В начале декабря мороз на побережье не самый трескучий, но на ветру Трофимыч промерзал насквозь. Да и как не промёрзнуть, если мчаться к месту промысла в открытой лодке, и потом, отбыв два часа в морской пучине, возвращаться к берегу в гидрокостюме, покрывающемся ледяной коркой. Переодеваясь на берегу в сухопутный наряд, более всего он желал отогреть свою повидавшую виды плоть. К счастью, об этом желании стало известно в заоблачных Верхах, и в мире Прави пожалели добытчика: хозяин ветров - Стрибог - дунул норд-остом, море вздыбилось, мороз сменился пургой, и в промысле возник перерыв.
Отогреваться можно по-разному: горячим чаем, «горячительными» напитками, возле печки, под одеялом, но самый радикальный способ – в парилке с дубовым веником. Именно этим способом намеревался он воспользоваться на второй день вынужденного простоя. Однако в это намерение неожиданно вклинился телефонный звонок, и в трубке прозвучали почти мистические слова – будто тот, кто позвонил, знал о его планах. В ответ на кроткое «да» он услышал мужской голос, который, упомянув общего знакомого, представился, вкратце поведал об их недавнем разговоре, о возникшем интересе к одному из сообщений и... пригласил в собственную баньку.
Вряд ли человек, собравшийся отобедать, откажется от протянутой ложки. Не отказался и Трофимыч. Тем более, что в его сознании давно укрепилось мнение: разница между общественной и частной банями почти такая же, как между переполненным рейсовым автобусом и легковушкой.
Пригласивший его Остапыч, вдовец лет шестидесяти, примерно так и сказал:
- Настоящая баня не терпит суеты.
С этой фразы между ними установилось полное взаимопонимание в банном вопросе, что и неудивительно, ведь он занимает наиважнейшее место в русской жизни. Некоторые чудаки, правда, придя в баню, ограничиваются обычной помывкой тела, то есть, полумерой: душем и тазом пользуются, а в парилку даже не заглядывают. Дескать, не буду «нещадно истязать себя прутьями», как высказался когда-то некий византийский монах, познакомившись с русской баней. Одно слово: чужеземец. Листву банного веника обозвать прутьями – это всё равно, что лекаря назвать шарлатаном.
Оттуда, с юга, и принесло на Русь всякое лихо, в том числе равнодушие к оздоровительной практике с душистым веником. Там ведь, в жарком климате, и так «парилка». Хотя, конечно, есть турецкие бани, но такого контраста, как в русской бане у них нет и в помине. Ну, как говорится, каждому кулику своё болото. Однако нам, людям северным, тем, кто не затронут «тропической лихорадкой», баня без парной с веником (на крайний случай финская сауна) – это как зима без снега или как женщина без любви.
Трофимыч с первого взгляда оценил прелесть обитой деревом парилки с обширной каменкой и торчащими из кадушки двумя дубовыми вениками:
- Вот уж тут-то прогрею свои озябшие кости, – обрадовался он.
- Грейся, грейся, у меня полог из осиновых плах, а он вытягивает не только озноб, но и прочие недуги. Скоро подойдёт Сан Саныч, полковник-Айболит, он вениками выгонит из тебя всю остальную хворь.
- Так у меня, вроде, хвори нет.
- Она у всех есть, только разглядеть трудно, а баня для того и существует, чтобы та не высовывалась. И вообще, дом без бани – это как больница без доктора, – поделился своим мнением Остапыч.
- Да, жизнь без бани – это прозябание, вот и прозяб я на морских ветрах, – скаламбурил Трофимыч. – А как озябну, так и мечтаю о парной, – продолжил он, влезая на горячий полог. – Последний раз в похожей парилке я был в августе прошлого года... Ту баню вообще можно назвать образцовой.
Хозяин поставил на полку у каменки стакан с квасом, рядом положил печенье и карамельку.
