Германия встретила Сэра, как всегда, отчужденно-осторожно. Он не первый раз прилетал в Мюнхен, но каждый раз, первые часы общения с немецкими партнерами проходили в каком то осторожном ключе. Видимо немцы, ожидали, что как-нибудь он приедет с заявлением, то ли о немедленном прекращении всех совместных проектов, в которые они уже немало вложились, то ли объявит о слиянии его холдинга с какой-нибудь гос. корпорацией, что так же свело бы к нулю, все прежние совместные достижения. Видимо принимая Сэра, как вполне образованного и адекватного бизнесмена, они все же по прежнему относили саму Россию, к медвежьему краю, ждать от которого можно любых крайностей. Потом же, когда оказывалась, что все идет по намеченному плану, и всего лишь не соблюдаются сроки, партнеры спокойно выдыхали и уже далее все встречи и переговоры шли в ровном, даже дружелюбном ключе.
Так и сегодня, Сэр остановился в центре Мюнхена, на Конрад-Зюйс Платц, в отеле Рамада. Он всегда останавливался здесь, так как при отеле был свой конференц центр, что было удобно для деловых встреч, приятный персонал и вкусная еда, хотя где она не вкусная, в Баварии!?
Немецкие партнеры подъехали практически сразу по его заселению. И опять в их глазах был немой вопрос: «Ну как там? Мы еще партнеры или уже стороны судебного заседания?» Сэр, погрузился в переговоры, со всей возможной активностью, что бы выскочить наконец из состояния, какого то постоянного «Дежа Вю» начавшего его преследовать с отлета в Шереметьево. Ему все время казалось, то ли, что за ним наблюдают, то ли, что то он кого то не заметил. Ощущение этого захватывало настолько, что он в Шереметьево, начал оглядываться по сторонам, пытаясь поймать сверлящий его взгляд, но все было безрезультатно! На миг, он даже представил себе, совсем уж невозможный сценарий, что Сэра прилетела в Москву и ищет его в этой толпе! Ощущение этого было настолько реальным и правдоподобным, что ему стоило больших усилий успокоить себя и пойти дальше на посадку. Пойти то он пошел, но вот от состояния, что он упустил что-то очень важное, ну никак не возможно было отделаться. Эта мысль сверлила голову и не отпускала. Так что подоспевшие немецкие друзья, были как раз тем, что ему и надо было сейчас.
Переговоры проходили, как всегда, трудно и вязко, в очередной раз надо было пересматривать смету и конечно же не в сторону уменьшения, а это для любых иностранных партнеров, как гром средь ясного неба! «Как опять?», «Мы же полгода назад, договорились о финальных цифрах!», «Что значит ситуация поменялась? Почему у Вас всегда все так зыбко, все так изменчиво?» Вопросы риторические, но на каждый, все равно, надо было давать развернутый ответ, подтвержденный цифрами, расчетами, документами. К вечеру Сэр был разбит и физически и морально. Когда партнеры позвали его на вечерний ужин в его честь, он сославшись на плохое самочувствие, дипломатично ретировался в свой номер.
Желание было только одно принять ванну и спать. Но тут позвонила Машка, с какой то пустой трепотней, о каком то своем новом, «сногсшибательном», наряде который только один в Москве и может и в России, вежливо соврав, что он еще на переговорах, он отбился от нее, но потом позвонили с работы, что бы получить его одобрение, по текущим вопросам, пришлось вникать и принимать какие то решения, потом еще кто-то звонил и в 22:00 он окончательно понял, что сон ушел. Это в общем то было не так страшно, как осознание того, что он опять погружается в то свое предотлетное состояние. Причем все четче и четче проступала мысль: «Она была там!»
