10
Ни по пути домой, ни в ванной, пока мылся и чистил зубы, ни уже в постели, когда он смотрел в невидимую в темноте стену, лежа на правом боку, и ждал, что вот сейчас... Сергея никто и ничто не побеспокоило. Ни он сам, ни этот, что утверждает, будто бы он этот сам и есть, ни вообще кто-либо. Мысленно хмыкнув, Сергей пожал, опять же мысленно, плечами и тут же оказался где-то в другом месте. Не у себя дома, точно. Это был ночной, незнакомый город. Прямые, пустые улицы. Перекрестки с мигающими желтыми, все как один, огнями светофорами. Странно, но не было отличительной и уже, к сожалению, привычной приметы современного ночного города, припаркованных у всех обочин, почти на всех тротуарах, на всех возможных кусках асфальтированной поверхности автомобилей. Вообще ничего не говорило, что город обитаем. Ни одно окно в многочисленных многоэтажках не светилось. Не было слышно ни звука, не заметно никакого движения. Лишь осветительные фонари на столбах горели белым светом, да светофоры мигали желтым. И в этом желто-белом, мерцающем свечении, по длиннющей, прямой как струна улице Сергей мчался в кабине огромного грузовика. На бешеной скорости. То-есть, не на предельной для грузовика, очень высокой скорости, а просто-таки для грузовика нереальной. Судя по быстро проносящимся перекресткам, мелькающим домам, тусклым огням, сливающимся в почти непрерывные полосы неяркого света, скорость была сравнима со скоростью спортивного болида "Формулы 1", если не быстрее. Сергей видел все, и наблюдал за всем с водительского места, но странно, у него не было ощущения, что он крутит баранку, дергает рычаги и жмет на педали. Да и руки... он взглянул на них, и к своему смятению их просто не увидел. Тогда он попытался поглядеться в зеркало, прикрепленное над лобовым стеклом, но оно отражало лишь спальное место у Сергея за спиной (спиной?), застеленное грубым солдатским одеялом, и полускрытое легкой, цветастой занавеской... Другими словами, Сергей не видел себя в зеркале, не видел себя и без зеркала. То-есть, так получается, его не было в кабине. Но, что парадоксально, он все же был в ней, каким-то необъяснимым образом, о чем явно свидетельствовали некоторые из органов его чувств, такие, например, как зрение и слух. Да и обоняние подтверждало факт Серегиного нахождения в грузовике, вполне осмысленно посылая в мозг информацию, что очень уж вокруг соляркой м-м-м-м... пахнет. А вот осязание, напротив, говорило об обратном. Оно вообще ничего не говорило. Молчало, ничего не чувствуя руками, ногами, задницей, кожей, наконец, ввиду полного отсутствия вышеперечисленных органов.
"Я и есть он, грузовик. И это я сам, бешено вертя колесами, мчусь по незнакомому, ночному городу. Интересно! А где мне нужно свернуть? А где у меня тормоза? А насколько хватит топлива?" - спрашивал он неизвестно кого, мажет быть, и самого себя. И, вот здорово! Сразу получил ответы. Он как-то так сразу понял, что сворачивать ему не нужно, что тормозов у него нет, да и не нужны они, и что топлива у него хватит до конца. Вот последняя информация самой своей формулировкой несколько встревожила Сергея. До какого-такого конца? До чего, или… до чьего?
"Эй, балабол, до какого конца?" - Сергей прислушался. Нет, ничего лишь ровный мощный гул двигателя, да шелест врывающегося через неплотно закрытое стекло дверцы воздуха. А так - молчание.
