Гл.8
"Ну вот! - подумал сконфуженный и разозлённый Анатолий Иванович. - Теперь из-за Ульки и у нас скандалы начались."
Немного помешкав, он отправился вслед за женой, присел рядом и обнял плачущую женщину.
- Наташ, ну прости меня дурака! Ты же понимаешь, что я не со зла. Кому, как ни тебе известно, что я весь извёлся, а в голове одна и та же тема. Ну признайся, разве мы о таком будущем для своей дочери мечтали, а?
- Не о таком. Ну что делать, Толя? Отказаться теперь от неё?
- Кто говорит, чтобы отказаться, у меня и в мыслях не было. Вот ты сама подумай, ну не по людски, как-то всё получается. Наша дочь уже месяц у него живёт, а он и носа к нам не показал. Это что, нормально?
"А и правда, - Наталья Владимировна зациклилась на этой мысли. - что же получается? Значит, мы ему вырастили дочь, а зятёк и видеть нас не желает."
И при очередном свидании с Улей, Наталья Владимировна не стерпела, высказала ей:
- Улечка, что-то вы в гости к нам не спешите, или не думаете с родителями родниться? И вообще, ты кто ему: жена или любовница? Надо же обычаев придерживаться. Что, так и суждено нам стороной друг друга обходить? Не хочет к нам твой Трифон, не надо, но можно было нас пригласить к себе для разговора. Так, мол, и так, прошу руки вашей дочери.
Уль, от людей стыдно. Хорошо, хоть все понимают, что нашей с отцом вины здесь нету, не отворачиваются селяне, здороваются. Тебе пока невдомёк, но придёт время, тогда и ты согласишься, что твои старые родители были правы.
Девушка не могла матери перечить, ей тоже показалось, что Трифон перегибает палку. Он ни разу не заикнулся о её родне, а это неправильно. Всегда все считались со свекрухами и тёщами, пусть ругались, что-то делили, но считались. А тут всё, как будто они живут на другой планете по другим правилам.
Домой девушка вернулась без настроения и от Трифона сей факт не укрылся.
- Уль, что-то случилось? Может, помощь какая нужна твоим маме с папой?
- Наконец-то, ты соизволил о них поговорить! Нет, Трифон, им от тебя ничего не требуется, просто мне обидно, почему мы в гости к ним не появляемся и сюда ты их не зовёшь? Трифон, эти люди меня родили и они для меня роднее всех на свете.
- Уль, ты о чём? Да пожалуйста, кто не даёт, пусть приходят к нам в любое время, я совершенно не против. А туда, к ним, знаешь, я думал об этом... Ну сама представь, ты сейчас сама с матерью тайком встречаешься, а если мы с тобой явимся, как ни в чём не бывало? Не верю, будто там обрадуются, отец обязательно скандал устроит. Уль, всему своё время, но только не думай, что я плохо отношусь к твоим близким. Правда.
И снова он прав. Действительно, нельзя появляться, как снег на голову, характер отца ей знаком не понаслышке.
- Трифон, а долго мы с тобой, вот так будем жить?
- Как?
- Ну, не знаю... Я кто тебе? Жена или любовница?
- Кем ты сама себя считаешь, тем и будешь. Ты что, свадьбу хочешь? В принципе, я не против, но давай поразмыслим, раз уж заговорили. Где нам её отмечать, здесь? А пригласим кого? На меня все смотрят, как на врага народа, ты переругалась со всеми подругами, так кто нас захочет поздравлять? Давай договоримся, пусть сначала всё образуется, войдёт в своё русло, а потом и решим. Нет, я бы мог устроить праздник и в Москве, но тебе это не понравится, ты просто возненавидишь собственное бракосочетание, где рядом никого из твоих дорогих сердцу людей, а лишь незнакомые лица. Уль, не гони лошадей.
- Трифон, да я не тороплюсь, меня и так всё устраивает, но иногда мне любопытно знать о твоём прошлом. Я вся у тебя на виду, а вот ты - загадка. Кто ты, Трифон? Расскажи о себе.
- С чего начинать, с пелёнок?
- Об этом, как-нибудь потом. Давай с бизнеса.
