Резонанс.
Я подцепил ногтём один из двух прутиков и просунул в получившийся зазор конец последней полоски бересты. Вот и всё! Затянул петлю, обрезал лишнее; и готов таёжный туесок.
Вы никогда не плели корзин? Возможно, оно вам и не надо. Подозреваю, что и я без этого умения обошёлся бы. Музей в Оймяконе уже перестал присылать заказы на самодельные образцы народного творчества.
А старший брат, настаивающий называть его Юрианом, вообще как-то бросил мимоходом:
– Языком плести, брат, у тебя больше получается.
Тоже мне, писатель. А сам не может наш Хара-Тумул в своих книжках прославить.
Но это так – дым из шаманской трубки.
В общем, поставил я на специальную полочку готовый туесок и собрался позвать Лушу. Вы представить себе не можете, какие вкуснейшие пончики из мухоморовой муки готовит моя новая жена. А может, нужно говорить: молодая жена? Точнее Юриан знает, свадьба – его рук дело.
Лушу я не успел позвать из-за того, что скрипнула дверь. У нас в тайге не принято стучать – потом доказывай, что ты без умысла…
Скрипнула, значит, дверь, и в яранге появилась представительная троица. Все трое в мужском одеянии, хотя одна из них – женщина.
Сразу видно, из Магадана. Шкурок, поди, настоящих в глаза не видывали – все такие из себя, в дорогущий синтепон одетые.
«Прошу прощения», – собрался я сказать, но меня опередили:
– Ягелев Иван Кудимович – это вы?
– Он это, он, не сомневайтесь! – своевременно выскочила из кухни Луша с пампушками.
Для меня пекла, но как не угостить редких в тайге туристов. Оно и к лучшему – оладушки из мухоморов ещё никому вреда не приносили.
– Иван Кудимович, – беседу со мной вела женщина, а мужики помалкивали. – Мы наслышаны о вашем добром открытом сердце и ваших благородных поступках…
Голосок такой вкрадчивый, словно маслом топлёным помазанный. Неужели чего выпрашивать явились? Так, у меня брать нечего – шаман я простой, не миллионер. Все мои богатства – это сама тайга.
Женщина продолжала говорить, а я понял, что тороплюсь со своими выводами. Словно за зайцем по бурелому без онучей бегаю.
– Руководство нашей области предлагает вам переехать жить в Магадан. Выделим шестикомнатную ярангу на десятом этаже. Станете главным шаманским депутатом работать. Вот, только подпишите, что мы вам это приглашение привезли.
«Э, нет, – мелькнуло у меня, – пончики спасать надо. Не стоит их таким коварным гостям давать».
А вслух сказал:
– Я родился в этом улусе, и предки мои все коренные якуты. Негоже родину на высокие хоромы менять!
Красиво сказал! Увидел, как Луша из гордости за меня благоговейно приосанилась и губами шевелит, видимо, слова мои повторяет.
– Шестикомнатная!.. На десятом!..
Тьфу ты.
В это время одному из мужиков надоело отмалчиваться. Невысокий толстенький, с подвязанной щекой, он обвёл мелкими кабанчиковыми глазками помещение и многозначительно покачал тройным подбородком:
– Дико у вас в тайге! Мало хорьков разводите – от кур житья не стало.
Женщина энергично пхнула спутника локтём и продолжила:
– Никто ведь не покушается на ваши генеалогические корни. К тому же, разделение на области чисто символическое. Разве не в одной огромной стране практически живём.
– В Китае? – охнув, ляпнула Луша и поспешно прикрыла рот двумя руками.
Я же продолжал стоять в позе памятника и отстаивал свою линию:
– Никуда из Хара-Тумула я не уеду! Тут у меня родовые ценности, сеновал и всё такое…
На самом деле, никаким патриотизмом я не страдал, а руководствовался собственной логикой. Здесь я – царь, бог и хранитель тайги. А в Магадане буду максимум известным шаманом, с которым модно за ручку поздороваться.
Кроме меня, и в самом деле, тайгу не на кого оставить. Вон, она шумит прямо за окнами… голосами сельчан. Меня, стало быть, выручать пришли. Новости в тайге быстро разлетаются.
– Не отдадим шамана!..
– Нас лучше заберите!..
– Мы тоже хотим в шестикомнатных ярангах жить!..
Я, естественно, наружу к народу вышел. Ну и, магаданским туристам ничего другого не осталось.
В этот момент у второго мужика, худого, с пучком чёрной щетины под носом, тоже голос прорезался:
– Кому вы, голодранцы, в Магадане нужны? И отсюда сами разбежитесь, когда тут даже пеньков не останется.
Последних слов мужик мог не произнести, но женщина, пытавшаяся дать ему тумака, промахнулась. Промахнулась и улетела в куст малины, посаженный мной возле дома по весне.
Так, вот в чём дело! Вот, на чём доброта магаданских властей замешана. До нас уже доходили слухи, что сибирские леса тем же китайцам в аренду сдают.
– Не бывать этому! – оказывается, я это вслух зычным голосом крикнул.
То, что шамана лучше не злить, не только сельчанам известно. Добродетельные туристы, наслышанные о моих благородных поступках, тут же забились в свой «уазик» и подались восвояси. Только шлейф из сухой листвы прощальным взмахом поднялся.
Я прищурился вслед машине. Пара пустяков, пустить на них морок – два месяца будут кружными путями до своего Магадана добираться.
Ладно, пусть так едут, а то пампушки почти совсем остыли.
Пока я тут, тайге нечего опасаться.