Костяника горела каплями крови в мокрой траве. Сырость была всюду, и только за пазухой еще было относительно сухо. Дыхание успокоилось не сразу, а лишь спустя получаса ходьбы шагом. Урса опять не сдержал слово и только острые нюх и интуиция вовремя дали сигнал опасности. Чара ушла, не дожидаясь условленной встречи. Мокрое тело под шкурой покрылось потом и на холодном воздухе парило и пахло сыромятиной.
Чуткие ноздри Чары улавливали живность в радиусе пятнадцати-двадцати шагов, что давало ей сигнал в случае опасности. Она давно привыкла безоговорочно подчиняться чутью, которое не подвело еще ни разу, а выручало много раз, когда лезвие, стрела или дикий зверь были уже на расстоянии двух рук. Погрузившись в себя, она мысленно прочувствовала мир вокруг. «Вроде ничего тревожного!». Бобры, суслики, волк, росомаха и все…Впереди она легко распознала волчий капкан, настороженный на бегущего зверя, да два силка на мелкую дичь почти на границе контролируемого пространства. Груди, бурно вздымавшиеся минуту назад, уже спокойно вздрагивали, повторяя каждый шаг. Струйки пота по всему телу постепенно смешивались со струями воды от дождя, листвы и травы, замещая запах пота заурядным запахом травы и леса. «Так-то спокойнее» - промелькнуло у Чары, которая, не останавливаясь, скрутила жгутом волосы, исторгнув на траву запахи тимьяна, чабреца и золы, когда освежала волосы в последний раз.
Остановившись на минуту, она ребром ладони смахнула капли воды с бедер и живота, собрала волосы тугим жгутом, и легкой пружинистой походкой пошла дальше навстречу заходящему солнцу в направлении «Берлоги».
Легко огибая препятствия, уже знакомой дорогой, она подошла к месту обитания ее и ее «сестер». Их община была малочисленна, но представляла собой спаянную группу женщин с детьми и без. Она существовала уже два десятка лет и прекрасно существовала, управляемая точной рукой Чары. Ее дар предвидения и способность чувствовать опасность сплотили вокруг нее многих и многих. Ее «сестры» были наивнее своей водительницы и безоговорочно верили в ее счастливый дар. Умение Чары все наладить и расставить, снять противоречия внутри и монолитно выглядеть снаружи были безупречны, Она могла увидеть внутренним взором все, уловить крамольные мысли, дать дельный совет, научить чему-то новому, что рождалось у нее в голове как бы само собой.
Конечно, это было не так. Чара обладала многими качествами, превосходящими качества любой простой женщины. Ее отличали пытливость, наблюдательность и изобретательный ум. Она делала «открытия» всюду и, казалось, как бы мимоходом. Ее община была не похожа на множество стай людей, ведущих чаще бродячий, чем оседлый образ жизни. Это была хорошо организованная и слаженная группа женщин охотниц, собирательниц, ведуний. Как и Чара, они обладали развитой интуицией, прекрасной реакцией и отличной тренированностью. Их умственные и физические способности, превосходя всех вокруг, были предметом страха и суеверного ужаса окружающих.
Чара не выносила мужчин. Они были темны, грубы, безобразны в своей дикости и антисанитарии. Неумение эффективно охотиться, ухаживать за собой делало их первобытными животными. На таком же уровне оставались женщины, живущие порой с ними в той же дикости и грязи. Чара поняла ценность гигиены внутренней и внешней и научила этому своих «сестер». Сама она порой не могла проявить сверхспособностей, не будучи опрятной и чистой. Интеллектуальный уровень сестер она неуклонно тянула вверх, и результаты были очевидны.
Мужчины при виде Чары каким-то шестым чувством понимали, что перед ними не обычная баба, которую можно поманить едой, закинуть на плечо и отнести в укромное место, где она даст тебе удовольствие любым приятным способом. Нет, перед Чарой склоняли головы, понимая ее внутреннюю силу и невиданные возможности. Ее боялись, хотя внешне она была мягка и красива. За этой мягкостью ощущался такой напор мысли, что мыслишки оппонента разбегались как тараканы. Она не очень вникала в эти жалкие, драчливые, грязные устремления. Ей не хотелось быть высокомерной, но и вникать в этот набор полудиких желаний было неинтересно совсем.
