Жители Славгородки пришли проводить в последний путь Варвару Яковлевну.
Как развит похоронны бизнес в нашей стране! Стоило только Саше позвонить в бюро ритуалььных услуг, как через два часа был доставлен гроб, венки и все нужные атрибуты для похорон.
Батюшка, ведь усопшая была верующей, приехал на черном мерседесе, в черной рясе и с библией в черном переплете.
Вездесущий Мирон истово крестился , произнес речь у гроба почившей вечным сном Варвары, бросил горсть земли на гроб, и убежал следить за приготовлениями для поминок.
Саша, и еще один молодой человек, называемый местными Штундой, засыпали гроб землей. Вьюга оплакивала старушку по-своему --- бросая комья снега нам в лицо.
Возвращаясь с погоста, разбились по парам: молодой Володя с совсем юной и почти уже на сносях, женой Милой, шли медленно и осторожно. Саша аккуратно вел под руку Василину, молодую женщину приходившую с детьми колядовать к бабушке Варе накануне ее смерти. Василина статная и высокая, стройная и породистая. На бледном овальном лице двумя озерами влажно блестят глаза. Брови, густые но тонкие, удивленно приподняты. Губы припухшие, яркие, малиновые. На лице нет косметики совершенно, а взгляд от женщины невозможно оторвать. Красота украинок— чудесная смесь генов и щедрости матери природы.
Я, засмотревшись на Василину, поскользнулась, и меня бережно подхватили крепкие руки Штунды. Благодарно улыбнувшись ему, я смущенно спросила:
-Можно я за Вас подержусь?
-Нужно!—его голос был густым и глубоким.
Рассмотреть мужчину мне никак не удавалось, до самых глаз надвинута черная шапка, а нижняя часть лица спрятана в ворот куртки. Высокого роста, крепкий, и сильный, что не удивительно для сельского жителя — нарубить дров, принести воды, вскопать огород — все это требует физической силы и выносливости.
-Давайте познакомимся?—предложила я робко.
Он рассмеялся:
-Странное место для знакомства—кладбище! Вы не находите?
-Ну, да, согласна. Но…я же должна Вас как-то величать?
-Меня все тут называют Штундой, хотя по паспорту я Андрей. Вы называйте меня, как Вам больше нравится.
-А меня зовут…--не успела я представиться, как он снова рассмеялся:
-Да я о Вас все знаю уже! Мирон мне все уши прожужжал: « Ничешная жиночка, наливочки для меня не пожалела! Печку топить не умеет. Долго в наших краях не выдержит—тепличная рассада.» Еще он сказал, что Вы похожи на Маракуйю. Почему? Он никогда не видел этот фрукт, но ему название понравилось : « Причудливое. А, вкус, наверное, экстраординарный.». Откуда Мирон только слова-то такие знает? «Дискавери» отродясь в деревне не было. Видимо, читает мужик прессу и научно-популярные статьи в журналах о садоводстве.
Мы вместе рассмеялись. Я спохватилась:
-А это ничего, что мы смеемся? Ну, вот так вот сразу, после похорон.
Андрей остановился, поднял лицо к небу, открыл рот и попытался поймать снежные хлопья:
-Смеемся. Потому, что живы.
Он повернулся ко мне. Его лицо… От правого виска к уголку рта тянулась тонкая белая ниточка шрама.
-Страшно?—он не мигая смотрел на меня.
Я наиграно-равнодушно пожала плечами:
-Видали и пострашнее.
И, оттянув шарф, открыла ему свой еще свежий, розовый и уродливый шрам на шее, начинающийся в ямке над правой ключицей и теряющийся где-то за ухом в волосах.
Андрей вдруг закрыл лицо руками, затрясся всем телом, а потом я увидела комичную гримасу на его лице :
-Сэстра! Я узнал тэбя!
Он бросился меня обнимать и тискать, как это делают герои индийских фильмов. Я ему подыграла, драматично прикрыв ладонью глаза:
-Брат! Я знала, что мы встретимся!
Как это символично! Мы нашли друг друга там, где люди расстаются навсегда!
Знакомясь с некоторыми людьми, кажется, что знаешь их очень давно. Может, были знакомы в прошлых жизнях? А, если предположить, что теория о родственных душах верна, то, может быть, это души узнают друг друга? Вот так, молниеносно и безошибочно определяют: « Свой.». Никакого дискомфорта, стеснения, робости! Все слова и мысли человека, которого ты не видел и не знал до определенной минуты, понятны тебе, как свои собственные. Вы шагаете в ногу, дышите в унисон, угадываете мысли друг друга, и продолжаете недосказанные фразы.
Играет ли тело в этом узнавании какую-то роль? Не знаю…Мне совершенно было не интересно рассматривать Андрея. У меня не стучало учащенно сердце, не замирало и не млело в груди, не прерывалось дыхание, и не потели ладони, не подгибались колени.
Ухватившись за рукав его куртки, меня вдруг окутало ощущение защищенности.
Только однажды я испытывала такое чувство. Тогда я сидела на коленях у своего деда, и рассматривая его небритый подбородок, вдруг крепко обняла его за шею, прижалась к нему так сильно, что почувствовала через колючий и плотный свитер, как бьется его сердце. От этого размеренного стука, от запаха табака и пота, от теплых крепких рук обнимавших меня, мне было так уютно и спокойно… Мой дед умер, когда мне было девять лет. Больше ни с кем, и никогда я не ощущала себя в полной безопасности.
И, вот теперь…