СБОРНИК МАТЕРИАЛОВ ОБ ИСТОРИИ БЕЛОВОДЩИНЫ (1917-1941 гг.)
Часть I
Раздел V
Политика продразверстки и причины бандитизма в Старобельском уезде и на Беловодщине в частности в 1920-1921 гг.
Еще полыхал огонь пожарищ на фронтах гражданской войны, а на Старобельщину накатила новая волна несчастий. Да и маловероятно, чтобы после тех исторических потрясений, которые довелось пережить многострадальному народу земли русской, быстро установилась мирная жизнь. Таким «переходным периодом» в крае стал разгул бандитизма. Некоторые исследователи видят главную причину этого явления в политике Советского государства по продразверстке, когда у крестьян безвозмездно изымалось зерно, другие продукты питания. И хотя по Декрету СНК от 11 января 1919 года семьям разрешалось оставлять у себя на каждого едока 12 пудов продуктового хлеба, фураж для скота и посевной материал, действительно, зачастую эти нормы продотрядами грубо нарушались. Естественно, такие действия подлежат безоговорочному осуждению. Однако, касаясь самой политики продразверстки, следует понимать, что такая мера для советского правительства была вынужденной. Вся та цепь экономических и политических факторов, включающих в себя разрушение экономического и людского потенциала деревни в связи с участием России в империалистической войне, анархические выступления крестьян, вспыхнувшие после повала царизма и послабления центральных органов управления, с переходом власти к большевикам – саботаж чиновников, организованная Западом интервенция против молодой Советской Республики, наконец, вооруженные выступления на местах, вылившиеся в крупномасштабную гражданскую войну, привели к тому, что производство зерна в последние годы значительно снизилось. Усугубили ситуацию неблагоприятные климатические условия 1920-го, а затем и 1921 годов. Результатом всего стал массовый голод, охвативший с осени 1920 года сначала Поволжье, а затем перекинувшийся на многие другие районы России и даже Украины, особенно, касаясь южных ее областей. (Следует также учитывать, кроме кризиса с продовольствием в голодающих регионах и индустриальных центрах, необходимо было кормить армию, численность которой к концу гражданской войны составляла более 5 млн. человек). Возможность перейти к новой экономической политике появилась у правительства только после прекращения боевых действий на европейской части РСФСР (ноябрь 1920 года). В феврале 1921 года проект плана НЭП лег на стол ЦК РКП(б), а 8-16 марта он был принят на проходившем в Москве Х съезде РКП(б)). Но и тогда продналог приходилось изымать, прикладывая серьезные усилия. Несколько выровнялась ситуация лишь со второй половины 1922 года, на что повлияло два важных фактора, первое – стабилизация политической ситуации, второе – получение, благодаря закупке в зимне-весенний период большой партии семян за рубежом и благоприятным климатическим условиям того года, сравнительно неплохого урожая.
Но вернемся к начатому ранее разговору. Чтобы более детально проанализировать причины бандитизма, необходимо рассказать о тех, кто встал на путь вооруженного сопротивления Советской власти. Несомненно, в большинстве своем это были лица «обиженные» новой властью в результате длительных и опустошающих хлебозаготовок. Однако присутствует здесь и другая причина. В чем ее суть. После освобождения Старобельска от деникинских войск (3 декабря 1919 года) был образован временный уездный военно-революционный комитет, ВРК (или сокращенно – УК), председателем которого стал Д.Е.Щербак, бывший командир Старобельского революционного полка.* ГАЛО, ф. П-143, оп. 2, д. 228, 305 Уком занялся организацией работы советских и хозяйственных учреждений, созданием отрядов по хлебозаготовкам, разделом помещичьих и монастырских земель среди безземельных и малоземельных крестьян, обеспечением семей красноармейцев, бедноты, обитателей детских домов, больниц, богаделен продуктами питания, сбором пожертвований для бойцов Красной Армии, организацией занятий в школах, открытием клубов, изб-читален и прочее. Весной приступили к сельскохозяйственным работам. Но вскоре над Советской Республикой нависла новая военная угроза. В конце апреля 1920 года, после подписания тайного договора между польским диктатором Пилсудским и главой образованной в декабре 1919 года (после падения власти гетмана Скоропадского) Директории УНР Петлюрой, предусматривающего передачу полякам западных областей Украины, регулярные войска белопанской Польши перешли советскую границу. 6 мая 1920 года поляки захватили Киев. Вместе с оккупантами громить Советы шли и петлюровцы. Правительство Советской Украины (председатель ЦИК – Г.Петровский, председатель Совнаркома – Х.Раковский) обращается к украинскому народу встать на защиту завоеваний революции. Объявляется очередной призыв в Красную Армию. В первой половине мая 1920 года в Харькове, второй столице Украины, созывается губернский съезд Советов, на котором принимается резолюция по поводу войны с белополяками. Текст ее был напечатан в газете «Известия», органе Старобельского уездного исполнительного комитета, за 4 июня 1920 года. Там Симон Петлюра прямо назван Иудой. Есть в документе и такие строки: «Пусть не найдет себе места на земле тот изменник и предатель, который будет звать к свержению Рабочее-Крестьянской власти в минуту кровавой войны за независимость Украины, за счастье трудящихся масс... Проснись ясное сознание крестьянина-труженика, проснись мудрый разум и непреклонная воля украинского свободного народа. Отдай себе отчет и вспомни, что было твоею мечтою, о чем ты прежде думал, вглядываясь с надеждой в будущее».* ГАЛО, газета «Известия» Старобельского уисполкома № 17 от 4 июня 1920 г. Далее в резолюции говорится, панства нет, могучей рукой селянин сбросил с себя его вековое рабство, став хозяином земли. Но бывшие властители жизни с этим мириться не хотят. Польские паны, объединившись с помещиками Украины, выступили против рабочих и крестьян; они жаждут расправиться над народом за совершенный ими раздел земли и национализацию предприятий. Съезд призывал трудящиеся массы вступать в ряды Красной Армии, чтобы дать отпор эксплуататорам и завоевателям. Одновременно предлагалось руководству волисполкомов, военным комиссарам, работникам сельских советов и милиции напрячь все силы в борьбе с дезертирством. В противном случае, говорилось в резолюции, к ним будет применено наказание по всей строгости законов революционного времени.
В эти же дни войну большевикам объявляет и барон Врангель. После разгрома отрядами Красной Армии в конце зимы 1919/20 годов Добровольческой армии генерала Деникина, часть из которой была отброшена на Кубань, а часть окопалась на Крымском полуострове, новым главнокомандующим юга России, по предложению военных советников Антанты, сбежавший в Англию Деникин назначает генерал-лейтенанта барона Врангеля. Получив материальную помощь от Запада и переформировав дивизии, тот 6 июня 1920 года выступает со стороны Крыма с походом на Москву. Для Красной Армии остро встала необходимость в пополнении людьми. На фронт добровольцами и по повесткам уходят коммунисты и комсомольцы. Объявляется призыв среди простых тружеников. Однако некоторая часть молодежи, главным образом из сельских районов, от призыва уклоняется. Эти люди начинают прятаться по лесам и дальним хуторам, иногда образовывая банды. Как утверждал на пленуме ОПК в 1927 году секретарь Старобельского окружного партийного комитета Козачков, одним из самых горячих регионов Старобельского уезда спустя короткое время после изгнания белогвардейцев стала Беловодщина. Первые бандитские формирования в крае возникли весной 1920 года. Среди них банда Терезова, состоящая из 50-60 человек; Каменюки – первоначально включающая 100-150, а к лету 1921 года выросшая до 1000 человек; Блохи-Гаврыша – 25-30 человек.* ГАЛО, газета «Червоний хлібороб», № 60, 1927 г.
Об истории возникновения банды Терезова рассказывает в своих воспоминаниях бывший председатель Старобельской уездной ВЧК К.Д.Шевкопляс.* ГАЛО, ф. П-143, оп. 2, д. 228, 229 Он пишет, Терезов, будучи работником Новоайдарской милиции, занимался открытым грабежом, в результате чего начальник милиции его арестовал и предал суду. Однако там, подчеркивает бывший чекист, в те времена руководствовались «революционной совестью» и Терезова отпустили. Он возвращается в Новоайдар и убивает начальника милиции. Вместе с несколькими дружками они забирают оружие, боеприпасы и выходят на «широкую дорогу». К бандитам присоединяются дезертиры и иной уголовный элемент. Факты о преступлениях этой банды и мерах, принимаемых по ее уничтожению, приводятся в воспоминаниях другого участника событий, Г.С.Роздымахи, бывшего члена бюро Старобельской уездной ячейки ЛКСМ, затем члена комиссии ВЧК, который также, как и Шевкопляс, непосредственно участвовал в боях с бандитами.* ГАЛО, ф. П-143, оп. 2, д. 228; д. 305 Роздымаха пишет, первое кровавое преступление терезовцами было совершено 12 июля 1920 года. Тогда ими было зарублено тринадцать бойцов из продотряда Федорова. После получения известия о трагедии Старобельский военно-революционный комитет, сформировав отряд из состава коммунистов и комсомольцев, бросает его на разгром банды. В результате большая часть бандитов была уничтожена, но ватажку удалось скрыться, и в скором времени он набрал новый состав.
Одновременно с бандой Терезова в уезде образовываются другие большие и малые незаконные военизированные группировки. Самой крупной из них становится банда Каменюки, уроженца станицы Петропавловки. (На данный момент – пгт. Петровка Станично-Луганского р-на, расположенного в устье реки Евсуг). По упоминаемому выше докладу Козачкова, Каменюка собрал свою банду в степях Донщины из тамошних казаков после разгрома банды Терезова. К июню следующего, 1921 года, эта группировка насчитывала около 1000 человек и являлась одной из самых жестоких банд Старобельского уезда.
Бандиты совершают нападения на продовольственные обозы, убивают бойцов продотрядов, руководителей сельских Советов и комнезамов, демобилизованных красноармейцев, сельских активистов. Одними из первых в 1920 году от их зверств пострадали строители новой жизни села Новолимаревка. На это указывают записи опросов свидетелей, проведенные учителем местной школы А.А.Бутовым в 1977 году.* Беловодский краеведческий музей. Ветераны сообщили, в период весенне-полевых работ 1920 года налетчиками была схвачена и зарублена молодая активистка Ефанова Мария Васильевна. (В Беловодском музее хранится ее фото). А летом того же года от бандитской пули погиб председатель комитета бедноты Прибытко Федор Степанович. Следующая трагедия произошла в селе 14 сентября 1920 года. Тогда, в вечернее время, в сельском клубе собралась молодежь, среди которых было много активистов. Бандиты окружили здание и по списку начали вызывать людей. Некоторым сразу же вязали руки. Двоим парням удалось выпрыгнуть в окно и под выстрелы преследователей скрыться. Все остальные были выведены за село и там расстреляны. Среди жертв свидетелями названы: Колокольцев Иван Иванович, Мыльцев Федор Константинович, Бондарь Лазар Федорович. Немногим позже была совершена зверская расправа над секретарем комсомольской организации Лимаревского конезавода Чижмой Григорием Романовичем. Его зарубили невдалеке от своего дома.
