ОБ "ОЗЕРНЫХ МОЗГАХ" И ЧЕЛОВЕЧЕСТВЕ 2.0
ЧАСТЬ I: ТЕОТЕКНОСИС
Том Смит
27 января 2016 г
Мы не берем с собой людей без квалификации,’ – говорит Стив Фуллер, - ‘мы не берем бездомных, хотя это и не официально.’(i) Фуллер – штатный социолог проекта Space Ark (Космический ковчег), концептуального исследовательского проекта Icarus Interstellar по сохранению природы для людей на тот случай, если земля станет непригодной для жизни. Видя колоссальные экологические изменения, Фуллер и его коллеги начинают волноваться о будущем Земли.
«Ковчег» имеет форму сферы с генетически-сконструированной почвой, и представляет собой искусственную биому, 15 км в диаметре, с населением 50 - 500 человек, рассматриваемую как ковчег для будущего человечества; ковчег построен полностью на искусственных замкнутых экологических системах. Проект стоимостью 200 млн долл, запроектированный в начале 90-х, в настоящее время получил название Биосфера 2 и управляется Аризонским университетом. Представляющий собой вполне земной «вивариум», данный проект первоначально должен был содержать миниатюрный тропический лес, мангровые заросли, саванну, пустыню, коралловые рифы и сельскохозяйственные угодья с полным набором коз, кур и свиней, на всего лишь трех акрах [Прибл. 1,2 га - Прим. ВП]. В нем должны были проживать восемь «бионавтов» на протяжении двух лет, в условиях герметически закрытого пространства. Проект представляет собой радикальный эксперимент по достижению самодостаточности человечества.
Теологическая подоплека «ковчега» неслучайна. Фуллер, профессор университета г. Уорвик, христианин, с гордостью называющий себя трансгуманистом, выступает за theomimesis, т.е. "игру в моделирование Бога". В конце концов, пишет он в своей последней книге "Проактивный императив", все мы - ‘ищущие божества’ с ‘божественным потенциалом’, а ‘не просто один из многих видов’. Добро пожаловать в Человечество 2.0! Фуллер порывает со старым скучным Человечеством 1.0, с его правами человека, скрипящими коленями, и реакционным неприятием евгеники.
Проактивный аргумент Фуллера в том, что "принцип предосторожности», облюбованный защитниками природы, по его мнению, стал препятствием для нашей изначальной гениальности, понижает наши возможности и ставит на один уровень с низшими животными. Принцип ‘не навреди’, встроенный сегодня в политику и общественное сознание (впрочем, почти не работающий), должен быть заменен на анти-дарвиновский проактивный императив. Это позволит нам отойти от эволюционного прошлого и взять генетику в свои руки (Фуллер – сторонник неавторитарной генетики, термин, который, как он считает, недопонят публикой), что позволит оставить наш космический камень, который мы называем «домом» и в конце концов заменить наши слабые тела ‘на некоторый более интеллектуальный и долгоживущий прочный субстрат’. ‘Лучше быть заложником судьбы,’ – пишет Фуллер, ‘чем пленником прошлого.’ Сильно сказано.
Конечно, если бы работа над Человечеством 2.0 представляла собой писанину некоего одиночки-маньяка, мы могли бы посчитать за бред его богатое воображение, наполненное космическими кораблями и отказом от телесности, на манер манифеста Унабомбера, но теперь со знаком минус. Но все дело в том, что он не одинок, и не изолирован. Напротив, трансгуманизм сидит глубоко в качестве логической основы таких современных философских категорий как ‘экомодернизм’, ‘экопрагматизм’ или ‘пост-экологизм’, поставивших себе на службу технофикс*, прогресс и все наше наследство уникальных особей, призванных сотворить ‘хороший антропоцен.’ Стюарт Брэнд, высший жрец экопрагматиков, напоминает нам, что в конце концов ‘мы – как боги, и должны этим пользоваться,’ а король трансгуманистов Рэй Курцвейл в работе «Сингулярность у порога» (The Singularity is Near) пишет, что ‘один кубический дюйм нанотрубок будет в сотни миллионов раз мощнее человеческого мозга.’
