Давйте поговорим о змеях. Ядовитых и не очень, длиннющих и коротеньких, сереньких и черненьких, розовых и зеленых, агрессивных и скромненьких. Да, есть и такие и их, как правило, большинство - мы имеем в виду отношение пресмыкающихся к человеку. Хотя, хотя.. Если изучить количество несчастных случаев в зоопарках мира, то не последнее место в их участии занимают именно змеи. Не поверите, но самым опасным животным считается слон - старый добрый Панчо со слонихой Юмбо, которых мы привыкли считать самыми благодушными, умными и понятливыми существами. Но вот слоник, прожив в зоопарке лет тридцать (слоны, особенно в неволе, живут очень долго), неожиданно нападает на служительницу зоопарка Раису Федотовну, обслуживающую ее лет двадцать, и без зазрения совести растаптывает ее в лепешку. Ну, вот кто он после этого, а? Не слон, а совершеннейшая свинья в ермолке, как говаривал Николай Николаевич Гоголь. То же самое относится и к другому персонажу, который в народных сказках выступает в качестве сильного, справедливого зверя (правда, малость неуклюжего и ленивого). Это, конечно, басистый медведь, Михал Иваныч, первейший педофил -похититель маленькой Машеньки, по ходу дела покусившийся на жизнь невинного колобка. Вот эти оба - медведь и слон, никак не выражают свои эмоции. Наливаются, наливаются, и бац! - нету больше тети Раи и дрессировщика дяди Вити. А что змеи? Да та же история. Лежит себе эдакая веревочка, эдакий серый жгутик, и успокоенный панорамой служитель открывает крышку, дабы тварь покормить. А тварь не дремлет, нет. Тварь только того и ждет, чтобы улучшить момент и цапнуть человека за руку. Это - ее ответ на ограничение ее свобод.
Змей не любят, а на естественный вопрос "Почему?" следует столь же естественный ответ " А за что их любить?". Однако то же самое ведь можно сказать, например, про барсука или суслика. За что барсука любить, а? Спросите любого землепашца и он вам однозначно ответит:
- Не, барсук, он зверь вредный. Мало, что зерно жрет, так еще и на запас таскает.
Разве только барсук? А хомяк? Тушканчик. Суслики всех сортов и видов, в том числе крапчатые? Мышь обыкновенная и мышь-полевка? Теперь пусть тот же пахарь честно ответит на вопрос: "Едят ли змеи зерно? Пожирают ли они гречиху и овес? Крадут ли початки спелой кукурузы? Может, на зиму заготавливают силос? А ведь к тому же хомяку люди относятся гораздо терпимее, чем к змеям. Как мамочка обращается к упитанному карапузу?
- Иди сюда, мой хомячок! Что тебе мама даст? Конфетку хочешь или мороженое?
Разумеется, ответ стандартный.
- И конфетку и маложеное, а еще толтик.
А папулю как называет мамуля? Не иначе, как "суслик", в ответ на папино "Доброе утро, зайка". Пусть младшая сестренка попробует назвать старшую сестру "змейкой". Той же минутой получит книжкой по голове. Могут ли позвать друг друга близкие люди таким образом?
- Привет, кобра.
- И тебе того же, гюрза.
- Ну как, наелся, удав?
А что учительница? Попробует ли позвать школьника отвечать таким манером?
- Иди к доске, аспид.
В тот же день разъяренная мать учинит в школе скандал, в результате которого достанется всем, в том числе нерадивому ученику, ибо известно, что учителя просто так детей не наказывают или наказывают, но редко, когда у них особенно плохое настроение и надо, надо на ком-то отыграться.