Далее приведем некоторые сведения из работы И.А.Бугаивского «Обитоцкая повесть», где он, рассказывая о различных этапах истории своего села, касается и периода бандитизма.* Беловодский краеведческий музей. Большинство членов местных бандитских формирований, утверждает автор, составляли дезертиры – сынки кулаков, торговцев и другого рода антисоветского элемента, отказавшихся встать в ряды Красной Армии. Из села Брусовка, пишет он, в банду Каменюки и Саенко в 1920-1921 годах ушло 50 человек, из Литвиновки в банду Каменюки, Саенко, Пархоменко и Колесникова – 39, из Шуликовки к Каменюке и Саенко – 13. Атаманами над бандитами, говорится далее, нередко становились бывшие левые эсеры, социал-демократы, офицеры царской армии, которые пытались подчинить этих людей целям свержения Советской власти.
Теперь перейдем к материалам Луганского Госархива.
Первым воспользуемся донесением председателя Беловодского волревкома от 2 февраля 1921 года, в котором дается краткий обзор происходящих событий.* ГАЛО, ф. Р-1173, оп. 2, д. 8, л. 3 Сразу укажем, в виду того, что донесение охватывает довольно значительный период времени, мы в процессе работы будем дополнять рассказ сведениями из других источников.
Документ называется «Доклад о положении Советвласти», и под ним поставлена только подпись. Принимая во внимание ряд фактов, можно предположить, что составлен он Ткаченко Григорием Леонтьевичем, аналогичный доклад которого будет представлен далее (там фамилия автора указана). Также добавим, по причине написания донесения от руки (зелеными чернилами) разобрать его весь довольно сложно.
Начинается доклад из сообщения, что в феврале 1920 года в Беловодске был образован волисполком. (Как уже писалось, Беловодск был освобожден от белоказаков в декабре 1919 года). В него вошли все коммунисты слободы. Однако вскоре многие из них были мобилизованы в Красную Армию. После этого, говорится далее, на Беловодск был совершен первый налет банды Терезова-Каменюки (по разным источникам, случилось это 27 июля). Бандитами было убито трое милиционеров, роздано местным жителям около 30000 пудов (48 тонн) хлеба. Следующим, в августе, на слободу был совершен налет банды Буданова. А в последних числах месяца через Старобелький уезд прокатились отряды Махно. Его шайки, пишет автор, рассыпаясь по окрестным селам, грабили население и творили другие безобразия. Члены волисполкома вынуждены были уходить кто в воинские отряды, кто на Чертково.
Больше в докладе о нашествии на Старобельщину анархической «вольницы» Махно ничего не говорится, поэтому временно прервем его обзор и, касаясь того события, воспользуемся материалами других источников. Попутно добавим, в 20-х числах августа 1920 года в окрестностях Старобельска появилась еще и банда Маруси, в количестве около 300 человек, имеющая на вооружении, кроме простого огнестрельного оружия, пулемет.
В отношении махновцев первой представим краткую выдержку из доклада председателя Марковского подрайревкома в адрес Старобельского ВРК, датированного началом сентября того года. В документе говорится: «2-й Марковский подрайревком доносит, что проходившими 29 августа махновцами через хутор Тишков (расположен слева в стороне от трассы Беловодск–Марковка. – В.Л.) взято в денежном сундуке волисполкома 15000 рублей денег, а также 26 пудов муки и (…) пудов зерна, хранившихся в сарае. Все предназначалось к выдаче работника волисполкома».* ГАЛО, ф. Р-1173, оп. 4, д. 4, л. 25
А уже 3 сентября 1920 года Махно захватил Старобельск. В Старобельской окружной газете «Червоний хлібороб» № 69 за 1927 год рассказывается, что при этом были разгромлены советские и партийные учреждения, разграблено 24 тыс. пудов зерна, похищено из госбанка 22 млн. советских денежных знаков (в переводе на твердый советский рубль периода 1927 года – около 50 тыс. рублей). В руки анархистов попали списки членов партийных организаций. Не все они успели скрыться. Бандитами было казнено 5 человек коммунистов и около 20 беспартийных советских работников. На три дня город подвергся грабежу, расправам и насилию.
Некоторые сведения о захвате махновцами Старобельска можно почерпнуть и из приводимых ранее воспоминаний Роздымахи, где часть фактов подана с указанием фондов Луганского Госархива. Участник событий пишет, армия Махно включала в себя по три кавалерийских и пехотных полка, а также пулеметную часть в составе около двух сотен тачанок и восемнадцати орудий. Против таких сил Старобельский ВРК сколько-нибудь адекватных воинских формирований выставить не мог: Врангель рвался к Екатеринославлю, Юзовке, Ростову и основная масса партийного и комсомольского актива была мобилизована в Красную Армию. Кроме небольшого воинского гарнизона да малочисленной кучки коммунистов и комсомольцев, других сил в городе не было. Не хватало и вооружения. Лишь в августе, продолжает автор, удалось отбить у кулаков до ста штук винтовок. Пулеметов не было совсем. Ко всему прочему, нашествие махновцев на город оказалось для местного руководства неожиданным. При налете сразу же было зарублено 25 бойцов караульной службы: почти половина ее состава. В поисках активистов бандиты рассыпались по улицам. Ими был обнаружен член уездного бюро ВРК Николай Жуков, который в перестрелке убил одного бандита, но и сам погиб. В своем доме держал оборону и коммунист матрос Пастухов. В жестокой схватке ему удалось усеять трупами бандитов территорию вокруг дома. Лишь когда подошли к исходу патроны, – он застрелился.
Далее Роздымаха указывает, каких материальных убытков нанесла Старобельщине махновщина. Кроме вышеназванного, бандитами были разграблены запасы сортового железа, запчасти к сельскохозяйственным агрегатам: сеялкам, косилкам и прочее, т.е. то, что предназначалось для сел, выполнивших продразверстку; разворованы запасы продуктов детских учреждений: мед, крупа, масло, сахар, сухофрукты; угнано большое количество лошадей; разграблено и уничтожено имущество клубов, их музыкальные инструменты; из аптечных складов забраны медикаменты и перевязочные материалы, спирт.
В дополнение к сведениям, представленным Роздымахой, в Луганском Госархиве хранится ведомость Старобельского статистического бюро, из которой следует, что махновцами было ограблено восемь инструкторов этого отдела и забрано государственных ценностей на сумму 1500 рублей.* ГАЛО, ф. Р-1282, оп. 1, д. 1, л. 4 Двое из восьми работников статбюро были убиты. Плюс к тому были уничтожены бланки Всероссийской переписи 1920 года. И хотя цена бланков составляет тоже немалую сумму – 2800 рублей, главная неприятность здесь заключалась в том, что учреждения были лишены важнейших данных о социальной раскладке и количестве населения Старобельского уезда.
5 сентября махновцы Старобельск покинули и двинулись на Беловодск. Возвращаясь к воспоминаниям Роздымахи, тот пишет, у Махно ощущалась острая нехватка боеприпасов, поэтому им было запланировано со стороны Беловодска ворваться в Луганск с целью захватить склады с оружием и патронный завод. Членам Старобельского укома о таких намерениях бандитов было известно. ВРК направляет под Луганск, к станице Петропавловка, отряд красноармейцев 13-й армии в составе 150 человек при одном станковом и двух ручных пулеметах. (Не исключено, что таковым являлся ростовский коммунистический батальон, прибывший в уезд для оказания помощи в борьбе с махновцами, о чем писал в своих воспоминаниях В.Т.Жабко).* ГАЛО, ф. П-143, оп. 2, д. 297 Одновременно поднимаются по тревоге и выступают на Петропавловку коммунисты и комсомольцы Старобельска и Беловодска. Все вместе они блокируют подступы к мосту через Северский Донец. На рассвете 7 сентября у Петропавловки при попытке махновцев преодолеть живую преграду завязывается кровопролитное сражение. Участник тех событий Роздымаха пишет, бой не прекращался до самого вечера. На помощь первому отряду махновцев вскоре подошел второй отряд. Тем не менее, несмотря на понесенные значительные потери, красноармейцы и красногвардейцы бандитов к Луганску не пропустили. По утверждению теперь уже Жабко, большие потери, в количестве 35 человек, понес тогда ростовский коммунистический батальон.* Там же. Среди беловодчан также были убитые и раненые, в том числе секретарь комсомольской организации Беловодска Владимир Макухин.
О нашествии махновцев на Старобельщину и его стремлении захватить Луганск было известно губвоенкому Локатошу. Для организации обороны города по его распоряжению навстречу противнику было выслано около 700 бойцов из состава гарнизона, которые заняли позиции на правом берегу реки Северский Донец. Но участия в сражении они не принимали так как, получив отпор у Петропавловки, Махно повернул свое войско на Миллерово. На Дону атаман планировал поднять восстание против Советов. По некоторым сведениям, у него будто бы даже состоялась встреча с эмиссарами деникинского штаба. Но так как простые казаки оказывали бандитам вооруженное сопротивление, то договариваться было, естественно, не о чем. Лишь немного пополнившись людьми и лошадьми, «батько» возвращается на Старобельщину. 28 сентября в районе Новолимаревки с передовыми отрядами махновцев вступил в бой Беловодский отряд самообороны, о чем говорится в воспоминаниях А.Хорунжего.*Беловодский краеведческий музей. В том неравном бою погибли беловодчане: Василий Щербак, Николай Пелих, Петр Удовиченко, Данил Уланов, Василий Дегтярев.
Захватив Беловодск, Махно тем не менее чувствовал, что его войско как в военном, так и моральном отношении начинает ослабевать. Поэтому он 29 сентября 1920 года, воспользовавшись прямым телеграфным сообщением Беловодск–Харьков, запрашивает у украинского Советского правительства перемирия. Оно было им получено. Одновременно реввоенсоветом Республики дается распоряжение атаману направить свое войско на Южный фронт, для участия в борьбе с Врангелем.
Здесь позволим себе добавить такую ремарку. Летом 1920 года офицерским дивизиям Врангеля с его походом на Москву далеко продвинуться не удалось. В районе Каховки белые были остановлены, а затем в ноябре того же года Красная Армия перешла в наступление, взяла Перекоп, и Врангель был разгромлен. В отношении же Махно, не исключено, что его согласие на борьбу против Врангеля было обусловлено действием белых на юге Украины: те «батьку» «разозлили», захватив его главную ставку, – слободу Гуляйполе.
