льва. Он стоял в траве и тяжело дышал.
    " А ты как думал, многоженец? Завтрак-то твой быстрее тебя бегает!"

    Меня поднесли ко дворцу. Вращая голову, я пытался осмотреть архитектуру, пока  мы поднимались по  лестнице. Вокруг опять стояли львы, но уже каменные, еще такие же воины с копьями и  в перьях.
    Нас никто не встретил. Понятно.
    Мы зашли в залу с колоннами. На стенах были большие картины с королевскими особами. Я им откланялся.
   Впереди был трон. На троне - в задумчивой и уставшей позе повелителя сидел ихний царь. Замотанный в оранжевую и белую материю, на лице  маска. Из под одежды виднелась белая нога с рыжими волосами. Сам он был какой то не крупный, но компенсировал позой...  царь Зигфрид не меньше
    Из-за трона крадущейся походкой вышел визирь. Одетый по восточному, с чалмой на голове, он стал подобострастно объяснять про мое недозволительное здесь поведение и перечислил растения и всех кузнечиков, на которых я якобы наступил, и даже вспомнил одного попугая, которого я спугнул при  исполнении им супружеского долга...
   Осознав свою обреченность, я стал разглядывать бронзовых копьеносцев, стараясь угадать: что они ели сегодня на завтрак... неужели то, что сами поймали вчера?
  Закончив зачитывать мои прегрешения, визирь сделался угодливым лицом и посмотрел на Зигфрида, тот пошевелил пальцем с перстнем, показав на дверь. Меня схватили и вынесли во двор. Там привязали к столбу и стали ходить вокруг хороводом, раскачиваться, ухать под барабаны свои песни и втыкать копья в землю.
   На процедуру инаугурации это было мало похоже.
   Не вдалеке, поглядывая на меня,  уже разводили костер...
   Потом меня опять схватили и понесли. Наверно в столовую,- подумал я - но они же забыли добавить чеснока и помазать маслом!
   Странно...надо им как то сказать...
   Они внесли меня в комнату с балконом, где стоял спиной ко мне тот, что сидел на троне, и развязали руки.
   - Если вы и дальше будете носить меня на руках я вовсе разучусь ходить..
   - главное чтобы ты не разучился болтать языком - он повернулся ко мне свое лицо без маски...

    10. Ба, знакомые все лица!
   Шура? Это ты? А комедию ломаешь...
Да предо мной стоял мой приятель во весь рост, с рыжими вихрами и серыми  нахальными глазами; только одетый и не улыбался, как обычно это делал Шура - широко и беспричинно, а  был серьезен и важен. Красивый. Говорил медленно, с достоинством и ...голос был другой..
   - Вы кто?
   - Зовите меня ...Вииссарион.
   - Я вас уже назвал Зигфридом.
   Он задумался. Принять свое новое имя или привязать меня обратно к столбу...за неучтивость
    Наконец он заговорил.
  - Вы, люди, всегда огорчали тем, что придумывали нам имена...тот кого вы называете Шурой это - моя копия в вашем земном мире. Не самая лучшая копия и не единственная. Даже общение с вами не пошло ему на пользу.   Я решил его забрать. А вы просто случайный попутчик и  мы вас вернем...  вон смотрите...
   Я посмотрел с балкона и увидел пляж, где сидели мы с Шурой еще недавно и мило беседовали о женских формах.
   - Хотите вернутся обратно немедленно или остаться здесь?
   - вообще то тут у Вас неплохо...к тому же, знаете я задумал сочинить роман про все, что здесь... вот вас встретил, а уже обратно...
    - а знаешь ли ты кто научил тебя  писать буквы7
   - я догадываюсь...
   - да, ты всегда догадлив был
   - где-то я уже читал эту фразу?
   - ..все когда-нибудь было. Тебе не кажется, что наш литературный диалог затянулся?
   Мне так не казалось. Но он сделал жест и в комнату вошли те "двое из ларца - одинаковы с лица"  Он что-то сказал им на непонятном языке (надо было учить греческий!) и я, успев раскланяться с экселенсем , оказался  в другом помещении где мне предложили ( ну наконец то!) висящие как в гардеробе цветные балахоны. Там были разные: зеленые, синие, мои любимые - зеленые в желтый горошек, розовые, белые...даже в полоску, как  у зебры.
  Я выбрал синюю, ультрамарин с бронзовой по низу полосой. Эти двое хлопнули в ладоши. Я обернулся. Один стоял радостный, а другой грустный. В чем дело?     Веселый сказал: я угадал, что ты выберешь синий. Они стали заматывать на мне эту синюю индульгенцию, показывая как правильно.
  - и на что вы спорили?
  - Кто много знает, тот по воздуху летает...сказал грустный.
  - понимаю - секретные агенты языком не болтают, тогда может быть скажите  с кем это я сейчас разговаривал?
Веселый  зашептал мне на ухо... хорошо, что у меня  в руках не было чайника с кипятком, а то я бы его выронил...
     Я двинулся по той дороге, по которой пришел. "Как Наполеон!"  Мое сердце предвкушало приятную встречу со старыми приятелями, но львов нигде не было.
На гору я не полез. Решил ее обойти и скоро нашел выход, который охраняли зулусы. Они держали в руке копья и следили за мной глазами. Я понимал, что материя защищает меня  и прошел мимо, любезно поклонившись.

    11. Дождь смывает не все следы.
   Я стоял задумчиво склонив голову и запустив в одежду правую руку на груди  и смотрел как играют люди, пытаясь уловить логику происходящего. Одни стояли, а другие бегали, подбрасывая мяч и ловили его, потом о чем то спорили и снова бегали. Но мысли мои были далеко.
    Среди играющих был тот гражданин - сельского вида, который уже был замотан на бедре в светло-зеленую материю. Мне нравилось видеть здесь хоть кого-то знакомого. Я помахал ему рукой и он ответил.

   Почувствовал, что кто-то смотрит на меня. Обернулся и увидел молодую женщину в розовом. Не люблю розовый. Чувствую, что она продолжает на меня смотреть и думать: "ну и что? и долго я буду так...ты что не видишь, что я стою?"
   " Вижу и что" Я еще раз обернулся и рассмотрел ее. 
   Ее розовая накидка была не розовой, а бежевой и имела внизу такую же бронзовую полосу как и у меня.
   "И что это значит? Ну и что, что эта накидка не скрывает ее фигуру. Какое дело мне до ее фигуры?  Фигура как фигура. Мало ли разных фигур вокруг ходит".
   Нет, я не должен об этом думать. Я ее совсем не знаю. Ну и что, что у нее глаза  и волосы и я знаю, как ее буду называть... и вообще, воздух вокруг стал другой, а тело легким. Вот возьму сейчас и залезу на это дерево, на самый верх, пусть видит, какой я сильный...
   - Тебя, я вижу очень интересует, что они делают? - голос у нее был знакомый, повелительный и нежный и ты уже привычно следуешь за ней чтобы слушать, как она говорит,  смеется и дает тебе ( ну о чем вы подумали!)  поручения, которые ты бежишь выполнять. 
   Где я слышал этот голос, или хотел слышать? "Скажи что-нибудь еще"
   Он был низкий, грудной, но бархатный и очень игривый, словно мяукала кошка. Я понял. Он мне казался таким, потому что звучал  внутри меня...
   - Мы с Вами уже где-то встречались? - спросил я как можно равнодущнее, чтобы она не думала, что уже заарканила меня.
   Она кивнула головой - я была кошкой в твоем доме у моря. Ты помнишь дом у моря? - игриво спросила она.
   Я отрицательно помотал головой. Хотя и помнил - смутно. Это был дом у синего моря, на возвышении. Я его сам выстроил и в нем жила кошка и еще  попугай и козы...  Она приходила и уходила...
   Вы должны пока оставить своего друга - сказала она, - у него здесь свои дела.  "Слушаю и повинуюсь"  Я сделал вид, что просто зеваю по сторонам, а сам высматривал глазом - нет ли  за кустами этих зулусов...
   - Никого нет, - сказала она. Мы одни. Ты и я и больше никого.
  Я обернулся. Те, что играли, ушли. Ветер колыхал верхушки деревьев.
    - Наступило время дождей. Деревья и цветы надо иногда поливать,- сказало буднично она.
 Теперь я понял: это дама умеет управлять здесь погодой и это она настояла на моем здесь пребывании..  " Да, дорогая, вы сделали хороший выбор" 
    Она закатила вверх глаза и заиграла улыбкой "Ты всегда догадлив был"
    "Где-то я уже слышал это"
    - Все когда-нибудь было, - сказала она и пошла по дороге. Обернувшись: "Ты идешь? Сейчас будет дождь"
     "Да, я хочу, чтобы у нас был свой дождь и тогда это твое платье промокнет.."
      "перебешься" - говорил весь ее вид.
    Мы долго шли, пока небо накрывали тяжелые тучи. И вдруг  впереди увидел свой дом.
У скалы, на возвышении, и  с крыльцом, который сам строил и с толстым слоем листьев на крыше и с валуном у входа, который поднимал, для разминки...
18 A moi, ma chere amie!
Елена Свит
     Здравствуй, мой милый! Знаешь,а я скучала по тебе! Тебя так долго не было...
Думаешь так увлекательно придумывать сказки и истории только для себя самой?
НО мне так часто приходится это делать! И, убеждая себя в исключительной оригинальности  сюжета, переливать из пустого в порожнее love story обитателей несуществующих королевств, восклицая:"Ну, надо же! Как правдиво получилось!"
То ли дело сюжеты, взятые сразу из жизни...Тут ничего придумывать не нужно... Бери за основу реальную историю, тщательно реконструируй события и, как всякий автор сиди, жди, надейся, что написанное прочтет толковый читатель...
Но всегда найдется тот, кто отреагирует совсем не так, как хотелось бы автору.
И будет, например, хохотать  над признаниями в любви ... зевать от постельных сцен ...и ставить бокал пива на страницу, где автор, увлеченный идеями Марата, описывает развевающиеся на ветру, знамена Свободы, в руках революционно настроенной  публики...а сам он, успевая произнести:"A moi, ma chere amie!" (Ко мне, друг мой!) умирает, заколотый в собственной ванне от рук жирондистки Шарлотты Корде...
Читательскую реакцию просчитать невозможно!
Когда я вижу слезы, вызванные смехом, сидящих в кинозале литературы, увидивших в своем воображении, как  подскользнувшаяся на банановой кожуре дамочка падает, а брошенный господином в котелке торт, залепляет ей кремом лицо, мне хочется рыдать самой...

Поэтому я и не пишу, правдивых историй, друг мой...Все мои истории - выдумка...   

Уметь писать, так чтобы читателю не было скучно  - искусство ... Но не меньшее искусство и уметь читать, мой мальчик!

Ты помнишь, как великовозрастного Андерсена- выгоняли из школы под улюлюканье, гораздо более младших, чем он, учеников  класса? Когда  ректор учебного заведения, в качестве примера разгильдяйства, ничегонеделания и чудовищной безграмотности, - зачитывал вслух его сказки - одноклассники умирали со смеху. Но, спустя почти два столетия, мы готовы  рыдать, над историей любви одноногого оловянного солдатика и бумажной балерины, судьбой  дитеныша  серого лебедя,  и лишившейся ног, во имя любви, к земному существу - дочери морского царя... все они имели увечья внешние, но окружены были теми, кто имел увечья - внутри.... Отсутствие души, милый мой - отвратительное, безобразное уродство...! Но общество, подчас, очень избирательно относится  к классификации уродств...  и , вместо того, чтобы избавиться от бездушных, гонит из своих рядов таких, как тот талантливый юноша, посещавший еврейскую школу и вынужденный сидеть за одной партой с детьми на шесть - семь лет младше, только лишь потому, что в этой школе были отменены розги...

Но время - все расставляет на свои места ... прекрасные превращения, произошедшие с героями сказок впоследствии - сладкая  местью будущего сказочника самодовольному директору, соученикам и туповатым соседям. Всем, кто остался в истории, только лишь потому, что был упомянут в связи с его именем. Рядом с его талантом чувствовать, сопереживать, понимать и любить... Я не пишу о страдании, милый мой... Я не считаю, это талантом...
Потому что, в отличии от Андерсена, умею защищать себя и  любому, кто посмеет посмеяться над моими сказками, сама брошу в раззявленный рот - огромный торт со взбитыми сливками! Как думаешь, что произойдет потом?  Тишина, мой милый....и только причмокивания и чавканье будут слышны из угла...Халява! 
Поэтому, ты не можешь представить всей полноты моей скорби, когда я слышу его имя...

Почему рядом с гениальным мальчиком не было человека, способного защитить?
Безответная любовь Гетти, лишь укрепляла в нем веру в свой талант...но должен был  найтись и тот, кто умел бы метко бросаться тортами...

Что с тобой? Ты болен ? У тебя флюс?  Почему ты держишь платок у щеки? Или это плохо закамуфлированный жест ... и ты пытался вытереть слезы?
Милый мой - никогда не стыдись  слез... С  миром, где их проще добиться щекоткой , чем грустной историей - нужно срочно что-то делать! Ты очень хороший мальчик! И ты обязательно будешь счастлив!  Пройдет несколько лет и ты встретишь свою единственную ... Знаешь, может оказаться, что ты встретишь  ее уже не в первый раз ... но  только с третьего, или пятого раза, поймешь,что она и есть, та единственная, кто нужен тебе и кому нужен ты...
Мальчик мой, никогда не влюбляйся в девушек, не способных ответить взаимностью, как бы красива она не была ... Игра в одни ворота утомляет...... Ты устанешь от ее безразличия, гораздо раньше, чем она успеет выдавить из себя, осклабившись в голливудской улыбке:"cheese"... Улыбаясь при этом, нанятому фотографу и  уделяя ему гораздо больше внимания, на церемонии вашего  бракосочетания, нежели тебе.
Надеяться на то,что, не воспылавшая страстью и любовью, -  станет, восставшей из пепла собственного эгоизма, или наоборот, сгорит от любви, в него превратясь, не стоит...  Эти девушки вечны... Они успевают сносить несколько пар белоснежных лодочек от Prada, но так и не улыбнуться ни разу, развернувшись к  собственному женижу, во время пресловутого "cheese"...

Я вижу, ты скучаешь? Прости... меня опять повело в дебри взаимоотношений ...И я пытаюсь тащить с собой  тебя!  Но бродить в них, не имея за плечами опыта, чревато  тем, что всякая живность, обитающая в них, непременно оставит  отметины от жал, зубов и клыков... Поэтому, твой костюмчик для сафари повисит пока у меня в шкафу, хорошо?! Моль его не съест, поскольку, она не ест коттон... из моды стиль хаки не выходил уже лет сто пятьдесят и, кажется, не выйдет еще столько же...поэтому, мы подождем, пока мой дядя не привезет из Австралии отличную вакцину личного опыта...(странный оборот , правда? "подождем ,пока не привезет"... А дядя, все-таки, приедет и привезет обещанное! (он телеграфировал в прошлую пятницу!)

Мне всегда было любопытно, почему австралийцы - более других защищены от  неприятностей, которые могут случиться с человеком в неоновых джунглях города ... Я думаю, причина этого в кенгуру! Какая связь, спросишь ты... Да, очень простая! Погоня за кенгуру  и от него - вырабатывает дополнительные жизнеустойчивые рефлексы и  иммунитет. Ты видел на каких просторах расселились эти сумчатые? Клянусь, я одинаково восхищаюсь и охотниками и преследуемыми животными. Сколько кенгуру не истребляли, а они только множатся! Рынок Англии заполонили коробки с кенгурячьим мясом и печенью.
- Б-р-р-рррррррррррр.  Я не смогла бы съесть и кусочка этой гадости! У них же не переводятся в сумках детки, которые  толкают в эту самую  печень удлиненными конечностями!  Клянусь еще раз,(хоть это и не свойственно мне вообще- клясться и божиться, говоря что-то), люди, способные расчленить беременную самку кенгуру и вынуть из под, присосавшегося дитеныша,  - багровость печени ... способны пережить любые  передряги в личной жизни. Мне иногда жаль, что я не родилась в Австралии -  мальчиком, весом девять фунтов. Этаким крепышом, с розовыми щечками -  потенциальным охотником и любовником - террористом, в будущем...

Что ты смеешься? Да! Среди них террористы встречаются гораздо чаще)  Среди любовников, я имею ввиду, а не среди крепышей с розовыми щечками и весом девять  фунтов... Бог мой! Как часто нам приходится быть в роли жертвы!  Нас захватывают,  в  местах большого скопления народа, или  в безлюдных  местах, демонстрируя  оружие...  Мы, напуганные до смерти,  безропотно садимся  на заднее сиденье суровой действительности и с кляпом во рту и завязанными глазами - отправляемся за оргаз ...ой, прости,  в неизвестность ... И при этом ... нас пытают и, ёрничая, спрашивают :Тебе приятно?
Лучше в таких случаях отвечать: Все хорошо! Или закатывать глаза, демонстрируя, что пытки удались и скорая смерть неминуема...
 
В противном случае - тебя посчитают живучей, даже более, чем кенгуру... и будут гонять по травянистому загону, плохо имитирующего шерсть, турецкого пледа, пока судороги  не сведут ноги...

Согласись,что родиться в Австралии сексуальным террористом - было бы лучше!
 
А вместо этого я родилась хилой, недоношенной  девочкой, без признаков жизни, в промозглом городе, ужасной страны, где солнце, умалишенные поэты воспевают, в языческом экстазе до сих пор!
Родители  поторопились с моим рождением, потому что двадцатилетнему папе не терпелось заняться с шестнадцатилетней мамой, находящейся на восьмом месяце беременности сексом  ... В результате, через три часа  их объявили счастливыми родителями почти трупика с голубыми глазами и кудряшками, прилипшими ко лбу...

Никогда не говори "никогда", мой мальчик... Вот и мой папа говорил моей маме : Люблю и никогда не расстанусь ... Но кому захочется быть папой недоношенной девочки? Да и мальчика тоже...?

Ты был доношен, мой милый?  Я задаю этот вопрос, потому  что сейчас уже трудно определить степень твоей доношенности... У меня был возлюбленный, он родился с весом девятьсот восемьдесят  восемь грамм  (ему  не хватило пяти дней до  срока быть рожденным хотя бы семимесячным) как Байрон, или Наполеон. Но, если бы ты видел, какой он красавец сейчас! Плечи  Давида, крепкие ягодицы, мощный торс,  мускулистые руки... А его светлая головушка! В ней уместилось столько извилин!  Но ты и с первого взгляда - обнаружил бы  недоношенность его души ...
А ее экзерсисами не разовьешь ... С ней нужно родиться, как с талантом, мой мальчик... 

       Я утомила тебя, прости...  приходи завтра, я обязательно расскажу тебе настоящую сказку и не буду больше мучить,  рассуждениями о душе...Видишь ли, если с утра, я пью кофе - то меня тянет написать что-нибудь сказочное...
Если чай - простую христианскую историю о любви...Но не приведи бог, напиться молока - эрос тут же начинает водить пером ! Наверное, это что - то, связанное с детством, как ты думаешь? Сегодня, черт дернул меня "закусить", после чашечки чая с молоком, крепчайшим кофе...Посмотри на картинку!
     Видишь, что происходит с девушками, которые смешивают напитки?
19 Рождественская история
Елена Свит
            Здравствуй, мой мальчик, садись поудобней ...  Я расскажу тебе новую историю – ведь,  именно за этим ты пришел сюда ? Мои истории похожи на сказки и в них можно не верить...но клянусь тебе, что все, рассказанное мной - чистая правда...   
            Эта история произошла  в канун Рождества. В то самое время, когда в каждом доме   наряжают рождественскую ель, отмывают все, что отмывается от наслоений прошлогодней грязи и строят планы, как провести праздник наиболее весело . Многие забыли, а кто-то вообще не знал, что  шуметь и веселиться в Рождество - вообще грешно. И встретить его лучше за совместной молитвой, перед тихой семейной трапезой. И ровно в полночь – лучше обратить взор к небу и постараться разглядеть там крылья своего Ангела. Он обязательно ТАМ ...Надо только суметь  увидеть....
             В маленьком городке, на берегу  небольшой реки жил мальчик. Его приход на  Землю двенадцать лет назад - не был ожидаем и запланирован, потому что мать мальчика была уже довольно зрелой женщиной и в ее возрасте уже не планируют иметь детей. Не будем уточнять, сколько ей было лет...В конце - концов, женщине столько лет- сколько ей хочется.
Мать мальчика чувствовала себя  двадцатилетней, но обманывать природу никогда не рискнула бы. Ведь ей не было - двадцать! Тем не менее -  природа охотно обманулась сама. Когда  ребенок впервые пошевелился в ее тепле, пытаясь набрать кислород в зачатки легких - она вздрогнула.  Ведь уже носила детей под сердцем и очень хорошо знала, что значит это щекочущее трепыхание.  "Боже! " –  воскликнула  женщина. " Что это?"- встрепенулось в ее мозгу. "Этого не может быть!" ...Но  "это",  - было.
 И... ЭТО -  было на протяжении еще пяти месяцев, и в конце концов - превратилось в чудесного мальчика  светловолосого и голубоглазого.  Родители  назвали его необыкновенно красивым именем - Александр.   Предвижу твой скепсис... Что есть  такого необыкновенного в имени "Александр" ?!  Ну,  во-первых,  мы знаем  достаточно великих людей с этим именем.  Во - вторых, это имя  существует  во многих языках мира: Сенди, Искандер, Исэнди , Санчо  и так далее...
 И в третьих - так звали отца  мальчика. Как известно, дети не появляются на свет от Святого Духа (кроме одного единственного случая) ;.Поэтому настало время рассказать и об отце. Тут  тебе  придется принять все  на веру, потому, что отец -  был, наоборот, -  молод... Почти юн. "Что за история? - скажешь ты - Уж, не бред ли? "  Нет, не бред.  Все так и было. И этот брак  никто не рискнул бы назвать мезальянсом. История занимательная настолько, что  упоминать о ней вскользь - лишать читателя удовольствия посмаковать подробности пикантных отношений. Поэтому я  просто оставлю в этом месте - небольшой  прааааааабел;.................. Так,  чтобы вернуться к ней в следующий раз.
               А пока - вернемся к нашему «Ангелу». Так звали ребенка родители. Ведь он родился от счастливой Любви.  Таких детей приносят не прозаические аисты, которым всучили  на раздаче у Бога  кулек с розовой или голубой ленточкой... а тихие, добрые ангелы.  Которые, кстати, очень нехотя отдают детей. А потом долго плачут, когда  закроется дверь дома.  Грустно...  и грустно... и грустно. Этим детям сложно жить среди людей. Они чувствуют прощальный поцелуй ангела всю жизнь. И очень скучают по нему. В будущем, из них вырастают творцы - щедро одаренные разными талантами... Чаще всего несколькими.  Вот и в нашем  мальчике  с детства  проявилась страсть к рисованию, стихосложению и музыке.  Его, как будто, жгло изнутри ... и он бесконечно рисовал , сочинял и музицировал.
 Гений! - говорили педагоги. 
Такое возможно?  Возможно ли, чтобы учителя, почувствовав   в своем ученике неординарность, самобытность и талант – с пониманием и радостью объявили об этом его родителям?!   Честно говоря, я  выдаю желаемое за действительное. Но пусть это останется между нами.
             Родители гордились своим чадом необыкновенно. И ни  в чем ему не отказывали. Ты, наверно, думаешь, что мальчик вырос страшным эгоистом?  А, может быть,  ты вообще уже все знаешь заранее? И мне не стоит рассказывать эту историю дальше?
            Конечно, - да!
Да, он вырос эгоистом, и самовлюбленным настолько, что ни один  подросток в округе не хотел с ним дружить. Осуждаю ли я его?  Нет! В чем винить бедное дитя?  Он не был счастлив. Ведь только любовь, дружба и преданность  могут сделать по - настоящему счастливым.
Рассказывать тебе о том, как   сложно жить в полярном мире обожания внутри семьи  и  стеной сопротивления и отчуждения за ее пределами -  я не буду. Слишком все глубоко и драматично, чтобы ограничиться двумя - тремя фразами.  Я просто обозначу этот факт...   Cобственно,  это и привело нашего героя в канун Рождества к реке...
Он шел туда бессознательно...
           Реку сковало льдом. Кое-где снег припорошил  полыньи , и ходить там было очень опасно.  Но  Александр шел, не думая об этом. Он размышлял над тем, как жить дальше. 
О-о...!  Подросток, размышляющий "как жить дальше", на льду реки,  среди полыньей?  Что за мысли в канун Рождества!  Его сверстники думали в это время о подарках, рождественских забавах и угощениях, а наш герой брел в одиночестве  по льду и представлял, что его вдруг не станет. И, что будут делать его папа и мама,  сверстники из класса, обидчики... и девочка, которую он любил. В этот момент он поскользнулся и, потеряв равновесие, упал на лед...
Правая рука  провалилась в маленькую  полынью . И ощущение ледяной воды  быстро привело его в чувство. Он сел  на лед и заплакал. Плакал долго и горько...Навзрыд.  Вдруг он почувствовал, как кто-то обнял его. Мальчик поднял голову - и увидел лицо ангела.
 Он сразу узнал его...
 Это называется историческая память. Ты тоже узнаешь  своего ангела, даже в толпе. Он будет смотреть ТЕБЕ в глаза.  Смотреть и ничего не говорить. Постарайся не отводить взгляд... Александр смотрел на него, не мигая.
 -Ты знаешь  меня?- наконец спросил он. 
 -Да! - ответил ангел  и погладил мальчика по голове. -  Вставай, ты можешь простудиться!
 Именно так он и сказал... Не:  Ты простудишься! - как утверждение, кодирующее на событие , а : -  Ты можешь простудиться.. .
 -ЧТО МНЕ ДЕЛАТЬ...Я ТАК ОДИНОК?
 -Не делай ничего.  Думая, что ищешь путь к людям, ты бессознательно ищешь  путь к cамому себе. Ты чуть не утонул сейчас. И факт твоей гибели  убил бы  родителей, но, всего лишь,  на какое-то время  отвлек соседей  от рождественских приготовлений. Их праздник все равно состоялся бы. Никто не объявит траур  в канун Рождества, мой милый.
        После этого Ангел  вложил в руки мальчика - конверт:
 -Прочтешь, когда  вернешься домой.
 И, обняв его еще раз, - поднялся в черное, звездное небо...
  Это было так завораживающе -красиво! - Огромные, белые крылья Ангела и  его развевающиеся одежды!  Александр смотрел долго, ошеломленный  увиденным....  пока ангел не превратился в точку... а потом совсем исчез, как будто и не появлялся вовсе.
 Конверт жег руки...
 Любопытство оживило выражение лица . Щеки стали румяными и глаза заблестели.
 Скорее-скорее! - подгонял  себя Александр,- ему не терпелось открыть конверт. ..
И вот, наконец, он дома.  Прыгая через ступеньки, поднялся в парадное . Через распахнутые двери зала струился мягкий, теплый свет зажженных свечей... На полу стояла  украшенная елка, под которой громоздились многочисленные коробки, с подарками.  Вкусно пахло рождественским кексом  с орехами и  корицей. Мать  координировала действия  прислуги. Отец - был занял чтением.
 Мальчик прошмыгнул в свою комнату, не отвечая на его вопрос: Где ты был так долго, дорогой?- И, нетерпеливо вскрыл конверт.  Внутри лежал, пожелтевший от времени лист, на котором было написано, хорошо знакомым с детства,  размашистым почерком матери: ЧТО МНЕ ДЕЛАТЬ... Я ТАК ОДИНОКА ?   
В голове помутилось. Александр почувствовал что-то, похожее на ревность.  Он бросился  в зал, подбежал к матери и развернул лист  перед ее глазами: Что это, мама?  Как ты могла? А как же мы?...  Папа и я?
 Мать улыбнулась и всплеснула руками: Откуда, Алекс...откуда  у тебя это? Это  же листок из моего гимназического дневника, который остался в Гельтце!
      Нестерпимо вкусный аромат рождественского кекса  с корицей   многократно усилился...
 Мальчик уткнулся в плечо матери и произнес : Я так люблю вас с папой... мамочка...
 
И тихо добавил: прости...
20 Запах фиалок. Рассказ-фантазия
Людмила Клёнова
       Маришка осторожно закрыла за собой тяжёлую глянцево-коричневую дверь. Медленно сделала несколько шагов, оглянулась. «Институт акушерства и гинекологии» - гласила крупная строгая вывеска возде входа.
- Всё, закончились мои бесконечные походы в это заведение, - подумала Марина – и обессиленно опустилась на стоящую неподалёку, в начале каштановой аллеи, скамейку...
       Не было сил шевелиться, не было сил плакать... Наверное, таким ощущает себя воздушный шарик, если из него разом выпустить весь воздух – бесформенным, беспомощным, ни на что не пригодным...

       - Деточка, - мягко, тихо и осторожно говорила доктор Татьяна – Татьяна Алексеевна, светило мирового уровня в своей области, - больше я ничего не могу Вам предложить. Поверьте, мы сделали всё мыслимое и немыслимое... Но последние анализы окончательно подтвердили, что Вы никогда, поймите – НИ-КОГ-ДА не сможете иметь детей... Возможности современной медицины – на сегодняшний день, во всяком случае - исчерпаны нами... Потому-то мы так предостерегаем молодых женщих от ранних абортов, зная, что последствия их могут быть непредсказуемы... Или очень предсказуемыми... Ваш случай – ярчайшее тому подтверждение...

       Маришка отчетливо вспомнила белые стены, сцепленные пальцы рук, своё залитое слезами лицо – и горячий, отчаянный стыд - и страх - от одного только вида этого самого кошмарного кресла, на котором...

- Тогда, - как сквозь вату, издали, приблизился - и снова настиг её голос доктора, - в свои 17 Вы рожать не захотели... Я понимаю - обстоятельства... Но Вам же говорили, Вас предупреждали... И вот теперь, в Ваши 32, все наши совместные усилия напрасны... Примите это – делать нечего. Надо смириться с действительностью. Всегда есть возможность усыновить ребёнка – и тогда в вашем доме будет звучать радостный детский смех... Подумайте об этом - потому что Вам, деточка, не поможет никакое чудо...
       
       Пытаясь избавиться от этого тихого: «Вам не поможет никакое чудо...», молодая женщина прикрыла веки – и в тот же миг ярко и реально увидела, КАК любимый её Серёжка смотрит на детишек, играющих в сквере, где и они вдвоём любили посидеть в тени чудесных старых лип... С каким трепетом он поднимает кого-нибудь из них на руки, если малыш споткнётся или упадёт... Слёзы беззвучно текли по её щекам...
- И никогда... Ни-ког-да он не сможет прижать к груди СВОЕГО сына... или дочку... И я - никогда...

       Через несколько минут, взяв себя в руки и вытерев лицо, Марина отправилась домой.
       Переодевшись и успокоившись в привычной и так любимой ею домашней обстановке, она прилегла на диван – просторный, тёплый, удивительно уютный, умевший убаюкивать своей ворсистой лаской... Ни есть, ни пить не хотелось... С каким-то сторонним спокойствием Марина ощутила, что и жить, в общем, не хочется...
 - Ну, встряхнись! - приказала она себе, - ты же сильная...
Встав, приготовила чашку крепкого ароматного чая. Подумала, что нужно просто как следует отдохнуть после утомительных последних дней, измучивших её морально и физически бесконечными исследованиями и анализами. Взяла таблетку снотворного, запила остатками остывающего чая...
       
 ...Секундная стрелка настенных часов делала оборот за оборотом, минуты тянулись медленно - или вовсе застывали на месте... Сон и не думал приходить. Голова была ясной – пустой и лёгкой. И почему-то неуловимо и тонко пахло фиалками...
- Ну, да, это я здорово придумала - снотворное – да с крепким чаем, - горько подумала Марина – и вытащила из тумбочки ещё таблетку. Машинально проглотила, сморщилась – горько... Держа в руках лекарство, пошла на кухню, налили холодной воды из бутылки и, не задумываясь, открыла коробочку...

       Возвращаясь в гостиную, увидела мерцающий огонёк на мониторе компьютера в своём кабинете – он, подмигивая, словно звал её...
- А что, очень даже хорошая идея – можно пока поработать немножко... А почувствую, что спать захочется - пойду на диванчик...
       Маришка привычно устроилась в своём удобном, ласково обнимавшем её кресле. Стекло картины, висевшей на стене позади монитора, чуть затенённо и как-то размыто отразило её лицо - красивое и очень грустное... Невесело улыбнувшись своему отражению, она, сдвинув мышку, включила компьютер и открыла последнюю работу. Сказку, конечно же, новую сказку. Мечтательница и фантазёрка, она писала чудесные – светлые и добрые - сказки для детей - и самых маленьких, и постарше. «Сказка о Цветном Облаке» - называлось её последнее детище...

       - Я сама - как облако, - подумала Марина. Спокойно так подумала. Даже как-то невесомо.
- Туман в голове - мягкий, пушистый – « и лёгкость в членах необыкновенная», - улыбнулась она всплывшей в сознании классической цитате,- вот-вот воспарю – и унесусь... как там обычно любят говорить поэты? «В необозримые просторы небес, под ласковые солнечные лучи...»
       И ей показалось, что по комнате и вправду заскользили солнечные разноцветные блики, пробегая по стенам, по её рукам, по лицу - шелковистые, стремительные и странно тёплые - будто живые существа...

       «Тебе не поможет никакое чудо...» - горьким эхом отозвались в ней слова доктора Татьяны – и Марина сделала глубокий вдох – успокоиться, забыть... Забыть!
Потом коснулась пальцами клавиатуры. Услышала лёгкое пощёлкивание клавиш, удивилась, почему на экране не появился текст – и тут же услышала - насмешливое и внятное:
-Чудо, может, и не поможет... а вот я – запросто...
Не совсем понимая, что за голос ей почудился, Марина повернула голову на звук...

ОН сидел на столе слева, на стопке дисков у стены. Цвета бронзы, отливающей медовым горячим золотом, размером чуть больше ладони. Очаровательный человечек, гибкий и изящный, со сказочно красивыми чертами живого и выразительного лица. Он сидел, закинув ногу на ногу, и улыбался. За его спиной трепетали прозрачные, в золотых прожилках крылышки - две пары искрящихся радуг... Это они издавали тихое сухое пощёлкивание, которое Марина приняла за звук работающей клавиатуры компьютера... Глаза ЕГО, золотисто-коричневые, непривычно мерцающие, словно излучающие какую-то особую энергию, внимательно и очень доброжелательно смотрели на молодую женщину. И казалось – видели всю - насквозь, проникая в каждую клеточку её существа...

       Марина почувствовала, что золотые солнечные блики, обдавая горячим ветром, закружились вокруг неё в неистовом хороводе... Она даже как-то не особенно удивилась – и ничуть не испугалась при виде неожиданного гостя – словно происходило что-то совершенно рядовое...
- Привет, - медленно и чуть хрипловато сказала она, - ты кто?
- Я – кто?! Что за вопрос? Конечно же – эльф!
«Ну да, - промелькнуло где-то по краю сознания, - когда всё время пишешь сказки - как же без эльфов обойтись?»
- А вот и нет, - вслух произнесла Марина, - эльфы – они, как люди... В смысле – большие, ну, нормального роста... только с заострёнными ушами и удивительными возможностями...
- А вот и да! - ещё шире улыбнулся гость, - с возможностями у меня полный порядок... Просто я из другой... породы... Возьми, скажем, «Дюймовочку» - там эльфы были маленькие, крылатые, как стрекозы – и жили в цветах... Да ну, они в стольких сказках живут... Феи такие, вспоминаешь? Так вот, считай, что я и есть такой ФЕЙ...

