Абитуриенты, их родители и другие заинтересованные лица плотным кольцом облепили вход в здание института. Приёмная комиссия выставила списки поступивших в вуз. Я и моя неразлучная подруга, каким-то удивительным образом протиснувшись вперёд, просматривали список.
- Фуф! - выдохнула Мила. – Есть!!!
-Да?! – мельком заметила я и пожала палец её руки.
Своей фамилии я в списке всё не находила. «Ну, всё, подвела меня Наташа Ростова», - подумала я. Вспомнился первый вступительный экзамен – сочинение по русской литературе. Идя на него с уверенностью Наполеона (в школе за подобное я получила «отлично»), и, действительно, быстро и со знанием дела написав его, я была уверена в успехе. Каким же было моё разочарование, когда оценка оказалась ниже ожидаемого. А всё потому, что на последнем этапе, уже переписывая сочинение начисто, я решила поумничать, добавив в текст несколько слов, значение которых толком и не знала, но зато они мне казались такими эффектными! Пришлось этот ляпсус перекрывать оценками на последующих экзаменах.
Ну, вот, почти в конце списка я обнаружила и свою фамилию.
- Ура-а-а!- закричала я. – Мы – студенты.
Моя мама ожидала нас неподалёку, возле газетного киоска. Приехала она с нами на случай того, что, если поступим, чтобы помочь подыскать нам съёмную квартиру. Как оказалось, получить места в общежитии нам, первокурсникам, не светило. Возможно, на следующий год.
- Ну, что? - взволнованно спросила она.
- Поступили! – радостно сообщили мы.
- Тогда пойдём искать квартиру? – деловито предложила она, как будто бы другого ответа от нас и не ожидала.
Мы снова поднялись по ступенькам к входной двери института. Там, на доске объявлений висело множество листочков с предложениями сдаваемого жилья. Мы долго читали их, выписав несколько адресов, которые привлекли наше внимание близостью расположения и ценой.
- Давайте сначала пойдём сюда, - сказала мама. Это совсем рядом.
И, действительно, завернув за здание института, мы сразу вышли на нужную нам улицу. А вот уж и указанный в объявлении дом за добротными, выкрашенными в зелёный цвет воротами.
Даже та часть дома, которая была видна с улицы, говорила о том, что здание это – крепкое, не так давно построенное. И маме было удивительно, почему хозяева предлагают проживание в нём по такой низкой цене.
Мы нажали на кнопку, что была на опорном столбе ворот, и стали ждать. Через минуты три мы услышали:
- Сейчас, сейчас, иду!
Из ворот показалась сначала голова с накрученными на рыжие волосы бигуди, а затем и сама хозяйка – в длинном цветочного узора байковом халате. Брови женщины были накрашены жирными чёрными дугами, губы – красной помадой, на щёки круглыми розовыми яблоками сверх меры были нанесены румяна, отчего она напомнила Марфушеньку из сказки «Морозко». Или ряженую бабу-коробейницу, предлагающую горячительные напитки на праздниках «русской зимы».
Мама вкратце объяснила цель своего визита. Мы познакомились. Хозяйка представилась Машей и пригласила войти во двор, загнав собаку, настороженно встретившую не прошеных гостей, в её конуру.
- Сейчас я вам покажу комнатку, - приветливо сказала она.
И тут мы увидели во дворе ещё одно низенькое здание. По-видимому, значительно «старше» основного дома. Войдя внутрь флигеля, мы увидели две комнаты. В одной из них была печь, отапливаемая газом. На этом, пожалуй, преимущества этого скромного жилища и заканчивались.
«Удобство», впрочем, как и водопроводный кран, были снаружи, в саду. А в комнате был только громоздкий, видавший виды рукомойник (слава Богу, хоть не «кривоногий и хромой», как в известной сказке К.Чуковского). Из мебели было - самое необходимое для жизни неприхотливых студентов. Но мы, не избалованные комфортом, согласились. Хотя главный «сюрприз» этого жилища хозяйка от нас всё же утаила.
Мама уехала. Мы остались грызть гранит науки самостоятельно.
Поведав, как следует пользоваться этой газовой печью, всеми коммуникациями, куда что класть, где что мыть и куда сливать, как себя вести, в какое время приходить, как открывать двери и ворота, - Маша освободила нас от своего присутствия, оставив одних.
Вскоре студенческая жизнь захватила нас. Почти целые дни мы проводили в институте и только вечерами, зайдя в ближайший гастроном и купив что-нибудь на ужин, мы заявлялись «домой».
Со временем Машин «особняк» начал открывать нам свои секреты. Оказалось, что у владелицы есть ещё и муж Паша. Этого крепкого телосложения смуглого мужчину с чёрными влажными с поволокой глазами мы иногда видели по утрам, когда он уходил на работу. Маша была домохозяйкой. Кроме нас с Милой комнаты у неё снимали ещё несколько девушек. Две из них жили в большом хозяйском доме и две – в соседней с нашей комнате.
Весь распорядок дня Маши сводился к тому, что она провожала и встречала с работы мужа, готовила ему покушать, поддерживала в доме чистоту и контролировала соблюдение жильцами порядка.
