Тяжелая жизнь носка Геннадия началась в один из обычных рабочих дней на фабрике чулочно-носочной продукции, когда очередной станок стародавнего года выпуска зажевал ткань и механику Михалычу пришлось снова тащиться в цех из своей уютной мастерской, где за еще горячим чайником притаилась начатая бутылочка согревающего многоградусного напитка. Михалыч был расстроен. Полная негодования речь его огласила весь цех, раскатистым нецензурным глаголом ударила по барабанным перепонкам сослуживцев и, не найдя иного выхода, впиталась в носок, бывший на тот момент в работе.
Сильный эмоциональный всплеск Михалыча отделился от своего носителя и самоидентифицировался. Так зародилось сознание носка Геннадия. К сожалению, запала у Михалыча на рождение второго осознанного хлопчатобумажного элемента одежды не хватило. Геннадий был обречен провести всю свою жизнь в паре с бездушным и безмозглым носком.
Обвенчанная этикеткой и скрепленная навечно штампом ОТК семейная пара во главе с Геннадием начала свое существование среди прочей чулочно-носочной продукции.
Судьбоносные волны жизненного потока прибили пару в цепкие руки бабки Афанаськи. Афанаська была на редкость противной бабуськой, торговавшей с рук чулками, носками и трусами возле рынка. Она набрасывалась на приглянувшегося ей прохожего, распахивала полы своего пальто, на подкладке которого красовался полный арсенал продукции. Оказавшись в такой ситуации, самым разумным было как можно скорее купить что-нибудь и уносить свои ноги подальше. Неприглянувшиеся прохожие не имели ни малейшей возможности спасения: Афанаська подбегала, обливала ругательствами, а иногда и содержимым своего доисторического термоса, если он, к несчастью, оказывался в ее руках. И в довершение догоняла уже отошедшего и ничего не подозревающего человека, чтобы плюнуть ему в спину. Неприятная личность была эта Афанаська.
В один из дождливых осенних дней случилось непоправимое – на пути Афанаськи появился тот самый Михалыч…
Будучи под большим градусом и впечатлением от политической ситуации в стране, Михалыч шел на рынок. Афанаська сослепу не узнала его и решила очаровать своим арсеналом. Михалыч опешил, но не полез в карман за словом, а выдал все свое недовольство мировым устройством. Случайные прохожие моментально исчезли, даже стоявшие по соседству бабки-торгашки, быстро собрались и отошли на безопасное расстояние. Египетские пирамиды – ничто по сравнению со стойкостью и решительностью Афанаськи. Она не знала слово «отступление».
Долго ли, коротко ли, но носочная семья Геннадия оказалась за шиворотом Михалыча вместе с несчастными семейными трусами в горошек. Так замкнулся судьбоносный круг, ибо все совершенное обязательно вернется к своему создателю.
Начались суровые будни Геннадия. Рабочая обстановка была невыносимой – в условиях тесноты, сырости и полнейшей антисанитарии Михалычевых сапог. Гена больше всего ждал лета, надеясь на отпуск. Очень часто дневные смены плавно перетекали в ночные: жизнь Михалыча была не менее тяжелой, поэтому от тяжести этой он частенько засыпал в разных местах, не снимая обуви. Но с другой стороны, это позволяло Геннадию неделями не видеть своей второй половинки, которая не отличалась ни умом, ни сообразительностью и лишь сильнее вгоняла в тоску.
Наступил Новый год, и Михалыч со своими товарищами по интересам решил встретить его по сюжету «Иронии судьбы».
В тот вечер Геннадий оказался снова в невыносимой обстановке, окруженный кучей бездушных носков, удовлетворенных своей жизнью: спокойные и грязные они лежали в общей куче. Не желая больше терпеть тягости, Геннадий решил покончить жизнь самоубийством – доползти до парилки и сжечься, или утопиться – или что получится. Больше так он жить не мог и не хотел.
Желание было несгибаемым, решительным и окончательным. Мешало одно – отсутствие мышечной ткани и невозможность двигаться. Отчаяние охватило Геннадия, но его спас случай.
Банный уборщик Кызым создавал вид уборки, размахивая шваброй по имени Виолетта. Виолетта не была умной шваброй, но ее тонкий отполированный стан многих сводил с ума, поэтому она пользовалась большим спросом и работала фактически без выходных, крутя служебные романы в процессе уборки.
В этот раз наткнувшись на бездонные дырки носка Геннадия, она была очарована. Роман между Виолеттой и Геннадием длился пару секунд, но это были неповторимые секунды, полные бури чувств. Кызым размашистым движением закинул Геннадия далеко под лавку и силой уволок сопротивляющуюся Виолетту в коридор.
Для Геннадия начались долгие недели аскетизма – он был один и размышлял о жизни, погружаясь в глубочайшие философские монологи. Очередной каприз судьбы вырвал его из глубоких дум на грани просветления. Геннадий был обнаружен крысой и унесен в ее гнездо. Свою старость Геннадий проводил в окружении маленьких слепых созданий, появлявшихся каждые три месяца.
Носочное тело, измотанное и протертое до дыр, потихоньку дряхлело и рассыпалось на нитки. От упругой резинки не осталось и следа, орнамент в виде рубчика был уже неразличим – все ветшало и старело. Все, кроме чистой души Геннадия.
Оглядываясь назад, Гена с улыбкой вспоминал суровые дни своей молодости на ногах Михалыча, думал о второй половинке – что теперь с ней стало? – и многие другие мысли посещали нить его сознания. Так шли годы, а душа Геннадия все светилась в крысином гнезде между стенами бани. Так бы и закончились дни носка, если бы администрация города не решила снести старое здание бани и построить на этом месте торговый комплекс.
Геннадий мирно спал в гнезде, когда стали рушить здание. Носок впервые за долгое время увидел солнечный свет. Несмотря на опасность быть погребенным под толщей пыли и обломков, Геннадий благодарил носочного Бога за столь щедрый подарок на склоне лет и был готов отправиться в загробный мир чулочно-носочной продукции.
Рабочие ушли на обед, пыль немного осела, и носок Геннадий – вернее то, что от него осталось – обнаружил в своих нитяных объятиях золотое обручальное кольцо, когда-то кем-то потерянное в бане. Кольцо радостно отражало солнечные лучи, чем привлекло пролетавшую мимо ворону. Так Геннадий, будучи дряхлым стариком, испытал счастье настоящего полета в обнимку с обручальным кольцом.
Ворона принесла свое сокровище в гнездо и улетела за очередной добычей. Носок огляделся – ему были видны крыши нескольких домов, детская площадка внизу, улица со спешащими куда-то людьми. «Ох, сколько моих сородичей проходит мимо и не видит из ботинок и сапог, каких высот я удостоился на слоне лет», - подумал он.
Недолго ему пришлось наслаждаться видами с высоты, на следующий день кампания мальчишек сбила гнездо с дерева. Так обручальное кольцо снова попало в руки к людям, а носок был втоптан в грязь, но остался жив – в нем еще теплилась искорка сознания.
С наступлением весны, луж и грязи, Геннадий окончательно погрузился в землю, где его обняли корни просыпающейся травы.
И по сей день носок Геннадий где-то среди корней травы и деревьев живет своей тихой осознанной жизнью.