П
о узкой дорожке вдоль реки, качаясь и запинаясь нога за ногу, медленно брела молодая женщина. Тропинка вывела её вверх, на широкий тротуар, где по набережной прогуливались редкие прохожие. Но она, не замечая ничего вокруг, неспешно двигалась дальше, что-то шепча себе под нос. С её губ слетала то ли брань, то ли сетование в адрес какого-то Володьки. Ей явно было нехорошо.
Нетрезвая женщина остановилась, погрозила кому-то пальцем и, сморщившись, сплюнула на тротуар. Наверное, приученная к порядку, она попыталась тяжёлым башмаком растереть плевок но, не удержав равновесия, попятилась назад и задела махавшими в воздухе руками чью-то руку, из которой на асфальт упала палитра с красками. Раздался возмущённый мальчишеский окрик, и женщина остановилась. В упор на неё с укором и презрением смотрел ребёнок.
Прямо в лицо светило майское послеобеденное солнце, и она долго моргала глазами, пытаясь оценить обстановку. Сузив плохо видевшие пьяные глаза, она испуганно посмотрела на мальчика, потом – на забрызганный красками тротуар, извинилась, поправила клетчатый, явно с чужого плеча старый брючный костюм и, шатаясь из стороны в сторону, продолжила свой путь.
Мальчик наклонился, поднял палитру и с грустью посмотрел на разбрызганные цветные пятна на асфальте. Они чем-то напоминали разбросанный букет полевых цветов.
Проспавшись на следующий день, женщина рассказала Володьке сон, в котором видела мальчика, похожего на маленького Алёшеньку.
- Нет больше твоего Алёшеньки! - грубо оборвал он жену. - Раньше, до тюряги, о нём надо было думать. Да и в живых, после катастрофы и такого пожара, ему уж точно не быть. Милиция искала, но тю-тю – сгорел. Посмотри фотографии. Там от той фуры и твоей машины одни рамы, педали да пепел остались. Сгорел сыночек, по твоей милости, - и он, криво улыбаясь с похмелья, раскинул в стороны руки.
- Вова, мне кажется, его надо ещё искать...
- Лен, ты бы лучше рассказала, где вчера после обеда шарилась?
- Не помню я... Всё, как в тумане. Кое-как нашла дорогу назад.
- Где можно столько времени шляться?! Небось, к подружкам бегала? Зря! Ты им больше не нужна. Запачканная у тебя репутация. Слушай, голова трещит. За пивом сгоняла бы! Вон, через дорогу.
- Ничего в твоей жизни не изменилось. Вчера пьянка-попойка, сегодня похмелье! Весело живёшь!
- Да ладно! Вчера сама-то набралась на радостях, что откинулась!
- Перестань! Какой суррогат вы пьёте? Отрава для насекомых и грызунов! Ты все эти годы хоть пытался сына искать?
- А чё его искать? У меня есть справка, вернее свидетельство о смерти, что он погиб. Думаешь, просто так выдали? Следствие сколько длилось, пока тебе срок припаяли. На основании этого и заключение вынесли.
Все годы, проведённые в местах не столь отдалённых, Лена переживала и казнила себя за смерть шофёра фуры и сына, но не верила, что Лёша сгорел.
- Надо было его искать. Я же тебе писала. Клянусь, он выпал вместе со мною, а уж потом машины охватило пламенем. Я когда очнулась, его рядом не было. Может, Лёшу спас кто?
- Никого там не было. Какого ты беса гнала так? Лихачила?! Сама виновата!
- Ну, а как ещё надо было в больницу ехать? На ручке, до самой кости был ожог, по твоей вине, к сведению! А ты, как всегда, ни в чём не виноват! Ты же ехать не мог, потому что, вечно пьяный, не слазил с дивана. А на твоём диване – всегда одностороннее движение и никаких аварий. Меня посадили, а ты и не искал его. Отец называется, - махнув на него рукой, расплакалась Лена и, перестав мыть посуду, ушла в длинный коридор коммуналки.
Чтобы уплатить долг за нанесённый ущерб (в сгоревшей фуре были пластиковые оконные детали), пришлось продать трёхкомнатную, улучшенной планировки квартиру в центре города. А в отсутствие Лены муж приобрёл эту «квартиру».
Сразу утром, как только она приехала, все жители шести комнат собрались обмывать её возвращение. Сейчас ей хотелось вспомнить вчерашний день, но в висках монотонно стучала наковальня, а перед глазами стояли пьяные лица соседей и муж, разливающий самогон. Пошлые разговоры развеселившейся компании, с какими-то намёками.
- Лена, кончай! Ничего не вернёшь, - открыв дверь, позвал Володя.
- А как мне жить после твоих упрёков, что собственного сына убила? Да и вообще, что мне теперь делать? Только об этом и думаю...
- Я сейчас сбегаю через дорогу, принесу пару литров пива, и обстоятельно поговорим, - за ним захлопнулась входная дверь.
