Я не люблю Майю Плисецкую.
Недавно зашёл разговор о детстве, культуре в СССР. Вот я и вспомнила…
Мне с детства не нравилось, как танцует Майя Плисецкая. Все называли её прима-балерина Большого театра. Когда я включала телевизор, а там шёл балет с её участием, я сравнивала её с другими актрисами, и не могла понять, чем она лучше.
Я ассоциировала Плесецкую с человеком-роботом: чётко отточенные движения, никакой пластики, никакой игры, лишь одни заученные наизусть па.
А, специально созданный для балерины балет «Кармен-сюита» (1967, балетмейстер Альберто Алонсо, музыка Жоржа Бизе в обработке Родиона Щедрина), привёл мня в ужас... Эти алые "дико-рации" и вышки из стульев? Похоже, Кармен, работала не на фабрике, а в гестапо, и солдаты, явно были из фашисткой разведки Мюллера,а малыш Хосе, блондин, собачьего роста и колонча-Майа в чёрной ночнушке, это нечто.
Когда я увидела позже, как танцует Екатерина Максимова в "Щелкунчике", я поняла, как прекрасен балет. Екатерина, действительно, танцевала, передавая танцем характер своих героинь. Это было изумительно и чудесно. Я восторженно смотрела её выступления!
Ещё одно ярко воспоминание из детства о Большом Театре:
Однажды, когда мне было где-то двенадцать лет, мамин племянник подарил нам контрамарку в Большой театр на оперу «А зори здесь тихие» по повести Бориса Васильева. Кино все смотрели с удовольствием. Во дворе девчонки играли в героинь фильма, и каждая из нас хотела быть Женькой… Так, что сюжет я знала хорошо. Меня одели в красивое красное платье, заплели в косы белые, пышные бантики, мама надела своё праздничное, пошитое ею, синее платье с огромным кружевным воротником, и заколола его старинной брошью. Сделала высокую причёску (Ведь, мы идём в Большой Театр!). Я даже сказала: «Мама, вот бы тебе корону! Ты похожа на испанскую донну».
Не буду пересказывать весь спектакль, я хочу рассказать о своих детских впечатлениях о нём: в Театр ворвались солдаты с автоматами, начали бегать туда-сюда, маршировать. Форма непонятно чья. Ни погон, ни званий. Когда мне напоминают о захвате «Норд-Оста», я всегда вспоминаю эту постановку.
Вначале действия мне было очень страшно. Старинный императорский театр, золотой занавес, бархат и, вдруг, - солдаты. Петь они начали только в конце первой части...
Когда в антракте зажгли люстру, мы с мамой внимательно молча посмотрели друг на друга. Также молча покинули ложу, вышли в узкий коридор, мне он тогда казался большим, ярким, покрытым позолотой...Где она теперь?
Мама недовольно хмурилась. Тогда я спросила:
- Мам, тебе нравиться?
- А тебе?
- Папа учит меня не врать.
- Я тоже хочу домой.
- Давай вместо второго отделения пойдём в буфет, потом посмотрим фойе Большого театра и поедем домой.
- Давай. А знаешь, Юлька, я бы хотела, чтобы у стен театра были руки, которые давали по морде таким режиссёрам, которые ставят спектакли только ради премий и орденов.
Я тут же представила, как на репетиции, во мраке вылезают длинные руки из стен царского здания и бьют в морду постановщику, а красный занавес шипя, оборачивается вокруг шеи композитора, который петь, как всегда не умеет. Зато орёт нечеловеческим голосом: «Спасите! Помогите!».
Сейчас, в Интернете легко посмотреть фрагменты спектаклей и узнать права ли я была в детстве, например, про Плисецкую, убедиться, что она танцевала, «как корова на льду?».
Странно, что её не задушили руки стен Большого Театра. А, балет «Лебединое озеро» давно не показывали по телевизору. А жаль, всё жду.
29 января 2016 года.