– Это по нашей древней традиции угощение банничку.
Тут же поплескал на каменку горячей воды с добавленным в неё пихтовым маслом. Горячий пар с запахом хвои приятно обволок Трофимыча.
- Эх, дух-то какой! – восхитился он. – На данный момент лучше твоей бани ничего не нужно. А та, образцовая, далеко, к тому же она не простая, президентская.
- Заливаешь, небось, – ухмыльнулся Остапыч.
- Нисколько! Как говорится, Его Величество Случай подвернулся. Хотя, конечно, баня не президента всея Руси, а всего лишь республиканского. Да и мылся я не в компании с первым лицом, а в одиночестве.
- Это кто ж тебя пустил?
- Смотритель сам предложил истопить, правда, как позже я догадался, ему было замолвено словечко по рации, – Трофимыч оживился, глядя на недоверчивое выражение лица собеседника. – Ладно, признаюсь, что баня та находилась не в дворцовых апартаментах, а на берегу озера в глухой тайге, хотя и построена со всеми причиндалами, даже широкие мостки с перилами от неё в озеро проложены. Известно же, что любит «элита» отдохнуть в нетронутых уголках… Появился я там под конец дня, и пока таскал воду, колол дрова, подбрасывал их в топку – стемнело. И вот представь: выскакиваю я из бани окутанный паром на мостки, чистый таёжный воздух распирает грудь, и… бултых в прохладную воду. Поворачиваюсь на спину, а там звёзды во всю ширь небесную, и до того хорошо, что в какой-то миг словно растворяюсь в этой шири… Потом, остынув, возвращаюсь в парилку, поплещу из ковша на каменку, помашу веником, и снова в озеро… Поверь, если бы смотритель не позвал ужинать, банился бы до утра. А уж как там спалось после ночёвок у костра с настоящим одеялом и подушкой! Проснулся с ощущением, что нахожусь в раю.
- Ну, у меня, конечно, озера нет, да и бассейном не разжился, ванна только, да душ, – вздохнул хозяин.
- Не переживай, у меня, например, и баньки пока нет…
В предбаннике хлопнула дверь, и через несколько секунд в парную заглянул одетый мужик с приветливым выражением лица.
- Привет, соколики! Давно греетесь? Сейчас и мы с Боянычем присоединимся.
- Добро пожаловать, Сан Саныч, мы только что зашли.
Когда дверь парилки закрылась, гость поинтересовался:
– А почему полковник-Айболит?
- Так он военный медик в отставке, и Бояныч тоже отставной, только «кап 2» по политчасти.
- А отставные генералы с адмиралами к тебе, случайно, не захаживают?
- Это уже другой уровень, у них своя кухня, потому я и удивился, когда услышал про твою президентскую баню... Кстати, сегодня профессор географии обещал заглянуть.
- Да уж, тот уровень для обычных людей как Брестская крепость для фрицев. Не будь та баня на отшибе, не видеть бы её как своих ушей. Но я тебе скажу, что встречал и лучше...
Обёрнутые широкими полотенцами в парилку вошли отставники.
- Слава Богам и Предкам! – воскликнул Сан-Саныч, улыбаясь и прилагая руку к сердцу, – извиняемся, что прервали дискуссию.
- Вечная слава! – откликнулся Остапыч. – Не было б Их – не было б и нас с вами, и веников в бане.
- Надеюсь, хозяин уже сообщил о наших тактико-технических данных? – спросил Бояныч, пожав руку незнакомцу.
- Само собой, – подтвердил хозяин, представив гостя. – А на данный момент мы тут о президентской бане толковали.
- Ого! На такие высоты меня ещё не заносило, хотя приходилось нырять даже в бассейн из мрамора, – удивился Сан Саныч. – Болеют-то все, вне зависимости от чинов и званий. И баня тем хороша, что люди без мундиров и регалий становятся проще, видней становится суть человеческая.