Перед тем, как идти дальше, разрешить мне, немного снизить темп и позлорадствовать. Как замечает режиссер Адам Кэртис, "Космический ковчег", Биосфера 2, напрашиваются на трагикомическую повесть:
"Уровни CO2 стали резко возрастать, поэтому экспериментаторы в отчаянии сажали все больше растений, но CO2 продолжал расти, затем растворился в “океане” и съел весь коралловый риф. Миллионы мельчайших клопов стали атаковать овощи и их становилось все меньше и меньше. Люди потеряли 18% своего веса. Затем появились миллионы тараканов. Как только в кухне выключали свет, полчища тараканов занимали каждую поверхность. И что еще хуже – кислород, производимый в искусственном мире, стал исчезать и никто не знал, по какой причине. “Бионавты” начали задыхаться. И они возненавидели друг друга – возникли яростные перепалки, заканчивающиеся тем, что они плевали друг другу в лицо… Затем откуда ни возьмись появились миллионы муравьев и обрушились на тараканов… В конце Биосферы 2 муравьи съели тараканов. Затем они продолжили есть силиконовую оболочку, окружающую «ковчег». Коллективные действия муравьев позволили прекрасно справиться с оболочкой и всей системой. Затем муравьи продолжили победно маршировать по аризонской пустыне. Один бог знает, чем все закончилось".(ii)
Возвращаясь из Аризоны в нашу зеленую британскую глубинку, хочу напомнить читателям об еще одном чуднОм, закончившимся провалом биологическом эксперименте, уже порядком подзабытом, но с которым я хотел бы сравнить Космический ковчег и Биосферу 2. В 1950-х гг англичанин по имени Стэффорд Бир основал отрасль, названную им "управленческой кибернетикой", получившей наибольшую известность благодаря бировской «Модели жизнеспособных систем» (Viable Systems Model).
Управленческая кибернетика явилась частью трансатлантического кибернетического движения, целью которого было изучение регулирования, контроля и коммуникаций в живых и неживых сложных системах. Напомню, что кибернетика происходит от греческого слова kybernetes, что можно перевести как ‘управляющий’ или ‘кормчий’.(iii)
В то время, как американская инкарнация кибернетики, откуда Стив Фуллер берет свое вдохновение трансгуманиста, занялась военными приложениями, такими как кибернетическое управление противовоздушной обороной, движение в Великобритании, организованное вокруг тесного Ratio Club **, было занято контр-культурными вещами, почти всецело психологией, и в одно время имело даже некоторую связь с британскими анархистскими кругами.
Бир, изучая возможности лучшего приспособления организаций - от фабрик до сообществ и правительств - к сложному окружению, из-за которого многие терпят фиаско, занялся биологической компьютеризацией. Он обнаружил, что стандартные компьютеры, в частности их ранние модели, хорошо выполняют то, что в них закладывают программисты, но не в состоянии переключиться на расчеты эмергентных, хаотических и непредсказуемых явлений.
Разочаровавшись в компьютерах, Бир пришел к идее о замене человеческого управления, и всех сопутствующих ему пороков, ошибок в решениях, слабых мест, и т.п. не компьютерами, а живыми, значительно более сложными системами. Он экспериментировал с колониями насекомых, мышами, даже со своими собственными детьми, и в конце концов главное внимание уделил т.н. «озерным экосистемам» (pond ecosystems).
Если вам кажется, что это наподобие сумасшествия "Космического ковчега", слушайте дальше.
‘Убрать людей из фабрик, вставить на их место пруд’ - заключительный вывод, которым Эндрю Пиккеринг обозначил проект, в котором пруд, фабрика и бизнес-среда в конце концов находят некоторое равновесие. В одном из экспериментов с озерными экосистемами, призванными управлять нами и нашими организациями, выполнять роль гомеостатического контроллера, было решено использовать небольшие водяные блошки, Daphnia, дать им возможность впитывать железные опилки, а затем приложить магнитное поле, которое будет показывать промышленные связи в окружающей среде. Другой эксперимент заключался в аналогичном применении света со светочувствительными водными простейшими, euglena. Однако проекты Бира так и не смогли реализоваться — Дафния просто покакала опилками. Бир занялся другими вещами, не дождавшись, пока пруды начнут управлять от нашего имени.