"Когда не надо, он тут как тут...", беззлобно проворчал Сергей. Сергей? Страха не было, необычность того, что с ним творилось, его ощущения этой реальности были легкими, почти безмятежными. Почти... Что-то все же мешало определить его состояние как умиротворение и покой. Может быть скорость движения, сама по себе таящая потенциальную опасность. Это как ягуар в клетке. Знаешь, что он не опасен. Но лишь пока ты здесь, а он там, и смотритель не забыл запереть клетку на замок. В целом, новизна ощущений, радость скорости и мощи, чувство собственной значительности как реального фактора, подчиняли себе все остальные чувства. Восторг от осознания своей свободы и власти над собой, над пространством и временем вокруг себя. Его несло вперед лишь собственное его желание, его воля и сила. Внезапно появилось легкое, как стрекот стрекозиных крыльев на пределе слышимости, беспокойство. Пропало, появилось вновь, и уже не отпускало его, усиливаясь, добавляя четкости и контраста в свой облик. Поначалу полет по ночному городу, ровный голос мощного мотора, внимание, сконцентрированное на дороге, мешали Сергею разобраться в том, что же беспокоило его. Понимание этого ускользало, рассеивалось, песком ссыпаясь сквозь пальцы... Но вдруг, внезапно как фото-блиц, и так же ярко перед его глазами (глазами?) нарисовалась кошмарная картина: сейчас, через несколько перекрестков, на дорогу, прямо перед несущимся грузовиком выйдет Наташа Ивашова. И легким полунамеком, небрежным штрихом, без смакования подробностей, щадя его рассудок - то, что после произойдет. И сразу - паника, всверлившийся в мозг, или что там у него сейчас, ужас! Сергей попытался сбросить скорость, включить тормоза, но он не знал, как сделать первое. Второе же, как его (его?) честно предупредили, отсутствовало напрочь! Он попытался, и ему это удалось, включить все фонари, фары, свет в кабине. Он взревел мощным гудком, длинно, без остановки крича на своем автомобильем языке:
- Уходи-и-и-и-и-и!.. Наташка-а-а-а-а... уходи-и-и-и-и-и-и!..
Он еще видел, как она вышла на пешеходный переход одного из перекрестков впереди, уже в зоне прямой видимости. Она шла медленно, как будто по грудь в воде, как сомнамбула, медленно переступая своими стройными ногами, без отмашки рук, глядя прямо перед собой. Сергей взревел сиреной с новой силой:
- Наташа-а-а-а-а!.. Дура! Сто-о-о-о-о-й!..
Ему даже показалось, что она услышала его крик, или почувствовала его. Прямо перед лобовым стеклом он на миг увидел ее прекрасные, такие любимые и такие живые пока глаза! Бессильная тоска, бесконечно растянутый миг, безысходность, помноженная на чудовищную кинетическую энергию его (его?), Сергея, его многотонную массу...
Большая, теплая рука, схватив за шиворот, милосердно выдернула его из сна. Сна? Вытряхнула его из той реальности в эту за долю секунды до непоправимого. Потому что неважно, наяву ты убил, или во сне, в беспамятстве ли, в трезвом уме... свершилось! Сформировалось одно из немногих необходимых для твоего помешательства условий. И, еще немного усилий, даже не усилий, а шагов в верном направлении, даже не последовательных, всего несколько правильно заданных вопросов, и столько же правильных ответов на них, полученных опять же, не обязательно строго последовательно, и - добро пожаловать в общество вечно сияющей Надкушенной Тыквы. В мир всех миров, пограничное безграничье.
Из легких Сергея еще какое-то время рвался беззвучный крик. Сердце (сердце?) еще бешено колотилось как мотор на повышенных оборотах, раз за разом, снова приближаясь к тому перекрестку, где он в последний раз видел ее, там...
