Немецкая овчарка по кличке Милорд жила у нас давно. Он ещё помнил войну, взрывы снарядов и свист пуль. В грозу, когда воздух сотрясали оглушительные раскаты грома, Милорд метался по двору, натягивая цепь, от страха и безысходности грыз угол своей будки. Ему чудилась война, когда от взрывов бомб дыбилась земля, гремела канонада орудий, и не было места укрыться от этого ужаса.
Милорд был добрым покладистым псом. Зимой он катал меня на санках, мчал по накатанной белой колее. Когда я падала с горки в пушистый снег, он с радостным лаем бросался ко мне, пытаясь лизнуть меня в щеку. Часто я приносила собаке лакомства, тихонько стащив их со стола. Но больше всего он любил глодать косточки. Он держал кость обеими лапами и грыз, зажмурив глаза от удовольствия. Зря говорят, что животные не выражают свои эмоции. Милорд ещё как выражал! Мне казалось, что он улыбался от счастья.
Однажды утром, когда я торопилась в школу, Милорд увязался за мной. Папа всегда отвязывал его на ночь, и он бегал по двору, охраняя дом. Утром, видимо, его забыли привязать. Я весело шагала по хрустящему снегу, размахивая портфелем. Милорд, не отставая, бежал рядом. Хорошо, когда с тобой верный друг. В школу его не пустила вахтёрша тётя Дуся, торопливо закрыв дверь. Прозвенел звонок. Ученики разбрелись по классам. Опустели школьные коридоры. Я сидела на уроке и совсем не слушала учительницу. Я думала о Милорде: «Где он? Убежал домой или ждёт меня?» На перемене, быстро одевшись, я выбежала в школьный двор. Верный пёс ждал меня. Он с радостным лаем бросился мне навстречу. Закинув лапы мне на плечи, он лизал лицо. Его напор был таким стремительным, он был большим и сильным, я не устояла и упала, оказавшись под собакой. Сильно испугавшись, с трудом выбралась из-под него и, вскочив на ноги, бросилась бежать к школе. Я так боялась, что он вновь накинется на меня и повалит на землю. Милорд кинулся ко мне от радости, соскучившись. Но я об этом не думала, просто было очень страшно. Я прошмыгнула в дверь школы, Милорд за мной. Тёти Дуси не было в коридоре, и никто не остановил его. Я забежала в класс и села за парту. Здесь я была в безопасности. Милорд улёгся у моих ног. Дети с интересом и опасением рассматривали неожиданного гостя. Прозвенел звонок. В класс вошла учительница Тамара Павловна. Она не заметила пришельца, но ученики возбуждённо шумели, показывая на собаку. Тамара Павловна подошла к моей парте и, топнув ногой, крикнула псу: «Пошёл вон!» Милорд грозно зарычал, оскалив зубы. Учительница испуганно попятилась к двери. Она вернулась в сопровождении завуча Петра Сергеевича. Он предусмотрительно прихватил длинную палку с гвоздём на конце. Ею открывали фрамуги (большие форточки) окон. Насадив на гвоздь кусок хлеба, он сунул его под нос собаке. Милорд ощетинился, шерсть на загривке встала дыбом, и издал рык, от которого завуч, бросив палку, отступил. Меня стали уговаривать выйти на улицу, вывести собаку. Но я будто приклеилась к своей парте. Вцепившись в неё двумя руками, я отчаянно мотала головой, размазывая по щекам слёзы. Я боялась, что оказавшись на улице, Милорд снова повалит меня на землю. После долгих уговоров всё же решилась встать и, держась за стену, пошла к выходу. Верный пёс, охраняя меня, шёл рядом. Оказавшись на улице, я резко забежала в здание. Милорд бросился за мной, но дверь захлопнулась перед самым его носом.
На следующей перемене я, прильнув к окну, видела, как он бегал у крыльца. Мальчишки безжалостно забрасывали его снежками. Он пытался увернуться, огрызался или скулил от боли, но не убегал. Он терпеливо ждал меня, а я трусливо пряталась за стенами школы. Он долго не уходил. Затем, отчаявшись увидеть меня, бросился наутёк, поджав хвост. Я стояла и плакала, глядя ему вслед. Жалость переполняла всё моё существо. К этому чувству присоединилось какое-то мерзкое ощущение вины и горечи, от которого было больно и досадно. Я чувствовала себя предателем. Я струсила, не вышла, на защитила своего друга, который доверился мне.
Запыхавшись, я прибежала домой. Но меня не встретил знакомый радостный лай. Собаки во дворе не было. Я не находила себе места, часами смотрела на дорогу в надежде увидеть знакомый силуэт. Милорд вернулся только через пять дней. Может слишком горькой была обида на меня, а может не сразу нашёл дорогу домой. Мне так хотелось верить в последнее. Вина перед ним со временем утихла, забылась, но горечь от предательства осталась на всю жизнь.