Вскоре мы узнали об одной важной особенности хозяйки: она была большой любительницей досмотра и назиданий по отношению к своим квартирантам. И в этом ей не было равной. Излюбленным занятием женщины был вечерний обход своих владений. Надев свой очередной халат, которые она шила себе сама, хозяйка без стука входила в комнату и цепким взглядом окидывала комнату, сразу выхватывая какие-то «несоответствия». Её не интересовало, своевременен ли её визит или нет. Часто это происходило во время нашего нехитрого ужина. Тогда мы откладывали в сторону свои тарелки и ложки и, урча желудками, внимательно слушали Машину лекцию. Обычно её назидания начинались словами «Настоящая женщина…».
Не останавливали Машу и моменты, когда мы в весьма неустроенном жилище пытались принять водные процедуры. Здесь надо заметить, у моей подруги была длинная, ниже пояса, коса. И ухаживать за ней было делом весьма сложным. И вот, только подруга погружала свою красу в воду и прядь за прядью начинала её мыть, отжимая и раскладывая их вокруг себя, в комнату заходила Маша.
- Девочки, зеркало (речь шла о маленьком круглом зеркале на подставке) у настоящей женщины должно стоять на подоконнике. А дальше следовала подробная инструкция о средствах косметики, расчёсках и полотенцах и т.д. И всё это начиналось со слов «Настоящая женщина…». К слову сказать, вариантов, куда и что можно было поставить в этой комнате, было немного: подоконник, стол да книжная полка.
За время проживания здесь мы многое узнали о дресс-коте настоящей леди, а затем и вовсе перестали реагировать на визиты хозяйки, приклеив к ней прозвище «настоящая женщина». И даже стали находить в этом какую-то забавность. Как только Маша выходила из нашей комнаты после вечернего посещения, мы с девчонками начинали спектакль по её пародированию. Становились в величественную позу и, имитируя голос хозяйки, произносили назидательные речи, конечно же, начиная их со слов «настоящая женщина». Потом мы долго и громко хохотали. Предела любопытства нашей домоправительницы не было. Мы нередко замечали, что в наше отсутствие она заходит в наше жилище, переставляет на другие места предметы, роется в вещах. Но ничего не пропадало - и нам приходилось мириться с этим.
Следует сказать, что Паша, муж хозяйки, сразу же был настроен к нам весьма дружелюбно. Иногда заглядывал, предварительно постучав в дверь, чтобы угостить чем-нибудь из своего сада-огорода или выпечкой к чаю. Немного поболтав, он уходил.
И вот однажды весной, когда снег начал таять и талые воды стали искать себе пути для выхода, мы узнали о ещё одном «сюрпризе» нашего жилища. Проснувшись однажды утром и перекинувшись, как обычно приветствиями, мы с подругой хотели уже вставать, опустив ноги на пол. Но, каково было наше удивление, когда брызги ледяной воды при этом разнеслись в разные стороны. Мы посмотрели на пол – и нашему удивлению не было конца: комната по щиколотку была затоплена водой, которая пришла сюда через щели между напольными досками. Посреди комнаты торжественно плавал таз, выплывший из-под кровати Милы, а также наши дорожные сумки.
По-видимому, флигель был построен наскоро, как временное жилище, даже без должного фундамента. Едва успев выбрать воду и развесив сушиться намокшие вещи, мы пошли в институт. По дороге молчали. И, уже подойдя к институту, кто-то первый из нас хохотнул, кто-то поддержал – и вот мы уже корчились от смеха. Мы мечтали, как вечером мы разыграем перед Машей сцену и скажем ей: «У настоящей женщины вода не затопляет дом, и тазы не плавают по нему, как речные корабли».
Со временем мы привыкли к своему жилищу и даже, когда нам предложили комнату в общежитии, уходить не стали. Мы научились жить в этом странном доме, где было так много запретов. Когда хозяева уходили в гости, позволяли себе мелкие «нарушения»: ходили по всей усадьбе, в том числе и по саду, громко разговаривали, и даже пели песни, приглашали в гости подруг.
Маша привыкла к нам и стала более благосклонной. Она потеряла интерес к нашей жизни и теперь заходила только затем, чтобы поболтать о жизни и пожаловаться в очередной раз на мужа, который, как оказалось, был неравнодушным к женскому полу.
Шёл последний год нашей учёбы в институте. Я вышла замуж, подруга – собиралась. Наши мужчины жили и работали в соседнем городке, ожидая, когда мы, получив дипломы, вернёмся домой. По выходным мы ездили к ним на побывку. Это обстоятельство (наше повзросление) как бы сравняло нас с хозяйкой. Она всё больше откровенничала с нами, приходя, как и прежде, по вечерам. И однажды затронула и тему их с мужем бесплодия, поведав, что причина его – в Паше.
По-человечески, по-женски мы посочувствовали ей. Казалось, она стала мягче. Однако «настоящая женщина» всё равно, не удержалась от последнего назидания. Узнав, что я жду ребёнка, она предупредила: «Ты смотри, до родов можешь здесь жить. А из роддома сюда ребёнка не приноси. Мы с детьми квартирантов не берём». Я пообещала.
За делами и заботами мы с Милой как-то не заметили, как окончили институт. Машу и Пашу я больше никогда не встречала. Правда, однажды, поехав в областной центр и встретив там бывшую по снимаемой комнате соседку, я узнала, что эта пара развелась. Паша таки бросил свою спутницу.
А меня тогда из роддома вместе с родившейся дочкой, как настоящую женщину, муж приехал и забрал домой, в наш городок. А как же иначе?