Святая грешница

               

                1

    Капризная невеста-Зима в своём белоснежном наряде непростительно долго задерживалась где-то на подходе к средней полосе России.
 
   Её жених – крепкий молодец Морозко -   полновластным барином разгуливал  по Среднему Поволжью, терпеливо поджидая свою суженую, и готовил свои необъятные  владения  к её торжественному приходу.

  К середине декабря он уже  успел  основательно  выстудить воздух, заковать реки и пруды  в ледяной панцирь,  превратить  в  гранит раскисшую за осень землю.

 На  серо-буром фоне  земли  оголившиеся кроны  деревьев и кустарников  выглядели  какими-то  неряшливо-растрёпанными деревянными изваяниями.
  Надменный и скупой жених Морозко намеренно обходил их стороной,  не желая укрывать потемневшие  ветви  инеем.
Похоже, он посчитал   разбрасывание   серебра и  драгоценных  алмазов на невзрачные коряги  пустым баловством или глупым  расточительством.

  А может, решил оставить это благородное дело   на забаву невесте?
Как бы там ни было, а деревца и кустики  были хладнокровно  обделены его заботой и вниманием, словно неродные детки!

   Хмурыми  и неприветливыми  выглядели  и города, и сёла, и небольшие деревушки…
 Казалось, что всё вокруг в промозглом  мире  замерло  в  ожидании снежной благодати сударыни-Зимы.
  А она всё не спешила…
Лишь буйный ветер гулял по степным просторам, сея тоску и уныние.

                2
  Сквозь сон  Ирине показалось, что под  окном тихо скулит собака.  Она  очнулась и  прислушалась к  звукам.
Нет, за окошком противно завывал ветер.
 Выходить   в студёный мрак  из дома  совсем не хотелось… 
   
     Она подошла к окну, приоткрыла штору и сонно зевнула.
   - Ну, ты посмотри - хоть бы  чуточку припорошило снежком!Скоро Новый год, а на улице ни снежинки! Не жизнь, а сплошные  напасти на род человеческий!  Даже природа - и та восстала  против нас!

Пересилив себя, она потеплее оделась и вышла на улицу.
  С присущей ей проворностью  быстро подоила корову, так же скоренько приготовила  на  завтрак бутерброды себе и мужу,  наспех хлебнула чаю, и  шустрым воробышком  упорхнула на автобусную остановку.

   Накануне они договорились с  дочкой поехать в Саратов, чтобы подобрать  ей шубу или пальто.
 Сегодня у  Юльки  выходной день – самый  подходящий момент для "шопинга"!
 
   Ещё с вечера Ирина разбила бутылку из-под шампанского,  больше года прослужившую ей  копилкой, пересчитала десятирублёвые монеты и  разложила их по  пакетам, распределяя  по тысяче рублей  в каждый. Оказалось, что наполненная по самое горлышко  бутылка вместила в себя целых пять с половиной тысяч рублей!

   Конечно, её немного смущало то обстоятельство, что расплачиваться за товар придётся не купюрами, а монетами. Засмеют ведь на рынке! Но  что поделать, коли   время сейчас такое непутёвое - перестроечное? Приходится  накапливать деньги на дорогие вещи  и  таким    вот образом, открывая счёт в более «надёжной стеклянной банке»!

   - Да  ничего  страшного в этом  нет! – успокаивала сама себя Ирина. – Сейчас все выкручиваются, как могут! Смогла же я, пусть и по крохам,  насобирать деньги? Смогла!
 Уже за одно  это надо  Бога благодарить! Другим, может,  ещё труднее приходится.
  А монеты …  Монеты попробуем  поменять в городе на бумажные банкноты.

   Две тысячи Юля смогла поменять в магазине – на бОльшую сумму её «работодательница»   не согласилась. Оно и понятно: закупать товар на такую «валюту» и ей хлопотно…

   С остатками  отправились  в ближайший банк, но там им сурово указали на дверь:
  - Вы что – издеваетесь? Нам больше делать нечего, как пересчитывать вашу мелочь?!

