Жизнь любого человека содержит большое количество серых и одинаковых будней, ничем не отличающихся друг от друга, в то время как необычно прожитые дни остаются в памяти, осыпая последующую жизнь искрами воспоминаний.
Так получилось и у нас. Какое-то время мы с Мариной просто лежали на циновке, не имея желания куда-либо идти. На обед Абдула принёс макароны с тунцом, на десерт был арбуз.
Кома живут в другом измерении – время здесь идёт очень медленно и делать ничего не хочется. Однако я нахожу в себе силы, и после обеда вновь отправился изучать деревню.
Народ к нам уже привык, отчего проблем с фотографированием не возникало. Дети здесь совершенно не наглые, единственное, что они просят – это пустые бутылки, но просят только в том случае, если видят, что вода в них закончилась.
Не смотря на всю эту так называемую связь с предками, кома живут за гранью бедности, существуют проблемы с питанием, соответственно, есть дети-рахиты, а у одной женщины я заметил сильный зоб.
Кома заготавливают траву, высушивают ей, и далее плетут из неё верёвки и циновки. Для торговли некоторые из них спускаются в долину (как правило, это женщины).
Их избушки-амбары состоят из четырёх отсеков, и накрываются сверху соломенной крышей. Грызунам, бабуинам и птицам подобраться к хранящемуся здесь провианту весьма затруднительно.
Мужчин в деревне меньше чем женщин, но это ситуация по миру достаточно обыденная. Зато мужчины 1-2 раза в неделю собираются на совет в специальной беседке, которая находится в стороне от села, подальше от женских ушей.
Любопытно, у некоторых женщин есть лифчики, при этом трусов они не носят, прикрывая себя поясами, к которым крепится юбка из листьев.
Если не знать всех тонкостей взаимоотношения с умершими предками, и если переодеть кома в обычную одежду, тогда внешне они мало чем будут отличаться от других африканцев.
Думаю, что про обряд похорон я рассказал предостаточно, поэтому теперь поговорим, наоборот, о свадьбах.
Наш водитель Бишаир, оставшийся в Вангайе, родом с Севера, по вероисповеданию мусульманин. Бишаир во время поездки поведал, как проводятся у них свадебные обряды.
Юноше нравится девушка, он говорит об этой девушке своим родителям. Тут нужно отметить, что исламизированные африканки лицо не закрывают, отчего купец, всегда может видеть товар. По большому счёту ничего нового на Севере Камеруна нет – сватовство, торг, калым, невеста переезжает в семью жениха, её родственницы помогают перенести вещи и далее свадьба. Её празднуют 3 дня. Спиртное официально не употребляется, а там у всех всё по-разному…
После первого дня свадьбы невеста спит в комнате жениха. Наутро специальная бабка должна войти и посмотреть простынь. Бабка, увидев кровь, выходит с простынёй на улицу, и начинает голосить о том, что свадьба состоялась, и невеста жениху досталась честная. Если крови нет, значит, у невесты были мужчины до свадьбы – такую шалаву родители жениха могут запросто выгнать из дома, и это позор на всю округу. Впрочем, свои хитрости здесь, безусловно, есть.
Бишаир рассказал нам, что ему нравилась одна девочка с его улицы. Он к ней посватался, и далее они сыграли свадьбу, и случилось следующее. В первый свадебный день жених втайне выпил с друзьями, отчего ему было не до невесты.
На свадьбу повитухой назначили какую-то особо гадкую бабку, и как только утром жених ушёл в мечеть, она пулей влетела в его комнату, согнала с кровати невесту и стала изучать простынь. Не обнаружив там вообще ничего, старуха удалилась.
Когда жених вернулся, невеста сразу рассказала ему про наглую бабку. На Бишаира это подействовало страшным образом – во вторую ночь он жутко разволновался, и у него с невестой ничего не получилось. Тут нужно пояснить, если девушка не девственница, у неё всё же есть шансы выйти замуж, но если мужчина не смог – значит, он импотент и это позор на всю округу.
В случае с Бишаиром ни мужская, ни женская честь не пострадала - у молодожёнов всё получилось на третью ночь.
Писатель **Фалько Куличи** путешествовал по Камеруну в 50-60-х годах прошлого века. В своей книге **Тысяча огней** он упоминает о загадочном народе Кирди, который живёт (или жил) на Севере страны.
Кирди прежде были полновластными хозяевами всего северного Камеруна, но позже, когда на их землю пришли мусульмане, кирди не пожелав принять ислам, ушли в горы Капсики. Кирди побратимы народа Кома - их женщины и мужчины также ходят голыми - одет у кирди только глава селения.
Фалько Куличи про кирди пишет:
"В самых труднодоступных местах они построили свои селения и принялись обрабатывать землю с тем же упорством. Сейчас они превратили враждебный и бесплодный мир в гигантский плодородный муравейник. И хотя почва здесь каменистая, бедная, кирди даже тут, в горах, умудряются выращивать просо.
Целых два века кирди ночами спускались в долину, горстями набирали землю и уносили наверх в безопасные места…..