Обстоятельный разговор оказался очень кратким и внушительным. Войдя с двухлитровой банкой пива в комнату, где Лена заканчивала уборку, он, не терпящим возражения тоном, сказал:
- Значит так! Прописывать я тебя здесь не буду. Оформляй все документы, получай паспорт и съезжай. Жизни у нас с тобой не будет. Детей нет, да и желания нет! У меня есть другая женщина. Всё понятно?
Лену кинуло в жар. Вспомнились бессонные тюремные ночи, когда она обдумывала и такой ход событий после возвращения. Несколько мгновений она приходила в себя, затем, кивнув, сказала:
- Мне всё понятно. Я сейчас уйду.
- Да не суетись! Моей зазнобы две недели не будет. Уехала в гости. Да и живёт она не у меня, а в соседней комнате. Мы с ней подходящий обмен нашли. Так что живи пока! - делая одолжение, улыбнулся муж.
Но Лена собрала свои скромные вещи и направилась к двери.
- Ночевать всё равно приходи, май – ещё не лето! - крикнул он вслед.
До того случая, который перевернул всю жизнь Лены с ног на голову, она работала в городском трамвайном депо старшим инструктором-водителем – обучала вождению. Теперь ей запрещено водить любой транспорт, а значит и работа потеряна. Её подруга по работе Оля в письмах на зону не писала, что муж завёл другую, но приглашала к себе. Вот к ней Лена теперь и направилась. Шла медленно, боясь принять поспешное решение, и опасаясь, что слова бывшего мужа окажутся правдой и все друзья в одночасье станут тоже бывшими.
***
Открыв входную дверь, Оля ахнула:
- Елена Андреевна?! – и попятилась назад. – Гринь, Леночка вернулась! Проходи, родная, – уже более радостно, придя в себя от неожиданности, залепетала она и, обнимая её повисла на подруге.
В дверях появился высокий и большой, как шкаф, Гриша, муж Оли:
- Привет! – оценивающе посмотрел он на неё. – Когда вернулась?
- Здравствуй, Гриша. Вчера приехала.
- Ну, раз вчера, то всё уже знаешь. Ольге не придётся мучиться и рассказывать. Проходи, не стой у порога. Мне сегодня во вторую смену, так что наговоритесь всласть. Здоровье-то как, не захворала там? А то худющая!
- Спасибо, Гринь, всё хорошо! Вот, разберусь с документами и уеду к матери на Дальний Восток.
Услышав это, Гриша оглянулся и вернулся в комнату:
- Лена, давай, пока Оля пеленает дочку, я тебе все новости за время твоего отсутствия разом доложу. А то, я вижу, ты ничего не знаешь. Садись и наберись сил, новости неважные. Но ты слушай и не перебивай.
Он тяжело вздохнул и начал:
- Первое – ты уже, наверное, знаешь, что твой тебя не хочет прописывать в коммуналке? У него другая баба. Второе – его мать недавно умерла, и он получил в наследство её двухкомнатную. Третье – Володька задолжал крупную сумму одному мусору, ему пригрозили, и он хочет две коммуналки продать, переехать в квартиру матери и, таким образом, рассчитаться с долгом. Четвёртое – твоя мать тоже умерла. Володька сказал, что тебе на зону сообщил. Думаю, раз он этого не сделал, значит, хотел тебя в никуда отправить – на Дальний Восток. И последнее, мы с Олей думаем, что ваш Лёша жив и тебе нужно подать заявление в милицию, на розыски сына, - тут Гриша увидел, как закатились глаза Лены и она поползла со стула. – Оля! – крикнул он и подхватил худое обессилевшее тело.
Отработав смену и вернувшись с работы, Гриша первым делом спросил, как себя чувствует Лена.
- Гриня, она всё ещё спит!
- Да ты что?! Может, давно умерла? – удивился он.
- Нет, дышит. Вымоталась она, устала. Глянь, душа-то в чём держится? Худая какая... Питание, наверное, не ахти какое было…
- Ага! Не то, что ты у меня, пухленькая! Вот даёт, спит и спит! Уже рабочий день проспала, - и они увидели, как Лена открыла глаза. – Ну, слава Богу, жива и здорова! Девчата, пожевать бы чего с работы? – и вышел из комнаты.
Подруги молча сидели за столом, глядя друг на друга.
- Лена, ты не молчи и не держи всё в себе. Зря тебе Гриша вот так сразу выпалил, у тебя шок случился. Ну, ладно, зато отоспалась. Ты ешь, ешь... Это мне нельзя на ночь есть, а тебе надо.
- Девчата, а давайте за встречу выпьем! – Гриша появился в дверях кухни с бутылкой водки и рюмками в руках.
- Ой, я не могу! – запротестовала Лена. - Я вчера на голодный желудок самогонки, так…
- А мы не будем на голодный желудок. Ешь!
Первую выпили за встречу, вторую – за упокой души Лениной мамы. После второй рюмки Лена заплакала. Через несколько минут вдруг замерла и уставилась мимо Гриши в одну точку. Он даже оглянулся и посмотрел, что она там увидела, но взгляд её был пустым.
- Ле-на, - шёпотом протянула Оля и положила руку ей на плечо.
- Оля, это был не сон, это я наяву видела! Я пьяная была, это мне не приснилось. Я чувствую, это не сон, это был он! Оля пойдём! – и потянула подругу за руку.