Змей в мире много. И ядовитых и не очень. Особенно в жарких странах. В России, как стране сугубо северной, их мало. Из ядовитых - может, только гадюка, или, как ее определяют, настоящая гадюка из класса рептилий, отряда чешуйчатых, подотряда змей, семейства гадюковых, подсемейства гадюковых, рода настоящих гадюк. Небольшая, и негрессивная змейка, по натуре скромная, по мере возможности старающая не попадаться на глаза главному агрессору - человеку, заранее зная, что это добром не кончится. Наша родная гадюка - это не какая-нибудь африканская мамба, от укуса которой туземцы гибнут в считанные секунды, а от точного плевка мигом слепнут. Не южноазиатская "минутка", после укуса которой включается минутный таймер и не южноамериканский бушмейстер, так и шныряющий по джунглям в поисках жертвы, вполне способный куснуть просто так, хохмы ради, благо, яда у него хоть отбавляй. Особенно в этом плане отличается далекая Австралия, где водится самая ядовитая змея в мире - тайпан, от укуса которой противоядия пока не нашли. Даже если найдут, то что толку? Пока вскроешь упаковку, наберешь в шприц, то се - яд успеет всосаться в кровь и кирдык. еще хуже, что эта дрянь агрессивна и своего не упустит. А питоны с анакондами? Мало того, что десятиметровый сетчатый питон вполне способен проглотить человека, так еще эта тварь обладает острыми зубами и пребольно кусается, причем раз укусив, жертву уже не отпускает, а потихоньку заглатывает живьем, перемалывая косточки тройным кольцом мускулов. Змеи водятся даже в море, конечно, в теплых краях и яд их также смертелен, хотя сами они - существа миролюбивые. Неподалеку от берегов Бразилии есть остров, который так и называется - Змеиный. Количество змей на нем просто зашкаливает - на один квадратный метр их приходится целых пять штук, причем все они, как на подбор, страшно ядовиты, агрессивны и весьма быстро жертву преследуют. Тот факт, что на каждом квадратном метре их целых пять, пусть нас в заблуждение не вводит. Практически все они обитают на деревьях, где ловят птичек. Так что русским в этом смысле повезло. Раньше, когда еще был единый Союз, в составе которого были южные республики, можно было встретить в Средней Азии гюрзу, кобру и эфу, яд которых весьма силен, а у гюрзы, впридачу, очень сильные челюсти, позволяющие ей прокусить даже сапоги - в то время, как наша родная гадюка не в состоянии добраться зубками до человека, ежели на нем толстые носки - ядовитые зубки нашей змейки уж больно короткие.
А вот древние греки были мудры. Они превосходно знали про целебные свойства змеиного яда и вовсю использовали его при различных болезнях, особенно при ревматизме и воспалении ногтя левого мизинца. Помажешь ноготь ядом кобры - и нет ногтя, значит и нет боли. И все-таки змея есть змея. Например, жену знаменитого барда древности Орфея укусила змея неизвестной породы, по-видимому, помесь агрессивной яракаки с королевской коброй, вследствии чего бедняжка умерла, вызвав целую цепь событий, окончивших гибелью прославленного поп-певца.
Существует красивая древнеграеческая легенда о роли змей в выявлении полезных растений. Однажды знаменитый доктор Асклепий обратился к прорицательнице Фетиде.
- О, мудрейшая, обрати свое внимание на меня, ничтожного терапевта и скажи, как мне определить целебность растений?
- А зачем тебе? - ответила Фетида вопросом на вопрос.
Асклепий подивился ее тупости.
- Чтоб людей лечить, мудрая.
- А зачем их лечить! Помрут, ну и помрут. Зевс с ними, вернее, Аид с ними. Мамочки других народят.
Асклепий понял, что упрямую прорицательницу надо чем-то пронять.
- Видишь ли, дело в том, что люди поклоняются богам и богиням - Зевсу, Гере, Афродите, да и тебе тоже. Ведь ты тоже олимпийская богиня. Чем больше будет людей, тем больше они будут тебя боготворить.
- Убедил. Значит так, Асклепий. Так просто понять свойства растений нельзя. Для этого надо превратиться в змею. Только змеи в состоянии понять истинные свойства растений. Значит, что тебе надо?
- Превратиться в змею, что ли?
- Бинго, мой мальчик. Но вот как это сделать - спроси у Гермеса.
Олимпиец Гермес, один из сыновей великого Зевса любил людей и в момент приготовил волшебную мазь - смесь камфорного масла, вазелина, борной кислоты и прополиса.
- Возьми, дружок. Намажешь мазь на себя - превратишься в змею ровно на минуту. Но смотри, ни в коем случае до этого вина не пей - так и останешься змеей.
Вот таким хитрым способом Асклепий познал лечебные свойства растений, а в знак признательности к рептилии вырезал ее изображение на своем знаменитом посохе.
Разумеется, Асклепий систематизировал свои знания в десяти объемистых томах, в настоящее время хранящихся в Британском музее. К сожалению, для описания растений доктор пользовался одному ему известным шифром, а потому до сих пор записи его не расшифрованы.
