Мне открыл молодой парень, хмурый, богато одетый и весьма неразговорчивый. Увидев меня, он, не задавая никаких вопросов, повернулся и пошёл назад, в просторный двор с небольшим садом; я понял, что нужно следовать за ним. Незнакомец напоминал слугу из классического детективного кино, вот только сейчас XXI век, а я отнюдь не герой детектива. Что вообще происходит?.. Я решил подождать до выяснения обстоятельств и воспринимать всё это попроще — как необычное событие, которое вскоре разъяснится. Я думал так, чтобы не сойти с ума окончательно.
Тем временем мы дошли до самого здания, и я как-то незаметно оказался в длинном мрачном коридоре; проводник протянул мне руку, и, судя по вешалке, что он держал в руках, я должен был отдать ему свою куртку, что я и сделал, правда, не без удивления. Ну точно классический детектив!
На второй этаж мы поднялись по отполированной деревянной лестнице, закрученной так, что в конце концов у меня стала кружиться голова. Было жутко и темно, причём настолько, что мне начинало казаться, будто я нахожусь в доме из какого-нибудь мистического «ужастика». Чтобы не пугаться, я, одновременно стараясь удержаться на ногах, которые от долгой моей прогулки начали болеть и немного трястись, рассматривал старинные портреты на стене. Мрак хорошо скрывал их, но глаза мои уже привыкли к темноте, и я различил бледное-бледное, болезненно худое лицо девушки с нездоровым горящим взглядом. Она простирала ко мне свои тонкие руки, и я явственно ощутил всё её несчастье, всё её отчаяние…
На следующем портрете был изображён мужчина, крестьянин, с красными мозолистыми руками, крепкого телосложения. Он бодро улыбался, стоял расслабленный, и кисть неизвестного художника навеки запечатлела его подмигивающим кому-то. На мгновение мне показалось, что это я объект его внимания, но я быстро избавился от этой тревожной мысли. Он радовался дню и был даже счастлив, несмотря на очевидную по тем же мозолистым рукам судьбу его. И тогда я увидел, что он держит в этих самых руках.
Человеческая нога. Не отрезанная — оторванная от тела, оторванная крепкими, сильными руками работника-мужчины. Мужчины доброго, мужчины даже счастливого — того, кто по-настоящему любит свой труд…
Я отшатнулся. Слуга шёл раздражающе медленно, то ли намереваясь испытать мои нервы, то ли сам очарованный странными картинами. Лестница вдруг стала необычайно длинной, достигавшей чуть ли не до самых небес — а вокруг меня словно сгущался сумрак, навеваемый психоделической магией зловещих портретов. На меня почему-то накатило отчаяние, а ещё ужас — но не тот, при котором люди истошно кричат и бьются в истерике. О нет, мой ужас был совсем иным: это такое тихое, в какой-то степени даже спокойное осознание того, что ты уже на грани, что задыхаешься и вот-вот на тебя нахлынет всепоглощающее безумие. Терпеливое ожидание собственной участи.
И всё же я не смог сдержаться и посмотрел на третью картину. Тут я окончательно успокоился — обычный парень лет двадцати, высокий, красивый, уверенный в себе и, видимо, получающий от жизни истинное удовольствие. Он находился в таком густом и дремучем лесу, что впору было удивляться столь сильному контрасту: вековая мудрость и беззаботная молодость. Я присмотрелся внимательней к герою картины, стремясь прочесть в его взгляде что-то, что укрылось от меня.
И прочёл.
В нём застыло мертвенное спокойствие.
Меня словно ударило током. Лишь тогда я смог увидеть главное: парень повесился (или был повешен) на дереве, только почему-то голову он «держал» прямо, ровно, будто и вовсе не умирал. А может, он и вправду не умер? Но почему тогда ноги его болтаются на несколько миллиметров над землёй?.. Как будто он умел находиться в воздухе…
… Мы пришли. Слуга открыл дверь, пропустил меня внутрь и запер её. Я оказался в ужасно тёмной комнате с окном, завешенным тяжёлыми чёрными шторами.
Судя по её относительно маленьким размерам и по большому письменному столу посередине, это был, наверное, кабинет. Я начинал недоумевать. За столом кто-то сидел, я видел силуэт человека, но почему он молчал и зачем меня вообще привели сюда безо всяких вопросов? О моём намерении визита знали? Но как?..
— Ну здравствуй, внук, — я онемел. — Давно же мы с тобой не виделись, давно…
Он усмехнулся и закашлялся. Я стоял, потрясённый, и всё ещё не мог поверить в происходившее.
— Ну что ты, в самом деле! Присаживайся.
Я осторожно сел, стараясь не смотреть на хозяина дома, и слушал бешеный стук своего сердца. Маску я снял уже давно, сам того не замечая.
— А ты ведь знал, знал, что разгадка в этом доме… — его смешок донёсся до меня как сквозь вату. — Ничего от тебя не скроешь!.. И всё-таки ты правильно сделал, что пришёл именно в такое время, именно вечером. Мне уже становилось скучно, а тут – ты! Ну, неожиданность!