Запищал будильник в часах. Нужно было нырять в этот день. В голове вата. Нет, стекловата. Но это скоро пройдет, как только ТА сторона ослабит свою хватку, и отпустит всего его на ЭТУ. Нет никаких эмоций, пустота. Безликая, серая, ничем не заполненная территория, унылая, как типичное питерское утро
В офисе фирмы "КОН" Сергей сразу же познакомился почти со всеми своими новыми коллегами. Это было несложно, так как всего сотрудников насчитывалось, примерно раз-два и обчелся, плюс-минус один. Тем более, что Павла он уже знал. В курс дела его ввели за двадцать минут. Делай, что велят, больше слушай и меньше говори и реально смотри на вещи. Другими словами, твое будущее в твоих руках. И в ногах с головой. Есть тема? Приноси для прокачки, получай благословение, деньги, поддержку, читай - "крышу". При надобности, и техническую помощь, разнообразного характера и назначения. В наличии имелись автомобили легковые, автомобили грузовые, спутниковые телефоны, портативные японские рации, и даже компьютеры. Но они, впрочем, практически не использовались, ввиду отсутствия такой жизненно необходимой для их полноценной работы вещи, как единая база данных. А так же того, что сейчас называют интернетом, находящемся тогда в эмбриональном состоянии, и существующем в виде разрозненных локальных сетей. А без этого любой, самый навороченный по нынешним временам аппарат есть не более чем дорогущий калькулятор и игровая приставка, правда - в одном. Так что компьютер с успехом заменяла светлая голова, записная книжка с кучей нужных и не очень телефонов, и просто удачливость. В самом начале рабочего дня Сергей попросил разрешения сделать звонок не по работе, частный, так сказать. Молодой, чуть старше Сергея сотрудник, Дима, кажется, кивнул на лежащую на его столе трубку беспроводного телефона. Видя, что Сергей озадаченно вертит ее в руках, доходчиво объяснил, как это работает. Оказалось - просто. Сергей поблагодарил, и ушел на кухню, где сейчас никого не было, так как кофе уже сварили, кувшин унесли, а до обеда еще была уйма времени. Сергей расположился на табурете и нащелкал клавишами нужную комбинацию цифр. На другом конце провода долго не брали трубку. Наконец ответила Женя:
- Алло? А, привет, Сережа, доброе утро. А Наташка в ванной. Позвать?
- Да нет, не нужно. Я просто так, поздороваться. У вас все в порядке? - задал Сергей все утро беспокоящий его вопрос.
- У нас? Ну да. Что же у нас может быть не в порядке-то? Нормально все. Игнат на работе. Мама тоже. Мы с Наташкой бездельничаем. Я-то с дитём сижу, а она... ты бы, что ли повлиял на нее положительным образом.
- Я? Да я-то как смогу?- удивился Сергей, - Я так понимаю, она вообще никого не слушает.
- Тебя послушает.
- Ну, попробую, конечно. А что она сегодня делать собирается, не говорила?
- Наташка сегодня со Славчиком сидит, мы договорились. А мне нужно помотаться сегодня, по СОБЕСам там разным, и прочему...
- А-а-а, то есть можно позвонить позже? Она будет дома?
- Я очень хочу надеяться, что она не сбежит, и племянника единственного не бросит одного в квартире. Шучу, конечно. Будет она дома. Она у нас ответственная. Звони потом, ага? Да, кстати, как там ты, работаешь уже?
- Уже знаешь?
- Земля слухами полнится.
- Да я ведь всего полтора часа как на новом месте. Но аванс мы вчера с Натальей прогуляли почти весь!
- Транжирщики. Ничего, дитё родите, будет, куда денежки пристраивать. Прогуляли они...
- Да ты что! Дитё! До этого еще далеко... - засмеялся Сергей.
- Как же, далеко, ахнуть не успеете. Дурное дело-то не хитрое. Ладно, Сереж, звони позже... Стой! Наташка из ванной вышла.
Сергей услышал, как она зовет Наталью: - Натаха, тебя к телефону. Приятный баритон. Мужской, к тому же... - и в трубку: - Пока, Сережик, даю прынцессу...
- Пока, Женя, - попрощался, смеясь, Сергей. Наташа взяла трубку:
- Алло? Привет работягам! Ты хоть поспал?
- Привет! Да все нормально, жив. Ты как, у тебя все в порядке?
- Абсолютно. А чего у тебя голос такой озабоченный? Коллеги без хлеба-соли встретили? Без салюта и оваций?