Чара гордилась своим племенем неукротимых «сестер», уже значительно превосходящим этих «обезьян» мужского пола опрятностью, красотой, быстрой реакцией, знанием многих вещей в земледелии, врачевании и охоте. Ее племя сумело добиться стабильного положения в главном – еде, быту, и понимании мира. Эта элитность давала ощущение превосходства, а ощущение превосходства обязывало к соответствующему поведению перед мужчинами.
Наконец Чара подошла к «Берлоге», ее радостно встретили Лас, Кру, и Зира, которые несли охрану на подступах к стойбищу. «Берлогой» она называла скальный выступ с удобной пещерой внутри и окружающую поляну, всю вытоптанную тысячами босых ног, опрятно убранную и представляющую собой ровный плац, на котором собственно и проходила вся жизнь племени. Горел костер, на вешалах сушились шкуры, отдельно сушились грибы, ягоды, рыба – все излишки, что оставались от ежедневного рациона, превращались в сухари и укладывались в плетеные корзины на случай бескормицы и уносились в дальний конец пещеры. Вся граница с лесом была огорожена легким, но «чутким» забором, так что ничто и никто не мог проскочить незамеченным на территорию племени.
Сегодня выдался неплохой день. Одна группа женщин перебирала корнеплоды, выращенные на своем огороде. Другая ощипывала дичь, попавшую в силки, и ее было много. Зира, как старшая, преданно глядя в глаза Чаре, докладывала о последних событиях и происшествиях. Одно из сообщений насторожило Чару. Был костер! Черный дым на Гремучей скале был в полдень и исчез довольно быстро. Чара на минуту прикрыла глаза и мысленно оценила ситуацию, но ничего тревожного не уловила. Похоже, дым был знаком прихода визитеров. С чем и почему – непонятно. Зира шла рядом и, заглядывая в глаза, стараясь ничего не забыть, рассказывала последние события. Они зашли в пещеру и в полумраке им навстречу поднялись три женщины, занимавшиеся стряпней. Их лица были красны от работы у огня, и Чара удовлетворенно отметила слаженность и рациональность их нелегкой работы. Все было аккуратно разложено на камнях, измельчено, чисто и готово к варке в большом глиняном чане. Поодаль работали ткачи и плели из лент различного происхождения циновки и одеяла. Мелиса работала с детьми, и в этот момент те заворожено слушали ее рассказ…
На вершине утеса послышался тревожный крик Мары. Чара, не успев присесть, вышла наружу и посмотрела в направлении, указанном Марой. В самом дальнем конце поляны показалась небольшая процессия мужчин во главе с Великим Ху. Великим он считался по праву, так как их племя было значительно старше и объединяло несколько поколений лесных людей; славилось умением охотиться на крупных зверей – медведей, кабанов и даже мамонтов. Во всей округе среди разрозненных групп полудиких мужчин и женщин – это племя вызывало уважение даже у Чары, которая конечно считала, что ее «сестры» самые умелые и успешные в округе. Вместе с тем она считала Ху незаурядной личностью, потому что управлять стадом дикого «мужичья», было задачей неподъемной даже для нее самой. Ху являлся лидером своего племени с незапамятных времен и его авторитет был на такой высоте, что и Чара могла позавидовать. Ее женская община была мягче, дружелюбнее и послушнее. Сестры выгодно отличались от мужчин даже такого славного племени, как племя Волков. Они были умны, красивы, опрятны и вместе с тем ловки, сильны и умелы. Конечно, тяга полов, иногда сказывалась, но все было слишком строго подчинено Закону племени, заветам Праматери и только так позволяло Чаре держать в узде женщин, внушая им превосходство над мужчинами, что было нетрудно. Неумение мужчин следить за собой, пренебрежение к внешнему виду, к гигиене делало их весьма неаппетитным товаром, хотя силой и смелостью они обладали безусловной. Чара рассматривала пришельцев и с удовольствием подмечала их неумелые попытки казаться неустрашимыми, независимыми и сильными. Девушки Чары им противопоставляли ловкость, красоту, силу и интеллектуальное превосходство. Мужчины были прямолинейны, пугливы, элементарно грязны и невежественны. Глядя на грациозных женщин «сестер» Чары, они просто входили в ступор, больший, чем от встречи с медведем или мамонтом. Гормоны и сила красоты делали свое дело, полы притягивались друг к другу, но уровень «сестер» был выше, чего и добивалась Чара, а превосходство обеспечивало покой и равновесие в племени, подкрепленное всевозможными табу и особенно заветам Праматери, изображение которой в пещере постоянно напоминало всем о себе.