Впрочем, я уже давно сказал Жене, чтобы привёл тебя именно сюда, именно в эту комнату, именно через картины. Я догадывался, что ты рано или поздно придёшь. Кстати, как тебе картины? Это, можно сказать, наше семейное достояние. Какие-то рисовал я, ещё в молодости, какие-то — дедушка… Их много, гораздо больше, чем ты думаешь. Обычно никто не выдерживает больше пяти. Страшные, говорят, жуткие… ну и ерунда! В них мы всю правду отобразили… да чего ж ты молчаливый такой!.. А ну, скажи то, чему я тебя учил!
— Жизнь прекрасна, дедушка, — с ужасом прошептал я. Прошлое возвращалось.
— Молодец, молодец. Ну, Фёдор Алексеев, как вам картины?
— Замечательные, дедушка.
Я едва не потерял сознание от страха. Воспоминания о том самом сне добили меня окончательно: незнакомый дом, близость прежней гостиницы, кромешная тьма и дедушка, которого я боялся всё своё детство и, кажется, боюсь до сих пор.
— Пожалуй, пришло время рассказать тебе обо всём. Тебе досталось больше всех, и ты имеешь полное право быть в курсе дела. Итак, слушай.
Всю свою жизнь я продумывал одну любопытную идею, ставшую для меня мечтой, а потом и реальностью. Я был ещё ребёнком, когда она зародилась в моём уме, и уже тогда я понимал, что для её осуществления нужно стать влиятельным и богатым, а самому этого добиться мне не по силам — я не обладаю ни какими-либо талантами, ни даже просто способностями. Обыкновенный бездельник, который не сможет самостоятельно добиться успеха в жизни.
Но это ещё не означало, что со мной всё кончено — я твёрдо верил в свою идею и готов был рискнуть всем ради неё. Рисковать, правда, не пришлось: я помнил своего дедушку, казавшегося мне странным и полоумным. Он обладал просто огромным состоянием, но жил экономно, в обычном двухэтажном доме, не отличающимся ничем особым от тысяч таких же домов. Однако я точно знал, что тот очень богат, просто не хочет тратить много денег по каким-то своим причинам. Так или иначе, на девятнадцатом году жизни я стал навещать дедушку и всячески старался ему угодить, надеясь, что получу его расположение и хотя бы часть наследства.
Мы оба знали, откуда растут корни моего внезапного интереса к старику. Я, разумеется, был не первый, кто хотел стать наследником, но он прогонял всех и, таким образом, разорвал отношения со многими. Но не со мной. Он приглядывался ко мне, изучал моё поведение (мы удивительным образом чувствовали намерения друг друга), и я догадался, что ему ещё пригожусь.
Так и случилось. Однажды вечером, в один из последних вечеров в его жизни, дедушка сказал мне, что я умён, расчётлив и не упущу наследство, растратив его в несколько лет. Вскоре он скончался, переписав всё своё состояние на моё имя.
Так я в мгновение ока стал богат и самодостаточен. Теперь можно было не работать и заняться идеей, не дававшей мне покоя вот уже столько времени, что я и сделал с чувством собственного удовлетворения и исполненного долга перед самим собой.
А теперь, собственно, моя идея. Вот в чём задумка: собрать совершенно разных людей, врагов в прошлом или в настоящем, и посмотреть, что из этого выйдет. В этом гадком городишке (впрочем, он идеально подходит для подобного) я собрал всех твоих одноклассников, каких только смог, отправил туда Антона, заманив его возможностью уединения и новой жизни, а потом отправил письмо тебе самому. Я знаю твою честность, ответственность и отношение к брату, так что нисколько в тебе не сомневался.
Всё время вашего обучения в интернате я наблюдал за вашими одноклассниками, изучал их повадки, поведение, черты характеров — и всё это из-за одного представления, но зато какого!.. Я учёл всё: и твою крайнюю впечатлительность, и дикую усталость Антона от всех этих ваших конфликтов, и силу и коварство Артура (к слову, манипулировать им было труднее всего), и наглость Андрея, восхитительного лицемера.
Учёл и решил позабавиться.
Я люблю играть на человеческих чувствах, устраивать различные абсурдные ситуации, которые должны заставить главных героев переживать эмоциональные потрясения, а самому — наблюдать за всем этим, получая информацию от своего источника. Это либо верный слуга наподобие Жени, либо просто излишне эмоциональный человек (для пущего веселья), как ты.
И вот, главное моё представление подходит к концу — ты справлялся прекрасно, исправно выполнял свою обязанность, но затем тебя понесло совсем не туда, так что пришлось подключать Марка, который, так сказать, вернул тебя на правильную дорогу. Но перед этим ты совершенно вышел из-под контроля. Мне пришлось потратить деньги, чтобы вызволить тебя из тюрьмы, герой!
Вот, собственно, и всё. А, совсем забыл: Антон тебе не родной брат. Твой отец, Ваня, нашёл его у своего дома и решил усыновить. Теперь ты можешь быть свободен. Деньги получишь скоро, обещания я всегда исполняю. Женя!..
Я поднялся и вышел, чувствуя невыносимую душевную боль, шок и в то же время недоумение. В голове моей царил абсолютный беспорядок.
Что же делать дальше?..