Прошло уже десять дней моего пребывание в стране, а ни съемок, ни работ все не было. Кастингов тоже случалось совсем мало, да и на тех, что были, меня не выбирали. Во мне поселилось какое-то гнетущее чувство разочарования и неуверенности, и это, конечно же, отражалось на моем настроении и выражении лица.
В общем, может меня и брали на работу, если бы не заведомая уверенность, что и в этот раз не возьмут. Бук, то есть портфолио, у меня был отвратительный, особенно в сравнении с нашими девчонками, у которых наличествовали и обложки, и каталоги, и рекламные компании местных гигантов. Так что, если клиент выбирал по буку — то явно не мои фотки, а если лично — то явно не мою кислую морду. Короче, мы было очень грустно и психованно, и я хотела плюнуть и свалить домой дальше продавать недвижимость, так как сия карьера у меня пока получалась гораздо лучше, чем модельная.
Наконец мне прислали смс, что назавтра у меня тест. То есть бесплатная съемка для портфолио. Я чуть со стула не упала от радости. К тому времени уже меня совсем не возбуждал ни волшебный город Пекин, ни все его удовольствия вместе взятые, меня жутко пугало отсутствие работы и заинтересованности букеров что-либо с этим делать. Так что я очень воодушевилась.
После 2 кастингов меня закинули на студию, где должна была проходить съемка. Внизу встретил фотограф, который, естественно, ни черта не понимал по-английски. В студии меня придирчиво осмотрели с разных сторон четыре человека, после чего заставили примерять уйму очень странных нарядов — дутых костюмов из какого-то цветного брезента, аля китайская Леди Гага. Ни одни туфли мне не подошли, что, как я к тому времени убедилась, было достаточно стандартным для Китая (самый распространенный размер тут никак не являлся 39. Что же делали бедные модели 180 см ростом с 42 лапой?!). Затем приступили к макияжу. Мэйкапер был по традиции нетрадиционной ориентации, да еще и с собственным рабом в придачу. Раб стоял, с восхищением взирая на работу мастера, и только успевал подавать нужные кисточки, и убирать ненужные. Если команда маэстро не была выполнена сразу, тот смерял своего раба уничижающим взглядом и громко повторял свой запрос, что заставляло второго трястись от удовольствия и с двойным усердием кидаться выполнять просьбу хозяина. Я очень потешалась над этой картиной. Как я ни старалась разговориться с ним (мэйкапером, почитателя вообще не берем за самостоятельную человеко-единицу), кроме «хэллоу» и «ОК» он совсем ничего не понимал, и театрально разводил руками. Так что мне было как-то неуютно.
Всего мы делали 4 разных образа. Каждый страшнее предыдущего. Вечерний макияж, агрессивный фэшн, макияж с акриловыми красками, и какой-то кошмар-средь-бела-дня с образом снежной королевы. Все участники процесса постоянно переговаривались на китайском, явно обсуждая меня, иногда смеялись, когда я не понимала, чего они от меня хотят. В общем, неуютность моя поминутно усиливалась, и мне кажется, что даже позировать у меня получалось фигово. Когда меня красили, подошел фотограф и спросил, сколько мне лет. Я ответила — 23. Он многозначительно переглянулся с мэйкапером и ушел. А я не поняла, много это или мало, и выгляжу ли я в его глазах старше или моложе. Возраст конечно у меня недетский, но блин, тут в Китае есть модели гораздо старше меня, которые прекрасно работают и очень даже востребованы. Так что я решила не грузиться по поводу своих преклонных лет в этот раз, и всем своим видом доказывать, что я — офигенная.
Между 3 и 4 образом меня покормили. Это очень трогательная китайская традиция — есть с моделями на съемках. А так как те обычно затягиваются на 6-8 часов, то традиция еще и очень своевременная. Мы все сели на круглые расписные табуретки вокруг такого же стола, в середину которого были поставлены 4 общих блюда — с курицей, мясом, овощами и спаржей. Около каждого из нас была коробочка с рисом и стакан с теплой водой. Это тоже местная фишка — пить теплую, порой почти горячую, воду. Причем наливается она из кулера. Я сначала думала, что наш домашний кулер неисправен. Потом оказалось, что они все такие дефективные. Поначалу теплая вода вызывала рвотный рефлекс, позже начала даже нравится. Я читала, что такая вода намного полезнее ледяной, которую мы предпочитаем на Западе.
Все было очень вкусным. Какая же офигенная все-таки еда в Китае. Что бы это ни было, это всегда восхитительно и гармонично. Острое, пряное, овощи, слегка обжаренные в масле, сельдерей, тофу, мясо в сладком соусе, курица с чесноком, и, конечно, неотъемлемый от любого приема пищи рис...Ой, даже есть захотелось. И вся пища очень легкая, нет после нее ощущения тяжести в желудке, и, что очень радует, от нее не поправляешься. Сладости я в расчет не беру, так как очень строго запретила себе даже думать в этом ключе. Иначе я за себя и свою талию не ручаюсь.
Совместная трапеза нас как-то сплотила. Я с огромным удовольствием уплетала свою порцию, то и дело подцепляя палочками горячее из общих тарелок, и с набитым ртом заявляя — «хао» (хорошо)! Китайцы тоже ели с пристрастием, очень громко чавкая и поднося тарелку почти к самому рту, чтобы путь палочек от пункта А до пункта Б был минимальный. Фотограф призывал меня делать то же самое, типа, так вкуснее. Еще он заворачивал мне мясо в специальные соевые блинчики, что было очень трогательно.
Мы немного пообщались на китайско-английском диалекте с преобладанием пантомимы, и мне стало намного уютней. Прошло ощущение того, что меня недолюбливают.
Потом мы быстро отсняли последний образ, с синим макияжем, на лбу переходящим в ледяные высокие брови, и даже не смывая всего этого великолепия, я поймала такси и поблагодарила судьбу, что в последний момент захватила из дома кошелек, с лежащей в нем визиткой с адресом. Иначе все — спать бы мне на улице, как, впрочем, делают тут многие, так как объяснить что-либо местным таксистам даже на китайском, даже показывая дорогу, и даже звоня кому-то, кто может это сделать лучше — занятие с практически нулевой эффективностью.
Дома Илья объявил мне, мол, собирайся — идем в клуб.