За долгие годы они стали настоящими горцами и предпочли долине, где их свобода будет ограничена всякими законами и правилами, суровый массив Капсики".
А вот отношения между мужчинами и женщинами у кирди несколько другие.
"Все жители селения отдают своему главе дочерей в возрасте от 11 лет и старше. Как только они попадают во дворец главы селения, то сразу же становятся его жёнами на год или на два. Каждая жена обязана хранить и пересчитывать просо в силосе. Сколько силосов в сарае, столько жён у главы селения.
Чтобы лучше беречь просо, жёны живут в клетушке внутри силоса, где есть циновки и маленький каменный очаг.
Глава селения перераспределяет просо, хранящееся в силосах, между всеми жителями. Женщин-кирди тоже считают естественным даром природы, и поэтому они, как и просо, принадлежат главе селения. Только он решает, когда и каким образом «перераспределить» их между мужчинами. В этом и заключается главная особенность гарема кирди. Глава селения постоянно обновляет свой гарем. Он первым женится на любой девушке селения, держит её в своём саре, а тем временем подбирает ей другого мужа. Когда очередная жена принесёт ему сына или дочь, а другая готова её сменить, глава селения продаёт её одному из жителей.
Благодаря такой системе в отличие от других гаремов, где наряду с очень юными жёнами есть немало старух, у главы селения кирди нет даже пожилых жён. Он пользуется правом первой брачной ночи. Как и другие племена, причём даже в большей степени, кирди считают женщин предметом обмена между мужчинами."
На вопросы Куличи обо всех этих особых взаимоотношениях, глава селения ему ответил следующее:
"- Когда женщина покидает моё саре, побыв один-два года моей женой, она уже научилась хорошему поведению и даже умеет считать. Так что второй муж получает уже не неопытную девушку, а образцовую жену. И он благодарен мне за это."
От себя отмечу, что из книги Куличи я так и не понял, куда деваются дети от первого брака? По всей видимости их воспитывает второй муж.
Вот так, какие-то 150 км, а там в горах Капсики совершенно другой народ и другие обычаи!
Думаю, не стоит объяснять, что подобных гаремов у амазонок-кома нет. Точнее многожёнство у кома есть, но существует оно в обычном «нормальном» виде. А если брать калым, то он присущ только тем народам, которые живут богато или, по крайней мере не бедно.
У кома ничего нет, поэтому традиции калыма здесь неприемлемы. Их юноши и девушки до свадьбы имеют полную свободу в отношениях, как впрочем и после.
Анимистов кома всего 2000 человек, но со своими собратьями из долины, ушедшими в другие религии, они официально не перемешиваются (однако не будем забывать, что все реки текут).
У кома всё просто – понравилась девушка, юноша приводит её к себе в деревню, его отец помогает им построить свой дом. Далее, молодые живут три года, у них могут родиться дети, но официально они ещё не муж и жена. В течение трёх лет, живя «гражданским браком», новая ячейка общества копит деньги на покупку молодого бычка. Далее молодожёны должны сыграть свадьбу – это событие называется Днём быка.
В этот день к ним в гости придут родители невесты. Молодожёны забьют бычка, сварят его голову и будут угощать ею всех, пришедших на свадьбу. Тушу бычка заберут в подарок родители невесты. Действие будет сопровождаться песнями и плясками. Пиво в таких случаях льётся рекой.
Однако отметим, что мясо быка в данном случае является скрытой формой калыма. Если у кочевых народов Африки калым может соизмеряться целым стадом, то здесь у кома он равен одному телёнку. Кома бедны, и осуществить свадебный обряд по-другому, они просто не в состоянии.
В любом случае, День быка – это главный праздник народа Кома. Женятся здесь редко, однако наши гиды договорились с руководителем деревни о том, что кома покажут нам, как это всё у них происходит.
Мы, по сути, не сомневались, что народ готовятся к какому-то празднику, ибо видели, как в одном из домиков уже с утра варилось пиво. Приход белых это всегда праздник, и горцы о нашем визите были оповещены.
Рядом с нами стали группироваться дети с тамтамом, и вскоре нас пригласили на так называемую площадь, где должно было состояться некое действие. Далее появился старейшина, он принёс две большие ёмкости с пивом.
Народ стал поочерёдно прикладываться к калебасе. Пили все даже дети, и пока всё пиво было не выпито, праздник не начинался.
В какой-то момент послеобеденная тишина огласилась громким, но довольно однообразным звуком тамтама. Старейшина раздал большие кольца, и некоторые кома поспешили надеть их на ноги. Повеселевшие люди начали ходить по кругу, греметь в такт барабану своими железными браслетами, и выдавая дружно на распев однообразное: «Аэлили-Аэлиуу, Аэлили-Аэлиуу…»
Две семьи из долины пришли сюда в гости, но в действии они не участвовали, а только смотрели. На звуки тамтама подтянулась наша охрана. Солдатики к танцорам также не присоединились, но принялись активно снимать происходящее на телефоны.