Однако, делегация приближалась. Негласный закон требовал оказать почести вождю, достойные его статуса, тем более, такому. Чара сделала необходимые указания группе во главе с Зирой, которые занялись срочной подготовкой зоны переговоров. Самые лучшие угощения, все красиво, опрятно, как любит Чара, зная, что никто в округе не умеет следить за собой, жить и есть в чистоте. Когда процессия приблизилась, Чара сделала пять дружественных шагов навстречу. Воины расступились, присели на одно колено, и вперед выступил Великий Ху. Чара оценила его спокойную силу, и Волна доброжелательного отношения обдала Чару своим теплом, за которым она ощущала жесткость и волю. Ху был уже не молод, но по-прежнему статен и силен. Сквозь кожаные доспехи и наброшенный плащ из шкуры леопарда проступали недряблые еще мышцы. На горбоносом лице был старый шрам, который делал лицо еще жестче. На голове возвышалась островерхая кожаная шапка. Руки, в знак добрых намерений, были свободны, хотя сопровождающие воины были вооружены копьями, луками. Чара встречала процессию в окружении самых рослых своих сестер-воительниц. По незаметному знаку воины опустили и сложили на землю оружие, Чара сделала то же самое и произнесла: «Мир тебе, Великий Ху!». Ху, с глубоким поклоном приняв приветствие, ответил: «Прими нас с миром, прекрасная Чара». Чара склонила голову в знак согласия и приглашающим жестом предложила вождю расположиться за столом переговоров. По ее команде Зира занялась устройством трапезы для остальных гостей племени. Диковатые, напряженные лица охотников сменились беззащитными улыбками и неуклюжими попытками вести себя естественно и непринужденно. Это были молодые парни, ничего кроме тяжелой охоты не знавшие в своей жизни, нечесаные и немытые. От обилия красивых женщин, длинных волос, округлых бедер и грудей, кружилась голова.
Великий Ху, устроившись поудобнее напротив Чары, произнес несколько ничего не значащих фраз о здоровье, погоде и благополучии племени. Чара с улыбкой ответила, что все у них хорошо. Ху затруднился, с чего начать, помолчал минуту, вспомнил и хлопнул в ладоши. Тут же двое отроков преподнесли Чаре великолепную шкуру тигра. Ее выделка и мягкость были таковы, что даже во взгляде Чары вспыхнул огонек интереса. В лучах заката каждый волосок шкуры сверкнул золотом. Приняв подарок, Чара вопросительно посмотрела в глаза вождя, и доброй улыбкой показала, что ждет продолжения. Ху улыбнулся в ответ и сказал, что видит ее не первый раз, и каждый раз восхищается ее умом и красотой. Наконец решившись, он произнес: «Уважаемая Чара, близится полная луна середины лета и по календарю это период рождения Солнца и Нового года. Этот день они хотят отметить очень широко, «Волки» планируют устроить пиршество во имя бога Ча, для чего день и ночь охотники племени охотятся на тапиров, бизонов и антилоп, чтобы в праздник было много еды и жертвоприношений». Сделав паузу, он добавил: «Мы были бы счастливы, увидеть в этот день с нами женщин Великой Чары, которых мы почитаем и любим. Надеемся, что в дальнейшем наши встречи будут происходить все чаще и чаще». Вот тут-то Чара уловила в его интонации знак того, что прозвучала главная фраза этой встречи. «Задумали сближение», – пронеслось в ее мозгу - «Ну, нет». Чара с легкой улыбкой предложила вождю угощение. Боковым зрением она уловила покой и порядок в группе сопровождения, которые только пылкими взглядами позволяли себе прикоснуться к празднику женских прелестей ухаживающих за гостями. Чара понимала, что тягу полов ей не преодолеть и отказать она вождю не может. Мир и дружба между их племенами была традиционной и залогом безопасности, и отказ означал бы некую конфронтацию. Она согласилась принять участие в празднике, но сказала, что сделать это будет непросто, так как часть племени должна оставаться в стойбище, а гостям необходимо гарантировать безопасность, так как оказаться в чужом племени означает оказаться в плену. Ху понимал озабоченность Чары и заверил ее в невозможности каких-либо недружественных жестов по отношению к столь уважаемым гостям. Чара чувствовала диафрагмой, что подвоха нет и опасности не