Это и пугало своей абсурдностью и радовало самой такой возможностью. Причем все это не поддавалась никакой мало-мальски приличной логике. С чего он это взял? Откуда этот бред в его голове? И почему, этот бред, принял форму абсолютной уверенности? Было только одно объяснение всей этой фантасмагории — он сошел с ума! От осознания этого стало конечно чуть легче, как от правильного ответа в математической задаче, но совершенно не понятно было, что с этим делать, как себя вести, да и вообще, как жить дальше? Сэр, сунул руку в карман пиджака и вытащил камешек. Тот самый камешек. Их камешек. В форме сердца и с дырочкой, как от стрелы Амура...
Он бессильно рухнул в кресло, взял камушек за красную нить и начал его раскачивать. Взгляд неотступно следил за всеми перемещениями это маленького, каменного сердца...
А ты знаешь, что основная религия здесь - Вуду?,-ее голос искрился так же ярко, как океан у нее за спиной.
Да я читал, что то про это.
«Я читал..» ехидно с пародировала она его,- да, если хочешь знать, тут все помешаны на этом! Рассказывают о живых мертвецах, зомби и прочих кошмарах. Кстати маленькие куколки, в которых тычут иголки, что бы нанести вред, это то же из Вуду! Не боишься, что я закажу твою такую куколку? Один из колдунов, кстати подрабатывает у меня!,- Она опять звонко смеялась,- Будешь тогда, полностью в моей власти!
Сэра! Не надо кукол!,- он изобразил деланный испуг,- я и так в твоей власти! Во власти твоего голоса! Во власти твоих глаз! Во власти твоей улыбки!
Ах, хитрец!,-она не могла унять свой смех,-Ты думаешь, меня так просто провести! Кукла то понадежней будет! Посмотрел ты, например, на другую женщину, а я раз и иголку в глаз кукле! И все! Ты уже не смотришь на женщин! Ты уже никуда не смотришь! Бегаешь по берегу и орешь, держась за глаз! Хорошо я придумала?
Придумано конечно хорошо..., но я ж и тебя тогда не увижу?
А мне зачем надо, что бы на меня смотрел какой-то, который других девок рассматривает!
Сэра! Пожалей!,- Сэр растянулся в глубоком поклоне,- это же ты и придумала, что я куда-то там заглядываюсь, ты же придумала наказание и ты же обиделась на меня, чего это я заглядываюсь? Ну хоть чуточку то логики оставь?,- он попытался еще более деланно и низко поклонится перед ней.
Ну я , накажу, я и вылечу!,- сменила гнев на милость Сэра,- у того же колдуна, можно и новый глаз попросить!
Сэра, а куда мы все же идем?
Я хочу показать тебе мой остров!
Твой остров? Прям, полностью твой?
Да!
О, олигархно...
Да, ты знаешь, еще давно, как я приехала сюда, мне приглянулся один островок, Его основное достоинство, он в стороне от туристских маршрутов и абсолютно необитаем!Я договорился с муниципалитетом, что я привожу остров в порядок, а они меня не достают своими арендами и прочим!
А что, здесь так можно?
Здесь Латинская Америка! Все, что не запрещено - разрешено!
Интересно...Свой остров...-Сэр был явно удивлен и озадачен,- у нас в Москве, не у всех сильных мира сего острова есть, а тут...
А что тут? Сопливая девчонка? Ты это хотел сказать?-, в глазах Сэры начали проскакивать молнии, было видно, что это ее искренни злит,
Вот что Вы, мужики, о себе мните! Только Вы и никто больше! Да я сама здесь переделала столько дел, что твой среднестатистический мужичок-москвичок сдох бы уже!
Стоп, стоп, стоп!-,Сэр аж отпрянул от нее,- я, что оскорбил тебя? Извини! Хотя я и не хотел даже намеком сделать это! Просто я удивился, остров! Это как в книжках про пиратов или про Робинзона Крузо, понимаешь? Тут не было никакой не уверенности в тебе!
Ладно...И ты извини...Просто мне показалось, что ты включил в себе, своего московского сноба!
«Московского сноба»? У меня? Я не наблюдал за собой такого вроде...