- На мой взгляд, самая лучшая баня, – продолжил Трофимыч прерванную ранее фразу, - вовсе не «навороченная», а самая простая, но появившаяся в нужный момент... Как-то странствовал я по тайге с тяжёлым рюкзаком. Измотался от бездорожья, непогоды и недосыпа – вдрызг. В один из дней наткнулся в излучине реки на старую избу с крохотной банькой, состоящей только из парилки. Обрадовался как мальчишка новому велосипеду, и остаток дня приводил её в рабочее состояние: затянул полиэтиленом окошко, заткнул мхом щели, почистил печку, наготовил дров, ну и наловил хариусов. А в следующий день бегал между баней и речкой: то в жар окунусь, то в почти ледяной поток. И тело отмыл, и одёжку постирал, и Душу порадовал… Парни, когда после тяжкого пути знаешь, что никуда не надо идти, что плечи не давит захребетник, что отдыхают ноги – это блаженство. А если к нему прибавить натопленную баньку среди красивых пейзажей, быструю речку с прозрачной водой, да ещё котелок с наваристой ухой и чай с листом моховки – это уже счастье. И хоть веник тогда я наломал из жёсткого кедрового стланика, счастья это ничуть не убавило.
- Да, в некомфортабельных условиях, банька – это вершина удобств, – согласился Остапыч.
- Но, ребятки, – возразил отставной полковник, – скажу как «не ври патолог», связанный с пси-фактором, что дело не только в этом. Общение, особенно с понимающими людьми, вот вершина. Без него и баня – не баня.
- Точно! Бывший политрук в моём лице подтверждает: человек без общения подобен отшельнику, арестанту в одиночной камере, – добавил Бояныч.
- Там, где нет людей, – пояснил Трофимыч, – любое пристанище – это как надёжный щит. Ну а ощущение безопасности рождает душевное общение с внешним миром, появляется необычайное чувство гармонии и единства с ним. И баня, как вершина удобства, чувство это многократно усиливает.
- Нехватка общения с людьми у него возмещена в путевых заметках, благодаря которым мы и познакомились, – дополнил хозяин бани.
- Тоже неплохо, хоть и односторонне, но психологическую разгрузку, думаю, обеспечивает, - доктор взглянул на термометр, на вспотевшие тела, и объявил: – Однако пора переходить от теории к практике, на градуснике уже под 90. Кто первый на банную процедуру?
- Вон таёжный сивуч говорит, что промёрз, – кивнул хозяин на гостя, усмехнувшись сочетанию слов в собственной фразе, – а мы пока чаю заварим, ванну наполним...
Раскалённая каменка зашипела, превращая небольшие порции воды из ковша в невидимые волны горячего воздуха. Они заполнили пространство парилки, а два веника-опахала в руках «банщика» прогнали их несколько раз вдоль вытянутого на пологе тела Трофимыча. Лёгкие прикосновения распаренных листьев расслабили его и перенесли в мир неги, в котором нет ни забот, ни тревог, но тут же ласковые опахала превратились в массажные орудия, вбивающие горячий пар и дубовое долголетие в разогретую плоть.
- Жаль, что ты не дотянул до следующей служебной ступеньки, – сказал он Сан Санычу, – а то я мог бы прихвастнуть при случае, что обхаживал меня вениками полководец.
- Эх, падки люди на блестящее, а не ведают, лампасы в мирное время обозначают солидного чиновника в погонах, а не полководца, - отреагировал тот, и скомандовал: – Ну-ка, сынку, поворотись на бочок.
- Ну вот, одной фразой угробил мечту, – буркнул «сынку» в полог, выполняя команду.
- А от чиновника что взять? Руками ничего не делает, шаг влево, шаг вправо от лояльности к верховной власти – и нет его, хотя, конечно, физически не устраняют, как масона-отступника, – продолжил «банщик», орудуя вениками.