- Куда? Ты что, ночь на дворе, – и она испуганно посмотрела на мужа. – Леночка, ты про какой сон говоришь?
- Я вчера Алёшеньку видела. Парнишка стоял на дороге, и глаза у него, как у Лёши. Набратая я была до потери пульса. Чуть живая плелась. А он стоял на дороге и с укором на меня смотрел. Вот, непутёвая я мать! А сегодня утром я рассказала об этом Володьке, думая, что это сон приснился. А он меня спросил, где я шлялась. Оля, ну что ты так на меня смотришь? Думаешь, я рехнулась, да?
- Ну, если не рехнулась, то объясни нам, о чём ты говоришь?
- Вчера я выпила Вовкиной мутной самогонки. Закусить толком было нечем. Мне стало плохо, я встала и ушла. Ходила, ходила, вот тогда его и увидела.
- А где ты его увидела? Куда ты ходила? – допытывалась Оля.
Лена задумалась:
– Я не помню… Я везде ходила и где-то его увидела. У него что-то особенное было в руках.
- Леночка, ну о чём ты говоришь? - успокаивающе прошептала Оля. – Что ты видела у него в руках? Это, возможно, был сон…
- Нет, не сон! Вспомнила, он на тротуаре цветы рисовал!
- Лена, ну как мог десятилетний ребёнок быть один? И ещё на тротуаре рисовать цветы? Если и жив, то он где-нибудь в детском доме...
- А почему вы мне сказали, что его надо искать? Что вы знаете?
- Просто в городе было много разговоров о заведующей детским домом инвалидов, даже по телевизору показывали, - сказал Гриша. – Раскрутили дело только сейчас, а начало всех событий - во времена твоей аварии.
Григорий залпом выпил третью рюмку – «за любовь!» – и начал рассказывать о судебном деле Лидии Романовны Гаршиной.
- Значит так, эта Лидия Романовна работала заведующей детским домом инвалидов в Покровске. Из больницы в её приют поместили после нескольких ожоговых операций мальчика-сироту. Поговаривали, что когда-то она его и привезла в больницу. Вроде бы подкидыш. А потом постоянно навещала и ухаживала за ним, как настоящая мать. Позже эта Лидия Романовна собрала документы о том, что он сирота, и усыновила его, взвалив на себя все хлопоты по лечению. Мальчик слабел, и врачи не знали, что ещё предпринять. Отправили его в областную больницу, а потом – в центральную ожоговую клинику. Но у него ещё и лёгкие оказались больные. То ли удушье, то ли отравление - словом, больной малец оказался.
Обожжённая рука мальчика постоянно воспалялась, плохо заживали раны, мышцы стали усыхать и ещё какие-то осложнения начались, - продолжал свой рассказ Григорий. – Ещё через год потребовалась новая дорогостоящая операция или руку пришлось бы ампутировать. Денег таких у Лидии Романовны не было, и она нашла выход. Ходила по разным организациям, предприятиям и учреждениям, просила деньги якобы на нужды детского дома. Много не давали, но она умела уговаривать и убеждать. А когда на счету собралась нужная сумма, сняла деньги и заплатила за операцию. Руку мальчишке спасла, а сама за растрату и превышение должностных полномочий села в тюрьму. В прошлом году, во время суда, народ с плакатами стоял в её защиту. А мы с Олей подумали, уж не твой ли это Лёшка? У него ведь тоже была правая рука обожжена.
Лена слушала, прижав руки к груди, и утвердительно кивала.
- А мальчик тот, где сейчас? В Покровске? – спросила она.
- Нет, Гаршина жила вместе с матерью, и так как она мальчишку усыновила, значит, её мать - ему бабушка. И старушка взяла над ним опеку. Где живут, мы не знаем.
На следующее утро Лена направилась в паспортный отдел, где её не слишком приветливо встретила сидевшая за высокой стойкой женщина со смазливым лицом. Но документы на восстановление паспорта приняла. Разговаривала она с Леной свысока, давая понять, что даже если она и отсидела срок, искупив этим свою вину, всё равно она - убийца. А когда Лена поинтересовалась, не слышала ли она о прошедшем в прошлом году судебном деле, где обвиняемой была заведующая детдомом, паспортистка, передёрнув плечами, ответила вопросом на вопрос:
- Что, сородичей ищете? О таких справки не даём.
***
Уже целую неделю Лена с утра до позднего вечера блуждала по городским улицам в надежде увидеть мальчика, который рисует на асфальте. Больше о нём она ничего не знала, только то, что его глаза похожи на Алёшины. Зашла и в народный суд. Но без документов и прописки в помощи отказали. Не доверяли. Оставалось искать самой.
Казалось, она осмотрела все улицы, подворотни и закоулки в этом маленьком городке, но похожего мальчика не встретила. С получением документов дело затягивалось, и надежды оставалось всё меньше.
Как-то вечером, сидя с подругой за чашечкой чая, Оля спросила:
- Лена, а ты в какой день недели вернулась домой?
- В пятницу. А что?