Но интересно отметить, что проект возможно все же обладал нереализованным потенциалом. После Бира, его коллега Гордон Паск, еще один ведущий кибернетик, добился значительного, хотя и недооцененного, успеха – с биологическими вычислениями в форме само-организующихся электрохимических цепочек, развившихся в итоге в "ухо", т.е. в способность разумно реагировать на определенные звуки, как и магнитные поля.(iv)
Экспериментирование Бира, конечно, можно было бы назвать наивным, самонадеянным и антропоцентрическим; сравнимым с фуллеровским теомимезическим техно-проектом по созданию онтологически отсоединенного и трансцендентного Человечества 2.0, без мешков с мясом, не говоря уже о "Космическом ковчеге" и Биосфере 2. Все эти проекты предлагают некую культурную ауру, в которой антропный псевдо-контроль присутствует в каждом взаимодействия человека с его окружением. Я даже возможно назвал бы эти проекты не технологическими, или теомимезическими, а теотекнотическими от teknosis - термина, предложенного Джоном Бирамом в забытом уже труде под тем же названием, который означает ‘болезнь технической мысли,’ сегодня уже, увы, хронической в развитых странах. Данная болезнь, по словам Майкла Шаллиса, это ‘состояние ума, частично синдром хакера, частично нарциссический комплекс, из-за которого человек поклоняется [техническим] идолам подобно золоту или серебру.’
В самом деле, Адам Кэртис, в приложении к своей документальной ленте «Все под присмотром машин, с любовью и грацией» (All Watched Over By Machines of Loving Grace), говорит об ‘экосистемном мифе’. Экосистемное мышление, как он доказывает, пришедшее из кибернетики пятидесятых, и Биосфера 2, пришедшая из девяностых, представляют собой заблуждение в том смысле, что предполагает, что природа ведет себя как компьютер, что она - некая устойчивая машина из «целостностей», стремящаяся к равновесию. Кэртис говорит, что ‘все как раз наоборот - природа никогда не достигает устойчивости, что она всегда меняется’. Для Кэртиса-режиссера, этот миф не только опасен сам по себе, но также исторически вытекает из колониального мышления Яна Смэтса, расиста, ярого милитариста, и пионера термина «холизм». Смэтс обратился к ‘научному’ видению целостностей ‘чтобы создать представление о статичном мире, где все стабильно,’ куда, конечно, входит расовое неравенство, и ‘наш моральный долг сделать так, чтобы ничего не менялось’.
Хотя Кэртис здесь на правильном пути, у него есть определенное смешение идей, ведущее к преждевременному отказу от холизма, гомеостаза, и понятия «экосистемы». Даже если муравьи помогают нам разрушить утопические эксперименты и не согласны покорно управлять нашими фабриками, я все же не выступал бы с полным осуждением Бира и позволил бы продолжать поиски "озерного разума". Давайте назовем одну из историй "закрытым холизмом", другую - "открытым".
Биосфера 2 - это прототип закрытого холизма, как и "Космический ковчег". Это пример того, что происходит, когда ученый или изобретатель полагает, что он обладает законченным знанием, и может действовать предсказуемым образом. Вы отделяете часть мира, закрываете ее наглухо, размножаете то, что необходимо для эксперимента, а затем вмешиваетесь, когда ситуация выходит из-под контроля. Кислород исчезает, и вы не знаете, куда он уходит. Люди испытывают стресс. Муравьи вырываются на волю. Ген, усмиренный с помощью евгеники, выходит из повиновения. Мир сопротивляется замкнутому пространству и его открытая сложность блокирует всякую попытку справиться с ним.