Конечно, это всего лишь красивая легенда. Человек просто так превратиться в змею не может. Иносказательно - да. Можно сказать, что, вот у нее, например, змеиное сердце, то есть, данная особа коварна. Или же вспомнить библейского змея, сбившего с праведного пути первую женщину - Еву.
Степан Георгиевич Воробьев был человеком не то что небыкновенным, но очень любознательным. Проявилось это в школьном возрасте, в четвертом классе, когда Степка поймал свою первую змею - полуметровую медянку. О том факте, что это - именно медянка и, стало быть, неядовита, сообщил ему сосед дядя Костя, который знал все на свете, водил машину, играл в футбол и запросто мог двинуть хулигану в морду. В тот день семья отправилась за город на шашлыки, как раз на дяди Костиной машине. Место выбрали неподалеко от берега речки, на холмике. Пока взрослые разбирались с едой и разводили костер, Степа с Сашкой, сыном дядя Кости, отошли к кустикам, где и приметили серую змейку с красноватым отливом. Младший, Сашка позвал друга.
- Степка, смотри, змея.
Действительно, потревоженная змейка прытко уползала к кустику. Но не тут-то было. Степин сук сначала отрезал ей путь к отступлению, а затем вовсе прижал к земле. Змея сначала извивалась, а затем свернулась в клубок и, казалось, сдохла.
- Беги позови отца, - приказал на правах старшего Степка.
Сашка побежал к речке.
- Папа, папа, мы змею поймали.
Разумеется, взрослые всегда предполагают самое плохое, а потому дядя Костя через минуту был на месте происшествия, убедился, что все в порядке, а потом бесстрашно схватил змею за шею.
- Не бойтесь, ребята, она неядовита. Это обыкновенная медянка.
На радость детям Илья, Степкин отец открыл двухлитровую банку с березовым соком, разлил жидкость по пластиковым стаканам, а саму банку промыл, над огнем высушил и вручил сыну.
- Это тебе домик для змеи.
Поскольку жестяная крышка была безнадежно смята, мама одолжила сыну батистовый китайский платок. Вдоволь налюбовавшись своим сокровищем, Степа бережно уложил добычу в банку, накинул на крышку платок и крепко его перевязал, предварительно, по совету того же дяди Кости, кинув туда пару кузнечиков и одну маленькую ящерку.
На обратном пути Степа пристал к отцу с просьбой оставить медянку дома. Предвидя прогнозируемый отказ, он целый день, как говорят, был паинькой и своего добился. Назавтра же отец купил Степе небольшой аквариум и целый вечер вместе с сыном перестраивал его в террариум, соорудив причудливые холмики из галек и сухого песка, а также притащив со двора небольшой, затейливо изогнутый сучок. Конечно, до того отцу с сыном пришлось отбивать натиски мамы, ни за что на свете не желавшей жить под одной крышей со змеей.
- Ну, что ты, Варя, как маленькая, - убеждал ее отец, тебе что, будет лучше, если сын будет шляться по дворам да подворотням? А так, глядишь, прикипит к науке, начнет уроки учить...
Из этих слов можно было сделать два вывода - что Степа плохо учился и что отец знал, как убеждать, а потому разрешение на установку террариума было получено, хотя после этого мать целую неделю была не в настроении, на мужа дулась, а сыну строго-настрого запретила змею из террариума вынимать.
Увы! Степа лучше учиться не стал. Как был он закоренелым троечником, так и остался. Но вот гадов полюбил. Любимым его занятием стало изучение этих интересных созданий. Степа прочел уйму книжек, посвященных змеям, особенно налегая на экзотичных, досконально выяснив, как они питаются, как размножаются и как впадают в спячку в холодное время года. За два года в комнате у него произошли революционные изменения. Старый террариум, в котором содержался, так сказать, подножный корм для змей, находился внутри нового, раза в три побольше. Воробьев-младший чистил оба ящика раз в неделю, часто менял воду, хотя ни разу так и не увидел, как змея ее пьет, а со своими подопечными, коих уже насчитывалось целых три, обращался бережно и вежливо, для начала назвав первую медянку в честь классной руководительницы Надеждой Сергеевной, или просто, по-братски, Надькой. Не раз и не два родители заставали его беседующим со змеей, причем, беседуя, Степа обращался к ней то как со змеей, то как к учительнице. Поскольку это было весьма прикольно, то скоро об этом узнал весь класс, а сама училка дозналась и оскорбилась.