Пришлось  везти  «мешки с деньгами»  на рынок, надеясь  на  русское  «авось!».
 
  Поиски подходящей модели, и главное - подходящей цены, заняли  почти четыре часа.
 Ирина предусмотрительно прихватила из дома  ещё и «заначку», которую в течение года скрупулёзно  откладывала   на обнову для дочери, продавая на  рынке молочные продукты и яйца со своего подворья!

  Выбрав, наконец,  именно то, что надо и  испытывая некоторую  неловкость, Ирина   обратилась к продавцу:
 - Вы простите нас, пожалуйста, за неудобство, только  денежка  у нас очень мелкая… Целый год  в копилку монетки собирали…

 - Да ради Бога!  Какая разница – деньги они и есть деньги! Мне лишь бы оборот товара был!

   Для людей, занимающихся «челночным бизнесом», стояли  также не лучшие времена – «кривая» покупательской способности  упрямо ползла вниз, и потому продавцы были рады любой наличности.

 Но когда   смущённая  Ирина вытащила из сумки   увесистый пакет с мелочью, хозяйка палатки  не удержалась и, удивлённо раскрыв глаза, протянула:
 - Ну,  вы  даё-ё-ёте, подруги! У церкви,  что ли,  стояли? Считать до вечера будем или как?

 - Как скажете, но вообще-то мы разложили их  ровно по тысяче. Здесь пять с половиной тысяч. Остальные - вот, бумажные…
Она протянула руку с бумажными купюрами.

Вероятно, Ирина была так убедительна,  что женщина  поверила ей на слово и пересчитывать не стала.
 И,  кроме прочего,  она ещё  и  в цене уступила им целую тысячу рублей!

 Замечательная шубка из меха  нутрии покорно сползла  с пластиковой вешалки и уютно примостилась  на  тёплые  плечики дочки.
Ирина удовлетворённо ахнула:
  - Юля, ах! Само то, что надо!

 И хотя в стареньком потрёпанном кошельке Ирины осталось всего  несколько измятых  купюр,  она всё равно  была безмерно рада покупке! 
 - Ну,  и ладно! На днях обещали дать зарплату в совхозе – проживём как-нибудь на остатки грошей.

Усталые, но абсолютно счастливые, они отправились домой.
Точнее, на квартиру, которую  Юлька снимала в  городе.
               
                3

  Ледяной ветер, словно  сорвавшийся с цепи разъярённый пёс,    гонял   по дворам  многоэтажек всё, что попадалось на его пути:   скукожившиеся бурые листья, грязную упаковочную бумагу, рекламные листовки,  окурки.
  Проносясь по пыльным тротуарам, он  беспардонно  швырял  в лица прохожих   песок и мелкий гравий, поднятый с промёрзшей земли, заставляя их  кутаться в тёплые шарфы, капюшоны,  воротники.

  Свинцово-серое небо, нависшее над домами,  и унылая панорама проспекта  усиливали и без того  гнетущее настроение людей, спешивших им навстречу. 
 
  На усталых лицах читалось плохо скрываемое  беспокойство,  растерянность и какая-то тихая обречённость.
 Многие люди, потеряв работу, барахтались в этой жизни, как беспомощные котята в грязной луже.

 Безработица,   безденежье и безысходность делали людей  раздражительными и равнодушными.
Жить в мире равнодушных людей страшно!

  Тяжелее всего было пенсионерам: многим из них пенсии на жизнь не хватало, а пристроиться хоть на самую что ни на есть мало-мальски оплачиваемую работёнку и вовсе было нереально.

 Зачастую некоторым старикам приходилось  на  скупые подачки  распавшегося государства содержать и своих безработных детей...
 
  Большинство стариков, удручённых «безнадёгой»,  влачили жалкое существование, призывая Всевышнего  скорее забрать их в мир иной!

   Ирина с дочкой сейчас испытывали совсем иные чувства!
 Сегодня у них праздник!
 Особенно у  Ирины!
 В  новой шубке её Юлька выглядела  фотомоделью!
 Радость за неё переполняла  материнское сердце.

