Пошёл я в школу, когда мне ещё не исполнилось семь лет. Долго не хотели брать, но мне очень хотелось быть школьником и родители настояли, чтобы меня записали.
И вот 1 сентября 1948 года.
Наступил день, когда я стал школьником.
Время было очень тяжёлое, но мы - дети это ощущали не так остро, как родители. В конце прошлого года отменили карточную систему, радовались все. Помню, мы с братом сбегали в магазин и купили две буханки чёрного хлеба без карточек, только на деньги. Придя домой, из хлеба сделали тюрю, другого ничего не было, и всей семьёй досыта пообедали.
Я маму спрашиваю: «А можно ещё за хлебом сходить?»
«Можно, конечно можно, теперь всё будет можно …» - со слезами ответила она, уже зная, что деньги скоро кончатся, и опять начнутся проблемы.
А пока … я иду в школу. Формы, естественно, никакой тогда ещё не было. Одевали всё, что имелось, лишь бы тепло было. На мне бордовое вельветовое пальто, было куплено ещё до войны моей сестре, но она в войну умерла. И вот я в вельветовом, бордовом пальто даже как-то выделялся среди таких же первоклашек. Никто не обращал внимания, что оно женское, для девочек. И ещё на мне был не обычный элемент гардероба, на который всё-таки обратила внимание моя первая учительница. Это галоши! Да, прямо на шерстяной носок, на ноги были надеты чёрные галоши, подвязанные верёвочкой. Ботинок у меня пока ещё не было. Летом, как все деревенские ребята, бегал босиком, а зимой в валенках.
Записан я был в Молотовскую мужскую школу №2. Она находилась сравнительно не далеко от моего дома. Тогда и весь-то город можно было по периметру за полчаса обойти и в основном, за исключением нескольких каменных домов довоенной постройки, он был деревянный. Даже дороги и тротуары были покрыты тёсом.
Построили всех во дворе школы. Все учителя подошли к своим классам. Первых классов было два: 1а, 1б. Я был записан в 1б. И вот к нам тоже подошла наша учительница – это была моя первая учительница Варфоломеева Аполинарья Васильевна.
Она поздоровалась с нами, представилась, сказала ещё, что наш класс на втором этаже и на дверях кроме 1б, закреплена картинка – репка. После этого стала подходить к каждому и о чём-то спрашивать. Подойдя ко мне, спросила:
«Как тебя зовут?»
«Валя» - ответил я.
Внимательно посмотрев на меня, спросила ещё раз:
«Валя, а у тебя больше нечего обуть?»
Я посмотрел на свои галоши, пожал плечами, и к удивлению её сказал, что мне хорошо, тепло и лучше чем босиком.
«Ладно, поближе познакомимся в классе» - сказала она, и мы все пошли каждый в свой класс.
Уже в классе Аполинарья Васильевна всем определила парты, кому, где сидеть и просила запомнить и не путать. Потом рассказала не много о себе и это я запомнил.
Закончила в Петрограде, сейчас это Ленинград, Бестужевские курсы.
Когда поступала, город назывался Санкт-Петербург. Запомнился тихий не громкий голос, она никогда ни на кого не кричала. После этого стала опрашивать каждого и записывать у себя в журнале; фамилию, имя, отчество, домашний адрес и фамилию, имя, отчество родителей. Ответить смогли не все. Когда очередь дошла до меня, а голос у меня был звонкий, я чётко и быстро ответил на все вопросы. Но, … довела до слёз, что вызвало смех в классе, когда по три, четыре раза переспрашивала сначала имя отца, а потом матери. А имена у моих родителей были сложные, не типичные, как и её имя Аполинарья.
Я в классе по росту был самый маленький и по возрасту самый молодой. Мне только 6 сентября исполнилось семь лет. Это, как мне сейчас кажется, вызывало ко мне со стороны Аполинарьи Васильевны даже какое-то сочувствие. Дело в том, что в классе было много переростков, то есть ребят, которые из-за войны не смогли пойти в школу, а именно в первый класс. У каждого свои причины. Именно таким был Игорь Циммерман, старше меня лет на пять не меньше, стал явным лидером с первых дней. Даже на фотографии класса в честь окончания первого учебного года, а у меня она сохранилась, он выглядит как-то по-особому. Было в классе так же несколько второгодников. Это сейчас школа стала другой, а тогда к учёбе подходили строго.