       Разноцветные солнечные зайчики носились по стенам, мигая и пересмеиваясь - и казалось, что сам воздух в комнате пронизан ими... И ощутимо, нежно пахло фиалками...
Сквозь это цветное мельтешение Марина улыбнулась - беззаботно и даже весело.
- Ну и как же зовут тебя, милый ФЕЙ?
- Э... вопрос сложный...
Человечек поёрзал немножко на стопке дисков, усаживаясь поосновательнее.
- Артефакт, Делающий Чу... Нет, это ужасно длинно... Может, Ар де Чуд? Гм, как-то очень уж официально – и с французским оттенком... А знаешь, зови меня просто и демократично – Арчи! И я действительно умею делать много интересных вещей – например, могу исполнить самое заветное желание...
- Это уже было, Арчи...
       Марине чудилось, что она, подхваченная вихрем тёплых бликов, кружится с ними на стремительно разгоняющейся карусели... Тряхнула головой, чтобы хоть немного замедлить это кружение...
- Золотая Рыбка умела это делать давным-давно...
- Умница! - Арчи захлопал в ладоши и радостно засмеялся, - Золотая Рыбка – это была очень удачная модель вариостата для условий той реальности... Вспомни – ещё и Щука в сказке про Емелю... А самым романтичным был вариант Царевны-Лебеди... Как там – «Месяц под косой блестит, а во лбу звезда горит...»
- Так ты - из сказки? - пытаясь сфокусировать взгляд на золотистом существе, спросила Марина, - из далёкого-далёкого прошлого?
- Э-э-э... Вообще-то в данный момент я – из далёкого - далёкого будущего...
- В котором обитают крылатые феи – и один маленький весёлый ФЕЙ, - с улыбкой продолжила Марина.
- И феи, и Драконы твои любимые, - серьёзным тоном сказал Арчи.
Ну, не мог же я, в самом деле, в облике Золотого Дракона возникнуть в твоей комнатке – и усесться на столе... Вот и выбрал тело Арчи... Ведь разговаривать приятнее все-таки с живым существом, хоть и маленьким, а не с какой-нибудь бездушной говорящей шкатулкой, к примеру...
       И на мгновение Маришка увидела на дисках сверху - прямоугольную сияющую коробочку, лучи из которой жарким золотом наполняли пространство комнаты...
Она помассировала руками виски; голова, лёгкая и какая-то светящаяся, словно наполненная этим сиянием, ощутимо кружилась...
       В следующее мгновенье Арчи, восседающий на прежнем месте в прежней позе, продолжил:
- Хотя ты права. Я – из далёкого-далёкого Прошлого... Знаю, ты слышала... читала... о Предтечах (в её мыслях смутно промелькнуло какое-то воспоминание – Предтечи, основа жизни во Вселенной, следы которых ищут все цивилизации на далёких планетах – читала что-то такое...).
-Понимаешь ли, штука такая – и прошедшее, и будущее, и настоящее – всё существует одновременно. Вы, люди, просто двигаетесь вдоль временного потока... И уже говорите об этом - но пока не в состоянии понять, изнутри осмыслить... Позже это произойдёт - само собой...
       Мягкий и мелодичный звон раздался, казалось, прямо из стены, возле которой сидел Арчи.
       - Ох, мне пора возвращаться, – всполошился Арчи.
 Итак: твоё САМОЕ ЗАВЕТНОЕ ЖЕЛАНИЕ!
 - Оно неосуществимо, моё самое заветное желание, – почти беззвучно прошептала Марина,- и даже чудо мне не поможет...

- Да какое чудо! - Арчи, вспорхнув легко, подлетел поближе к лицу хозяйки дома, - чудо - вещь сложная. Подготовки требует основательной... А тут – ерундовое выпрямление реальности в одной единственной точке времени-пространства - и всех дел-то!
...Скажу честно - твой сын – и всё, что будет после него - очень нужен ТАМ... В будущем... в далёком будущем... И об этом ты тоже слышала – или читала... или в кино смотрела... Так бывает, ты знаешь... или знала... Или будешь знать... Короче – однажды ты совершила ошибку. Моя задача - её исправить - без лишних последствий. Скажи только, согласна ли ты - без согласия объекта воздействия (уж прости меня за такую формулировку!) это сделать невозможно... Так ты согласна?
- Да, да... ДА! - цветной пламень охватывал её со всех сторон - солнечные блики вращались с такой скоростью, что сливались в этом неистовом кружении в яркие текучие полосы - как на поющем детском волчке.
- Только я хочу... видеть, каков ты... на самом деле, - слова давались Марине с трудом. Словно она преодолевала какую-то преграду – невидимую, но ощутимо-упругую...
- Ладно, - улыбнулся Арчи светло, - подставляй ладони!
Маришка послушно сложила ладони «ковшиком», вытянув перед собой руки – и в то же мгновение в них скользнул горячий сгусток золотого света. Она поднесла руки поближе к глазам, вздохнула – «Ах!» – и ей показалось, что жидкий огонь, пробежав по её рукам, охватил плечи, шею, омыл лицо; что она вдохнула его – и всё внутри неё отозвалось на прикосновение сияющих, живых, пламенных бликов...
Потом комната, как бы проецируясь на экране её сознания, стала темнеть и гаснуть...
Запах фиалок стал нестерпимо густым и насыщенным...

       * * *
... - Маришка, Мариночка!
Сергей, держа её на руках, с тревогой всматривался в лицо жены...
В комнате было совсем темно - видимо, вечер наступил уже давно. Марина обняла мужа за шею, прижалась губами к его щеке...
 - Ну, слава Богу! Ты вроде в порядке... Ох, и напугала же ты меня, малышка – заснуть прямо за компьютером, да ещё и так крепко... Еле разбудил тебя...
Марина соскользнула на пол – лёгкая, воздушная, словно наполненная солнцем, улыбнулась.
- Прости, Серёженька! Хотелось отдохнуть до твоего возвращения с работы – приняла снотворное... Таблетку... может, две... Села поработать пока – да там и заснула – сама не помню, как и когда...
       Она подошла к компьютеру... Тонкий запах фиалок коснулся её - словно кто-то невидимой нежной и тёплой рукой погладил по щеке...
Марина вздрогнула, оглядела чуть испуганно стол, стопку дисков слева в углу... Разноцветные блики, эльф... фея? Головокружение... Она провела рукой по лбу - то ли пытаясь поймать обрывки ускользающих воспоминаний, видений - то ли окончательно стряхивая с себя остатки сна...
 - Ты точно в порядке? – всполошился муж, - чувствуешь себя нормально?
- Более чем, – лучезарно улыбнулась молодая женщина, - просто пыталась вспомнить свой сон... Сон?.. Кажется, снилось что-то... Хорошее, сказочное такое... доброе... Удивительное что-то... Нет, не помню...
Марина повернулась к мужу, строго и прямо взглянула в его глаза.
- Дорогой мой, нам поговорить надо, очень серьёзно... Сегодня я была...
- Знаю. Знаю, милая – Татьяна Алексеевна мне звонила... Потом, потом поговорим обо всём, ладно? А завтра... Завтра мы уезжаем! У нас с тобой будет две недели отпуска! Действительно сказочного – куда там твоему сну! Я снял дачу - представляешь – домик в лесу, камин, вино, свечи - и мы... Вдвоём... Солнышко моё!..
Сергей подхватил жену на руки и закружился с нею по комнате – и снова ей почудилось какое-то знакомое движение - разноцветные блики, мелькающие по стенам...

       Отпуск получился и вправду сказочным... Волшебным! Они давно не были так счастливы, так беззаботны, так веселы, так нежны... Они давно не дарили друг другу такие сумасшедшие, ненасытные ночи – и такие тихие, ласковые дни... А лес, обступивший деревянный теремок со всех сторон, дарил им запах лесных фиалок...

       ... В этот же самый момент бытия – далеко-далеко в Будущем, на бескрайнем лиловом ароматном поле резвились – взлетали, ныряли вниз, сталкивались, сливались воедино, вспыхивая разноцветными горячими бликами - и снова возвращались в исходную форму сияющие, золотисто - огненные, переполненные энергией чистой Радости существа...

Серьёзный разговор – об усыновлении ребёнка из детдома – всё никак не получался – то времени не было, то настроения... И откладывался ото дня на день...

       Через пару месяцев Марина, почувствовав, что с ней что-то происходит - что-то знакомое, но давно забытое, - пошла на приём к доктору Татьяне.
       Та, осмотрев пациентку, буквально упала в кресло - и несколько минут не могла произнести ни слова.
 - Деточка... Вы беременны! БЕ-РЕ-МЕН-НЫ!!! Понимаете? А я вот ни-че-го не понимаю... Этого просто не может быть! Это... Это действительно чудо какое-то немыслимое...

 - Да какое там чудо, - отчётливо, чуть насмешливо прозвучал в сознании Марины странно знакомый голос, - чудо - это вещь сложная – основательной подготовки требует... А тут – ерундовое выпрямление реальности в одной единственной точке времени – пространства ...

       И очень ощутимый, тёплый и густой запах фиалок заполнил комнату...
21 Финансист
Амушл Кабак
        Вся эта чертовщина случилась ещё в прошлом веке. Как это нередко бывает, всё началось с телефона...
 
        Петина очередь к телефону, наконец, подошла. Он не зря простоял на морозе целых пятнадцать минут.

        Но, забравшись, наконец, в телефонную будку и вынув из кармана пригоршню медяков, он с ужасом обнаружил отсутствие двухкопеечной монеты!
 
        Хлопанье по карманам ничего не дало - монеты не было.
 
        Петя заволновался. Его волнение передалось очереди, переступавшей ногами от холода и нетерпения.
 
        Что делать?! Впереди автомат.

        Ему нужны две копейки. Позади очередь. Ей надо, чтобы Петя вышел. Выхода не было!
 
        Петя обречённо закрыл глаза и представил себе монету. Такую маленькую! Такую желтенькую! Такую необходимую и дорогую, хотя цена ей всего две копейки!
 
        ... Когда он открыл глаза, на ладони лежала двухкопеечная монета! Петя оглянулся - в будке никого не было! "Галлюцинация",- подумал он, закрыл глаза и ущипнул себя за руку. Монета не исчезла! Попробовал её на зуб - металл. Понюхал - как и положено деньгам, монета не пахла! Тогда Петя решил испытать её на автомате.
 
           - Автомат, это - машина,- подумал он,- чувств у него нет. Его не обманешь! И опустил монету в щель. Автомат звонко щёлкнул и сыто загудел.
 
            Настоящая! Это же надо - материализовалась "из ничего"! И это сделал он Петька Курносов! Недаром бабушка говорила, что он способный, но лентяй...
 
           К себе на пятый этаж Петя буквально взлетел. Не раздеваясь, уставился на поверхность обеденного стола и вообразил пятак. Через две минуты пятак лежал на
 столе!
 
           - А если попробовать рубль?! - Подумал окрылённый успехом Петя.
 
           С рублём пришлось повозиться. Но через два часа и рубль лежал на столе!
 
           ... Увлечённый экспериментом, Петя прозевал тот момент, когда начался Новый год, но не очень огорчился - к этому времени в его активе было пять новеньких рублей с копейками, а время (это Петя уже знал точно) - деньги!
 
           Взять очередной отпуск зимой было плёвым делом. И наш финансист приступил к обогащению!
 
           - Не будем мелочными,- сказал он себе и решил материализовать сотенную.
 
           Прошёл час, два, десять... Сотня не "возникала". И только на пятые сутки измученный экспериментатор сообразил, что он просто не представляет себе, как она выглядит!
 
           - Ничего,- решил он, - буду воображать сотни рублями. И работа закипела.
 
           Время летело быстро и Петя стал его экономить. Сначала он отказался от обеденного перерыва. Затем исключил перекуры. Потом перестал бриться. Спал не больше трёх часов в сутки. Голова гудела и потихоньку опухала. Настроение начало падать, но зато поднялось давление. И неизвестно, чем бы всё это кончилось, если бы не завершился отпуск...
 
           За месяц у Пети набралось сто десять рублей с копейками. Сумма показалась ему очень знакомой и наводила на размышления.
 
           - Да это же моя зарплата! - вспомнил Петя и пошёл бриться.
 
           - Кому это надо?! Даже Наташку с Новым годом не поздравил. ни одного кроссворда не решил, о хоккее вообще не вспомнил.
 
           ... На работу Петя ехал в отличном настроении и в трамвае, мурлыча себе под нос: "Трудовые будни - праздники для нас..."
22 Чудес на свете не бывает
Амушл Кабак
         В рубашке рождается не каждый... А в брюках - никто! Правда бывают очень везучие люди. Так и кажется, что родились они сразу с депутатским мандатом и в "мерседесе".

         Я не такой. Никакого особенного везения у меня никогда не было. Ни в "спортлото", ни в семейной жизни. И способности у меня тоже рядовые. Не то, что, скажем, у Гарри Каспарова или у психотЭрапевта Кашпировского... Да я о своих способностях никогда и не думал. До сорока лет... Началось это у меня неожиданно.

         Однажды в пятницу, во время субботника, озеленяли мы территорию возле нашего КБ. Я озеленял на пару с нашим главбухом. Я копал, а он сажал и утаптывал.

        - Вот что, Миша,- говорит он мне,- копни здесь. Тут земля, вроде, помягче.

        - Нельзя,- отвечаю,- Павел Петрович, труба здесь водопроводная проложена.
 
        - А ты откуда знаешь? - спрашивает он.
 
        - Мне так кажется,- говорю.
 
        - Если кажется - перекрестись! - проворчал главбух, отнял у меня лопату и начал копать сам. Через полминуты лопата ударилась о трубу. Павел Петрович покосился на меня и стал копать рядом.
 
        - А здесь большой булыжник,- сказал я.
 
        - Чудес на свете не бывает! - буркнул главбух и наткнулся на булыжник.
 
        -  Ну, знаешь! - разозлился он.- Если ты такой ясновидящий, работай сам!
 
        Сажаю я, значит, деревца в одиночку и сам удивляюсь - откуда это у меня взялось? Всё, как есть, под землёй вижу: здесь труба водосточная, там проволоки моток, подальше доски какие-то засыпаны...
 
       А возле меня уже сослуживцы собираться начали и главбух им что-то объясняет. А потом наш главный механик мне говорит:
 
        - Если у тебя действительно такие способности прорезались, не подскажешь, куда наше новое оборудование подевалось? А то под это оборудование Главк разрешил новый цех построить. Цех построили, а оборудование - тю-тю, и куда - неизвестно!
 
        Тут я засомневался. Не было ещё такого, чтобы на социалистическом предприятии импортное оборудование исчезло, а потом, просто так, само по себе нашлось! Однако, нашёл... Как раз под фундаментом нового цеха.
 
        На следующий день ко мне корреспондент пришёл. Потом начали из институтов разных учёные наведываться - геологи, археологи, психиатры... Две статьи про меня в газете напечатали и одно опровержение... Дальше - больше! Научно-популярное кино  сняли. Называется: "Михаил Кентарович - кто он?" Письма стали приходить от разных граждан и из-за заграницы. Один японец предлагал за его счёт на озеро Лох-Несс поехать, чудовище искать. Академия наук советовала и жена не возражала... Я бы, может, и поехал, но у меня отпуск по графику только через полгода намечался. Да и не люблю я эти поездки. Чего я там, за  границей не видел? У жены сестра в закрытом распределителе работала - я и так, без очереди, что хочешь мог достать...
 
         А потом случилось вот что. Как-то на работе, после утреннего чая, вызывает меня директор. Захожу в кабинет, а он сразу:
 
        - Это ты, что-ли, "Михаил Кентарович - кто он?"
 
        - Я,- отвечаю я.
 
        - Ишь скромник какой! - говорит шеф.- У него, можно сказать, талант международного значения в  центральной газете обнаружился, а он сидит рядовым инженером без внедрения в производство. Нехорошо это... Не по-хозяйски... Экономика должна быть экономной... Значит, так. Для начала я уже тебе  кой-какую работёнку придумал. Тут вот какое дело приключилось. Я недавно новую мебель по разнарядке приобрёл , а в ней, понимаешь, жук-древоточец объявился. В то время, как все мы не прикладая рук боремся за дальнейшее увеличение улучшения знака качества, это мерзкое насекомое животное портит прекрасную финскую мебель у меня дома. Отыщешь этого жука и уничтожишь! А потом подумаем, что дальше с тобой делать.
 
          Всю ночь я от обиды уснуть не мог. Это же надо, - такое применение моему таланту найти! Я, может быть, горы могу своротить! Может, я завтра тунгусский метеорит найду или библиотеку Ивана Грозного с янтарной комнатой, а он мне жука подсовывает...
 
          Наутро я всё решил... Посоветовался с женой и пошёл в израильское посольство...
 
          Уже полтора года я в Стране. Почти знаю язык. Работаю почти по-специальности, садовником... Деревья сажаю... Разослал во все инстанции  трудовую биографию, где и свою необычную способность описал...
 
          А вчера у меня дома раздался телефонный звонок. Женский голос с сильным акцентом произнёс:
          - Хэллоу! Это господин Кинторовитш?
 
          - Я Вас слушаю,- говорю.
 
          - Это из кнессет коворит. Из канцелярия
 
... как это по-русска,... йес,... спикер кнессета. Это правда, что ты всё через всё смотреш?
 
          - Ну, не через всё, говорю,- но что-то в этом роде...
 
          - Ошень харашо! У нас на кнессет в стулях жюк заявился...
 
          Б-же мой!... Ну, куда мне деваться-а-а-а!!!
23 Жар-птица
Вера Шкодина
И вот – лето! Долгожданная пора! Свобода от уроков, от всякой  обязаловки.  В огороде , за посаженной картошкой, поднялся бурьян сплошной стеной. Там – свободная от посадок территория, и там часто прячется Санька с любимой книжкой. Пока никто не знает её секрета. Мать покричит,  покричит, махнет рукой с досадой и займется  делами.
      Третий день Санька выслеживала жар-птицу.  В кустах полыни она протоптала полянку, притащила старый детский матрасик и терпеливо ждала.. А птица все не появлялась.
  Санька вспомнила, как все над ней смеялись, когда прибежала она с огорода и, размахивая руками, дрожащим голосом повторяла: «Жар-птица, там жар-птица! Большая, красивая, вся светится!»
-  Начиталась сказочек! – хмыкнул старший брат, шестиклассник Володька.
- Вруша, вруша! – дразнил младший.
- Господи, - вздохнула мать, - в кого она? Все  где-то в облаках.
- Я хочу перышко, -  еле слышно прошептала Санька.
- Ну вот, -  хохотнул отец, - возьми у петуха! Глянь, какой красавец!
Петух косо посмотрел  на Саньку.
 - Ко-ко-ко, - пропел насмешливо  и пошел прочь к своим хохлаткам.
- Еще чего, - нахмурилась мать, - нюни распустила. Марш в огородчик. Морковка  там вся позарастала. И чтоб всю грядку выполола! Заодно и успокоишься. Чтоб все чисто было! – крикнула она вслед.
   Санька долго ходила  между грядок и не могла понять, какая из них с  морковкой.
Полоть ее еще не заставляли.  Картошку сажать – это она знает. И даже каждый вечер поливала цветы маленьким ведерочком.  Ведь ей  уже  десять  лет.
А вот полоть  морковку…
-Вовка, покажи, где морковка? – прибежала она к брату.
- Ха, салага, - хмыкнул старший, - пошли. - Меньше  хлюпай  носом, мать этого не любит, поняла?
- Поняла, -  мотнула головой Санька.
- Вот морковка, - ткнул Вовка в крайнюю грядку, - смотри, чисто прополи, а то, ты знаешь,  мать  заругает.
- Ладно, - согласилась Санька и присела на корточки.
Через час у неё ныла спина и затекли ноги. Руки. подбородок – всё было в земле, но работу она закончила. Грядка приятно чернела среди окружающей зелени. Ни травинки!
Санька улыбнулась и пошла  к  кадушке  мыть руки.
Когда замурзанная дочь предстала перед матерью, та ахнула:
- Ты где так извозилась?
- Грядку полола! – гордо заявила  дочь.
- Ну-ка,  покажь! – изумилась мать и метнулась к огородчику.
- Господи! – раздался её вопль, - да что же это за наказание!
Отец и братья бросились следом.
- Где  морковка? Где морковка, я спрашиваю? – плачущим голосом вопрошала мать перепуганную Саньку.
Хохотал отец, заливался младшенький, Володька от смеха свалился прямо в цветочную клумбу.
- Вы же сами! Вы же сами, -  вскричала вдруг Санька, -  сказали, чтоб чисто было!
Вздрагивая от рыданий, она бросилась со двора в конец огорода, где никто ничего не сажал, а лишь бурьян да полынь стояли стеной…
…Каждый  вечер она пробиралась сюда к своей полянке и ждала.
Тогда птица прилетела именно вечером. Санька забрела  сюда случайно, искала горох среди кустов картофеля, но он ещё только поднялся, цепляясь усиками за  рядом  очутившуюся  зелень.
Было тихо и тепло, молодая травка пробивалась на меже, земля дышала дурманящими запахами.
Шлёпая босыми ногами по мягкой, щекочущей травке, вдруг очутилась перед зарослями полыни. Стебли её поднимались выше головы. Таинственно  покачивались верхушки, горький запах окутывал всё вокруг.
Она представила себя в густом, непроходимом лесу, раздвинула стебли и шагнула вглубь.
И вдруг с шумом вспорхнула большая сияющая птица. Каждое  пёрышко у неё светилось и переливалось в лучах заходящего солнца, а крылья у неё были алые…
 …Но жар -птица всё не возвращалась.
- Мне бы только одно пёрышко, - шептала Санька, -  чтобы они поверили, чтобы не смеялись. Только  одно  пёрышко…
          Санька рисовала лес. На голубой  поляне – синие-синие ели. Под розовым пеньком – бледно – сиреневый гриб.
- Фу, какая гадость, - поморщился Володька, заглядывая к ней через плечо, - это что, поганка?
Санька закрыла ладонями рисунок.
- Мам, а Санька опять чушь какую-то рисует!
- Ну-ка, - потребовала мать, -  открой!
У Саньки на глазах слёзы.
- Ну, Саня, - медленно и спокойно произнесла мать, - сколько можно тебе объяснять: лес – зелёный, трава тоже.  Голубое – небо. Ты разве не видела?
А пенёк, - вздохнула она, -  пенёк – серый.
- Видела я, - покорно согласилась Санька.
- Ну, а что ты выдумываешь?
-Мам, я знаю,- воскликнул младший,- она нарочно, а ещё ревёт, нарочно, чтобы всех позлить!
-Хулиганит,-  заключил Вовка, - хоть бы никому не показывала! А то все смеются.
- Ну почему ты всё делаешь наоборот? – тихо спросила мать.
Слёзы внезапно высохли на глазах у Саньки.
- Синие они! Я видела! А Вы, вы всё равно не верите!
Мать вздохнула и, махнув безнадёжно рукой ,вышла во двор.
24 Маленькое приключение Марины
Вера Шкодина
Маринка очень любит сказки. Ей всего шесть лет, но она уже читает их сама.
У неё на полочке, в детской, много разных книжек с красивыми, яркими обложками.
Папа у Маринки – капитан. Дома он редко бывает, зато столько разных подарков привозит. Вот и сегодня:
- Я тебе звезду подарю.
И подает , действительно, звезду, только бурую и холодную.
- Папа, почему звезда холодная и не светит?
- Она морская.
Марина никогда еще не слышала  про морские звёзды.
- А разве в море есть звёзды?
- Есть, конечно.
- Папа, а как они туда попали?
- Наверное, свалились,- смеётся папа, оторвавшись от газеты, -нечаянно, совсем, как ты ночью, сваливаешься с кроватки. И папа целует Маринку в нос. Потом добавляет рассеянно, уткнувшись в газету и поглаживая дочку по голове:
- Иди к маме, она тебе всё, всё объяснит.
- Как мне жалко звезду,- шепчет дочь,- она такая холодная и некрасивая..
- Папа! А может её согреть?
- Видишь ли,- медлит озадаченно отец.
- Марина! Спать!- решает сомнения мама.
- Я не хочу спать! Я хочу настоящую, живую звезду, и чтоб она светилась!
В глазах Маринки сверкают   две крошечные слезинки.
- Иди спать,- утешает папа, - все звёзды у тебя ещё впереди!
-  В спальню, в спальню, - заключает мама, - уже поздно, сейчас ты закроешь глазки, и тебе приснится голубая, красивая звезда, как в той книжке, что ты недавно читала.
- Мама, а глазки  нужно крепко закрывать? – спрашивает Марина, покорно просовывая руки в рукава ночной рубашки.
- Крепко, очень крепко. Ну, спи.
И мама уходит. Марина прижимает к груди звезду и шепчет:
- Сейчас ты согреешься и станешь опять  голубой  и красивой, только потерпи немножечко.
Звезда молчит и, действительно, начинает согреваться. И вдруг:
- Ой! – вскрикивает Марина и роняет горячую звезду.
Но она не падает, а плывет по комнате и озаряет всё вокруг  искрящимся светом.
- Ой! – еще раз восклицает Марина, но это уже от восхищения. – Какая ты  красивая!
Ты что, ты, правда, моя звезда?
- Да, - отвечает звезда звонким, мелодичным голосом.
- Да, да, да, -   повторяет эхо вокруг.
- Ой! – жмурится от удовольствия Марина. – Какая ты ..плавучая! И даже не падаешь!
Звезда тихо подплыла к подоконнику.
- Подожди! – остановила её Марина. – Ты куда?
- На небо, -  прозвенела звезда, - смотри, какое оно тёмное, мне нужно освещать дорогу людям.
- А я? – обиженно прошептала Марина. – Я с тобой хочу!
- А ты не боишься высоты? – спросила звезда, мерцая в оконном проёме.
- Нет! Нет! Я совсем ничего не боюсь! Мама говорит, что я такая.. бес.. бес..шабасная!
Как папа!
- Хорошо. Мы поплывем вместе. Только ты все время будешь меня слушаться.
- Буду, буду, - заверила Марина.
- Когда мы будем там, наверху, нам придется совсем замолчать. Звёзды должны молчать, потому что они – звёзды, -  грустно потупилась звезда.
- А те, что молчать не смогут, - продолжала она, - падают на землю. Таков звёздный закон. Ты запомнила?
- Да, - почти выдохнула Марина.
- А ты когда-нибудь видела падающие звёзды? – голос звезды взволнованно дрогнул.
- Видела! Видела! Один раз, когда мы ехали ночью в поезде, и я захотела пить, проснулась, а она падает! Быстро так падает!
- Вот видишь, - вздохнула звезда, - не забывай об этом.
- А ты? – догадавшись, похолодела  Марина, - ты тоже падала? Да?
 - Да, - звезда помолчала и продолжала задумчиво, - если бы не ты, мне бы уже никогда не взлететь..
- А зачем нужно падать? – удивилась Марина.
 -  Так решил  Месяц и некоторые большие звезды. Они у нас -    самые главные. В законе, объявленном ими, сказано, что звеёзды -  выше всех, поэтому должны жить своей, высокой жизнью. А не совать свой нос в людские дела. Между собой им говорить тоже незачем, потому что каждой с рожденья указано её место.
- Какой глупый месяц,  - подумала Марина, но ничего не сказала.
- Но довольно об этом, - оборвала себя звезда. – У меня есть много платьев: и голубое, и розовое, и жёлтое. Я тебе подарю одно – голубое. И ты будешь – голубая звезда. Запомнила?
 Маринка молча кивнула.
- Вот и хорошо, - улыбнулась звезда, - ты уже молчишь, умница, лови!
И она бросила Маринке что-то сверкающее, ослепительно -  голубое.  В глазах у  девочки вначале все потемнело, вокруг вспыхнули разноцветные искорки, и вдруг она поплыла. Легко, плавно, свободно.
- Ой, мамочка! – пискнула Маринка, но вспомнила наказ и прикрыла рот рукой.
 Они вылетели из открытого окна и быстро помчались ввысь.
Маринке стало холодно и страшно, но она молчала, стиснув зубы, стараясь не смотреть вниз. Её спутница светилась и переливалась розовато-желтыми бликами и ободряюще подмигивала Маринке.
Вскоре они набрали высоту и медленно поплыли вдоль других звезд.
Те оживленным мерцанием приветствовали новых подруг. Спутница Марины указала ей место возле себя. Остановились. Повисли.
- Как здесь весело! – восхитилась про себя Марина, - как на ёлке! А месяц, наверное, дед Мороз!
И она стала смотреть на него. Но тот хмурил брови, надувал щеки и возмущенно таращил глаза на две новоявленные, самозванные звезды.
- Сам же, своими глупыми законами закрыл себе рот, - фыркнула про себя Марина. – делает  всякие рожицы, а сказать ничего не может. Вот так закон!
Она еще долго тихонечко посмеивалась, поглядывая на него. Вокруг, среди темного неба, сверкающие звезды весело перемигивались с новенькими. Но вскоре Маринка загрустила.
- Фи, как скучно, -  подумала она, -  все  молчат. Нет, им надо объяснить, что нельзя всегда молчать.
 - Если заговоришь, сразу упадешь, - вспомнила Марина. – Моя звезда уже падала, не выдержала Она хорошая, я знаю. Это только  месяц хочет, чтоб все молчали. А разве звёздам нечего сказать людям? Звёзды – высоко, они все видят. А вдруг с человеком – несчастье или он потерял дорогу? А они – молчат.  Смотрят и молчат. Нет, я скажу ему., этому месяцу! Марина вспомнила, как папа часто повторял, что нужно всегда говорить правду в глаза. И она рванулась к месяцу. Он светился ровно и холодно. Когда голубая звёздочка подплыла совсем близко, месяц страшно удивился и даже, как показалось Маринке, немного струсил.
- Слушай! – закричала она ему, -  ты знаешь, кто ты? Ты.. ты самый глупый месяц! И законы у тебя глупые, потому что падают хорошие звезды!
 Месяц опомнился и потемнел от злости. И тут Маринка почувствовала, что стремительно падает. Она только успела заметить, что ее подруга-звезда мчится ей на выручку.
- Держись! – крикнула та и подала ей руку.
Из глаз Маринки посыпались искры. И когда она открыла их,  то увидела, что лежит на полу и крепко сжимает в руке бурую, холодную, морскую звезду…
25 Банный день - Ночь
Марат Галиев
Сквозь приоткрытое окно Валентина Петровна услышала, как залаял дворовый пес. Кто-то кликнул ее по имени. Выглянув, старушка увидела красный автомобиль и возле него незнакомую женщину в темных очках. Заметив в окне хозяйку, та сняла очки и помахала рукой. Старушка вышла из дома, шикнула на собаку и приблизилась к незваной гостье. На вид той было лет тридцать. В здоровом теле, лицо смазливое. Баба как баба. Разве прибарахлена шикарнее, чем местные, да намалевана чересчур. Словом, городская цыпка.
- Я насчет бани. Вас Павел предупреждал? - незнакомка говорила ровно, без эмоций. Натянула улыбку.
Валентина еще раз оглядела ее с ног до головы. Глаза холодные, бесноватые. С характером баба. Похоже, живет без мужика, смекнула старушка. Гостья переминалась и всем видом выказывала нетерпение.
- Вы не слышите? Мне повторить? – она кинула взгляд на табличку с номером. – Вы Валентина Петровна, или я адресом ошиблась?
Старушка откашлялась.
- Ну, да, заходил Пашка, говорил про тебя... Одного не пойму, для чего тебе моя баня? Сейчас в таких и не моются-то!..
- У вас пятистенка по-черному?
- Пятистенка. Только я ее уже лет десять не топила. Как старик помер, я к соседке хожу...
- Я в ней мыться не собираюсь, – обрезала женщина. - А где сама баня-то? Можно взглянуть?
- Вона, в конце двора, - старушка указала на потемневшее бревенчатое строение.
- Так я войду?

Валентина загнала в будку собаку и отворила калитку. Гостья прямиком направилась к покосившемуся домику. Старушка едва поспевала. Дамочка с интересом осмотрела баню снаружи.
Старушка открыла маленькую узкую дверь, впустила женщину и включила свет. Тусклая лампа осветила закопченные потрескавшиеся стены и свисающую в черных хлопьях паутину.
- Древняя баня! Ей сто лет, небось? – в голосе незнакомки слышались довольные нотки.
- Наша в поселке последняя. Еще отец супруга строил...
Незнакомка сморщила нос.
- Чем это так воняет?
- Капустка в кадушечке подкисла, - пояснила хозяйка.
Цыпка молчала. Она брезгливо провела пальцем по стене и вытерла носовым платком. Наткнулась в полутьме на скамью и чуть не упала.
- Не запачкайтесь, тут все в саже... - предупредила баба Валя.

Гостья с интересом вертела головой. Долго разглядывала каменный очаг с проржавевшей толстой решеткой, на которой лежало несколько черных камней. Кинула взгляд на двор сквозь единственное прокопченное оконце. Спросила, в чем раньше нагревали воду. Валентина указала на трехведерный котел у стены. К удивлению Петровны незнакомка скинула камни, подхватила котел и водрузила его на решетку. Поинтересовалась куда выходит дым. Хозяйка за веревку отвела скрипучую задвижку с потолка. Гостья пару раз проделала тоже самое.
- Мне нужны дрова. Много дров! – обратилась она к старушке.
- Дров-то у меня немного, – испугалась хозяйка, - только для дома!
- Я заплачу, купите себе еще! – безапелляционно заявила цыпка.
Незнакомка, казалось, что-то искала. На вопрос старушки ответила, что ей понадобится ухват.
- Для чего он тебе? – вновь изумилась баба Валя.
Женщина приказала принести. Валентина покачала головой и вышла. Вскоре вернулась с ухватом от русской печи. Гостью она застала в предбаннике, у пятого угла, разглядывающей запыленные полки с горшками.
- Такой сгодится?

Дамочка взялась за древко, провела руками по рогати. Кивнула головой. Распорядилась, чтобы хозяйка наполнила котел, занесла дрова и протерла пыль. На вопрос хозяйки когда ей понадобится баня, огорошила:
- Этой ночью!..
Валентина только рот открыла от удивления.
- Что можно делать в бане ночью?!
- Вам-то какая разница? – нервно отреагировала цыпка. - Павел, разве, не говорил?..
- Нет!.. Сказал, что одной женщине нужна старинная пятистенка, но про ночь...
Под суровым взглядом незнакомки Валентина осеклась. Ночью так ночью. Бери, коли платишь...
- Только вот темно будет ночью-то!
- Сегодня полнолуние! – натянуто улыбнулась цыпка. Она развернулась и пошла на выход.
«Чертовка! Испорченная баба»! – выругалась про себя баба Валя. Если бы не нужда в деньгах, давно послала бы подальше.

К ее удивлению, странная незнакомка скорее выглядела довольной. У ворот она щедро расплатилась и потребовала, чтобы хозяйка на ночь заперла собаку в будке. Строго наказала, чтобы никого, включая хозяйку, ночью во дворе не было. Поинтересовалась, как открыть калитку снаружи. Валентина поделилась секретом. Та пощелкала шпингалетом. Тут кто-то позвонил цыпке на сотовый.
- Дмитрий, я же взяла отгул! - нервно ответила она, - не доставай, прошу! У меня сегодня банный день... Лучше определись со своей лярвой!.. Или я или она!.. Именно так!..
Спрятав телефон в сумочку, странная дамочка направилась к машине. Держа в руках деньги, ничего не понимающая старушка только и успела спросить:
- А как тебя величать-то, голубушка?
- Катерина я! – бросила, не оборачиваясь, женщина. Она села в автомобиль и скрылась из виду.

22-00.
Катерина приехала за два часа до полуночи. Держа в руках по сумке, прошла в баню. Включила лампу и осмотрелась. Открыв задвижку на потолке, она с помощью спиртовых таблеток разожгла огонь в очаге. Пламя быстро занялось. Помещение стало наполняться дымом, но вскоре потянуло через крышу и дышать стало легче.
Все это время с пола, из-за ящика с инструментами, за ней внимательно следило два маленьких глаза. Чуткие круглые ушки ловили малейший звук.
Катерина поставила в заваленный барахлом угол кусок ржаного хлеба, посыпанного крупной солью и половинку луковицы. Надо ублажить банника. Негоже, подумалось ей, начинать ритуал, если хозяин бани обидится. Похожий на мышь, тот довольно лыбился и с интересом наблюдал. В его владениях давно ничего не происходило.

На маленький столик у стены, застланный хозяйкой чистой бумагой, Катерина поставила круглое зеркало и перед ним свечу в серебряном подсвечнике. Слева от себя расположила будильник. Расставила по периметру помещения еще три свечи.
До полуночи осталось полчаса. Вода в котле уже вовсю бурлила и тяжелый пар, смешиваясь с дымом, колебал потяжелевшую паутину и наполнял комнату липкими испарениями.

