Киборг и Лилия. роман. 1-я часть. глава 3

               

                3

         Шли назад той же дорогой. Шли, молча пиная комья снега, куря уже по второй, пуская дым в свет фонарей. "Вот странно”, - думал Сергей, - “стоит зимнее дерево, голое, с толстыми и тонкими веточками. Все ветки враскоряку, кто куда... А посмотришь сквозь него на уличный фонарь, и картина сразу приобретает форму, гладкость и законченность, что ли ... Такой круг из ветвей образуется, а в центре его - фонарь…”
    - Завтра деканат не работает, - заметил Костик, прикуривая еще одну сигарету.
    - Да. Я в курсе. В понедельник съезжу, в моей ситуации день-два ничего не решают.
    - Думаешь, восстановят? времени-то сколько прошло...
    - Да не знаю я! Черт с ними. Ну, посмотри на меня. Роботостроитель, блин... - Сергей пнул ногой хороший такой, смерзшийся комок снега.
    - Смотри, подморозило. Может, еще будет зима, как думаешь?
Костя промолчал. Шел, шаркал ботинками, оставляя в изморози на асфальте длинные, лыжные следы.
    - Это... сколько с меня за разгуляево? - Сергей неловко помялся.
Костик толкнул его в плечо и весело посмотрел сбоку: - Только за разгуляево?
    - Иди ты!.. - Сергей разбежался и проехался на ногах по замерзшей дорожке. Получился такой длинный проезд.
    - А ну, давай! - Костик тоже понесся вслед за ним. Не удержался и чуть не упал.
    - Э, полегче! Сугробов еще нет. Головой в поребрик тормозить будешь?                Сергею, вдруг, сделалось так хорошо, захотелось прыгать и смеяться. Он сам пока не мог четко сформулировать природу этого своего состояния. Наверное, тут все в комплексе, и длинный, насыщенный день, и приятный вечер, новые знакомства. Хмель тоже. Молодость, свобода, наконец отпустившее чувство потери, после разрыва с Еленой. Что-то еще, разумеется, в чем он пока что не разобрался сам. И все гнал от себя мысли, не спеша оформить их в нечто конкретное, завершенное, приберегая это удовольствие напоследок, и опасаясь его немного.
    Костя поглядывал на него сбоку, явно что-то хотел сказать, но не решался. Сергей примерно догадывался, что, но не собирался помогать брату. Хочет - пусть спрашивает. Костя пошел быстрее, сунув руки в карманы, уже не дурачась. Сергей тоже прибавил ходу.
    Дома уже спали. Бабушка, услышав их приход, заворочалась, вставая, выглянула из темных дверей их с дедом комнаты:
    - Явились, не запылились, полуношники. Еду сами грейте.
    - Да мы не хотим, ба, только что из-за стола.
    - Да уж, понятно, - повела носом бабушка и, недовольно фыркнув, ушла досыпать.
    Сергей долго не мог уснуть, глядел в невидимый в темноте потолок, положив руки под голову. Костя, похоже, уже спал, по своему обыкновению посапывая и чмокая губами, все как в детстве. Братья много лет спали в одной комнате. Семья никогда не жила богато, и они не были избалованы личными апартаментами.
"Так что ты думаешь по этому поводу, а?" - спросил сам себя Сергей.
"Думаю, думаю, спи, давай..." - ответил он сам себе.
    Утро пришло через миг. Так всегда бывает, когда у человека здоровый сон и ничего не снится. Глаза закрыл - глаза открыл. С добрым утром!
"Она нравится тебе?" - продолжил он начатый вечером разговор.
"Она мне нравится. Доволен?"