- Ну, язва, доберусь я до тебя...
- Ой, доберись, дорогой, пожалуйста, доберись. Целый день буду одна дома плесневеть без мужского внимания, если племяша не считать... Без твоего внимания, в смысле, - поправилась Наташа после намеренной шпильки.
- Я до шести работаю. К семи могу подъехать, если можно. Чаем напоишь?
- К семи... Это жестоко! Нет, правда, - Наташа стала серьезной, - Почему у тебя такой голос?
- Какой такой? - фальшиво удивился Сергей.
- Напряженный какой-то, даже испуганный как будто.
- Да-а-а-а... - Сергей замялся, но потом все же решился:
- Сон нехороший приснился. Я в сны и приметы не верю, вообще-то. Но это, как тебе объяснить, даже и не сон будто бы, как на самом деле все... Ты как спала? Снилось что-нибудь?
- Я как труп спала. В смысле сном мертвым и безмятежным. Но вот когда проснулась, было чувство, что все-таки что-то видела. Ну, знаешь, это когда забываешь что-то, какую-нибудь ерунду, но все равно не находишь себе места, ни о чем думать не можешь, пока не вспомнишь. Вертится что-то и ускользает. И даже не это "что-то", а так, легкий намек на него, эхо. Вот и сегодня так.
- Ну и что тебе это эхо намекнуло?
- Я же объясняю, когда проснулась, а уже сорок минут прошло. Все уже и стерлось давно, еще когда чай пила выветрилось. А ты почему спрашиваешь? Это как-то с твоим сном связано нехорошим?
- Я тебе при встрече расскажу. Так можно к тебе сегодня заехать?
- Я еще точно не знаю пока. Позвони ближе к концу рабочего дня, ага?
Сергей вернулся в офис, положил телефон на стол Дмитрия и поблагодарил. Осмотрелся, ища, куда бы ему присесть в ожидании дальнейших указаний.
- Пойдем, - тронул его за плечо Володя, коллега, имя которого Сергей запомнил сразу же лишь потому, что оно абсолютно не подходило своему владельцу. Бывают у людей кое-какие стереотипы: масло жирное, а лимон кислый. Слышишь "масло", или "лимон", и сразу хочется либо губы салфеткой вытереть, или рот слюной наполняется. Или вот взять, к примеру, звуки. Увидев большого человека, мы справедливо ожидаем услыхать могучий бас, исторгаемый его необъятными недрами. Или вот, когда падает на пол, ну, допустим, подушка. Должен звучать такой мягкий, тихий то ли шлепок, то ли шорох, правильно? А теперь представьте себе на минуточку лимон со вкусом сыра, не оставляющее жирных пятен масло, подушку, издающую при падении мелодичный звон и писклявого штангиста. Представили? Вот так и имя Владимир, ну никак не вяжется с образом стройного, жилистого, голубоглазого парня, голову которого, к тому же, украшают мелкие кудряшки. Хотя, ассоциации - дело сугубо индивидуальное.
Володя подвел Сергея к одному из столов.
- Вот этот будет твой. Стул пока этот, потом подберем поудобнее. Телефон через день - два получишь.
- Не понял, мой личный рабочий телефон? С отдельным номером? Сергей был ошарашен.
- Ну да. Что здесь такого? - пожал плечами Володя, - Двадцатый век, даже самая его концовочка почти. Так что здесь будешь обживаться. А сейчас пойдем, я тебя к КОНу отведу, ждет.
- К КОНу? А это кто? - не понял Сергей.
- Кудрицкий Олег Натанович. КОН. Шеф и хозяин заведения. Понятно? Мощный мужик. Голова - ГосДума отдыхает!
- Ну, ГосДума не такой уж и критерий для лестного сравнения, - усмехнулся Сергей.
- А, ну да! Неудачный пример. Тогда Кнессет уж точно!
