- Где? – рассеянно отозвался Серега, медленно усваивая всю мрачность Лехиного прогноза.
- Вон, за деревом. Видишь? – Леха незаметно указал влево, на сиротливо торчавшие у тротуара, метрах в тридцати от охранников, два близко растущих ствола грубо опиленных лип, густо увитых гирляндами монотонно перемигивающихся лампочек.
В узком проеме между деревьями, старательно придерживаясь скудной тени от мощного света ближайшего фонаря, уныло потупив голову, застыла неподвижная мужская фигура.
- Такси ловит, наверное, - равнодушно отмахнулся Серега, более озабоченный своими слишком радужными возможными перспективами, чем наблюдениями чересчур внимательного Лехи.
- Странно как-то он его ловит. По-моему, скорее не ловит, а прячется. Интересно от кого только? - не согласившись с версией напарника, Леха продолжал настороженно наблюдать за неизвестным.
-Ай да ладно тебе! Нам то какая разница?
- Большая! – отрезал Леха. – Серега, давай не забывать, где мы работаем. И учись концентрироваться на любой мелочи, иначе можно так влететь, что потом всю жизнь не рассчитаешься.
С усилием отогнав неприятные мысли, Серега переключил внимание на подозрительного типа:
«И в самом деле, такси там не остановить, пожалуй. Тем более припаркованные машины обзор проезжающим закрывают. А погоди-ка… погоди…».
- Ха! Так это ведь Чек! – опознав в незнакомце одного из постоянных игроков клуба, Серега почему-то сразу повеселел, словно встретился со старым приятелем. – Узнаешь?
- Вроде он. И что с того? Чего ты вдруг оскалился то? – недоуменно пробурчал Леха.
Настроение Сергея приподняло совсем вылетевшее из головы острое желание поведать о недавно происшедшей драме:
- Да все недосуг рассказать тебе было! Чек сегодня представляешь, точно с цепи сорвался. Итак чекнутый, а тут такое учудил! С него все офигели просто. - Смакуя новость, Серега намеренно оттягивал краткий финал предстоящего повествования.
- Что произошло то? – Заинтересовавшись, выразил нетерпение Леха. - Ну рассказывай, не тяни резину!
- Так не перебивай тогда, а слушай. Пока ты там с хачиками на рулетке разбирался, этот бивень успел пять тысяч бакинских просадить!
Круглое лицо Сереги прямо засияло искренним торжеством, как будто ему лично выпала честь ассистировать окончательно свихнувшемуся игроку, запихивая в автомат его банкноты с изящного серебряного подноса.
- Заливай, - Леха покосился с явным недоверием. – У меня с ними на все про все минут пятнадцать ушло, не более.
- Так ему их с лихвой хватило. Да крест на пузе, я тебе отвечаю! – Впав в раж доказательства, Серега, для верности неумело перекрестился, спеша развеять Лехины сомнения. – Не веришь? У Мишки завтра попроси запись прокрутить, все ведь на камеры пишется.
- Как раз, когда Сурен начал орать и по столу кулаком долбить, Чек и зашел. Пьяный в хлам. Как обычно, в общем, подготовленный.
- Сел на седьмой мультик, выбрал ракушки, сто рублей поставил и в автомате на максимуме по одной линии прокачал. Тестировал – дает не дает.
- Я думал все на этом, а он – хоба! – сразу пять тонн ставит и опять врубает по верху – двадцать на десять. Я такой стою, смотрю – вроде не в его стиле со старта накручивать. Под конец ему красава выпала – один к семи – стоило снимать. Он нет – продолжил. Ежу понятно, чем кончилось: продулся...
- Посидел немного, пальцами покрутил, что-то пошептал – молился что-ли? – затем вынул пресс и давай из него в приемник пихать.
- Смотрю – пять, десять, пятнадцать, двадцать, тридцать… Кента рядом чуть кондратий не обнял – тот так и пополз со стула.
- А Чек хоть бы хны. Жаль мне самому не удалось увидеть, как он играл – Шапокляк, чертова старушенция, покером пятнадцатый до глюка довела.
- Пришлось отвлечься, идти Мишкиного сменщика вызывать.
- А когда я к нему вернулся, он уже все, по нолям. Вокруг толпа как улей гудит, впечатлениями делится: ему под самый занавес пять ракушек выпало, и на призовой игре две сотни тонн набралось. Все ему советовали: хорош, снимай! Только этому дебилу мало показалось. Удвоить решил!