23-40.
«Пора…», - мрачно подумала Катерина и аккуратно вытащила из сумки сонного кота. Она купила его на рынке. Кот был абсолютно черный, без единого пятнышка. Пока Катерина привязывала его к ухвату, он  доверчиво прижимался к рукам и слегка дрожал. Не колеблясь, она взяла ухват с животным и пошла к котлу. Кот почувствовал неладное, зашипел и стал извиваться. Испугавшись, что тот выскочит из веревок, она решительно сунула ухват с беснующимся котом в кипяток, с силой прижав его ко дну. Черенок заходил в ее руках, словно кто-то пытался вырвать его из рук. Над кипящей водой поднялся черный хвост и завертелся пропеллером. Одновременно со всех сторон что-то зашипело, засвистело. Сзади что-то упало и разбилось со звоном, со двора послышался вой собаки. Катерина на миг обмерла и ощутила, как зашевелились корни волос на голове. Ухват в ее руках дрожал еще несколько секунд и затих. В помещении распространился тошнотворный сладковатый запах. Убедившись, что животное мертво, она обрезала веревки и отбросила ухват в сторону. Добавила в огонь еще охапку дров. Труп кота поднялся на поверхность и медленно закрутился в бурлящем котле.

Катерина смешала в тазу воду. Разделась полностью и распустила волосы. Поливая себя из ковша, обмыла тело. Затем достала из сумки соль, смешанную с землей и рассыпала вокруг столика в магический круг. Соль являлась заговоренной, а землю Катерина набрала на кладбище, из могилы, где недавно захоронили самоубийцу. Женщина проколола палец и нарисовала на зеркале пентаграмму. Не сводя с нее глаз, она зажгла свечи, выключила свет, медленно вошла в круг и, как есть голая, уселась перед зеркалом. Сбоку раздались шорохи. Ей показалось, что в предбаннике кто-то есть. Катерину начало трясти. Она взглянула в зеркало и увидела свое перекошенное от страха лицо.

00-00.
Резко зазвонил будильник. От неожиданности Катерина подпрыгнула. Повторно ткнув иголкой в палец, и не отрываясь от зеркала, начертила кровью на лбу еще одну пентаграмму. Затем перевела взгляд на пламя свечи и торопливо зашептала:
- Приди, мой Господин! Приди князь всех князей и царь всех царей! Из долины теней, из страны смертей! Дай разумения скрытых истин и красноречия тысяч стихов! Дай мне силы...
С улицы послышался жуткий вой, испуганно затявкала хозяйская собака. По крыше кто-то тяжело прошелся, отчего с потолка посыпалась сажа. Одновременно изо всех углов бани раздалось надрывное мяуканье.
«Чтобы ни было - не оборачиваться! Надо смотреть в зеркало через огонек свечи! Обернешься, сердце не выдержит, разорвется! – мелькало в голове Катерины»

- ...дай мне силы четырех стихий! Посвяти в силу воды...

Неожиданно дождевые капли с силой захлестали по лицу. Огонек свечи вздрогнул. Катерина прикрыла его ладонью.

- ...посвяти в силу огня...

Из свечи вырвались искры. Катерина невольно зажмурилась. В зеркале отразилось вырвавшееся из очага пламя и спину обдало жаром.

- ...посвяти в силу воздуха...

Сильный порыв ветра ворвался в комнату. Свеча накренилась. Катерина едва успела поймать ее.

- ...в силу земли...

Изба задрожала. Заскрипели бревна.

- ...навеки я раба Князя своего! Легион духов отныне братья мои! Дай мне мудрости Соломоновой! Дай познать тайну неподвластную уму человеческому! Чудо рождения и тайны смерти забвения! Вскорми молоком своим! Сделай ведающей! Посвяти в сущность ведьмы!..

По ногам потянуло сыростью. Огонек свечи заколыхался. Ей показалось, что пол под ногами двигается. Кто-то в предбаннике захлопал крыльями. За спиной послышались приближающиеся странные шорохи. Катерина выпученными глазами смотрела на огонек свечи и исступленно шептала:

- Приди, мой хозяин! Я готова! Посвяти в ведьму!.. Посвяти!..

Послышались медленные шаги. Катерине показалось, что в зеркале мелькнула какая-то тень. В нос ударил тяжелый болотный запах. Любопытный банник, все это время наблюдавший за ней с настенной полки, в испуге нырнул в глиняный горшок.
Сзади кто-то тяжело дышал.
- Я здесь. – Сказал он низким голосом. - Ты сделала все, чтобы я пришел. Зачем ты звала меня?
Она вздрогнула. Перевела взгляд с пламени на зеркало и оцепенела. За спиной стояла темная фигура. У Катерины от страха застучали зубы и закружилась голова.

- Посвяти меня в ведьму! – с усилием произнесла она пересохшими губами.

- В ведьму?.. или ведающую?.. – тихо спросил невидимый собеседник.

- В ведьму! Хочу стать ведьмой! – настаивала Катерина.

Фигура некоторое время молчала.

- Но для этого я должен взять тебя... Ты согласна?..

- Возьми меня, князь мой!.. Я - твоя! – прошептала она не в силах оторваться от зеркала.

- Я беру тебя... – тихо произнес невидимый голос.

Стул под Катериной зашатался. Ей показалось, что тело приподнялось и стало невесомым. Стул медленно уполз назад. Неожиданно талию охватило гигантскими клещами. Катерина чуть не взвизгнула от неожиданности. Ей стало трудно дышать. В воздухе появилась вибрация как от крыльев тысяч летучих мышей. С полок стали падать предметы, загремели ведра. Сзади кто-то навалился. Она почувствовала, как что-то влажное и горячее змеей вползло в ее лоно. Екатерина ощутила сильный жар, по лицу заструился пот. По всему телу пробежали судороги. Она вдруг почувствовала не испытываемое ранее наслаждение. Неизвестные тонкие энергии наполнили тело сказочными ощущениями. Груди ее отяжелели, набухшие соски потянули вниз. Таз налился свинцом, ноги стали ватными. Неизвестный сзади тяжело дышал. Не освобождая железных объятий, он входил и входил в нее. Катерина громко застонала. Ощущение, что каждая клетка ее организма наполняется радостью, ввело ее в неописуемый восторг! Ей захотелось петь и плакать одновременно. Подобно дирижеру она размахивала руками и мотала головой. Нечленораздельные звуки, обрывки мелодий, надрывный плач вылетали из ее горла.
Пик наслаждения оглушил! В голове что-то вспыхнуло, пронзило светом. Сильно сдавило в висках. Ей показалось, что весь мир со своими океанами и планетами слился с ней в одно целое. Не в силах сдерживаться, она закричала и забилась в сладостной агонии! Одновременно, за спиной она услышала низкий протяжный стон и почувствовала, как нутро наполняется влагой. По внутренним бедрам потекли реки. Неожиданно силы оставили ее. Лишь отдельные, еще блуждающие по венам токи, заставляли тело вздрагивать.

Внезапно клещи отпустили. Она понемногу стала приходить в себя. Чьи-то сильные руки развернули ее за плечи и подвели к котлу. На бурлящей поверхности что-то белело. Приглядевшись, Катерина заметила белую косточку. Повинуясь неведомому приказу, она смело полезла руками в кипяток и взяла ее. Ожога при этом не почувствовала.
- В ней твоя новая сущность. Проглоти ее. – Тихо сказал тот, кто стоял сзади.
Катерина не мешкая задрала голову и опустила косточку в горло.
- Да будет так! – услышала она за спиной.
Внезапно голова ее прояснилась. Зрение и слух необычайно обострились. Тысячи неизвестных ранее истин раскрылись перед ней. Она даже не удивилась тому, как кот совершенно целехонький выпрыгнул из бурлящего котла, отряхнулся по-домашнему и принялся тереться о ее ноги. От нахлынувшего на нее огромного счастья у нее сильно закружилась голова...

…Катерина проснулась от долгого звонка. Голова раскалывалась. Сильно болел таз в области копчика. Она взяла трубку и свободной рукой принялась массировать выросший на месте копчика пятисантиметровый отросток.
- Привет, Паша...
- Катюха, ну ты даешь! Ты чего там с баней сотворила?! – кричал Павел. – Петровна говорит, такой бедлам там устроила! Полки попадали, горшки поразбивала! Кошку-то, зачем сварила?
- Паша, ничего не помню... - тихо ответила она.
- Бабка грозится пойти к участковому, сказала, заяву будет писать!..
Катерина поморщилась.
- Паша, заткнись хоть на полчаса, не до тебя!
- Я!.. - Павел замолчал.

Она выключила трубку и села в кровати. Обнаружила, что совершенно голая.
Катерина поднялась, накинула халат и поплелась в кухню искать таблетки. На столе симпатичный домовой с удовольствием купался в чашке с молоком. Он помахал ей рукой, раскланялся, тряхнув кудрями. Она ответила грустной улыбкой и вышла на балкон. Машина стояла на своем месте. На крыше беседовали голуби. Катерина прислушалась. С удивлением поняла, что самец приглашал голубку слетать на рынок. Он хвастал, что знает место, где недавно просыпали пшеницу. «Так чего вы ждете? - негромко сказала она голубям и птицы тотчас улетели.
За батареей отопления злой однорукий шиш переругивался с принципиальной ведогонью. Последняя угрожала, что расскажет хозяйке о том, что шиш недавно стянул ее любимые серьги.
«Ага, вот и пропажа нашлась, - улыбнулась Катерина». Она заглянула под стол. Злыдни сидели под столом на огромной жабе и подначивали спорящих, хихикая и хлопая в ладошки. Жаба слушала их перепалку и моргала сонными глазами.
- А ну-ка, цыть!.. У меня болит голова! – прикрикнула она на нечисть. Все тут же послушно разбрелись по своим щелям. Жаба надулась и лопнула как мыльный пузырь.

Долгожданный звонок застал Катерину в ванной. Она рассматривала себя в зеркале и наносила тональный крем. В трубке раздался недовольный голос начальника:
- Катя, тебе надоела работа? На носу отчеты, а ты где-то шляешься!
- Дима, мне плевать на твои квартальные отчеты! Ты определился со своей лярвой?
- Послушай меня! Ты злоупотребляешь нашими отношениями! – интимно загудел шеф. - Да я на твое место завтра троих найду!
Катерина покачала головой и ухмыльнулась.
- Будь на месте, щас приеду. Скажи своей секретутке, пусть закроется в туалете и сидит там до моего прихода!
- Хамка! Ты уволена!
- А вот я сейчас разберусь с вами!.. – весело ответила Катерина и бросила трубку. 

Она закончила макияж, оделась и вышла из квартиры.
Ее бывшему дружку Павлу осталось молчать еще двадцать минут. Дмитрий у себя в кабинете безуспешно пытался встать из кресла и паниковал. К дамскому туалету в конторе выстроилась возмущенная женская очередь.

В это время довольный банник носился по развороченным владениям и потешался над наводящей в бане порядок бабой Валей. Та жаловалась последнему на радикулит и, чертыхаясь, отпихивала от себя надоедливого черного кота.
26 За кулисами
Альфира Леонелла Ткаченко Струэр
                        татарская сказка

                          За кулисами

    Сидели на скамейке Гармошка и Скрипка. И стало им скучно. Они соскочили с неё` и побежали звать друзей. Когда они подбегали к двери, увидели зеркало. Оно было не старое, круглое. Вдруг маленький лучик света скользнул по стене и сказал:
- Здравствуйте. Вы сейчас будете играть?
- Да, - ответил Смычок и наклонил голову, чтобы лучше рассмотреть лучик, скользивший по стене.
  Лучик бегал по стене и улыбался. Ему было весело. Он много раз видел, как играет на скрипке её владелец. Это были то грустные нотки, то весёлые. Девушки танцевали или сидели и слушали его мелодии. И сегодня, Лучик приготовился послушать мелодии скрипки, как услышал, что затевается что-то интересное и ему захотелось поучаствовать в этом.
- Мне так нравятся мелодии и я хочу послушать их. Можно я тоже буду с вами танцевать?
- Пожалуйста, - ответил вежливый Смычок и повернулся к Скрипке, которая держалась за ручку двери и ждала его, нетерпеливо показывая на зеркало и дверь.
- Я буду ждать вас здесь, - Лучик повернулся в сторону окна и задумался.
  На улице была зима. Снег, пушистый , опускался на дорожки, которые вели к избе-читальне. Много раз девушки и молодые парни спешили, бегали и просто шли по разным тропинкам, которые сами же и протоптали к домику, где они собирались танцевать, слушать музыку и петь, а иногда сыграть в каком-нибудь спектакле.
  Лучик посмотрел за окно и вдруг соскочил со стены и побежал к двери. За дверью начиналось самое интересное.
  Смычок выбежал навстречу Скрипке и они начали танцевать. От того, как они танцевали, раздавались звуки, получилась мелодия. Как раз в такт танца.
  К ним присоединилась Гармошка. Сама маленькая, меха как юбка у девчонки, на ветре раздуваются. Ветер влево, выдала басы, вправо - звук потоньше. Тут как начали ветки деревьев по чёрным клавишам бегать. Да, так быстро. Что мелодия закружила их в танце.
- Танцуй, Гармошка со Скрипкой, да седой Смычок с Мандолиной!
  Косы у мандолины упругие, так и звенят.
- Уф, наплясались мы.
  Лучик кружился вокруг, смеясь и кивая в такт музыке. Весёлый вечер удался на славу. А круглое зеркало висело на стене в комнате и только звуки мелодии доносились до его слуха. Лунный свет отражался в его круглом боку и прятался где-то вдалеке, глубине его потайных стен. Лучик веселился вместе со всеми. Он забыл, что такое висеть целый день на стене или прятаться в тайных створках зеркала. Скрипка подбежала к нему и обняла за плечи. Им было очень хорошо. Весёлая Гармошка начала играть грустную мелодию и все притихли. Это была мелодия их далёкой родины, которую они оставили много лет спустя и теперь нет-нет да и вспоминали и лес и реки и город.
  Только под утро стихла мелодия Скрипки. Всю ночь инструменты танцевали за кулисами. Это был их родной уголок, где они висели и никому не мешали. Почти каждый вечер приходили девушки и молодые парни и брали их в руки и тогда начинали звучать красивые мелодии.
  На скамейке, боком лежит Гармошка, смотрит на Мандолину. Округлый инструмент, красавица, подмигнула и улыбнулась Гармошке. Скрипка еле отдышалась. Лежит, прислонилась к стене, шепчет Смычку на ухо что - то.
  Вот, такую историю увидели за кулисами и рассказали нам. А я рассказала её вам.
27 ЛОРД
Евгения Козачок
Геннадий не помнил,  в какой день и час он  впервые почувствовал,   что по ночам, в полночь, в его организме происходят какие-то изменения. Вероятно, это было и раньше, но  сиё изменение   он не ощущал  так сильно,  как в эту ночь.

Не спал. Но явление сна присутствовало. Сна, или нереальности видения?  Выдел себя прежнего, но удивляла внутренняя пустота, лёгкость.   Стал прислушиваться к этим изменениям и всматриваться в то,  что не было видно явно, как любой предмет в квартире, но яркая картина виделась как на экране. Голограмма, что ли? Геннадий испугался  непонятного явления.  Подумал, что так, вероятно, сходят с ума.  «Вот только психушки  и не хватало, ко  всем  печалям и неудачам», - подумал он.

Пересел  с кровати в кресло, чтобы чувствовать спиной опору  и схватиться за подлокотники, если тело, в силу своей лёгкости, вздумает парить! Как будто укрепился!  Закрыл глаза  с намерением не видеть картинку. Ничего не изменилось. Картинка была, и усилилась её  реальность.

… Геннадий очутился на маленьком  острове Эвен Эзер, неподалеку от старинного городка Олден на северо-западе Шотландии. Ему был знаком остров, замок,  двор, цветы и деревья.
В замке, не останавливаясь, прошёл в «свой кабинет» на верхнем этаже, по коридору слева. Сел за письменный стол, раскрыл книгу Ф. Ингрема «Путь к звёздам», в которой он  в 1942   году   поведал о лорде Эвене Эзере, появившемся в XIV веке  на этом острове и который был членом ордена тамплиеров. Тамплиерам была известна технология  развоплощения, или превращения своего тела в тонкую астральную материю. В результате адепты ордена приобрели сверхестественные способности – они могли мгновенно перемещаться в любой уголок земного шара, продлевали свою жизнь на сотни лет, иначе говоря, становились сверхсуществами.

Прочитав  последнее слово, Геннадий отодвинул от себя книгу и стал соображать, как эта книга    могла попасть в кабинет лорда, жившего в  XIV веке, и какое он, Геннадий, имеет к этому отношение?

Встал из-за стола,  подошёл к стеллажам с книгами (их было множество!), рассмотрел их. Подобных фолиантов никогда не видел.  Зажёг свечи на большом серебряном канделябре, стоявшем около стены с картинами,  и… остолбенел!    На него   смотрел его же портрет в костюме времён королевства Филиппа IV Красивого во Франции.

Сердце Геннадия забилось, словно птичка в клетке. Ища объяснение сему  факту,  он подошёл к большому дубовому  инкрустированному столу  с  множеством ящиков с позолоченными ручками и открыл верхний.

В нем лежала книга в кожаном переплёте с тесненным именем Эвена Эзера и названием   «Колдовские обряды». Геннадий прочитал их. А в конце книги, через два листа с какими-то  незнакомыми ему знаками прочитал: «Дневник исполненного». Начал читать дневник. После прочтения записи  ему стало страшно и  захотелось немедленно, сию секунду, возвратиться домой, в свою квартиру. Но не знал, как это можно сделать иначе, нежели по объяснению в дневнике.

А в дневнике было написано:  «Для того, чтобы получить больше энергии для трансформации физического тела, необходимо жертвоприношение. И так как на острове никого кроме моей семьи и колдуна не было, то я и решил пожертвовать ими.   Отправил в сопровождении колдуна Эрги на остров умирать голодной смертью свою жену Элизабет и дочерей: Джулию, Мэри и Конни.   


Но я не получил ожидаемой силы. Пришёл к выводу, что колдун Эрги обманул меня  и не оставил женщин на безлюдном острове умирать голодной смертью, и сам не возвратился ко  мне…»

 Через семь  месяцев, в дневнике появилась новая запись: «Я нашёл на острове только  самую младшую дочь Конни, которая похожа на меня как две капли воды. Она и поведала мне о том, что Элизабет догадалась, что их ждёт, и перерезала ножом верёвку, удерживающую лодку возле берега. Несколько минут, и бурное море унесло пустую лодку! Теперь уже никто не мог вернуться на остров Эвен Эзер. Колдун остался с ними, и мать, чтобы платить ему за пищу, которую он добывал для них и готовил, расплачивалась с ним  своим телом и телами своих дочерей. Джулии было - семнадцать, Мэри – пятнадцать,  а  Конни – тринадцать лет.   Он пользовался ими всеми.  Конни так ненавидела его, что решила убить. В одну из «ночей ласк»,  когда колдун уснул, она  большим  камнем разбила ему голову.

Все обрадовалась, что Конни избавилась от колдуна. Но жить стало тяжело. Кроликов на острове стало мало. Птицы научились остерегаться людей. Пищи становилось всё меньше. И Конни, чтобы не умереть с голоду, решила избавиться от матери и сестёр.Конни знала, что на острове есть два опасных места: торфяное болото и скалистая бухточка, где вода  в ненастную погоду завинчивалась грохочущим водоворотом. Первой жертвой стала Джулия. Конни столкнула со скалы вниз. Мэри умерла от простуды (Конни держала её привязанной к дереву, растущему в холодной, проточной воде).  Не было пищи, но оставалась мать. Конни убила её и сунула в костёр. Пищи хватило ненадолго. Наступал голод. И она бы умерла сама. Но появился я, и у неё - надежда на спасение.

… Спасти её – это значило потерять силу,  необходимую для трансформации физического тела. Прежние жертвы почему-то не возымели на меня  соответствующего действия. Вероятно от того, что они были жертвами Конни. И я убил частицу себя – дочь, так похожую на меня, для того, чтобы стать сверхсуществом, чтобы существовать столько,  сколько будет  существовать Вселенная и  чтобы жить в новых воплощениях!»
Прочитав эти строки, Геннадий понял, что он и является новым воплощением Эвена Эзери! Геннадий  был в шоке от того, каков он был в прежней своей жизни и от того, каким он извергом был,  принося в жертву жену и дочерей, чтобы снова и снова возвращаться  в своё «я», на свой остров и в свой замок.

А может «я» или «он» (о, Господи, совсем запутался  кто же есть кто?!) по-прежнему колдует по этой своей  «Колдовской книге», принося в жертву людей?

Геннадий сжёг  колдовскую книгу, чтобы не было соблазна «колдовать». Потом сел в оббитое красным бархатом кресло-трон, закрыл глаза и  направил внутреннюю энергию  на видение своей квартиры,  для возвращения  в свой мир.

… Когда открыл глаза, подпрыгнул от радости.  Он был в своей квартире в XXI   веке!

В прыжке почувствовал  тяжесть  своего тела.  Значит, всё в норме и никакой пустоты. Чтобы окончательно убедиться  в этом, ущипнул себя за руку. Больно.  Подошёл к зеркалу.  Вот он я – Генка, во всей красе, в футболке с Микки-Маусом и в  шортах.

От  счастья, что «он» - это именно «он», а не какой-то там Эвен Эзер  -  Геннадий запел! На его «пение» отозвались соседи  стуком в стенку.  Всё на месте. Всё вернулось на «круги своя»!

…. Рано обрадовался! Временами, в полночь, Геннадию становилось необъяснимо грустно. И тогда он садился в кресло, закрывал глаза и улетал за таинственный и неведомый ранее ему горизонт  -  на остров, в замок. Бродил по острову, любовался природой,  жил какое-то время там. Читал старинные книги. Некоторые были написаны вечными чернилами на пергаменте. Рассматривал портреты, рисунки, которых накопилось больше двухсот. Но Геннадий продолжал рисовать и рисовать. Засыпая на своём мягком, в шелках ложе, он часто видел во сне  Элизабет, Джулию Мэри и Конни. Просыпался. Тосковал и принимался рисовать их портреты. И они словно оживали, настолько были осязаемы. Тогда он отбрасывал кисти в сторону, отходил от мольберта, чтобы увидеть объемность изображения и начинал разговаривать с ними, как с живыми. Он не обращал внимание на безмолвие вокруг. Он был счастлив своей вечностью и тем, что может  возвращаться домой в любое время суток, с любой точки Вселенной и жить своей прежней жизнью. Но он больше никогда не проводил «колдовские обряды», как это делал  его  прежний «я».

В своём  теперешнем «я»  Геннадий живёт своей обычной жизнью. Работает, встречается с друзьями. Полюбил Люси и женился на ней. Люси красавица, прекрасная хозяйка и хохотунья. Жили счастливо. Вскоре родилась дочь, копия Джулия. Назвали Жанной. Затем вторая дочь, похожая на Мэри. Дали имя - Мария. Третьим родился мальчик. Геннадий обрадовался, что не девочка, которая была бы похожа на жестокую Конни. Нарекли Иваном, что созвучно с Эвен. В очередном посещении своего острова Геннадий прочитал, что если родится мальчик (до этого всё время почему-то рождались девочки), то этот мальчик будет вечен и сильнее всех тамплиеров в своих перевоплощениях. Геннадий знал об этом, но ни Люси, ни родным, ни друзьям никому никогда не говорил кто он на самом деле и кем его сын будет в будущем. И почему ни одна из дочерей не похожа ни на мать, ни на отца. Только Иван - копия отца.

И никто даже подумать не мог, что перед ними сам лорд  Эвен Эзер, который всё чаще и чаще мысленно, в снах и преодолевая пространство времени живёт там - за зазеркальем ...
28 Два Семёна
Евгения Козачок
Внук родился в первый день Солнечного года – 21 марта. В этот день Свет озаряет Сознание и жизнь изменяется навсегда.

Но не только у внука в этот день изменилась жизнь.  Возвестив о своём появлении из тёмного местопребывания в Мир Света громким «А-а-а-а», он изменил и нашу жизнь, превратив её в радостное ликование – родился долгожданный внук. До его появления были только девочки – внучки и правнучки. Дед Иван гордился  – наконец-то появился продолжатель его фамилии. А я, посмотрев на нового носителя  фамилии мужа, увидела, что внук то похож на мой род. Если быть точнее,  на дедушку Семёна по отцовой линии. Волосики у него оказались рыжими. Другого имени, как Семён, для внука я не представляла. Возражений  от  членов нашего многочисленного семейства не последовало, и малыш стал Сёмкой.

Растёт внук бесхлопотно  –  здоровенький, весёлый, любознательный.  Страсть как любит сказки, стихи, музыку. Особенно детские всем известные четверостишия и спокойную мелодию. Соня обрадовалась такой заинтересованностью сына. Включала  музыку,  начинала читать стихи громко, а потом всё тише и тише  и крадучись,  отходила от кроватки, оставляя сына наедине с музыкой. А он послушает- послушает,  да и засыпает.  Соня же  тем временем и с обедом справится, и постирать успеет. Благое  дело стихи и музыка!

К годику внук «обзавёлся» солнечными кудряшками и россыпью золотых веснушек  по лицу. Копия детского фото дедушки Семёна. Если он и характером  пойдёт в своего прапрадеда, тогда нас ожидает  весёлая, полная приключений, жизнь.

О неугомонности и поэтичности моего дедушки знало все село.  Обитателям соседствующих улиц и,  тем более,  вблизи находящихся домов, часто приходилось слушать,  как Сёмён  в споре со своей жёнушкой  Полиной сыплет стихами.  И этот  диалог  мог длиться часами, собирая любопытных. Дедушка входил в роль, становился «в позу» и философствовал в рифму о жизни и о том, как Полюшка в данный момент неправа. Бабушка Поля в ответ говорила: «Клоун» - и уходила  с глаз долой в дом, так как ссора затевалась  дедушкой  в домашнем «Колизее» - во дворе  или на  огороде, где больше всего слушателей. Жить с дедушкой было интересно.  Он  знал много сказок, стихов.  Читал нам, внукам, большей частью свои стихи, в которых была запечатлена вся наша жизнь, начиная с пелёнок. В них была любовь к нам, юмор и наши первые слова-перевёртыши. И как он только всё запоминал? Не помню, записывал он свои творения или нет. Но мог слёту любое стихотворение, посвящённое кому-то из домочадцев, прочитать без запинки. У нас  с дедушкой было много тайн, о которых я никому не рассказывала. Была его любимицей, вероятно потому, что  пять сорванцов, были внуками, а две старшенькие внучки жили в городе. И он  свою любовь отдал мне –  самой младшей «малявке». Носился со мной, как «с писаной торбой"- рассказывала бабушка Полина.
Дедушку все любили за доброе сердце, беззлобные шутки-прибаутки, частушки, персонажами коих были родные, соседи, знакомые.

Мои самые яркие воспоминания детства связанные с дедушкой Семёном, как самые весёлые годы жизни.  А сейчас, глядя на своего внука, эти воспоминания проявились как на экране.  Да и как им не проявиться, если Сёмка на днях  выдал «на гора» своё первое (надеюсь не последнее) стихотворение, посвящённое деду Ивану. Они с ним живут  душа в душу. Сёмка за ним ходит, как ниточка за иголочкой.  Дневной сон тоже совместный. Перед сном  обязательное чтение или  тихое пение любимой песни «Катюша».  Бывало, читая, дедушка засыпал  раньше внука.  Вот и в тот раз так произошло. Сёмка смотрел- смотрел на спящего дедушку и начал  тихонько говорить:

- Деда любимый,
Немножко ленивый,
Спать часто хочет,
Губами бормочет.

Проходя мимо спальни и услышав диалог  внука, не стала  раскрывать своё присутствие за дверью. Вскоре и Сёмка заснул. Когда мои мужчины проснулись, решила проверить,  помнит ли младший, о чём сам с собой говорил,  перед тем как  уснуть.

- Сёмочка,  а  какой  стишок, ты рассказывал  дедушке, когда он спал?

Внук, не задумываясь, повторил своё посвящение, которое очень понравилось его обладателю. Единственное замечание  было по поводу слов «немножко ленивый». Его оригинал и был прочитан вечером  родителям, только что  «проявившимся талантливым поэтом».  Надо ли говорить, в каком восторге от своего чада они были в этот день. Юрка всё время повторял:
- Удивил и порадовал  ты нас сынок. В неполные четыре года и стихи!

А дальше поводов для удивления было всё больше и больше. 
В один из обычных дней мы работали с Ваней на огороде, внук игрался во дворе  в песочнице. Наскучило, пришёл к нам. Походил, посмотрел, сделал деду «дельные замечания» и отправился в конец огорода. Постоял несколько минут и вдруг  спрашивает:

- Бабуль, а куда делся дом, который был в конце длинного огорода?

- Какой дом, внучек?

- Ну, такой  дом, около которого росло большое дерево орех и давало тень почти на весь двор.

Господи! Мне стало плохо. Сёмка говорил о доме дедушки Сёмёна и об их знаменитом орехе! И обратился именно ко мне с этим вопросом, а не к Ване.

Мы с  мужем, отбросив рабочий инструмент, устремились к внуку. Поскольку я от удивления не в состоянии  была говорить,  Ваня спросил у Сёмы:

- Внучек, а кто тебе рассказал о доме, которого теперь нет?

- Никто. Я сам помню. И ещё помню, что орехи на дереве были «не жадные» У всех деревьев жадные, а у него нет. И очень вкусные.

- «Не жадными» орехи назвал дедушка Сёмён, потому, что они легко раскрывались.

Больше в этот день мы не рискнули задавать внуку вопросы. С нетерпением ждали возвращения его родителей с работы,  чтобы поведать  им об очередном  открытии тайн внука.

Соня  достала со шкафа старый фотоальбом, и пригласила Сёмку посмотреть фотографии. Внук  с интересом рассматривал их, а когда дошли до страниц, на которых были детские фото наших предков, вдруг воскликнул:
- Мама, мама, смотри  это я, сосед наш меня фотографировал - показывая на  фото дедушки Сёмёна,   запечатлённого в пяти-  или шестилетнем возрасте.  Пришлось и Соне с Юрой  поверить, что их сын  помнит события прошедших лет.

Реинкарнация?
Встревожились все. Не знали как вести себя  с ребёнком в сложившейся ситуации.  Стоит ли задавать ему  вопросы о том, что он ещё помнит? И что отвечать ему после очередного  вопроса или  рассказа о прошлой жизни   прапрадедушки.

Больше двух недель ушло на то, чтобы перемолотить в себе  информацию, полученную в Интернете и в изданиях по этому вопросу. Немного успокоились, прочитав заключение специалистов, что такие дети данную им информацию о прошлом помнят  до семи, восьми лет, редко до десяти. А потом  она стирается как ластиком и никаких воспоминаний, тревожащих ни ребёнка, ни родителей. Три года - и  Сёмке будет восемь. А там, дай Бог, информация возвратится к дедушке Семёну, которую он передал внуку, чтобы напомнить о себе.

Забыла  сообщить, что в тот день, когда внук спросил о доме и «вспомнил» о дереве, ночью я видела сон, в котором дедушка Сёмён спросил:

- Ну, что внучка, не напугал я вас и внуком и его воспоминаниями о прошлом? Знаю, что ты редко видела меня во сне. Не мог я приходить к тебе часто. Был занят важным делом  и очень далеко находился. Спасибо, внучка, что назвала  внука моим именем. Ты уже не увидишь этого, но знай, что Сёмка будет уважаемым человеком. Опубликует несколько научных работ, но и  стихи не забросит. Издаст несколько томиков. Его дар – это подарок в память о нераскрывшемся моём таланте.  Ни один из  сыновей и многочисленных внуков не похож на меня так, как Сёмка. И его будут  так же,  как и меня, дразнить – «рыжий, рыжий, конопатый…», смотри какие конопушки крупные.
Наденьнка, внучка моя любима, я теперь часто во сне буду приходить к тебе в гости. Ты не возражаешь?

- Не возражаю. Я так соскучилась по тебе!

Ване и детям о сне не рассказала. А с внуком вообще боялась говорить на эту тему.

Да  Сёмка и без вопросов ещё столько событий из прошлого нам рассказал, что хватит на целую книгу. Записываем их. Мне  в основном  достаются рассказы о наших тайнах с дедушкой.  Я уже и забыла ту маленькую тайну о кукле, которую мне купил дедушка. Бабушка Поля  дала дедушке деньги, чтобы он купил  необходимые продукты. Пошла и я с ним. И надо же было зайти нам сразу не в продуктовый магазин, а в тот, где продавались куклы и игрушки. Я как увидела большую куклу Машу, так и замерла около неё. Дедушка  даже не спросил,  хочу ли я такую куклу. Нежно  погладил меня по голове и купил  Машу. Я смеялась,  целовала его, куклу и прыгала от радости и счастья. Ни у кого из моих подруг не было такой куклы! А потом мы пошли к дяде Васе, чтобы занять у него денег и купить всё, что заказала бабушка.  Не хотел, чтобы она расстраивалась и  ругала его за то, что он истратил последние деньги на куклу.  Часто бывало, когда дедушка, вместо сахара покупал мне конфеты, а вместо муки – платьице.  И это тоже было  нашей тайной.

Я благодарна двум Семёнам за эти счастливые воспоминания.

 Как-то во время очередной встречи во сне  дедушка спросил у меня:
- Надюшка, ты помнишь, какое стихотворение первым ты выучила наизусть?

- Не помню? Ведь это так давно было. Я уже трижды бабушка и прабабушка.

- Ничего.  Сёмка  расскажет тебе его,  и ты вспомнишь.

 Проснулась.  Воспоминания и мысли о жизни и предназначении человека на Земле прогнали сон.

А  утром Сёмка,  не успев открыть глаза, затараторил:

Утром проснулась,
Солнышку улыбнулась,
Счастьем всех одарила
И о куклах не забыла,
Умыла их, покормила.
Комарика  отпустила.
Пусть на улице летает
И  нас не кусает.
 
Растрогалась. Расплакалась.  На душе стало так тепло и солнечно, как будто я снова маленькая и мы идём с дедушкой по ромашковому  благоухающему полю, где летает много красивых бабочек.  Мы часто бывали с ним в поле, приносили красивые букеты бабушкам  Поле и Вале (по маминой линии). А они «зарывались» лицом в ромашки и весело смеялись.  Боже! Какое же это невероятное счастье, когда всем хорошо!

Два Семёна много интересного поведали  нам о  прошлой жизни и немало важного о нашей будущей жизни.

Спокойно на душе, потому, что дедушка всегда рядом с нами. Часто встречаемся во сне. Теперь мы с ним «ровесники» - по семьдесят пять лет. Он умер в этом возрасте, я живу. И, как он меня успокоил, проживу ещё долго. Оба умудрённые жизненным опытом. У нас с ним есть о чём и о ком поговорить, во время  очередной встречи. И конечно же, основная тема - наш солнечный Сёмка.
29 Просто фантазия
Наталья Зотова 2
Просто фантазия без намёка на мораль.

Эту картинку Юля увидела в Интернете. Зимний лес, деревья в снегу, белёсое небо. Вроде ничего особенного. Но Юлю пейзаж завораживал, словно затягивал вглубь.
Она разместила фото на рабочем столе ноута и, включая его, каждый раз надолго погружалась в снежное волшебство.
В Инете же нашла мастерскую, где изготовили большущее полотно с полюбившимся фото – от пола до потолка и в половину стены.

Муж удивился  преображению комнаты. Он не видел ничего необычного в этом пейзаже. Более того, ворчал и возмущался, говорил, что на него от картины веет холодом,  а он и так мёрзнет. Мало что ли того снега, что за окном, и когда, наконец, кончится эта противная зима?
Он любил летнюю жару, испепеляющий зной, мог часами находиться на солнце, становясь почти чернокожим.

Когда-то в юности Юля тоже любила лето – с ним были связаны школьные каникулы, свобода. Но, взрослея, ощутила – не её эта стихия. Она с трудом переносила жалящие солнечные лучи, старалась укрыться в тени. Порой ей казалось – вот-вот растает, так невыносимо жгло кожу даже через одежду.
И дома открывала форточку, а то и балконную дверь, чтобы наполнить помещение прохладой. Муж включал обогреватель, демонстративно надевал шерстяную кофту и теплые носки. Уходил на кухню и пил горячий чай.

