Гл.7
Вот ведь как бывает... Эти четверо молодых женщин дружили с самого раннего детства, а теперь смотрели друг на друга с презрением. Вернее, они разделились на два лагеря: с одной стороны Уля, одна одинёшенька, а с другой, её подруги.
Откуда всё это? Они же были неразлучны долгие годы, помогали в беде, кому требовалась помощь, не скупились на советы, а случись, если злые языки кого из них осуждали, то сломя голову бросались на защиту. А сейчас, это уже просто враги, иного слова и не подобрать.
"Из-за чего? - думала Уля. Девушка себя не выгораживала, есть и её вина перед ними, но она такая незначительная, что не стоит и вспоминать об этом. Всё равно, рано или поздно, но Уля открылась бы перед ними, просто ещё не пришло время или подходящий момент. - Ну почему они, вдруг превратились в строгих и жестоких судей?"
- Света, если быть честной, то он не пускал меня на работу, я сама так захотела, и не смей смеяться и осуждать человека, которого не знаешь. - упрекнула она подругу.
- О, да я смотрю, он для тебя уже дороже давнишних друзей. - тут же съехидничала Вера. - Ты готова нам глотки за него перегрызть.
- Улька, давно ныла, когда думала, что залетела? - вмешалась Дашка. - Ты уверена, что он на тебе женится, ну где, вообще, твои мозги? Не успеет в наше село какой-либо чужак заявиться, так ты сразу всех подбираешь, а мы потом твои сопельки утираем.
Это уже слишком! Щёки девушки загорелись ярким румянцем.
- А твой Славик не чужак? Однако, ты выскочила за него и забеременела, между прочим, раньше свадьбы. А вдруг, он бы бросил тебя, ты же не побоялась? Вот и я не боюсь!
Даше не понравилась та правда, которую Уля привела в пример.
- Что ты сравниваешь? Славик, мой одногодок, а твой старый хрыч, случайно, не в дедушки тебе годится? Славик меня не кинул, а ты ещё не знаешь, что у тебя впереди.
- Но ты ведь, тоже тогда не знала, что у тебя впереди? Волков бояться, в лес не ходить.
- Девчата, да что мы с ней разговариваем, с этой шалавой? Она со студентом спала, теперь с этим кувыркается, даже подругам слово не сказала, мол, нам необязательно ничего знать. Ну конечно, мы же теперь богатые, зачем с нищими водиться?
- Сами вы шалавы, забыли свою молодость? Ни одна честной мужу не досталась! А теперь вы порядочные, конечно! Когда мужьями прикрылись. Ненавижу вас! - Уля больше не хотела продолжения скандала и побежала к выходу.
- Если ты надеешься, что мы, как всегда, подоим твою группу, то ошибаешься! Стерва! - кричала вслед Верочка, распираемая от злости, что Уля припомнила то, о чём они предпочитали не вспоминать.
- Да пошли вы! Больше не дождётесь моего здесь появления! Так и передайте зоотехнику.
Она бежала по зарослям бурьяна, чтобы по дороге никого не встретить. Меньше всего тянуло, с кем-то откровенничать в данный момент. Глотая солёные слёзы, Уля, думая, что никто не слышит, иногда подвывала, перебирая в памяти обидные слова товарок.
Но когда она покинула территорию фермы, через умышленно проделанный лаз в высоком деревянном заборе, то нос к носу столкнулась с Натальей Владимировной.
- Мама? - девушка вскрикнула от неожиданности. - Наверное, тоже намереваешься поучить меня правилам хорошего тона? Как же, мне ведь нравоучений ещё недостаточно за последнее время!
- Нет. - спокойно ответила Наталья Владимировна, но вид её был суровым, только в глубине потерявших блеск глаз, читалась нежность к своему ребёнку и нескончаемая жалость. - Я здесь, чтобы узнать, ты навсегда от нас ушла?
- Навсегда. Я не вернусь, мама. Всё, у меня началась своя жизнь.
Наталья Владимировна не спрашивала, почему Уля так расстроена и плачет, видимо догадалась, что дочь рассорилась с подругами.