- Секретов нет. Имею несколько небольших заводов в столице. Тебе это интересно?
- Признаюсь, нет. А семейное положение, ты был женат?
Мужчина скривил недовольную гримасу.
- Если скажу, что нет, ты всё равно не поверишь, всё-таки возраст, правильно? Да, я был женат, но детей нету.
- А где твоя жена, в Москве?
- Нет, в Германии. Она уехала к другому.
Уля заметила, что Рома, который внимательно прислушивался к разговору, глянул, как-то нехорошо на Трифона и вышел из комнаты.
Потом девушка долго анализировала недавнюю беседу с Трифоном. Её всё устраивало в рассказанном, особенного для себя она ничего не обнаружила.
"Ну существовала в свете одна семья, а потом, вдруг женщина влюбилась в другого и уехала к нему в Германию. Ну с кем не бывает?
Только почему Рома так странно зыркнул на Трифона, вроде уличил того во лжи?
Может, не жена, а Трифон стал виновником их развода? Ну, например, гулял от неё, устраивал драмы и даже руку поднимал."
Как у них в деревне... Много таких несчастных женщин, которые тональным кремом замазывают синяки и смущённо опускают голову, вроде они сами себя так разукрасили.
Последнее заключение не давало девушке покоя, она даже собралась предъявить претензии Трифону, но потом передумала. Чужая семья, сродни тёмному лесу, пойди разберись!
"Чего я стану лезть не в своё дело? Ко мне Трифон относится - выше всех похвал, так что мне ещё надо?
Ничего, по истечении какого-то срока, непременно произойдёт примирение с отцом, а может и с подругами, а уж после и о свадьбе можно подумать, а пока Трифон во всём прав, торопиться не следует."
В этот вечер они с Натальей Владимировной долго сидели на пеньках в огороде, смеялись над прошлыми смешными случаями и между ними царила такая атмосфера, будто ничего не произошло, а просто мать с дочерью трудились на участке, а потом присели отдохнуть.
- Уль, а помнишь, как ты училась ещё в третьем классе и я тебе купила красивое пальтишко кирпичного цвета. Ну, там ещё на боку медвежонок был вышит, помнишь?
- А, это то пальто, что потом коровы съели? - и обе покатились со смеху.
- Ну не совсем съели, одну полу оставили. Ты же не послушалась меня: в корпусе жарко, а я сказала, чтобы ты пальто отнесла в бытовку, но своенравный ребёнок повесил его на вагонетку, ну а бурёнки, тут как тут.
- Мам, - сквозь смех поддержала Уля. - и что это за животные такие, материю едят? Как будто им кормов мало.
- Это точно, глаз да глаз нужен. Я, ту тряпочку, что вымя протирала, старалась спрятать подальше, а то, как зазеваешься, так и всё, тряпки уже нету.
А тогда мороз был страшенный. Я тебя закутала в свою фуфайку и тащила на руках до самого дома. Иду, спотыкаюсь, полные валенки снега. Да, прошло всё, а теперь уже и ты невеста, когда только росла? - голос Натальи Владимировны дрогнул. - Уль, как нам свиданничать дальше? Скоро морозы гакнут, захурделит, что не дай Боже...
- Так приходите к нам в гости, Трифон не возражает.
- Это ты с ним такое обсуждала?
- Я. Так, он сразу согласился.
- Нет, доченька, спасибо за приглашение, но так не пойдёт. Выходит, мы сами напросились?
- Ма, ну вам не угодить. То, почему не зовёте, а позвали, опять не так. Вы уж определитесь, ладно?
- Глупая ты у меня ещё. Я же говорю, подрастёшь - поумнеешь.
Когда Уля вернулась домой, то Трифон ей сообщил, кое-какие новости. Их, оказывается, навещал участковый.
- Интересовался, почему ты работу бросила, мол, за это есть статья о тунеядстве.
Уле стало страшно, о такой проблеме она и не подумала.
- И что ты ему ответил?