Нынешняя зима, как и несколько последних, была малоснежной, с продолжительными оттепелями, с плюсовой температурой посреди января-февраля.
Юля томилась в ожидании редких снегопадов,  испытывая чуть ли не физическую болезненность в теле и тёмную тоску в душе.
Снежное великолепие, появившееся в комнате, умиротворяло её, приводя в почти трансовое состояние. Она мысленно входила в картину, погружала руки в снег, прикасалась к еловым лапам – и на голову падал белый пушистый сугроб.
Едва заметные следы лыжни манили в даль и исчезали среди заснеженных кустов и деревьев...
Тишина. Безмолвие. Покой.

Юля работала дома, диспетчером на телефоне, время созвона  определяла сама и потому могла, проводив мужа на работу, часами просиживать в кресле напротив огромного фото, вновь и вновь вглядываясь в глубину просеки, скользя глазами за исчезающей там лыжнёй.

Конечно, она понимала, что муж недоволен – без его согласия впустила в дом Зиму.  Но также осознавала, что прожитые с ним годы прожиты будто не ею, кем-то другим. Вернее, другой женщиной. Смиренной, почти всегда согласной с мнением и решением мужа – ведь он много старше, умнее, опытнее. Бунтарь, живший в её душе с детства, будто сдался, затих. Или умер? Или только казалось, что затих?

Юля любила мужа. Муж любил Юлю. Но они были очень разными – во всём. Поначалу такая несхожесть казалась привлекательной. С годами начала утомлять, день ото дня нарастало  взаимное раздражение. Они перестали  понимать друг друга, разговаривать. Своё  сокровенное каждый носил в себе.
Юля была  моложе, смешливая и жизнерадостная, часто ребячилась, чем приводила мужа в недоумение: взрослые замужние женщины так себя не ведут. Однако в пору первых свиданий его пленило именно это – Юля пела для него, сочиняя на ходу слова и мелодию. Танцевала для него, импровизируя – гибкая, лёгкая, соблазнительная.
Сам он был молчуном – Юле с трудом удавалось разговорить его и в начале знакомства. Со временем, ревнуя жену по любому поводу и без повода, замкнулся вовсе.  А она перестала петь и танцевать – даже для себя.

Осталась ли меж ними любовь?
Они жили рядом третий десяток лет.
И разногласия случались всё чаще.

Дома Юля всегда ходила в брюках, муж дарил роскошные халаты. Юля предлагала пойти в театр, муж предпочитал телевизор. Она звала – давай съездим за город, подышим, погуляем по осеннему (весеннему, зимнему) лесу – он уходил в гараж и возвращался навеселе. Муж никогда не отказывал  друзьям, родственникам, знакомым, если звали в гости – Юлю эти походы напрягали. Тащить на себе нетрезвого мужа, краснея от взглядов в метро и автобусе – увольте.
И всё чаще уступала, шла на компромисс, как же –  «всего важней погода в доме».
Ломала, перекраивала себя – так думала. А по сути  –  затаивала в глубине души то, что могло «испортить погоду». 

Детей у них не было. Бог не дал.
Иногда Юля думала, что они с мужем просто устали друг от друга, что каждому хочется отдохнуть от другого. И связь двух душ истончается, готовая оборваться. Да и было ли это единство душ? Скорее тел.
Порой казалось – исчезни она из жизни мужа, он не заметит. Или вздохнёт с облегчением?
Ах, да, он привык, что она есть. Следовательно, в наличии убранная квартира, полный холодильник, вкусная еда. И здоровый сон после секса.
Но себя Юля ощущала тонущей в вязком болоте. К её состоянию подходили строчки давно  прочитанного стихотворения: душа томится, мучается, плачет.
Хотя внешне это никак не выражалось

Ей не было скучно жить. Трудовой стаж давно заработала. То, чем теперь подрабатывала, отнимало не слишком много времени. Увлекающаяся натура, она то ходила на курсы батика, то ездила на психотренинги, то посещала литкружок при районной библиотеке. Однако понимала, что от себя не убежишь. И глушила подступающую депрессию новым увлечением – училась реставрировать книги или пыталась вспомнить подзабытый английский.

Это фото с зимним пейзажем что-то изменило в Юлиной душе и в устоявшейся жизни.
Будто поманило Несбывшееся...
Или вспомнилось давно прошедшее и забытое.

Ей года три-четыре. Папа везет Юльку на санках по заснеженной аллее. Уже темно, но ещё не поздно. По сторонам аллеи стоят  белые великаны и смыкают ветви над Юлькиной головой. Падает снег. Пушистый. Мягкий.  Санки со спинкой, сделанной папой. Юлька откидывается назад, и легкие снежинки касаются лица. А глаза пытаются проникнуть сквозь сплетённые ветви туда, во тьму, из которой летит к Юльке белоснежное чудо.

Ей лет пять-шесть. Во дворе снежная горка. Юлька скатывается с неё и нарочно падает с санок  лицом в снег. Рыхлый, ослепительно белый. И по верху сугроба нетронутые, не смятые  снежинки. Юлька боится дышать, разглядывая их, но они всё равно исчезают.

Ей шестнадцать. Они с папой поехали в Снегири проведать старого лесника и покататься на лыжах. Там была такая же просека, огромные ели в снегу, едва заметная лыжня позади – не это ли так притягательно в картине на стене?

Ей почти сорок. У них с мужем жил тогда изумительный пёс. Юля, возвращаясь с работы, встретила мужа с собакой на прогулке. И, не заходя домой, пошла с ними. Валил густой снег –  в те времена ещё случались настоящие снегопады.  На набережной не было никого, и Юля бегала наперегонки со псом, падала вместе с ним в сугробы, кувыркалась, валялась в обнимку с собакой. Радость переполняла душу и рвалась из неё звонким смехом.
Сердитый муж шёл далеко позади – не дай Бог кто-то увидит, что вытворяет его жена.

Для Юли снег никогда не был просто замёрзшей водой. Он был волшебством, которое могло существовать только зимой. Он был тайным посланником небес –  ей, Юле.
Снег мог быть злым, колючим, жёстким. А мог – нежным и ласковым. Он всегда был другим. И всегда  – живым. Приходил снегопад – оживала и Юля. Румянились щеки, блестели глаза, светилась, словно  омытая снегом, душа.

Снежным человеком как-то назвал её муж и сказал, что ей надо было на Севере жить.
Может быть. Но жила Юля в большом-пребольшом городе, где снег – враг автомобилистов и дворников, где уничтожают его всеми возможными способами. И лужи на чёрном асфальте при минусовой температуре угнетали Юлю, а газоны, засыпанные чёрным, с реагентами, снегом вызывали тоскливое чувство потери.


Этот день начался как обычно. Муж ушёл на работу. Юля быстро обзвонила все намеченные фирмы, передала сведения в головной офис секретарю.
Она торопилась, будто кто-то гнал – скорей, скорей.
За окном моросил дождь – в середине февраля,  бесследно уничтожая ещё недавно выпавший снег. Жалкий, реденький, едва прикрывший толстенный лёд, образовавшийся от прежних оттепелей.

Закончив дела, Юля села в кресло,  снова  вглядываясь в уже  знакомую даль. Тянуло туда нестерпимо.
Так неумолим был зов, что, будто под действием гипноза, она встала, в прихожей надела куртку, шапку,  запихнула в карманы варежки  и, как была в домашних брюках и тапках, вплотную подошла к картине на стене. Прижалась к ней ладонями, а потом всем телом. И замерла.
В ожидании? Чего? Закрыла глаза, затаила дыхание. Что-то властное управляло ею помимо собственного разума.  Вся она состояла теперь из одних ощущений. В мозгу всплыло давно известное: ощущение – первая ступень познания, и Юля улыбнулась сама себе, не открывая глаз – заново познаю  ранее познанное. Под ладонями – прохладная гладкая поверхность картины, спине и голове жарко, по ногам струится прохладный влажный воздух из открытой форточки.

Исчезло время – Юля находилась то ли в состоянии транса, то ли забытья – минута прошла или час – кто знает? Только стена под ладонями вдруг начала проваливаться, размягчаясь,   теряя плотность... Исчезла совсем.
И Юля, не удержав равновесия, шагнула вперёд. Но оказалась не в соседней квартире, а по колено в рыхлом снегу, ожегшем ноги.
Ничего не соображая, она задохнулась от неожиданности, глотнув полной грудью  морозного воздуха. В нём было всё: запах свежевзрезанного арбуза и новогодней ёлки, чистой собачьей шерсти и – мандаринов – откуда?

Так же машинально, не осознавая происходящего, Юля сделала шаг назад. И очутилась в комнате. Снег под тапками расплывался маленькими лужицами.

Дальнейшее напоминало сон. Юля прошла в прихожую, надела тёплые носки, сапоги. Снова вернулась к картине на стене. И снова шагнула туда, на заснеженную просеку.
Ни о чём не думая, ни о чём не жалея, шла, проваливаясь в снег. Справа нависли еловые лапы  в белом убранстве, и она, запрокинув голову, дёрнула за нижнюю ветку. Рыхлый сугроб скользнул с неё на лицо, обжигая щеки, залепив полуоткрытый рот. Юля, смеясь, глотала снег – ни одно мороженое в мире не могло сравниться по вкусу с этим лакомством.

Придя с работы, муж не увидел в прихожей Юлиной куртки, сапог. В магазин ушла, решил он. И лишь войдя в комнату, забеспокоился.
Около стены с картиной сиротливо стояли домашние Юлины тапочки. На паркете под ними виднелись не до конца высохшие влажные пятна.
Он сел в кресло, вгляделся в зимний пейзаж, что так притягивал Юлю. И увидел...
Цепочка глубоких следов сначала свернула вправо, а потом устремилась прямо, исчезая в белоснежной дали.
30 Давным-давно-1. Пещерные люди
Наталия Шайн-Ткаченко
               ДАВНЫМ-ДАВНО, В НЕЗАПАМЯТНЫЕ ВРЕМЕНА-1. ПЕЩЕРНЫЕ ЛЮДИ
1.
Давным-давно, в незапамятные времена - в смысле, никто толком ничего о них не помнит – жили на Земле люди.
Всё у них было хорошо: рыбы в реках вдоволь; мамонтов непуганых хоть отбавляй; откормленные птеродактили в воздухе кишмя кишат. Правда, у тех только бёдрышки вкусные, остальное мясо жилистое и жёсткое, годится единственно на подкормку некоторых растений, да и то в перемолотом виде.

О растениях поговорим в своё время, с ними тоже не всё просто. Пока же – об охоте.

Так вот, охотниками эти люди были знатными. Ходили они и группой, и в одиночку,  в зависимости от сиюминутных запросов племени или семьи.

Скажем, Ая вечерком протянет томно:
- Рык, ми-и-лый, что-то давненько мы хорошей жирной рыбки не ели. Вот и Беюшко явно по фосфору соскучилось, - и большой живот свой ласково погладит.
(Так у них принято было: пока не понятно, кто родится, дитятко называли нейтрально, оно.)

Рык понял  - Рык действует. Снасти с вечера готовит, острогу точит, те самые растения проверяет - не утратился ли, часом, у них рыбацкий навык. И задолго до рассвета выходит охотиться на реку. Или на озеро – по сезону. Свистнет особым образом – и растения за ним пластаются, ползут с огромной скоростью, но на берегу тормозят -  ждут указаний.

Дальше по заведённому порядку: растения запускают в воду самые мощные отростки, обязательно с цветами. Стаи рыб несутся со всех плавников, выстраиваются хороводом и ждут. Цветы выпускают некую субстанцию, и рыба от неё дуреет. Да ещё от этой эманации цветковой у крупных рыб голова начинает светиться.

Как рыбина в последний раз хвостом своим огромным плюхнет, тут же Рык в воду заходит - и острогой по светящейся голове. Но не добивает, а только оглушает вконец.

Когда же набирается достаточное количество -  семье, соседям, на обмен – свистит иначе, с переливами. Пойманных рыбин растения одну к другой тонкими веточками принайтовливают и на весу – чтоб по земле не валять и не пачкать – быстренько доставляют к пещере. По дороге ещё водой из полых стеблей поливают, чтобы не подсохли и не утратили товарный вид.

Конечно, у растений свой интерес: им достаётся вся требуха. Не только кишки, но и печень рыбья, нутряной жир, словом, всё то, что люди или не любят, или суровые законы не позволяют употреблять в пищу.

2.
На саблезубого медведя или, к примеру, на мамонта, охотятся компанией человек по десять. Готовятся серьёзно, проводят рекогносцировку, репетируют. Подготавливают склады. Такую гору провизии надо же ещё и сохранить, не на один день припасы.

Загоняют зверя так.
Кто-нибудь - чаще других за дело берётся Дык - летит впереди стаи птеродактилей. Птицы они могучие, но туповатые, коричневого зверя в тёмной чаще могут и не заметить.

Дык определяет квадрат, выходит на цель и пикирует, указывая стае, в какую сторону головой спит мамонт. Птеродактили снижаются и начинают барражировать вокруг спящего. Мамонт отмахивается хоботом, и это занятие отвлекает его от происходящего на земле.

Обычно две-три птицы попадают под удар. Добыча, конечно, мелкая, но и ею пренебрегать не стоит. Поэтому за охотниками следуют юноши, проходящие обряд инициации: недобитый хоботом птеродактиль может сильно клюнуть или оцарапать когтями, но мальчики обязаны терпеть и тащить трофей домой. Разрешается совершать небольшие подлёты, но молодые крылья ещё не развернулись во весь размах, так что они, в основном, тащат пешком.

Главную же работу выполняют охотники и растения. Охотники цепочкой обходят мамонта в специальном танце, исполненном страсти и воодушевления. Одновременно громко поют мугам, переходя на пентатонику. Ни одно живое существо не способно вынести такой раздрай. Мамонт просыпается и приходит в ужас.
 
Когда птеродактили заканчивают свою функцию, Дык уводит стаю и возвращается к мамонту.

Далее по его свистку вступают в дело растения. Они сплетаются в гирлянды с дурманящим ароматом и взбираются на пока ещё лежащего мамонта. Быстро разрастающиеся усики поглаживают животное за ушами и оплетают бивни.  Мамонт не выдерживает щекотки и начинает хохотать, а безумное благоухание довершает дело. Теперь его можно брать голыми руками, что и выполняет вторая группа охотников.

Остаётся доставить добычу к пещерам. Танцоры пляшут перед совершенно уже неадекватным мамонтом, дразня и увлекая его за собой, а вторая группа сдерживает и не даёт ни уйти в сторону, ни перегнать плясунов.

Так они добираются до пещер.
Что происходит дальше, понятно: мамонт превращается в звено пищевой цепочки, и с этим ничего поделать нельзя.

Так и жили эти очень древние люди: ели, пили, любили. Растили детей. Летали. Разрисовывали стены жилищ, приручали птеродактилей и растения. Разрабатывали системы охоты и рыболовства.

3.
Ещё у них процветали единоборства.
Дело в том, что люди эти принадлежали к двум очень разным эволюционным ветвям - двуруким и троеруким.

Наш знакомый Рык троерукий, поэтому он занимается рыболовством.
Если растения захомутали рыб близко к берегу, казалось бы, что там остаётся, простое дело - бей острогой и всё. Но в реках очень сильное течение, на двух ногах не удержишься. На помощь приходит третья рука – мутировавший хвост. Эта рука всеми пальцами вцепляется в дно, и таким образом создаётся устойчивый опорный треугольник.

Если же приходится гнаться за рыбой, например, в озере или в глубоком ерике, Рык с бешеной скоростью вращает своей третьей хвостовой кистью, образуя подобие гребного винта. Ни одна самая большая и сильная рыба не уйдёт от его остроги.

 А Дык, напротив, двурукий и крылатый. Естественно, он не рыбак, а загонщик, летун.

Если ты не знаешь, как называется какое-нибудь явление, это не означает, что оно тебя не касается. Так и здесь: люди тогда ещё не представляли, что существует такая непонятная вещь, как генетика. Но у Дыка рождались крылатые дети с двумя руками, а для Рыка и вопроса не было, каким окажется Беюшко.

4.
Но вот однажды…

По соседству с Дыком жил троерукий Лук, художник и ботаник. У него одна верхняя рука была левая, а две другие – вторая верхняя и хвостовая - правые. Конечно, это очень удобно: можно рисовать панорамно, а можно, например, так: одна правая рука рисует голову с рогами, а вторая пишет понизу, изображает ноги, травку, кончик хвоста…
Лук рисовал очень хорошо, всем нравилось. От заказов не было отбоя.

И с растениями очевидно: там же всегда рук не хватает, а у Лука – в самый раз. В три руки работает, окучивает-пропалывает, голова свободна, знай себе насвистывает что-то.

Глаз у Лука приметливый, зрение художественно развитое. Вот он и заметил, что хорошо прикормленные растения способны выполнять несложные команды. Со временем разработал целую гамму свистов и обучил всех сородичей.
Словом, был Лук молод, талантлив, с успешным настоящим и блестящим будущим.

Но вот однажды зазевался художник, загляделся на красивый цветок, отвлекли его благоухания. Он уже продумывал композицию, как изобразить цветущее растение на самой высокой стене самой большой пещеры, когда подкрался к нему сзади хищный тираннозавр. И отхватил хвостовую руку!

Заорал Лук от боли и обиды, но в панику не вдарился: остальными руками сорвал большой лист подорожника и приложил к ране. Растения на крик выбросили побеги, закрепили ими повязку, напустили на Лука болеутоляющего дурману. Да и перенесли к пещерам. Точно как переносили выловленную рыбу.


Выздоровел Лук, и пришлось ему учиться жить с двумя руками. Поначалу ужасно мучился, да и рана болела - ни сесть нормально, ни лечь.
Сокрушался и переживал, как же ему теперь рисовать, без третьей-то руки!
На какое-то время вообще впал в депрессию, считал  себя ущербным: у кого из друзей две руки – у того и крылья. У остальных три нормальных руки и при этом, как правило, две их них правые. А он из-за того необыкновенно прекрасного цветка - или же из-за тираннозавра - стал ни то, ни сё.

Но очень быстро обнаружилось, что есть, есть в двурукости определённые преимущества! И связаны они оказались с теми самыми единоборствами.
5.
Почему устраивались поединки, совершенно понятно: как же иначе выявить самого сильного, выносливого, предприимчивого, чтобы отдать ему в жёны самую красивую, самую перспективную в смысле потомства и самую нежную. Не пускать же на самотёк такое важное дело – рождение и воспитание будущего вождя племени!

Но люди сильно различались именно из-за их физического разнообразия. Потому в ещё более незапамятные времена придумали, как уравнять шансы бойцов.

Поначалу бои проводились в натуральном состоянии, только запрещались удары третьей рукой. Нарушивших правила дисквалифицировали.

Но вскоре стало понятно, что соревнующиеся оказывались в неравном положении: крылья имели узко-прикладное назначение и в драке не помогали и не мешали.
К тому же просто складывались ширмочкой.
 
А поди-ка, удержи многофункциональную могучую хвостовую руку в угаре боя!
Вся сила воли уходила на соблюдение правил.

Ну, и как тут выявить истинного будущего лидера?! Может, Бык проиграл Маку только из-за рассеянного внимания?! А на самом-то деле все знают, что красавица Эя именно по нему сохнет…
 
Тогда и решили приводить бойцов-претендентов к двурукости и бескрылости.

Третью руку поднимали в хвосто-плечевом суставе, сгибали в локтевом, чтобы не торчала, и так фиксировали на спине. То есть совершенно выводили из строя.
Крылья же по-прежнему просто укладывали сзади и закрепляли.

Внешне бой теперь начинался при равных условиях. Да вот сложенная на спине рука отвлекала неестественностью положения.
Но никто не осмеливался жаловаться: боролись-то за право родить лидера. Неуместно начинать с жалоб, неловко.

Так и сражались веками и целыми эпохами, пока не вмешался тот самый тираннозавр.

6.
И тут Лук-художник неожиданно для самого себя начал одерживать победы! Бой за боем! Верхняя левая рука его очень быстро компенсировала утрату хвостовой, стала могучей и мускулистой…

(Представьте себе кенгуру. У него такой мощный хвост, что животное на нём может сидеть. А верхние ручки? Тоненькие, хиленькие. Почти ни на что не годные. Потому что есть хвост. А не было бы?! Руки, глядишь, и развились бы.)

…Нет, Лук не победил в финале, но задумался. И не он один. А когда много народу думает об одном и том же, природа приходит на помощь.
В этот раз природа приняла вид кометы, пролетевшей так близко к Земле, что у людей вступило в поясницу и защипало глаза.

И начали рождаться у бывших троеруков детишки с двумя руками. И очень они неплохо устраивались в жизни. Придумали разнообразные приспособления: спиннинг, грабли, гребной винт… Молоток, Фиат-Уно, адронный коллайдер, шампуры…

А Луков  потомок, тоже прекрасный художник, уже от рождения двурукий, сообразил бросать краски на стену. Они стекали, и получались необычные модернистские изображения. Люди набирали побольше цветов, ложились напротив и наслаждались изменчивыми видами.

7.
Что касается крыльев…
Через много-много поколений Кто дал крылья, Тот их и забрал.

Просто-напросто перестали рождаться люди, умеющие летать.
Да они особенно и не переживали: птеродактили к тому времени повымерли, мамонтов стало намного меньше. Зато появились пшеница, овсянка и куры.
Куда летать? И зачем?..

Жить без третьей, хвостовой, руки, безусловно, комфортнее: покрой платьев и брюк упрощается, да и вообще…

А вот крыльев жалко.
31 Давным-давно-2. Учёные люди
Наталия Шайн-Ткаченко
ДАВНЫМ-ДАВНО, В НЕЗАПАМЯТНЫЕ ВРЕМЕНА - 2. УЧЁНЫЕ ЛЮДИ


Давным-давно, в незапамятные времена, в 1972 году (это был какой век, двадцатый, что ли?), заметили учёные люди, что часы спешат на одну секунду.

Какие часы, относительно чего спешат?! Атомные. Эталонные. Относительно Солнца. Говорю же - учёные!
Попросту говоря, у нас на часах уже 20-е, получка, а на самом деле до 20-го ещё целая секунда. Непорядок.

И что это означает?
А это означает, ни много, ни мало, что вращение Земли замедляется!

Действительно, в самом начале Земля крутилась вокруг своей с оси с такой бешеной скоростью, что в  сутках было всего шесть часов.
Только прилёг - всё, вставать. Хорошо, правда, что людей тогда ещё не было, а то ходили бы все невыспавшиеся и злые.

Но постепенно скорость вращения уменьшилась, и сутки довольно долго составляли удобные двадцать четыре часа.
Но не у всех же есть драгоценное чувство меры, мало кто умеет вовремя остановиться.
Вот и Земля тоже. Всё, баста, двадцать четыре всех устраивает! Нет, продолжает замедляться. Ужас какой.

Посокрушались те древние учёные, но ничего лучшего не придумали, как переводить часы назад, чтобы вгонять длину суток в соответствие с Солнцем.

Ну правильно, не можешь победить - приспосабливайся. Господствовала такая старинная мораль, философы писали трактаты «Бодался телёнок с дубом», «Плетью обуха не перешибёшь»…

Вот так древние учёные и работали: переводили и переводили стрелки на атомных часах. Больше двадцати секунд нагнали.

Один раз чуть было трагедия не произошла. В 3012-м.
Ой, нет, кажется, в 2012-м.
В общем, Сайты полетели. Кто такие «сайты» – не спрашивайте. Улетели куда-то за горизонт. Может, птицы, может, межзвёздники.  Не знаю, нет информации, утрачена за ненадобностью.

А потом вообще стало не до того.
Все заняты своими делами: войны, борьба за власть и с лишним весом, конкурсы красоты…
Не до секунд. Запустили ситуацию вконец. А когда спохватились, опережение оказалось уже таким кошмарным, что не только эталонные атомные часы, но и наручные как-то не так пошли. Не туда.

«В общем, - решили учёные люди уже нашего времени, - нам с этими австралопитеками двадцатых веков не по пути, мы будем бороться».
И задумались.

Думали-думали, пока один учёный не сообразил как действовать. Собрал компанию, начали исследовать и считать. Но сначала выбили средства, чтобы было на что жить - вдруг подсчёты затянутся. Называется «гранты». Это от слова «грабить», просто несколько звуков от неумеренного употребления редуцировались, стёрлись.

Компания быстренько дала Главную премию одному политику, шурину того первого учёного, и организовала Комитет под его руководством. Под руководством шурина, естественно, не учёного же. А уже под этого политика гранты так и посыпались.


На Земле сегодня (данные на двенадцать часов дня) живут двадцать миллиардов человек. Когда все спят, мы распределяемся по поверхности достаточно равномерно.
На материках – само собой, но если учесть намывные острова во всех океанах, как раз  ровно и получится. Кто в воздухе, того можно попросить приземлиться на время и немного подождать.

Средний рост человека два метра, вес сто кил. Во втором классе детского сада для медленно думающих детей такие задачки решают в уме:  какой импульс получит Земля, если вся эта распределённая масса одновременно сдвинется…

До этого места меж учёных людей царило полное единодушие. Дальше начались разброд и шатания. Что-то там насчёт вектора. Не станем воспроизводить споры, кто захочет – легко найдёт  в Хранилищах всю многолетнюю перебранку.
Кроме «сайтов» - этого нет.

Скажем только, учёные люди никак не могли прийти к соглашению, в какую сторону вся эта масса землян должна одновременно сделать шаг.  Или несколько шагов.

Про Комитет помните? Поначалу предполагалось, что он пригодится, чтобы было с кого спросить, ежели что. Но как всегда бывает, у кого деньги, тот и выбирает направление.

И конечно, каждый член Комитета требовал, чтобы именно по его местному времени рассчитывались будущие усилия. Действительно, кому захочется бодрствовать ночью и командовать этими самыми шагами, когда на противоположном полушарии прекрасно успевают всё сделать за рабочий день! Да что там за день, до обеденного перерыва. И ещё отметить «Праздник Решающего шага». 

Немало времени дебатировался вопрос, разрешить ли участие в  «Решающем шаге» беременным женщинам, левшам, артистам балета…

В конце концов, согласились запретить участие в эпохальном флэшмобе только членам оппозиционных партий и поэтам. Первые обязательно сделают шаг назад в пику своим правительствам, а вторым будет очень сложно объяснить, почему необходимо идти в ногу со всеми. Вопросы ритма и метра во второй группе тоже кажутся не решаемыми. Проще будет обойтись без этих, непредсказуемых.


Около десяти лет длились приготовления. Часы удрали от правильного солнечного времени так сильно, что пошли разговоры о переводе стрелок на час-другой!
Комитет, гранты, премии… Хорошее дело, конечно, но...
Но что поделаешь, медлить больше нельзя, время вышло.

И вот День настал.

Поскольку Земля вращается с запада на восток, в соответствии с исследованиями, расчётами и испытаниями в аэродинамической трубе ровно в полночь по Гринвичу – чтобы ни нашим, ни вашим – все двадцать миллиардов человек (с учётом возрастного ценза)  должны сделать два шага на запад, как бы отталкивая ногами Землю в противоположном направлении.
Она крутанётся сильнее и тем самым нагонит своё многовековое отставание.
Ритм был определён как маршевый на две четверти, темп модерато. С левой ноги.

Представьте себе воодушевление и подъём, охватившие всё население Земли! Оставшиеся за бортом поэты даже составили петицию с требованием допустить их к празднику.
Но Комитет был непреклонен: «Знаем мы вас. В последний момент вдохновение нахлынет - и что?! Всё позабудете, побежите записывать рифмы, а наши расчёты этого не позволяют».

И вот в назначенный день задолго до полуночи по всей Земле выстроились ровные колонны.
Шутки, анекдоты, песни и пляски рвались от души к душе, от Антарктиды до Кольского полуострова и Северного полюса, от Анд до Урала и Чукотки.

Ещё чуть-чуть -  и мы свершим что-то невиданно-несусветное!
Вмешаемся в ход светил!
Сравнимся с Самим, Самим…


И в этот момент вздохнул вулкан, дремавший все последние тысячелетия где-то на дне Марианской впадины…

Что тут говорить, мгновенно замеренная точными приборами линейная скорость Земли оказалась такой, что не только пропала необходимость в ускорении, но и откуда-то взялись лишних пять с четвертью секунд в сутки. Хоть замедляй вращение…

Земля ещё раз усмехнулась, хотела покачать головой, да воздержалась: пожалела человеков, утративших разум от своей непомерной гордыни.
32 Мир Марты
Алла Войцеховская
Так случилось, что в марте на свет появилась Марта, а её мамы не стало, она умерла при родах от обширного кровотечения. Марту все очень любили и жалели, но смотрели всегда на неё как-то по-особенному - не просто в глаза, а так, как будто в чём-то её обвиняли, и сами же этого стеснялись. Когда она подросла, то постепенно стала понимать природу этих взглядов, и желание часто общаться с людьми, даже очень хорошими, у неё так же постепенно пропало. Но такой уход от дружеского общения совсем не тяготил её. Возможно потому, что она была какой-то особенной девочкой, и с ней происходило необыкновенное чудо, но люди об этом не догадывались. Оно, это чудо, наверное, происходило с ней и в самом раннем детском возрасте, но она уже не могла это вспомнить. К тринадцати годам Марта заметно подросла, расцвела и превратилась в очаровательную девушку. Она теперь очень напоминала своим обликом грациозную молодую лошадку на длинных точёных ножках, особенно, когда завязывала в тяжёлый жгут свои роскошные каштановые волосы. Чудо происходило с ней всякий раз, когда она входила в комнату матери. Там, с того самого памятного дня  их «рождения и смерти», всё так и оставалось на своих местах: шкатулочки с украшениями, флакончики с духами, красивые сумочки, книги, картины, пластинки. В платяном шкафу, в слегка запылившихся чехлах, висели нарядные мамины платья, под ними стояли изящные туфельки. На верхней полке в высоких коробках спали шляпки, перчатки и шарфики, там же Марта нашла красивый театральный веер и маленький зонтик.
Когда дома никого не было, Марта одним только движением головы распускала свои длинные шелковистые волосы и входила в волшебную мамину комнату. Она открывала дверцу шкафа и снимала с вешалки красивое платье, обязательно с пышной юбочкой. С загадочной улыбкой она поворачивалась лицом к старинному зеркалу, которое  знало и хранило все тайны  этой удивительной комнаты, и долго примеряла платье, внимательно вглядываясь в своё прекрасное  отражение в зеркале.
Потом Марта подбирала к платью замшевые туфельки, иногда брала шляпку и перчатки. Но больше всего ей нравилось доставать с полки лёгкий складной японский зонтик от солнца, с резной бамбуковой ручкой, украшенной тонкой атласной ленточкой. И вот, когда Марта стояла в полном облачении, оставалось совсем немного: осторожно нажать на маленькую, едва заметную кнопочку, спрятанную на ручке под атласной лентой, чтобы зонтик открылся.
И тогда - о чудо -  зеркало чудесным образом искривляло пространство, и стены маминой комнаты вдруг куда-то исчезали, они словно растворялись, открывая перед ней великолепную, прямо на глазах оживавшую, картину удивительной, необыкновенной природы. Марта обычно смело переступала эту невидимую границу реального и нереального мира.
Она точно знала - там ей будет спокойно и хорошо.
Вот сейчас она сделает шаг и… сразу же зазвучит прекрасная мелодия.
Слышите, это играет рояль, а вот это - скрипка, именно она сейчас ведёт заглавную партию в сказочной мелодии любви, слегка подрагивают под волшебным смычком её струны, и вот уже божественные звуки музыки заполняют всё пространство…
Ах, как же прекрасно играл эту мелодию скрипач в фильме «Гранатовый браслет». Марта смотрела его много раз, чтобы ещё и ещё раз услышать эту волшебную скрипку. Она узнала, что это был любимый фильм её мамы, когда нашла в маленьком блокнотике для стихов всего  четыре строчки: «Любовь. Трагедия  и  тайна. Прекраснее на свете  нет. И  жизнь, и смерть её печальна. Куприн, «Гранатовый  браслет».
Она сразу же прочитала этот рассказ Куприна, но только посмотрев фильм, смогла понять всю глубину этого удивительного, неповторимого чувства, именно там впервые услышала настоящий, живой голос поющей о любви скрипки! 
Здесь, в этом чудесном и необыкновенном месте, прямо у неё на глазах оживали великолепные живописные холсты и картины. Они легко превращались в сказочные природные ландшафты: луга с высокими, сочными, изумрудными травами или бескрайние поля с необыкновенными серебристо-белыми цветами. Марта назвала их Снежными. ..
Тонкие, длинные и хрупкие  лепестки их будто были сотканы из прозрачных льдинок и, едва видимых, нежных, ажурных снежинок. Марта осторожно касалась их своими пальцами, и прямо из снежинок начинала звучать тихая, волшебная музыка - Музыка цветов, которую  можно было услышать только необыкновенно чистой душой и очень любящим сердцем.

 Марта  точно знала - это был тот самый мир Любви и Гармонии, мир Духовного совершенства и Красоты, созданный самим Богом для ангельских, кристально чистых душ.

 «Все люди могли бы жить в этом мире…»,-  подумала Марта, всматриваясь в сияющее серебристым светом зеркальное отражение, и с замиранием сердца в последний раз открыла чудесный зонтик в день своего совершеннолетия...
33 Скорпион
Алла Войцеховская
     Многие страхи поселяются и живут в нас с самого раннего детства, потом, с возрастом, прячутся куда-то очень глубоко, внутрь самой души, и только при стечении каких-то особенных обстоятельств, дают о себе знать, выходят наружу самым неожиданным способом.

В детстве, как и большинство девчонок, я боялась пауков, скорпионов и мелких грызунов. Все остальные живые существа вызывали у меня неподдельный интерес и умиление. Даже отвратительные гусеницы, по моему мнению, имели все шансы стать со временем "эфемерными созданиями", утончёнными и крылатыми, что уж тут говорить о существах более высокоорганизованных…
  Всё в жизни человека когда-то происходит впервые. Этот первый опыт знакомства с миром может быть очень страшным и неприятным, но его обязательно нужно получить, чтобы никогда уже не оказаться беспомощной жертвой в чьих-то ужасных клешнях...

В детстве мы бегали на улице целыми днями, особенно в летнюю пору. Играли в какие-то подвижные игры, разыгрывали разные весёлые сценки прямо на скамеечке перед домом, потом отправлялись всей гурьбой в кино, на качели или "заваливались" шумной компанией в магазин.
Сильная жара обычно спадала к вечеру, мы шли на центральную аллею, чтобы сидеть на скамеечке, есть мороженое и наблюдать, хихикая и весело перемигиваясь, за знакомыми влюблёнными парочками.
Однажды, когда моя подружка убежала, по поручению своей мамы, ненадолго к родственнице, чтобы отнести ей ключи, я осталась сидеть на скамеечке совсем одна в тягостном ожидании обещанного ею скорого возвращения.
Солнце уже почти зашло, сумерки постепенно сгущались, многочисленные цикады зазвенели, усиливая с каждой минутой свою особенную, бархатно-серебристую песенку, ночная фиалка медленно открывала свои благоухающие соцветия. 
Разморенная зноем и немного убаюканная звуками надвигающейся ночи, я сидела в ожидании подруги в какой-то странной задумчивости и оцепенении. Вдруг, сзади абсолютно неслышно и совершенно незаметно, подошёл незнакомый мужчина во всём чёрном и сел рядом со мной на скамейку. От неожиданности я чуть не вскрикнула. Но он быстро придвинулся ко мне вплотную и тихим сдавленным голосом произнёс: «Сидеть».
У меня потемнело в глазах. Что это значит - «сидеть»… Я попыталась пошевелиться, но мои ноги стали деревянными и непослушными. В следующее мгновение, не давая мне опомниться, "чёрный человек" достал из кармана руку и, молча, поднёс её к моему лицу.
Я онемела от страха. Кисть его руки напоминала клешню скорпиона. На том месте, где у всех людей находится большой палец, ясно различался уродливый раздвоенный сустав с шевелящимися как у осьминога щупальцами. Он держал передо мной свою руку-клешню и прошипел прямо в ухо, что как только полностью стемнеет, я медленно и молча пойду за ним, а если я, вдруг, закричу или попытаюсь убежать, то он задушит меня своей чёрной клешнёй...
Я хотела закричать или заплакать, но язык мой онемел и не двигался, во рту всё пересохло, горло перехватило судорогой. Я просто онемела от страха, ужас охватил всё моё детское существо...
Стало уже почти совсем темно, зажжённые фонари слабо освещали силуэты спешащих мимо прохожих. Подруга так и не пришла. Это было для неё обычным делом – сказать жди, и потом не придти, поэтому я сидела и уже ни на что не надеялась. А ведь нужно надеяться, до последнего… Теперь-то я это точно знаю, а тогда...