Итак, в десятых числах октября атаман уводит свое войско в сторону Крыма.* Отряды Махно в первой половине ноября 1920 года участвовали в штурме Перекопа, после чего большинство из них были разоружены. Оставшиеся во главе с атаманом скитались по территории Украины до августа 1921 года (подходили даже к Старобельску). В том же году, потерпев полный разгром, верхушка банды сдалась румынским властям. Путь его снова пролегал через Старобельск. Однако больших бесчинств в городе со стороны бандитов в эти дни уже не наблюдалось. Еще 13 сентября, когда основные силы Махно гуляли по Донщине, в Старобельске возобновил работу военно-революционный комитет, объявивший чрезвычайное положение по всему Старобельскому уезду. В срочном порядке был проведен набор добровольцев в отряды самообороны. Одновременно образовывались ревкомы по волостям, которым вверялась неограниченная полнота власти на местах. Способствовало восстановлению Советской власти в уезде и прибытие в середине сентября 1920 года в Старобельск 56-го стрелкового полка Красной Армии. 2-го октября уездным ВРК был издан приказ: всем государственным учреждениям приступить к работе. И он был выполнен. В то же время по селам грабежи не прекращались. В архивах сохранился циркуляр Старобельского ревкома от 7 октября 1920 года, которым доносится к сведению руководителям подрайревкомов, что махновцы забирают у крестьян лошадей.* ГАЛО, ф. Р-1173, оп. 4, д. 4, л. 17 Одновременно председатель Марковского подрайревкома докладывал в Старобельский ВРК, что до 5 октября из-за налетов различных банд Марковский подрайревком фактически не функционировал.* ГАЛО, ф. Р-1173 оп. 4, д. 4, л. 14
Уездный революционный комитет приступил к налаживанию деятельности советских и хозяйственных учреждений. Возобновили работу народный суд и милиция; началась мобилизация мужчин призывного возраста в ряды Красной Армии; создавались продотряды по заготовки и отправке на Донбасс, в другие регионы страны хлеба; продолжалась борьба с мелким и крупным бандитизмом, воровством, эпидемиями, разворачивалась работа по ликвидации общей безграмотности. В уезде была образована промышленная милиция, которой вменялось в обязанность конфискация у крестьян брошенных воинскими частями больных либо раненых лошадей, «выуживание» у населения припрятанного огнестрельного оружия и пр. С целью восстановления народного хозяйства для работы на рудниках, заводах, в строительстве производились наборы гражданских лиц.* Это называлось трудовой повинностью. Укомом самим устанавливались расценки на различные виды работ. К примеру, в строительстве за 8 часов рабочего дня рекомендовалось платить специалисту 112 рублей, чернорабочему – 70, на тяжелых работах заработная плата определялась в 1700 рублей в месяц, на легких – в 1360. За отказ от трудовой повинности (трудодезертирство) виновника ожидал суд. ГАЛО, ф. Р-1173, оп. 4, д. 4, л. 94
В сложной и взрывоопасной обстановке не все распоряжения уездного комета доходили на места или могли быть в точности выполнены. Скажем, заведующий отделом управления Осиновского подрайревкома 15 октября 1920 года сообщал в уком, что приказ № 4 от 28 сентября, гласивший: все на Врангелевский фронт, не был выполнен по той причине, что получен он был лишь 9 октября.* ГАЛО, ф. Р-1173, оп. 4, д. 4, л. 26 Из этого документа дополнительно можно сделать вывод, что по распоряжению уездного комитета на фронт продолжало уходить много коммунистов и комсомольцев, что еще больше подрывало боеспособность местных органов власти.
В некоторых селах большую сложность составляла и организация призыва в Красную Армию. Несомненно, в немалой степени тому способствовало недавнее посещение Старобельщины махновскими анархистами. Тот же председатель Марковского подрайревкома в октябре 1920 года докладывал в Старобельский уком: «В Марковке население не признает никакой власти (совершенно отказывается признавать всякую власть), особенно слобода Марковка».* ГАЛО, ф. Р-1173, оп. 4, д. 4, л. 14 Аналогичная ситуация складывалась в Мостковской волости. 20 октября 1920 года оттуда в адрес Старобельского укома было передано такое донесение: «Отдел управления Политбюро уведомляет, что гражданами хуторов Ново-Войска и Гайдуковки Мостковской волости составлен общественный приговор по поводу мобилизации и явки дезертиров, в котором они высказывали неподчинение власти, мотивируя это тем, что у власти Начальство не ими избрано».* ГАЛО, ф. Р-1173, оп. 4, д. 4, л. 40
Еще более драматичное положение возникло в селе Журавка (на данный момент село Волкодаево Новоайдарского района). Об этом говорит донесение из волостного центра Колядовки в адрес начальника уездной милиции, датированное октябрем 1920 года.* ГАЛО, ф. Р-1173, оп. 4, д. 4, л. 39 В нем сообщается, в селе Журавка группой молодежи в количестве около 100 человек убито двух милиционеров. Этим бандиты мстили за то, что «карательными отрядами было конфисковано имущество их семей». Соединившись в банду, молодчики 16 октября совершают набег на Евсуг, а затем и на Беловодск, где ими было убито четверо советских работника. О последнем случае указывается в воспоминаниях Роздымахи.
Об отрицательном влиянии на поведение населения махновцев говорится и в воспоминаниях беловодчанина Красношлыка. Он пишет, трехдневное пребывание на Беловодщине в сентябре 1920 года «армии» Махно (ее количество им названо около пяти тысяч человек) не только принесло кровь, страдания, парализовало все сферы жизни слободы и округи, но и отразилось на поведении многих местных жителей. Далее цитата: «Свирепствовал произвол: молодежь играла с оружием. Вместе с вечерними песнями раздавались залпы из отрезов и наганов. Окрылись повальные грабежи, убийства, спекуляция, самогонокурение». (Имеется в виду самогоноварение). Сюда можем добавить, в те дни в уезде участились случаи не только преступлений против личности, но и растаскивание и воровство казенного хлеба и скота, уничтожение госимущества, в чем принимали участие местные жители. Позже, по постановлению уездного ревкома от 1 июня 1921 года, всю вину за такие действия, в том числе и за поддержку бандитских формирований, было приказано возлагать на жителей населенных пунктов, в которых проистекали подобные явления. Этот принцип имел название «круговой поруки». Львиная часть погашения материального ущерба должна была возлагаться на кулацкие слои населения. Членам комнезамов рекомендовалось проводить разъяснительную работу среди жителей о возможных последствиях участия в разбое.
Возвращаясь к событиям на Беловодщине, продолжим по донесению председателя Беловодского волревкома от 2 февраля 1921 года. Его автор пишет, после заключения перемирия с Махно и ухода последнего из Старобельского уезда неожиданно на Беловодск произошел налет банды Каменюки, в результате которого был убит военком Зинченко. Здесь мы вновь вынуждены на мгновение прервать обзор документа. По воспоминаниям Б.Ф.Косяка, являющегося на ту пору председателем Беловодского райпарткома (в те годы должность руководителя райпарторганизации именовалась «председатель»), налет был осуществлен 31 октября, в воскресенье, в день ярмарки. Бандиты ворвались в слободу под прикрытием массы пыли, поднявшейся за повозками крестьян. Сам Косяк, находившийся на тот момент в парткоме, предупрежденный Зинченко, смог скрыться. Его товарищу сделать этого не удалось, даже несмотря на то, что он пытался отстреливаться от бандитов из пистолета. Зинченко был схвачен, а затем зверски зарублен невдалеке от перекрестка улиц Шевченко и Розы-Люксембург. По утверждению его родного брата А.М.Зинченко, Василию на ту пору исполнилось 25 лет. В те же дни в Беловодской и других волостях уезда бандитами были убиты многие члены сельских Советов и КНС.
Продолжая по донесению председателя волревкома, после налета банды Каменюки в крае несколько недель царила анархия. Лишь после введения в первых числах (…) (вероятно, декабря) в Беловодск частей кавалерийского полка Кисилева был образован 4-й Беловодский подрайревком, который работал до налета банды Саенко (по некоторым источникам, это припало на 30 января). Как водится, пишет автор, председателем ревкома был назначен, присланный из «центра», товарищ по фамилии Щербак, который, не успев наладить работу отделов, цитируем: «поспешил заняться взяточничеством, вел себя диктаторски», за что был арестован и на данный момент содержится в Старобельске. По причине такого руководства работа подрайревкома протекала «ненормально». После Щербака временно исполняющим обязанности председателя ревкома был назначен автор доклада. Ему пришлось взять на себя дежурство по гарнизону, организовывать оборону на случай наскока банд. В виду крайне напряженной обстановки другие мероприятия проводились медленно. О бандах, пишет автор, ими неоднократно сообщалось в Старобельский ревком. В ответ оттуда шли распоряжения быть мужественными и твердыми. Ставили в пример организацию Осиново: «как они заградили своими трупами банду». Обещали, помощь будет, ждите. Ну и дождались, констатирует автор, пока не пожаловал Саенко. В результате налета погибло три милиционера, были уничтожены бумаги волревкома, телефонный аппарат, склад с кожами и забрано полтора миллиона денег.
Здесь мы еще раз приостановим обзор документа, и дополним материалы свидетельствованием Т.И.Красношлыка. Он вспоминал, 15 октября 1920 года (2 октября по старому стилю), т.е. еще до убийства Зинченко, в Беловодск из Старобельска прибыл отряд Кисилева. Военные окружили базар на Николаевской площади и стали проверять всех мужчин. Арестованные дезертиры направлялись на сборные пункты для отправки в Красную Армию, а уличенные в бандитизме по приговору политтройки расстреливались. Кроме того, чекистами было выявлено и отобрано у населения много оружия. Наладив работу соваппарата, отряд убыл на Старобельск. Далее в воспоминаниях сообщается, через некоторое время в Беловодск нагрянула банда Саенко, в количестве 150 человек, имеющая тачанки и пулеметы. Бандитами было зарублено три человека. Из казначейства через окна прямо в снег были выброшены книги библиотеки, которые затем гимназисты вместе со своей учительницей, Татьяной Ивановной, собирали. Тогда же двое учащихся гимназии, Диденко Михаил и Ракитянский Дмитрий, передали председателю Беловодской политтройки Куликову запрятанное ими в снегу оружие.
Дополняя описываемое выше, уточним, набег банды Саенко на Беловодск произошел 30 января 1921 года, о чем указывается в воспоминаниях теперь уже Роздымахи со ссылкой на архивный источник. Кроме того, тот пишет, на следующий день все советские органы возобновили работу. (Это, кстати, подтверждается рассматриваемым здесь докладом от 2 февраля).
Далее председатель волревкома сообщает, в окрестностях Литвиновки 25 января 1921 года велся бой сводных отрядов милиции и самообороны под командованием Черняка против банды Колесникова, насчитывавшей до 400 сабель при 12 пулеметах. После этого банда ушла на восток в сторону Лимаревского конезавода. Отряд Черняка, а также рота Цыганкова вошли в Беловодск и здесь остановились. На второй день, 26 января, в Беловодск прибыл 175-й батальон Красной Армии под командованием Ротэрмеля и председателя политтройки Кондратьева. Ими был выслан разъезд в составе двадцати конных красноармейцев на Зориновку, которые неожиданно наткнулись на крупную заставу банды Колесникова. Бандиты стали брать красноармейцев в кольцо. Потеряв шесть бойцов, остальные едва смогли спастись. О происшедшем было доложено в штаб батальона. Однако действенных мер по выручке оставшихся в плену товарищей, пишет автор, принято не было, «по неизвестной нам причине», и 28 января все отряды из Беловодска были выведены в Бараниковскую волость якобы для «выкачки» дезертиров. 29-30 января они находились там. В Беловодске для разведки был оставлен отряд Черняка. Но затем, продолжает автор, выяснилось, что части ушли на Журавку и далее на Новоайдар. (В этом месте разобрать сложно, кажется, в том направлении убыл и отряд Черняка). С уходом воинских частей, говорится далее, в гарнизоне Беловодска произошло «падение духом». Была дана телеграмма в Старобельск с тремя подписями – предревкома, начмилиции и волвоенкома – с просьбой произвести эвакуацию, на что был получен категорический ответ: ни в коем случае Беловодск не оставлять. Такая реакция руководства Старобельской организации, как и действия Ротэрмеля и Кондратьева, заканчивает доклад предревкома, ими оцениваются, как «совершенно недопустимыми», что еще раз говорит о недоверии «центра» к местной власти и организации У.К.П. (возможно, Украинской коммунистической партии). На этом в донесении поставлена точка.