 Поравнявшись с дверьми небольшого магазина с  названием «Кулинария», Юлька предложила
 - Мам, давай зайдём в «Кулинарию» и купим чего-нибудь горяченького?  У меня дома на обед, кроме чая и батона,  ничего больше нет, а здесь неплохо готовят и обеды  относительно недорогие.
 Я так проголодалась, что  готова  съесть слона!
 - Давай! Иначе мой желудок такую «истерику» закатит, что потом  никакими лекарствами его не угомонишь!

  Внутри магазин больше походил на  кафе: с одной стороны  возвышались  стеклянные витрины, манящие жареным, пареным и варёным;   с другой -  чуть грубоватые деревянные  столики со скамьями.
   Время  обеденного перерыва   ещё никто не отменял, и потому зал был  полон посетителей. Свободных мест за столиками не оказалось.

  Пока они стояли в длинной очереди и согласовывали,  что взять на обед, Ирина обратила внимание на вошедшую в кафе щупленькую старушку с палочкой.
 Виновато озираясь, она присела на край  скамьи, стоявшей  прямо у входа.

 За столиком сидела группа молодых людей.
 Паренёк, сидевший с краю, окинул презрительным взглядом старушку, посмевшую без приглашения присесть к ним,   и плотнее придвинулся к соседу  справа. Все четверо недовольно переглянулись.
Бабулька этого не заметила.
 
Ирина с любопытством стала её разглядывать.
  Старенькое пальтецо времён чуть ли не Отечественной войны, изрядно  побитое молью, потёртые войлочные полусапожки на прорезиненной подошве, клетчатый шерстяной полушалок на голове и собранные  гармошкой выцветшие чулки на худых ногах свидетельствовали о крайней скудости её гардероба.

  Ещё большее сожаление и даже острую боль вызвало в душе  Ирины    лицо старушки: оно было неживого  землистого цвета!

  Прядь седых волос, выбившихся из-под полушалка, прикрывала невысокий лоб, изрезанный глубокими морщинами. Испещрённые тонкими паутинками   впалые щёки отливали болезненной желтизной, подчёркивая неестественно заострённый маленький нос и чуть выпирающий подбородок. Множественные складки над верхней губой свидетельствовали об отсутствии у неё передних зубов, отчего сжатые и  завалившиеся вовнутрь губы были едва заметны, проявляясь чуть видимой   синевато-фиолетовой полоской.

  Синюшные  и такие же  морщинистые кисти рук  со  скрюченными тонкими пальцами напоминали лапки птиц…
Сложив  на   «бадик» свои «ладошки-лапки», старушка опустила  голову вниз  и    как-то  вся  съёжилась.
 
  « Может быть, она стесняется своего  неприглядного вида и так пытается  укрыться от  укоризненных взглядов  присутствующих в зале людей?
 Почему она так выглядит?
 Неужели некому о ней позаботиться?
 Где её дети?
 Она никому не нужна?»

   Ирина тонула  в собственных вопросах.

  « Почему она  сжалась в комочек?
Хотела стать незаметной, чтобы  сотрудники кафе не выпроводили её за порог,  или пыталась таким образом согреться?
Конечно! Разве  тонкое  демисезонное пальто защитит её высохшее тело  от стужи, свирепствующей за дверью? Нет!»

Такой молчаливый диалог Ирина вела сама с  собой

  Жгучие  вопросы нескончаемым  потоком раскручивались в её голове, будоража сознание.
Невыносимо  жалкий вид старушки буквально сдавливал маленькое сердце стальными тисками!

 Оглянувшись назад, она заметила ещё несколько косых и недоброжелательных взглядов  в сторону несчастной бабульки.
 - Господи, как жестоки люди! – мелькнуло в голове взволнованной Ирины.

  Почему-то она вспомнила свою родную тётю по отцу, такую же маленькую и беззащитную женщину, вынужденную скитаться по чужим домам, спасаясь  от сумасбродного сына-алкаша.
 