- Всё, добил… Скажи лучше, как профессионал, почему медперсонал в поликлинике неприветливый.
- Это проще пареной репы: зарплата у персонала маленькая, пациентов тьма, на фоне зря плат народных избранников и слуг народа это выглядит издевательством, отсюда и неприветливость... Поверни-ка другой бочок... А ты завсегдатай поликлиник?
- Упаси Боже!
- И правильно: кучу обследований пройди, за каждое заплати, при этом диагноз и лечение уходит на второй план… Ты, если чего болит – скажи, в промежутках между заходами в парную подлечу иглотерапией...
После нескольких поддач воды на каменку воздух в парилке стал плотным, слегка обжигающим и просачивался в лёгкие в пол вдоха. Трофимыч ворочался на пологе, поочерёдно подставляя банщику то спину, то бока, то грудь, пока веники – то мягкие, то хлёсткие – не высушили его кожу от пота, а прилив крови не придал ей розовую окраску.
- На первый раз хватит, теперь ныряй в ванну, – объявил блестящий от пота Сан Саныч.
- Лучше в снег упасть, свежака ведь навалило…
Он выскочил из бани, вдохнул полной грудью зимнего воздуха и с разбегу плюхнулся в сугроб рядом с расчищенной дорожкой, скрывшись в пушистом снегу с головой. Резкий переход от жары к морозу ударил по разгорячённому телу, на какой-то миг даже перехватило дыхание, но уже в следующее мгновенье организм приспособился к новой среде обитания. Раскинув руки, Трофимыч с полминуты побарахтался в снегу и бегом вернулся в парную. И показалось ему, будто убавились в ней жаркие градусы, будто и плоть стала невесомой, однако приятное покалывание кожи свидетельствовало – всё по-прежнему на своих местах. Разве что совсем чуть-чуть приподнялось что-то в душе.
- Ну как снежок? – спросил хозяин бани, когда Трофимыч вышел в комнату отдыха и подсел к столу.
- Мягкий, как перина, и бодрит получше кофеина. Наркоманам вместо поиска «дури» нужно почаще ходить в бани…
Щёлкнула дверь предбанника, с улицы в комнату отдыха вошёл седобородый мужчина и сразу поделился своим настроением:
- Вот она, настоящая русская зима!.. Но чем больше снега на улице, тем приятней в тёплой баньке. Здравия всем!
- Будь здрав, учёный муж! – откликнулся за всех Бояныч. – Чередование жары и холода рождает в Душе широкое мироощущение, что для Руси с кучей разных народов вовсе не лишне.
- Что-то в твоих словах есть, – согласился Сан Саныч. – Контраст даёт нам хороший заряд, то есть мы вроде бы обновляемся. Не зря ведь «новую жизнь» всегда начинают после банных выходных.
- Ты хорошо меня обновил, теперь моя очередь тобой заняться, – улыбаясь, предложил Трофимыч.
- Не-не-не! Работая вениками, я свою дозу прогрева получаю сполна. Да и где это видано, чтобы пациенты доктором занимались?
- Подставляйте чашки, умники, – распорядился Остапыч, держа в руке объёмный заварник, – а то от разговоров горло пересохнет… Ты как, Вадимыч, в парилку греться или чайку сначала? – спросил он вновь прибывшего.
- Давай чайку, не буду от коллектива отрываться.
Трофимыч заметил на оттопыренном мизинце руки хозяина бани аккуратно обработанный длинный ноготь, и тут же заметил:
- Сан Саныч только что в парилке загубил мою мечту, напугав масонами, а у тебя ноготь, как у Пушкина, в период его пребывания среди этой братии.
- Это у меня с детства, чтоб в носу ковыряться. Сейчас, правда, отвык, но инструмент остался, – пояснил тот, разливая чай.
Над столом поплыл тонкий аромат свежезаваренных трав: мелиссы, полыни, мяты, чабреца, липы, шиповника... пахнуло летом...