предвидится, но инстинкт и здравый смысл заставляли ее хитрить и нагнетать ситуацию. Ху продолжал заверять Чару в дружественности и уважении, что она чувствовала и так. Племя Ху, переживая расцвет, - думала Чара - испытывает и определенные противоречия, которых у мужчин всегда много. Они как петухи готовы заколоть друг друга и только запрет вождя их держит в рамках. «Надо выпустить пар», - поняла Чара и несколько успокоилась. Сексуальная энергия не давала покоя и ее сестрам, но у женщин она снималась легче, чем у мужчин, сублимируясь в уход за детьми и физическую усталость. У мужчин все было намного проблематичнее: агрессия нарастала и требовала выхода. Поняв истинный смысл приглашения, она немного успокоилась. Однако, ощущение неразрешимой проблемы не давали покоя: пар надо выпускать раз за разом, а внести сумятицу в неискушенные умы ее сестер не так уж и трудно. Только Чара чувствовала себя свободной от зова плоти, она умела сублимировать эту силу в другие энергии, что и делало ее недосягаемой, всезнающей и чуткой. Ху освоился и с восхищением смотрел на мощные формы Чары, соединяющие в себе ловкость охотницы со статью богини. Он был немолод и лицо, испещренное шрамами, говорило о многих схватках, из которых он вышел победителем. Острый ум и спокойная сила делали его безоговорочным вождем столь неспокойного племени, каким было племя Волков Ху. Охота на крупную дичь и постоянные опасности делали жизнь Волков напряженной и непредсказуемой. Сила и ловкость – вот две вещи, на которых держалось благополучие Волков Ху. В отличие от племени Чары, занимающегося ловлей мелкой живности, собирательством и зачатками огородничества, где требовались ум, ловкость и умение, Волки Ху занимались тяжелыми и опасными видами охоты. Поэтому жизнь мужчины в племени была короткой. Кратковременные вспышки страсти, не имеющие продолжения в будущем, быстро забывались, так как мужчины и женщины продолжали жить в своих обособленных сообществах под запретом многочисленных табу. Дети росли и воспитывались исключительно женщинами, что в те суровые времена жестокого выживания и борьбы с голодом и холодом поглощало интересы людей целиком. Однако, зов пола вспыхивал периодически при благоприятных обстоятельствах и быстро сменялся тяжелой повседневностью, полной опасностей, болезней и прочих напастей.
Племя Чары во многом продвинулось в развитии дальше Волков Ху, поскольку жизнь заставляла врачевать детей, женское здоровье невозможно было без гигиены, совершенно неприсущей мужчинам. Самое же главное – в женщинах была развита интуиция и звериное чутье, при помощи которого находились лекарства, съедобные травы и коренья, наконец, способность избежать опасности при встрече с диким зверем. Чара и ее Сестры в представлении Волков Ху были «ведьмами», знающими то, что мужчинам закрыто. Этот дар был присущ всем женщинам без исключения, только в разной степени.
Наибольшими способностями обладала, конечно, Чара. Ей симпатичен был Великий Ху и как давний добрый сосед вызывал доверие. Она понимала, что отказать нельзя, так как она лишается потенциального союзника, кроме того, «выпустить пар», для ее Сестер была проблема так же периодически возникающая. Как сейчас, например, когда племя находится в состоянии «сузи», эмоциональной наполненности, требующей выхода. Тяжелые работы, голод и болезни пока оставили племя и все, слава небу, неплохо. Это состояние покоя моментально включает механизм сексуальных желаний и их зов непреодолим. То же, видимо, происходило и в племени «Волков». Понимая все это, она продолжала улыбаться гостю и, по закону леса, играть роль радушной хозяйки, как только могла. В их мире дружеские отношения с соседом могли означать жизнь и безопасность.
«Что подарить в ответ Ху?» - думала Чара, ведь этикет этого требовал неукоснительно. Наконец она решилась, и, дав необходимые указания, ждала. Наконец Зира, поднесла в плетеном туеске пару слепых еще волчат. Это был царский подарок. Люди не умели приручать животных и для них волк всегда волк. Только Чара это умела делать и в ее тайных загонах давно жили прирученные волки, козы и даже одна буйволица.