В маленьком отдельном кабинетике, за простеньким канцелярским столом сидел пожилой, седовласый мужчина, с худым, испещренным мелкими морщинками, лицом, тощий и сутулый. Он кутался в толстый свитер, пряча кисти рук в рукавах, как в муфте. Еще и выражение лица его было столь болезненным, что создавалось впечатление, будто КОНу неуютно, тоскливо, холодно, больно и скучно одновременно. Исподлобья глядя на Сергея, он кивнул ему на стул. Сергей сел, держа спину прямо, чувствуя себя не очень комфортно, рядом с этим немолодым, явно страдающим человеком, который к тому же молчит, поглядывает быстро так, как бы скользь. Не поздоровавшись сразу же, Сергей уже не знал, уместно ли это сделать сейчас, через две минуты молчания. Решил помолчать пока. Вчера на собеседовании Кудрицкого не было. С Сергеем общался Юра Нестеров, его зам. И сейчас Сергей исподтишка поглядывал на КОНа, пытаясь решить для себя задачу с одним неизвестным. Кудрицкий смотрел в лежащий перед ним на столе какой-то документ, отпечатанный на машинке.
- Что, прокачал меня? И как впечатление, не нравлюсь? Это ничего. Главное, что бы ты мне понравился, верно?
- Верно, - чуть помедлив, произнес сбитый с толку Сергей.
Кудрицкий кивнул, и поднял на Сергея полные скорби глаза.
- Марк Минкин просил за тебя. Давно с ним знакомы?
- Со школы еще дружим. Дни рождения всегда отмечаем вместе.
Кудрицкий вопросительно приподнял бровь.
- Родились год в год, день в день. Я на пол часа старше, - пояснил Сергей.
Олег Натанович равнодушно кивнул. Его лицо, казалось, вообще не способно было отразить другие эмоции, кроме страдания, скуки или неудовольствия. Так что равнодушную мину, с полным на то основанием, вполне можно было отождествить с радостной и улыбающейся физиономией кого-либо другого.
- Он о тебе хорошо отзывался. А люди должны помогать друг дружке. Так?
- Ну, да... - недоуменно пожал плечами Сергей, не очень понимая пока, к чему клонит КОН.
- Значит, попробуем поработать вместе. Тебя уже ввели в курс дела, что будет входить в круг твоих должностных обязанностей?
- Да.
- Хотя, проще было бы перечислить, что не будет... Место тебе определили?
Сергей кивнул.
- Хорошо. Непосредственным твоим начальником будет Нестеров, ты с ним уже знакомился вчера, и он, вроде, сделал о тебе неплохие предварительные выводы. В его группе кроме тебя еще Володя и Дмитрий, хорошие ребята, толковые. Ты прислушивайся к ним, перенимай, так сказать, опыт. Вы, я надеюсь, подружитесь. Так. Денег тебе вчера дали, я распорядился. Нормально дали?
- Да, нормально.
- Ну, значит, их нужно отработать. И новые заработать. Готов?
Сергей пожал плечами.
- Всегда готов.
- Хорошо. Сейчас поедешь в гостиницу "Москва", на площади Александра Невского. Знаешь? Поднимешься на четвертый этаж. Найдешь номер 421. Там сидит Карл. Он швед. Он такой... Короче, увидишь - сразу и поймешь, что это Карл-швед. Отдашь ему это, - Кудрицкий вынул из ящика стола пухлый конверт, размером с книгу небольшого формата.
- Это деньги. Доллары. Поедешь в метро, конверт во внутреннем кармане, никаких сумок или пакетов. Охранника не дам, что бы внимание не привлекать. Оружие не дам, у тебя еще разрешения нет. Машину не дам, их отслеживают... конкуренты, так скажем. Не дай Бог утечка, денежки тю-тю, и вы с Пашкой трупы. А оно таки мине надо? - намеренно коверкая язык, с местечковым акцентом произнес Кудрицкий, - Это первый этап. Вопросы?
Сергей взвесил в руке пакет.
- Много здесь?
КОН посмотрел на него тусклыми глазами.