- Смотри! А то эти мастера кровавых интриг поэту №1 французского дуэлянта подсунули, вождю революции – повара "кошерного"...
- Да на кой им моё тело, стихов бунтарских не сочиняющее, в политике не участвующее.
- В теле живут ещё Душа, Дух, Совесть, Справедливость...
- Ну, Душу, допустим, они и могут отправить в путешествие, а остальные категории пространственно-временные: Дух, Совесть и Справедливость обитают в обществе и неразрывны с Высшими Силами... Масоны для этих категорий никто, и звать их никак. Как говорится, сколько бы верёвочка не вилась...
- Стоп-стоп! – скомандовал Бояныч. – Пока не отвлеклись... Это откуда такая информация о вожде революции? - спросил он у Трофимыча.
- Если ты о поваре, так это из книжки «От первого лица». Ну а про «кошерность» можно догадаться по его фотографии. И логика подсказывает, что у вождя с подпольной фамилией Бланк в поварах не мог быть ненавистный ему «великоросс-шовинист». Да и загибался-то он от неизвестной болезни, и очень постепенно. А кто имеет постоянный доступ к телу? Прежде всего, пища.
- Хочешь сказать, что поваром был засланец? И что вождю добавляли в еду медленно действующий яд?
- Об этом в книжке не написано... Однако известно, что революцию возглавляли засланцы, и пуля в него попала отравленная. Опасались банкиры-воротилы слишком большой не своей власти. И не зря. Следующий вождь пустил их планы под откос, умерший, кстати, тоже странно.
- Звучит, вроде, правдоподобно, но логика зависит от точки зрения. А у каждого мировоззрения своя колокольня. Поэтому нужны не логические построения, а факты.
- Может, и появятся, когда власть будет другая да всё быльём порастёт. Хотя вряд ли, мавзолейная мумия так набальзамирована, что никакой химанализ не выявит истины. Поэтому лучше не с колокольни смотреть, а вглядываться в суть.
- Позволю себе заметить, как субъект, имеющий отношение к естественным наукам, – подключился к разговору Вадимыч, – что точка зрения, логика и мировоззрение в целом находятся сегодня в рамках ложных парадигм, и общество не в состоянии изменить их до тех пор, пока не появятся более правдивые конкурентки. А их появление связано с глубинами метафизики, представление о которых находятся в плену, опять же, ложных причинно-следственных связей. Вырваться из этого замкнутого круга, докопаться до сути способны лишь самые любопытные, но на их усилия враждебно реагируют научные школы, стоящие на страже действующих концепций. Так что разглядеть суть весьма проблематично.
- Сразу чувствуется профессорский стиль! А если говорить проще, то многого мы не знаем, – досадливо поморщился Бояныч. – Мне, бывшему бойцу идеологического фронта, это хорошо известно. Как говорится, «истина в вине»... захлебнулась.
- Есть одна неоспоримая истина, которой пользуется человечество, несмотря на куцые рамки представления о космосе: всё в нём устроено по единой схеме. У всякой системы мироздания есть центр, вокруг которого всё вращается. Есть в этой схеме и сверхплотные субстанции неведомой нам сверх материи, так называемые «чёрные дыры», поглощающие близлежащие материальные объекты. И общество, как составная часть этой схемы, устроено точно так же, только здесь поглощающей субстанцией выступает ссудный процент золотого тельца. Находясь в сфере притяжения этой искусственной "дыры", человечество оказывается в сфере тихого помешательства, и одни субъекты напоминают кроликов, ползущих в пасть рептилий, а другие - страусов, прячущих головы в песок. Чёрная дыра - это область смерти.