   Память вернула её в те времена, когда она на время  забрала тётю к себе, уговаривая её остаться в их доме  насовсем, но бедняжка  не смогла вынести разлуки со своим « взрослым ребёнком».
  Любящее сердце матери беспрестанно болело за непутёвого сына  и,  спустя два неполных  месяца,   она   вернулась домой.


  Странные картины  на  бешеной скорости  кружились в голове Ирины, вызывая неприятный озноб во всём теле.

То она представила заплаканную тётю; то увидела  свою постаревшую мать, просящую милостыню у церкви. И хотя в данный момент у мамы было всё хорошо, сердце Ирины почему-то больно дёрнулось и забилось в ещё более ускоренном ритме!
Потом, совсем неожиданно,  она увидела и  себя дряхлой и немощной старухой…

  Образы то возникали, то снова пропадали…
Какое-то необъяснимое жуткое наваждение, длившееся, может быть, всего  минуту,  накрыло её  тяжёлой ледяной лавиной с головой!

                4

   В кафе было тепло, но Ирину била  дрожь.
Заледеневшие пальцы рук  непроизвольно разжались, отчего сумка выскользнула и глухо брякнула о полочку витрины.

Спохватившись, она подняла её, затем  взяла Юльку за локоть и тихо, но твёрдо произнесла:
 - Юль, купи два беляша и стакан зелёного чая!
 - Зачем нам чай и беляши? Мы же договорились купить пирожные к чаю! Ты что, хочешь обедать  здесь? Но мы же рядом с домом!
 - Юля, не говори сейчас ничего! Просто купи то, что я прошу.
 
Ирина с трудом  выдавливала из себя  каждое слово,  добавив на выдохе, почти шёпотом:
 - Пожалуйста!
 Юлька  непонимающе  посмотрела на мать, но перечить не стала.

   Взяв   из рук продавщицы свой заказ, Ирина подошла к  старушке и поставила перед ней стакан с чаем, дымящийся ароматным облачком, а рядом  положила  румяные беляши.
 Старушка не поднимала головы.

Тогда она обняла её за плечи, наклонилась  ниже и тихонько, вполголоса, мягко произнесла:
 - Бабуль, согрейтесь душистым  чаем и подкрепитесь горяченькими беляшами. Они очень мягонькие! Попробуйте!

Старушка встрепенулась и испуганно посмотрела на Ирину.
Сердце женщины чуть было не выпрыгнуло из груди, когда  в подслеповатых глазах старушки она прочла  непостижимую   душевную боль и  страдание!

Сдерживая рвущийся наружу стон, Ирина   сняла с «бадика» её  сморщенную ладошку,  вложила  в неё горячий беляш и  зажала его одеревеневшими костяшками пальцев.

 Старушка   непонимающе посмотрела    в глаза своей благодетельнице,  потом судорожно схватила  холодную руку Ирины и принялась её  целовать,  шепча беззубым ртом горячие  слова благодарности:
  - Спасибо, доченька! Дай Бог тебе здоровья!
По её  впалым щекам  крупными виноградинами покатились  слёзы.
 
Растерявшаяся Ирина  с трудом выхватила руку и тихо попросила:
  - Не надо! Пожалуйста, не надо!
  - Храни тебя Господь! – слабым голосом произнесла старушка и скрюченными пальцами перекрестила стоявшую перед ней женщину.

 В этот момент тусклые глаза старушки  показались Ирине абсолютно живыми и  горящими! Никогда в жизни она не видела такого свечения глаз!
 Наполненные слезами, они  выплёскивали  такую огромную  Благодарность, что, испугавшись их  мощного энергетического  заряда, Ирина отшатнулась   и бросилась к двери.

  Неизведанные доселе эмоции  переполняли  её сердце, сдавливая лёгкие!
Выскочив на улицу, она  выдохнула застрявшую в груди порцию воздуха, и  разрыдалась.

  Юлька  пришла в полное смятение. Испугавшись за мать, она не смогла сдержаться, и  тоже  разревелась!
Обойдя  угол здания, обнявшись  и изумляя недоумевающих прохожих своим поведением, мать и дочь плакали навзрыд, сами не понимая из-за чего.