- У тебя какая квартира?
- Двушка на Гражданском.
КОН кивнул, - Здесь на шесть твоих квартир. Много. Этап второй. Карл должен отдать тебе бумаги. Вот точно на таких бланках, - Кудрицкий показал Сергею, - на принтере отпечатано четыре листа документов. Знаешь, что такое принтер?
Сергей неопределенно пожал плечами.
- Это печатающее устройство компьютера. На каждом экземпляре Карл должен при тебе расписаться вот в этом месте, смотри, вот образец его подписи, запоминай. Потом он должен, опять же при тебе, поставить на это вот место на каждом листе свою печать. Это образец печати, смотри внимательно, должна быть точно такая же. В документы вчитываться тебе не нужно, тем более что они на аглицком смастырены. Владеешь, нет? Ну и не надо тебе. Берешь папку с бумагами и везешь в Коломяги, на этот адрес, - КОН подал через стол Сергею бумажку с адресом, написанным от руки, - Скажешь там, что от меня. После этого возвращаешься сюда. Если дел не будет, свободен до завтра. Все доступно?
Сергей кивнул.
- Тогда вперед.
Сергей уже взялся было за ручку двери, когда услышал за спиной:
- Подожди...
Сергей обернулся.
- Присядь.
Сергей молча сел на тот же стул.
Кудрицкий помолчал, буравя его взглядом.
- Хочу сразу разъяснить, чтобы не было непоняток. Ты, я смотрю, не того ждал, да? Не ту картину для себя нарисовал... Посмотрел кино "Курьер", и провел сейчас аналогии для себя. Ну ладно, там-то хоть пацан сопливый, а ты уже ого-го какой большой и серьезный, да? - голос Кудрицкого, только что бывший сухим и колючим, немного смягчился.
- Послушай, мы все здесь, как банально это не звучит, делаем одно дело, с которого и кормимся. Я могу вместо тебя послать кого угодно, хоть Нестерова. Справится не хуже тебя. Но, во-первых, Нестеров нужен мне здесь, у него своя часть работы. Во-вторых, он-то твою работу сделает, а ты его? Вот. Давай уже каждый на своем месте будем делать вместе общее дело, в целом. И я просто не могу пока поручить тебе ничего другого, поскольку не знаю еще, что ты можешь. Тем более, что твой вклад в сегодняшнюю многоходовку очень важен, ты сегодня очень нужная шестеренка в большом механизме. Так что не горюй. Будет день, будет и пища.
Тон КОНа снова стал сухим и деловым, голос его скрипел как заезженная пластинка:
- Сейчас иди к Павлу, он выведет тебя через черный вход. Такая вот у меня кротофобия на старости лет... - Кудрицкий помолчал, глядя на Сергея, - Есть в тебе качество, которое мне уже нравится. Знаешь, какое? Говоришь ты мало. Если выяснится, что ты еще слушать и думать умеешь, будешь совсем молодец.
КОН махнул рукой в сторону двери. Сергей поднялся. КОН снова взглянул на него своим прежним, больным взглядом.
- И еще. Прекрати вечно пожимать плечами. Это признак неуверенности в себе, сомнении и слабости. Избавься от этой привычки. Можешь считать это приказом.
Неуютно. Да, именно это слово в достаточной мере отражало ощущения Сергея от этой поездки в метро. Он стоял у двери, с не открывающейся стороны. Вагон был полон. Вот странно, еще лет пять назад в это время дня в метро было вполне свободно. По крайней мере, можно было легко отыскать себе место, если уж очень устал, и не ущемляешь прав "инвалидов, пассажиров с детьми и лиц пожилого возраста". Ну, или тех, кто к таковым себя сам причисляет. Теперь же все изменилось. Когда не войди, в подземке всегда людно. Нет, не так. Многолюдно! Хаос! Столпотворение! Как ни пафосно звучит, а все же верно. Создавалось такое впечатление, что город перестал работать, и из работяги превратился вдруг в праздношатающегося бездельника. Хотя, конечно, не прекратил, не в бездельника и не вдруг.