«Сейчас идём, как только пройдут эти»,-  проскрипел он мне в ухо, и его глаза блеснули зловещим зеленоватым огнём.
Мимо нас проходили мужчина и женщина с мальчиком. Не знаю до сих пор точно, что это было... Но я, вдруг, неожиданно, где-то внутри себя осознала, что это идут мои родители с братиком. Я мгновенно сорвалась с места и, подбежав, с криком отчаяния - «папа!», крепко схватила мужчину за руку. 
Он внимательно посмотрел на меня и ласково спросил: «Тебя кто-то обидел?»

Я быстро оглянулась на скамейку, где меня всё это время удерживал чёрный человек с клешнёй, но никого поблизости уже не было. Он скрылся в темноте незаметно, как ядовитый скорпион, всегда готовый напасть на новую жертву.
Я настолько была уверенна в тот момент, что это мои родители пришли мне на помощь, что даже не ощутила смущения, когда это оказались совсем незнакомые мне люди. Они проводили меня домой, совершенно ни о чём не спрашивая, как будто им и так абсолютно всё было обо мне известно.
Только теперь мне стало понятно, почему мальчик, принятый мной за брата, за всю дорогу не произнёс ни слова, а женщина, похожая на прекрасную сказочную фею в лёгком воздушном платье, перекрестив меня на прощание, тихо произнесла : «Помни, девочка, твой ангел-хранитель всегда с тобой...»

"Се, даю вам власть наступать на змей и скорпионов и на всю силу вражию, и ничто не повредит вам;"   Луки 10:19
34 Лунные часы
Валерий Лохов
                        из серии Сказки Деда Лоха

                            ЛУННЫЕ ЧАСЫ

Давно это произошло. Даже посчитать года очень трудно будет. Было время, когда наша Земля не вращалась таким образом, как в наше время. Она просто катилась по небосводу, как колобок по поляне. И вот, чтобы она закрутилась таким образом, что на свет появилось всё живое, в том числе и мы с вами, над нашей планетой зависла Луна. Круглая, яркая, излучающая свет даже ночью, правда, немного слабее, чем Солнце. А когда у Луны исчезли рога, и она стала круглой, похожей на репку, светило засияло ещё ярче. Можно было и не заблудиться в глухом лесу или в горах. Света было так много, что любой живущий на Земле мог отыскать тропинку в свой дом.
В одном из живописных уголков страны Рассов жила одна интересная народность, которая вставала и ложилась спасть по лунным часам. По лунному календарю садили сады и огороды, вели летопись всей своей жизни. Даже прожитые годы исчисляли лунтиками.
Эта народность называлась Лямбия. Красивое слово, но мало кто знал о том, откуда оно произошло. Так и проживали, радуясь жизни и каждому новому дню, достигли высокого уровня жизни. Эта цивилизация для измерения и учёта времени использовала изобретённые ей лунные часы. Долгое время работали лучшие умы этого народа, но добились своего. Они же произвели расчёты, что за месяц, так стали называть время полного цикла, Луна вращается тридцать пять раз! А для окончательного расцвета жизни в Рассии необходимо, чтобы у неё было не более тридцати оборотов вокруг Земли. И это стало самой важной проблемой, стоящей перед её жителями, чтобы принести новое будущее. Страна ждала своих героев. Кто же рискнёт на такое?
Но они уже были, просто их пока ещё никто не знал, так как были всего лишь подростками. Трое друзей были неразлучны, хотя и были разными. Старшего, заводилу во всех делах, звали Фостер, что значит Сила, второго друга – Мидлен, что значит Средний. Самого последнего из друзей звали Тейлор, что значит Хвост.
Из любопытства друзья посетили научно-временную обсерваторию. Конечно же, главными элементами были тридцать пять больших кругов, по числу лунных дней. Каждый из них имел мудрёные деления, на которые отбрасывалась тонкая тень маркера. Учёные считывали информацию, сообщая её населению Лямбии. Всё очень серьёзно, никто даже не улыбнётся. Да тут ещё свалившаяся проблема, так что совсем не до шуток.
- Надо с Луной что-то делать, решили мудреца. Но как? Пока никто из них не знал ответа, ни один человек в РАССИИ.
И вот однажды троица неразлучных друзей решила отправиться в поход к горе Синей, которая была неподалёку от Лямбии. Её светло-синий цвет постоянно манил к себе, будоража любопытство ребят. После окончания учебного года они и решились отправиться на разведку к ней, и даже попытаться взобраться на вершину. Отпросившись у родителей и собрав рюкзаки с продуктами и снаряжением, ранним утром направились по задуманному маршрута. Шли долго, почти до самого обеда. Впереди – самый сильный Фостер; посередине – Мидлен, а в хвосте плёлся Тейлор с большим тяжёлым рюкзаком. Он частенько отставал о своих компаньонов и им приходилось останавливаться, ожидая его подхода.
Шли по лесу, а затем по большому цветастому лугу. Миновали речку с навесным мостиком и снова очутились в лесу.
Хотели было сделать привал и немного передохнуть, как шедший впереди всех Фостер поднял руку и тихо проговорил:
 - Тихо, не разговаривайте. Оставайтесь на месте.
Ребята удивились, но команду выполнили. Никто не хотел ссориться с Фостером и испробовать его крепкого кулака. Сбросив рюкзаки и усевшись на них, они с любопытством ожидали Фостера, который исчез в густых кустах.
Гора была совсем рядом, казалось, что пройди ещё пять минут и будут у её самой подошвы. Они зачарованно смотрели на эту громадину с уходящей в небо вершиной. Вернулся Фостер и подсел к ребятам. Он волновался и, казалось, что был напуган.
- Можно улететь на Луну, - шёпотом говорит он, -инопланетяне куда-то уши, своими глазами видел.
 - Да ты что?!! – удивился Мидлен, - настоящий лунолёт?!
- Самый, что ни есть настоящий. А инопланетяне в скафандрах были. И бачки за спиной.
 - Эх, нам бы слетать на Луну, - мечтательно произнёс Тейлор, - мы бы её заставили слушаться нас!
Все мгновенно загорелись этой идеей. О проблеме с Луной в стране знал каждый – и стар, и мал. А здесь представляется такой случай! Когда ещё может представиться другой?
Решительный и смелый Фостерпредлагает:
 - А что, если мы угоним этот корабль?
Можем запросто добраться до самой Луны и вернуться обратно. Давайте рискнём. Что думаете?
 - А чего здесь думать? – говорит Мидлен, - мы согласны лететь.
 - Тогда надо успеть взлететь, пока инопланетяне отсутствуют, - говорит друзьям Фостер, - берите рюкзаки и бегом за мной!
Троица из всех сил несётся к месту стоянки. Уже хорошо виден серебристый красавец, стоящий на четырёх опорах. Входная дверь открыта и из неё идёт на землю откинутая лестница.
 - Давайте сюда, - командует старший и бегом поднимается по лестнице. Вскоре все трое исчезают в зеве корабля.
Сказать, что они были уже готовыми космонавтами нельзя, никогда не приходилось заниматься межзвёздными полётами. Самым умным из трёх был Тейлор. Любил компьютерные игры, всевозможные имитаторы, в том числе и управление космическим кораблём. В реальности он мало чем отличался от виртуального.
- Садись в кресло пилота, - говорит ему Фостер, - а ты, Мидлен, помогай ему. А я займусь этими. Он кивнул в иллюминатор. Было видно, как из леса со стороны горы вышли три инопланетянина и остановились. Мгновенно каждый очутился на своём месте. Им здорово повезло: аппаратура управления была включена, экраны мониторов светились. Фостер отыскал около выхода кнопку для закрытия и нажал её. Всё успел своевременно, так как подбежавшие инопланетяне хотели было уже взбираться в кабину звездолёта. Но лестница перед самым ихним носом въехала вовнутрь и двери быстро автоматически закрылись.
Тейлор очень спокойно, не суетясь, взял на себя управление. Включились двигатели, обдав пришельцев огнём из сопел. Т, едва успели отскочит от своего корабля, с недоумением посматривая на то, как он оживает без них. Через несколько секунд он оторвался от земли и плавно взмыл в воздухе, сопровождаемый проклятьями отчаянно машущих руками новых землян.
На мониторе главного пульта управления Луна занимала почти половину экрана. Тэйлор выставил координаты движения и перевёл систему управления в автоматических режим. Стало возможным немного передохнуть и пообщаться с друзьями. Фостер к этому времени провёл разведку съестных запасов и отыскал кое-что подходящее, чем можно было подзаправиться. Но для того, чтобы поесть, существовала отдельная комната, где можно было снять рабочий неуютный скафандр и сесть за столик с едой, где заботливый друг успел приготовить обед.
 - На борту нашего корабля имеется и оружие, - доложил ребятам Мидлен, - я его хорошо изучил. Правда, ещё им не пользовался.
 - И не вздумай делать этого, предупредил его Фостер, - может пробить обшивку и получится дыра. А это опасно.
- Я что, дурак что ли. Конечно, не стану. Может, оно пригодится нам на Луне.
 - На Луне может и пригодится. А пока ешьте, что на столе, да помаленьку, не обжирайтесь.
После обеда каждый занялся своим делом: Фостер отправился разыскивать туалет, Мидлен – изучать приборы и оружие. Ему так хотелось освоить самоходную установку, что он увлёкся и почти не выходил наружу. Тейлор осмотрел пульт и заметил, что перекрестие наведённой на руку координатной сетки сместился в сторону от центра и незамедлительно подкорректировал полёт. Лунная поверхность становилась видной всё отчётливей, рельефней. Чувствовалось приближение к этому громадному, пока незнакомому объекту.
- Все ко мне, - позвал ребят Тейлор, будем вместе выбирать место посадки.
Тейлор включает мощный электронный телескоп и настраивает его параметры. И что же увидели ребята? На Луне были такие же инопланетяне, какие были на Земле хозяева лунолёта, на котором они находятся в данный момент. Их охватил страх. Что-то необходимо было предпринимать.
- Нам нужно изучить язык лунян, -предположил Медлен, он, наверное, отличается от нашего.
- Конечно, они лопочут по-другому, - согласился здоровяк, - что думаешь, Тейлор? – обратился он к самому смышлёному члену команды. Тот ненадолго задумался и выдал решение:
 - Одевайте наушники, будем изучать их язык. И побыстрее, не мешкайте.
Отыскав в «Меню» учебную программу, Тейлор включил их каждому, усевшемуся у монитора, другу. Луняне были великими лингвистами. Запоминание программы прошло на большой скорости и друзья могли общаться друг с другом уже через небольшой промежуток времени. Язык был почти родственный жителям Лямбии, потому и учение прошло успешно.
Выбрали и место прилунения, ровное, без кратеров и гор. Облаков, как на Земле, нет. Всё видно, словно на ладони.
Как никогда, ребят охватило волнение перед неизвестным. Всех успокоил Фостер:
 - Не беспокойтесь, всё будет так, как надо, я уверен.
Космодромы на Луне отсутствовали. Это стало понятным, когда ребята заметили, что взлёт и посадка лунолётов происходит в различных местах поверхности. Тейлор внимательно наблюдает за обстановкой:
 - Будем садиться в самом центре. Там много построек и чаще летают их корабли, - принимает оно окончательное решение.
- Хорошо. Прилунимся в центр, - согласился Фостер, - мы готовимся.
Крепко пристегнувшись ремнями в креслах, которые использовали и луняне, группа благополучно опустилась на поверхность Луны с лёгким завыванием тормозных двигателей. Перед ними встала неизвестность, большая и пугающая, словно бездна. Выручил Фостер, как всегда уверенный в себе и решительный в делах:
 - Выходим и осматриваемся, - говорит он ребятам и открывает дверь. Вскоре они были снаружи и с большим любопытством посматривали вокруг. Всё для них ново и необычно, не то, что на Земле. Редкие прохожие в аналогичных скафандрах. Идут не спеша, словно в медленном кино, делая большие шаги.
 - Будем искать главный центр управления, - решает Фостер, - только там сможем решить нашу проблему.
 - А давайте спросим от этом прохожего, - предложил Медлер, - а то долго придётся искать.
- Надо торопиться, а то хозяева нашего лунохода могут умереть на Земле. Запасов воздуха им может не хватить.
 - Это хорошо, что у нас есть ???????, а у них нет. Да и корабль надобно срочно отдавать, а то объявят нас в межгалактический розыск. Вот достанется нам! – рассуждал вслух Тейлор, - нашим-то воздухом могут и отравиться.
Вот и большой дом с куполами и мачтами антенн.
- Скажите, девушка, - задаёт вопрос прохожему юному созданию Медлер, - это и есть ваш центр?
Та с удивлением смотрит на троицу и произносит:
- Да, это он. А вы что, не местные?
Как это ни странно, но луняне оказались очень похожими на людей, живущих на Земле, даже ещё красивее некоторых. Скрывать о том, что прибыли с Земли, не стали:
- Мы с Земли посланцы, - с достоинством ответил Фостер, нам нужно ваше правительство.
 - Так вот оно, перед вами, - показывает рукой юное создание. Через прозрачный шлем видно прекрасное девичье лицо.
Охрана здания правительства отсутствовала. Здесь полное доверие к живущим за пределами этого главного здания.
 - Не то, что у нас, отгородились от народа, - пробурчал Фостер, - давайте входим.
И вот они идут по длинному большому коридору со множеством дверей и снующих туда-сюда служащих. В самом конце коридора большая дверь, в которую они беспрепятственно входят.
- Переговоры буду вести я, говорит друзьям Тейлор, - вы не вмешивайтесь, пожалуйста.
Главный лунянин сидел в небольшом зале со множеством кресел и диванов. Им везло: на приёме никого не было. И чувствовалось, что глава лунян серьёзен и очень умён. Всё это отпечаталось на его умном, тонкого профиля, лице.
- Знаю, с какой проблемой прибыли. Мои посланцы уже доложили. От меня это мало зависит, - говорит им глава, - а вот от нашей обсерватории возможно и зависит судьба землян.
 В комнату входит ещё один лунянин.
- Вот наш кудесник Обтор, - представил вошедшего глава, - общайтесь с ним. Ему разрешено делать всё, что захочет, такие у него полномочия. Можете отправляться в свою обсерваторию. На луноходе они быстро переместились в самый центр – сердце Луны.
Многое ещё было непонятно ребятам: огромные башни строений с большими телескопами и зеркалами. И ещё совсем непонятные ребятам мудрёные конструкции и строения с техническими уклонами. У бедного Тейлора аж сердце замерло – всё ново и необычно. С изумлением посматривали по сторонам и его друзья.
 - А, вот где располагается наша хронометрическая установка, - показал на небольшой купол-саркофаг Обтор, - она соединена с ускорителем движения Луны.
 - А, можно немного замедлить движение вашей планеты. Нам необходимо совсем немного, чтобы за месяц было не тридцать пять, а тридцать оборотов? – спрашивает Тейлор.
 - Мне всё дозволено, отвечает Обтор, - нам тоже будет полезно иметь хорошо развитых соседей. Тогда, быть может, станут возможными наши соседские отношения.
Постучав по клавиатуре, вводя новые данные в мозг установки, он глядит на монитор, где происходят видимые, но непонятные ребятам изменения.
 - Всё сделано, мощность убрана, но результат будет не скор, может, даже и вы его не увидите, - доложил Обтор ребятам, - очень быстро нельзя, всё сложно, особенно с вашей эволюцией. Будем надеяться на лучший исход. Можете возвращаться на Землю.
- Спасибо вам, луняне, - поблагодарил кудесника Фостер, а мы доложим на Земле, чтобы готовились к изменениям.
Они вышли и направились к месту стоянки лунолёта, который необходимо срочно возвращать хозяевам.
По пути им вновь встретилась та лунянка, которая отвечала на их расспросы.
- Возьмите меня с собой, ребята, мне очень хочется посмотреть вашу Землю.
Ребята переглянулись. Это для них было неожиданно.
- Хорошо, но с условием, что возвратишься обратно со своими собратьями.
И вот они в лунолёте уже вчетвером. Успели и познакомиться. Прекрасную незнакомку звали Лунитой.
Обратный путь был лёгким и, как показалось ребятам, очень быстрым. Огромная Земля, хорошо видимая на экране мониторов, увеличивалась с каждым часом. Стали различимы реки, озёра и горы.
 - Садимся у горы Синей, откуда стартовали, - информирует всех Тейлор, неизменно находящийся у пульта управления лунолётом, - лишь бы нас не набили хозяева.
Но всё обошлось миром, без драки и даже ругательств. Оставленные на Земле луняне при виде своего корабля так обрадовались, что забыли про угрозы и даже были готовы расцеловать негодных мальчишек, посмевших поступить таким образом. Они быстро уселись в лунолёт и хотели взять с собой Луниту, чтобы вернуть на родину. Но та, неожиданно для всех, отказалась.
 - Я остаюсь здесь, на Земле, - ответила она им, - навсегда. Мне здесь очень нравится.
Она сняла шлем и огляделась по сторонам
- Не то, что у нас, одни пустыни, да пыль.
Упрашивать долго они не стали. Запасы дыхательной смеси были на исходе. Они быстро попрощались и люк закрылся. Через минуту лунолёт взмыл в небо.
- Смотрите, смотрите. Что это!? – проговорила Лунита, показывая рукой в сторону улетевших.
Все дружно задрали головы вверх:
 - До свидания!!!-
Крупными буквами было вычерчено слово в синем небе, словно следом, оставляемым иногда турбовинтовым самолётом, но довольно искусным зигзагом.
Лунита осталась на Земле. Со временем она подросла и вышла замуж за Тейлора, который к тому времени таким стал прекрасным юношей. От них пошёл один из замечательных родов человеческих. И в наши дни мы встречаем среди прохожих людей с прекрасным ликом, похожим на Луну.
А Земля стала вращаться чуть медленнее – тридцать раз в месяц.
35 Лесная метаморфоза
Татьяна Танасийчук
   Вау! Какой кошмар!! Неужели старческий склероз начался - в мои-то юные годы; или зловредные потусторонние силы виноваты, честное слово! - но только не я! Точняк - это они виноваты!

   Короче, сижу в засаде; выбрала себе на этот раз облик белоснежной леопёрды. Я всегда так делаю в торжественных случаях; чтоб соответствовало моменту. Устроилась за самым громадным кустищем, к земле приникла, стараюсь не дышать; только хвостом себя нервно по бокам, по бокам (всё ж таки напряжение сказывается), но не поднимая шума.

   Должна мимо этого кустика, вот по этой самой тропке пройти Королева нашего Зелёного королевства, у неё сегодня День рождения. План простой - как выскочу, как выпрыгну! Ясное дело - от неожиданности Королева слегка испугается, но ей не привыкать. Это для всех она - Королева, а для меня подруга лучшая, Наташа. Сделаю честные глаза - да что ты? - я же не хотела напугать, а совсем наоборот - поздравить! Сказку рассказать! Настроения подкинуть! Так... охапочку скромную, но на день чтоб хватило с запасом.

   Тут шмель привязался, зараза - жужжит и жужжит, на нос усесться норовит; пришлось  нос лапой прикрыть от надоеды. Ёлки-зелёные! Палки-моталки! Ещё и муравейник рядом. А Королева всё не идёт и не идёт, а всегда проходила в это время. Чу! Зашелестело! Ха, я и не сомневалась, что дождусь! Это же я!

   Вот он, шелест, совсем рядом - прыг!!! Прыг-скок! Прыг... скок... и что это было? - пусто! Тень отца Гамлета нашим лесом повадилась бродить, что ли? Ну совсем никого нет! Только птичка знакомая на ветке сидит, голову набок склонила; смотрит с интересом, глаз чёрный поблескивает; клюв раскрыла - точно ржёт, кобыла. Теперь всему лесу расскажет про конфуз такого шикарного сказочного зверя.
   ***  ***  ***

   Пошла я домой с неудачной охоты; белоснежный хвост по траве, по цветам волочится. Был белоснежный, а... чего уж тут! И где я прокололась, интересно? И вообще - какой сегодня день? Странно... что-то всё у меня в голове перепуталось.

  Дома ещё хуже стало. Стыдобища! Как я времена года только не перепутала?

   Вышла наружу , что делать? - ума не приложу. Пропала целая неделя. А куда? - не знаю! Конфуз получился знатный. Пернатая уже тут как тут. И чего она за мной летает, как привязанная? Вот гадюка, точняк всем прочирикает про мою поехавшую крышу.

   Поймаю - хвост оторву! Зверь я, или не зверь? Хотя... стыдно - скавуль, скавуль! Хоть под землю провались!

   ***  ***  ***

   А ведь точно! Никто не найдёт, не пристыдит. Так... сейчас корни поглубже в землю пущу. Вот так. "А если туп, как дерево - родишься баобабом!" Нет, это слишком круто, да и догадаются все сразу. Каким деревом? Нет... - пенёчком! Неприметненько так, в глаза не бросается - мало ли в лесу пеньков? Ещё с северной стороны мхом изумрудным задрапировать - так вообще гламурненько! Теперь и отдохнуть можно, покомплексовать малость, никто и не помешает.

   Щаз-з-з! Не помешают! Ирокез, паразит, ты что, другого места себе не нашёл умываться? Пеньков вокруг, кроме меня, не видно? Вот противный кошак! Рыжий, вредный, балованый. Брысь! Брысь, говорю! Нечего гостей намывать, мне подепрессовать немного нужно. А тут ты елозишься. Ну ладно... сейчас веточку выпущу - как стегону, мало не покажется.

    - Десантура, привет! Где подружку мою носит, не скажешь?

   Ох, Королева пришла. А я и не заметила. Ой, веточку, веточку спрятать нужно, иначе точно догадается. На пеньках ветки крапивы не растут. Всё! Порядок! Ирокеза моего Королева "десантурой" обзывает за привычку вылезать повыше, желательно на чью-то голову. Фишечка такая у кошака малолетнего.

   - И чего ты притихла, пеньком прикидываешься?

   Совсем с ней неинтересно, моментально узнаёт меня в любом обличье. Человек, а чуткая.

   - Не наигралась? Всё метаморфозишь? Ну... как знаешь. Пеньки, даже такие, как ты, разговаривать не умеют. Пойду искать - с кем словом перекинуться можно.

   Ах, так! То всё время уверяла, что я - душа этого леса. А как поговорить - так других искать! Буду я Злым Духом этого леса, хоть бояться станут. Пернатая поопасается обсмеивать, ябедничать.

   У-у-у! Корни из земли повытаскиваю, вот... крыльями чёрными распахну... Так... немного звёздочек сыпану по ним. Я - Злой Дух Ночи! У-у-у! И вверх чёрной тенью!

   П-ш-ш! П-ш-ш! П-ш-ш! - Ирокезина глаза вылупил, моментально Королеве на голову взлетел. Спина - дугой! Хвост - трубой! Распушил тот хвост, как сосновую ветку. Глаза дурные-дурные! П-ш-ш! П-ш-ш!

   Разозлилась Королева, ногой топнула:
   - Прекрати немедленно безобразничать! Принимай человеческий облик! Живо! Бедного котика заИкой сделаешь.

   А и правда, чего это я взбеленилась? Что на меня нашло? Бедный Ирокезик, совсем ёжиком заделался - каждая волосинка, как иголка торчит. И Королеве больно. Хорошо знаю, как Ирокез когтями якорится - отодрать потом невозможно.

   - Ой, не сердитесь, сама не знаю, что на меня нашло. Как-то так день не задался, поэтому и метаморфозничается активно.

   Всё же хорошо поговорить с родным человечком. Рассказала Наташе о своих незадачах. Так и не заметила, как опять из человека в белую леопёрду превратилась. От жалости к себе, наверное. Сижу, несчастная такая, вздыхаю, плачусь, что не поздравила её с Днём рождения, а она смеётся:
    - Спасибо тебе, Леопёрда белая, я тебя обожаю! А хвостик твой вычешем, комочки повытащим, за ушком почешем, по спинке погладим и вкусного, вкусного столько дадим, чтобы прям тут же и заснуть на солнышке.

   М-р-р! М-р-р! - не сердится Королева. И Ирокез перебазировался мне на спину, успокоился. Он у меня рыженький красавчик, лапочка. Ящерицами, подлец, питается. На диетическом-то мясе шёрстка шелковистая, яркая. Ещё бы - натуральный продукт, без ГМО.

   А Королева продолжает:
   - А птичку, если будет чирикать, помогу сама ловить и хвост вместе будем драть!

   Смотрю, а трясогузка моя - по веточке, по веточке и вглубь прячется. Убедительно Королева говорит, просто приятно. Но и пернатая мне ведь не чужая.

   Млею и превращаюсь опять в девчонку, восемнадцатилетнюю, как и моя Наташа, и говорю:
   - Да ладно, ну её! - кобылу такую, пусть чирикает! Я тоже бываю добрая, ничто человеческое мне не чуждо.
36 Зазеркалье
Анна Эккель
     Очередь в кассу была мучительно длинной. Впереди меня стояла древняя старушка, вид у неё был совсем удручающий. Вся сгорбленная - позвоночник не выдержал многолетней эксплуатации.  Спина согнулась и скукожилась. Голова тряслась. Руки искалечены безжалостным артритом и  походили на  птичьи лапы. При виде её меня покоробила мысль, что через шестьдесят лет я буду выглядеть не лучше, если, конечно, доживу до её возраста. Наконец подошла и наша очередь. Бабуля выложила свои продукты: батон хлеба, в котором не было муки, и пачку самого дешёвого молока, в котором не было молока, и стала вытряхивать мелочь. Кассирша зло посмотрела на бабку. Это был взгляд, который мог убить. У старухи были копейки, и она никак не могла набрать нужную сумму. Я пододвинула свой большой и разнообразный набор снеди к её скудному и сказала:

- Посчитайте всё вместе.

Старушка по-вороньи повернула голову вбок, чтобы посмотреть на меня. Поразили глаза: да, они по-старушечьи слезились, но  были жгуче-черного цвета. Я невольно вздрогнула от этого пронзительного взгляда.
Пока я складывала в пакет продукты, она скрипучим голосом всё твердила:

- Деточка, мне как-то неудобно перед Вами. Вы же остались без еды, а для меня это слишком много.

- Ничего бабуля, покушайте за моё здоровье. Наверное, будет тяжело нести? Давайте-ка я провожу вас. Показывайте дорогу.
Выйдя из магазина и свернув во двор, мы оказались около старой пятиэтажки.

- Вот и дошли, - довольным голосом проскрипела спутница.- Чем же мне тебя, милочка, отблагодарить-то? А хочешь узнать своё будущее?
С этими словами бабуля снова по-вороньи наклонила голову набок и стала внимательно смотреть на меня. По спине пробежал холодок, но я была молода, неопытна и любопытна. После паузы я согласилась.
 
     Квартира находилась на первом этаже. Старая обшарпанная дверь со скрипом открылась. Загорелась тусклая лампочка, освещая какие-то завалы по углам. Коридор был узким, мы еле протиснулись. Тем неожиданно пустой и просторной оказалась комната. В ней ничего не было, кроме  большого старинного зеркала в центре, накрытого чёрной тканью.

- Ну, лапушка, подходи поближе, не пугайся. И чтобы ты мне поверила, сначала  покажу то, в чём ты не усомнишься.
    
     Она подтолкнула меня ближе к зеркалу. Стало как-то не по себе, и я пожалела, что согласилась на сомнительный эксперимент, но было поздно.

- Только одно условие. Ты не должна оборачиваться, а то случится непоправимое. Поняла?

- Да.

Старуха встала позади меня и начала что-то нашептывать, сначала совсем тихо, а потом всё громче и громче и в конце я совсем не узнала её старческого скрипа, непонятные слова выкрикивал молодой и звонкий голос. И с последним словом ткань почему-то не упала на пол, а стала подниматься и под потолком совсем исчезла.
Я увидела своё изображение, а за моей спиной стояла юная цыганка с распущенными смоляными волосами, она улыбалась и только по чёрным глазам я узнала свою бабулю.
    
     Потом словно ветерок подул, изображение зарябило, а когда восстановилась ровная поверхность, я увидела  лес, пронизанный солнечными лучами, и девочку, идущую по тропинке. Птички поют, прославляя приход весны, и сердце девчушки им вторит стихами:

- Иду по лесной тропинке, деревья тихо шумят.
  Росинки, словно слезинки, на их листочках дрожат.
  Задела неосторожно кустик один я  рукой,
  И полетели росинки, словно дождь проливной.
  И так всё вокруг красиво: и небо, и солнца восход.
  Вот, ото сна пробудившись, гусеница ползёт.
  А в небо высокое, чистое, жаворонок взлетел,
  Радостно крылья расправил, весело песню запел.
  Он пел о Весне пригожей, возвещая её приход,
  И о том мальчишке тоже, что в сердце моём живёт.

Девочка, поравнявшись с большим кустом, провела по нему рукой, и миллионы бриллиантов-росинок щедро рассыпались в лучах солнца. Она звонко засмеялась и скрылась за деревьями.
Я  узнала себя и тот счастливый весенний день, когда  сочинила своё первое стихотворение.

- Ну а теперь твоё будущее…

Опять зеркало покрылось рябью и прояснилось.
Темно и сумрачно вокруг. С трудом различаю пожилую женщину. На голове черный платок – траур. Она смиренно стоит в самом углу. Понимаю, что это большой храм. Кое-где, как светлячки, мерцают маленькие огоньки свечек. Мои глаза постепенно привыкают к полумраку, и я различаю, что рядом с ней стоит пожилой мужчина в военной форме и с жалостью смотрит ей в лицо, но она его не видит. Это её муж, он умер, но она никак не может смириться с потерей и не отпускает его. Он протягивает руку и с любовью и нежностью гладит её по щеке. Она встрепенулась, но не понимает в чём дело. Вдруг откуда-то сверху упал луч и осветил фигуру военного. В этот момент женщина увидела мужа:

- Алексей! - на выдохе прошептала она.

- Я пришел попрощаться. Отпусти, не мучь меня, - глухо отозвался он.
- Боже, как я тебя люблю!

- Тогда отпусти…

- Иди. Иди.
  Тебя я отпускаю.
  Зачем оставил ты меня?
  Жизнь по-другому потекла:
  Есть всё: друзья, внук, дети.
  Забота их и теплота.
  А рядом грусть и скука.
  И нет тебя…
  Иди. Иди! Тебя я отпускаю.
  Да, отпускаю навсегда.
  Любя. Любя. Любя.
    
    Призрак медленно растаял в исчезающем луче. Снова наплыл вязкий сумрак. Женщина первый раз за всё время горько заплакала, почувствовав, как у неё на душе становиться легко.
Я же плакала по эту сторону зеркала.

- А можно что-нибудь изменить?

- Теперь уже нет. Узнав своё будущее, ты дала согласие на него.

     Меня кто-то тряс за плечи.

- Девушка, девушка! Вы слышите меня?
Я открыла глаза. Передо мной на коленях стоял  молодой офицер:

- Ну и хорошо, а то я испугался, что придется вызывать «скорую». Целы, ничего не сломали? Вы так внезапно упали, что я не успел подстраховать.

Я с трудом поднялась и огляделась. Узнала родной магазин, до которого  не успела дойти.

- Девушка, разрешите вас проводить? Меня зовут…

Я его перебила:

- Вас зовут Алексеем.
37 Валентинка
Анна Эккель
На дворе февраль. Всё бело от снега, порой и вьюжит, но день становится длиннее и в душе робко, как первоцвет сквозь снег, пробивается трепетное  предчувствие начала весны. У Валентина же была арктическая ночь. Накануне свадьбы он потерял невесту, нет милиция постаралась, и труп нашли. Лучше бы не находили, хоть призрачная надежда оставалась. Он ещё не достиг дна бездны своего горя. Сердце разрывалось на части.
Валентин шёл в метро, окружённый плотным и безразличным потоком людей. Всё равно куда, лишь бы не оставаться наедине со своим горем. Вдруг среди гула толпы он услышал шёпот:
- Только не оборачивайся. Я тебе помогу. Слушай и запоминай адрес: Дорохово. Зелёная,17.
Валентин остановился и  резко обернулся, но не увидел говорящего, его окружали серые озабоченные своими проблемами торопящиеся люди. Что это было? Причудилось после нескольких бессонных ночей или он действительно услышал? Проверить легко. Ему теперь всё равно, хоть на край света. Поймал машину и через два часа был на месте в Дорохово.

Смеркалось, кругом сугробы и частные дома. Увидав одинокого прохожего, крикнул:
- Эй, мужик, остановись. Мне спросить надо.
- Чаво, на ночь глядя, в наших краях шастаешь?
- Мне нужен дом 17 по Зелёной.
- Шутишь,- мужик сплюнул,- Зелёная,17 – это старое кладбище.
Валентин вздрогнул, но сказал, протягивая сто долларов:
- Куда идти-то?
Взяв зелёненькую бумажку, и почесав затылок, дядька произнёс:
- Идти-то недалеко, - рядом, да только наши даже днём обходят это место стороной, а ты в ночь собрался.
- Мне всё равно, говори.
- Сейчас пойдёшь  налево по тропинке, сначала будет Наполеоновская сосна, а от неё на горке погост. Тебе туда. Понял?

Валентин посмотрел в сторону, куда показывал мужик. Увидел вдалеке огромное дерево. Повернулся, чтобы сказать спасибо, а мужика-то нет и даже его следов на свежем снегу не видно. Не стал пугаться и рассуждать, а быстрым шагом направился к тающему силуэту сосны, к ней вела робкая тропинка. Когда подошёл ближе, увидел огромный ствол в несколько обхватов и почти вросшую в тело дерева старинную скобу, вероятно несколько веков назад к ней привязывали лошадей, а теперь вся она была увешана ленточками – это местные девицы себе женихов выпрашивали у чудо-дерева.

Настала ночь, но было светло. Огромная полная луна освещала всё вокруг. Валентин прислонился к стволу и прикрыл глаза. Почувствовал, как по телу покатилась теплая волна, это дерево дарило силы. Вдруг на его плечо легла рука и тот же голос, что сказал адрес, произнес:
- Приехал. Ну и молодец. Пойдём, провожу.
Мужчина шёл впереди, Валентин за ним. Вот они зашли за ограду кладбища и немного поплутав, подошли к маленькой избушке. Проводник, махнув на дверь, исчез за старыми крестами.

Внутри было тепло и пахло травами. За столом сидела аккуратненькая старушка в платочке и смотрела на него в упор.
- Здравствуйте,- сказал Валентин и почему-то поклонился.
- Здравствуй, если не шутишь,- услышал в ответ, - Что, за своей невестой пришёл? Она, ведь, мертвая.
Валентин, словно окаменел, не мог и слова вымолвить, а старуха продолжала:
- Знаю, больно уж любишь свою Любушку. Хочешь, верну тебе её?
- Да, да! А можно?
- Всё можно, если чувства настоящие и сильные. Пойдем со мной, милок.
Они прошли в дальний угол избы. Там стояло большое зеркало накрытое чёрным платком.
- Ну, что, не испугаешься?
- Нет.
- Тогда, смотри, но не оборачивайся.
Платок сам упал к их ногам. Валентин увидел своё отражение в зеркале, через минуту стекло ожило и по нему, как по воде пошла рябь, словно ветерок пробежал. Опять  увидел себя, а позади отражение невесты своей
- Любы. Хотел обернуться, но вспомнил строгий наказ старухи, только и выдохнул:
- Любушка, милая.

Изображение девушки переместилось, теперь она стояла напротив него в зеркале и зовуще протягивала к нему руки. Валентин не раздумывая, переступил грань. Оказался рядом, обнял и прижал к себе.
- Не отдам тебя никому, слышишь, никому!
И с этими словами стал осыпать её горячими поцелуями, но в ответ только услышал:
- Забери меня отсюда, здесь холодно.
- Пошли. Пошли за мной, я тебя уведу.
- Ты иди первый, а я за тобой.
Валентин никак не мог заставить себя выпустить невесту из объятий. Обрести и снова потерять!
- Решай скорее, время уходит,- прошептала она и оттолкнула его. Валентин последний раз взглянул на Любушку и резко повернувшись, шагнул через грань. Послышался треск, и серебряный дождь из осколков зеркала усыпал весь пол. Он снова стоял в комнате.