Дополним вышеизложенное несколькими штрихами из двух кратких записок председателя волревкома Щербака в адрес уездного ревкома. Написаны они крайне неразборчиво, на клочках бумаги и понять их очень сложно. Первая датирована 10 декабря 1920 года. В начальных ее строках фигурирует словосочетание «налет банды». Затем излагается просьба выслать войска, иначе, говорится, работа остановится.* ГАЛО, ф. 1173, оп. 2, д. 8, л. 8
На второй записке проставлена дата: 28-29 декабря 1920 года. В ней сообщается, в балке между Литвиновкой и Брусовкой была обнаружена банда. С целью разведки туда была выслана группа бойцов в количестве шести человек. Бандиты, обнаружив разведчиков, завязали перестрелку и стали их окружать. Тем ничего не оставалось, как с боем прорываться на Беловодск. К 19 часам группа воротилась в гарнизон.* ГАЛО, ф. 1173, оп. 2, д. 8, л. 9
Добавим другие факты, касающиеся бандитских нападений в Старобельском уезде.
19 декабря 1920 года банда Каменюки совершила налет на Марковку, убив военного комиссара, начальника милиции, нескольких рядовых милиционеров и двух продагентов. 21 декабря та же банда зарубила 12 бойцов из отряда Черняка.* ГАЛО, ф. Р-1173, оп. 7, д. 144, л. 5
В эти же дни от рук бандитов Каменюки погибли направленный из Петрограда для заготовки хлеба рабочий Соколов, пропагандист Петров, крестьянка села Веселое беспартийная Ломакина Анна Поликарповна, у которой осталось шестеро детей. В Деркульском конезаводе бандитами был зверски изрублен (чудом оставшийся в живых) родной брат Ломакиной председатель КНС Пастухов Иван Поликарпович.* ГАЛО, ф. П-143, оп. 2, д. 297
23 декабря в Старобельский уезд со стороны Воронежской губернии ворвалась «пришлая» банда Варавы-Колесникова, насчитывающая более 300 сабель. Ею были захвачены Белолуцк и лежащий рядом волостной центр Осиново. В Осиново бандиты убили 18 человек советских и партийных работников, активистов.* ГАЛО, Ф.1173, оп. 7 д. 127, л. 13 (О чем шла речь в рассматриваемом выше докладе от 2 февраля 1920 года). Затем банда двинулась на Марковку. Но там местные коммунисты, комсомольцы, а вместе с ними бывшие солдаты и беднота, собрав достаточное количество вооружения и организовавшись в боевой отряд, дали бандитам надлежащий отпор. В промежуток пяти-шести дней марковчане успешно отразили одиннадцать атак противника! При помощи подошедших частей Красной Армии банда была рассеяна. (О подвиге марковчан рассказывается в воспоминаниях Макущенко и Роздымахи).
Как видим, ситуация везде мало отличалась друг от друга и была очень напряженной. Вероятно, одной из причин такого положения можно назвать то, что Советская власть на данном этапе большинству населения ничего не могла предложить. Лишь малая часть самого необеспеченного крестьянства получала мизерную помощь в порядке отчислений от продразверстки (нередко это составляло менее 10%). Страна сильно голодала и у остальной части населения власть только брала. Притом брала не только продовольствием и лошадьми, но мобилизовала на фронт и самих жителей уезда. Все это были вынужденные меры. Об их причинах мы уже писали. Но необходимо четко уяснить: объявленное Советским правительством чрезвычайное положение подразумевало собой введение его на определенный промежуток времени. Затем оно должно было быть отменено и в дальнейшем это так и произошло.
Какое-то влияние на возникновение и распространение бандитизма как в Старобельском уезде, так и в других регионах страны оказала, вероятно, и подрывная работа буржуазных партий с их тесной связью с западными странами и получением материальной помощи. Скажем, проходившая в сентябре 1920 года конференция эсеров, обязала все свои комитеты возглавить выступления кулачества. В крупные банды были направлены представители, которые распространяли контрреволюционную литературу, воззвания, листовки. Касаясь материальной помощи, хотя прямыми доказательствами мы не располагаем, но, по документам Луганского Госархива, в 1921 году Совнаркомом через губкомы и укомы на места была передана телефонограмма, предписывающая все имущество и документацию, уличающие другие государства во вмешательстве во внутренние дела Советской Республики, у бандитов изымать и передавать в орган, именуемый Особым совещанием при Губкомах.* ГАЛО, ф. Р-1167, оп. 1, д. 16, л. 122
Продолжим о событиях на Беловодщине. Как уже сообщалось в одном из рассматриваемых выше документов, после ухода Махно в октябре 1920 года на Старобельщине была проведена территориальная реорганизация; среди других был образован Беловодский район, именуемый 4-м подрайоном Старобельского уезда. В его состав вошли Беловодская, Бараниковская, Городищенская, Евсугская, Литвиновская и Курячевская волости, с населением свыше 74000 человек. ГАЛО, ф. Р-1167 оп. 1, д. 16, л. 21 Еще раньше, в июле 1920 года, в Беловодске была создана комсомольская организация. Ее председателем был избран Василий Ткаченко, секретарем – Владимир Макухин. (Имена некоторых других членов организации будут представлены в следующем разделе). Касаясь деятельности комсомольцев, то, кроме участия в защите Беловодска от налетов банд, могут быть примечательными сведения из упоминаемых ранее записей Георгия Роздымахи. Он, будучи членом уездного комитета комсомола, вместе с Семеном Дреевым 3-4 декабря 1920 года побывал в Беловодске с целью сбора средств для Красной Армии. Прибыв в слободу, парни застали членов отрядов самообороны на казарменном положении. Из-за отсутствия дров помещения не отапливались. Собрав около сотни членов кооперативного объединения кустарей-кожевников, Роздымаха выступил перед ними с речью. В результате было принято постановление сдать 220 вытяжек на сапоги (по паре на каждое заведение). Ночью на улице разразилась стрельба. Оказалось, на местного уполномоченного ЧК был совершен налет представителями банды Саенко. Тот вместе с женой отстреливался, пока не подоспела помощь. Далее автор пишет, в воскресный день комсомольцы, соединившись в пары и накинув через плечо специально изготовленные бумажные ленты с призывом оказать помощь Красной Армии, пошли собирать по рынку пожертвования. Результат их действия, подчеркивает участник событий, превзошел все ожидания: на собранные деньги, если брать по рыночным ценам, можно было закупить 100 пар сапог.
Продолжим о тех, кто стоял на защите Беловодска от наскоков бандитских формирований в то непростое время. Осенью 1920 года функции по охране продовольственных и промышленных складов, мостов, государственных учреждений, поддержанию гражданского порядка в слободе официально возлагались на отряд Шульгина. Параллельно с ним действовал отряд самообороны, сформированный из местных добровольцев. С образованием Беловодского района был создан и 4-й боевой участок рабоче-крестьянской советской милиции. В декабре 1920 года отряд Шульгина был расформирован, и его функции перешли к милиции.* ГАЛО, ф. Р-1167, оп. 1, д. 16, л. 3 Ниже будет представлен документ, характеризирующий, какими людскими ресурсами, снаряжением и боеприпасами располагало управление Беловодского 4-го подрайона милиции на конец 1920 года. Таковым является протокол передачи дел временно исполняющим обязанности начальника милиции Петром Куликовым вновь назначенному на его место Сухорадину Гавриилу Николаевичу, датированный 10 декабря 1920 года. В нем говорится, передача дел была произведена в присутствии понятых: члена партии Якова Колгана и делопроизводителя Беловодского политбюро 4-го подрайона Ивана Щербака. Новому начальнику милиции были преданы папки с делами, живой и мертвый инвентарь, а также все денежные суммы, проставленные в финансовых отчетах канцелярии управления.
На учете в управлении милиции значилось: столов письменных – 2, шкафов – 1, кресел мягких – 1, стульев венских – 8, других стульев – 2, винтовок трехлинеек русских – 17, «отрезов» винтовок трехлинеек – 11, шашек – 5, патронов к винтовкам 390 штук. Лошадей верховых было 5 и седел 5.* ГАЛО, ф. Р-1167, оп. 1, д. 16, л. 1
В следующем документе приводится штат Беловодской милиции: начальник – 1, исполнителей – 2, старших конных – 1, младших конных – 6, старших пеших – 6, младших пеших – 37 человек. Здесь же указано: «по численности населения 74261/88157 человек».* Более детально вопрос о численности населения Беловодского района будет рассмотрен в одном из следующих разделов». Среди конторских служащих в документе указаны: деловод – 1, конторщик – 1, машинист – 1, курьер – 1 человек. Общее количество работников милиции указано 57 человек. Лошадей – 8 голов.* ГАЛО, ф. Р-1167, оп. 1, д. 16, л. 9
О том, чем питались сотрудники милиции и какое в целом положение с продовольствием было на Беловодщине зимой 1920/21 годов, можно судить из такого факта. В феврале 1921 года начальник районной милиции сделал заявление в отдел рабоче-крестьянской инспекции, что в выдаваемом милиционерам хлебе присутствует большое количество песка. 4 февраля РКИ организовывает проверку, по результатам которой был составлен акт, подтверждающий данное заявление.* ГАЛО, ф. Р-1167, оп. 1, д. 16, л. 33
В этот сложный и драматичный период представителям Беловодской милиции приходилось не только участвовать в борьбе с крупными бандитскими формированиями в округе, но и проводить работу против других проявлений контрреволюции, включающих в себя кражи и уничтожение общенародного имущества, поджоги, разбой, грабежи на дорогах и прочее. В обстановке бесконтрольности разрастались и бытовые преступления. Нередко это было воровство личного имущества граждан (в основном скота и птицы), случались и изнасилования. Пойманные преступники доставлялись в Старобельский уездный комитет, где на заседаниях народного суда либо политтройки им выносились приговоры. В Луганском Госархиве сохранился документ о том, что 10 апреля 1921 года в Старобельский угрозыск из Беловодского отдела милиции была доставлена группа арестованных. Примечательным здесь является тот факт, что среди пойманных находились несовершеннолетние возраста до 18 лет, в связи с чем начальник Старобельского угро сообщает начальнику Беловодской милиции, что дела несовершеннолетних должны разбираться в комиссии несовершеннолетних преступников при местном отделе народного образования.* ГАЛО, ф. Р-1167, оп. 1, д. 16, л. 67
В конце февраля 1921 года вместо временно исполняющего обязанности Г.Л.Ткаченко на должность председателя Беловодского волревкома был назначен Дяченко Алексей Иванович.* В Беловодском краеведческом музее хранится мандат на имя этого человека с указанными выше полномочиями, выданный Старобельской УЧК 22 февраля 1921 года (имеется также его фото того периода). Однако на разгул бандитизма это назначение, по-видимому, не повлияло. С января по май 1921 года бандитами были совершены налеты на Литвиновку, Брусовку, Писаревку, Новолимаревку и ряд других населенных пунктов. (На Новолимаревку очередной налет был совершен 11 апреля).
В этом месте хотелось бы еще раз обратиться к работе И.А.Бугаивского «Обитоцкая повесть», где рассказывается о нескольких случаях кровавых расправ бандитов над жителями Литвиновской волости, припавших на весну 1921 года.
Первый из них касается молодой, красивой девушки, матери двоих детей Ткаченко Дарьи Михайловны. (В Беловодском краеведческом музее хранится ее фото). Родилась она в Шуликовке, в детстве и юности батрачила у богатых соседей, а выйдя замуж, переехала в Литвиновку, где стала служить у местного священника. Ее муж, бывший батрак, вернувшись с первой мировой войны калекой, вскоре умер. Подворье их находилось на Сагонивке (на данный момент улица им. Щорса). Сама девушка душой и сердцем приняла Советскую власть. При появлении бандитских группировок она передавала в Беловодский волревком сведения об их передвижении.