Сергей поймал себя на мысли, что он уже почти абстрагировался от покоящейся во внутреннем кармане его куртки немалой головной боли. Что он уже вполне успокоился и овладел собой, и эти деньги даже перестали быть чем-то материальным. Как будто он вез безналичку. Он как бы превратился в электрический импульс, мгновенно переносящий из одной точки мира в другую информацию о биржевых котировках, погоде, о выводе на орбиту нового спутника. Либо же в радио или телесигналы, с сообщениями о чьей-то любви, ненависти, радости или отчаянии, просто с музыкальной многоголосицей, или же, как сейчас с немалыми суммами переводимых откуда-то куда-то денежных средств. Потом, при входе-выходе толпы пассажиров на очередной станции, Сергею очень чувствительно наступили на ногу, и все посторонние мысли были отброшены до поры в сторону. Он был на работе, и выполнял важную часть общего дела. По крайней мере, если верить словам КОНа, а не верить ему у Сергея не было пока достаточных оснований.
"Но вот что странно", - снова задумался Сергей, не расслабляясь, однако, и продолжая сканировать окружающее пространство на предмет возможных неприятностей.
"Как такой, с виду весьма не глупый и опытный человек, как Кудрицкий, так легко доверил столь немалую сумму первому, можно сказать, встречному поперечному? Основываясь лишь на рекомендациях Марика Минкина? Или же КОН великий физиономист и психолог? Как сказать... Возможен еще и такой вариант: в конверте - резаная бумага, в гостинице "Москва", в номере 421 ждет его никакой не швед Карл, а вполне себе никакой и не швед. И вообще никто его не ждет. Ждут как раз от него, что он станет делать с такой чертовой прорвой денег в кармане. Справится ли с демонами-искусителями, либо же с радостным визгом побежит на вокзал? Сергею показался резонным этот вариант. "А вот мы сейчас это и посмотрим..." Сергей отвернулся к стеклу двери, у которой стоял. За стеклом неслись толстые кабели, проложенные по стенам тоннеля. Изредка промелькивали черные провалы примыкающих тоннелей, проходов и черт знает чего еще. Сергею нужно было сейчас не видеть лиц, а вот мутные их отражения в стекле ему не мешали ни сколько. Сосредоточившись и приглушив на время громкость окружающего его звукового фона, он прислушался к своим внутренним ощущениям. Этому его научил когда-то один сослуживец на корабле, щупленький такой, невзрачный казах Сулейменов. Сергей поначалу отнесся к его наставлениям снисходительно, с высоты своего, большего на полгода, срока службы. А потом он однажды стал свидетелем того, как Сулейменов один расшвырял в курилке троих рослых полтарашников, которые из-за чего-то к нему привязались, и стал прислушиваться к туманным разглагольствованиям непростого казаха, логично рассуждая, что раз этот малыш может так, может и еще как-то и что-то...
Сразу же сработало. В голове как бы негромко заныл зуммер, понимание того, что за ним наблюдают. Не оря тревожной сиреной, как в минуты явной опасности. Не беспокойной иголочкой колющей между лопатками. Не сильно, не враждебно, без особого любопытства, но достаточно пристально и цепко. Так однажды смотрел на него, тоже в вагоне метро, кстати, молодой парень, художник, сидевший тогда метрах в семи от Сергея, и незаметно, как он сам, вероятно, полагал, набрасывавший в небольшой альбом его портрет. Сергей тогда с пониманием отнесся к этому. Ну, надо человеку. Может быть это студент "Серовника" или "Репинки" на этюдах, в свободном поиске руку набивает. Пусть, не жалко. Сергей тогда старался особо не вертеться, что бы не мешать, но и, не показывая, что позирует, обнаружив к своей персоне профессиональный интерес. Вот тогда были очень схожие с нынешними ощущения. Итак, за ним наблюдают. Или приглядывают, контролируют, охраняют? Перестраховка, вполне в духе времени и в свете предложенных обстоятельств. В любом случае, не станешь же затравленно озираться, хвататься за несуществующий пистолет в кармане, вглядываясь в незнакомые лица. Тогда сразу можно ставить жирный крест на своей карьере в этой фирме. Ладно. Делай, что должно, и будь что будет. Так кажется?