- Присаживайся, Рома шикарный ужин приготовил, мясо по-французски... Что я ему ответил? Сказал, что ты у меня горничной работаешь, а за это в тюрьму не сажают. Ваш участковый мыслил, что мы законов не знаем, но он ошибся. В стране разруха, в городах один за другим закрываются крупные предприятия, и люди рады хоть куда устроиться, дабы прокормить семью. А он мне тут о тунеядстве будет рассказывать. Денег, наверное, хотел. Но я никому зря не плачу. Не беспокойся, солнышко, он сюда больше не сунется, а в скором будущем я тебя оформлю в своей организации. Кушай, и не о чём таком не думай.
Во всём сказанном Трифоном, положительного она выискала больше, чем негатива. Она-то представляла, что за неё никто и не вспоминает и обида рвала душу. Пахала на той ферме, как папа Карло, а ушла и все за неё забыли. Даже зоотехник ни разу не попытался выяснить причину её ухода. А тут, на тебе! Сам участковый пожаловал. Видно, зоотехник побоялся сам здесь появиться, вот и попросил стража порядка. Ага, дураков уже нету, сами вкалывайте на своей ферме, а с неё хватит.
Уля сама удивилась, а ведь она постепенно отвыкает от того, что раньше считала необходимым да таким необходимым, словно глоток воздуха.
Ей и на самом деле было хорошо, правда, скучновато немного, особенно когда Трифон уезжал в Москву. Рома отвозил его в аэропорт, а сам возвращался. Но Трифон надолго не задерживался, привозил с собой бумаги и сидел над ними несколько дней.
А Уля нашла интерес бродить по красивому дому и разглядывать мебель. Она могла по часу расхаживать в одной из комнат, всё любоваться и восхищаться, потом переходила в другую.
А когда Трифон привозил ей со столицы многочисленные подарки, среди которых присутствовали и изысканные вещи от заграничных кутюр, то она, вообще к зеркалу прилипала. Всё примеряла и крутилась волчком, подставляя своему отражению то правый бок, то левый, то ровную спинку. Всё это замечательно, модные одежды так радовали, но только куда их наденешь? К девчатам, даже не обсуждается, её и калачом не заманить, тут же начнутся незаслуженные упрёки под аккомпанемент завистливых взглядов. В магазин нарядиться, так тоже осудят, тем более, она совсем не показывается в деревне. Ну, а маме без разницы, в чём к ней появляется её единственная дочь.
Но девушка верила, что наступит таки пора, что она смело натащит на себя все эти наряды, а пока всё бережно хранилось на полочках в огромных дубовых шкафах.
С началом зимы произошло событие, совсем не маловажное для Ули. Отец разрешил видеться им с мамой в их доме. Сам, правда, перед её приходом, исчезал в неизвестном направлении, но уже сделаны первые шаги к ней навстречу.
- Дочь, ты не обижайся на отца. - оправдывалась Наталья Владимировна. - Поверь, он всем сердцем желает, чтобы ты была счастлива.
Уля и не обижалась, она верила во всё лучшее. Только вот скука всё больше и больше её одолевала, уже быстрее бы Трифон нашёл для неё дело, а то, так и свихнуться можно. Днями, как призрак, шататься по дому без всякого занятия. Только спи, ешь да следи за обзором вестей по телевизору, или музыку слушай. Сначала всё казалось раем, теперь же, простая обыденность.
Из-за безделья Уля пристрастилась выпивать. Начала с ликёров. Никогда раньше ей не приходилось пробовать этот сладкий, отдающий всевозможными ароматами, напиток. Девушка с утра брала к себе в постель фрукты, шоколад и наслаждалась новой, неизведанной, но такой прекрасной жизнью. Теперь не до скуки, стало много веселее.
Потом пошли в ход коньяки, благо у Трифона имелся огромный бар со всякими марочными бутылками, различных объёмов и расцветок. Если сам хозяин не сидел над бумажной канцелярией, то иногда присоединялся к ней, но предупреждал:
- Уля, никогда не позволяй, чтобы спиртное взяло над тобой верх.
- Это как? - недоумевала девушка.
- Не перебарщивай. Сложно себя контролировать в подобной ситуации, но ты постарайся.
И она старалась. Иногда, после трёх небольших рюмочек хотелось добавить, чтобы вновь вернуться в это манящее сказочное состояние, но она терпела, пока хмель почти полностью не проходил, и только тогда могла себе позволить очередную порцию.