- Значит, бродила ты по городу в пятницу после обеда. Сделай так: в следующую пятницу, то есть послезавтра, начни свой путь от Володькиной коммуналки, и иди, не задумываясь куда. А вдруг маршрут совпадет, и выйдешь в нужном месте?
В пятницу Лена шла, и предчувствие удачи как будто шагало впереди неё. Когда подходила к очередному переулку, её будто кто-то направлял и вёл по нужному курсу к цели. А когда дорога вышла к реке, она, не поднимая головы, уже знала, что там есть тропинка, ведущая наверх, к пешеходному тротуару. Заколотилось сердце, в памяти всплыли события той встречи, и она побежала.
Остановившись наверху, Лена посмотрела по сторонам и бросилась по тротуару влево. Потом вернулась и, сделав несколько шагов вправо, резко остановилась. На чистом после вчерашнего дождя асфальте «цвёл» букет из полевых цветов.
- Алёшенька, сыночек! – прошептала она и завертела головой в разные стороны, но мальчика нигде не было видно. До позднего вечера Лена не отходила от ставшего ей дорогим букета, но мальчик так и не пришёл.
Вечером она рассказала обо всём Оле и Грише. Обрадованные, они почти в один голос заявили, что ей нужно приодеться.
- Недостойно матери ходить в обносках, - заявил Гриша. – Завтра я не работаю, останусь дома с дочкой, а вы с утра – по магазинам.
***
Лето было в полном разгаре. Природа, не жалея красок, разрисовала окрестности, ароматы цветов парили над небольшим парком.
В выходной день вдоль прогулочной аллеи стояли несколько мужчин и женщин с палитрами в руках, стараясь запечатлеть на холсте утёс на противоположном берегу реки и удивительную картину водной глади. Возле каждого художника были выставлены готовые картины на продажу.
Но вдруг почувствовалось оживление: сидевшие на скамеечке старички поднялись, стоявшие кругом женщины расступились, к центру маленького круга-площадки стали подходить прогуливавшиеся со всех сторон пешеходы. И Лена увидела мальчика, её Алёшеньку, катившего небольшую груженую каталку, закрытую белой простынёй. Сердце сжалось, ей захотелось закричать, позвать его, побежать навстречу. Но рядом с мальчиком уверенно шла пожилая женщина с седыми, высоко заколотыми на затылке волосами, и Лена осталась на месте.
Закрепив тормозом колёса каталки, они сняли покрывало, расставили треноги и стали крепить на них картины. Лена, стоя в стороне, наблюдала, как умело действуют бабушка и мальчик, – значит, такой аукцион они устраивают не в первый раз.
- Татьяна Васильевна, вы заказывали картину с фруктами? Подойдите, пожалуйста, она готова, - и бабушка подала картину подошедшей женщине. Взяв деньги, поблагодарила покупательницу и пригласила следующую.
– Сима, ты заказывала подарок для внучки, нравится?
Старушка, приблизившись, ахнула:
- Очень нравится! Алёша, у тебя золотые руки! Дай Бог тебе здоровья! – она подала деньги и, довольная покупкой, вышла из образовавшегося круга.
- Николай Николаевич, – позвала старушка, – ваши корабли на рейде готовы. Посмотрите, пожалуйста! - Заметив идущую девушку, она повысила голос: - Иришка, Ира, получи букет для мамы к юбилею! Замечательные васильки! К сведению, у Алексея в свободной продаже есть ещё букет с маками. Впечатляет! Рекомендую!
- А портреты? Вы говорили, что сегодня будут портреты!
- Раз говорили, значит есть! Правда, Алексей Алексеевич?
- Всё, что в свободной продаже, вы видите на треногах, - подтвердил Алёша и выставил новую картину.
Услышав отчество мальчика, Лена почувствовала в душе разочарование. «Не мой сын! Но как сильно похож!» - подумала она и подошла к только что купившей картину даме:
- Извините, пожалуйста, а кто этот мальчик?
- Алексей? Сразу видно, вы из далёких краёв, если о нём ничего не слышали. Художник от Бога! Каждый второй выходной месяца он здесь продаёт картины. Вся округа знает Алексея и покупает его работы. Трудится, не покладая рук, залог за мать хочет внести. Чтобы вылечить его, руку ему спасти, мать нарушила закон и находится теперь в заключении. А он этой рукой настоящие шедевры для своего двенадцатилетнего возраста пишет. Талант! И мама у него замечательная женщина, заведовала детдомом. Но закон для всех один. Купите и вы картину, от них теплом веет, чувствуется, душой работает мальчишка.
Лена утвердительно кивнула и приблизилась к выставленным картинам. Она уже точно знала, что пришла сюда напрасно. Возраст и отчество не совпадали. Присмотревшись к лицу подростка, она заметила возле правой мочки уха маленькое пятнышко-родинку, которой у её Лёши никогда не было. Ошиблась! Похожи лишь глаза и имя… Душа её кричала, на глаза навернулись слёзы, но она не могла сдвинуться с места, продолжая стоять и смотреть, какой прекрасный мастер не её сын.