- Чек протрезвел сразу и страшный такой стал, жуть. Обычно же вроде спокойно проигрывал, а тут весь лиловыми пятнами покрылся и натурально заколбасился весь. Только пены со рта для полного счастья не доставало. Влетел выходит конкретно.
- Так а чего он хотел то: чтобы Удав дал ему такой куш сорвать? Ага, сейчас, разогнался, оттягивай карман шире. Для такого случая в лесу что-то уж слишком вонючее должно было сдохнуть. Кто-кто, только не Удав свое упустит, тем более…
Обжегшись леденеющим взглядом Лехи, Серега осекся. – Ну я хотел было Чека уже на улицу тащить, чтобы оклемался там, но он и сам вроде очухался и свалил.
- Так вот все и было. На месте видимо и топчется до сих пор, прикидывая где еще бабок найти, чтобы отыграться. - Неуклюже пытаясь исправить очередную оплошность, Серега поспешно сменил тему. - Да все равно поздно, Удав дал часть сливок после него другим снять. Зарезервировать то не допер, когда на улицу выскочил. Да и время резерва давно истекло бы.
- Ну с этим хануриком давно все понятно. - Леха задумчиво помассировал гладко выбритый подбородок, продолжая смотреть в сторону Чека. – Ему один диагноз - психушка, если конечно до того за какую-нибудь кражу не успеет сесть или башку за долги не свернут.
- А вот с тобой… - Он резко взглянул на Серегу. - Не зря ведь говорят – горбатого могила растянет. Хрен тебя знает, когда тебе дойдет, что ты также плохо можешь кончить. И хорошо если однажды просто язык вырвут. А если его на колумбийский галстук пустят?
- Какой галстук? – не понял Серега, глупо захлопав не по-мужски длинными ресницами, вызывавшими откровенный Ленкин восторг.
- Когда-нибудь узнаешь. – Леха недобро усмехнулся, добавив, - и не приведи Аллах чтобы на себе.
Кличку Чек, сократившуюся от Чокнутого и Чеканутого, этот вечно поддатый, мятый и обрюзгший мужлан неопределенного возраста, то ли тридцати, то ли сорока лет, получил не от работников клуба, а от его завсегдатаев, открыто презиравших Чека за спесивую отчужденность от общения с прочей разношерстной тусой.
Судя по нему, Чек относился к разряду тех типичных горемык, что вынуждены ютиться на грязных городских задворках или в захудалой периферии, где извечно культивируется крысиная зависть к блеску шикарной жизни, ключом бьющей во все стороны от сердца города.
Или же к недалеким обывателям, для которых каждое звяканье лишней монеты звучит набатом, призывающим ощутить себя одним из кратковременных участников праздного кутежа, пусть даже посредством болезненного сеанса расставания как с самой злополучной монетой, так и с прочим, некстати подвернувшимся под руку капиталом.
Нет, скорее всего, он все же был стандартным неудачником, одним из тех, кто вовсю клянет судьбу, ничуть не утруждаясь необходимостью задуматься о причине ее неблагосклонности.
В «Клондайке», Чек в первый раз появился поздним вечером прошлой осени. Будучи изрядно подшофе, для догона взял бокал пива, взгромоздился на стул перед первым попавшимся на глаза автоматом и с лихой удалью продвинутого дауна просадил пару тысяч.
Чем, впрочем, ничуть не расстроился, а лишь тихо удалился. Чтобы, к немалому удивлению персонала, через час нарисоваться вновь и посредством того же автомата до последнего цента продолжить безвозмездную помощь на заправку бензином джипа Хозяина.
Постепенно втянувшись, Чек стал наведываться все чаще, доведя хронику визитов до нескольких вечеров в неделю.
Каждый раз причем, располагая суммами, весьма неплохими для его сословия.
Игра Чека доставляла сплошное удовольствие. По крайней мере Удаву, с самого начала положившему глаз на подающего надежды резвого лошка, игравшего из рук вон плохо.
Иногда он проигрывал с заслуживающей восхищения оперативностью, но не пытался вызвать чужое сострадание выщипыванием реденьких волосенок из трехдневной щетины, а резервировал недокормленный автомат и мотался куда-то за хозяйски припасенной наличностью.
Порой же, умудрялся затянуть игру чуть ли не до закрытия клуба, по ходу дела до такой степени подбадриваясь неизменным пивом, что, сладко позевывая начинал клевать носом в кнопки.