Вот так началась моя учёба. Конечно, больше запомнился первый день, дальше помнятся наиболее яркие эпизоды.
Нам выдали по тетради в косую линейку, а тогда их выдавали, и начался поход за грамотностью. Начинали с палочек, крестиков, кружочков, и прочих элементов будущего письма.
Сейчас смешно вспоминать об этом, когда теперешние первоклашки приходят 1 сентября в школу, уже умеющие и писать и читать.
У меня это получалось неплохо, может потому, что я очень любил рисовать. Получал одни четвёрки. И вот, примерно через неделю, открываю тетрадь, а там стоит пять. Первая пятёрка, я её очень даже хорошо запомнил. Она мне показалось такой красивой, что я даже заплакал. Пришлось Аполинарье Васильевне меня успокаивать.
Запомнилось мне несколько случаев связанных с образом Иосифа Виссарионовича Сталина.
Я уже говорил, что я любил рисовать, особенно карандашами. Приучил, а потом и многому научил меня мой брат, он был старше меня на восемь лет и сам тоже любил и умел рисовать. Вот он и научил меня рисовать по клеточкам. Это когда портрет, который собираешься срисовать, разлиновываешь на клетки с нумерацией по горизонтали и по вертикали. Аналогичную сетку наносишь и на чистый лист бумаги. Срисовываешь каждую клетку, а в конечном итоге получаешь портрет.
Я так загорелся этим «искусством», что перерисовал всех известных писателей и поэтов. И вот однажды мне в руки попал портрет И.В.Сталина. Я его расчертил на клетки и перерисовал на тетрадный лист в клеточку.
Мои художества увидела Аполинарья Васильевна. Не повышая голоса, она попросила меня остаться после уроков и, когда все убежали из класса, она подсела за парту радом со мной. Состоялся примерно такой вот разговор.
- кто тебя научил так рисовать?
- мой старший брат, он сам хорошо рисует.
- это очень хорошо, что ты рисуешь, тебе надо заниматься. Вот, когда окончишь школу, поступай в художественное училище. С будущего года запишись в кружок рисования в нашем Доме пионеров.
- хорошо.
- Валя, запомни, нельзя чиркать портреты вождей.
- я же не чиркал, а разлиновал на клетки. Я почищу резинкой.
- ничего чистить не надо. Я у тебя все рисунки заберу, и ни кому больше не рассказывай и не показывай. Запомни, Валя, вождей могут изображать только художники, обученные этому делу.
- хорошо, Аполинарья Васильевна.
Она мне ничего не сказала, что могут быть неприятности у неё самой и у моих родителей. К этому вопросу никогда больше не возвращались, хотя рисовать я продолжал, а спустя шесть лет на городской выставке в клубе Завода, потом переименованный в клуб имени Горького, получил какой-то приз.
К Новому году мы уже умели писать целые фразы: «мама мыла раму» или «маша любит кашу» и т.п. из Букваря.
Однажды Аполинарья Васильевна во всех в тетрадях по чистописанию написала «Ленин – Сталин» и это надо было повторить, исписав всю страницу. Писали все целый урок. Она не торопила.
На следующий день она опять попросила меня остаться после уроков и когда все вышли из класса, подала мне мою тетрадь.
«Читай, Валя» - сказала она.
Я посмотрел последнее задание и ничего не увидел, оценки только не было.
«Читай, смотри, Валя, внимательно» - ещё раз попросила она.
И только тут я увидел, что в одной из строчек вместо Сталин, я написал Стилин.
«Аполинарья Васильевна, давайте я исправлю. И на А легко исправляется» - предложил я.
«Нет» - решительно сказала она и подала мне чистую тетрадь в косую линейку.
И вот я до полуночи сидел в классе, Аполинарья Васильевна всё это время была рядом, и переписывал ВСЮ тетрадь. После того, как я закончил писать, она перенесла все предыдущие оценки, а за последнюю работу поставила пять. Старую тетрадь она взяла с собой, а новую отдала мне.
Вот такой предметный урок я получил тогда.
Обиды никакой не было, но усвоил – с вождями надо аккуратней. Дома я объяснил такую задержку, уже сейчас и не помню чем, но отлично помню, что истинную причину я не сказал не кому.
Так просила Аполинарья Васильевна Варфоломеева – моя первая учительница.
31 января 2016 года