  Внезапно  слёзная истерика Ирины  прекратилась. Она с испугом и растерянностью посмотрела на Юльку и сквозь всхлипы  обратилась к ней с вопросом: 
-А  ты-то что плачешь?

- Не знаю! Ты плачешь, и я разревелась. Я  так  испугалась за тебя!  Думаю, может,  у тебя крыша поехала? Вроде всё нормально было, и вдруг – здрасьте вам! -   истерика! Что это было вообще?

- Не знаю, Юль! Сама ничего не понимаю.
Ты не представляешь, какими глазами посмотрела на меня эта бедная бабулька, когда поняла, что я её пожалела!   Какими-то нечеловеческими глазами! Мне показалось, что это были глаза побитой собаки,  загнанной сначала в западню, а потом  помилованной обидчиком! В них было сначала столько страха и ужаса, а потом  столько доброты, тепла и света, что я чуть не умерла от избытка чувств!
 Меня как будто кипятком окатили!
   Такое со мной  бывает только  в церкви! Я почему-то всегда плачу в церкви…

  - Считается, что  в церкви Бог очищает душу грешника его же  слезами! – тихо произнесла Юлька.
  - Мне показалось, что   глазами и языком этой странной бабульки   со мной   разговаривал  сам  Бог!- продолжала Ирина.
  - Может,  Всевышний  решил очистить мою грешную душу прямо здесь?

  - Не знаю, мам…  Я  где-то читала про  общение  Бога с людьми. Говорят, что Бог разговаривает с нами шёпотом Любви, голосом Совести и рупором  Страданий.
  - Ой, как мудрёно ты сказала!

  - Ничего мудрёного здесь нет! Всё  очень просто: если человек  не слышит шёпота Любви,обращённого к нему милостивым Богом,и предостерегающего  раба своего  от  ошибки, то Бог  переходит на голос  Совести. Если на  жизненном пути   и  этот  голос     не останавливает человека перед грехопадением, то  Бог обращается к грешнику через  рупор Страданий, обрекая его на душевные или телесные муки до тех пор, пока он, в конце концов,  не постигнет Истину.

  - Ой, и вправду всё просто!  И когда ты у меня стала такой умной?! – удивлённо воскликнула Ирина.
  - Вообще-то, мамуль, у меня за плечами высшее образование! И пусть не глубоко, а  всего лишь обзорно, но атеизм и философию я  изучала! А ты сомневаешься в моих разумных взглядах на  религию?

  - Нет, что ты, не сомневаюсь, а наоборот, восхищаюсь! – улыбнулась Ирина.

  -  Мам, а может быть,  ты и в самом деле   общалась сейчас с Богом, и  за свою доброту и отзывчивость получила от Него такой  щедрый подарок, как очищение   души? ...
Просто  непостижимо! …  Я   никогда не сталкивалась с чем либо подобным… - задумчиво  произнесла Юлька.

  - И я впервые столкнулась с таким чудом! Но не зря говорят: чтобы поверить в чудеса добра - начни творить их первым!  Запомни, дочь: человеческая доброта и сострадание не наказуемы! Спеши делать добро людям, чтобы не опоздать!

  - Святая моя грешница! Я усвоила твой урок!…  Но сейчас я просто умираю от голода и холода.
 Прояви, пожалуйста,  своё сострадание   к собственному  ребёнку, и скорее отведи меня домой пообедать, не то   я прямо сейчас рухну перед тобой в голодный обморок!

  - Юлька, не пугай меня! Мы уже в шаге от дома, и  я  очень  сострадаю твоему желудку!
 Бежим обедать?
  - Бежим!

 Подхватив Ирину  под руку, Юлька увлекла её за собой.
 Рядом с широкой и светлой душой матери ей было легко,  спокойно и надёжно.

С высоты просветлевшего неба на  них упал длинный луч солнца.
  - Смотри-ка, мам! Солнце выглянуло!
 Может, это  знак  Божьего благословения и  доказательство Его высшей Любви?

- Не знаю,  моя хорошая, но на душе у меня  светло и радостно!  Как в раю!