Я старался запечатлеть происходившее со всех сторон, но позже, просматривая фотографии, пришёл к заключению, что снимки не передают и десятой доли той атмосферы, которая здесь царила. Люди реально веселились и кайфовали. Действие потеряло чувство времени и пространства, и сколько оно длилось, я просто затрудняюсь ответить. Народ отплясывал не для нас, а для себя. Праздник закончился коллективной фотосессией.
После этого Марсель поблагодарил кома, раздав им печенье и чупачупсы. Не знаю, что на меня нашло, но как-то так получилось, что дать более туземцам мне было нечего, и я подарил руководителю деревни свою предпоследнюю рубаху. У старика одежда совсем поистрепалась, а у меня в рюкзаке лежала ещё рубашка. Одним словом, наверно мне вспомнился ныне забытый российский экономист А.Лифшиц, и его знаменитая фраза – «делиться нужно!»
Два слова, но очень ёмких и очень точных, для всех времён и народов. Старик в знак ответной благодарности принёс нам связку маленьких бананов. Пустячок, а приятно!
Тут нужно отметить, что из двоих наших портеров, один мальчик был тихий и скромный, тогда как второй оказался чересчур наглым. Он постоянно втайне от Марселя и от Абдулы, вступал с нами в разговоры, о том, как ему плохо живётся, причём делал всё это с твёрдой уверенностью – белые должны дать ему денег, и желательно столько, чтобы можно было вообще более не работать. Думаю, многим подобная ситуация знакома, хотя, для Камеруна подобное не особо типично, ибо Камерун туристами не избалован.
Когда градус подобного нытья перешёл некую запредельную норму, мы сказали, что денег у нас нет, ибо все деньги у нашего старшего гида Марселя. Мальчишка насупился и наконец, отстал, отправившись устанавливать палатки.
Ну и что вы думаете? Правильно - он поставил мне палатку на месте множества камней. Я естественно к подобному был готов, и потихоньку выдавил в сторону все камешки из под тоненького матраса. Недаром говорится, что опыт – сын трудных ошибок!.....
Вновь ложимся на циновки, и просто отдыхает. Перед закатом отправляемся прогуляться возле деревни.
Навстречу нам периодически попадались местные девчонки и мальчишки. За склоном горы мы обнаружили водоём.Кома ходят сюда за водой и здесь же стирают. Во время прогулки мы заметили, как дети в одном месте камнями выдалбливали твёрдую землю, разрывали её и собирали совсем маленькие корешки (или плоды) какого-то неизвестного нам растения.
На обратном пути видели, как один босоногий парень спокойно залез на высоченное дерево, наломал прутиков, скинул их вниз, и также спокойно спустился. Собрав веточки, он пошёл далее с этой вязанкой по своим делам.
Я ради интереса примерился к дереву, ещё раз удивившись, как он вообще туда залез. Местные дети наблюдали за мной, поняли моё удивление, и предложили посмотреть, как они залезут на дерево. Их предложение я в резкой форме отклонил, ибо испугался, что кто-то свалится ради меня, а нам после придётся отвечать.
Уже в самой деревне мы наблюдали, как кома принялись жечь сухую траву. Некоторые из них при этом приплясывали и что-то напевали. Действие напоминало какой-то ритуал, однако выяснить всё до конца мне так и не удалось.
Вечереет. Из-за гор вновь прилетает резкий и холодный ветер. Это небесный бог Лаго проверяет земной порядок, и далее также стремительно мчится в другие места.
Ждём ужина, и Абдула подаёт его уже в полной темноте. Под светом фонариков вкушаем петуха с рисом, заедая его сухое мясо арбузом. В любом случае, приготовленное на костре мясо, даже если ты сидишь на потёртой циновке, кажется чем-то божественным….
После, какое-то время разговариваем с нашими сопровождающими за жизнь и далее все расходимся по палаткам.
До поездки в Камерун я не знал, что камерунские козы это некий особый подвид. Каких-либо загонов в деревнях кома для них не строят, и спать козы устраиваются под охраной собак рядом с человеческим жильём.
Ночь до полуночи была тёмная и безлунная. В ручье под горой громко квакали лягушки (значит вода там стоячая, хорошо, что я ноги мыть не стал). Козы и собаки неоднократно устраивали какую-то чехарду. Ветер шелестел сухими листьями, отчего, внутри палатки казалось, что на улице начался дождь. Спать на тонком матрасе было крайне неудобно.
Выходя несколько раз из палатки, я невольно ловил себя на мысли, что все эти камни, хаотично разбросанные вокруг и в самой деревне, не что иное как души умерших предков, и эти предки наблюдают за нами. В голову лезли всевозможные мысли – куда нас вообще занесло, подцепил ли я уже какую-то кишечную палочку, и вдруг нас тут возле самой границы с Нигерией захватит в плен Бока Хорам?….
В полночь взошла Луна. Посеребрив своим колдовским светом окрестности. Ночное светило успокоило – ещё один день прожит, в него можно будет вернуться в воспоминаниях, но обмену и возврату он уже не подлежит.