Ну хорошо, я погорячилась...хотя...-, она загадочно улыбнулась,- его в тебе предостаточно!,- она засмеялась, отошла от него, разбежалась... и прыгнула за борт!
Сэра!!!!-, Только и успел крикнуть он, быстро удаляясь от нее.
На то, что бы убрать паруса и остановить яхту, ушли вроде бы и мгновения, но за эти мгновения Сэра, превратилась, в точку на глади океана. Сэр, судорожно подбирал снасти, пытаясь не упустить из виду эту крошечную точечку, не совсем понимая, что произошло, с одной лишь мыслью, что надо срочно помочь!
С трудом развернув яхту, он пошел в обратном направлении и увидел, что Сэра с улыбкой подплывает к нему! Он спустился на нижнюю палубу и помог ей взобраться обратно на борт.
Что это было, Сэра? Я перепугался, как черт!
Это было доказательство!,- она стояла вся мокрая и улыбалась.
Доказательство? Но чего?
Того, что ты московский сноб!
И в чем же оно заключается, позволь тебя спросить?
Да все очень просто, ты мог прыгнуть за мной вслед!Но нет! Ты начал управлять яхтой, снимать паруса, и тому подобное! Если бы я не умела плавать, я бы уже сто раз утонула! Но ты же, не мог бросить, яхту! Вот это и показывает, что ты сноб! ,- Она рассмеялась и сладко потянулась,
Ну да я принимаю это! Будь кем хочешь, лишь бы со мной!,- она прыгнула на Сэра, повалив его на канаты и начала обнимать и целовать, опять застав его врасплох!
Сэра! Ты сумасшедшая!,-он делал вид, что отбивается, но сам все крепче и крепче обнимал ее,- ты просто безумна! И мне это так нравится!
Сэра, чуть приостановившись посмотрела на него:
Смотри, что я нашла на дне,- в руке она держала маленький камешек в форме сердца, с дырочкой , как от стрелы Амура...
Я дарю тебе свое сердце!- прошептала она,- не разбей и не потеряй его, а то я умру!
Они неслись по океану на яхте, шумно разрезая волны, словно плуг землю, и откидывая их по обе стороны, от лодки. Море искрилось, на солнце миллиардами бриллиантов. Солнце стояло практически в зените, лаская теплом, но и обжигая своими коварными лучами. А морской бриз приятно остужал сорокаградусную жару и приносил на губы вкус соли.
Море и солнце, небо и ветер, вкус соли, как вкус любви... или как ожидание... то ли счастья, то ли горя, то ли того и другого вместе...
Каменное сердце, на красной шерстяной нити, уже не сильно, но продолжало качаться, в руке Сэра. Зрачки глаз его сузились до маленьких точек, но слезинки с предательскими мокрыми следами, уже проделали свой путь по его щекам. Он снова ощутил себя в номере отеля, но тяжело дышал, пытаясь сдержать стоны, рвущиеся из него, получалось это плохо, и периодически он, совсем не в силах сдерживаться, полушептал — полустанал: «Сэра! Моя Сэра! Что я наделал! Где ты! Господи, ну почему же я такой идиот!»
В очередной раз его память преподносила ему эту ядовитую пилюлю воспоминаний, в которых так хорошо, так небесно, и про которые он точно знает, что он все это испортил, убил, уничтожил! Это было немыслимо больно, ужасно и неисправимо!
Сэр, в очередной раз начинал разговор с собой, как бы объясняя все, что случилось, что он сделал и почему, в надежде, что может быть в этот раз он найдет всему и достойное объяснение и возможный выход из этого тупика.