- Я пойду, мам? - Уле неприятно было стоять перед матерью, всей зарёванной и дрожащей.
Наталья Владимировна кивнула, и девушка поспешила продолжить путь, в душе благодаря мать, что та не задерживала. Но стоило ей отойти на десяток метров, как до неё донеслось:
- Уленька!
Уля остановилась.
- Я по субботам буду ждать тебя в огородах. - и тут она поняла: отец её не пустит в дом. А по субботам он уходит к куму играть в лото. Всё сразу опустилось вниз: и душа, и сердце, и последние силы. Она попыталась улыбнуться матери, наспех махнула рукой, соглашаясь, и вновь залилась слезами горести, обиды и разочарования.
Трифон, как всегда, встретил и успокоил:
- Правильно сделала, что распрощалась с фермой. Да зачем тебе это нужно? Уля, человек не должен делать ненужную ему работу. Вот почему мы все трудимся? Правильно, чтобы заработать себе, хотя бы на прожиточный минимум. Ну, а если есть средства, то какой смысл надрывать пупок? Ты пойми, никакому начальству ты сто лет не нужна, всем от тебя требуется только твоя затраченная сила и энергия. Ну дадут тебе пару грамот, может даже и премию, похвалят, в ладоши похлопают, но никто из них не вернёт твоё загробленное здоровье.
Уля слушала его и со многими доводами была согласна, но как ему объяснить, что иногда человек умышленно идёт на сделки с собственным здоровьем, потому что дальнейшее своё совершенно не представляет без этой адской круговерти. С фермой у неё так много всего связано, ещё с подросткового возраста. Да она с закрытыми глазами, на ощупь, может отличить одну корову от другой. Как это ему расскажешь, до него не дойдёт. Девушка понимала, теперь у неё начинается ужасный период отвыкания от всего, чему раньше она радовалась. Где найти волю духа? А найти необходимо, потому что в новой судьбе - всё старое ей не пригодится.
Как-то она читала, будто прошлое - есть помеха в настоящем. Поэтому, лучше сжечь за собой все мосты. И, как говорится, чем ярче свет от пламени, тем светлее будущее.
С этим она не совсем согласна. Смотря какое прошлое. То, чем жила Уля, оно незабываемо и что-то ей подсказывало, будто ей когда-то, всё-таки придётся возвратиться туда.
Но больше всего она скучала за родителями, даже за отцом. Куда деваться, он её родная кровь, а от корней уйти не так просто, в это вложены лучшие годы счастливого детства, когда она верхом на отце, представляя под собой лошадь, ездила по всем комнатам. А мама ворчала на них, чтобы прекратили шуметь и дали ей отдохнуть. Вспоминала маму, которая недавно стояла возле фермы и просила её приходить по субботам, но прошло уже две субботы, а Уля так и не решилась на это свидание. Стыд или боязнь отца? Наверное, и то и другое. Девушка сильно переживала о том, чтобы родители не подумали, будто дочь от них отказалась. Никогда в жизни! Но что-то сдерживало её, не пускало туда и она сидела в доме, не показываясь даже во дворе. Пыталась убираться в огромном помещении, но Трифон запретил. Для этого есть Рома, он за это получает хорошие деньги.
- Рома же водитель! - удивилась девушка.
- Я редко куда выезжаю, поэтому Рома отвечает за всё в этом доме. Успокойся, ему это нравится, особенно чаевые.
- Ну, может, я буду хотя бы готовить еду?
- Уля, не забирай у Ромы его кусок хлеба. Рома профессиональный повар.
Ну и дела. Не Рома, а просто уникум. Уля знала, что в ресторанах, в основном, главными поварами берут мужчин. Чудно как-то, мужик и стряпает. Всегда испытывала интерес посмотреть на такого, а тут вот он, любуйся!
Однажды Трифон, за между прочим, сказал:
- Рома видел какую-то женщину, два дня бродила недалеко от нашего дома.
"Мама." - пронеслось в голове. Уля подскочила с мягкого кресла:
- Какой сегодня день?