- Мало того, что ваш сын плохо учится, так еще вздумал надо мной издеваться. Думаете, я не знаю, что у вас дома...
А в седьмом классе Степа повадился после уроков каждый день ходить в зоопарк, благо тот располагался совсем неподалеку. Естественным образом, любимым местом школьника был террариум, где размещались пресмыкающиеся. Как же много было там прекрасных, чудесных змей, среди которых выделялись натуральная шестиметровая анаконда и королевская кобра, длиной более трех метров. Долгими часами заведующий отделом Валерий Георгиевич рассказывал истории о переделках, в которых он побывал, работая в институте герпетологии и входил в группу отлова нужных институту змей.
- Как-то раз, Степа, поехали мы на Кавказ, в Армению. За гюрзами. Их там, паря, навалом. То есть, не везде, конечно. В Ереване, тамошней столице их, конечно же, нету. Хотя, знаешь, все-таки есть. Да, да, есть. Там, где есть ущелья, скалы, да еще поблизости речка - там непременно есть и гюрза. А ущелья там есть. Каменистая страна, не то что наша Россия. Да, вот, что есть то есть. Кстати, когда я спросил встречавшего нас научного сотрудника, мол есть ли тут змеи, знаешь, что он мне ответил?
- Да ты обернись, парень, тут же все вокруг змеи, ха-ха-ха.
- Поехали мы на север, в какой-то городишко. Гостиницы, конечно, не было и расселили нас по крестьянским домишком, насквозь пропахших кизяком. Попался мне в жильцы здоровенный тракторист из Сибири, по договору отрабатывающий полгода на "Кировце". Сидим вечером, чаи гоняем и вдруг смотрю - берет Володя из холодильника бутылку, наливает в плошку немного молока и ставит на пол.
- Ты что делаешь? - любопытствую.
Рассмеялся он и отвечает.
- Да вот, змея у меня живет ручная, кормлю молоком.
- Ничего я ему не сказал, однако напрягся и стал ждать. Час прошел, второй. И что же вижу? Из щелки в полу вылезает здоровенная гюрза. Длиной метр с четвертью. Толстая, с характерной треугольной головой. Я не жив и не мертв. Подползла она к миске, полакала молока, а Володе хоть бы что - подошел к ней, встал рядом. Так гюрза потерлась о его ботинок и мирно уползла в ту же щелку.
- Ты хоть знаешь, кто это? - спрашиваю.
- Знаю. Это - полоз. Они, брат, неядовиты.
- Эх ты, - говорю, - темнота. Гюрза это, вот кто. Цапнет тебя ненароком - не выживешь.
Как же Володя разволновался.
- Не шутишь?
- Да ты что? Какие шутки?
Вытащил я классификатор, продемонстрировал ему, как говорят сейчас "Ху из ху".
В тот же миг собрались мы и пошли прямиком к председателю колхоза. Выслушал он нас, вошел в положение и выделил пустой склад за магазином. Обосновались мы там и стали жить. А месяца два спустя подбил меня Володька зайти в прежнее жилье. И что ты думаешь? Прямо у порога лежала мертвая змея. Да, та самая, паря. Не вынесла, значит, разлуки. Видишь, как оно бывает? Змея, а ласку и заботу оценила. Не видел бы своими глазами, не поверил бы. Так-то.
- Валерий Георгиевич, а много змей поймали?
- Ты знаешь, мы же прилетели туда за ихним ядом, так что с собой увезли мы штук пять хороших экземпляров, каждая с полутора метров, а толщиной что с мою руку.
- А другие змеи там были?
- А то. Полозов было много. Краснобрюхий полоз, длиной метра полтора, и желтобрюхий - метра два. Оба вида свирепы, как тигры.
Да ну? - удивился Степа.
- Во, во. Лично на меня оба вида нападали.
- Как так? Сразу, что ли?
- Да нет. Возвращался я как-то домой мимо виноградного поля и заприметил полоза. Желтобрюхого. Кстати, змея очень красивая, нарядная. Повадок их я не знал, однако точно знал, что они неядовиты. Ну и направился к нему. А мой полоз зашипел, свернулся в кольцо и как прыгнет на меня. Представь, метра на два прыгнул и шлепнулся прямо у моих ног.
- А потом?