Часам к трем он вернулся в офис, немного уставший, но удовлетворенный честно выполненной работой. В конверте были деньги. И правда, много, столько Сергей в руках еще не держал. В номере его встретил доподлинный швед, так как таких шведов не то, что в России, но и в самой Швеции уже, наверняка, не часто встретишь. Здоровенный, краснорожий, с буйной шевелюрой соломенного цвета, с такого же цвета бородкой... Сразу ясно представился он на палубе боевого драккара, в железном шлеме, с жутким топором в одной руке, с круглым щитом в другой, с безумно горящими глазами и орущий: "Один! Один!!" Картина нарисовалась так ярко, что Сергей еле сдержал хохоток, что бы не вызвать недоуменных вопросов на шведском, ибо, как он понял, Карл русским не владел. Все остальное швед проделал в точно такой последовательности, как обрисовал Кудрицкий, никаких неясностей не возникло. В Коломягах Сергей без труда нашел нужный адрес. Это была квартира, где его встретила немолодая, но очень эффектная женщина. Она приняла от Сергея папку с бумагами, вынесла ему из комнаты красный нетяжелый пакет, и, попросив передать его Кудрицкому лично, закрыла за Сергеем дверь.
Молчаливый Павел проводил его в кабинет к КОНу. Тот встретил Сергея на том же месте за столом, в той же позе, и в том же толстом свитере. Даже выражение его лица не изменилось за эти четыре часа, и попрежнему выражало собой всю вселенскую скорбь человечества. Сергей молча положил на стол перед ним красный полиэтиленовый пакет с логотипом "Кока-Кола". Повинуясь движению подбородка КОНа в сторону того самого стула, сел в ожидании дальнейших указаний.
Кудрицкий неторопливо достал из ящика стола блестящую металлическую коробочку, открыл ее и извлек на свет старомодный стеклянный, с металлическим поршнем шприц. Положил его на откинутую крышку коробочки. Из пакета, доставленного Сергеем, появился небольшой сверток, обмотанный скотчем. Вскрыв его перочинным ножиком, Кудрицкий аккуратно положил на столешницу около десятка стеклянных ампул без маркировки, с бесцветной жидкостью внутри. Одна из них медленно покатилась к краю стола, в сторону сидящего Сергея. Он тупо смотрел на катящуюся ампулу, неповоротливо соображая, медленно понимая смысл происходящего. Кудрицкий плавным движением подхватил катящуюся ампулу, чиркнул по ее горлышку острием ножа, процарапав риску, потом осторожно отломил горлышко, и, сунув в ампулу иглу, перекачал ее содержимое в шприц. Несуетливо поддернул рукав свитера, закатал обнаружившийся под ним рукав темно-синей рубашки, обнажив тощую левую руку, на локтевом сгибе которой явственно виднелись следы многочисленных уколов.
"Понятно", - подумал Сергей. Он чувствовал разочарование и досаду. Вот, значит, как его сегодня использовали! Под ложечкой сосало неприятное чувство брезгливости ко всему сегодняшнему. Звякнул стеклом о металл коробочки пустой уже шприц. Кудрицкий откинулся на спинку стула и прикрыл глаза. Потянулись секунды. Сергею хотелось немедленно уйти, дав слово вернуть аванс в ближайшее время. Он стал считать про себя до “пяти”, что бы по счету "пять" подняться со стула и откланяться.
- Погоди делать выводы, - проскрипел бесцветным голосом Кудрицкий, - Посиди, я сейчас...
И на счет "пять" Сергей Синицын остался сидеть на стуле.