Огромный валун, словно раскрытая ладошка, осторожно принял мое тело, и я, удобно устроившись, стала терпеливо ожидать Наставника.
Было уже поздно. Темная вуаль ночи мягко опустилась на землю, заполнив все пространство до неба, и заискрилось в вышине звездочками.
Легкий ветерок ласково прикоснулся к моему лицу. Этого было достаточно, чтобы почувствовать присутствие Наставника.
- Прости, - первой заговорила я, - но я не выполнила твое задание.
Он ласково улыбнулся в ответ и слегка развел руки в стороны, то ли выражая недоверие моим словам, то ли покорно принимая сказанное.
- Люди внимательно слушали, что я им говорила, кивали головой, соглашались, но продолжали ненавидеть друг друга, обижаться, жадничать, - призналась я, опуская голову, боясь взглянуть в его глаза.
- Это нормально, - неожиданно услышала я тихий голос. – Знание не может быть передано от одного человека другому и не наследуется. Его нужно завоевывать. А для этого потребуется огромная сила. Откуда же ее взять ослабевшему. Если он пришел к тебе за советом, значит, у него не хватает сил самостоятельно помочь себе. Это не твоя вина, это, скорее его беда. Просто не каждый, кто имеет уши, способен услышать.
- Наставник, прости! Но пытаясь помочь и не видя решимости у обратившихся, я начинала злиться от того, что слушавшие меня остаются глухими.
Он взял мои руки в свои, заглянул в глаза и тихо произнес.
- Не делай больше этого! Запомни: гнев тормозит разум, поэтому старайся избегать его, как бы тяжело тебе не было.
Я кивнула головой, понимая и принимая правильность его слов.
- Объясни, - снова заговорила я, - почему, когда я говорю им о любви, они начинают утверждать, что ею сыт не будешь?
- Звон монет громче голоса разума, - печально заговорил Наставник. – Часто он заставляет людей плясать под свою дудку и становится самым сладким для них звуком.
- Мне тяжело,- почти простонала я, поднимая голову и с надеждой заглядывая в глаза Наставнику. – Как донести, что невозможно изменить мир, но поменять себя в нем под силу каждому?
- Когда людьми начинают управлять такие чувства как гнев, месть, жадность, зависть, разум разрушается, и слушающие перестают слышать,- пояснил Наставник.
- Выходит, я зря говорила об огромном значении души, ее оздоровлении, бессмертии о святости. Люди, слушая мои слова о незыблемости Мироздания, утвердительно кивали головами, но услаждали только временное свое жилище – тело.
Наставник покачал головой. Когда-то он обучал меня лечит души людей, но сейчас лечение требовалось мне.
- Я проиграла битву. Большинство остались глухими. Я, скорее всего, струсила, если начинаю терять веру в себя, - призналась я, боясь поднять глаза.
- Струсила? – переспросил Наставник. Его голос стал твердым, а во мне продолжал жить страх, и, хотя он был не за себя, а за тех, кто живет в невежестве, его присутствие пугало и настораживало меня.
- Нет! Ты не струсила, - резко возразил Наставник. – Трусы не проигрывают, они убегают. А ты осталась и продолжаешь сражаться!
- Но есть ли в этом польза? – горячилась я. – Если солнце не приносит блага, разве его восход имеет смысл?
- Солнце встает только тогда,- возразил Наставник, - когда приходит его время. Время придет и для тех, кто пытается изменить свою судьбу.
- Я не сомневаюсь, что судьбу можно изменить,- согласилась я, - но способов, к сожалению, всего два: либо разум, либо петля!
- Выбор всегда остается за человеком,- утвердительно кивнул в ответ Наставник. – Ни ты, ни я не вправе решать за него. Мы можем только показать ему дороги – одна вниз, другая наверх. Шагать же ему! Ошибка людей в том, что они часто начинают действовать, не видя результата. А это может стать их концом. Слушая тебя, они думают, что это говоришь ты, не понимая, что Бог часто говорит через людей.
Мы помолчали немного. Мне нужно было разобраться в себе, а Наставник давал мне такую возможность. Я вздрогнула от неожиданности, почувствовав его легкое прикосновение.
- Ну, что? – рассмеялся он. – Трудно быть воином света?
Я кивнула головой. Это, действительно, трудная задача, и трудность ее в том, что эту войну мы можем развязать только в душе человека, помочь ему увидеть свет не только у себя, но и у других. Самое тяжелое сражение – это сражение с самим собой. Полем битвы у человека может быть только его душа, и здесь он не может ни предать, ни отступить. Он просто должен помнить, что предательство не присуще воину, и если он иногда проигрывает сражение, то все равно должен знать, что будет еще и еще одно, которое обязательно принесет победу. И наша задача – научить его не отступать, не требуя за это никакой награды и благодарности!
И кого, в конце концов волнует, откуда течет река, если она приносит чистую и живительную влагу.