Но изредка играл и вполне здраво, воплощая одному ему понятные затейливые игровые комбинации.
Вот только несмотря на немалые ставки и всяческие наивные ухищрения, вроде периодического изменения числа ставок и количества игровых линий или выдержку определенных пауз в игре, не везло Чеку фатально.
Хотя, смотря в каком смысле, не везло. Ведь бывало, что и выигрывал, причем не слабо, по крайней мере, по мнению не скрывавших досады менее требовательных к удаче соседей.
Только вот не в пример их, Чек стойко держал свою планку, пока не дававшую ему повода вовремя остановиться.
Может поэтому он никогда и не пытался этого сделать, и снимая выигрыш, тут же без сожаления вкладывал его обратно, накручивая ставку, а в итоге, как положено, проигрывая все.
Глядя на Чека, возникало стойкое убеждение, что ему захотелось заступить за границу обычного азарта, сопровождаемого непременным набором из эпилептической дерготни, радостных всхлипов и трагических соплей.
Стряхнув с себя излишние путы эмоций, он как будто впадал в глубокое забытье медитации, возводя игру в ранг нелегкой, но крайне необходимой обязанности, управляемой забойной идеей «Средства оправдывают цель».
Где цель, ни много ни мало - джек-пот! Тот великий и прекрасный момент истины, кричаще близкий и одновременно лунно недосягаемый ничтожно малый шанс, подспудная мечта о котором, несомненно, согревает душу каждого азартного игрока.
Видимо поэтому, редкие, но все же выпадавшие выигрыши, воспринимались Чеком не более как очередным подтверждением неизбежности получения вожделенной комбинации.
А коли так, то не стоит размениваться по мелочам, отпугивая чуткую удачу.
Сколькими средствами пришлось уже пожертвовать для продолжения безнадежного эксперимента оправдания цели, ведали только Чек и держащий руку на пульте Удав.
Но если судить по наливающемуся безжизненной пустотой отрешенному взгляду, безвольно сникающим плечам и старчески шаркающей походке на выход по окончании игры – многим.
Уже слишком многим, чтобы, набравшись смелости, оглянуться на стремительно растущий утес реальности земных проблем, с которого лавиной сорвалась вниз бредятина заоблачных грез.
Подобно рехнувшемуся от монотонных мудрых проповедей сектанту, Чек, почти спятивший от крутизны своих желаний, перестал просекать фишку, что цель цели рознь.
И что между любой целью и ее воплощением всегда находится пропасть зависимости, пересечь которую можно только по единственному, подчас воздушно-непрочному мостику кропотливого труда.
Бывают конечно исключения. Бывает, что кому-то, палец о палец не ударившему однажды везет. Причем чертовски.
Но именно кому-то, а не всем подряд. В этом основной закон игры, столь же догматичный, как и яблочный закон Ньютона.
Кроме того, любая игра всегда имеет свои правила, устанавливаемые ее организатором.
И каждый организатор имеет в игре свой личный интерес, в котором доля учета интереса игроков пропорциональна финансовым вложениям в их привлечение.
Ну а пряма или обратна сия пропорция – прерогатива морали самого организатора, привитого стойким иммунитетом к убойному яду бескорыстия.
Да и нельзя сравнить, допустим, игровой клуб с той же фондовой биржей, несмотря на то, что они и имеют общую основу – игру.
Ведь клубная игра развращает интеллект развлечением теорией вероятности, тогда как биржевая держит игрока в постоянном умственном напряжении.
И составить прогнозный анализ конъюнктуры рынка куда как сложнее, чем шустро, на глазок, определить степень выигрышности того или иного автомата.
Выходит, извлечь доход из ублажения собственной страсти невозможно? Ну почему же. Нет ничего невозможного. И есть, есть они, те избранные баловни судьбы, кому удается играя, не оставаться в прогаре.
Только вот одно с ними не ясно – достаточно ли им только светлейших голов, абсолютно инертных к заразным миазмам азарта или в дополнение к этому все они в совершенстве владеют сложной техникой искусства договариваться?
Все дольше плутающему по безмолвно-глухим лабиринтам безрассудства, Чеку, стало невдомек, что только благодаря великому множеству таких как он, и здравствуют все эти организаторы, баловни и просто везунчики неизвестно за что привилегированные его Величеством Случаем.
Из дырявой сети вероятности, он с упорством одержимого заплетал на себе кокон смирительной рубахи.