В конце февраля – начале марта 1921 года Литвиновку захватила банда Кокуна, уроженца Шуликовки. Главарь остановился в доме одного из богачей на Сагоновке. Бандиты пьянствовали и творили по селу всякие безобразия. Вскоре им стало известно, что Ткаченко Дарья помогает органам Советской власти. 3 марта они схватили девушку, приволокли к Кокуну, и там, на усадьбе, зверски ее зарубили. Не удовлетворившись содеянным, главарь и его сообщники решили еще поглумиться над телом убитой. Они выволокли Дарью на улицу, положили поперек дороги и принялись верхом на лошадях на большой скорости перепрыгивать через тело, стараясь рубануть саблей по шеи. И только вечером родные смогли подобрать убитую и похоронить на сельском кладбище.
Не менее изуверски в Литвиновке была произведена расправа над родными комсомольского ватажка села Максименко Марии Федоровны (1905 г.). В одну из майских ночей 1921 года бандиты, ворвавшись в дом, порубили на куски и бросили в колодец ее мать, десятилетнюю сестру Шуру и двоих малолетних братьев.
Пишет Бугаивский и о том, что распоясавшиеся бандиты мстили своим односельчанам и за давние незначительные проступки. Так был зарублен Стефан Гончаров. А в Брусовке бы убит председатель местного комнезама Кленка Иван.
В середине марта 1921 года Совнарком Республики объявляет о прекращении продразверстки и переходе к НЭПу. Пытаясь снизить накал вооруженного противостояния на местах, ІХ Всеукраинский съезд Советов, проходивший 25 марта – 5 апреля в Москве, объявляет об амнистии-прощении бандитам, которые явятся добровольно до 15 апреля. Затем срок амнистии был продлен до 16 мая, а потом еще на более поздний срок. В начавшейся издаваться в начале 1921 года газете «Красный Пахарь» – печатном органе ВРК и парткома КП(б)У Старобельского уезда, в № 5 от 28 апреля было напечатано «Воззвание Старобельского Уездного Военно-революционного комитета к населению уезда».* Это самый первый номер газеты, хранящейся в Луганском Госархиве. Он напечатан на синевато-серой бумаге, поэтому текст читается с трудом. В дальнейшем газета стала печататься на несколько лучшей бумаге. В нем предлагалось бандитам прекратить терроризировать население и сдать оружие. За это рядовым членам банд обещалось полное прощение Советской властью, принятие в семью трудящихся наравне с другими гражданами Республики и наделение землей. Срок сдачи оружия в воззвании определялся до 16 мая. Предлагаем выдержку из этого документа: «Рабоче-Крестьянское Правительство забывает вам то, что вы разрушили много фабрик и заводов, что разграбили много эшелонов, идущих с хлебом для голодных рабочих Донбасса, предметов первой необходимости, предназначенных для восстанавливающих сельское хозяйство, много материала для засева крестьянских полей и этим обрекли на голод детей и стариков, что убили сотни безоружных тружеников, многих красноармейцев, которые, закончив победоносную борьбу с помещиками и капиталистами, были отпущены домой обеспечивать мирное строительство Советской власти, для восстановления своего хозяйства. Как не тяжело это забыть – Советское правительство вам прощает и этим совершает великое милосердие».
Далее в воззвании говорится, многие из тех, к кому обращается правительство, были сбиты с толку злыми языками «агентов буржуазии». Им предлагается раскаяться и загладить свою вину честным трудом на бескровном фронте по восстановлению разрушенной страны. Тех же, кто собирался продолжить войну против трудового народа, революционно-военный комитет предупреждал:
«Если же хотите грабежей, убийств, разгулов, то помните, что рука пролетариата беспощадно вас покарает. Рабоче-Крестьянское Правительство не допустит дальнейшего грабежа достояния трудящихся, отнятого у помещиков и капиталистов тысячами жизней борцов за свободу.
Скорее думайте и выбирайте, сделаться ли честным гражданином Советской Республики или быть грабителем и убийцей и получить проклятие трудящихся и смерть как предателя рабочих и крестьян.
Советская власть ждет вас».
Тем не менее объявление об амнистии действовало далеко не на всех участников бандитских формирований. Поэтому, спустя короткое время, ревкомом была предпринята серьезная попытка разгрома банды Каменюки. Та же газета «Красный пахарь» от 11 мая сообщала, что 6-7 мая уездным кавалерийским отрядом в районе слободы Петропавловки была «окончательно разгромлена» банда Каменюки, в результате чего ее главарь с кучкой бандитов в панике бежал. В бою было убито более пятидесяти бандитов. Но, по-видимому, до окончательного разгрома банд было еще далеко. Поэтому по распоряжению губкома, спустившего циркуляр о формировании кавалерийских и пехотных отрядов для борьбы с бандитизмом, на заседании уездного военного совета 6 июня 1921 года было принято решение о формировании из добровольцев кавалерийского эскадрона и пехотной роты в составе 120 штыков. Последняя создавалась для решения чисто экономических задач.* ГАЛО, ф. Р-1167, оп. 1. д. 16 с. 120 Одновременно ставилась задача за счет отрядов самообороны, находящихся при волостных военных комитетах, довести органы милиции подрайонов до штатного расписания.
Возвратимся к событиям на Беловодщине.
Несмотря на предпринятые меры, весной и летом 1921 года ситуация в волостях оставалась очень напряженной. Вероятно, газета «Красный пахарь» поторопилась обрадовать население уезда сообщением, что Каменюка разбит. И хотя в сам Беловодск бандиты уже не совались (последний неудавшийся налет бандой Каменюки был предпринят в марте того года), однако в степи и по селам продолжали убивать бойцов продотрядов и сельских активистов, громить советские учреждения, отбирать имущество и документы жителей. (Касаясь последнего, можно предположить, что преступники с помощью поддельных документов в дальнейшем надеялись уйти от справедливого возмездия судов и ревтрибуналов).
В начале мая 1921 года в Беловодске второй раз было арестовано руководство ревкома (о причинах того станет понятно далее). Вместо А.И.Дяченко временно исполняющим обязанности 4-го Беловодского подрайревкома Укомом снова был назначен Г.Л.Ткаченко. У нас есть возможность воспользоваться докладом Ткаченко, составленным теперь уж 14 июня 1921 года. Но вначале хотелось бы внести некоторую ясность, касаясь имени этого человека. Во-первых, как уже писалось, он был участником Беловодского восстания 1918 года. Кроме того, в «Анкете бывших красных партизан» имеются сведения, что Г.Л.Ткаченко член партии с 1919 года. (В период составления «Анкеты…» он был жив). Трудно сказать, но Ткаченко Григорий и его брат Василий (без упоминания отчества) названы также бойцами Красной Армии в воспоминаниях А.Д.Кононенко, конкретно – за 1919 год. И последнее, что известно, в июле 1921 года Григорий Ткаченко был избран в члены президиума 1-й партийной конференции Беловодского и Меловского районов, о чем будет рассказано в одном из следующих разделов.
Доклад Ткаченко именуется: «Доклад Беловодского волревкома со сводками о месте движения банд». ГАЛО, ф. 1173, оп. 2, д. 8, л. 1 Писан он, как и все предыдущие, от руки, черными чернилами. Автор начинает сообщением, что в Курячевской волости появилась банда Саенко, с которой председатель местного волревкома Шульга вел бой. Бандитов насчитывалось около двадцати человек, и они имели две тачанки. Шульга обращался за помощью в Беловодск, но у них самих серьезной силы нет. Поэтому, пишет Ткаченко, просим оградить Курячевский ревком от налета банды. Со своей стороны, они собрали отряд милиции под руководством Фоменко. Необходимы указания укома.
Беловодский ревком Ткаченко принял 4 мая. По причине бандитизма, а также потому, что бывший председатель ревкома и секретарь были арестованы, указания уездного ревкома не выполняются. Сев также не производится. С 21 по 29 (мая) в окрестностях свирепствовала банда Каменюки. Все защитники Беловодска были переведены на военное положение. На труд-артель Писаревку 8 мая совершено нападение. Ее председатель Кувичко убит. Там посеяно 35 десятин пшеницы и 24 десятины ячменя, овса и кукурузы. Остальной посевной материал разграблен. Крестьяне сел Мусиевки и Колядовки «доконали» постройки и пасут в окрестностях скот.
Прервав на мгновение обзор документа, добавим такие факты. Артель Писаревка была образована в селе Новоспасовка в 1920 году уроженцем Беловодщины Ковичко Дмитрием Федоровичем (1894 г.). Этот человек воевал в империалистическую войну, в период гражданской служил комиссаром Красной Армии. Нападение на артель было совершено в ночное время бандой Блохи, когда люди отдыхали в вырытых ими землянках. Кроме председателя артели, в Новоспасовке тогда был убит, по крайней мере, еще один человек – беловодский гимназист Петр Буроменский, выполняющий обязанности продкомиссара, о чем писал в своих воспоминаниях Т.И.Красношлык. Бывшая жена Д.Ф.Ковичко, Науменко Федосия Петровна, в послевоенный период проживала в Новолимаревке.
Далее в донесении Ткаченко следует отчет о работе отделов волисполкома. Говорится, что продовольственные пайки, предназначенные для семей красноармейцев, поступили и уже вручаются. (Уточним, несомненно, здесь имеются в виду те продовольственные пайки, которыми ленинское правительство обеспечивало на ту пору рабочих, интеллигенцию, семьи красноармейцев и другие категории граждан и которых только в 1920 году по РСФСР было вручено около тринадцати миллионов; создавались они из фонда, образованного от продразверстки).
Продолжим по материалам отчета. Автор пишет, пенсии для инвалидов и вдов красноармейцев раздаются слабо из-за плохой посещаемости отдела совбеcа жителями. Полученный доход от «театральной секции» переведен в единовременное пособие семьям красноармейцев. По земотделу работа остановилась. Из-за отсутствия власти на местах даже нет данных о том, какое село сколько посеяло. Не проводится никакая работа и по загсу. Рождения и смерти не регистрируются. Масса заявлений о расторжении браков не рассмотрены. Далее в документе написано: «С 1 февраля по 4 июня зарегистрировано 158 бракоразводов 14». Вероятно, здесь надо понимать, что из 158 зарегистрированных заявлений – 14 рассмотрены и удовлетворены. Отдел коммунального хозяйства, продолжает Ткаченко, проводит сбор пожарного инвентаря, собирает и ремонтирует койки для домов социального воспитания и детских яслей. Но люди голодные. На этой почве многие оставляют работу и ищут хлеба. По отделу народного образования известно, что за прошлый год учеников было три тысячи. Однако с марта месяца их количество значительно уменьшилось. В слободе функционирует Дом социального воспитания, где находится 10 человек. Для него подыскивается другое помещение, заготавливаются койки. Также имеется Дом презрения (вероятно, это та самая богадельня, которая функционировала в Беловодске еще до революции), в котором содержится больше двадцати человек стариков и старух. Накануне был открыт клуб и проведена неделя книги. Книг удалось достать для библиотеки «порядочное количество».
Заканчивает свое донесение Ткаченко заявлением, что без введения в Беловодск войск вряд ли удастся наладить в подрайоне мирную жизнь.
Далее воспользуемся некоторыми сведениями из хранящихся в Беловодском краеведческом музее, отпечатанных на машинке, воспоминаний Ляшенко Федора Алексеевича (1892 г.), члена партии с 1919 года.
