Ох, ты жизнь моя тяжеленная...
Самодеятельность, мужиков да баб.
А влюблённая в неё душа драгоценная,
Испытала драки, разврат и скарб.
И она в своё утешение: на листах писала стихи!..
Успокоить сердце встревоженное;
В строке мысли свои спасти,
Жизнь осмыслить, людьми растормошенное,
Как с дороги поэта сдвинули!.. Палачи.
И раздумье её покинуло.
Молчаливою стала она!
Только девичьим сердце тревожилось, -
Отчего же душа пьяна,
Под лучом серебристой ночи...
Много лет с того времени сгинуло,-
Как они стали врозь: им не плохо жилось!..
А её жизнь страны её беспокоила...
И сама ощущала беду,-
И ей власть безрассудно устроила,
Испытать силы в полном бреду.
Сиротою, с широкой душою,
Под покровом взлетевшей ночи,
Она жизнь всю прошла стороною,
Потеряв в глазах к счастью ключи...
И гулящею девою старою,-
Её вновь избивали, как слабую!..
Оболгать ежечасною славою,
И полтавской всею державою.
Отмороженной девой развратною,
Она всем улыбалась в лицо,-
От чего?.. А дорогою шла обратною
Брызнуть в властное, но тупое рыльцо.
Не смотря на не ясность и унылую жизнь, которую мне подсунули близкие родствеyнички со стороны материнской и отцовской линии; Кучеренко, Жигала, Жабаровских, Жабатинских, Дюба, Нечай, Прохоренко, Смирновых, Шульпиных, Бойко, Генбач, Миняйловых, Довженковых, я не прошла её всю стороной. Пусть даже старой клячей, так и не встретив хорошей жизни ( своей настоящей) не в ультро –экстро –модном наряде, я всё –рано нашла в себе силы дойти до финала , чтобы плюнуть в рыло своим врагам и рядом оказавшемуся не законному мужу, уничтожившим меня, как личность и человека с большой буквы. Они учили своих детей издеваться над искренностью моих чувств, демонстрируя всем и мне, что я никто. Это у евреев нормально! Родить и напоминать ребёнку, что ты «чужая»... А мужья, своих Розочек Тонечек и Софочек обязаны продолжать любить!..
Меня заставляли писать много о матери, зато об отце – запрещали вспоминать. Никто со мной не разговаривал при памяти, но когда я потеряла память, мне напоминали , что еврейская нация самая гениальная и культурная в мире!!! Нации, скрепившие брачный союз с этими родами встали за них. Каждый брал меня в свой дом набрать произведения, чтобы увезти их в свои республики... Оттуда и вышли многие в певцы, поэты, писатели, композиторы, в академики по медицине и др...
«Она мать! »- смеялись евреи, поляки, литовцы, белорусы, немцы, татары,, казахи, украинцы, и др. нации, глядя на мои страдания.
Когда я начала писать и вникать в науку, мне постоянно вдалбливали в голову: « У дяди Вани Кучеренко, может скоро родиться красивее и умнее девочка» и я поняла, что я пишу не для себя, а для кого-то...
Однажды, Иван Иванович Кучеренко (родной брат матери) совершенно спокойно сказал матери в машине: Родня должна подыматься, а не другие... Наши поэты уже на слуху!..
- Кто? – не возмущённо спросила она.
А что может сделать маленький ребёнок, услышав фамилию поэта. Предъявить протест!
Моё лицо было изувечено матерью, ради родной дочери Валентины, чтобы она была намного меня красивее. А потом был уничтожен слух , голос и способность думать, чтобы я никогда не слышала, о чём говорят взрослые, и чтобы я никогда не додумалась, кем была в жизни. А главное, чтобы еврейско - украинский род был на высоте в районе, области и в стране. Из разных республик Советского Союза немало вышло « талантливых» певцов и композиторов, якобы сочинявших песни, пережив тяжёлую свою личную жизнь с мужем или женой. Им люди верят, что так и было. А мне родня и односельчане пишут: «Убери свою рожу... Ты ещё мадонной себя назови... Куда ты лезешь... Что ты могла там написать... Здесь никто тебя не знает и не помнит!»
Я была без памяти - сестрой, а когда я стала вспомнила свою жизнь в Сибири, я сразу стала им не роднёй. И по отцовской лини и по материнской - меня никто не знает и не помнит, что вообще была такая на свете.
На всякий случай моего возвращения расчёт был на то, что от горя случится инсульт...