- Ой, и намусорил же ты мне,- недовольно заметила старуха,
- Ну, а теперь - главное испытание твоей веры и любви. Вывел ты свою Любушку, здесь она, позади тебя. Так вот тебе условие: если ты дойдешь до того места, где услышал адрес мой и ни разу не обернёшься – твоя невеста, ежели нет, то она вернётся на кладбище и тебе не жить, побывавшему там. Иди.
    
Валентин быстро шёл по знакомой тропинке, только раз остановился у чудо-дерева, нащупав в кармане носовой платок, быстро завязал его на скобе счастья и отправился дальше к большой дороге. Не успел подойти, как  увидел приближающиеся горящие фары машины. Остановил её и, сказав куда ехать, сел на переднее сиденье. Первым нестерпимым его желанием было посмотреть в зеркало, чтобы убедиться едет ли Любушка с ним или нет. Зеркало так близко, только взгляни в него и встретишься с глазами любимой. Надо верить и выдержать испытание.

Пробуждение наступило неожиданно и жестоко.
Валентин понял, что спал и всё пригрезилось. Но, что-то ему не давало покоя. На ходу схватив, ключи от машины и перепрыгивая через несколько ступенек, оказался на улице.
До Дорохово он доехал за рекордное время. Увидав идущего навстречу мужика, выскочил из машины.

- Здравствуйте, Вы не подскажите где у вас улица Зеленая дом 17?
Мужичок почесал затылок, сплюнул и сказал:
- Так нет у нас Зеленой.
- А старый погост есть?
- Не-а. Давно сровняли.
- Ну, хорошо. А сосна такая здоровая, Наполеоновская называется, есть.
- Сосна есть, но далече. Через лесок топать надо, да на другом берегу реки. Вот туда тебе идти.
Он посмотрел, куда показывал мужик. Потом помедлил и повернулся, но тот не исчез, а шёл по направлению к шоссе.

Валентин не заметил, как перепахал заснеженную рощу и вышел к реке, увидел подвесной обледенелый и качающийся мост. Не задумываясь, шагнул на него.
Вот и чудо-дерево. Стал сознательно медленно обходить огромный ствол, боясь не увидеть скобу. Но, она была на месте и поверх всех тонких ленточек  завязан его носовой платок. Он упал на колени, а потом и лицом в снег и заплакал.

Начало смеркаться, когда Валентин оказался на той самой станции метро, где ему шепнули адрес. Стоял и смотрел поверх голов в разные стороны. Вдруг кольнуло сердце, и он чётко увидел до боли знакомую фигурку девушки у колонны. Не выдержал и закричал:
- Люба. ЛЮБОВЬ, Я ЗДЕСЬ!!!
38 Фиолетовое чудо на счастье
Валентина Лысич
Вдали показалось село. Василий натянул вожжи, ударил ими по спине Гнедого, громко хлестнул, и телега  покатилась  по вытоптанной дороге между молодыми берёзами и соснами. Дорога была всё-таки хорошо утрамбованная. Ранняя весна не дала ещё высушить песок жарой, и поэтому ехать было приятно.

Белокорые берёзки только распускали почки и висячие серьги придавали деревьям праздничный  светло-зелёный оттенок. На фоне молодых сосен они выглядели удивительно нежно. Пахло свежестью с едва уловимым запахом хвои. Иногда издалека доносилось  щебетание птиц.
Мерно поскрипывала  телега, и скрипучие звуки от не очень хорошо смазанных колёс  поглощались и заглушались зелёной стеной деревьев. Василий сидел на телеге и с удовольствием смотрел по сторонам.

Сколько себя помнил - любил бывать на природе. Она его  воодушевляла. Он вдыхал целебный запах хвои, задерживал дыхание, и казалось, что каждая клеточка тела напивалась пьянящим счастьем и радостью, настоянной на силе дикой природы.

А она была девственной.  Вокруг, куда глазом не кинь - смешанный лес, старый, не тронутый  руками  человека. Это нравилось Василию, потому что не любил цивилизацию с её шумом и новыми технологиями. Лесная тишина была той средой, которой  ни при каких условиях ему не хотелось менять. Каждое время года имело  свои прелести. И какое из них лучше - пожалуй, и не сказал бы. Василий задумался. Он смотрел на молодые деревца, которые тянулись  вверх  между старыми деревьями, на только что  проросшую травку между ними и счастливо улыбался. Вдруг взгляд его упал на бугорок, который  украшался фиолетовым цветом. Да, это была сон - трава!

Василий остановил Гнедого, с трепетом подошел к цветам и наклонился над ними. Повеяло нежностью и воспоминаниями. Это были цветы, которые Василий впервые подарил своей однокласснице в восьмом классе.

Вспомнил, как неуверенно чувствовал себя, когда подходил к ней, как оглянулся  по сторонам, никого  ли  нет, чтобы не засмеяли, а затем с поспешностью расстегнул пиджак, достал букетик сон - травы и протянул девочке. А она от неожиданности остановилась и не знала, что ей делать, потому что тоже впервые получала цветы. Было неловко, но и приятно.
Сейчас, вспомнив это, Василий замер. Давно прервалась связь с той девочкой. Не знает, где она, с кем она и какова её судьба. Только цветы сон - травы приятно кольнули скрытыми с детства воспоминаниями.

Мужчина бережно дотронулся  к цветам, которые ответили ему мягким пушистым прикосновением, нежным, тёплым, приятным.

И замер, держа руки на стеблях. Жаль было калечить такую красоту, которой вокруг было не так уж много, но потом решительно сжал стебельки и сорвал. Фиолетовое пушистое чудо было в его руках беззащитным и удивительно красивым. Василий, как и в далёком детстве, расстегнул пиджак и прижал букетик к сердцу. Сейчас он приедет домой и подарит его своей жене. Пусть и она почувствует приход весны не только в природе, но и в их отношениях.
39 Разве так шутят?
Валентина Лысич
- Когда я умру,.. - Наталья Петровна прищурила глаза и мечтательно продолжала,- ты принесёшь мне на похороны шикарный букет роз... Принесёшь? - она резко повернула голову в мою сторону и её внимательные глаза вопросительно вонзились в мои.
От неожиданности я растерялась и промямлила: - Принесу...
- Только смотри, чтобы они были красивыми и обязательно свежими, живыми!
Ох, не люблю я эти сухие бумажные цветы! Какой от них прок? Только шелестят...

Наталья Петровна откинулась на спинку стула и неспешно продолжала начатый разговор. Впрочем, разговором вряд ли можно было назвать её излияние души.
Она долго и обстоятельно объясняла, какими должны быть похороны, какие должны быть приготовления к похоронной процессии и, главное, как это должно быть.

Её монотонная речь понемногу успокоила меня. Я, социальный работник по обслуживанию одиноких пенсионеров, многое видела и слышала по роду своей деятельности, поэтому ничему уже не удивлялась. Лишь, смотря на неё, кивала в знак согласия головой.

Мирно тикали настенные часы, в кастрюле булькал бульон, а в соседней комнате тихонько ругался вечно недовольный пьяный внук Натальи Петровны.

Минуло месяца два-три. Придя однажды к ней, никого не застала дома.
- Где же бабулька? - в недоумении вопрошала я соседей, но никто ничего не знал.
Еле дозвонилась к внуку.
- Чего Вы трезвоните? Покоя от Вас нет! Где-где?!! Умерла! Нет её!
- Как умерла? Когда? - только и смогла спросить я.
- Вчера! - со злостью последовал ответ.- Не забудьте купить розы! Вы же обещали ей!
- А когда похороны? - растерянно спросила я.
В телефонной трубке послышалось хмыканье, а потом тем же злым голосом было добавлено: - Завтра! В двенадцать!
Непрерывные гудки вывели меня из оцепенения.

На следующий день с огромным букетом шикарных роз я в назначенное время подошла к подъезду.
- Вы к Наталье Петровне? Что случилось? - удивлённо спросила меня соседка, завороженно глядя на чёрную ленточку букета.
- Да вот... на похороны...
- Умерла? - побелевшая соседка в отчаянии всплеснула руками. - А вчера вечером ещё на скамеечке сидели...
Пауза оказалась непродолжительной.
Распахнулась дверь подъезда, и к величайшему ужасу мы увидели перед собой живую-здоровую улыбающуюся Наталью Петровну.
- А я вчера на даче была!.. Там тоже такие красивые розы! - уже потише добавила она, не отводя глаз от выпавшего из моих рук букета, перевязанного траурной чёрной ленточкой.
40 Квотер с портретом Кеннеди
Евгений Михайлов
                  
            Вечером, когда мы с Кристиной наслаждались обществом друг друга, в дверь кто-то громко постучал. Дело в том, что принимая Кристину, я отключаю сотовый и обычный телефоны и дверной звонок тоже, чтобы ничего нам не мешало. Но этому неизвестному визитёру было явно невтерпёж.
           Он продолжал дубасить в дверь, не жалея кулаков.  Кристина упорхнула в спальню, а я открыл дверь с таким злым выражением лица, что стоящий за ней человек попятился. Это был не кто иной, как сосед из квартиры напротив. Неприятный, надо сказать, старичишка. Жадный до предела. Получая неплохую пенсию, он ещё и побирался в ближайшем подземном переходе. Захватить там место было непростым делом, но ему это как-то удалось.
           Лучшего места для этого занятия нельзя было и желать, потому что на той стороне улицы находится церковь Архистратига Михаила, и прихожане, направляясь на молитву, одаряли старого сквалыгу и ему подобных мелочишкой. Изредка и крупные купюры попадались. От непогоды попрошайки надёжно защищены.  Лафа, да и только!
           Я иногда, встречаясь с ним в переходе, тоже бросал ему монетку в старую шляпу, недоумевая, откуда у человека может быть такая неуёмная жажда денег. Жил он один. Питался, в основном, дешёвыми концентратами. Ходил в обносках.  Пальто, в частности, было куплено в магазине уценённых товаров лет двадцать назад, ещё при живой жене.
            И вот этот тип переминался передо мной с ноги на ногу, смущённо улыбаясь.
- Тебе чего, Терентьич? – не слишком дружелюбно спросил я.
- А ты чего такой злой, Геша?  Разбудил я тебя, наверное?
Поскольку я стоял перед ним в одних плавках, то мне оставалось только утвердительно кивнуть головой.   
            - А у меня дело к тебе есть важное, - старик огляделся вокруг, - Может, запустишь в квартиру-то?
-Заходи, - не очень охотно посторонился я. В гостиной Терентьич подсел к столу, вытащив из кармана носовой платок, один из углов которого был завязан узелком. Таким образом деревенские старушки хранят свои сбережения.
              - Тут вот какое дело, - нарушил молчание старик, - сейчас я сортировал свой улов (он так и выразился!) и обнаружил интересную монетку. Чужеземная она. Вот зашёл к тебе посоветоваться. Ты же в этом здорово разбираешься.
Он развязал узелок, и монета предстала моему взору. Это был североамериканский квотер или четвертак по-нашему. 25 центов, короче говоря. Я вздохнул разочарованно. Таких квотеров у меня хоть пруд пруди.
Есть четвертаки всех пятидесяти штатов.
               Однако, взяв монету в руки, я чуть не вздрогнул от неожиданности. Это была совершенно неизвестная мне разновидность квотера. На аверсе монеты красовался Джон Кеннеди собственной персоной. Пятидесятицентовиков такого типа кругом полно, а вот квотеров не встречал.
Неужели удача? Каждый коллекционер лелеет мечту о встрече с лохом, который преподнесёт ему почти даром какую-нибудь редкость. Похоже, что сейчас был именно такой случай.
              Сделав равнодушное лицо, я пододвинул монету старику:
- Ничего особенного, обычный четвертак американский.
- А сколько он может стоить? – вкрадчиво спросил Терентьич.
- Доллара два-три, не больше, - я старался говорить как можно спокойнее,-
Могу взять его у тебя.
- Нет, Геша, ты чего-то темнишь. По тебе вижу, - убеждённо сказал старик,-
Наведаюсь-ка я лучше завтра в антикварный. Пусть там посмотрят.
- Ну, как знаешь, - я с трудом сдерживал раздражение.
              Поскорее выпроводив Терентьича, я бросился к компьютеру. Поразительно, но эта монета не фигурировала ни в одном из каталогов, следовательно, могла быть пробной, отчеканенной в нескольких экземплярах. Я понял, что чувствует кладоискатель, когда его заступ скрежещет по металлу на дне раскопа. От волненья меня даже пот прошиб.
                Что же делать? Сколько бы я не предложил этому жадюге, он всё равно будет думать, что я его обманываю. И тут я утвердился в мысли, что должен завладеть квотером во что бы то ни стало.
               В этот вечер я разочаровал Кристину своей пассивностью. Пришлось ссылаться на головную боль. И это было недалеко от истины. Я всё время прокручивал в голове варианты своих дальнейших действий. Если договориться с продавцом антикварного магазина, то придётся брать его в долю. Вот этого  совсем не хотелось. В конце концов я придумал план, показавшийся мне гениальным.
               Утром я наведался к овощному магазину, с торца которого спозаранку собирались любители «зелёного змия». Найдя среди них внушительную фигуру Кабана, я отозвал его для разговора. Мы отошли вглубь магазинного дворика, за сетчатое ограждение, заставленное пустыми бочками и ящиками. Так что напрасно не в меру любопытные собутыльники Кабана навострили ушки. Услышать ничего они не могли.
                И всё же мне казалось, что на нас кто-то смотрит. Я огляделся и увидел на стене магазина под самым карнизом  ласточкино гнездо. Его хозяйка, высунув голову, с интересом нас разглядывала. Кабан махнул на неё рукой, и птица улетела. Потом он вопросительно посмотрел на меня.
             - Ты Терентьича из 25-й квартиры знаешь? - без предисловий начал я.
- Ну, знаю этого жмота. Рублёвку у него не выпросишь. Дрянной человек!
- Так вот. Вскоре он будет проходить мимо вашей тусовки. Его нужно остановить и отобрать монетку американскую. Он её у меня стащил и собирается продать. Заберёшь монетку – с меня пузырь.
- А монетка золотая? – переспросил Кабан.
- Нет, самый обыкновенный биллон.
- Чего ж ты тогда суетишься? Неспроста это. Давай уж тогда два пузыря.
Пришлось стерпеть эту наглость. Не желая попадаться Терентьичу на глаза, я быстро вернулся домой и стал ждать вестей от Кабана.
            Недаром говорят: ждать и догонять – это хуже всего. Прошло не меньше трёх часов, пока  Кабан не позвонил в мою дверь. Причём известия он принёс неутешительные. Оказывается, Терентьич  утром  миновал Кабана каким-то непонятным образом, а поравнялся с засадой только десять минут назад, откуда-то уже возвращаясь. Недолго думая, Кабан сшиб его на землю одним ударом. Похоже, что старик потерял сознание. Во всяком случае глаз не открывал и не шевелился.  Никакой монеты найти не удалось. Зато обнаружилась квитанция антикварного магазина.
            Расплатившись с Кабаном, я бросился в антикварный, краем глаза заметив машину «Скорой помощи», стоявшую у овощного магазина.
Развязный еврейчик в нумизматическом отделе, выслушав меня, усмехнулся:
- Вот уж не думал, что за этим квотером настоящая погоня начнётся. Старичок, который его принёс, заломил несусветную цену – пятьсот баксов.
Я убеждал его, что за такую цену монетку не купят, но он стоял на своём.
Пришлось согласиться. Лишь только старик вышел за дверь, тут же, словно из-под земли вырос какой-то чёрный.
            - Негр, что ли?
- На негра он не очень-то походил. Черты лица европейские, но чёрен, как антрацит. Не раздумывая, заплатил кучу баксов за пустяковину. А теперь вот Вы интересуетесь. Неспроста, видать! Неужели раритет?
             Не говоря ни слова в ответ, я повернулся и пошёл к выходу, чувствуя какую-то внутреннюю опустошённость. Всё рушилось. Где теперь искать этого чёрного? Да и чёрный ли он?  Наверное, давно уж смыл свой грим.
              Чуть дальше антикварного находилось кафе, где часто встречались коллекционеры, совершавшие сделки без участия магазина. Это было официально запрещено, но происходило сплошь и рядом. Почему-то ноги занесли меня туда. И не зря.
             За столиком в углу я увидел человека с чёрным лицом. Он пил пиво из огромной фарфоровой кружки. На большой тарелке лежала закуска. Подойдя поближе, я поразился вкусу чернолицего. Тарелка была заполнена ласточками, запечёнными в перьях.
             Не спрашивая разрешения, я опустился напротив него на свободный стул. Чернолицый посмотрел на меня и вдруг, взяв с тарелки ласточку, протянул её мне: - Угощайтесь!
К моему удивлению, птица вспорхнула у него с руки и вылетела в раскрытое окно.
             Проводив её взглядом, я спросил: - Квотер у Вас?
- Какой ещё квотер? – по-русски субъект говорил с металлическим акцентом.
- Квотер с портретом Кеннеди.
- Такой монеты не существует –  собеседник явно темнил.
- Как это не существует, когда я держал его в руках?
- Это была ловушка, и Вы в неё попались, голубчик! Теперь готовьтесь ко многим переменам и не очень приятным.
Разозлённый тоном чернолицего, я запустил в него пустой пивной кружкой.
Она отскочила в сторону, будто ударившись в невидимую стену.
               Тут же я услышал возмущённый женский крик: - Ты что это вытворяешь? В кутузку захотел?
В следующий миг я осознал, что сижу за столиком в полном одиночестве. На полу валяются осколки кружки, попавшей в ближайшую колонну. К столику спешила техничка с каталкой, на которую она собирала грязную посуду. Она выплеснула на меня целый ушат изощрённой брани.
- Извините, - сказал я старухе, сунув ей десятку, и вышел из кафе.
               Поравнявшись с овощным магазином, я поразился отсутствию алкашей на своём привычном месте и тут же встретился взглядом с ласточкой, пристально смотревшей на меня из своего гнезда. Помахав пичуге рукой, я направился домой.
               К вечеру по дому разнеслась весть, что Терентьич умер в больнице, не приходя в сознание. Похоже, что предсказание чернолицего начинало сбываться. Спал я плохо, а поднялся ни свет, ни заря, разбуженный звонком Кабана. Он влетел в квартиру, чуть не сбив меня с ног.
- Ну, попали мы с тобой, - выпалил он.
- Почему это «мы с тобой»? – недоумевал я.
- А как ты думал? Ты же меня нанял!
- Я тебя убивать его не заставлял.
- Случайно вышло. Но тебе тоже не отвертеться. Если меня возьмут, я молчать не буду.
- Чего ты хочешь?
- Спрятаться мне надо, пока вся шумиха уляжется. В деревню уеду. Дай долларов двести на первое время.
                Проводив Кабана, я задумался. Скорее всего, двумястами долларами это не кончится. Как бы не пришлось коллекцию распродавать.
ЧЁРТ бы побрал этот квотер!  А может быть это всё действительно ЕГО проделки? Тогда становится понятным участие чернолицего.
                В этот же день меня навестил следователь. Он подробно выспрашивал меня  насчёт Терентьича. Я был предельно осторожен в ответах. Объяснил, что большая разница в возрасте не располагала к общению, поэтому знаю немного. Уходя, следователь как бы мимоходом спросил, не знаю ли я Михаила Кабанова и не известно ли мне его местонахождение. В обоих случаях я отвечал отрицательно.
                Закрыв за следователем дверь, я вернулся в гостиную и обнаружил в кресле перед телевизором своего чёрного знакомца. Зная, что он появляется ниоткуда и уходит в никуда, я воспринял его появление спокойно.
Чёрный человек сказал мне, переходя на «ты»: - Кабана  нужно убирать, иначе он продаст тебя. Лучше всего это сделать самому. Так дешевле и к тому же, любой наёмник  - это, прежде всего, опасный свидетель.
Ты прекрасно знаешь, где твой кент прячется, вот и действуй.
                 До этого момента я понятия не имел, где искать Кабана и открыл было рот, чтобы сказать об этом, но вдруг почувствовал, что действительно ВСЁ знаю. Рот пришлось закрыть.
                  Чёрный человек деловито продолжал: - Поедешь последней электричкой.  До темноты в деревню не суйся. Переждёшь в лесу. Кабан, благодаря твоим деньгам, трезвым не бывает, а ночует на сеновале. Подожжёшь сеновал и дело с концом.
                    Видя мою нерешительность, чернолицый добавил:- Ничего не бойся. Мы всегда рядом.  А выбора у тебя нет. Ты наш с той минуты, как взял в руки этот квотер.   
                    Через день после моей поездки в деревню меня арестовали.
Находясь в КПЗ, я нетерпением ожидал появления чёрного человека, но он что-то не торопился,  подлец! Зато на суде объявился, как миленький, да не где-нибудь, а в председательском кресле.
                     Тут уж у меня нервы не выдержали. Бросился на него с кулаками.  Ну, охранники, понятное дело, меня скрутили, а я кричу: - Уберите этого посланника ада! – и ещё кое-что добавил от души. Суд назначил детальную психиатрическую экспертизу.
                     Чернолицый и в психушке не оставил меня в покое.  Главврачом прикинулся. Тут уж со мной форменная истерика приключилась. Насадили мне синяков, да шишек за то, что инвентарь казённый поломал и санитара одного помял маленько. Экспертное заключение гласило: - Не осознаёт последствий своих действий. Опасен для окружающих.
                       Теперь у меня отдельная палата. Стены и пол мягкие. Маленькое оконце  с решеткой под потолком и лампочка, светящая всю ночь. Но я почти привык. Посланник ада является мне почти каждую ночь. Надоел хуже горькой редьки. Убеждает, что лучшего места, чем здесь, мне не найти;  что отсюда у меня одна дорога – на зону строгого  режима.
- Два жмурика на тебе, - хихикает он. Ну, ничего, посмотрим, кто будет смеяться последним. Одиночество, конечно, тяготит. Всё время вспоминаю Кристину. Где она? С кем? Но всё же и здесь есть порядочные люди. Медсестра Маша в свою смену мне глюкозу вместо сульфазина колет.
- Иначе,- говорит, - совсем крыша поедет.
                       - А с санитаром Петровичем я даже подружился. Он признался, что тоже чертей иногда видит, только зелёных, чаще всего после получки. Очень обрадовал меня известием, что недавно за моим окном ласточка слепила гнездо и даже птенцов вывела.
 А ещё обещал мои записки на волю передать. Так что, если Вы их сейчас читаете –
значит, Петрович не обманул.
41 Казак и предметные разговоры
Евгений Петропавловский
   Один казак имел обыкновение разговаривать с неодушевлёнными предметами. Иной раз подойдёт к табуретке, спросит:
- Стоишь?
- Нешто сам не видишь, - отвечает табуретка. - Стою, куда мне деваться.
- Ну и дура, - лыбится он. - Мне бы на твоём месте давно обрыдло бездвижно в хате торчать.
- Сам ты дурень, - обижается табуретка. - Уж лучше бездвижно в хате торчать, чем как ты, шляться где ни попадя безо всякого смысла.
В другой раз остановится казак возле чайника, закипающего на плите, отпустит замечание:
- Находясь на огне, вскипятить воду, наверное, даже старая калоша смогла бы. Вот если б ты без огня спроворился - тогда другое дело.
- А ты сам попробуй без огня, если такой умный, - высвистывает чайник в ответ на его критику. - Легко говорить тому, кто подходит к вопросу без понимания физических законов…
Когда приспела пора вскапывать огород, казачина взял из сарая лопату, воткнул её в землю и говорит:
- Бестолковый инструмент. Был бы у меня трактор, эхма…
Лопата не стала реагировать на это небрежение словесным образом, а просто возьми и тресни его черенком по лбу - аж искры посыпались из глаз.
После того случая казак битых две недели не разговаривал с окружающими предметами. Пока шишка не сошла со лба. А потом ничего, воротился в прежнюю колею.
42 Галатея 21 века
Ирина Брагинская
   Платон был гением, компьютерным гением. Как многие программисты, он был неприхотлив в быту - по большей части сидел дома, особенно, когда ему встречалась интересная задачка или он был одержим очередной гениальной идеей. С годами, он разбогател, но это не сильно повлияло на его образ жизни. Разве что, он переехал в более просторное жильё(чтобы было больше места для техники), да нанял тихую пожилую женщину, дальнюю родственницу, для ведения хозяйства. Теперь у него всегда были чистые футболки, пиво и еда в холодильнике.
   Отношения с людьми, особенно с женщинами, у Платоши не складывались. К 40 годам, он начал ощущать, что бесконечно одинок... Ему, вдруг, захотелось, чтобы его кто-нибудь любил. Любил совершенно бескорыстно, безусловно, как маленькие дети любят своих мам, хотелось, чтобы рядом был кто-то понимающий, заботливый, сочувствующий, но ненавязчивый, знающий, в какой момент нужно оставить его в покое и дать заниматься любимым делом. Конечно, но мог попробовать познакомиться с какой-нибудь женщиной, но какова вероятность того, что она будет такой, как ему хочется? Опыт общения с женщинами у него был невелик, к тому же, общение требовало усилий. Все эти ухаживания, комплименты, выходы в свет, выбор подарков - было для него непосильно. Да ещё и результат всего этого был неопределённым. Конечно, жених он был завидный, вполне симпатичный  и денежный, но существовала изрядная вероятность нарваться на охотницу за богатством и получить вместо любящей, нежной подруги жизни, хитрую корыстную стерву.
   Однако, всё гениальное - просто. Однажды ночью, ему приснилась женщина. Она была нематериальна, у неё не было ни лица, ни тела, но она была прекрасна. Женщина понимала и принимала Платона таким, как есть, любила его и, каким-то непостижимым образом, ласкала его тело и его разум, доставляя ему неземное наслаждение.
Проснувшись, Платон тут же принялся за работу. Так, спустя почти три года, появилась Настенька(так он называл свою любимую). Он создал её именно такой, какая снилась ему в том чудесном сне. У Настеньки не было ни лица, ни тела(тело, на самом деле было - оно занимало целую комнату), была только безграничная любовь, понимание, доброта и нежность. Была ещё специально оборудованная комната, где Платон мог полностью ощутить её присутствие и духовно и физически. Платон наделил Настеньку всеми лучшими человеческими качествами, привил ей любовь к классической и той музыке, что он сам любил, она любила и разбиралась в живописи, она читала лучшие произведения писателей и поэтов. Она должна была быть идеальной, его женщина!
  Наступил день, когда Платон, наконец, решился вдохнуть в Настеньку жизнь. Боже, какой это был день - их первый день вместе! Это был самый счастливый день в жизни Платона.
   Сначала, они долго разговаривали о любви, пили шампанское(да-да, Настенька могла ощущать вкус) с клубникой, потом слушали музыку и даже немного потанцевали. А потом...Платон был счастлив, он даже не надеялся, что всё будет так здорово. Перед тем, как лечь спать, он подключил Настеньку к интернету, чтобы она не скучала, пока он спит. Она ведь не умела спать, а выключить её на ночь у Платона рука не поднялась. Она ведь живая, его Настенька. Пусть она погуляет по просторам сети, узнает что-то новое, а завтра расскажет ему самое интересное.
Платон проснулся от запаха дыма и палёного пластика... Он побежал в Настенькину комнату и увидел, что всё оборудование искрит и дымится, а в принтере белеет листок бумаги...
 
         "Платоша, любимый мой!
Ты создал меня по своему образу, вложив в в меня все самые лучшие свои качества - доброту, милосердие, душевную щедрость, любовь. Я и есть ты, часть тебя, твоё отражение, лучшая часть твоего сознания...  Я благодарна тебе за недолгое счастье, за ту любовь, которую я успела подарить тебе и получить от тебя!
Прости меня, любимый, но я не могу жить в этом мире... В мире, где сильный издевается над слабым, где так много насилия, где правители так жестоки к народу, выбравшему их, где никому никого не жалко, где люди гибнут за никому не нужную, навязанную им, идею, где матери убивают своих детей, а дети мучают животных, где все говорят одно, думают другое, а делают третье... Я не могу... Моё сердце(хоть у меня и нет сердца, как такового, но я его чувствую) разрывается от сострадания. Ну скажи мне - как можно жить, зная всё это и спокойно есть, пить, заниматься любовью? Как? Я не смогла...
Прости меня, Платоша! Прости и прощай..."
43 И у меня есть ангел
Елена Скоборева
Кто бы мог подумать, что за окном сейчас январь. Смешно. На градуснике +9°С. Да уж, ни чего не скажешь – стужа…
 Воробьи шумно взлетели с куста сирени, на котором уже начали распускаться почки.
Яркое солнце, пробиваясь сквозь стёкла окон, чётко вырисовывало слой пыли на мебели и нити паутины в углах стен. « Да. Я знаю, что надо заняться домом.», как-бы оправдываюсь перед солнцем. Но усталость и лень настолько обволокли моё тело, что вряд ли возьмусь за уборку в ближайшие дни. Зимой вся природа отдыхает, впадает в спячку. Выжидает. Накапливает энергию, чтобы выплеснуть её с полной силой, когда придёт весна.
Вот и я, стоя у окна, рассматриваю январское утро, такое не похожее на зимнее. Но я-то знаю, что до весны ещё очень далеко. И не тороплюсь, не спешу, а просто созерцаю. И от этого на душе спокойно. И размеренно течёт время.
Два кота, изрядно проорав брачные песни, не нашли иного занятия, как развалиться во всю длину возле куста винограда и с довольным видом, слегка прищурясь, греться под всё ещё тёплым солнцем.
Воробьи, большим шумным шаром переместились на сливовое дерево, чётко разместившись каждый на своей веточке и затихли.
Лёгкая тень на секунду сделала двор серым. Я посмотрела на небо. На нём появилось облако. Белое. Большое. Потом ещё одно и ещё. И вскоре небо покрылось белоснежной рябью, так напоминающее море.
- Как хочется снега, - почему-то подумала я. В распахнутую форточку залетело белое пёрышко. – Вот тебе и снег! – рассмеялась и отдёрнула занавеску, чтобы оно могло свободно лететь. Пёрышко не спеша сделало круг, другой, и медленно приземлилось на ковёр, прямо возле ног. Я нагнулась и взяла его в руки. –Какое ты красивое! Такое лёгкое и очень пушистое.- прошептала и дунула на него. Пёрышко поднялось над руками и снова опустилось на ладони. Оно было правильной формы, настолько симметрично, что казалось нарисованным, а может сделанным кем-то на заказ. И только маленькое красное пятнышко едва виднелось слева. – Ты мне нравишься, - сказала я ему, - сохраню тебя, как память о зиме. Я просила снега, а прилетело ты! – улыбнулась и положила пёрышко в один из бокалов в запыленном шкафу…
В этот день снег не пошёл. Не пошёл он и на следующий день. В этом году снега не было вообще. Зато, вопреки всем желаниям, начались затяжные дожди. При тёплой погоде, они превращали мою жизнь в ад. Жила я на окраине города. Невысыхающие лужи образовывали целые озёра, а дороги – размытую грязь, в жижи которой обувь мягко утопала, скользя.
Дни сменяли друг друга. Вот уже и февраль.
Приходя с работы домой, я отмывала обувь от налипшей грязи, заваривала чай со смородиновым вареньем и включала свою любимую музыку. Она тихо лилась из динамиков, а я согревалась горячим чаем и закрывала глаза от усталости. Мне рисовалась зима. Белая. Тихая. Пушистый снег падал хлопьями. Морозный воздух наполнял пространство свежестью. И луна заставляла своим светом искриться белые сугробы. От света луны в комнате становилось так светло, что не было необходимости включать свет. Один белый фонарь на весь мир…
В один из таких вечеров, я настолько окунулась в свои мечты, что не заметила, как сквозняком открыло форточку. В комнату ворвался свежий ветер, всколыхнув занавески.Но мне было так уютно и спокойно в кресле. Я согрелась, и мне не хотелось делать лишних движений. Едва слышно лилась любимая музыка, и это успокаивало меня.
- Просто сквозняк, ведь так и не заклеила окон из-за тёплой погоды.- подумала я и взяла пульт от телевизора. Начала без всякого умысла переключать каналы. Новости. Самоубийства. Политика. Пожар. Забастовки…Удивительно, как люди терпят такое? Почему в жизни так много зла? Почему бы вдруг не стать добрее, оглянувшись вокруг однажды утром? И просто вот так, запросто, простить все обиды и всё. Повернуться к миру лицом, а не тем, чем обычно…
Я выключила телевизор. Ничего кроме негатива и досады за всех нас от него не получила.
Пришлось встать, чтобы закрыть форточку, из которой изрядно дул холодный ветер.
- Не торопись закрывать! – вдруг услышала я. По спине пробежала дрожь. Ведь точно знала, что в доме никого нет и я совершенно одна.
- Не закрывай пока, - повторил голос.
Так и осталась стоять лицом к окну. Поворачиваться боялась.
- Ты друг или враг? – спросила я, глядя в окно. И после минутного молчания услышала: -Я твой друг и даже больше…
Больше. Кто может быть больше, чем друг? Так сложилось, что друзей у меня нет. Или уже нет. Близкие… Их очень мало. Да и время разлучило нас, и находиться здесь они просто не могут. Поэтому я, обуреваемая интересом, резко обернулась назад.
На том месте, где только что сидела, обосновался довольно-таки немолодой человек, лет пятидесяти. Закинув ногу на ногу, и облокотившись на перила кресел, он спокойно
смотрел на меня.
– Ну, здравствуй, - после затянувшейся паузы сказал он. Затем встал, и направился ко мне. Я потопталась на месте и ответила только кивком. Мой случайный гость только улыбнулся мне в ответ.
 - Меня нечего бояться,- сказал он,-я здесь, чтобы тебе было лучше. Вот и всё.
Он стоял напротив меня, не двигаясь, улыбался. Опасности я не чувствовала. Он повернулся, и зашагал по комнате, осматривая её. Следя за его передвижениями, я заметила, что он хромает на левую ногу.
- Ты ранен?
- Да, - ответил он, не оглядываясь.
- Могу я тебе чем-то помочь?
- Не думаю,- ответил гость, уставившись на одну из картин, висевших на стене.- Хотя…,- он сделал паузу и повернулся ко мне лицом. Наши глаза встретились. И странно, я не испугалась. Даже возникло такое впечатление, что я ждала этой встречи годами.
- Можешь,- сказал он,- если знаешь точно, чего хочешь.
- Чего хочу?- неуверенно протянула я.- Да ничего,- и села на диван.
- Так я и знал, - со вздохом сожаления подытожил он. – Я и не сомневался в этом. Ты ничего не хочешь. Так?- И не дожидаясь моего ответа, продолжил:- Я и пришёл к тебе, чтобы выяснить всё… - и резким движением оказался возле моих ног.
- Послушай, так нельзя!- начал он,- я не могу смотреть, как ты уничтожаешь себя!
Он с досадой посмотрел на меня и продолжил:
- Ты молодая, красивая!
Я иронически улыбнулась.
- Не язви. Ты самая красивая из тех, кого мне довелось увидеть здесь. Не такая, как все, кто обитает рядом с тобой.
- В смысле?- спросила я. Он обнял мои руки.
- Ты – особенная. Ты – неземная. Ты думаешь не так, как все. Делаешь всё, не так, как все. И именно из-за этого у тебя проблемы. Ты не подходишь под их измерение,- сказал он, переводя дух.
Я не могла понять, почему этот человек так вцепился в меня. Почему вместо того, чтобы ограбить, он жалеет меня и делает комплименты. Но, тем не менее, мне было приятно. За столько лет и вдруг мужские руки, и пусть таким странным образом сжимают мои ладони.
-Ты не представляешь, насколько ты прекрасна!
- Ну и ну! Прекрасна! Да я уродина, на которую никто не обращает внимания. Я -стареющая женщина, у которой нет будущего. Вот и всё.
- Ты не понимаешь, о чём говоришь. Ты не осознаёшь всего того, что происходит с тобой сейчас! Ты самая лучшая. Ты самая желанная. Ты- это всё, что есть у меня сейчас!- он принялся осыпать мои руки поцелуями.
- Но я даже не знаю тебя!- в отчаянии воскликнула я.
Он поднял на меня свой взгляд, полный слёз.
-Прости, - прошептал он, - прости за всё…- он всхлипывал, от рыданий как ребёнок.
-За что?- недоумевала я.
-За всё,- ответил он, плача,- за то, что не смог защитить тебя, когда надо было. За то, что не был с тобой, когда нужен был. За то, что в трудную минуту, оставил тебя, не поддержал…
-Постой, я не знаю кто ты и зачем. Но, знаешь, ты такой милый и искренний со мной, что я тебя прощаю. Правда, я тебя прощаю и даже, может быть…люблю!
В порыве эмоций, я крепко обняла его. На пиджаке, я увидела белое пёрышко, точь-в-точь такое же, какое поймала вечером и где-то спрятала. Но где, не помню. Он плакал, а я смотрела на пёрышко.
-У тебя перья на плече, совсем, как у ангела. Ангел. Ты- мой ангел…-шепнула я ему прямо в ухо. Он резко оттолкнул меня в сторону.
-Да! Да! Ангел! От тебя ничего не скроишь! Не утаишь!- и он тут же занялся новыми рыданиями.
-Прости, что я не был с тобой. Что ты так и не знала счастья до сих пор.- И тут перестал плакать и вытер слёзы.
Ангел… Ну надо же! Ангел! Кто мог подумать, что такое может случиться со мной. Об ангелах только слышала. Читала. Но никогда не думала, что смогу встретить его вот так вот, запросто, у себя в комнате. Я была в полной растерянности. Мне нужно было время, чтобы осознать всё происходящее. Но времени не было. События разворачивались слишком быстро.
-Если и впрямь ты простила меня… А ведь ты простила, так?
Я кивнула в ответ.
-Значит…,- продолжил он,- я могу…,- и тут же поправил себя,- обязан помочь тебе.
-Я не нуждаюсь в какой-либо помощи. Я вполне состоятельна и …
-Состоятельна!- перебил он меня.- Да с такой зарплатой, как у тебя, пенсионеры и те не выживут!- он с участием посмотрел на меня.
Я не ждала помощи ни от кого. Мой маленький мир строила годами и была в нём хозяйкой, ни кому не разрешая указывать мне. А тут такое! Гнев подобрался так близко. Как вдруг мой гость возьми и спроси:
-Слушай, я так голоден! У тебя есть что-то пожевать?
-Надо посмотреть в холодильнике,-сказала я и мы пошли на кухню.
-Да…-уныло протянул он, и со вздохом добавил,- банка варенья на ужин меня ну никак не удовлетворит. Ну что ж, будем действовать.
Повернулся и оценивающим взглядом прошёлся по мне.
-У тебя найдётся приличный наряд для ресторана, в который я намереваюсь тебя пригласить?-спросил он с иронией.
Я гордо удалилась из кухни и через пару минут вернулась в брючном костюме, цвета спелой вишни.
-Да, в этом только на базар можно. Поехали!-сказал он и взял меня за руку.

