Последняя встреча

Последняя встреча.

Последняя встреча
черствые фразы
и снег как осколки разбитой вазы
скрепит под ногами
разрезая подошву ботинок
закончился наш поединок
Ничьей
Разошлись по углам
И сгорели подобно снам

Многоточие track Последняя встреча.

Заканчивался 2013 год, подходил к концу декабрь месяц, по телевизору нагоняли праздничное настроение, и кричали про Сочи 2014.  Сейчас я уже и не вспомню, какой это был день недели. Среда, или четверг? День был будний, это я точно  помню.  Кругом стояла предновогодняя праздничная суета. В тот год я нигде не работал, времени у меня было навалом. А вот у нее времени как раз-таки и не было, или же его было совсем немного. Встреча, реальная встреча действительно оказалась последней. Последний раз я видел её в декабре 2013 года. В том злосчастном месяце мы виделись всего три раза. А общение в сети и по телефону вытрепало из нас последние нервы. Встреча оказалась последней, а вот общение, к сожалению, продолжилось и после.
Желание встретиться напоследок и попрощаться исходило от неё. Я не могу сказать, что бы мне всего этого хотелось. Но, тем не менее, я согласился. Наше общение мы заочно разорвали ещё раньше, по её же инициативе. Подходящий день выбрать всё никак не получалось. Из-за праздников, а может и ещё каких иных причин, день этот она всё время передвигала. Мое условие было твёрдым, это нужно было сделать в уходящем году, и не оставлять на следующий. Случилось, так что мне пришлось её уговаривать встретиться в этот день. Иначе один Бог ведает, насколько ещё это могло затянуться.  До сих пор меня обжигает обида от одного только воспоминания, ей пришлось выдавливать капельку времени. В её графике я оказался где-то на обочине, между походом с работы и записи в парикмахерскую. Тем самым она показывала мне, что я это просто так затерявшаяся где-то мелочь. Последняя романтическая прихоть, что бы как дешёвом женском романе. Они расстались. Это не было красивым, сентиментальным расставанием, всё прошло буднично под гул проносящегося мимо автотранспорта. Так заканчивались пять долгих лет.
С трудом, под приближающийся вечер добрался я до Крепостного переулка, и сидел в парке имени 1-го мая.  Это то ли парк, то ли сквер на территории медицинского университета, кто знает, тот поймет.  На тот момент она работала в архиве мед университета, должно быть, попала туда по протекции своей матери, или ещё какой другой родни.
Мне вновь приходилось врать своей матери, уже и не вспомню, какую ложь я выдумал ей в тот раз. Скорее всего, у меня была очередная встреча с Лешей в Публичной библиотеке. Мать ничего не знала, может смутно догадывалась, опять она, в моей жизни снова появилась она. Я боялся сказать ей про неё, мать её недолюбливала это как минимум.
 Я сидел на лавочке, в ожидании звонка. Я не чувствовал ни особой тревожности, ни ещё чего либо особенного, так лишь легкое волнение, и нетерпеливое ожидание не более. Внутри меня ещё жила последняя искорка глупой надежды. Что вот она выйдет, мы поговорим, она одумается, и всё разрешиться, и на праздники мы будем вместе. Мне думалось, что мы совершаем непростительную ошибку. Она должна была выйти чуть раньше пяти часов. Кругом стояла слякоть, остатки грязного снега, небо нависло тучами, была промозглая, мерзостная погода. В самый раз для такой вот встречи. Я всегда был человеком нетерпеливым, ожидание убивает меня. И дабы время шло быстрее, я решил пройтись по скверу, и пойти на место нашей встречи. Крепостной переулок, и  этот памятник.  Она уже сообщила, что выходит. В тот момент, я как раз начинал слушать длинную под девять минут композицию Nokturnal Mortum My Dream Islands. Не успело ещё отыграть двух минутное печально протяжное вступление, как она появилась. Она встретила меня улыбкой, так как будто бы, мы с ней вновь в 2008 году, и будто я просто жду её с университета, возле её дома. Не помню, уже, спросила ли она меня, долго ли я ждал. Подивилась моей недавней обновке, а именно мобильный телефон фирмы Philips.
- Тяжелый, таким и убить можно, - сказала она, поддержав увесистую новинку в руке.
Потом показала мне свои, белого цвета, с сенсорным экранном, добавив, что и старый не выбросила.
Трудно было начать, и сейчас сложно вспомнить каждую деталь, слово или фразу, что мы тогда с ней говорили. Мы шли, стоял придорожный шум, мешанина звуков, мне было сложно её услышать. Зашли в парк Октябрьской Революции, там было тише. Она всё торопилась. Мне хотелось убедить её в том, что она совершает ошибку. Я извинялся за поспешное недавнее письмо, какую нелепую переписку по E-Mail. Она просила сейчас вновь не повторять этой ошибки. А за прошлое говорила.
- Ну, написал, и написал, значит, надо было написать, было что сказать.
Да, и важно ли сейчас вспоминать все эти позабытые слова.
Я видел её, и чувствовал в её присутствии, лишь трепет, волнение и тревогу, и подступающую нежность. В сети я мог быть с ней жестоким, писать такое, после чего иная бы послала на три буквы. В реальности было вот так как в тот момент.
Она была скрытной, я вспоминаю ту встречу, и знаете, видел в сети демотиарив. Да, может неуместно сейчас про эти картинки в черных рамках  с подписями. А Бог с ним,  просто напомнило.  В море плывет айсберг, но на поверхности видна лишь его вершина, все остальное под водой. И подпись: Что чувствуешь к человеку, и что показываешь. Это так на неё похоже.
Тогда она робко говорила, вот мы не подходим друг другу, мы не вынесем, друг друга, и я вот так вот решила. И я понимаю твой условия, но я не могу.
Мы шли по парку, и в голове у меня уже сидело это желание, я хочу поцеловать, хочу напоследок, мне всё равно, что она скажет.
Я притянул её к себе и поцеловал, и тут у нее полились слезы. Мы обнялись, она плакала, а потом как будто что-то прошло по её телу, заплакала навзрыд. Мы целовались ещё, она, как бывало раньше положила свой руки на мой виски. После она не дозволяла себя поцеловать, сказала не хочу, не могу, после всего того что было в интернете.
Ей не хотелось говорить прощай, она сказала, тогда прощаются лишь с мертвецами. Ей было невыносимо принять мои условия, если расстаемся то навсегда, друзьями быть не можем никогда.
Эти слезы казались мне загадкой. Они сыграли со мною злую шутку. О чем они были, как потом говорила одна психолог: “О жалости к себе самой, обо мне, о нас, или ещё о чём-то там”.
Мы прошли, наконец, парк, после объяснения в парке, болтали, будто ни о чем, она поторапливала меня. Расстались в каком-то проулке, тогда пожелав друг другу счастья. Это был бы достойный финал истории затянувшейся на долгих пять лет. Машин было полно, в тот вечер явно было не протолкнуться. Мне пришлось брать такси у частника за большие деньги, и долго возвращаться из центра с театральной площади на Западный.
В такси я написал ей вдруг, что бы помолилась за меня, в церкви. Изредка, если будет на то желание. Это её обрадовало.  Я далеко не православный, не верующий, мягко, скажем,  слушаю музыку всякую исполняемую и сатанистами в том числе. А тут вдруг и так вышло, просто порыв. 
Если бы только наше общение было последним, расставание было окончательным. Но судьбе, было угодно, увы, пусть и заочно, к сожалению, сводить нас вновь. И наносить друг другу новые раны.
Последняя встреча стала унылым и серым венком на крышку гроба.