***
- Как ты могла не подойти, не расспросить его обо всём?! Почему ты ушла? Хотя бы с его бабушкой поговорила, узнала, где живут, - возмущалась Оля. - Теперь сама себя будешь мучить этой неопределённостью. Ну, мало ли что сказала та женщина?! Возраст не тот? А Лёша твой всегда росленьким мальчуганом был. Нет, Ленка! Не понимаю, столько трудов стоили тебе эти поиски, и так легко ты сдалась, - ругала Оля плакавшую подругу.
- Оля, не мой это Леша, понимаешь. У него возле уха родимое пятно есть. А у моего сыночка – нет! Вот, что самое главное!
- Всё равно надо было поговорить! Да и мало ли от чего эти родимые пятна появляются. Ну, ладно, милая, не плачь. Видно, не судьба, - прижала она к себе подругу за худые, дрожащие плечи.
Через два дня были готовы Ленины документы, она получила новенький паспорт, в котором даже не значилось, что Лена была замужем и когда-то имела сына.
- Ну, вот, жизнь с чистого листа! - разглядывая документ, сказала Оля.
- Ещё бы и статьи не было, тогда вообще – как в шестнадцать лет, - грустно пошутила Лена.
- Не горюй, подруга, жизнь только начинается. И всё у тебя будет хорошо!
На следующий день Лену снова приняли на работу в депо, с трёхмесячным испытательным сроком. В коллективе ее встретили хорошо, и даже Леонид Петрович обнадёжил на будущее и с первого числа в общежитии комнату пообещал.
- Я сегодня снова на речку ходила, - вернувшись домой, сказала Лена подруге. - Первый раз я же его встретила, когда он рисовал, а не продавал картины. Цветы на дорожке так и остались... Даже дождём не смыло. На скамеечке разговорилась со старушкой, и она мне сказала, что Алёша болен, лежит в нашей больнице. Надо же! Представляешь, его клещ укусил. Завтра пойду к нему.
В палату к Алёше Лену не пустили. Но она встретила в больнице его бабушку, Евгению Алексеевну.
- У него сорокадневный карантин, - сообщила бабушка. - Слава Господу, всё обошлось, он чувствует себя неплохо.
Не зная почему, но Евгении Алексеевне так хотелось поделиться наболевшим, и она разоткровенничалась с Леной. Оказывается, её дочь никому не рассказывала, где взяла мальчика, которого привезла в больницу. Говорила, что подкинули в детский дом. Не имея возможности стать матерью, она привязалась к ребёнку, добилась признания его сиротой и усыновила по всем правилам. Понимая тяжесть его болезни и сложность лечения, несколько лет боролась за его здоровье. Собранные по учреждениям средства, Лидия планировала потратить на нужды детдома. Но когда перед нею встал выбор, она пожертвовала собою, нарушив закон.
Лишь когда осудили, Лидия рассказала матери, что ребёнка нашла на обочине дороги, когда собирала грибы в Покровском лесхозе. Услышав взрыв, побежала к этому месту. Выскочив из леса, увидела огромное чёрное облако и охваченные пламенем машины. Где-то совсем рядом был слышен детский плач. На другой стороне дороги останавливались проезжавшие машины и шофера пытались оказать помощь пострадавшим.
Лидия побежала на детский крик. В дыму нашла ребёнка и, никого больше не увидев, бросилась к своей машине, стоявшая примерно в километре от места аварии. Так спасла она этого мальчика. В больнице, после обследования, сказали, что ему примерно четыре года, и он получил сильный ожог мышечной ткани правой руки. Теперь Лёша без устали работает, ежедневно рисует. Собирает деньги, чтобы вернуть их детскому дому, и надеется, что тогда его маму отпустят.
Лена, не шевелясь, как окаменевшая статуя, не сводила глаз со старушки. Но, желая полностью удостовериться, спросила:
- А почему у Лёши отчество – Алексеевич? А у вашего внука есть родинка на шее, возле мочки правого уха?
- Это не родинка, в этом месте как раз присосался клещ. А отчество Лида ему дала своего деда, моего отца. Мальчик знал только своё имя - Лёша.
Лена в оцепенении, широко открытыми глазами, смотрела на Евгению Алексеевну и молчала. «Господи! Правда ли это? Неужели он жив?!» – всё ещё не совсем веря в свершившееся чудо, мучилась она сомнениями. – «Я, я чувствовала, это мой, мой сыночек! Значит, её дочь спасла моего сына! Лёшенька жив!» - стучало у неё в висках. – «Но у моего ребёнка есть другая мама? А у меня никаких документов…», - почти задохнулась она от этой мысли. – «Нет, это сейчас не важно! Самое главное - он жив!» - рвалась из груди горько-сладкая новость.