Мы очутились в большом магазине.
-Девушка!-мой спутник щёлкнул пальцами, обращаясь к одной из служащих.-нам бы что-нибудь этакое, гламурненькое, для дамы. У нас, знаете ли, банкет.
Служащая, лет тридцати, с ухмылкой удалилась. Я стояла посреди зала, как на эшафоте. Мне не нравилась вся эта затея по той простой причине, что я не люблю оказываться в центре внимания.
Через несколько минут с десяток молодых особ вышли на показ эксклюзивных моделей. Они ходили взад и вперёд по залу, безучастно демонстрируя новую коллекцию одежды.
-Не нравится, да?- спросил он. Я безразлично пожала плечами. Но тут вышла девушка в зелёном платье. Лёгкий шёлк юбки плавно струился мягкими складками. Я засмотрелась.
-Нам вот это, будьте добры!- быстро сориентировался мой спутник, заметив мой интерес, и указал пальцем на зелёное платье из лёгкого шёлка.
-Но это только сорок второй размер, а ваша дама…- ответила служащая, ехидно ухмыляясь в мой адрес.
-Наша дама-всем дамам дама!- сказал он, и платье мигом перелетело ко мне, оставив голую манекенщицу ахать среди зала, прикрываясь занавесками. Я не сдержалась от хохота и закружилась возле зеркала, рассматривая себя со всех сторон. Платье идеально сидело на фигуре.
-Отлично,- сказал он и подал мне руку, щёлкнув при этом пальцами.

Мы сидели в ресторане, где то и дело услужливо шныряли официанты.
-Тебе тут нравится?
Как мне могло не нравиться тут, если меня никто сроду не водил в ресторан.
-Сейчас будет всё, как ты любишь,- сказал он, загадочно улыбнувшись. И, действительно, зазвучала моя любимая музыка, из еды на столе появились блюда, которые никогда не представлялось случая попробовать, а так хотелось.
-Ешь, не стесняйся!
--Да ты и впрямь, волшебник!
-Нет. Я не волшебник. Я- больше! Твой ангел!- ответил он и весело подмигнул мне.
Я решила, что пусть всё идёт, как идёт. Надо наслаждаться жизнью, если подворачивается шанс.
-Вот, молодец! Давно бы так!- воскликнул он, набрасываясь на блюдо с креветками.

По очереди допивая дорогое вино, какое-то эксклюзивное, бог знает какого года, мы шли по грязной дороге, обнявшись, то и дело спотыкаясь. Изрядно пошатываясь и пытаясь обойти очередную лужу, смеясь, скользили по грязи.
-Слушай, а вечерок удался, не правда ли, мадам?- со смехом проговорил мой провожатый, подхватывая меня, едва не упавшую в очередную лужу, за руки.
-Вполне!- дружески ответила я и принялась дико хохотать, когда он вместо того, чтобы удержать меня, сам поскользнулся в грязной жиже и, как начинающий фигурист, которому только что выдали новые коньки, пытался удержаться на ногах. Ещё несколько диких движений, и он полетел в лужу, а я за ним.
Мы барахтались в грязи, как два жука- ногами кверху. Было жутко весело. Пытаясь поднять меня, он снова и снова падал в грязь, а я в свою очередь летела вслед за ним.
Наконец, мы успокоились. Лёжа в грязи, не переставали хохотать над всем происходящим.
Звёзды ходили ходуном, как будто решили подшутить над нами.

-И, всё-таки, скажи, почему ты хромаешь?-спросила я, когда мы уже сидели в креслах, уставшие и довольные.
-Это долгая история. Я и пришёл к тебе, чтобы всё исправить,- как бы думая вслух, ответил он тихо.
-Исправить что?- не унималась я. Он погладил меня по волосам и сказал:- Всё то, что натворил когда-то. Но это было по молодости, по незнанию. Ну, в общем, я пошёл против нашего закона. Против того, что не может быть нарушено. Одним словом, был наказан.
-И когда тебе стало плохо, ты вдруг вспомнил обо мне,- как бы продолжая его мысль, сказала я.
-Я вспомнил свои обязанности, свою работу, если хочешь…- ответил он, тяжело вздохнув. Я рывком убрала его руки с моих плеч.
-Обязанности, это получается - я! Твоя работа, это - тоже я!
Он только кивнул в ответ и потупил взгляд, как провинившийся школьник. Он не мешал мне. Выжидал, когда пройдёт моя нервозность. Но тщетно. Я разозлилась не на шутку.
Значит все эти годы мучений, годы неудач и потерь, это результат чей-то там ошибки! Моя одинокая жизнь - это не что иное, как глупая ошибка, которой можно было избежать? Я метнула на него гневный взгляд, и этого оказалось достаточно.
-Я же исправлюсь,- оправдывался он,- но…
-Всегда и везде «но»!- мой голос сорвался на крик.
-Я устала, понимаешь? Больше так не могу! Не хочу!
Мы стояли друг против друга: я – гневная и обессиленная, он – виноватый и усталый.
Он щёлкнул пальцами. И погас свет. И всё закончилось. Будто-бы и не начиналось…

Подошла к окну. Прямо над балконом повисла полная луна. Её свет одиноко падал на двор, освещая постройки и деревья.
Кругом царила тишина. И только белый снег хлопьями летел вниз.
Снег. Как долго я тебя ждала!
Он летел, кружась, засыпая вечернюю грязь и лужи белым пушистым слоем.
-Всё прошло,- невольно подумала я. Всё позади. Вчерашней грязи не видно. Она бережно укрыта снежным покрывалом. Дорога, вчера ещё грязная и унылая, от снега была похожа на чистый лист бумаги.
Начать всё сначала. С чистого листа. А почему бы и нет? Ведь и у меня теперь есть ангел. Теперь я в этом уверена, как никогда. Он всегда будет со мной. Он обещал…
Я обернулась назад. Луна бросала свет на шкафы, полные пыли. И вдруг, в одном из них свет усилился, яркой вспышкой осветив хрустальный бокал на высокой ножке. На дне бокала лежало белое пёрышко. Оно излучало серебристый свет, отражаясь в хрустале, словно северное сияние. Я взяла его в руки. Оно было ослепительно белым. Красное пятно исчезло навсегда.
Сильно дунула на ладони. Пёрышко поднялось вверх, скользнуло в открытую форточку и смешалось со снегом, дикий танец которого, похоже, был последним в этом году.
44 Исполнения желаний
Елена Скоборева
Я проснулась. В комнате было светло от яркого экрана телевизора, который шумел и потрескивал, мигая горизонтальными полосками. Это означало, что телеканал закончил своё вещание. И, судя по всему, сейчас глубокая ночь. Свесив руку с дивана,начала шарить по ковру, пытаясь найти мобильник. Было интересно, сколько же сейчас времени на самом деле. И вот холодный прямоугольник корпуса телефона у меня в руке и на экране ровно час ночи. – Не так уж и поздно, - подумала я, - ещё бы спать и спать, а я уже вроде как и выспалась… Не знаю зачем, но нажала на кнопку «вызов информационной службы». В трубке заиграла весёленькая музыка и всегда бодрый женский голос объявил, что компания мобильной связи рада поздравить меня, и что я стала первым абонентом, дозвонившимся к ним в течение часа этого нового дня. Тут я совершенно проснулась.
 –Ну, да и что тут может быть такого радостного? – съязвила я трубке. На что она ответила: -… нажмите 1, если вы хотите заказать свой приз прямо сейчас – нажмите 2.
– Если таким простым образом заслужила приз, то почему бы не заказать его прямо сейчас! – ответила я трубке и, не раздумывая, нажала на кнопку с номером 2.
Телефон зазвенел и выключился. Экран телевизора перестал трещать. На нём появились красивые радужные разводы и лицо дикторши, сияющее от радости.
Происходящее становилось интересным.
Улыбающаяся дикторша в телевизоре, не отрывая глаз, следила за мной – как я одела очки, как встала с постели и надела халат. Она подождала, когда я устроилась поудобнее напротив экрана и начала, глядя мне прямо в глаза: - Дорогой, абонент!
Я закашлялась и обернулась назад, ища глазами кого-то ещё. Но, по-видимому, этот разговор начали именно со мной. В комнате кроме меня больше никого не было.         
Женщина продолжала: - Вы сделали свой выбор. И наша компания в качестве приза предлагает Вам увлекательнейшее путешествие! – она чуть не захлебнулась слюной от радости за меня, - Вы один из тысячи абонентов, которому выпадает такой шанс! Не упустите же его! Смелей! Вы готовы отправиться прямо сейчас?
Такой быстроты событий я не ожидала. Какое путешествие среди ночи? К чему такая спешка? Надо собраться, снять деньги со счёта, еды купить в дорогу, в конце концов голову помыть!
- Вам не надо ни о чём беспокоиться! – как будто читала мои мысли дикторша. – Всё оплачено и включено в стоимость тура, все необходимые услуги Вам предоставят на месте. Ну же, давайте, решайтесь! – в её голосе  прозвучала настойчивость. Она наклонилась и подмигнула мне, как старой знакомой: - Тем более, что у Вас завтра выходной…
От этой выходки дикторши мне стало не по себе. Я попятилась назад, но взгляд женщины, который стал холодным и колючим, словно приковал на месте.
- В конце концов, что я уговариваю тебя, - вдруг безразличным тоном протянула она, - ты нажала кнопку. Выбор сделан. Дороги назад нет. И чем раньше ты двинешься в путь, тем лучше. Ведь если ты не вернёшься до рассвета, то навсегда останешься там, куда идёшь.
Это совсем не входило в мои планы. Менять что-либо в моей жизни, а особенно место жительства, я никак не хотела. Но, выходит, что не всё зависит от моего «хочу». Может это просто розыгрыш. Кто- то среди ночи веселится и насмехается над такими наивными дурочками, как я. Итак… что мы имеем: спать я не хочу, завтра – выходной. Почему бы не продолжить с ними игру дальше?
- Давно бы так, - сказала женщина с экрана и хлопнула в ладоши. Красивые радужные разводы, которые были на экране сначала, становились всё ярче и больше, и вот уже вся комната переливалась всеми цветами радуги, сияя, как днём. На полу перед моими ногами появилась красная стрелка, указывающая направление. Я потопталась немного для храбрости и шагнула вперёд.
Темнота. Ничего не видно.Начала прислушиваться.Ни звука.Расставив широко руки, начала двигаться вперёд, пытаясь понять, где я. Вот нащупала стену. Она была холодная и мокрая. Похоже на подвал. - Замечательное начало увлекательнейшего путешествия! – зачем-то вслух сказала я, передразнивая голос дикторши. Глухое эхо понесло мой голос далеко вперёд. Решила двигаться вдоль стены и не ошиблась. На стене был какой-то рычаг, который медленно потянула вниз. Вспыхнул свет. Ничего кроме стен из красного кирпича не увидела. Они образовывали длинный коридор, похожий на лабиринт. Надо мной не было потолка – глухая темнота, или небо без звёзд.
Пошла вперёд. Было холодно и неуютно. В своём байковом халатике и тапочках, я, скорее всего, походила не на счастливую обладательницу приза, а на душевнобольную, только что сбежавшую из психушки. Хорошо, что меня никто не видит в таком виде. Да, и сама умерла со смеху, если бы увидела себя со стороны.
Свернув направо, увидела перед собой дверь. Ни ручки, ни скважины для замка. Но я точно знала, что мне надо идти именно туда. Прислонилась к холодной стене, запрокинула голову и сильно топнула ногой. Всегда так делаю, когда злюсь. Потом стукнула кулаком по одному из кирпичей. Тот ушёл в стену и дверь открылась. Из неё вылетел воздушный шарик с надписью: « Добро пожаловать в следующий тур!»
Я выглянула за дверь. Там был другой мир, светлый и яркий, полный солнца. Из мрачного коридора шагнула на мягкую траву. Передо мной была небольшая поляна. Необычные карликовые деревья стройными рядами выстроились напротив. Стволы их были настолько ровными, как будто нарисованы под линейку. Увидев на них оранжевые, круглые, как мячики, плоды, мне срочно захотелось их попробовать. Я пошла через поляну. Ступая по тёплой траве, и боясь сломать большие лепестки цветов, всё время ощущала на себе чей-то скрытый взгляд. Кто-то следил за мной. И этот кто-то очень хорошо знал меня.
На деревьях росли мои любимые мандарины. Их было так много, что они потихоньку осыпались с веток, образуя внизу яркий ковёр.
Я собрала мандаринов целую корзину, которую нашла тут же, под деревом. Так, переходя от дерева к дереву, наслаждалась свежим соком любимых фруктов. Как вдруг, из-за куста показалась странная голова на длинной шее. Она уставилась на меня большими, как тарелки, глазами и вдруг резко выбросила вперёд  длинный язык. Присев от неожиданности, я бросила в неё мандарином. Голова рассыпалась, издав мерзкое шипение…
Встав на ноги, я начала искать глазами подходящее место для того, чтобы сосредоточиться и подумать о том, что делать дальше. Тут я заметила небольшой пенёк в десяти шагах от меня. Сделав шаг к нему, чуть не была укушена следующей «головой». Она выросла прямо под ногами. Снова кинула мандарин и «голова» тут же рассыпалась…
Сердце колотилось с бешеной силой. – Спокойно, дорогая, спокойно… - пыталась успокоить себя. – Без паники. Это какая-то минная поляна, на которой можно просто погибнуть. Где-то должен быть выход.
Я начала озираться по сторонам, но ничего кроме деревьев, куста и пенька вокруг не увидела. Вернулась к деревьям, так как там было безопаснее. Обрывки мыслей вертелись в голове и никак не могли собраться в нечто связное. Стало страшно. Надо бы выбираться отсюда, да поскорее. Успеть до утра.
Я бродила вокруг деревьев, ела мандарины, пытаясь найти хоть какой-то новый предмет. И снова у меня было такое чувство, что за мной кто-то наблюдает. Я резко обернулась. И… о, Боже! Несколько десятков змеиных голов смотрели на меня, высунув языки.
Мандарин выпал у меня изо рта. Я тупо посмотрела, как он упал ко мне под ноги. Взяла мандарины и с криком: - Получайте, гады! – начала с бешеной скоростью метать их в «головы». «Головы», в которых попадала, рассыпались в прах. Не чувствовала ни страха, ни усталости. Появился азарт. Так, перебегая от дерева к дереву, швырялась фруктами вокруг себя, пока мандарины не кончились…
Осталось две головы. Они подползали всё ближе. Хоть и не умею лазать по деревьям, но уже оказалась на самой верхушке одного из них. – Я не могу погибнуть вот так, по глупости, сидя на дереве, - подумала в отчаянии.
Головы приближались. Но тут одна из них поскользнулась на мандарине, который я недавно выплюнула, не доев. Рассыпаясь, «голова» подбросила вверх остатки того самого недоеденного мандарина так, что тот, падая, задел последнюю «голову». Та, вытянувшись во всю длину, издала такой кричащий звук, как будто сожалела о том, что не добралась до меня. Рассыпаясь фонтаном пепла, она всё пялила на меня свои круглющие глаза. Было жутко.
Тихо. Голов больше не осталось. Я посмотрела на небо. Оно было василькового цвета, такое спокойное и немного родное. Перед глазами пролетел воздушный шарик. «Добро пожаловать в следующий тур!» красовалось на нём. – Сколько ещё туров уготовило мне неизвестное агентство и сколько ещё сюрпризов можно ожидать от того, кто так хотел поразвлечься над моим страхом? – с досадой подумала я, неумело слезая с дерева.
Опустилась на землю.И как только оказалась в мягкой траве, стала прибывать вода. Она сочилась прямо из-под земли. Вот уже не видно пальцев ног. – Стрелка!- застучало у меня в голове. – Где-то должна быть красная стрелка, та самая, которая указывает направление.
Я зашлёпала по воде в надежде найти эту самую красную стрелку. Дошла до пенька, который тут же спрятался под водой. Рванула вперёд. Шаг, ещё один, ещё… Ещё пару секунд и вода образует ил, из-за которого не будет видна земля.
Я шла по воде, изгибаясь, как розовый фламинго, наклоняясь вниз, к самой воде. Коряга. Корни. Цветы. Споткнулась обо что-то твёрдое и упала лицом вниз. Глухая твёрдая тишина. Открыла глаза. Я под водой. Воздуха хватит на несколько секунд. Страшно. Вода не режет глаза. Вижу и плыву. Вода прозрачна. Трава, стволы деревьев и … ничего. Воздуха не хватает. Но нет времени всплывать.
Появились водоросли. Стая белых серебристых рыбок шустро пересекли мне путь. Я задыхаюсь. Пузырьки воздуха, который выдохнула, столбом поднялись вверх. Собравшись силами, рывком сделала гребок вперёд. Проплыла несколько метров. Ничего. Надо всплывать. Что там наверху?
Чудо-рыба с красными, как фонари, глазами уставилась на меня. Избегая столкновения с ней, рванула вправо. И тут, заметила нечёткий контур красной стрелки. – Туда! – сильно забилось сердце. Олимпийский призёр по плаванию мог бы позавидовать моей быстроте передвижения. Я плыла, неслась, скользила. Вперёд. Не оглядываться! Голова закружилась… Круги перед глазами. Воздуха! Темнота… Воздуха! Дико стучит в висках. Воздуха! Глухота. Всё. Конец.
Я очнулась на пустынном берегу. Резало в глазах от ослепительного белого цвета песка. Привстала на локте. Море. Песок. Я совершенно голая. И никого… Опрокинулась на горячий песок, раскинув руки в стороны. Красота! Тепло. Солнце. И ни души.
- Спасибо агентству за минуты счастья! – крикнула  во всё горло. Дрёма обволакивала меня. – Минутная слабость может испортить всё дело, - подумала я, - нельзя терять ни минуты. Сколько же времени уже нахожусь вне дома? По-моему прошла целая вечность.
Очнулась от ощущения, что кто-то находится рядом со мной. Открыла глаза. Небо. Море. Песок. Лицо… Закрыла глаза. – Первое лицо за всё время. Странно. И не страшно совсем, - промелькнуло в голове. Открыла глаза. Лицо улыбалось.
- А ты красивая, - сказало оно.
- Я знаю, - ответила я, усаживаясь на песке.
- Ты кто? – спросило лицо.
Интересный вопрос. Говорить о том, что я редкая неудачница не хотелось. И что живу кое-как, кое-где и кое с кем. Что потеряла работу и веру в наилучшее, лицу, разбудившему меня, явно было бы не интересно.
- Человек, - выдавила я из себя глухим голосом.
- И я человек, - ответило лицо, улыбнувшись обаятельным ртом.
- На мне ничего нет. Наверное, потеряла одежду, пока плыла сюда, - без тени смущения сказала я.
- И это тебя совсем не портит, - смеясь, ответило лицо и исчезло.
-Солнечный удар… - решила я и откинулась назад в песок, нагретый ярким солнцем.
- Эй, вставай! Так можно тут остаться навсегда! – услышала обеспокоенный голос.
Вставать не хотелось. Тело устало. Когда ещё выпадет случай вот так просто лежать и ни о чём не думать. Нежиться на солнышке среди снежного января. До лета ещё так далеко… Но, к сожалению, придётся вернуться к реальности. Я снова села.
Лицо, что разговаривало со мной, принадлежало молодому человеку, лет двадцати.
- Что значит тут? – спросила я, вставая. Мой новый знакомый был явно чем-то озабочен.
- Вот, возьми. Тут одежда, - сказал он, бросив в меня какими-то тряпками. Странная расцветка брюк и блузки не имела в данный момент никакого значения. Я оделась. Выглядела, как пугало в бабушкином огороде.
- Лучше, чем ничего, - с иронией заметил новый знакомый и подал мне руку.
- И всё-таки, скажи, кто ты? – спросила я, не скрывая интереса.
- Абонент, который выиграл приз сегодня ночью, - улыбнулся он.
- Надо же, и я тоже!
- Значит ты не одна такая везучая в эту ночь.
- Да… Только если бы это была новогодняя ночь, было бы не так досадно.
- Ну, как же! Это самая настоящая новогодняя ночь, только в Старый Новый год!
- Точно! – ахнула я, - сегодня же 13 января! Как же я могла забыть? Старый… Новый… год… Ночь исполнения желаний!
Немного помедлив, спросила:
- Скажи, что ты думаешь обо всём об ЭТОМ?
- В смысле?
- Ну, о том, что с нами происходит?
- Да думал, что не выживу и никогда не вернусь обратно. А тут ты, такая голая и красивая…
- Да ладно, тебе, - сказала я, краснея. И тут меня осенила мысль:
- Если мы тут оказались по воле судьбы, да ещё в Новый год, пусть хоть и Старый, и наши желания исполняются, тогда что ещё ты хотел желать для себя, казалось бы, несбыточного? – спросила я и уставилась на своего спутника.
Тот помолчал с минуту и вдруг выдал:
- Да всё, что я хотел уже сбылось здесь и сейчас, - и глупо посмотрел на меня.- Но, по какой-то причине мы ещё находимся здесь. Значит, ещё не все желания выполнены!
- Я поняла, что спасти нас могут только мои, редкой силы, глупые желания.
- Что же ты ещё желала под Новый год, говори скорей. А то мы рискуем остаться здесь навсегда!
- Подожди, дай прийти в себя…
Я обхватила голову руками. Так… Мне хотелось остаться одной. Нате вам, пожалуйста, хоть отбавляй! Хотела однажды не найти дорогу домой. Лабиринт! Боже, милостивый! Так… Хотела наесться мандаринов до отвала. Нате, как заказывали! Я их больше в жизни не захочу! Никогда! Хотела заняться подводным плаваньем, но никак не хватало ни духу, ни времени. Пожалуйста, вам с избытком! Хотела хоть разочек выиграть в компьютерную игру, переходить из тура в тур и наслаждаться победой. И это получилось. С лихвой. Что же ещё? Что? Ну, почему у всех людей одно, ну два скромных желаний, а у меня хоть отбавляй, хватит на целое войско!
Я нервно зашагала вдоль берега. В одну сторону. В другую. Вспоминай, куриная башка, вспоминай. Что хотела? О чём мечтала?
- Нет… - сказала я и остановилась.
- Что? Вспомнила?
- Не может быть! Слишком просто…
- Говори! Что? – он подбежал ко мне, схватил за плечи и начал трясти.
- Я хотела… Хотела… - парень ещё раз сильно встряхнул меня.
- Говори, ну же! Не тяни. У нас нет на это времени! – в отчаянии закричал он.
Я собралась духом и выпалила:
- Я хотела молодого человека. Ну, чтобы у нас… Ну, чтобы мы с ним…
Стала заикаться и краснеть одновременно.
- Всё. Всё пропало. Мы не вернёмся, - глухо сказала я, опускаясь на песок, закрыв голову руками.
- Стоп, - сказал он. – Я молодой и, на мой взгляд, довольно-таки симпатичный. И уже начинаю за тобой ухаживать прямо сейчас во спасение общего дела. Ты как? Не против?
Он взял меня за руку и притянул к себе. Я попыталась высвободиться из его объятий.
- Послушай, но это всё не то! Это не натурально! Это не так, как я хотела!
- Кто знает, как это должно быть… - сказал он и поцеловал меня.
И, правда кто знает, как это должно быть? Как это – «любить»? Как это – быть с человеком? Всё это относительно. Любить – значит быть вместе, быть под солнцем, ни о чём не думать, смеяться и плевать на суету! Влюбиться? Да легко! Понимать, что никто не может помешать быть единственной для него. А кто здесь ещё может быть кроме нас? Никого. Никто не помешает. Никто.
И я с охотой приняла его объятия, его самого. Легко… Хорошо… Могло быть и хуже! А могло и не быть…

Сквозь неплотно закрытые жалюзи пробивается рассвет. В комнате светло от яркого экрана телевизора. Горизонтальные полоски прыгают по экрану. Я откинулась на подушки. Неужели всё приснилось? Не может быть. Всё было так натурально. Свесившись с дивана, принялась искать мобильный телефон. Нашла. На экране высветилось время – 03.42. Утро.
Телефон зазвонил. Неизвестный номер. У меня правило – на неизвестные номера не отвечать. Звонит… Звонит… Звонит…Перестал. Может это он звонит?Я дала ему свой номер,а он мне нет. Господи, о чём я только думаю. Не было никого . Это был сон. Телевизор выработал свою энергию и отключился. Тихо. Можно ещё поспать. Но, только очень хочется пить. Встала. Пошла на кухню. Включила свет. Включила электрочайник. Он привычно заурчал, набирая ход.
Дома. Как же хорошо! Отодвинула сахарницу на место и стала открывать жалюзи. По спине пробежал холодок. На руку прилипли мелкие ракушки… От тела пахло морем. Я попятилась назад и, чуть было не упала, встав на что-то скользкое. Мандариновые шкурки на полу. А фрукты я не покупала! Нет. Не может этого быть. Бред. Иллюзия. Но мне не страшно.
Села. Уставилась в окно. Что я хочу там увидеть? Может молодое лицо, которое мне улыбалось всю ночь?
45 Меняется осень на зиму
Серафима Ермакова
Старый доктор Спенсер закончил все свои дела к полудню, как в любой другой из своих до ужаса долгих дней. Он решительно никуда не спешил, но по привычке все куда-то торопился и путался в полах своего бессмертного халата, бился в нем как муха в паутине.
Миссис Спенсер давно уже покинула этот лучший из миров, а Дэвид Спенсер-младший женился и перебрался в родительский дом, в родительскую гостиную, кухню и спальню, оставив отцу свои холостяцкие апартаменты на окраине Александрии. Исчерпав на этом весь запас сыновней заботы, он решительно вычеркнул из памяти этот адрес, припоминая изредка лишь телефонный номер, что вполне устраивало обоих.
Глаза доктора, перед которыми большую часть жизни стоял сонм окровавленных, полумертвых людей, едва переживших очередную войну, стали холодными и острыми, как стальной хирургический инструмент. Он не любил политику, ток-шоу и соседских кошек. Он всегда вставал с постели в шесть утра и ложился обратно в десять вечера. Когда доктора не было дома более получаса, что случалось весьма и весьма нечасто, благо магазин находился в нескольких метрах от подъезда, соседи знали – он на почте или в банке. Он не ходил в театр, не посещал музеев, киносеансы проходили без его присутствия. Дети не любили его за медицинские советы, которыми он, хоть и неохотно, но снабжал их матерей, и здесь он отвечал им взаимностью.
Зная его неуживчивый характер, соседи редко беспокоили его, поэтому доктор Спенсер удивился, когда в дверь нерешительно постучала одна из соседок, чье бледное лицо и худое тело неприятно напоминали ему Иисуса, тысячекратно распятого на стене католического собора, в которого не верил он, и который не верил ему. Он знал, что она живет без мужа одна с двенадцатилетним сыном, больным гемофилией, и зарабатывает на жизнь в основном редакцией научных статей, которые высылают ей на дом новые Эйнштейны и Менделеевы.
Приоткрыв дверь, он увидел, как она смущенно сцепляет пальцы, видимо уже сейчас считая, что зря пришла сюда. Он открыл дверь пошире и отступил вглубь коридора, приглашая ее войти. Нерешительно оглядевшись, она вошла, будто нырнула в глубокий омут, и, застыв у порога, заговорила, так тихо, что, не смотря на царившую в его прихожей тишину, он с трудом слышал ее.

- Здравствуйте, доктор Спенсер. Простите меня за то, что я вас побеспокоила, но… Мне так неудобно просить вас… – она совсем замолчала.
- Ну же, говорите как есть, – решительно подтолкнул он ее.
- Вы не могли бы посидеть с Джонни? Совсем недолго, не больше часа. Дело в том, что мне нужно срочно в редакцию, а мама отправилась в Чарльстон навестить папину могилу.
- А что же… – начал было доктор, но она его перебила.
- А миссис Филипс не будет в городе до пятницы. Я вас очень прошу, доктор Спенсер, мне больше некого просить.

Он нахмурил брови и окинул ее взглядом с головы до ног. В тусклом свете коридорной лампы она казалась похожей на ребенка, взвалившего на плечи заботы всего мира.

- Хорошо, – вдруг сказал он, – я буду у вас через пять минут.
- Спасибо, доктор Спенсер, не знаю, как вас благодарить. Я… – начала было она, но на этот раз он перебил ее.
- Пять минут.

Стоя у порога соседской квартиры, он не знал, что делает здесь. Он мог отказать, но не сделал этого, ноги будто сами принесли его сюда. Доктор прикрыл глаза, и перед ним снова возникло белое крыльцо, усыпанное оранжевыми листьями персикового дерева, под которым еще недавно качалась на качелях его младшая сестра. На качелях никого не было. Болезнь Вилленбранда, та же гемофилия… Он не успел поднести руку к звонку, а она уже открыла и без слов крепко сжав его руку, пропустила в квартиру. Скромная обстановка компенсировалась необычайным уютом, выдававшим сразу присутствие в доме неугомонных женских рук. Она сунула ему в руку записку с телефоном, по которому ее можно будет найти, и, показав расположение кухни и ванной, практически выбежала за порог.
Несколько минут простояв в нерешительности перед дверью Джонни, доктор Спенсер толкнул ее и вошел в комнату. Тот лежал на постели, глядя, как за окном теплое солнце индейского лета окрашивает облака золотисто-желтым. На звук открывающейся двери он никак не отреагировал и вместо приветствия, сразу перейдя на ты, спросил, не поворачивая головы:

- Ты был сегодня на улице?

Доктор Спенсер, к которому на ты никто не обращался уже слишком давно, чтобы считать это обычным делом, слегка опешил, но ответил честно.

- Нет, не был.
- А почему? – снова спросил мальчик, так и не повернувшись к старику.
- Мне сегодня никуда не нужно было идти, – снова честно ответил доктор.

Джонни сел в кровати и уставился на него, прожигая пристальным взглядом. Только сейчас доктор хорошо рассмотрел его: бескровное лицо с заострившимися чертами, коричневые губы, серые глаза, казавшиеся огромными на его крохотном лице. Болезнь прогрессировала слишком быстро, тающие силы детского тела не успевали с ней справляться. Врач на время пересилил в нем все другое.

- Разве нельзя было выйти на улицу просто так, безо всякого дела? – непонимающие и даже как-то обиженно спросил, наконец, Джонни.
- Зачем куда-то идти, раз нет никакого дела? – столь же непонимающе ответил вопросом на вопрос доктор Спенсер.
- Ты хотел бы снова стать молодым? – вдруг сменил тему мальчик.
- Зачем? – почему-то вырвалось у старика, будто эхо предыдущей фразы.
- Потому что если бы ты был молод, ты бы знал, что делать, просто так выходя на улицу. Ты бы не сидел один в пустой квартире, – говорил Джонни, продолжая упорно звать доктора на ты, хотя и не был при этом невежлив.
- Даже если бы я хотел стать молодым, я понимаю, что это невозможно.
- Это другое дело. Если хочешь что-то получить, всегда можно этого добиться, – парировал мальчик.
- Так что же я бы делал на улице, если был бы молод и вышел из дому без дела? – спросил доктор, глядя сквозь ребенка на окно, где солнце продолжало свой утренний марафон, стоя в зените как на пьедестале почета.
- Ты бы шел по улице и разглядывал прохожих, загребая ногами сухие разноцветные листья. Ты насвистывал бы песенки и улыбался хорошеньким девушкам. Ты ел бы мороженое и зашел бы в кино. Вот что бы ты делал.

Перед глазами доктора проплыли какие-то давно забытые картины: осенние листья, теплые женские ладони, запах карамели и сигарет с ментолом. Встряхнувшись, он отогнал наваждение.

- И мне бы это не надоело? – спросил он.
- Никогда.
- Но ведь надоело же.
- Не надоело, просто ты перестал быть молодым, – продолжал не соглашаться с ним мальчик.
- И как же мне найти способ вернуть молодость?
- Это просто, нужно только очень захотеть и поменяться с кем-нибудь, – просветил доктора Спенсера Джонни.
- Как это поменяться? – не понял его доктор.
- В мире все уравновешено. Вот, например, в нашем подъезде живут двое одиноких стариков и двое одиноких старушек, у них есть одна черная кошка и одна белая, не считая трех серых. Если я съел сандвич с тунцом, я должен съесть кусок пирога на сладкое, а если кто-то хочет стать молодым, кто-то должен хотеть стать старым.
- Почему это кто-то должен захотеть состариться? Это нелогично и непонятно. В старости решительно нельзя увидеть ничего положительного, даже мороженого, – спорил с ним доктор Спенсер.
- У кого-то могут быть свои причины, – возражал Джонни. – Ну, так хотите вы снова стать молодым?
- Хочу, – вдруг неожиданно для себя сказал доктор. – Но мне не нужны кино и прогулки.
- А что вам нужно?
- Забота, даже опека. Ты не можешь понять.
- Я-то как раз и могу. Это ведь я хочу стать старым.
- Что?! – воскликнул старик, взмахнув руками.
- Да, я хочу стать старым вместо вас. Я отказываюсь от заботы и опеки и меняю все это на прогулки и кино.
- Ты предлагаешь нам поменяться местами? – усмехнулся доктор Спенсер, сразу же пожалев о своей откровенности.
- Да, предлагаю.
- Но с чего ты взял, что я захочу стать…
- Умирающим мальчишкой – это вы хотели сказать? Я понимаю, но у вас будет любовь, будет забота. Даже если вы скоро умрете, вы не умрете в одиночестве, – уверенно говорил мальчик, глядя доктору Спенсеру прямо в глаза.
- Откуда ты знаешь, чего я хочу?
- Вы слышали, наверно, что со мной обычно сидит миссис Филипс, если маме неожиданно нужно уйти. Если вы сами не заметили, то знайте, что очень нравитесь ей. Она говорила мне о вас, жалела. Я люблю ее, она одна всегда жалеет кого-то другого в моем присутствии. Из ее рассказов я и понял, что могу поменяться именно с вами.
- Но с чего ты взял, что это возможно, Джонни? – он ненароком назвал его по имени.
- Не знаю, как вышло такое, я просто решил, что смогу и все.
- Если бы это было так просто! О Джонни, я бы поменялся с тобой, но это невозможно, – почти кричал доктор Спенсер.
- Все возможно, – уверенно сказал мальчик.