- Наверное, пребольно ударился, потому что сей же час уполз, а я остался глупо стоять. Растерялся. Зато следующего, краснобрюхого, поймал, хотя тот меня за руку все-таки умудрился цапнуть. Ну, то есть, больно ущипнуть. А вот его мы взяли с собой в институт. Там у нас была очень даже неплохая коллекция, почище, чем здесь.
- И мамба была?
- Была, паря, была.
- Валерий Георгиевич, а вас змеи кусали? Я имею в виду ядовитые.
- Бывало. Там же, в Армении меня гюрза исхитрилась укусить. Когда я ее в мешок укладывал, соскользнула с палки, прокусила мне ботинок и была такова.
- А вы?
- А что я? Ловить ее, конечно, я не стал и вообще, обиды на нее не имею. Каждый делает свое дело, Степа. Я ее ловлю, она отбивается. Вот и победила она меня.
- А дальше?
- А дальше я ее яд как смог отсосал, хорошо, губами дотянулся, а потом сразу же вкатил себе два кубика антигюрзина и айда домой. Пришел, поставил около себя ведро воды и все за ночь выпил. Немного, правда, прибаливала нога, да, видно, яд не успел быстро распространиться. Тут уж повезло.
- А еще что интересного было?
- Да много чего. Вот еще был там такой случай. Жил в деревеньке той обычный колхозник. Гришей кликали. Колхозник как колхозник. Что бригадир скажет, то и будет делать Скажет - копай, будет копать, скажет - окучивай ствол навозом, будет окучивать. Тихий, смирный был мужичок. Безвредный. Только вот змей до чертиков боялся. Как в поле выйдет, всегда своей палочкой шурует, нет ли там гадов. Вот их как-то послали на уборку винограда. А в шпалерах этих аккурат змеи водятся. И полозы и гюрзы. Там же до черта грызунов кормится - мыши, тушканчики, вот часть из них и идет в пищу змеям. Забыл Гриша об осторожности, а тут на него полоз бросился и головой ударил прямо в грудь. От страха Гриша сознание потерял, а когда пришел в себя, то онемел.
- Это как?
- А так. Мычит, мычит, а говорить не может.
- А что врачи?
- Да какие в страду врачи? Сунулся он к фельдшеру, а тот рукой махнул. Иди, мол, не досаждай. Пройдет - хорошо, не пройдет - и то ничего. Все одно, говорит, ты ж у нас молчун, вот и молчи.
- А дальше?
- Через год у Гриши отец помер, вот на поминках он ни с того, ни с сего вдруг заговорил. Уж не знал, плакать или радоваться.
- Не верится что-то.
- Не знаю. За что купил, за то продаю. А Гришку сам, своими глазами видел. Хотел, было, порасспросить об этом случае, да он слова не произнес. Молчун, хотя потом выяснилось, что он по-русски ни "бэ, ни мэ".
В девятом классе, опять-таки под влиянием Валерия Георгиевича, Степа взялся за ум и с ужасом обнаружил громадные пробелы в знаниях. Нет, литература и разные общественные науки его, как и прежде, абсолютно не привлекали, но для того, чтобы стать биологом, надо было знать химию и в разумных пределах прочие естественные науки, чего, увы, не наблюдалось. Пришлось подналечь. Конечно, родителям об этом замечательном начинании сына ничего не сказали, но ведь они ж не с Луны свалились. Тихо-молча отец с матерью подмечали, как у Степы в жизни появилась цель, как упорно и последовательно юноша одолевал прошлый, в свое время неусвоенный материал и как неуклонно улучшались его отметки, как сперва робко, а потом и взахлеб стали хвалить его учителя, ранее в том незамеченные. Апофеозом стало поступление сына в главный областной университет, на факультет общей биологии. Степа твердо решил стать генетиком и "придумать что-то новое", как на радостях сообщил Валерию Георгиевичу, своему первому наставнику. А времена становился все тревожнее. Страну лихорадило, ожидались большие перемены.
Эксперимент с социализмом провалился. Оказалось, что лозунг "от каждого по способностям, каждому по труду" решается по-разному, в зависимости от конкретного человека. Например, если Петр Сергеевич являлся директором универсама, то запросто пользовался своим положением для обогащения, продавая из-под полы "левый" товар, просроченную продукцию и так далее. В результате этот прохвост жил гораздо лучше, чем, скажем, дядя Ваня, рабочий самого высшего, седьмого разряда, вкалывающий на оборонном заводе в три смены. Самым естественным образом сынишка директора поступал, куда хотел, а дети дяди Вани продолжали работать на том же заводе. Народ возжелал перемен и очень скоро их получил. Научные институты больше не финансировались, заводы закрывались и приватизировались. Пенсии и зарплаты задерживались.