"Я-то ладно! Главное чтоб ты доволен был,"
    Сергей не был шизофреником, упаси Бог, нет. Это у него была такая игра, начатая еще в раннем детстве. Будто бы его на самом деле было два человека, не иная личность, как в "Джекиле и Хайде", не альтер эго даже, просто два Сергея Синицына. Одинаковых и равностоящих. Дело в том, что он давно уже вывел сам для себя формулу оптимального способа обдумывания и решения важных вопросов и задач. Диалог. Действительно, находясь в режиме вопросов и ответов с самим собой, он и второй он быстро находили нужные ответы, нестандартные решения. И лучшего для себя собеседника-полемиста Сергей и представить не мог. Не потому, что лучше нет, а потому что всегда рядом и на связи, и при расхождении во мнении и накале страстей, риск получить от второго себя в глаз минимален. Что немаловажно. Порой, увлекаясь, он начинал говорить сам с собой вслух. Даже ловил на себе удивленные, и даже опасливые взгляды. Это смешило, и не более того. " Значится, так и запишем..." – по-жегловски констатировал Сергей.
    Кости уже не было. На кухне гремела посудой бабушка, вечная труженица и мастерица на все руки. Порой казалось, что их у нее пять. В большой комнате работал старенький "рекорд", хрипло кашлял парализованный дед, уже мало воспринимающий реальность, но неизменно требовавший включить ему телевизор гневно выставленным пальцем. Дед еще несколько лет назад был ого-го! Хозяин, трудяга. В нем удивительным образом соединялся заботливый и справедливый семьянин, и жесткий тиран, от чего главным образом страдала добрая безответная бабушка.
    Сергей выглянул в окно. За ночь сильно похолодало. С высоты девятого этажа были видны замерзшие лужи, осторожно бредущие по оледенелым тротуарам пешеходы. За проезжающими, медленнее, чем обычно по проспекту машинами стелились облачка белого пара. "Снега бы побольше подвалило..." - думал Сергей, и сам себе поддакивал: "Безусловно, разумеется, хотелось бы"...
    Позавтракав парой бутербродов и чашкой чая, под недовольный ропот бабушки, неизменно требовавшей, что бы внуки питались полноценно, и начинали день с тарелки борща и картошки с котлетой, почистив зубы и скоренько пригладив перед зеркалом в ванной буйную шевелюру, Сергей выскочил из дома.  У лифта встретилась соседка Марина, молодая разведенная женщина, стремящаяся устроить свою и сынишки жизнь, и потому уже неоднократно делавшая Сергею полупрозрачные намеки. Отшутившись, Серега нырнул в освобожденный Мариной лифт. На улице хорошо! Под выглянувшим солнышком искрится изморозь на ветках старой липы, неведомо каким чудом уцелевшей во времена недавнего строительства их многоквартирной двенадцатиэтажки, стоящей буквально в десяти метрах от их парадного. Воздух приятно покалывал молодые здоровые легкие, студеной жидкостью вливаясь в них с каждым вдохом. Сергей забыл дома перчатки, но возвращаться не стал, сунул руки в карманы куртки. Вдруг, снова поймал себя на мысли о вчерашнем знакомстве и приятном вечере, проведенном в обществе молодой семьи Свиридовых. "И Наташи" - подсказал его дубль.
    "Ну, и Наташи тоже, а что?" - сердито спросил он.
    "А и ничего. Спросить нельзя? Ну, ведь сам же сказал, что нравится она тебе. Чего же тогда злишься?"
    "Да не злюсь я, просто не хочу об этом говорить. Тем более с тобой. Ты мой дубль. Твое дело на вопросы отвечать, советами помогать, а не лезть с выводами, подколками и нотациями. Понял?" - Сергей давно уже увлекался научной фантастикой, с недавнего времени снова стал перечитывать любимых Стругацких, и как-то, на его взгляд, удачно нашел довольно таки точное определение для себя второго. Дубль.
    "Это еще неизвестно, кто чей дубль" - проворчал, не сдающийся второй.
    "Вот ведь зараза!" - попытался развести руками в карманах Сергей, и чуть не упал на гололеде.