«Прими в дар от нас ручных волков, повелитель племени Волков!». Ху удивленно поднял брови и принял лукошко. Они будут служить тебе вернее любой охраны, сказала Чара, если ты будешь их каждый день кормить сам и воспитывать. Ху был потрясен и тронут подарком. Чара всегда ходила в сопровождении своей прирученной волчицы, и та была надежной охраной день и ночь. Но сейчас волчица была со щенками и Чара не могла продемонстрировать свою власть и в этом. Однако для Ху и этого было довольно. «Эти колдуньи могут все» - еще раз сказал себе он, глядя, как красиво перекатываются под накидкой груди Чары. Как это племя отличалось от тех полузвериных женщин, встречающихся вокруг. Грязные и всклокоченные, со звериным оскалом и покрытым шерстью телом, они безнадежно проигрывали рядом с этими статными, пахнущими свежим разнотравьем, сладкими и чистыми Сестрами Чары. Они вызывали жгучую страсть и страх одновременно. «Ведьмы» это чувствовали и сознательно дразнили мужчин своими формами. Этот танец наблюдался в группе женщин, угощающих мужчин сопровождения. Те наелись, присмирели и только горящие глаза выдавали их жадное состояние. Однако они понимали, что если что не так, получат немедленный отпор. Женщины были сильны, ловки и независимы. Их высокомерие по отношению к мужчинам было вполне объяснимо, они больше знали, умели и лучше выглядели. Большим оскорблением в племени Чары было сказать: «Ты нечистый!». Так их воспитала Чара. Наконец Ху стал прощаться, и Чара с облегчением проводила процессию за ограждение. В племени царило приподнятое настроение, женщины обсуждали детали предстоящего праздника, а Чара в раздумье глядела на все это и не знала, радоваться и ей тоже или нет.
Заглядывая в будущее, ее смущали некоторые вещи, и, что будет, ей представлялось не вполне понятным. Они поначалу умерщвляли родившихся мальчиков, как существ низшего уровня. Еще до Чары, было решено отдавать мальчиков, достигших определенного возраста, в мужские племена и это было оправдано суровыми условиями жизни раздельно. В то же время, пустить себе в племя Сестер мужчин было невозможно, так как это противоречило законам Праматери и не давало никаких преимуществ – одни проблемы. Сестры умели прокормиться сами и воспитать своих детей, в первую очередь своих «Сестер», как более ловких, умных и изобретательных. Понятие семьи тогда не существовало, и мужчины только утяжеляли и без того нелегкую жизнь в лесу. Она шла, попутно улыбалась сестрам, ласкала детвору, но нелегкие раздумья ее не покидали.
Солнце садилось и, проверив охрану, Чара вошла в пещеру, где в отдельной нише на возвышении находилось ее спальное логово, щедро украшенное шкурами, перинами из мягкого пуха. На ее территорию никто не мог зайти без разрешения, и этот закон был понятен и животным и людям. В центре пещеры было озерцо и небольшой гейзер, который позволял принимать водные процедуры круглый год. Зимой перед входом разводился большой костер, и пещера превращалась в довольно уютный и теплый дом, а волчица на возвышенности стерегла всю ночь покой племени. Теперь эту службу будут нести еще два волчонка. Чара с удовольствием наблюдала, как плещутся в гейзере обнаженные Сестры и детвора. В отблесках костра их стройные тела напоминали танец молодости и здоровья. Даже с возрастом они сохраняли грацию и подвижность, так как вся активная фаза жизни охотниц составляла движение и борьбу.
Уже засыпая, в отблесках пламени, она наблюдала строгий образ Праматери, фигуры оленей и мамонтов, изображенных на скале. Временами они казались двигающимися в каком-то танце.
Утро, первый луч солнца позолотил верхушки деревьев на краю леса. Чара проснулась и, потянув свое мощное тело, как это делают в племени кошачьих, спустилась к озеру. Все еще спали, и в одиночестве, скинув одежду, она окунулась в прохладную воду. Искупавшись, Чара оделась и сбегала посмотреть на волчат. Потискала их слепые беспомощные тельца, на что их мать косилась бдительным и преданным оком. Погладив волчицу, Чара забежала в загон других животных, погладила и угостила всех. Приручение животных было большим ее достижением, которым она в тайне гордилась. Она чувствовала, что приручение животных даст племени желанную стабильность и вкусную еду. Легкой пробежкой завершив круг, она вернулась к пещере, позавтракала фруктами, ягодами, запив рогом молока с диким медом. Чувствуя силу, желание двигаться, она сопроводила группу охотниц, которые обегали силки на мелкого зверя и снова настораживали их. Проверила ягодниц и вернулась в пещеру. Все было хорошо, все заняты своим делом, и ничто не предвещало ничего плохого. Уже поэтому Чара особенно напряженно прислушивалась к своей интуиции, так как хорошо знала: в ее мире покоя не бывает никогда и всякое затишье лишь предвестник будущих испытаний. Ночью в пещеру залетела сова, и ее бесшумный полет туда-сюда выглядел тревожно и зловеще.
