Восьмого марта вы просыпаетесь от страшного грохота и не сразу соображаете, что это летят кастрюли и крышки на пол.
- Спокойно! – говорите вы себе. Пусть делает, что хочет. Его день.
Вы пытаетесь еще некоторое время понежиться в постели, но из кухни то и дело доносятся непонятные звуки. И вот уже совершенно отчетливо до вас доходит запах гари.
- Что же это горит? – удерживаете вы себя на месте, - передник или полотенце?
Еще через несколько минут к запаху гари примешивается едкий запах горящего масла. Металлический стук и затем крики: «Ай-ай-ай!», - окончательно ставят вас на ноги. Вы набрасываете халат, спешите на кухню и видите… Впрочем, вы мало чего видите, потому что дым – коромыслом. Присмотревшись, замечаете, что первый блин лежит на полу, а второй – прилип к руке вашего мужа. Сковорода валяется поодаль и из нее вытекает масло. Вы спокойно отделяете вашего мужа от блина и протягиваете руку к аптечке, чтобы оказать доврачебную помощь, а ваш муж, вместо того, чтобы стоять и терпеливо ждать ее, скачет на одной ноге. И не успеваете вы вытащить бинт, как он, балансируя, проскальзывает мимо на том блине, который лежал на полу. Стук упавшего телефонного аппарата в передней говорит о том, что ваш муж благополучно приземлился.
Вы спешите в коридор и…
- Ну, слава Богу! Цел!
Бережно поднимаете аппарат и ставите его на прежнее место. Затем пытаетесь уложить мужа в постель, но он рвется на кухню со словами:
- Я обещал тебе подарить этот день.
Вы быстренько открываете форточку, смываете жир со стен, чистите сковороду, выводите пятна на его брюках, остатками полотенца собираете муку и тихо радуетесь, что он не успел замочить белье белое с цветным, как в прошлый раз и не поджег сегодня квартиру.
Телефонный звонок на некоторое время прерывает приятные хлопоты, связанные с Восьмым марта.
- Да, да, спасибо, - говорите вы подруге. И тебя… и тебе того же. Помогает. Помогает. Все сам. Да, сам. Блины. А у тебя? Люля-кебаб? О, Господи! Ну, завтра отдохнем.
Праздник продолжается.