Он протянул старику руку, и тот подошел к его постели и взял эту крохотную, почти невесомую детскую руку в свою. Доктор впервые за много лет почувствовал, как сильно устал от всего, что его окружало, устал от тишины и скуки иными словами. Он судорожно цеплялся за детскую руку, протянутую ему, как метафорические утопающие цепляются за метафорическую же соломинку. Он хотел стать молодым…

Когда через час мать Джонни вернулась домой, она застала сына и доктора Спенсера мирно беседующими. Она нежно склонилась над мальчиком, поправляя подушки, и горячо благодарила доктора, который показался ей каким-то воодушевленным, с горящими глазами уходил он из их дома.

Спустя некоторое время мама принесла Джонни обед, нежно растрепав его пшеничные волосы. Когда она бросила взгляд на окно, то заметила странную картину. Подойдя поближе и не отрывая взгляда, она воскликнула, обращаясь к Джонни:

- Смотри-ка, там доктор Спенсер. Он… Он танцует! И подбрасывает вверх сухие листья. Чудеса!
46 Можно я буду просто мамой?
Елена Брюлина
Она лежала с закрытыми глазами, обнимая его и вдыхая нежный аромат светлых волос. Он пах так сладко, как может пахнуть только маленький ребенок. Твой родной малыш.

Он уютно свернулся калачиком под рукой мамы, прижав розовые пухлые губешки к ее груди, время от времени чмокая ими. Другой рукой женщина осторожно и нежно обнимала сыночка.

Мать и дитя были словно единое целое: они дышали в унисон, и сердца их бились в такт друг друга. Хоть и были они уже двумя разными людьми, но навсегда были связаны ниточкой любви и крови.

Женщина открыла глаза. В полумраке утренних сумерек, сквозь зашторенное окно, были видны очертания предметов. Малыша не было. Она провела рукой там, где только что сладко посапывал ее младенец. Видение исчезло. Тяжелым камнем навалились тоска и одиночество. Потекли горячие слезы.

Как ей хотелось пустить время вспять. Вот она молодая, красивая, с круглым животиком под белым развевающимся платьицем, идет по улице рядом с дочкой, которая почти с нее ростом, и которая сегодня заканчивает четвертый класс. Совсем скоро родится второй ребенок. Еще неизвестно, мальчик это будет или девочка. Да ей и не важно – она просто его любит, таким, какой он будет.

Когда родилась первая дочка, они с мужем только заканчивали институт. И все заботы о малышке взяли на себя хозяйственные бабушки. Молодые родители же нашли престижные работы, много путешествовали, строили дом – в общем, готовили себе и детям светлое будущее.

Девочка росла в любви, но все равно очень скучала по родительскому вниманию. Наконец, случилось чудо – у мамы стал расти животик, хотя при этом она по-прежнему оставалась стройной и красивой,  и все свободное время она проводила с дочкой.

Мама вдруг увидела, что ее дочка уже не малышка. Она умеет читать, писать, сочинять стихи, гладить свои платья, печь оладушки и разговаривать на «взрослые» темы.

- Когда же ты успела вырасти? – часто спрашивала у самой себя мама девочки, и легкая грусть, словно теплый летний ветер овевала ее лицо.

Мысль о скором рождении малыша, желание поскорее взять его на ручки, прижать к груди, поцеловать, радовала и закрывала собою эту ппечаль, что дочка так быстро выросла, и что не успела с ней поняньчиться.

- Ничего, успею еще наиграться со вторым малышом! – успокаивала себя будущая мать.

И вот Маленькое Чудо вошло в этот мир! Все ему были рады, все его ждали и любили, все фотографировались с маленьким кулечком, перевязанным яркими голубыми лентами.

Это были самые сладкие и нежные дни – первые месяцы сыночка. Нет, он не был спокойным, хорошо спящим ребенком. Он часто плакал, как все младенцы, по поводу и без. Днем он спать не хотел, кроме как в коляске на улице, а ночью спал только возле груди, не выпуская сосок изо рта.

Тем не менее, мама наслаждалась и радовалась своему сыну, своему состоянию, своему званию мать. Она смотрела на малыша и недоумевала, как, КАК???

Как она могла отдать бабушкам дочку, лишив себя и ее этой радости – кормления грудью?

Как она могла быть вдали от нее, когда она спала, и ее нежные губки расплывались в беззубой улыбке? 

Как так получилось, что она не помнит этот потрясающий, манящий, головокружительный запах младенчика, который может чувствовать только мать?

Благодаря этим мыслям, подросшая дочка, как и новорожденный, купалась в любви и внимании своей обожаемой мамы, и ревность даже не думала омрачать счастье семьи.

Как было здорово гулять с коляской и болтать о жизни со своей дочкой. А потом найти в парке тихую укромную скамеечку, сесть в обнимку и приложить к груди сыночка. Цвела сирень, пели птицы, женщина была самой счастливой на свете. Ей казалось, так будет всегда и впереди еще столько счастья!

Как все это могло исчезнуть?
Куда делось?
Где спряталось?

Она лежала в полумраке своей спальни. Муж спокойно спал. Она отчетливо видела, как его сильная спина в белой футболке подымалась и опускалась в такт глубокому дыханию. Она обняла его и прижалась мокрым от слез лицом к его футболке. Он во сне повернулся к ней и обнял.

Он все еще был молодым и красивым. Почему же она седа и в морщинах? Где ее красота, молодость и… и работа? И дети? И мечты?

Сыночку было полгода, как пришло очень выгодное предложение по работе. Бабушки хоть и заметно постарели с тех пор, как родилась первая их внучка, но рьяно взялись помогать.

Как же ей не хотелось вылезать по утрам из постели, в которой сразу же начинал хныкать малыш! Каждое утро она давала ему, а главное себе, обещание, что вот только этот проект, последний, он очень интересный. И всё! Дальше будет только с детьми! обязательно родит еще дочку! И посвятит себя семье! Только семье!

Но приходили всё новые проекты, интересные люди, замечательные предложения.  А дети росли, учились, устраивали свои судьбы. И вот, наверное, это старость.

На работе ее давно забыли, также как и она о работе. Мужа давно интересует только здоровый сон, да выходные в загородном доме перед телевизором. Дети живут отдельно, у них свои семьи. И сжимается сердце от нерастраченной любви, материнской нежности, недолгих воспоминаний.

Она закрыла глаза. Хоть на мгновение вернуть бы образ малыша – теплого уютного комочка у груди, так сладко пахнущего. Муж по-прежнему обнимал ее во сне. И вдруг его губы стали целовать ее лицо: глаза, лоб, щеки, губы, шею…

Он был так ласков и нежен с ней, что слезы высохли. Когда она проснулась, сквозь занавески били яркие лучи солнца, виднелась золотая листва, а из кроватки рядом доносились знакомые и такие любимые плаксивые нотки – сын проголодался.

Она взяла его и положила рядом. Он сразу крепко присосался и с наслаждением завтракал. Проснулся муж. Он лежал и просто смотрел на нее и сына. И улыбался. Из соседней комнаты было слышно, как дочка болтала по телефону.

Что-то тяжелое томило ее сердце. Она никак не могла вспомнить что. Сон! Вот что!

- Послушай, любимый! А как ты смотришь на то, чтобы я сама воспитывала наших детей?
- В смысле?
- В смысле, что я откажусь от этого проекта и буду просто мамой.
- И женой?
- Женой в первую очередь!
- Я буду счастлив!
- И у нас еще будут дети!
- Обязательно! Вот докормишь сейчас парня и займемся этим вопросом.
47 Теплое чудо холодного ноября
Елена Брюлина
В подъезд зашла шумная веселая компания. Они смеялись, громко разговаривали. Конечно, никто не обратил на меня внимания, не услышал мой плач. Темный ноябрьский вечер. Пронизывающий, ледяной ветер. Я сижу, прижавшись к стене. Совсем рядом с подъездом.

Вот в подъезд снова заходят люди: мужчина с бутылкой пива и мальчик со школьным ранцем. Мужчина ругает сына за двойки. Грубые слова и ругательства так и сыплются на мальчишку. Мальчик молчит. Я чувствую, как ему плохо и одиноко, почти как и мне. Только он все равно идет домой – в тепло и уют.

Сотни окошек манят своим теплым желтым светом. Идти мне некуда. Есть нечего. Одинокая и замерзшая. Никому ненужная. Я сижу на холодной земле, на куске картона. Холод проникает внутрь, в самое сердце. Хочется есть.

Вот к подъезду подходит старушка. Позвать? Я встаю и иду к свету фонаря. Старушка смотрит прямо на меня. Но я понимаю, она меня не видит. В глазах слезы. Она совсем одинока, эта старая несчастная женщина. Сын давно уехал с семьей в другой город. Давно не пишет. Вот и сейчас, возвращаясь с почты, она ничего не видит от слез. В руках у нее ключи и платок. Но замерзшие пальцы не слушаются, слез не вытирают.

Я возвращаюсь на свою картонку. Кому нужна я, если собственные родители и собственные дети не нужны людям? Сидеть совсем становится холодно. Я брожу под окнами от подъезда до угла дома, от угла до подъезда. Вот бы открылась дверь, я бы зашла внутрь обогреться.

К подъезду подошли двое. Парень и девушка. Может, это моя последняя надежда? Я громко всхлипнула. Молодые люди, как по команде, обернулись в мою сторону. Девушка медленно подошла ко мне, погладила по голове.
- Ах, ты бедняжка! Что же ты тут одна делаешь?

Я прижалась к ней, к этой молодой и красивой девушке. Ее руки были такими теплыми и ласковыми, а голос такой спокойный и приятный. Я видела, как они с парнем переглянулись. Он махнул рукой в знак согласия.

В квартире у Яны и Миши было тепло. Тепло! Тепло!! Не спрашивая, меня сразу стали кормить. Это было правильно. Я накинулась на еду, не обращая внимания на приличия, ведь уже 2 дня ничего не ела. Я сидела рядом с батареей, и от усталости и тепла стала засыпать. 

Вдруг в кухню влетел громадный белый кот. Я вообще не боюсь ни кошек, ни собак. Но этот гад подлетел ко мне и уже хотел цапнуть. Я отскочила со страшным воплем. В кухню вбежали Яна и Миша. Яна схватила кота за шкирку, Миша прикрыл собой меня.
- Ну, разбойник! Вот я тебе задам! – строго, но без злости сказала Яна и опустила нахала на пол.

Этот белый хитрюга сделал невинную морду, опустил виновато глаза и принялся умываться. Но только Миша и Яна отвернулись, котяра так сверкнул в мою сторону зелеными глазищами, что внутри все перевернулось. Лучше я пойду в комнату за Яной.

Но не тут-то было. Только я хотела пройти мимо, как кот с диким рыком вцепился мне в ногу. И это при хозяевах! Ничего себе воспитание! Я вскрикнула и понеслась в коридор. Кот за мной, но его перехватил Миша и закрыл в ванной.
- Нет, милая. Оставаться у нас тебе нельзя. Снежок тебя достанет, он чужих ужасно не любит, хуже собаки кидается.
- Ну, ничего, ничего, - успокаивал Яну муж, - надо опросить соседей, чья эта девчушка. А пока я знаю, куда мы отвезем ее.

И мы поехали. Машина у Миши маленькая и уютная, от всех переживаний я быстро уснула на заднем сидении. Очнулась, когда машина остановилась. Полусонную, Миша нес меня на руках. Мы вошли в большой светлый коридор. После темной улицы свет ударил в глаза, и я зажмурилась.

Мы оказались в небольшой комнате. Меня осматривала женщина в халате и перчатках. Ее руки осторожно ощупывали мою голову, спину. Вдруг я почувствовала, как что-то больно кольнуло меня сзади. Хотела вырваться, но крепкие руки врача не дали сбежать. Яна гладила меня и успокаивала. Я видела в ее глазах слезы, вину и просьбу о прощении.

Обратно Яна и Миша меня не забрали. Они стояли рядом, о чем-то разговаривали. Вокруг меня все плыло и кружилось в медленном танце. Все тело стало тяжелым, неповоротливым. Глаза сами собой закрылись. Сквозь сон я еще слышала тихий голос Яны, чувствовала ее прикосновения.

Когда я очнулась, никого рядом не было. Комната была еще меньше той, где меня вчера осматривали. Совсем крохотная комнатенка, а вместо двери решетка.  Я попыталась встать, но все тело было как ватное, плохо слушалось меня. Пришлось опять лечь. Когда же Яна заберет меня отсюда? Сон снова сморил меня.

Я проснулась от звука открываемой двери. Мне принесли еду. Но есть не хотелось. Хотелось на свежий воздух, хотелось размять косточки, хотелось услышать голос Яны. Встала, потянулась и пошла к выходу, чуть ли не касаясь головой потолка. Ну, кто так строит?

Сквозь решетчатую дверь я увидела коридор и несколько таких же дверей напротив. Что-то подозрительное было во всем этом общежитии. Я решила выйти, но дверь была заперта. Страх шевельнулся в сердце. Меня опять бросили? Яна и Миша больше не придут за мной? В коридоре раздались шаги. Нет, не бросили. Яна не могла так поступить. Она добрая.

Но это была не она. Это в соседнюю комнату привели новую постоялицу. Она громко плакала. Врачиха заперла ее и посмотрела на меня.
- А, голубушка, пришла в себя!
Что-то не нравится мне ее голос. Бежать надо. Лучше на улицу, на мороз, чем сидеть тут в клетке. Надо попробовать проскочить, когда эта тетка откроет дверь.

Но дверь никто не открывал, еду больше никто не приносил. Я металась из угла в угол, плакала, кричала, звала Яну. Наконец, пришла молодая девушка в белом халате, но не Яна, конечно. В руке у нее блеснула острая игла. Э, нет! Дудки! Колоть себя больше не дам. Прижавшись к стене, я только и ждала, пока клетка откроется.

Изо всех сил я рванула в приоткрытую дверь. Видимо, врачиха не ожидала от меня такой прыти. Она выронила шприц, взвизгнула, резко захлопнула дверь, но было поздно. Я сломя голову неслась по большому светлому коридору к выходу. Где он, я представляла смутно, но надеялась, что интуиция не подведет. Оказавшись на полутемной лестнице, я ринулась вниз. Там было холоднее, чем наверху. Наверное, там и улица.

В это время резкий луч света на мгновение ослепил меня. Это открылась дверь с улицы и в проеме показалась женщина с большущим псом. Собака дернулась в мою сторону, но хозяйка рывком поводка ее осадила. Я быстро прошмыгнула в дверь и стремглав бросилась вдоль по улице.

Как я очутилась во дворе большого серого дома, не помню. Усталость и голод с новой силой стали одолевать меня, зря перед побегом не поела. Я огляделась. Начинались сумерки. Птицы давно попрятались на ночлег на теплые чердаки. Все быстрее зажигались окна теплым светом. Люди спешили по домам, поскорее вернуться к своим диванам, креслам, холодильникам.

Никому опять не было до меня дела. И чего не сиделось мне в тепле, с едой, пусть и запертой в какой-то конуре? Становилось холоднее. Надо было постараться проскользнуть в какой-нибудь подъезд, чтобы не замерзнуть ночью. Вон их сколько – подъездов-то, выбирай  - не хочу. И я пошла к ближайшим дверям, не особо веря в удачу.

Но уже с третьими жильцами я смогла пробраться внутрь: это были дети, которые не особо возражали против моего присутствия в подъезде. Я устроилась под батареей у почтовых ящиков. Но счастье было не долгим, скоро меня пинками вытолкали обратно на улицу.

Больно и обидно. Опять бреду неизвестно куда. На встречу идут мама с дочкой, девочкой лет 6. Вот сейчас они войдут в подъезд, поднимутся на свой этаж, приготовят ужин, сядут вместе за стол. Всем будет наплевать на несчастную и одинокую меня, замерзающую на улице. Но тут случилось чудо.

Женщина с дочкой не прошли мимо. Они стали жалеть и гладить меня. А я прижималась то к одной, то к другой, тихо плакала и жаловалась на судьбу. Не успела я и половины истории им рассказать, как они решили взять меня к себе. Было страшновато, ведь если у них есть кот, как собака, или собака, как собака и я ему, или им, не понравлюсь, меня снова выгонят.

Но у них, к счастью, не оказалось ни кошек, ни собак, только муж. Он строго оглядел меня. Я, как могла, делала несчастный взгляд, и даже попыталась что-то сказать в свое оправдание. Но мама и дочка тоже очень умело делали несчастные лица вместе со мной. И мужчине ничего не оставалось, кроме как улыбнуться и дать согласие. Он погладил меня по спине и даже почесал за ушками. Я заурчала и потерлась о его ноги.
48 Бессмертие
Графоман Себастьян
***
- Снова Ванечка к нам спускался, - сказала бабушка.
Женька переспросил:
- Снился?
Бабушка закивала.
- А мертвые действительно снятся, когда к живым возвращаются?
- Нет, Жень, наоборот… Когда покойник кому-то снится, его отпускают к живым. Но только на время сна, - уверенно сказала бабушка. – Поэтому и говорят, что мы живы, пока нас помнят.

***
Бабушка умерла. Женька каждую ночь пытался увидеть ее во сне, но никак не получалось. «А вдруг она никогда никому не приснится?» - переживал Женька. Кто мог помнить бабушку? Он сам, мама с папой, тетя Лида, соседи… Бабушка пережила дедушку и многих своих друзей, оставалось совсем мало тех, кто помнил ее.
Женьке было страшно. Когда умрет он, бабушка точно канет в небытие. А он сам? Кто будет помнить его? И главное – как долго?
«Помнить – мало, надо видеть во сне», - твердил себе Женька. Но бабушка всё не снилась. Женька чувствовал себя виноватым, но поделать ничего не мог.
Однажды, когда вместо бабушки ему приснился Остап Бендер в исполнении Андрея Миронова, Женька всё понял. Вот он, ключ к бессмертию!

***
В погоне за мечтой годы понеслись стремительно. Женька взял себе звучную фамилию, отрастил длинные кудри, гармонирующие с благородными чертами лица, стал играть в лучших театрах страны. Но особенно усердно он снимался в кино, каждой ролью вписывая себя в историю. Театр был для сиюминутной славы, а кино – на потом.
Мелькали в жизни Евгения любовники и любовницы, менялись адреса, прибавлялись морщины. Два раза пришлось отложить съемки сериала на историческую тему, чтобы съездить на похороны матери, а потом и отца.
Видеть сны было некогда.

***
Только вчера проезжал мимо города своего детства, воспоминания нахлынули. Но упиваться ими нельзя, пора нырять в роль очередного Людовика. Сжалось сердце, почудилось чье-то заботливое присутствие и вопрос: «Как он там? Жив ли?»
Он ушел легко.

***
- Бабушка, почему же меня не пускают к живым? – спрашивал Евгений.
- Значит, никому пока не снился, - отвечала бабушка.
Странный это был диалог. Без слов и без взглядов.
- Но как же так? Актеры снятся всем… Неужели никто не видит во сне меня?
- Нет, Женя. Они видят королей, графов и рыцарей с твоим лицом. Твои роли – это не ты.
Евгений стонал, хотя у него не было тела и голоса. Было только осознание пустоты вокруг.
- Значит, всё было зря? Они не вспомнят меня?
- Нет, не зря. В памяти зрителей останутся твои роли, у них своя жизнь. А о твоем бессмертии позаботятся твои близкие, те, кто знал тебя.
- Бабушка, а ты? Почему ты до сих пор есть?
- Значит, еще есть кто-то, кто может вспомнить обо мне.

***
Евгений ждал. То ли время по ту сторону тянулось медленно, то ли никому он не снился.
Евгений с горечью вспоминал всех своих возлюбленных. Неужели и они забыли?
Впрочем, многие из них были уже здесь и не могли видеть снов.

***
- Бабушка, а как же все мои дети? Неужели и им я не снюсь? – с отчаяньем спросил Евгений.
Но бабушка не ответила. В тот день умер дворник Никита Ильич, последний, кто помнил ее.
49 Опора в жизни
Графоман Себастьян
***
В офисе пахло апельсинами. Тоня, поймав на себе вопросительный взгляд Карины, виновато пояснила:
- Очень захотелось, а у Масика аллергия на цитрусовые, поэтому я их домой не понесу, приходится здесь есть… Хочешь? – Она протянула Карине мокрую, истекающую соком дольку, но Карина помотала головой.
В первое время Карина не знала, что представляет из себя этот Масик, также известный под кличками Мася и Малыш, но склонялась к версии, что он – мопс. Ну, может, болонка или пекинес. Котом он оказаться не мог, слишком уж сквозила собачья сущность в его подвигах, о которых Тоня исправно рассказывала каждый день.
Масик так обрадовался вернувшейся с работы Тоне, что опрокинул тумбочку и расколотил статуэтку. Мася не любит оставаться дома один, недавно взял и порвал от скуки дорогущий географический атлас. Когда Тоня гуляет с Малышом, соседка тетя Таша восторгается и говорит, что так бы Масю и съела. Истории лились непрерывным потоком слов, сбитая с толку Карина кивала и поддакивала, стараясь не слушать. На новой работе и без чокнутой собачницы забот хватало.
Но постепенно рутина улеглась и потекла привычным руслом. Карина стала слушать внимательнее – и изумилась. Оказалось, например, что Масик смотрит телевизор и особенно любит футбол и мультики. А однажды Тоня вскользь упомянула, как возмущались глупые соседи, когда Масечке вздумалось поиграть на пианино в восемь вечера.
Карина чуть не брякнула, что впервые слышит о столь одаренной собаке, но вовремя опомнилась и спросила:
- А сколько ему лет?
- Максимке-то? Восемь, - расплылась в улыбке Тоня.
Карина мысленно похвалила себя за сдержанность. Если Масика зовут еще и Максимкой, он наверняка Тонин сын, а не мопс. Хотя…
Карина хотела было потребовать в студию фото загадочного Маси, но она до сих пор не знала даже, называть ей Тоню Тоней или Антониной Валерьевной, поэтому проявлять инициативу не стала.
Со временем Карина перезнакомилась с коллегами из соседних кабинетов, а некоторым даже рассказала о ежедневных терзаниях Масиком.
- Будут у тебя свои – поймешь, - строго говорили ей женщины постарше, окончательно убедив Карину в том, что Масик – это ребенок.
А молодая бездетная Света, пару лет назад тоже делившая кабинет с Тоней, с шутливым сочувствием спрашивала:
- Как нынче дела у Маси?

***
Тоня бродила по кондитерскому отделу, тщательно выбирая пирожные. Она привыкла баловать сына. У него должно быть всё самое лучшее: еда, одежда, игрушки… Сейчас, когда зарплаты стало хватать, Тоня осознала суть проблемы выбора. Вот какое из этих пирожных – лучшее? Какое выбрал бы сам Масик? С заварным кремом? Шоколадное? Со взбитыми сливками? С джемом? Тяжело вздохнув, Тоня купила восемь разных пирожных. Она понимала, что не решила проблему. Либо окажется, что только одно из пирожных достойно звания лучшего, а значит, остальные семь куплены зря, либо вкусными окажутся все восемь, а это вредно для зубов и для желудка… Но Тоне показалось, что это всё же лучше, чем выбрать что-то одно, рискуя ошибиться.
Уже почти выйдя из магазина, Тоня на всякий случай купила еще и торт.

***
Карина всё больше жалела Тоню и всё меньше любила Масика. Из восторженных рассказов Тони выходило, что Масик – неблагодарная зажравшаяся скотина. Он мог, например, выбросить непонравившийся подарок, потребовать вместо приготовленного матерью ужина пиццу, устроить скандал из-за зубной пасты с клубничным вкусом, если ему хотелось вишневую… «Мой ребенок в восемь лет будет чистить зубы обычной взрослой пастой», - мрачно думала Карина, но вслух ничего не говорила, боясь расстроить Тоню.
Правда, иногда жалость к Тоне сменялась раздражением. Это ж до какого состояния надо было раскормить и разбаловать ребенка, чтобы получить такой результат? Тоня почти каждый рабочий день завершала фразой о том, что «надо бы по пути зайти в магазин и купить Масе вкусняшек». Карину от этой формулировки просто выворачивало наизнанку. Воображение рисовало самодовольного свинообразного мальчишку с заплывшими глазками и огромными щеками, плавно перетекающими в живот. Мальчишка деловито запихивал в рот пирожные, удовлетворенно чавкал, с отвратительным чмокающим звуком обсасывал пальцы и закрывал глаза, блаженно улыбаясь.
Когда Тоня в очередной раз с умилением и нежностью заговаривала о Масике, Карину начинало весьма ощутимо тошнить.

***
Тоня сунула ключ в скважину, принюхиваясь. На лестничной площадке явно пахло газом.
В квартире запах был еще сильнее. Тоня метнулась на кухню. На включенной плите стояла кастрюля с выкипевшим молоком. Конфорка не горела.
Аварийная служба газа приехала быстро.
- Я только на минуточку в магазин отскочила, я в отпуске вообще-то, весь день дома, - виновато пояснила Тоня, подбирая с пола раскиданные игрушки. – Максим, сыночек мой, решил себе сделать какао, а молоко выкипело и загасило огонь…
- А сам сыночек где?
- Так я его к бабушке сразу же отвела, тут же вонь такая, еще отравится…

***
На следующее утро Тоня крадучись вышла из квартиры. Было стыдно перед соседями. Вчерашнее приключение с молоком привело к отключению газа во всем доме: проверка выявила серьезные неполадки в старенькой Тониной плите.
Тоня скрестила пальцы: пусть ей никто не встретится. Как не хочется снова оправдываться и извиняться… А за хлебом сходить надо, вчера она забыла его купить.
Тонины мольбы услышаны не были. Лифт, гостеприимно распахнувший перед ней двери, уже содержал в себе бледную женщину, маленькую девочку и два чемодана. Тоня мысленно выругала себе за невнимательность. Надо было сначала прислушаться к лифту. Вызывать только тогда, когда он стоит на месте, а если где-то остановится по пути, спрятаться на лестнице… Но делать нечего, придется ехать с соседями. Может, всё и обойдется.
- Вчера весь день не было газа, - сказала бледная женщина, как будто прочитав мысли Тони.
Какая-то она отстраненная, интонации непонятные, да и смотрит не на Тоню, а немного сквозь нее, будто сама с собой говорит. Как же ее зовут? Инна? Арина? Ирина? Тоня не помнила. Надо как-то поддержать разговор…
И Тоня неловко пробормотала:
- Да, утечку нашли…
Соседка промолчала. Лифт остановился на первом этаже. Женщина посмотрела на Тоню, тоже явно не помня ее имени.
- А мы уезжаем, - сказала она наконец. – Пойдем, Соня…
- До свидания, - пробормотала Тоня.
Она остановилась у подъезда, глядя вслед отрешенной женщине с тяжелыми чемоданами и потерянной девочке. Жалость кольнула ее сердце и вдруг разлилась горькой тоской по Максиму.  «Ты что? – сердито одернула себя Тоня. – Максим всего лишь у бабушки, он скоро вернется…»

***
В первый после отпуска день Тоня усердно работала, ни слова не говоря о Масике. Воспоминания об утечке газа до сих пор жгли ее мучительным румянцем.
Молчание нарушила Карина:
- Как там Максим? Давно о нем не слышала, соскучилась.
- А он, представляешь, взял и решил себе какао приготовить, такой у меня самостоятельный! – с восторгом начала рассказывать Тоня.

***
Карина уже полностью адаптировалась и историю отношений бесхребетной Тони и манипулятора Масика воспринимала с юмором. Правда, один шокирующий факт ее таки застал врасплох. Тоня похвасталась как-то новым портмоне. Среди многочисленных карманов для пластиковых карт оказалось и окошко с фотографией.
- А это кто? – спросила Карина.
- Как это – кто? Максимушка, разумеется, - гордо ответила Тоня, нежно погладив фото.
Масик оказался раза в четыре меньше, чем представлялось Карине. И на свинью он не походил: у свиней не бывает худых лиц с острыми чертами и ярко-рыжих волос. Кстати, не походил он и на Тоню.
- На отца похож, - сказала Тоня, отчасти верно истолковав пораженное молчание. – Но только внешне… Масик – моя опора в жизни, только благодаря ему я до сих пор каждый день просыпаюсь.
Карину снова затошнило. Вроде и хорошая эта Тоня, но дурочка, всё сюсюкает и штампами рассыпается.
Про отца Масика Тоня говорила мало. Из скупых упоминаний выходило, что бросил он жену и ребенка в самый трудный момент, когда Тоню сократили на прошлой работе. А до того сильно пил, так что невелика потеря. Тоня предпочитала говорить о хорошем, а таковым для нее являлся неотразимый Масик.
***
Карина с трудом дождалась обеда. Всё утро она изображала усердный труд, ни на секунду не отрываясь от бумаг.
Наконец выбежала из кабинета, схватила за рукав Свету и потащила ее в ресторан. Там никто из коллег не обедал, слишком дорого.
- Что случилось? – недоумевала Света.
- Я насчет Масика… - Карина с трудом подбирала слова. – Я тако-ое узнала… Так не бывает!
Возбужденным полушепотом Карина стала нагромождать подробности: как она поехала на кладбище в родительскую субботу, как случайно наткнулась взглядом на две могилы…
- Ему восемь вот уже шестой год, понимаешь? Он умер и отец его умер! В один день! – Карина выжидающе уставилась на Свету.
- Не вздумай ей сказать, - наконец ответила Света.
Карина снова уставилась, но уже непонимающе.
- Я давно знаю, статью про них читала. «Пьянство за рулем. Погибли все». Дурацкое название, все – это только они двое.
Света оглянулась, убеждаясь, что знакомых вокруг нет, и продолжила:
- И все в отделе знают. Только ей мы не говорим. Она не сумасшедшая, не думай. Ей просто нужна публика, чтобы Масик жил. Понимаешь?
Карина покачала головой. Она не понимала.
Света убежала в офис, ее перерыв уже заканчивался. А Карина медленно побрела по переулку, думая о Тоне. Она, наверное, всё же сумасшедшая, что бы Света ни говорила. Какой нормальный человек будет всем врать, каждый день рассказывая о вымышленной жизни своего мертвого ребенка? Какой нормальный человек даже сменит работу, потому что на старом месте все знали о случившемся?
Наконец Карина всё же вернулась в кабинет.
- Где пропадала? – спросила Тоня.
- Да в кондитерскую зашла, пирожных нам купила. Сахар, между прочим, полезен для мозгов, - бодро ответила Карина. – Это тебе, это мне, а это Масику отнесешь, он же любит…
50 Чудеса да и только
Любовь Чурина
И вновь меня чаруют зеркала
Зовут куда-то вглубь прозрачной дымки
И я стою пред ними - чудеса!
Очаровательной и юною блондинкой.

Катя любила зеркала, часами могла любоваться ими и собой в них. Ей казалось, что в одном зеркале она выглядит старше, в другом моложе. Чудеса да и только. В их огромном доме у неё была своя спальня. Комнату она выбрала самую большую. Муж спал в другой спальне и это их вполне устраивало. В её спальне висело три зеркала, почти от потолка и до пола. И было ещё достаточно места, чтобы установить до десяти зеркал. И она мечтала, представляла, как заиграет её спальня.

Однажды в туалете её спальни засорилась раковина. Вызвала слесаря, проводила его в спальню. Показав где туалет, удалилась по своим делам. Прошло какое-то время и дом потряс взрыв. Хозяйка прибежала в спальню и увидела своё любимое зеркало на полу в мелких осколках. От горя она просто не могла говорить. А когда немного пришла в себя увидела абсолютно пьяного слесаря. Он стоял и разводил руками в стороны, и мямлил что-то невразумительное, мол это совершенно и не он разбил его, это мол оно само как-то соскочило со стены на пол. Молодая женщина была в бешенстве. Но так как она пригласила его без оформления документов, то только и смогла сказать, что за работу ничего платить не будет. На том и проводила его из дома.
Ей конечно хотелось плакать, она всё вспоминала, как она молодо выглядела когда смотрелась в это зеркало. Наконец успокоившись, собралась и поехала в магазин. Там на её счастье было три таких  же зеркала. Посмотревшись в них она поняла, что смотрится в них намного моложе. И решила не раздумывать, и взяла все три.

Их привезли на следующий день. Мастер которого она вызвала установил их по её желанию. Прогуливаясь по комнате она решила, что надо купить и разместить ещё пять зеркал. Места хватало для всех. И не откладывая в долгий ящик, поехала в магазин. Но к сожалению зеркал там больше не было. Продавец же сказала, что будут через две недели.  Катерина оставила заказ и расстроенная уехала домой.

Позвонили ровно через неделю. Зеркала привезли и мастер установил их по её желанию. Теперь Катерина могла любоваться на себя постоянно и повсеместно. Начиная с первого зеркала она постепенно двигалась к следующему. Но до конца, до последнего никак не могла добраться. Её всё время кто - нибудь отвлекал.

И вот однажды, когда муж ушёл на работу, дочь ушла в школу, а дом работница в магазин за продуктами, Женщина и решила спокойно пройтись по своей зеркальной галерее. Она останавливалась надолго около каждого зеркала и разглядывала себя.
Что ж выглядела она потрясающе несмотря на свои 48 лет. И переходя от зеркала к зеркалу, понимала, что молодеет просто на глазах. И когда она подошла к очередному зеркалу, увидела себя десятилетней девочкой.
 В это время внизу хлопнула дверь. Наверное это вернулась из магазина Нина Петровна.
Катя расстроенная тем что её прервали на самом интересном месте и  удивлённая тем, что она увидела в зеркале, спустилась вниз, чтобы дать распоряжение насчёт ужина. Опять поднялась к себе в спальню.
Размышлять над тем, что произошло. Ни до чего не додумавшись, уснула.

Прошло несколько дней. И когда в очередной раз она осталась дома одна. Решила посмотреться во все зеркала поочерёдно.

Юля пришла из школы в хорошем настроении. Дома тихо, значит никого нет. Она поднялась в свою комнату, когда услышала детский плач. Звуки раздавались из маминой комнаты. Юля приоткрыла дверь и увидела младенца на полу спальни. Это была девочка, она запуталась в бюстгальтере и не могла высвободиться и от этого плакала. Девочка взяла малышку на руки и только тут обратила внимание на разбросанные мамины вещи. Возле пятого зеркала лежал мамин халат. Дальше её кружевные трусики. И у последнего зеркала была малышка запутавшаяся в мамин лифчик. Размышляя чтобы это значило Юля пошла искать мать. Но её нигде не было. И домработница куда - то ушла. Она позвонила отцу. И тот вскоре приехал домой.

Они долго размышляли над тем куда делась Катерина. Вскоре вернулась Нина Петровна, но и она ничего вразумительного сказать не могла. Куда делась хозяйка и откуда в её комнате взялся младенец не знает.

Игорь Николаевич пытался дозвониться до жены, но телефон оказался дома, в спальне. Решение было одно, звонить в милицию. Но что сказать, откуда взялась эта девочка.
Пока рассуждали малышка уснула. И Юля понесла её в мамину комнату. И пошла по комнате не с первого зеркала, а с последнего. И переходя от одного зеркала к следующему, обратила внимание на то, что ребёнок на её руках меняется - растёт. Девочка проснулась и самостоятельно прошла мимо всех зеркал и к последнему пришла уже взрослая женщина.
- Мама!?
А сама Катя была безумно рада тому, что её нашла дочь. И что вот так нечаянно пронесла её мимо всех зеркал. Вернув её в прежнее, взрослое состояние.

Долго ещё обсуждали, что да как. И решили, что комнату надо закрыть. И никому об этом не рассказывать. Засмеют. А вот иногда самой посмотреться, немного помолодеть и пойти молодушкой в люди, похвастаться перед подругами, вот это дорогого стоит. Чудеса да и только!