Не остался в стороне и зоопарк. Голодали не только люди, но и звери. К чести работников, ни один из них не покусился отнять у животных полагающийся им паек. Однако скудное питание, которое можно было купить на выделенные деньги, свое действие возымело. В первую очередь пострадали хищники, которые, увы, привыкли есть свежее мясо. Умер от недоедания южноамериканский ягуар - гордость зоопарка. Околела пара рысей, а остальные животные дышали на ладан. Но не только голод крепко схватил за горло питомцев зоопарка. Внезапно нагрянула зима и встревоженный Валерий Георгиевич позвонил своему ученику и сподвижнику.
- Беда, Степа. Видишь, какой снег .
Воробьев не сразу понял, в чем дело.
- Ну, снег и что?
- Так тепло вырубили. Выручай, чем можешь.
Бросив все дела, Степа позвонил приятелям по группе. Через два часа в квартире заседал расширенный совет под его председательством.
- Такое дело, ребята. В террариуме зоопарка начисто отключили тепло, а змеи, сами понимаете, этого не вынесут. Мне звонил друг - заведующий отделом и просил помочь.
- А сам ты что предлагаешь?
- Я сам по-быстрому разделю свой террариум на пять-шесть секций и помещу туда соответственно столько же видов змей. Ну, еще два-три вида ящериц. Однако ума не приложу, что делать с питонами и крокодилом.
- В баньку его, Степка. Пущай новых русских развлечет.
- Ага. Чтоб потом нас же им на корм.
- Питона на зиму можно запереть в чулане.
- Ну да, а как забудешь, полезешь за сапогами, а там голодный гад...
- А ведь их еще кормить надо...
- Знаете что, - заявила Татьяна Левитина, у которой мать работала в университетской лаборатории. Ведь у нас же худо-бедно пока топят. Вот остальных змей и ящериц распределим по секциям. Останутся только питоны и крокодил.
- Какой там в зоопарке питон, Степа?
- Анаконда, длиной метров шесть.
- Пустяки. Вот если б была подходящая клетка, я бы попросил отца - он заведует котельной, там всегда тепло.
- Ладно, оставим это на крайний случай. Какие еще предложения?
Молчавший до того Виталик, тщедушный скромный паренек вдруг, ни с того, ни с сего заявил.
- Ребята, у нас очень большая дача за городом. Думаю, там рептилиям место найдется.
- А как предки?
- Отец у меня на полгода в отъезде, а мать на дачу не едет и об это даже не узнает.
- А кто там, на даче живет?
- Да так. Дальний родственник, ну, типа сторожа. Давайте прямо сейчас и съездим, осмотримся.
Предложение было принято и вся компания через два час была на даче, где убедилась, что одна из ванных вполне может быть оборудована в вольер для крокодила, а дальняя, пустующая комната отдана в апартаменты анаконде. Отдав необходимые распоряжения сторожу по подготовке помещений, ударная группа поехала в зоопарк и целый день занималась переносом опасных питомцев в безопасные, теплые помещения, причем, чтобы поместить рептилий в мешок, не понадобилось никаких усилий - в террариуме было уже холодно и гады безжизненно свисали с подцепленных палок. Для тяжелой анаконды потребовалось четыре крепких человека, а сам Валерий Георгиевич на всякий случай крепко держал ее за шею, впрочем, как и трехметрового крокодила. Лишь поздно вечером волонтеры свободно вздохнули и разошлись по домам.
Однако, за зверями присматривали еще несколько лет. Все это время отдел был закрыт. Летом у зверинца не было денег на еду, а зимой еще и на отопление. Наконец, когда ситуация более или менее выправилась, в торжественной обстановке в зоопарке был открыт новый, отремонтированный террариум. За это время умер Валерий Георгиевич и дирекция предложила возглавить отдел Степану Ильичу, молодому ученому, недавно защитившему диссертацию, кстати по специфичным змеиным ядам. Наш герой долго колебался, прекрасно зная, как много времени в ущерб научной работе, занимает уход за подопечными. Однако чувство долга пересилило, тем более, что у Степы подрастал малыш - Илья, который - не поверите - летом поймал свою первую медянку. История - она любит повторяться.