Немного придя в себя, она рассказала Евгении Алексеевне свою историю и увидела в её глазах ужас. Она слушала, прикрыв руками, открытый рот и покачивала недоверчиво головой. Лена почувствовала, как руки старушки с силой сжали её запястья:
- Леночка, - надрывно выдохнула она, - но Вы, же не заберёте у нас нашего, то есть вашего Лёшу? – спросила она дрожащим голосом. – Боже милостивый, как же это так? Я этого не переживу, - взмолилась женщина, чувствуя, что всё, что ещё у неё в этой жизни есть, может исчезнуть в одну минуту. - Леночка, у нас с Лидой на всём белом свете никого больше нет. Сжальтесь, умоляю! Не забирайте! Ведь ради него живём! Я дышу и держусь только ради того, чтобы снова нам когда-нибудь быть вместе. Про-шу вас… - и старушка наклонила голову, закрыла лицо руками и разрыдалась.
- Евгения Алексеевна, родненькая, у меня он тоже единственный..., - пролепетала Лена.
- Леночка, ради всего святого, не забирайте! У Лиды детей не может быть. Он наша жизнь, – и у неё вырвался из груди прерывистый хриплый стон. Старушка сползла со скамьи, опустившись перед Леной на колени, и склонила перед ней трясущуюся голову.
- Евгения Алексеевна, прошу вас, встаньте, - но старушка, обхватив Ленины колени, рыдала всё сильнее. Ею овладело непреодолимое чувство горя.
Лена так же сползла вниз и присела рядом с нею. Силы покинули ее, и она тоже заплакала, всё ещё уговаривая Евгению Алексеевну встать и сесть на скамью.
Проходившая мимо женщина, увидев эту сцену, сделала в их сторону несколько шагов, но поняла, что её вмешательство будет неуместным и, опустив голову, пошла дальше. Наконец обе женщины поднялись. Лена вытерла мокрые глаза и, с благодарностью глядя на старушку, уверенно сказала:
- Как бы ни сложилась моя дальнейшая судьба, вы для меня – самые дорогие и родные люди! Вы – моя семья! Ваша дочь спасла жизнь моему ребёнку, а вы уберегли его. Я преклоняюсь перед вами обеими. Евгения Алексеевна, дайте мне, пожалуйста, адрес тюрьмы, где находится Лида, - и положила свою горячую ладонь на дрожащую руку бабушки её сына.
***
Больше суток Елена ехала до Свердловска, в переполненном общем вагоне, направляясь к Лидии Романовне, находившейся в далёком уральском городке на поселении. Потом по бездорожью тряслась на автобусе девяносто километров и до места назначения добиралась ещё почти три километра пешком. К ней вышла худая, чем-то недовольная и озабоченная женщина, лет сорока пяти. Она была осуждена и приговорена к исправительным работам на асбестобетонный завод. Был выходной день и осуждённые поселенцы отдыхали. Настроение у Лидии было подавленное. Очень сухо приняла благодарность нежданной гостьи за спасение сына при пожаре и приложившие усилия к его полному выздоровлению. Лидия имела возможность пригласить Лену поговорить обо всём в комнату для посещений но, развернулась и ушла, оставив незнакомку на улице в поздний час. Дойдя до двери барака оглянувшись, предупредила:
- Запомни, отыскавшаяся мамаша, все права на этого ребёнка принадлежат по закону только мне. Поэтому прошу не беспокоить и не иметь виды на их изменение.
- Лидия Романовна, я это знаю, и хотела только…, - и дверь захлопнулась. Но тут же открылась и снова раздался не терпящий возражения голос:
- Деточка, поверь мне, я буду скоро дома, и упаси тебя Господи, повстречаться мне ещё раз. Ты молодая видно, ещё нет и тридцати. Сына себе родишь другого. А за этого спасибо! Но Лёшку не отдам, он мой! Усвоила? А теперь пошла вон! – и несколько раз хрипло кашлянув, скрылась за дверью.
Ох, как Елене хотелось ответить ей тем же, чтобы не нарывалась на грубость. Она-то точно ещё не забыла, как такие дела делаются, но промолчала. Ей нельзя, кутузка рядом и за ними обязательно наблюдают. И вообще, она мать её сына.
У Лидии с самого раннего утра все нервы были «намотаны на кулак». Войдя в комнату, она упала на кровать, громко расплакалась и, не стесняясь в выражениях, хотя раньше никогда не сквернословила, излила наружу свои негодования:
- С…! С утра охранник с медичкой достали, сейчас эта! Задолбали с...! Почувствовали, что мне хреново и норовят растерзать как те гиены! Мамаша нашлась! С… ты, а не мать! Сказала, не отдам! Я ради него тащу эту лямку. Откуда ты с…, только взялась? Чтоб тебе с…, на моём месте оказаться, – всё громче рыдала она, пока не наступил приступ кашля, потом рвоты и пошла горлом кровь. Соседки по койке вызвали врачиху, и в третий раз с таким приступом Лидию увезли в медсанчасть.
Переночевать на кушетке в своей маленькой санитарной комнатке Лену позвала пожилая медсестра Степанида Рерих. Она то и рассказала причину грубого поведения заключённой Лидии Гаршиной связанное с серьёзным заболеванием желудочно-кишечного тракта. По её предположению, больная, если срочно не пройдёт серьёзного лечения, долго не протянет. «Харкает чистой кровью, да и по нужде так же, а это значит, последняя стадия и близкий конец», сделала она своё заключение.