Убедившись, что все на своих местах, она, легко прыгая с кочки на кочку, побежала на восток, туда, где должна была встретиться с Урсой. Приблизившись к месту несостоявшейся встречи у сгоревшей сосны, она крадучись, обошла место и точно. С восточной стороны она нашла примятую траву, место засады человек трех или четырех. Остановившись, она почуяла острый запах «Чужих». Их появление в этих краях было большой редкостью и не сулило ничего хорошего. Не дождавшись Урсы, она, почуяв шестым чувством опасность, убежала. Осторожность оказалась оправдана. Но что с Урсой? Почему он не пришел вчера? На эти вопросы она безотчетно искала ответ.
Урса был местный отшельник. Жил один, был стар и мудр. Чара его любила за то, что сидя на одном месте он как бы знал все вокруг и советы его были глубоки и мудры. Как и Чара, он питался больше растениями, чем охотой и этот образ жизни делал его, как бы сейчас его охарактеризовали, философом. Он подолгу смотрел на небо, думал и никого не обижал. Рядом с ним можно было встретить и волка и медведя и лисицу. Все зверье принимало Урсу как своего. Это он надоумил Чару приручать животных, чтобы иметь молоко, помощников и друзей. Он обещал принести к месту встречи нечто тайное или сакральное, но не пришел, возможно, тоже почуяв засаду…
Чара неслась как ветер, так как решила добежать до Урсы, а это было неблизко. Привычный бег разгонял по жилам кровь и горячил сильное тело. Приблизившись к дому Урсы, она перешла на шаг и тихо подкралась с подветренной стороны. Потянув носом, она сразу почуяла «чужих». Их было трое, они сидели у костра и что-то ожесточенно обсуждали. Урса лежал поодаль лицом вниз. Его руки были связаны. Чара оценила вооружение незнакомцев. Справится с тремя «грязными» мужиками она могла легко и быстро. На ее стороне была внезапность и ловкость. Луки и стрелы лежали поодаль в траве, три копья с каменными наконечниками стояли еще дальше. Они были голодны и измождены, презрительно оценила Чара. Одним прыжком она оказалась около троицы и с превосходством следила, как медленно их реакция сменяется с мирной на враждебную. Оценив это, она молниеносно столкнула лбами двоих. Третий за это время успел вскочить и выхватить блестящий клинок. Чара таких клинков не видела, он был блестящий. Его полированное лезвие, блеснув, уставилось ей в живот. Однако, его отставание в реакции было достаточным, чтобы Чара, успев уклониться, ударила его коленом в висок. Он обмяк и повалился на траву. Собрав, что было под рукой, она быстро связала троих и освободила Урсу. Он задышал с облегчением. Напоив его водой и, сосредоточившись, она мысленно влила ему энергию. Он открыл глаза и через минуту слабым голосом рассказал, что эти трое из его племени, от которого он скрывался уже три года, откуда он унес сакральный клинок, хранившийся в гробнице племенной усыпальницы. Чара показала ему клинок, взятый у пленных – это был он. Клинок был сделан из тяжелого, гладкого и твердого материала и представлял собой невиданное Чарой смертельное оружие. Урсул благоговейно преклонился перед ним и сказал, что давно решил его подарить Чаре, но гончие шли за ним и смешали все планы. Теперь он принадлежит Чаре и делает ее непобедимой для врагов. Она с благодарностью приняла невиданную вещь и помогла старцу подняться. Посмотрев в сторону трех связанных людей, постепенно пришедшим в себя и на непонятном языке посылавшим, видимо, проклятья Урсе. Он, на их же языке, ответил им резко, отчего те замолчали и, уставившись на Чару, стали молить о пощаде. Ее молниеносное нападение и статная красота наводили ужас на этих слабых изможденных людей. Урса, еще поговорив с ними, спросил Чару, что она хочет с ними сделать, на что она равнодушно пожала плечами. Кровожадность была ей не присуща. Урса объяснил Чаре, что они поняли, что клинок попал в достойные руки и готовы убраться навсегда из этих краев, что их сюда направил шаман под страхом смерти за священным клинком. Чара все поняла и спокойно наблюдала, как, освободившись от пут, они в страхе пятятся и, униженно благодаря за спасение, исчезают в чаще.
