В середине семидесятых годов прошлого столетия, мне, как и многим моим ровесникам, посчастливилось принять участие в строительстве «КамАЗа». Строился Новый Город рядом с Набережными Челнами, современный, компактный, комфортный.
Однако на территории Нового Города был «сухой закон», спиртное не продавалось в магазинах, власти опасались, что молодёжь сопьётся на комсомольской стройке.
В основном спрос населения на спиртные напитки удовлетворяли наши товарищи с Кавказа, они с рюкзаками ездили в соседний город Елабугу и потом продавали водку втридорога. Даже случались на этой почве межнациональные стычки, когда потребители в массовом порядке требовали не превышать стоимость «пузыря» выше червонца.
Была ещё одна отдушина для простого работяги, спиртным полакомиться можно было в ресторане, а было их в городе три: «Москва», но туда вход был по спецпропускам, потому что там проводили свободное время иностранные специалисты-капиталисты, помогавшие братскому советскому народу строить светлое будущее, «Океан», в народе прозванный «Аквариумом» и «Дружба», рядом с которым я проживал.
Вот мы с сослуживцами и устроили традицию- с получки или аванса «ходить на «Дружбу» в целях культурного потребления любимого напитка. Во время застоя цены были достаточно стабильными, отобедать в ресторане хватало пяти рублей, посидеть вечером хватало и десяти.
В то время мне было двадцать лет, но я к тому возрасту уже достаточно нахлебался спиртосодержащих жидкостей и поэтому был «в завязке», однако, не смотря на это, хорошо вписывался в пьющую компанию, имел организаторские способности, не утратил влечения к хорошей закуске, поэтому почти всегда принимал участие в «походах на «Дружбу».
Ребята не стесняясь «поддавали», я удовлетворял своё желание плотно поужинать, съедал по каждому блюду из меню, пускался на второй круг, контролируя ситуацию за столом. Когда приходила пора расползаться по норам, дойдя до нужной кондиции, следовал расчёт с официантом.
Эту обязанность компания возлагала на мои плечи, как на единственного трезвого и умеющего в уме производить сложные математические вычисления. Я в уме делил сумму счёта на количество участников пиршества, объявлял всем итог, рассчитывался с официантом, возвращал кому надо сдачу, и все были довольны (ну, может быть кроме официанта).
И так мы ходили достаточно часто.
Но когда я был в отпуске и не смог составить компанию, ребята вчетвером после получки пошли без меня, полагая, что стали вполне самостоятельными. Как они провели вечер мне не известно. Но в понедельник, придя на работу, я, конечно, поинтересовался результатом последнего «похода на «Дружбу».
- Да нормально посидели,- ответил Витька Сорвин,- только как домой дошёл не помню, куда-то полтинник пропал, пропил, наверное.
- Наверное,- согласился я.
Потом поинтересовался мнением второго участника пиршества.
- Ой, вчера башка целый день болела, денег не могу найти, видимо куда-то по пьянке затырил, всю квартиру перерыл.
Этот ответ меня нисколько не насторожил, но когда и третий участник культурного мероприятия пожаловался на исчезновение накануне полученного аванса, я насторожился и сообщил ему, что он не одинок в своём горе, и задал напрашивавшийся вопрос.
- А кто рассчитывался из вас?
- Да вроде каждый за себя рассчитывался. Точно помню, что деньги официанту давал, а сколько не помню. Ну не за всех же,- уже неуверенно закончил он, начиная понимать, что к чему.
Внезапная догадка озарила моё сознание, и я решил опросить всех участников пиршества. В результате оказалось, что рассчитывался каждый, но, сколько отдал официанту, не помнит, и я сделал единственно верный вывод.
- Мужики, да вы каждый заплатил за всех. Видимо, подзываете официанта, спрашиваете «Сколько?», он и отвечает «Сорок», в смысле за всех, вот вы и расплачивались каждый за всех, поэтому каждый не досчитал сорока рублей. Без меня официантка отыгралась на вас, за один раз вернула всё, что недополучила с вас за наши прежние посиделки,- подытожил я, возразить против чего не посмел никто.- Нельзя ходить на «Дружбу» без предводителя, в компании всегда должен быть хоть один трезвый человек.