***
- Алексей! Ужин готов, заканчивай! – крикнула бабушка в открытую дверь комнаты переоборудованной в художественную мастерскую. – Пожалуйста, поторопись, у нас гости!
- Хорошо! Ещё две минутки! – послышался ответ, и у Елены защемило сердце. В то время когда она ездила к Лидии Романовне, её и историю его матери со всеми последствиями и насколько знала подробностями, Евгения Алексеевна рассказала внуку. Вернувшись с Урала, Лена получила приглашение в их дом и с нетерпением ждала первой встречи с сыном.
В кухне был накрыт стол на три персоны, и хозяйка пригласила гостью к столу. Вытирая руки полотенцем, вошёл Алеша, и Лена невольно поднялась ему навстречу.
- Познакомься - это Елена Андреевна, - представила бабушка, а в голосе чувствовалось волнение.
- Здравствуйте! Алексей! – по-взрослому сказал он и протянул руку. А ей хотелось его обнять, прижать и расцеловать. Но наткнувшись на его не по возрасту серьёзный вид, не посмела. – Мне бабушка о Вас рассказывала, - и задержал на ней взгляд. – А мы с Вами недавно нигде не виделись? – и он сел напротив неё.
Лене совсем не хотелось напоминать о малоприятной их первой встрече, и она сказала:
- Да, мы виделись. Я была на распродаже твоих картин. Но тогда я ещё не была уверенна, что ты мой сын. Меня смутило твоё отчество и «родинка» возле уха.
-А какое у меня было отчество?
- Лёша, теперь это не важно. У тебя прекрасное отчество.
- А сейчас? Сейчас у Вас есть доказательства? Что сказала Вам моя мама? – в голосе появилась не детская жёсткость, а во взгляде недоверие. Лена посмотрела на Евгению Алексеевну, но та, сцепив пальцы на руках, не шевелясь, смотрела на внука. – Подтвердила ли мама, что она меня спасла в той автокатастрофе? – продолжал задавать вопросы Лёша. Глаза Елены наполнились слезами, и она утвердительно кивнула. – Так расскажите же, что она сказала? – настаивал Алексей.
- Лидия Романовна, она,… она, поблагодарила меня за тебя и сказала, что не отдаст, - и невольная слеза выкатилась на щеку. – Лёшенька, сынок, я же и не хотела тебя забирать. Я, я очень благодарна твоей маме, за твоё спасение - и заплакала. – Для меня самое важное, что ты остался жив. Сынок, дорогой, я чуть ума не лишилась в тюрьме, ежедневно, ежечасно думая и проклиная себя, что убила собственного сына. Понимаешь? – душевная боль вырвалась наружу, и она громко разрыдалась.
- Елена Андреевна, дорогая, прошу вас, не плачьте, - успокаивала Евгения Алексеевна. – Леночка, может быть валерьянки накапать? – готова была помочь бабушка, но она отрицательно махнула головой и достала платочек.
- Лёшенька, прости меня! У меня нет права, я не могу забрать тебя у этих женщин, - и протянула руки к сыну.
- Бабушка, так это всё-всё, правда? - не ожидавший, что его не заберут, мальчик встал и подошёл к Лене. – Сынок, я так рада, что ты жив! Но получается: я тебя родила, но не я тебе мать! – вдруг она сползла со стула, опустилась на колени и обняла сына за плечи. – Лёшенька, прости меня, дорогой сыночек! Я так перед тобой виновата…
На его лице появился испуг. Неужели эта женщина его настоящая мать? Он с тревогой посмотрел на бабушку, которая тоже плакала, продолжая уговаривать:
- Леночка, встаньте, - тянула она её за руку. - Вашей вины в том нет. Вы тогда, так же пытались спасти сына.
- Мама, - одними губами прошептал Лёша, а потом закричал. - Бабушка, так это же не честно!? Они меня спасали, а их в тюрьму? Не справедливо! Я ведь жив! – его лицо искривилось, глаза заблестели и чтобы не заплакать, он махнул рукой и убежал в свою мастерскую.
Лена последовала за ним. Небольшая комната с лампой дневного света на потолке была заполнена не большими готовыми к продаже картинами, набросками и зарисовками. В углу стояли сложенные две треноги, мольберт и ящик с тюбиками и красками. На стене висел портрет Лидии Романовны и Евгении Алексеевны. Женщины улыбались. «Наверное, с удовольствием ему позировали», - подумала она и прошла вглубь комнаты. Медленно приблизилась к сидевшему на стуле к ней спиной сыну. Протянула руки, но не коснулась его головы.
- Лёша, я ничего не сделаю против твоего желания.
- Я знаю. Я теперь всё понял.
- Ты умница и многого уже добился. Во мне, наверное, ты не нуждаешься. Но прошу об одном, не вычёркивай меня, пожалуйста, из своей жизни, - и положила руки на его плечи. – Ты мне нужен.
Сын плакал, слегка вздрагивая всем телом. Но очень рано повзрослевший совсем ещё ребёнок глубоко вздохнул, собрался, вытер слёзы и повернулся к матери.
- Хорошо, ма-ма, - совсем тихо сказал он. – Мне обо всём надо подумать, - и опустив плечи, снова отвернулся.