    В этот день Сергея носило по городу. Он навестил кучу друзей. Пытался узнать что-нибудь насчет работы. И кое-что вырисовывалось. Чуть освободившись, сходил в кино на новый советский, пардон, российский фильм, оказавшийся полным бредом, состоящим из бандитско-ментовских заварух, какой-то нелепой любовной истории, то и дело входящих в кадр вальяжных миллионеров, в плохо пошитых костюмах. Было даже несколько безумно-смешных эротических сцен. Прощаясь с приятелем, с которым просидели пару часов в пивной, вышли на крыльцо. Они очумели от сигаретного дыма, отяжелели от выпитого из граненых пузатых кружек, немалого количества пенного, пропахли рыбой и кислым запахом навеки впитавшегося в старые доски столов и табуретов, проливаемого на них бесчисленными поколениями алкашей, пива.
    - Вот и звони завтра, придумаем что-нибудь. Я с Натанычем свяжусь, скажу о тебе, - Марк пожал Сергею руку, и нетвердой походкой пошел за угол, где была дверь в его парадную. Жил он на одиннадцатом этаже этого же дома, и окна его квартиры выходили на ту же сторону, что и пивная. "Весьма удобно устроился," - хмыкнул Сергей, и понес свой "аквариум" через дорогу, на остановку родного троллейбуса №6.
    Через полчаса он добрался до дома, туалет был свободен! Вот оно счастье!.. Костя был в их комнате, и что-то мастерил из кожи.
    - Привет, что это? - полюбопытствовал Сергей, блаженно вытягивая ноги на своей кровати.
    - Очешник. Открываем новое производство кожаной галантереи.
    - Ого! И получится? Сейчас столько этого всего. Конкуренция.
    - Наш покупатель от нас не уйдет.
    - Ну, тогда удачного старта, - Сергей помолчал, - слушай, телефон есть Свиридовых? Может, думаю, с Игнатом поговорить насчет работы... - Он чувствовал, что голос его звучит фальшиво. Костя, похоже, и вовсе уловил это совершенно однозначно.
    - На, конечно...
    - А что это мы улыбаемся? В лоб хотим? - Сергей пьяненько ухмыльнулся.
    - В лоб мы и сами могём. Не могём, а могем. Держи уже, Ромео из Питера.
    Сергей вышел в прихожую, плотно затворив за собой дверь. В свете не яркой люстры с трудом разглядел фамилию и семизначный номер. Диск открутил положенное количество оборотов, аппарат прокурлыкал, соединяя в своем чреве две точки пространства. После короткой паузы трубка захрипела длинными гудками, на фоне шорохов, скрипов и каких-то далеких отголосков, посторонними космическими шумами вторгавшихся в эфир. На другом конце провода сняли трубку.
    - Да, слушаю, - ее голос…
    Сергей, вдруг, сразу забыл, что хотел сказать, с чего начать. Вся смелость его после выпитого, улетучилась вмиг. Там помолчали.
    - Привет, морской волк. Как дела? - в голосе Наташи чувствовалась улыбка.
    - Привет, Наташа, вот, позвонить решил, узнать, что у вас нового.
    - Значит у нас обоих все хорошо? Ну и хорошо. У нас завтра сейшн намечается. В три часа дня. Приходите.
    - А можно?
    - Нет. Нельзя! - Наташа засмеялась, - я вас приглашаю, значит можно. Дорогу помните?
    - Нет. Но я найду.- Сергей уже улыбался.
    - Я буду ждать, приходите обязательно. Пока-пока. До завтра, - Наташа положила трубку. Сергей еще какое-то время стоял, прижав трубку к уху. Потом положил ее на рычаг аппарата.
"Завтра. Иду. К ней. Ты пойдешь?"
"А куда ж я денусь?" - вздохнул он, удивляясь собственной тупости.
    Когда Сергей вернулся в комнату, Костя уже лежал на своем раскладном кресле, положив левую ногу на согнутую коленку правой, и болтая ею в ритме какой-то мелодии. Какой, не слышно. Костя слушал карманный плейер в наушниках.
    "Тяжелятину свою слушает," - подумал Сергей.
    "А что ж еще?" - поддакнул он же.