Автор пишет, в середине лета 1921 года он по распоряжению Старобельского укома был переведен из Мелового в Беловодск на должность председателя Беловодского ревкома вместо временно исполняющего обязанности председателя Ткаченко (имя-отчество не указывается). До этого, говорится далее, Ткаченко сменил снятого и арестованного за взятки и связь с торговцами предыдущего председателя волревкома. Самого Ткаченко автор характеризует как честного и преданного партии работника. Председателем районной парторганизации в этот период назван Подлесный. Интересным в воспоминаниях представляется эпизод, когда по истечении нескольких дней пребывания на посту председателя ревкома Ляшенко арестовал на квартире у одного торговца – собравшихся попьянствовать – верхушку местных кулаков-кожевников совместно с некоторыми членами ревкома. В числе организаторов недовольства против крутых мер нового председателя ревкома, взявшегося пресечь панибратство членов ревкома с местными кулаками, в воспоминаниях назван судья Белик. С большой вероятностью, имеется в виду активный участник становления Советской власти на Беловодщине, один из руководителей Старобельского революционного полка Белик Николай Федорович. Ляшенко пишет, после произведенного им ареста все они (кроме женщин) были препровождены в Старобельск, откуда больше никто не возвратился. В то же время, по воспоминаниям А.И.Дяченко, Николай Белик в середине 20-х годов работал народным судьей Беловодского района. Подтверждается это и письмом его бывшей жены Белик Полины Федосеевны, сведения из которого помещены в «Анкете бывших красных партизан».* ГАЛО, ф. Р-1275, оп. 1, д. 8, л. 84 Там говорится, после создания Старобельского окружного ревкома, в 1919 году Белик был назначен зав.отделом юстиции. Позже работал судьей Беловодского района и умер в марте 1928 года от болезни (по другим документам, умер в 1927 году). Касаясь же судьбы самого А.И.Дяченко, занимавшего весной 1921 года должность предревкома, он, как уже писалось, хотя и был тогда арестован, но, как мы понимаем, сильно не пострадал и о том случае в своих воспоминаниях не распространяется.
Далее расскажем об одном очень драматичном событии, разыгравшемся в июне 1921 года в селе Разбегайловка (на данный момент село Алексеевка Новоайдарского района). О некоторых спорных моментах, касающихся имен его участников, мы поговорим позже, а сейчас, что конкретно там произошло. Начнем с того, что в «Анкете бывших красных партизан» при подписях свидетелей в лице Г.Л.Ткаченко и И.К.Хоружего, указывается, что Бородин Федор Михайлович (1886 г.), будучи в свое время членом карательного отряда по борьбе с бандитизмом и находясь с селе Разбегайловка, был атакован бандой Каменюки, состоящей приблизительно из семисот сабель.* ГАЛО, ф. 1275, оп. 1, д. 8, л. 291 В жестоком бою отряд чоновцев и бойцов продотряда в количестве около шестидесяти человек был разбит, а Бородин и несколько его товарищей смогли продержаться на колокольне местной церкви в течение восьми часов и остались живы. В другом месте «Анкеты…» указывается, что на колокольне, кроме Бородина, находились Беловодский райпродкомиссар Зинченко и А.Цыганков.
Этот случай детально описывается в книге А.А.Макущенко и в воспоминаниях Г.С.Роздымахи. Последний к тому же являлся непосредственным участником тех событий. Однако за основу нами будут взяты материалы, представленные Макущенко. Почему – читатель поймет позже.
Произошло это 14 июня 1921 года. Тогда уездному продотряду удалось собрать в селе Разбегайловка более тысячи пудов хлеба (т.е. более 16 тонн). На следующее утро готовилась отправка обоза. Однако кулаки успели предупредить Каменюку, и тот всем войском нагрянул в село. Бандиты начали обстреливать засевших за каменной оградой церкви и на колокольне бойцов продотряда из пушки, пулеметным и ружейным огнем. У обороняющихся появились убитые и раненые. Положение перешло в критическую фазу. Тогда часть уцелевших бойцов, в количестве немногим более двадцати человек, во главе с Роздымахой, собравшись у ограды церкви, предпринимают попытку вырваться из окружения. Это им удается; они уходят из села, оставив побитых и раненых товарищей, а также тех, которые находились на колокольне. Вначале бандиты расправились с ранеными, находящимися внизу. Затем пришла очередь обороняющимся на нижнем ярусе колокольни. Там были: Дмитриев Василий, Ралко и Дреев Павел (беловодчанин). Бандитам удалось забросать их ручными гранатами. Ворвавшись на площадку, они добили раненых. После этого остались лишь те, кто находился на самом верху. Это – беловодчане Зинченко (имя отчество нигде не указывается) и Бородин Федор, а также И.Н.Лысенко (начальник уездной милиции), Цыганков Алексей и Лобас. В течение восьми часов продолжался неравный бой. Многие бандиты были убиты. Когда главарь решил дать своим подопечным немного передохнуть, Бородину Федору удалось спуститься наземь и завладеть подсумками с боеприпасами убитых.
Выручило обреченных то, что к селу подоспели регулярные части Красной Армии, двигающиеся по следам банды.
Всего в том бою погибло двадцать семь человек членов продотряда и чоновцев. Почти все они были молодые ребята, комсомольцы.
Касаясь действий члена уездного бюро ЛКСМ Роздымахи, руководившего обороной у ограды церкви и бросившего на верную смерть своих товарищей, Макущенко глубоко осуждает его действия.
Теперь, что вызывает некоторые вопросы. В представленных материалах фигурирует Беловодский райпродкомиссар Зинченко. Трудно сказать, кто был этим человеком. По крайней мере, им не мог быть военком Зинченко Василий Маркович, так как выше приводились подтвержденные данные, что он погиб в Беловодске в октябре 1920 года. Ничего об этом не говорится и в воспоминаниях его брата А.М.Зинченко. Хотя не исключено, что продкомиссаром являлся он сам, независимо от того, что был еще очень молод.
А теперь, в отношении Бородина Федора Михайловича. Во-первых, в порядке информации, автору случайно попал в руки снимок времен первой мировой войны, присланный в Беловодск из Германии, где изображена группа пленных русских солдат в присутствии немецкого солдата. Подписан он Бородиным Федором (отчество не указывается), который поздравляет своих родственников с Рождеством и просит чаще слать ему письма. Во-вторых, в записке бывшего Беловодского военкома Заторова, переданной в адрес Беловодской партизанской комиссии в 1932 году, указывалось, что Ф.М.Бородин в период Беловодского восстания был помощником командира повстанческого отряда, которым командовал Хоружий, а затем участвовал в борьбе с бандитизмом.* ГАЛО, ф. 1275, оп. 1, д 5, л. 175 И в-третьих, как писалось ранее, об этом человеке автору рассказывали жители Беловодска. Не исключено, то, о чем говорил Ф.В.Куркин, имеет прямое отношение к описываемым выше событиям. Но в любом случае смелости нашему земляку, вероятно, было не занимать. Впоследствии, как уже писалось, он сошел с ума.
Дополнительно укажем, в упомянутой выше записке Заторова в качестве бойцов отряда ЧОН (и одновременно участников Беловодского восстания), помимо упоминаемых ранее, названы: Артюшенко Фома Пр. (фельдшер и стрелок), Бородин Николай Михайлович, Гончаров Александр Сергеевич, Кругликов Павел, Машонский, Шулика, Брус (из Семикозовки).
Продолжим о ситуации на Беловодщине в 1921 году. В фондах Луганского Госархива сохранился рапорт начальника Беловодской милиции Петра Коваль на имя начальника уездной милиции, касающийся нашествия банды Каменюки, последовавшего буквально через несколько дней после описываемых выше событий.* ГАЛО, ф. Р-1167, оп. 1, д. 16, л. 142 Документ этот писан от руки, находится не в лучшем состоянии и поэтому очень трудно читаемый. Здесь будут представлены лишь те сведения, которые удалось из него извлечь.
Автор пишет, в ночь на 19 июня 1921 года в результате налета банды Каменева (так в тексте) в селе Поповка был убит бывший военком Городищенской волости Добрицкий. Днем 19 июня той же бандой в Бараниковке были зарублены военком Бараниковской волости И.В.(Ф)едков и (13) красноармейцев. Оттуда банда перебросилась на Новоалександровку, где были убиты продовольственный агент Игнатьев и ранен уполномоченный по заготовке сена (…). Затем бандиты захватили Новолимаревку, где был спален дом жителя села Калюжного и казнено два вора.
Прервав на мгновение обзор документа, добавим такие сведения. Под фамилией Добрицкий, с большой вероятностью, подразумевается занимавший на тот момент должность председателя Городищенского волисполкома Добрицкий Терентий Васильевич. Касаясь же цифры «13», в документе она проставлена не совсем четко, поэтому взята нами в скобки.
Возможно, к этому периоду времени относятся и события, связанные с военным продовольственным агентом села Новолимаревка Еремягиным Александром Федоровичем, о чем рассказывается в материалах учителя А.А.Бутова. Там, без указания даты, говорится, что бандиты долго караулили ненавистного им продагента. Однажды, не застав Еремягина дома, они убили его одиннадцатилетнюю сестру Нину.
Продолжим по страницам донесения начальника Беловодской милиции. Получив из Новолимаревки тревожные сведения, на борьбу с бандой выступила группа сотрудников Беловодского 4-го боевого участка милиции в составе 15 человек конных и 18 человек пеших милиционеров. Вместе с ними отбыл отряд Куликова в составе 12 бойцов-кавалеристов, имеющих на вооружении пулемет. В Новолимаревке красноармейцы и милиция банду не застали: не более часа тому назад она ушла в сторону слободы Лимаревка Курячевской волости. В боевом порядке смельчаки продолжили погоню и вскоре настигли беглецов за указанным селом. Завязался горячий бой. Не выдержав натиска, бандиты отступили в сторону Шуликовки, где вновь были настигнуты преследователями. В результате, подчеркивает Коваль, банда была рассеяна, и ее остатки бросились бежать в сторону хутора Тишковка Марковской волости. Милиция и отряд Куликова, «сидя на плечах» у бандитов, настигли их и там. Вновь произошел бой, в котором у милиционеров была убита одна лошадь. (В этом месте доклада что-то еще говорится о сотруднике милиции т. Кувичко, но прочесть те строки не представляется возможным, как невозможно прочесть и то место, где упоминается об убитых или раненых бандитах; будто бы они бросили 15 человек раненых). После боя у Тишковки, пишет автор, на землю пали сумерки, в связи с чем преследование банды было прекращено.
Чтобы глубже проникнуться сутью событий и психологией бойцов, принимавших участие в погоне, представим одну из цитат рапорта начальника Беловодской милиции в том виде, в каком ее удалось прочесть. Петр Коваль пишет: «В боях с бандой Каменева милиционеры сражались мужественно, без какой бы то ни было трусости, и на плечах бандитов гнались пешим ходом до 20 верст, сбрасывая из себя сапоги, одежду и фуражки и не щадя своей жизни, дабы окончательно разбить врага всего трудящегося народа. Но ввиду наличности патронов помешало уничтожить банду Каменева, что заставило остановить преследование».
Далее начальник милиции выражает надежду в том, что вышестоящее руководство в своем приказе объявит сотрудникам Беловодского боевого участка благодарность.
В заключительной части доклада сообщается, у всех милиционеров, цитируем: «настроение бодрое, готовы вновь вступить в бой с бандой». Коваль просит по возможности подкинуть 4-му участку шаровары, гимнастерки и вооружения. Еще он жалуется, что по положенному по норме продовольственному пайку для сотрудника милиции выдается лишь 1/3 его части. Также сообщает, что за последние две недели ими поймано 13 грабителей.
