Официальный график расходов в 2016г на выплаты и обслуживание внешних долгов (около $50 млрд в первом полугодии и примерно $35 млрд во втором) не обещает ничего чрезвычайного. Это даже меньше, чем в первые месяцы прошлого года. То есть отток капитала по сравнению с 2015-м может и не вырасти. Но он явно останется внушительным, и для сохранения баланса профицит торговли товарами и услугами должен будет сохраниться примерно на уровне $100 млрд.
Поскольку нефть опять резко подешевела, доходы от продажи всех связанных с нею продуктов снова упадут. И круто. Допустим, они уменьшатся еще раза в полтора, и выручка от экспорта энергоносителей снизится где-нибудь на $70 млрд. Надо сказать, что экспорт неэнергетических товаров ($141 млрд в 2015-м) в последнее время тоже дешевел, хотя и не такими темпами. Но, допустим, его физические объемы в нынешнем году, наконец, вырастут, по причине резкого увеличения своей ценовой конкурентоспособности, и валютная выручка по «неэнергетическим» позициям в 2016-м будет примерно такой же, как и в 2015-м.
Поэтому в первом приближении можно считать, что для сохранения баланса расходы на импорт товаров в Россию (в 2015-м они составили $194 млрд) должны будут уменьшиться на те же $70 млрд, т.е. сократиться в 1,5–1,6 раза.
Вот вам и задача, которую суровая действительность (и не терпящая никаких новшеств путиномика) ставят в нынешнем году перед рублем. Он должен еще раз подешеветь и круто сократить импорт товаров в нашу страну. Сопоставив приведенные тут цифры, можем считать (в первом и грубом приближении, конечно), что это снова потребует снижения среднегодовой цены рубля в 1,5–1,6 раза по сравнению с ценой прошлого года. То есть с 61 рубля за доллар где-то до 90–100.
Это и есть первый рубеж отступления нашей национальной валюты в эпоху возвращения нефтяных цен к уровням конца прошлого – начала нынешнего века (если считать в реальном, а не номинальном исчислении). Рубль вполне способен закрепиться на этом рубеже даже при очень дешевой нефти, и притом без помощи (или почти без помощи) валютных интервенций и прочих поддерживающих мероприятий ЦБ. И сможет перейти в контратаку, если нефтяная цена сыграет вверх.
Но это именно первый рубеж, подразумевающий, что устоявшиеся и привычные правила игры останутся в силе. Что от них пока не станут отказываться ни верхи, ни низы. Что инфляция, например, не станет галопирующей. С декабря 2014-го по декабрь 2015-го денежная масса (агрегат М2) выросла на 9%. При четырехпроцентном спаде производства это соответствует приблизительно тринадцати процентной инфляции (9% + 4%), т.е. такой, которая у нас и была до сих пор. Но кто поручится, что так будет и дальше? Что под натиском изнемогающих от все новых трудностей верхушечных групп давления деньги не станут печатать и раздавать в ускоренном темпе? Что под натиском тех же групп ЦБ не снизит учетную ставку? Что разоряющиеся олигархи не растащат валютные резервы? Что волны паники не пойдут одна за другой и не охватят широкие народные массы? Тогда рублевый курс будет откатываться все дальше и дальше. Может быть, долго. К какому-то второму, не поддающемуся прогнозу рубежу, на котором его остановит лишь принципиально новая политика, не похожая на ту, что завела страну и ее экономику в нынешний тупик.