- Спасибо, сынок, - так же тихо прошептала Лена, поцеловала его в макушку и, не услышав от сына больше ни слова, покинула мастерскую.
Успокоившись, Евгения Алексеевна уговорила всё-таки Елену выпить чаю и рассказать, как себя чувствует дочь и о жизни поселенцев-аристантов. За последние три месяца от неё писем не было, что беспокоило пожилую женщину. Лена поведала об их коротком разговоре с Лидией Романовной и о чём ей рассказала медичка в тот поздний вечер.
Такие тревожные новости о состоянии здоровья дочери очень обеспокоили мать, и она спросила:
- Как Вы думаете, её отпустят? Или состояние здоровья не имеет значения? Она не умрёт там?
- Нет, не умрёт. Её увезли в больницу. А больше, к сожалению, я ничего не знаю.
- Лидочку обещали отпустить под залог. Надо как можно быстрее достать деньги. Елена Андреевна, Вы не знаете, где можно крупную сумму занять? – и увидела, как та пожала плечами.
Нужную сумму собирали всем миром: сын постоянно рисовал картины и продавал свои работы. Бабушка откладывала пенсию, и подрабатывала в местной маленькой пекарне. Рано утром, к половине пятого ходила и включала для нагрева все печи, делала закладки в смесители и заполняла формы для первой выпечки. Потом приходили работники пекарни, и она уходила домой будить внука в школу. Елена вложила всё заработанное и заняла у Оли с Григорием немалую сумму.
И Лидию Романовну отпустили домой под сыновний залог! В срочном порядке госпитализировали в городскую больницу, где её навещали Алёша, Евгения Алексеевна и Елена Андреевна. О своём заболевании и возможных последствиях Лидия решила поговорить с Еленой. А при следующей встрече сказала, что её переводят в областной онкологический центр.
***
Через два месяца, после тяжёлой операции, лечения и полного обследования, Лидию Романовну выписали из больницы и, как она сама сказала с последующим курортным длительным лечением. Но весь её вид говорил об обратном. Операция не помогла, даже усугубила её состояние. Болезнь прогрессировала…
- Мам, а зачем тебе так много таблеток надо пить каждый день, - интересовался Лёша, увидев, как мать проглотила очередную.
- Алексей, ты взрослый и поймёшь меня лучше, чем бабушка. Она только плачет, но мне не хочется ей делать больно, поэтому поговорим с тобою.
- Мам, ну, ты же после курорта выздоровеешь?
- Сядь, пожалуйста, и послушай. Я уеду на курорт и, возможно, не скоро вернусь. Лечение длительное и затянется, я даже не знаю на какой срок.
- Мам, но ты поправишься?
- Я очень на это надеюсь, - уверенно сказала она, чтобы не разочаровывать сына. – Но в будущем я уже не смогу как раньше работать и не обойдусь без таблеток. Но об этом бабушке говорить не надо. Поэтому, я хочу с тобой посоветоваться. Может быть, чтобы облегчить домашний труд бабушки и чтобы тебе было не скучно, мы попросим Елену Андреевну переехать к нам? Она - твоя мама и добрейшая женщина! Как ты думаешь?
- Да, конечно, это подходящий вариант. Я уже привык думать, что у меня две мамы. И бабушке будет легче… Мам, а когда ты вернёшься, она должна будет уйти? Мне бы этого не хотелось. Она ведь живёт в общежитии.
- Ну, почему уйти? Она член нашей семьи. Мы останемся все вместе.
- Мам, спасибо, ты у меня такая добрая. А можно я Елену Андреевну буду называть мама Лена? Ты же не обидишься?
- Нет, дорогой мой, не обижусь, - и слабой, худой рукой погладила его волосы.
- Я думаю, она обрадуется. Мам, а когда ты уезжаешь? Тебе надо как можно быстрее на курорт. Там тебе точно помогут.
- До конца недели мама Лена перевезёт свои вещи к нам, и мы оформим с ней некоторые документы у нотариуса. В выходные устроим праздничный ужин. Ведь у бабушки семидесятилетний юбилей. Да, к слову, ты бы у неё потихоньку узнал, что бы ей было приятно получить в подарок. А в понедельник я отправлюсь на лечение.
- Мам, ты хорошо всё придумала. Выздоравливай поскорее и возвращайся. Ты обещала меня в Эрмитаж свозить.
- Я не забыла. Но ты не против в Санкт-Петербург с мамой Леной поехать?
- Нет, конечно! Но ещё лучше, с вами обеими, - он посмотрел на часы. - Мне пора, мам, - и чмокнув её в щёчку, ушел, оставив с печальными мыслями наедине, о которых знала только мама Лена.
***
Через некоторое время почтальон принёс от Лиды три письма. Адресованы они были лично сыну, матери и матери её сына. Прощальные письма были полны любви и ожидания радостной встречи в будущем.
Следующее официальное послание пришло с сообщением из приюта для неизлечимо больных, о кончине Лидии Романовны Гаршиной, с указанием по личному завещанию места для захоронения её праха.
17.08.2014