- Четверг. А почему ты спрашиваешь?
- Потом. - бросила Уля на ходу и выскочила на улицу. Она обежала весь двор. Вокруг никого. Не раздумывая, девушка бросилась к тому месту, где Наталья Владимировна назначала ей встречу, и ещё издали увидела хрупкую фигурку матери, зябко кутающуюся в полушалок от холодного ветра.
Мать и дочь долго стояли обнявшись, не говоря друг другу ни слова, тихо плакали, изредка всхлипывая. Уля ждала, она не посмела начать первой.
- Доченька, что же ты не приходила? Я выглядывала-выглядывала, думаю, может тебя уже и на свете нету? Если бы сегодня ты не подоспела, я бы обратилась к участковому.
- Мамочка, прости меня! И папка пусть простит. Я так люблю вас, правда! Только стыдно было в глаза вам посмотреть, но, понимаешь, у меня своя правда.
- Ты хоть расскажи, как живёшь, чем занимаешься? Наверное, тяжело приводить в порядок такую домину?
- Мамочка, да это не моё дело, там есть специальный человек. Я даже кушать не готовлю.
- О Господи! А что же ты тогда делаешь?
- Ничего.
- Совсем ничего? Да как же ты живёшь? Как это, живому человеку не иметь никаких обязанностей?
Уля пожала плечами.
- Оказывается, так могут, мам.
Наталья Владимировна насупилась, ей никогда всего этого не осознать да просто в голове это не поместится.
- Я с девчатами разговаривала. - перевела странную пугающую тему Наталья Владимировна. - Они обещают простить тебя, если ты искренне попросишь прощения.
- А у меня они спросили, прощу ли я их? Почему я должна извиняться, чем я так провинилась перед ними? Да они первые меня оскорбили и столько гадостей сказали, что через года не забудется. Я не стану унижаться, мама.
- Послушай свою мать, детка. Попробуй понять и влезть в их шкуры, хоть одной из подруг. Представь, если бы на твоём месте, допустим, оказалась Вера. И если бы она так поступила, как ты, то у тебя бы тоже нашлось недовольство, по-отношению к ней: и почему с подругами не поделилась, и не могла помоложе найти, и так далее. Да, доченька, я уверена, у тебя бы отыскались к ней вопросы. Поэтому запомни: ты обижайся сколько угодно, а в душе прощай.
Встречи Ули с матерью стали регулярными, а ей очень хотелось пообщаться и с отцом, но Наталья Владимировна предупредила, что пока не срок. Отец до сих пор злится и сильно не доволен случившемся. Уля догадалась, мама подбирает самые мягкие выражения, а на самом деле - всё обстоит гораздо хуже. Девушка верила, всё равно придёт тот день, когда она сможет обнять и отца.
Как-то она принесла матери гостинец, целую сумку разных продуктов, которые не купишь в магазине. Наталья Владимировна нехотя взяла и то потому, чтобы дочь не обидеть. А дома, развернув угощения, принялась за пробу. В эту минуту в комнату вошёл Анатолий Иванович, мельком глянув на стол, он опешил.
- Откуда такое богатство? - хотя, мужчина знал ответ. И то, что мать общается с дочерью, тоже знал, но делал вид, будто он в неведении. - Улька принесла, отвечай?
- Чего орёшь, соседей попугаешь! Да, Уля принесла, а что? Садись, вместе ужинать будем.
- Что бы я притронулся к буржуйской еде, да лучше с голоду сдохнуть!
- Всяко у нас было, Толик, но с голоду пухли только в военные годы. Не хочешь, заставлять не стану, а я поем. А ты грей себе лапшу, значит.
Анатолий Иванович удивлённо уставился на жену.
- Смотри, а то привыкнешь к заморским деликатесам, что опосля моей пенсии не хватит тебя обеспечить. Или к зятю поползёшь в ножки кланяться, чтобы пустил на постой?
- Что ты мелешь, совсем из ума выжил? Или рад, что язык без костей? - Наталья Владимировна бросила на стол недоеденный кусок осетрины и скрылась в другой комнате.