Где-то во второй половине июня 1921 года на основании циркулярного распоряжения губкома от 6 июня 1921 года о формировании кавалерийских и пехотных отрядов для борьбы с бандитизмов в Беловодске была произведена новая реорганизация военизированных частей и милиции.* ГАЛО, ф. Р-1167, оп. 1, д. 16, л. 93 Приказом военного совета города на площади у здания военного комиссариата были выстроены в полной боевой готовности в составе пехоты и кавалерии служащие 4-го подрайона милиции, взвод уполномоченного политбюро Куликова и бойцы отряда самообороны, после чего весь личный состав был разбит повзводно с назначением на каждый взвод командиров. Таким образом, из разрозненных воинских частей, образовавшихся стихийно из местного населения, а также направленных в Беловодск по распоряжению уездного ревкома представителей других регионов, параллельно с органами милиции были созданы регулярные части Красной Армии, именуемые частями особого назначения, или ЧОН.
Несмотря на военное положение, беловодские органы государственной власти пытались наладить в районе и мирную жизнь. Весной 1921 года руководство района совместно с волисполкомами на местах и комнезамами вплотную занялось подготовкой к проведению посевной кампании. Производился контроль по распределению и обработке земли, изыскивался крайне дефицитный посевной материал. Одновременно местным властям приходилось решать вопросы по отчислению и распределению хлеба среди голодающих семей бедноты, для детей сирот. Надо понимать, какая это была нелегкая задача. Несмотря на отмену продразверстки и приложения максимальных усилий к организации и обеспечению посевной кампании, в Старобельском уезде в 1921 году было засеяно всего лишь 41% пахотных земель.* ГАЛО, ф. 30, оп. 11, д. 107, л. 66
Решались на местах и другие вопросы. По направлению уездного комитета в Беловодск прибывали учителя, медработники, агрономы, специалисты других профессий. Людей необходимо было обеспечить жильем, продовольствием, организовать их работу. В апреле 1921 года в Беловодск прибыли, направленные народным комиссариатом земледелия (НКЗ), члены управления Беловодских конных заводов. Они также нуждались в обеспечении всем необходимым, в том числе охране доставленного с ними государственного имущества.
Продолжая тему бандитизма, добавим еще некоторые сведения из воспоминаний бывшего секретаря Беловодского волпарткома Косяка Бориса Федоровича, опубликованные в Старобельской уездной газете «Червоний хлібороб», № 27 за 1927 год. Автор пишет, основными центрами бандитизма на Беловодщине являлись села: Семикозовка, Копани, Литвиновка, Бараниковка. Крестьяне преступников не выдавали, боялись мести. Самой сложной была обстановка зимой 1920/21 годов. Вооружившись, коммунисты несли службу на церковной колокольне. В охране Беловодска принимала участие и молодежь, в том числе ученики местной гимназии. Сам директор гимназии Орлов (сын), будучи беспартийным, ходил с отрядом самообороны в поход против бандитов. Здесь, прервав на мгновение повествование, добавим следующий факт. По воспоминаниям Т.И.Красношлыка, еще в июле 1920 года, после первого налета банды Каменюки, за нею была организована погоня, куда на два дня с отцом на мобилизованной для этих целей домашней подводе попал и четырнадцатилетний Тимофей (позже его выпроводили домой). Среди участников погони автор воспоминаний встретил – с винтовками в руках – многих беловодских гимназистов и преподавателей, членов коммунистической ячейки. К слову сказать, Красношлык сообщает, в те месяцы председателем Беловодского парткома являлся И.М.Волков (их сосед), а секретарем – Б.Ф.Косяк. В дополнение к этому, в Беловодском музее хранится редкостный документ – мандат на имя И.М.Волкова от 14 июня 1920 года, которым он назначается на должность врио инспектора Беловодского волкомиссариата. Так что вполне вероятно, что этот человек мог одновременно занимать должность и секретаря парторганизации. И Волков, и Косяк в той сложной ситуации выжили. Первого вскоре перебросили в Краснодар, и председателем парткома был избран Косяк, остававшийся на этой должности до 1924 года. Касаясь директора гимназии Орлова, он, а также несколько петроградцев к осени 1920 года выехали в Петроград. Руководство гимназии взял в свои руки Т.Е.Буроменский.
Далее в статье Косяка говорится, беловодчане участвовали в боях с бандитами в районе сел: Петропавловка, Сотня, Журавка, Городище, Зеликовка. Сильный бой завязался с бандой Каменюки и Саенко в окрестностях Евсуга, в котором наши земляки дрались плечом к плечу с красноармейцами. Противника удалось потеснить, и те, оставив несколько лошадей и тачанок, скрылись; убитых и раненых бандиты забрали с собой. Среди товарищей Косяка был ранен один человек.
Другой раз дрались с той же бандой ночью на околицах Литвиновки. Там беловодчане вновь действовали совместно с батальоном красноармейцев под командованием Локатоша. Бандиты встретили наступающих огнем из винтовок, ружей, пулеметов и даже пушек (у тех было два орудия). Затем конница противника начала их обходить. Бой продолжался всю ночь. Лишь когда группа смельчаков-беловодчан, хорошо знавших местность, пробралась в тыл обороны бандитов и открыла там стрельбу, – те несколько стушевались, что дало возможность красноармейцам, организовав атаку, их опрокинуть.
Беловодский отряд самообороны участвовал в боях с бандитами и у села Разбейгаловка, где был отбит у противника один пулемет; сражался с бандой Блохи в Бараниковке, несколько раз вступал в бой с Саенко в Семикозовке. В том бою Саенко был убит, а Гаврыш ранен. (Вероятно, потому что события, происшедшие в селе Разбегайловка, оказались из ряда вон выходящие, Косяк о том случае не распространяется).
Кроме названных ранее людей, Беловодская парторганизация, по свидетельству автора статьи, за период бандитизма потеряла гимназистов: братьев Дреевых – Павла и Василия, Дегтярева Василия, Уланова, Чурилина (сов.работник), Удовиченко, Деткова, Коломойцева, Мирошниченко, Пелиха.
В числе беловодских активистов, участвовавших в боях, Косяком названы Василенко Степан, Ткаченко Григорий, Гончаров Александр, Дегтярев Андрей, Дьяченко И. (Иван), Дьяченко А. (Александр), Артюшенко Ф. (Фома).
Стоит сказать, о беловодских гимназистах, павших от рук бандитов, – Макухине Владимире, Дрееве Павле, Дегтяреве Василии и Буроменском Петре – указывается также в воспоминаниях Т.И.Красношлыка.
Далее еще раз возвратимся к разговору о причинах бандитизма.
Вначале укажем следующее. Несомненно, и Совнарком Республики, и руководители на местах в большей или меньшей мере понимали, что вспыхнувшие по некоторым губерниям вооруженные выступления крестьян во многом вызваны жесткой политикой продразверстки и «перегибами» продотрядов. Об отношении к этой проблеме руководства Старобельского уезда говорит следующий факт. Весной 1921 года начальнику уездного боевого участка милиции начали поступать жалобы от крестьян окрестных сел на действия некоторых членов продотрядов, занимающихся грабежом и мародерством. В ответ на это он издает приказ, предписывающий решительно искоренять в рядах продотрядов такие явления (что должно было, по его мнению, способствовать скорейшему уничтожению бандитизма, закреплению Советской власти и налаживанию мирной жизни в уезде). Притом меры эти должны были быть самыми беспощадными. В приказе подчеркивалось: «Грабеж или насилие над местным населением, кто бы то ни был: командир, или политработник, или рядовой… подлежит уничтожению наравне с бандитом». * ГАЛО, ф. Р-1167, оп. 1, д. 16. л. 43 Заканчивается документ пояснением, что в красноармейцах должны воспитываться «все лучшие качества бойца и гражданина».
Однако с большой вероятностью можно предположить и другое: если бы даже продразверстка проводилась в строгом соответствии с установленным законом порядке и у хлебопашцев оставалось достаточное количество хлеба для пропитания их семей и на посев, полностью избежать контрреволюционных выступлений вряд ли бы удалось. Ведь другой важной причиной бандитизма было то, что и лидеры, и многие рядовые члены таких группировок органически не воспринимали коммунистических идей о всеобщем равенстве. Каменюка как-то хвалился, что он не сложит оружия, пока не истребит всех большевиков. Но как эти противники большевитской доктрины боролись за освобождение народа?.. Добавим к приводимым ранее фактам безграничной жестокости бандитов несколько примеров из упомянутой ранее книги Макущенко. Там описывается, как буквально за неделю до событий в Разбегайловке, 8 июня 1921 года, группировка Каменюки ворвались в село Пески Новопсковского района. Бандиты разыскали и обложили хату председателя волисполкома Комисаренко. Обнаружив угрозу, тот стал отстреливаться. Тогда они подожгли хату. Когда из нее выскочили жена и двое детей Комисаренко, – их зарубили. Сам Комисаренко, убив и ранив нескольких уголовников, задохнулся в дыму.
Расправившись с одним, бандиты направились в расположенное за рекой Айдар село Закотное, где пытались поймать коммуниста Соболева. Не застав его дома, зарубили деда, а на старухе катались верхом до тех пор, пока не замучили.
Вот такие это были «борцы с коммунизмом» и «защитники» народа.
И третьей причиной распространения бандитизма можно назвать то, что банда – это всегда вольница, это – разгул, это – кутеж. А в условиях ослабления центральной власти любителей погулять и поживиться за чужой счет всегда найдется немало. Потому-то систематически и пополнялась «армия» Махно, другие бандитские группы таким социально-неблагонадежным элементом. Спрашивается: зачем работать, если атаман поощряет грабеж?* А.Знаменский, напечатавший в «Роман-газете» № 2 за 1989 год документальную повесть о Махно «Красные дни», писал, что часто в его банду приходили исключительно с целью грабежа; «повоевав» два-три месяца и набив повозку барахлом, бандиты сматывался домой. Об одной из подобных шаек под руководством Григоренко, жителе Старобельска, рассказывается в книге Макущенко. Эти разбойники выходили на сватовскую, луганскую, беловодскую дороги, там грабили, и с целью замести следы – убивали.
С середины 1921 года, упрочнив свое положение в уездном и районных центрах, органы Советской власти начали расширять свое влияние на остальную территорию края. Наиболее энергичные и решительные работники направлялись в волостные центры и крупные села уезда для наведения там порядка. И здесь мы вынуждены констатировать: в некоторых случаях действия таких представителей не только выходили за рамки «революционной законности», но и приводили к серьезным преступлениям. Разумеется, для обуздания преступности и обеспечения нормальной жизнедеятельности всех государственных органов власти что-то делать было необходимо: население жаждало прекращения зверств и грабежей, хотело мира и спокойствия, но и применение излишней жестокости, пусть даже к преступникам, никакого оправдания не имеет.
Расскажем о нескольких таких случаях.
Первый пример будет взят из той же книги А.Макущенко «Сборник исторического описания Старобельского края». Но прежде чем его представить, хотелось бы еще раз обратить внимание на дату издания книги – 1988 год. Как известно, это были времена «горбачевской» перестройки и гласности. Уже несколько лет, как пресса и телевидение шаг за шагом раскрывали завесы тайн над событиями, происходившими в СССР в различные периоды его истории. Говорить и писать можно было фактически все, что угодно (правда, тогда еще никто не предполагал, к чему это может привести). Тем не менее, думается, что именно публикации тех лет, в массе своей, являются более всего правдивыми, объективными и непредвзятыми. В последующие годы стало модным лить на события советской действительности только одну грязь.
