Рудольф Нуриевич откинул рычажком крышку чайника, подставил горлышко под кран и включил воду. Когда вода добежала до красной линии, старик выключил воду и поставил чайник на круглую основу, потом щёлкнул кнопкой нагревателя.
– Папа, тебе помочь? – спросила зашедшая на кухню старшая дочь.
– Храни Аллах твои дни, Эльвира. Я всего лишь захотел выпить чаю.
Эльвира поклонилась:
– Будет что-то нужно, папа, позови. Я тебе почту принесла – две газеты и письмо.
– Спасибо, дочка, – поблагодарил Рудольф Нуриевич и, оставшись один, взял из посудного шкафа свою кружку. Высокая, широкая вверху, с угловатыми синими узорами и золотистым ободком.
Потом достал пачку «Принцессы Нури» и бросил в кружку сразу два пакетика. Обленилась современность, подумалось ему. С детства помнилось, что заваривание чая в его деревне и семье являлось даже не столько ритуалом, сколько правилом жизни. А сейчас, разве это чай?..
Вода в чайнике шумела, но ещё не закипала. Рудольф Нуриевич подошёл к столу. «Казанские ведомости» будут им прочтены позже, в своей комнате. Так же, как и «Советский спорт». Удивительное дело – Советского Союза уже вечность как нет, а газета с таким ярким названием до сих пор существует.
Впрочем, газеты он и сейчас мог бы полистать. Его смущало письмо. Письмо с украинским адресом. Тернополь. Андрей Штука. Видимо, сын Виталия.
Виталий – арбитр по воле Аллаха. Совместно им пришлось отсудить не один десяток футбольных матчей. Сам Рудольф никогда особо не стремился быть судьёй в поле – его место бокового вполне устраивало.
Почему же сын написал, а не сам Виталий?
Чайник закипел. Хоть и без свистка, но с таким пафосом, что не ошибёшься.
Рудольф Нуриевич залил пакетики кипятком. Накрыл кружку полипропиленовой крышкой и вернулся к конверту.
Однажды Рудольфу всё же пришлось выйти на матч основным арбитром. В Киеве. Виталий на тренировке потянул сухожилие, а полуфинал кубка СССР из-за такого пустяка отменять не стали. На боковую линию пригласили местного таланта, а Рудольф вышел в поле.
Хоть ожидаемого результата он не испортил, но больше с линии в поле его не приглашали.
Дрожащей рукой Рудольф надорвал конверт. Сердце не слушалось успокоительного тона внутреннего голоса и отчаянно колотилось. Бывший рефери первого класса сходил за кружкой, вынув из неё запаренные пакетики.
Несомненно, тяжело получать письма, написанные детьми друзей. А может, не читать? Наверняка, оно начинается словами: отец просил разыскать вас… Научился же избегать глазами последнюю колонку в «Советском спорте». Когда не знаешь, вроде бы и жив человек.
Рудольф Нуриевич вздрогнул, вспомнив, как однажды его и Виталия едва не линчевала толпа болельщиков в Ярославле. Им показалось, что любимая команда проиграла из-за несправедливо назначенного пенальти.
Случай был непростой. Штука даже подбежал проконсультироваться с Рудольфом, с позиции которого нарушение было видно чётко. А местные операторы на экране стадиона бесконечное число раз крутили эпизод с другого ракурса, откуда момент нарушения по законам физики нельзя было увидеть.
После матча арбитры пробивались к автобусу. От разъярённых фанатов их отделяла лишь пара молоденьких милиционеров.
Штука неожиданно шагнул навстречу толпе.
– Вы можете меня убить, но тогда получится, как в известной сказке про дракона – завтра вы сами станете судьями без права на ошибку…
Ровный спокойный голос Виталия удерживал толпу ровно столько, что хватило для подоспевшей помощи в виде отряда милиции со щитами…
Рудольф Нуриевич сделал глоток и поморщился. Чай остыл, придётся снова заваривать.
Прав был Виталий своим поступком – неизбежное нужно встречать с открытым лицом. Рудольф вынул письмо из конверта.
«Отец просил разыскать вас…»