Пасмурным осенним вечером сумерки сгущаются рано.
Устало скрипнула дверь за спиной, точно прощаясь, и Волин сбежал вниз по лестнице, покидая негостеприимные стены отдела полиции. Сойдя на асфальт, остановился, вдохнул полной грудью пропитанный моросящим дождем воздух. Запах свободы не опьянял и не дурманил, не кружил голову, а отозвался горечью на языке.
Их больше нет рядом!
В стороне мигнул фарами спрятавшийся под корявым тополем «форд», из него вылез худощавый парень с неопрятной стрижкой и впалыми щеками, поросшими трехдневной щетиной, но не двинулся навстречу, а выжидающе остановился перед капотом.
Волин подошел, молча пожал руку, обнял, похлопав по спине, и, почувствовав наворачивающиеся на глазах слезы, сел в машину. Мужчины не плачут! Никто не увидит его слез.
В салоне было тепло. Тихо жужжал вентилятор отопителя, лениво работали дворники на лобовом стекле, методично размазывая мелкие капли дождя. Оба тягостно молчали, боясь первым же словом разбить хрупкий кокон обманчивого спокойствия, понимая, что первая же фраза вернет их к страшной действительности.
Увидев лежащую на торпедо пачку «L&M», Волин закурил и задумался. И только когда огонек сигареты обжег пальцы, понимая, что вечно смотреть через окно на жизнь отдела полиции по меньшей мере глупо, тихо попросил:
- Отвези меня домой.
- Может, лучше ко мне? Поживешь какое-то время, а там посмотрим.
- Домой, Миша, домой, - Волин бессильно откинулся на спинку кресла и, забывшись, закрыл глаза.
Надо было с чего-то начинать, и он решил начать сначала. С места, где все произошло. Конечно, Волин никогда раньше не занимался расследованием убийств, но жизнь научила верить в себя и внимательно относится к мелочам. Он поднялся в квартиру, сорвал с двери полоску бумаги с печатью и сунул ключ в замочную скважину.
Родной дом встретил его холодной пустотой. Здесь не осталось тепла семейного очага. Не осталось ничего от прежней жизни, хотя все вещи вроде бы хранились на своих местах. Теперь это музей скорби и памяти по безвременно ушедшим. А еще – место преступления, где следственная бригада исследовала каждый сантиметр площади в поисках улик. Или не исследовала…
В компетентности криминалистов и сыщиков Волин не сомневался, но это его дом, дом, каждый угол в котором ему хорошо известен. И кто, если не хозяин дома сможет увидеть то, что укрылось от глаз людей посторонних? Чужой след на полу, сдвинутая книга на тумбочке, оставленные не на своем месте вещи или забытый неизвестным убийцей предмет, способный указать на владельца.
Он хорошо помнил, как вернулся домой ранним утром, когда еще не начинало светать. Как, стараясь не разбудить домочадцев, скинул верхнюю одежду и пошел в комнату, по привычке собираясь заглянуть к дочери, чтобы поправить подушку и подоткнуть одеяло. И только тогда на полпути в голове зазвенел тревожный колокольчик. Было тихо. Абсолютно. Ни вздоха, ни скрипа. И когда его взору представилась картина трагедии, не было сил ни рыдать, ни кричать от накатившей волны нечеловеческой боли.
Упав на колени, он прижимал уже бездыханное невесомое тело Машеньки к груди и, раскачиваясь из стороны в сторону, беззвучно выл. Когда очнулся, увидел за окном сереющий рассвет. Превозмогая себя, поднялся и направился искать жену, зная наперед, что откроется взгляду. Понимая, что помочь близким уже не сможет.
Затем набрал по телефону 02.
Теперь Волин прошел тем же путем: сначала по коридору в комнату дочурки, оклеенную фисташковыми обоями с изображением Винни-Пуха и его друзей, затем в спальню, где не нашел Лены, а потом на кухню. Стараясь не обращать внимания на лужи крови, запекшиеся повсюду – кроме него убирать некому – он глядел во все глаза, заглядывал во все щели, ползал по полу, стараясь отыскать нечто чужеродное, то, чего не могло быть в его семье. Открывая шкафы и выдвигая ящики, тщательно проверил, не пропало ли что: деньги, драгоценности – и того и другого было немного, и все осталось на своих местах. Поднял ковер, снял подушки с дивана – ничего. В квартире, как всегда, был почти идеальный порядок, на сколько возможно с маленьким ребенком.
Машинально взяв с телевизионной тумбы томик Ли Чайлда в глянцевом переплете – читать его уже никто не будет – Волин засунул книгу на привычное место на полку и сполз по стене на пол, забился в угол, подсознательно ища если не спасения, то помощи. Как найти того, кто не оставляет следов?
Из хода допроса ему хорошо запомнилось, что экспертам не удалось найти никаких пригодных отпечатков, кроме его собственных. Да и что ему до дактилоскопии, если нет возможности сравнить их с базой данных. Должен быть другой выход, а у него пока нет ничего.
Чувствуя, как мутнеют глаза от застилавших их слез, он еще раз огляделся вокруг.
Ничего! Нет ничего. Нет следов взлома на двери. Нет следов борьбы. Убийца беспрепятственно вошел в квартиру, беспощадно расправился с женщиной и ребенком – Волин умышленно сделал жертв безликими для себя, чтобы не потерять возможность рассуждать здраво, - а затем, ничего не взяв, спокойно удалился. Убийство ради убийства?
Все. Самообладание покинуло его. Плечи затряслись в рыдании, и впервые за все время Волин зарычал в голос.