Автор пишет, в 1921 году Старобельским уездным ревкомом в Осиновскую волость в качестве уполномоченного был направлен И.К.Перегуда. (В 1930 году Перегуда будет назначен секретарем Беловодского РПК). Там же в то время находился и Макущенко, который в возрасте 16 лет служил бойцом продотряда. Эти два человека были земляки, оба родились в Подгоровке (северо-западная окраина Старобельска). Представляем выдержку из произведения:
«В своем повествовании целесообразно вернуться к декабрю 1921 года, когда еще шла вооруженная борьба с бандитизмом, стояли лютые морозы, все коченело, тем более возрастала необходимость изымать продовольственную разверстку, сопротивление кулачества росло, а в пролетарских центрах молодой Советской республики все находились на голодном пайке – 1/8 фунта хлеба, т.е. 50 граммов. Всех тех, кто с оружием в руках убивал продагентов, активистов, – была задача выявить и арестовывать как врагов народа. Этих бандитов доставляли в помещение волчека, в дом Раевского, там проводили следствие, и судебная тройка трибунала выносила решение – приговор по законам военного времени». Отрываясь ненадолго от воспоминаний, уточним, дата декабрь 1921 года – действительно указана в книге, и, очевидно, не является ошибочной. Как не является ошибкой и то, что даже после введения НЭПа, к зиме 1921/22 года хлеба в стране крайне не хватало, отчего в некоторых местах он продолжал изыматься у крестьян силой.
Далее Макущенко описывает, как он по приглашению Перегуды попал в волчека и стал свидетелем убийства. «Часовой ввел в камеру женщину… Перегуда из пистолета у нее выстрелил. Затем говорит: «Вот и все, на одну бандитку меньше. Это та хозяйка с Горячего плана Новопскова, устроила у себя волчье логово бандитов, там они казнили наших товарищей, зверски убивая, она самая жестокая, в крови жертв… ненавидящая большевиков и все советское, вот и приходиться так с ними поступать по законам революционной законности». Повел он меня через ворота на усадьбу, тоже со всех сторон обнесенную каменной стеной, а там десятки трупов бандитов. Как вспомнил, сколько было зарублено бандитами комсомольцев-продагентов, чоновцев, коммунистов и просто советских активистов, зверски изуродованных, без голов, с отрубленными ногами и руками и просто в капусту изрубленных, нет таким пощады, нет. Меня охватило чувство удовлетворения и никакой жалости, так и осталось на всю жизнь».
Такая правда истории…
Не менее драматичные события, связанные с действиями представителей ЧК, разыгрались однажды и в селе Литвиновка Беловодского района. Об этом свидетельствуют воспоминания Бурлака Евтихия Митрофановича, написанные им в 1969 году.* Беловодский краеведческий музей. Подтверждается тот случай и материалами книги И.А.Бугаивского «Обитоцкая повесть». Хотя там ошибочно указана дата – конец декабря 1921 года, когда, по утверждению Бурлака, являющегося на ту пору секретарем Шуликовского сельского совета, произошло это 26-27 декабря 1920 года. Суть той трагедии такова. (Вначале представим версию Бурлака). Тогда, прибывшей в Литвиновку политтройкой, в составе председателя Шамары (начальника Алчевской милиции), Беловодского райвоенкома Кондратьева и политрука Богуна, было объявлено о добровольной явке бывших дезертиров. Явилось около семидесяти человек. Все они были арестованы, и всем им поочередно выносился смертный приговор, который тут же приводился в исполнение. После этого политтройка перебралась в Шуликовку. Тамошнее руководство сельского Совета, с одной стороны, боясь быть заподозренным в сочувствии к дезертирам, а с другой, пытаясь как-то спасти людей, написало анонимное заявление, в котором говорилось, что местное население участия в бандитизме, в отличие от литвиновцев, не принимало, поэтому нет никаких оснований с ними поступать так, как это было сделано в Литвиновке. Бурлак пишет, председатель политройки Шамара пришел от этого в ярость, но Кондратьев стал на сторону представителей сельсовета, подтвердив их заявление. Арестованные под конвоем, руководимым Бурлаком, были препровождены в Старобельск. Там после разбора дел выяснилось, что лишь один из них длительное время укрывал в своем доме главаря местной банды. Этот человек был расстрелян. Остальные получили по шесть месяцев принудительных работ на шахтах Донбасса. Подтверждением связей приговоренного к расстрелу человека с бандитами послужили списки членов банды, захваченные в ее штабе.
По версии Бугаивского, в конце декабря в Литвиновке ревкомом с помощью повесток было вызвано более сотни мужчин, в основном бывших дезертиров, членов бандитских формирований. Явившихся сразу же арестовывали. Затем в церковной школе состоялось заседание политтройки революционного суда, на которой большинству из обвиняемых выносились смертельные приговоры. Тут же, у стен церкви приговоры приводились в исполнение. Так было расстреляно 64 человека. Эта кровавая расправа была прервана комиссаром Беловодского подрайревкома Быковым Максимом Власовичем. Он отменил заседание ревтрибунала и приказал оставшихся в живых и раскаявшихся людей отпустить по домам. Что и было сделано.
Касаясь самого Быкова, он уроженец села Копани Беловодского района и в революцию был членом батрацкого комитета. В феврале 1921 года его назначили заведующим отделом коммунистического труда Беловодского подрайревкома. В представленной далее подборке документов, в приказе военного коменданта Беловодска от 21 сентября 1921 года указывается, что Быков Максим заступает дежурным по Беловодскому гарнизону на 22 сентября того года.
К концу 1921 года основные бандитские формирования, орудовавшие в Старобельском и близлежащих от него уездах, были частично уничтожены, а частично рядовые их участники сами сдались властям. Какую-то роль в этом, безусловно, сыграло объявление и начало реализации программы новой продовольственной политики. Многие сдавшиеся бандиты были прощены, а некоторые даже приняты в отряды местной самообороны. Последнее подтверждается заседанием Старобельского ВРК от 1 сентября 1921 года, где говорилось, что в уезде действует одиннадцать отрядов самообороны и наблюдаются новые наборы при волостных отделах. Все вновь созданные формирования в большинстве своем состоят из бывших бандитов.* ГАЛО, ф. Р-1167, оп. 1, д. 16, л. 227 ВРК постановил проверить составы отрядов через особую комиссию, и прошедшие проверку люди могли быть зачислены в штаты районных отделов милиции по квоте, представленной губкомом (добавлялось 500 мест).
Кроме рядовых членов банд, в некоторых случаях были помилованы и ватажки, среди которых Тяпка Гаврыш, о чем сообщалось в 1927 году секретарем Старобельского ОПК на одном из заседаний этого органа.* ГАЛО, газета «Червоний хлібороб», № 70, 1927 г.
Серьезных усилий в борьбе с бандитизмом, как уже не раз здесь писалось, приложили и сами некоторые жители Беловодщины. Об одном из таких отчаянных храбрецов – Семикозе Сергее Филипповиче, уроженце Семикозовки, повествуют документы Беловодского краеведческого музея. Там на его имя хранятся два так называемых удостоверения. Первое было выдано 26 июля 1921 года и подписано председателем Беловодского райревкома (подпись неразборчива) и военкомом П.М.Заторовым. Внизу поставлена печать. В нем указано, что обладатель данного документа командируется в село Семикозовка для «реорганизации Соввласти и ведения переговоров среди (…) дезертиров и бывших бандитов о майской амнистии».
Другое удостоверение – от 24 ноября того года. На нем – штамп и печать Старобельской УЧК. Его процитируем полностью:
«Настоящим удостоверяю, что тов. Семикоз Сергей Филиппович принимал горячее участие по ликвидации банд в Беловодском районе, как-то банды Саенко и Гаврыша, и благодаря его усиленной работе, вышеназванные банды ликвидированы полностью.
Выполняя даваемые тов. Семикозу задания, он не раз попадал в руки бандитов и был пристрелен бандой Саенко, потеряв при расстреле всю нижнюю челюсть с зубами. Но, несмотря на это, тов. Семикоз и по сие время принимает горячее участие по ликвидации банд, что подписью удостоверяю». (Подпись).
О последних остававшихся на Беловодщине бандитских группировках вкратце повествуется в воспоминаниях Т.И.Красношлыка. Он пишет, логово Гаврыша находилось в лесу Олексині-Круті (Алексинский Кут) и после провозглашения амнистии, при военкоме Кондратенко, бандиты сдались. (Можем предположить, что имеется в виду упоминаемый ранее военком Кондратьев). Парламентарием на переговорах выступал объездчик Чумак Прохор Кириллович. Сам Гаврыш вскоре был назначен помощником начальника милиции; затем продвинулся по линии кооперации; однако с прежним миром связи не терял, и за это его судили. Срок отбывал в Старобельской тюрьме, пытался совершить оттуда побег, но был пойман. По отбытию наказания скоропостижно скончался в Беловодске.
Последняя из банд – Зайцева-Терехова была уничтожена в 1923 году, утверждает Красношлык. К тому времени сам автор проходил курсы пулеметчика в организованных ранее для борьбы с бандитизмом войсках ЧОН. Позже его назначили помощником ружейно-пулеметного взвода, которым командовал Демин Иван Михайлович.
Подходя к завершению темы, приведем сведения из упомянутого ранее выступления секретаря окружного партийного комитета Козачкова, выдержки из которого были опубликованы в газете «Червоний хлібороб» № 70 за 1927 год. Тогда Козачков сообщил, что за период бандитизма в Старобельском уезде от рук преступников погибло более трех тысяч человек. Но и бандитов, добавил он, было уничтожено не меньше.
От себя добавим, в пик массовых репрессий 1937-1938 годов многие из бывших участников бандитских формирований будут арестованы и домой больше не возвратятся.
И еще несколько штрихов. В Беловодской районной газете «Під прапором комунізму» от 4 января 1959 года, в статье Б.Ф.Косяка, касаясь начала 20-х годов, говорится, что как-то в Беловодск прибыла делегация шахтеров Донбасса, которые искренне благодарили беловодчан за оказанную ими продовольственную помощь их семьям.
Последние сведения больше носят справочный характер.
В один из составов Беловодской «Партизанской комиссии», работавшей в 1932 году по присвоению некоторым жителям Беловодского района звания «Красный партизан», входили: председатели комиссии: Чариков Иван Терентьевич (председатель РИК), Фесенко Иван Михайлович (зав. РЗО); члены комиссии: Кравцов Дмитрий Матвеевич (начальник милиции), Рыскаль (начальник ГПУ), Гурин (председатель РКНС).* ГАЛО, ф. Р-1275, оп. 1, д. 5
В другой раз (06.11.1932 г.) комиссия заседала в таком составе: председатели: И.М.Фесенко (зав. РЗО) и Ефимов (председатель КК РСИ); члены комиссии: Д.М.Кравцов, В.Т.Козюменский, Б.И.Шевцов, Е.С.Кикоть, Т.В.Белый. В тот день рассматривалось ходатайство А.И.Дяченко и Ф.П.Кузоятова о награждении орденом Боевого Красного Знамени Заторова Павла Михайловича, цитируем: «за боевые отличия и действия в боях как против белых, так и ликвидации банд в Беловодском районе». К сожалению, сведений о результатах того ходатайства у нас нет. Известно лишь, что в Беловодском районе за выдающиеся заслуги в период гражданской войны орденом Боевого Красного Знамени было награждено два человека. Один из них – Козюменский Владимир Трофимович (награжден дважды).
Всего в ходе перерегистрации 1932 года «Партизанской комиссией» было признано красными партизанами семьдесят пять человек. Сорока четырем подателям заявлений было отказано.* ГАЛО, ф. Р-1275, л. 1, д. 1