- Наверно, можно и так сказать... Читал я упомянутую тобой книжку, – обратился он к Трофимычу, – но как-то не связывал одно с другим, там ведь не указывается в какой период это было, хотя, конечно, главное – внедриться, остальное дело техники... Пожалуй, такая версия о кончине вождя, если она верна, – то самое звено, которое может соединить события нашего времени в единую цепь. Мне, капитану второго ранга, всегда казалось, что офицеру среднего состава невозможно возглавить государство без военного переворота. А вот, поди ж ты, случилось... Пожалуй, тут пахнет племенной династией и тайными обществами, выполняющими волю ветхозаветных ростовщиков. В этом свете тогда понятно, почему их так много во власти, почему русичи в опале, почему кроме трубопроводов и армагеддонца с мировым терроризмом, по большому счёту ничего не делается. Тогда и разницы между президентом и резидентом по сути нет. Иначе ведь не объяснить все эти современные новшества.
- Верно подметил, – согласился профессор. – Толерантность к паразитическому проекту с его «золотым тельцом» не даёт родиться новым парадигмам, тормозит и развитие науки, и эволюцию общества.
- Толерантность в медицине, – заметил доктор, – обозначает не способность сопротивляться инородным раздражителям. Но неужели всё так безнадёжно?
- Такова уж «дислокация» на сегодняшний день, – пошутил бывший политрук. – Не зря ведь в Кремль зачастили субъекты в чёрном, которым их же библейский персонаж говорил, что отец их - отец лжи... Поэтому ни правды, ни справедливости нынче нет, правда для них - это экстремизм, и все деяния их преступны.
- Бояныч, ты бы лучше про нашу беду, российско-украинскую, толкнул политинформацию, – попросил Сан Саныч, – это нам ближе мирового терроризма.
- Так это ж птенцы из одного гнезда. Стоит только разобраться с родословной правителей-марионеток и их Карабасов Барабасов – сразу всё видно. Перед нами разыгрывается спектакль, идея которого появилась давно, и актёрам, его играющим, в сорокалетней пустынной изоляции на веки вечные привита идея о всемирном господстве, о богоизбранности, а по сути – о махровой национальной исключительности, и писание их нынче высочайшим указом объявлено нынче неприкосновенным. Актёры эти в наше время пытаются раствориться в интернационале, прикрыться щитом-холокостом, обвинить всех в сложившемся несовершенстве, кроме себя. И нынешние российско-украинские отношения – это всего лишь акт спектакля, связанный с возрождением условной пока Хазарии. Сначала зачистили территорию Чечни от враждующих тейпов, устроили геноцид русичам, а затем на месте руин отстроили современный город, создали армию преданных власти нукеров, образовали отдельный федеральный округ – центр будущего каганата. Теперь подобное делают на территории Украины. Следующим этапом будет образование единых обширных владений, которые обложат данью прилегающие территории от Балтики до Тихого океана.
- Где это ты вычитал? – спросил Сан Саныч. – Фигня это, кремлёвцы не отдадут своё кормление. К тому же для населения запущена программа раздачи земли под названием "дальневосточный гектар".
- А кремлёвцы кто?.. Есть ли официальные данные о новых отстроенных дворцах на кавказском побережье первыми лицами государства?.. Нет и, думаю, ещё долго не будет. Но стратегия богоизбранности обозначена и в тысячелетней Библии, и в протоколах сионских мудрецов вековой давности, и в выступлениях современных сионистов. По сути – это стратегия завоевания, то есть деление на своих и чужих. И сирийские бомбёжки "ИГИЛ" созданного для концентрации радикалов в одном месте с последующей их ликвидацией, направлены, прежде всего, на создание безопасных подступов к этой территории. Чтобы эффективно управлять, нужно создать то, чем управляешь... И "гектар" - это тот же ваучер. В конечном итоге большинство этих гектаров окажется в руках племени ростовщиков. Ну а Кремль как был сборщиком дани, так им и останется, только львиная часть доходов будет оседать в отдельно построенном «коммунизме», в котором, возможно, и воплотится библейская мечта о земном рае для номенклатуры. Только вот остальные русские территории вместе с проживающими на них народами, находясь на обслуживании, захиреют окончательно.