    Он подошел к окну. Совсем темно, а летом в это время еще на пляже торчим. Внизу проползали троллейбусы, неярко освещенные салоны их были полупусты. Изредка проносились легковушки, их стало заметно больше в последние годы, даже иномарки уже не были редкостью.
    - Жить стало лучше, жить стало веселей, - задумчиво пробормотал Сергей.
    - Ты о чем?
    Сергей обернулся. Костя менял кассету в плейере, и в наступившей для себя тишине услышал слова брата.
    - В гости завтра вот, собрался.
    - Вот совпадение, - усмехнулся Костя, - и я тоже.
    - А ты куда это?
    - Да туда же, куда и ты. В три часа.
    - А тебя кто пригласил?
    - Да уж не Наташа... Игнат с Женькой. У их мелкого день рожденья. И шепнули на ушко, что кое-кто кое-кого был бы не прочь видеть тоже.
    - А что ж ты молчал, гад? - Сергей чувствовал себя одураченным.
    - А ты меня опередил. Сам телефон выпросил. Ну, и чего я буду поперек паровоза побегу?
    - Ну, ты... жук.
    - Пригласила она тебя? Да вижу вон, по глупой морде. Светишься весь.
    - Ну да, настаивала. Обещал подумать. Дел много...
    - Ага, ну думай, думай, - Костя снова надел наушники и затряс ногой.
    Сергей зашел в комнату к старикам. По обыкновению свет не горел, но телевизор работал, показывая очередную серию бесконечной латиноамериканской истории. Дед, похоже, спал, хрипя и кашляя во сне. Бабушка услышала, как открылась дверь, оглянулась.
   - Есть будешь?
   - Да можно бы. Что греть?
   - Я сейчас досмотрю, сама разогрею, все равно вставать. Скоро уже.
    Сергей вышел на лестницу, прошел мимо лифтов на общий лестничный балкон. На другой стороне дома было еще темнее. Фонари горели через один. Внизу чернели припаркованные на ночь машины. Вокруг в основном пятиэтажки, напротив садик. Справа и слева через дома - школы. Подальше в темноте горели окнами квартир дома повыше. А выше них было только черное, январское небо, без единой звездочки. Примерно определив направление, Сергей всмотрелся в темноту.
    - Где-то там ее дом?
    - Ты у меня спрашиваешь?
    - А у кого?
    - А я уж думал, мне заткнуться велено...
    Сергею вдруг подумалось, что она сейчас тоже стоит у окна. И неважно, что ее окна выходят на другую сторону. Она все равно стоит и смотрит в темноту, что над всеми огнями, выше любого электричества. Мать-темнота, жуткая изначальная тайна, породившая в чреве своем и людей, и предметы, и чувства, и мысли. Даже любовь и ненависть. И сколько не освещай все вокруг, да хоть сожги все начисто, ничто ее не взволнует, не удивит, не разозлит и не обрадует. Она так и будет заполнять собою каждое новое свое творение от донышка и до краев. А может все и не так вовсе? Может и правда то, что бабушка рассказывала еще в детстве? Что Бог все сотворил. Добрый и мудрый, заступник и утешитель.
    - Он тебя сейчас видит, как думаешь?
    - Не знаю, видит, раз всемогущий...
    - А он есть? Вообще, любой?
    - Отстань, а?
    - А она есть? Не вообще, а у тебя?
    - Посмотрим, я сейчас ничего уже не загадываю. Что будет, то и будет.
    - Но она тебе точно нравится? Или ты пустоту свою заполняешь жертвами, как темнота?
    - Ну, говорили же уже! Ты что, тупой?
    - Не тупее некоторых.
    - Щас дам по башке, и уедешь на горшке!
    - Я скажу тебе на ушко, ты - зеленая лягушка! - Сергей рассмеялся, и щелчком выстрелил окурок далеко вперед. Тот сверкнул, улетая вниз по дуге.
    - Как звезда...
    - Загадывай желание, пока летит!
    Сергей не успел. Рассыпавшись искрами, "звездочка" погасла далеко внизу.