Он в снова и снова пытался убедить себя, что все люди на земле разные, с разным ощущением и темпом жизни, с разными ограничениями, которые каждый выстраивает для себя! Эти ограничения нужны человеку, как опора, как ориентир в бескрайнем мире человеческих судеб, если нет такой опоры, человек ощущает себя беспомощным, незащищенным. Но эти же опоры, становятся и оковами! Границами, за которые ни-ни! Шаг влево, шаг вправо — побег, побег от спокойной уравновешенной, проверенной и понятной жизни,от запланированного пути к понятной, осязаемой цели, к которой ты стремишься, шажочек за шажочком! И не каждый может послать это, ко всем чертям! До что там не каждый! Мало кто это может! Единицы! И еще надо подумать, правильно это и хорошо ли? Ведь по своему пути, ты идешь не один, тут и друзья и знакомые, сослуживцы, зависящие от тебя работники, жены, дети, родственники, все они как-то связаны с тобой, надеются на тебя, ждут от тебя тех свершений, которые ты запланировал. А ты раз и все бросишь! Это же предательство всех их! Это же предательство ваших общих надежд и чаяний! Мы в ответе, за тех... Чушь! По этой логике получается, что я раб своих желаний и надежд? Как же это скучно, когда в двадцать пять, ты точно знаешь что будешь делать в пятьдесят! А хочется свежего ветра в парусах! Хочется ощущений, на разрыв аорты! Хочется просто любить и быть любимым, а как это сделать, свято соблюдая границы-опоры дозволенного? Да, никак!
Да и если задуматься - границы, опоры, как все это не назови, нужны человеку лишь для подстраховки, для уверенности в себе, для ощущения стабильности, но кто сказал, что разрушая старые, ты не получишь новых? Да, они будут пошире и подальше, от прежних, но они все равно будут! Без границ человек, наверное превратился бы в дикого зверя, ведомого инстинктами. Принимать или не принимать эти новые границы, дело того, кто разрушил старые. Не нравятся, иди дальше! Ищи!Значит эти были не твои! Твои где то там, впереди, те за которые не страшно держаться, те за которые хочется держаться, те которые не хочется отпускать! А так вместе с новыми опорами, ты еще и получаешь новые горизонты!
Да в этих координатах, не будет гарантированности уюта, предопределенности карьеры и прочих сладких благ, ну а ты уверен, что они были тебе действительно гарантированы? А болезни? А несчастные случаи? Войны? Их что, для тебя отменили? К сожалению, в нашей жизни гарантированно только одно -жизнь наша на этой грешной Земле, не вечна! Все остальное, мы можем принимать лишь на веру, со здоровой долей скептицизма!
«Ну вот опять!»,-подумал Сэр,- «Опять не удалось себя убедить идти путем, которым я иду! Зачем же я тогда ему следую?»
У него не было ответа на этот вопрос. Как и не было ответа на вопрос: « А может бросить это все к чертям!?» Нет, пока он не мог на это решится, но продолжая смотреть на маленький камушек, все сильней и сильней убеждался, именно в нем его счастье! И пока оно не разбито и не потеряно! Значит есть какая то надежда! И в очередной раз он не сделав и шага, смотрел на дверь, в надежде, что она откроется и войдет она...
«Сэра! Твое сердце у меня! Я его не разбил и не потерял, я его храню! Приди, приди на зов своего сердца, если мое уже не слышишь!»
Но дверь оставалась закрытой.
Наступила полночь и на Мариенплатц, часы на новой ратуше, зазвенели сорока тремя мелодичными колоколами, и вновь фигурки выехали из башни, что бы устроить бракосочетание герцога Вильгельма V с турниром рыцарей на копьях и с танцем бондарей в честь окончания чумы 1517 года. Жизнь этих кукол была предопределена на многие столетия вперед, но и эти механизмы время от времени ломались, то от сооруженных в них птичьих гнезд, то старости или вдруг попавших в них, молний. Как будто, кто-то сверху нам еще и еще раз, смеясь, напоминал, кто мы есть и какое наше место на это Земле!
И только Земля по прежнему вращалась вокруг Солнца, вместе с остальными планетами, причем населенная столь высокоразвитым разумным населением, делала это просто потому, что не могла иначе, не подвергая свой путь выбору, сомнению или даже просто рассуждению об этом. И она не вечна. Грустит ли она об этом? Нам не дано понять этого! Да и наше ли это дело!