Бировский «озерный мозг» и его другие эксперименты, с другой стороны, обходят этап замкнутости, предсказуемости и законченности знания; напротив, он помещает человека в более скромное положение. Он признает, что люди – не единственный разум на земле, и уж ни в коем случае не трансцендентный или божественный; разум буквально пронизывает мир. Как пишет Пикеринг, ‘Бир и Паск осознали, что мир, по сути, полон […] мозгов. Любая адаптивная биологическая система является в полном смысле адаптивным мозгом.’ И не только мозгом в человеческом понимании, но и далеко выходящим за человеческое представление:
"Биологические системы могут решить наши проблемы, выходящие за пределы нашей когнитивной способности. Они могут приспособиться к непредсказуемым флуктуациям и переменам. Пруд выживет. Наши тела поддерживают температуру близкую к постоянной вне зависимости от того, что мы едим, что делаем, в любой среде. Теперь уже кажется очевидным, что если бы нам дали возможность сознательно контролировать все параметры нашей внутренней среды, наши когнитивные способности не смогли бы справиться с поддержанием в заданных пределах огромного количества переменных и мы быстро бы умерли. Именно в этом смысле Бир думал, что экосистемы умнее, чем мы — не в смысле их репрезентативных когнитивных способностей, которые возможно и не существуют, но в смысле их практической способности решать проблемы, превышающие нашу когнитивную способность".
Такие радикальные альтернативные пути восприятия мира подрывают фальшивую антиномию Фуллера между предосторожностью и проактивностью. Вы не заняты изучением возможных последствий [ваших действий] и принятием полного набора мер предосторожности, поскольку озерные мозги работают за вас, изменяются, вмешиваются в процессы и постоянно обучаются. И вы не пытаетесь уйти от грязного, запутанного дарвиновского мира путем теотекнотического проактивного модернизма.
Напротив, вы учитесь понимать более сложный мир; а именно, уважать реальность нечеловеческого мира, обнаруживать его в себе и себя в нем, и не занимать командующую позицию. Мы люди - часть развертывающегося мира, как точно высказалась феминистка Карен Барад, и часть вселенной, которую стремимся понять. Мир – это не замкнутая банка, но открытая разумная экосистема, и мы не можем ни контролировать, ни уйти от нее. В ней, наконец, источник красоты. Так зачем его контролировать?
—
Ссылки
(i) См
(ii)
(iii) Определение кибернетики в значительной степени основано здесь на статьях и монографиях социолога науки Эндрю Пикеринга, в частности на его книге "Кибернетический мозг: Наброски другого будущего"
(iv) См статью Кариани (1993) Вырастить ухо: эпистемологические следствия электрохимических экспериментов Гордона Паска в журнале Systems Research.
—
* технофикс - решение всех проблем технологическим путем.
** Ratio Club - неформальный клуб молодых психологов, физиологов, математиков и инженеров, организованный с целью обсуждения проблем кибернетики (1949). Клуб основан неврологом Джоном Бейтсом и просуществовал до 1958 г. -
https://en.wikipedia.org/wiki/Ratio_Club
Комментарий ВП. Автор статьи настроен против моделирования сложных систем, "подстраивающих мир под себя". И с философской точки зрения посыл абсолютно правильный. Однако отказываться вообще от моделирования на том основании, что все сложные системы непредсказуемы, глупо. Разумеется, мы не можем контролировать ВСЕ параметры. Но этого и не требуется. Достаточно знать, как ведут себя основные параметры и следовать здравому смыслу. Не надо забывать и про интуицию. Понятие экосистемы важно не потому, что дает нам ПОЛНОЕ представление о сложной системе, а потому что заставляет задуматься об очевидных ошибках нашего поведения. Действительно, многие сложные системы ведут себя непредсказуемым образом, но это не означает, что мы должны закрывать глаза на те причинные связи, которые нам известны. Например, теория Эйнштейна уточняет теорию Ньютона в отношении пространства и времени. Но надо ли пользоваться квантовой теорией на каждом шагу ? Может быть достаточно не делать глупостей на уровне теории Ньютона?
Первые пионерские работы по моделированию сложных (глобальных) систем проводились в 70-х гг. в США под руководством Донеллы Медоуз и системного программиста Джея Форрестера. Результаты расчетов представлены в знаменитой книге "Пределы роста", прояснившей поведение связанных социо-экономических и экологических систем на глобальном уровне. Результаты работы во многом способствовали зарождению зеленого движения и пониманию опасностей, стоящих перед человечеством.
В Советском Союзе интересные работы по моделированию связанных биологических и социальных систем проводились в Институте кибернетики Украинской ССР под руководством кардио-хирурга и академика Н.М. Амосова. Редкого по способностям, кругозору, и честности человека. К сожалению, эти работы малоизвестны.