- Подозреваю, что дворцовые бани там такие, какие нам и не снились. Кстати, пора пойти погреться, что-то заболтались мы, – напомнил Остапыч, поднимаясь от стола. – Время морока всё равно кончается, Земля вошла в участок космоса, который наши Пращуры соотносили с покровительством мудрого Велеса, рассвет уже витает в пространстве.
- Велес хоть и мудр, но без ликбеза проспим мы ещё долго, – пессимистично заметил Сан Саныч.
- У вечности нет понятия «долго» или «скоро»... Земля – живой организм? – спросил Остапыч, и сам ответил: – В том нет сомненья, ведь в мёртвой среде не живут даже тараканы, а на Земле ютится множество существ, численность которых регулируется Природой. Однако цивилизация этот порядок разрушила, и тело Земли сильно загрязнилось. А всякое живое существо периодически чистится, умывается, моется в бане... У Земли тоже бывают «банные дни». Да и парилка ей не чужда в виде раскалённого протуберанца с Ярилы, именуемом ныне Солнцем. Правда, после такой баньки мало что останется. Земля смоет цивилизацию, и обновлённая, первозданная, продолжит кружиться в хороводе земель, комет и астероидов Солнечной системы, готовясь к приёму более совершенной культуры.
Открывая дверь в парную, Трофимыч усмехнулся:
- Как была номенклатура, так и осталась. Только была "совковая", а стала "богоизбранная"... Да здравствует светлое будущее финансового рабства! Но пока не пришло время чёрной бани, воспользуемся банькой по-белому.
- Раз уж мы не можем выбраться из тёмных времён самостоятельно, то чёрная баня – совсем не чёрная, а освободительная – возразил хозяин бани. – Об этом говорится в Ведах, и даже каббалисты вторят этому, хотя и подразумевают что-то своё.
- Вообще-то путь в лучший мир открывается на поле битвы, а не в словопрениях, – напомнил бывший замполит. - Мы, увы, способны лишь славить Предков, а сами не можем защитить нашу землю, мы словно слепые котята не замечаем возрождающееся хазарское иго, против которого есть только один метод - метод Святослава.
- Ну, если агитпроп так говорит, значит, что-то меняется в мире, – обнадёжил профессор, и добавил: – Но без слов тоже никак не обойтись. Они формируют мыслительный процесс, мысль, в свою очередь, основа всякой идеи, исходящей из глубин метафизики и реализуемой с помощью слов и дел в жизнь фактическую. Главное – встать на путь осознания, что живём мы в паразитической системе, которую необходимо менять.
- Главное, чтобы слова не превратились в словеса – дополнил Трофимыч. - В древней Велесовой книге так и говорится: «Будут говориться словеса многие, и теми словами обманут вас, и станете трудиться в рабстве, и за золото захотите продаться врагам».
Собеседники зашли в парную, расселись на пологе, и Сан Саныч с иронией попросил:
- Остапыч, нам-то оставь чуток времени до прихода всемирной бани, мы ведь сегодня тоже совершили большой грех, который надо успеть исправить. Мы совсем не вспомнили о женщинах, а жизнь без них пуста как барабан. Да и наши банные процедуры ещё не закончены, как-то не хочется приобщаться к совершенной культуре не смыв с себя остатки грешной цивилизации.
- Мойтесь, парьтесь, гости дорогие, очищайте свои тела, облегчайте души, – в тон ему ответил хозяин бани, плеская на каменку воду. – Ката...клизьма хазарская и борьба с мировым терроризмом подождут, а сейчас только приятное с полезным: пар с вениками, травяной чай с мёдом и обмен мнениями о прекрасной половине, без которой и, правда, ничего не нужно на Земле – ни денег, ни цветов, ни рассветов с закатами.