Походив по окрестностям, Чара собрала лечебных трав и приготовила целебный отвар Урсе. Он отдышался, выпил и почувствовал себя лучше. Угостив Чару похлебкой из перепелов, он, наконец, успокоился, и они заговорили о других делах. Чара подробно рассказала Урсе все новости, так как очень доверяла его мудрым советам и рассуждениям. Его способность делать правильные выводы порой изумляла ее и вызывала глубокое уважение. Когда он услышал о предстоящем празднике в стойбище Волков в гостях у Великого Ху, он, как Чара давеча, нахмурился и глубоко задумался. Он сказал, что жизненный уклад, по которому живут Чара и Ху несовершенен, хотя и эффективен, и поэтому может вскоре измениться. Чаре будет трудно удержать привычный порядок вещей. Она поразилась тому, что ее инстинкт ей говорил то же самое. Чувство надвигающихся перемен было непонятно и тревожно. Так и не поняв до конца, как ей быть, она покинула Урсу, который уснул крепким сном, выпив отвара. Она стремительным броском пробежала расстояние до племени и окунулась в гущу дел. Сделав пояс из женских волос, она поместила свое новое оружие на бедрах и не расставалась с ним никогда. Все почтительно оценивали его боевые качества, остроту и крепость, не пытаясь оспаривать справедливость принадлежности этой диковины Великой Чаре.
Надо было отобрать состав делегации к Волкам. После раздумий Чара отобрала тридцать молодых «Сестер» преданных и сильных. Когда все было решено, к ней подошла ее любимица, почти ребенок, белокурая Нера. Она стала умолять взять ее с собой. Чара недоуменно отмахнулась от нее – слишком молода, почти ребенок, но та, впервые проявив настойчивость, упорно просила взять ее с группой девушек. Чара сказала, что ей рано рожать и что матерью она станет годика через два-три. Та со слезами молитвенно сложила руки, упала на колени и Чара с удивлением отметила, что, несмотря на молодость, Нера вполне созрела, ее груди и массивные бедра, сильные руки вполне готовы, а уж как она хороша, говорить нечего. Подумав еще немного, она погладила Неру и ощутила упругую нежность ее кожи. «Хорошо», - сказала Чара – «будешь моей телохранительницей, и если найдется достойный тебя, только тогда я соглашусь на соединение». Она радостно заскакала вокруг Чары, и та с удовлетворением отметила совершенство и красоту ее уже женских форм.
Когда с этим было покончено, все девушки занялись приготовлением к празднику. В приготовление входило и наличие оружия – копий и луков со стрелами, так как выход в другое племя во многом непредсказуем. Опасность в те времена подстерегала каждого человека сразу за границей огражденного периметра, и каждая дева представляла собой прекрасно обученное орудие убийства, а не только женственность и красоту.
Выход назначили через два дня. Когда все было готово, Чара лично проверила готовность каждой. С удивлением она заметила необыкновенное рвение Неры, выполняющей роль телохранительницы Чары. Все было нешуточно и это как-то успокоило Чару, отвлекло от тяжелых мыслей.
С петухами, собрав в дорогу необходимое, группа девушек отправилась в путь. Чара с Нерой шли в центре группы, что давало возможность Чаре расслабиться и погрузиться в размышления. Однажды наперерез процессии выскочил лось, преследуемый волками. Нера четко и уверенно бросилась навстречу и метким ударом копья поразила волка. Лось упал, но волки отпрянули, и этого хватило, чтобы он вскочил и исчез в чаще. Чара еще раз убедилась, что Нера надежна и тверда. Ее ловкость и меткость в этой стычке были великолепны. Все девушки с уважением оценили выпад Неры, и какая-либо снисходительность по отношению к этой малолетке исчезла.
Тем временем стемнело, и первый день пути был позади. Группа расположилась на берегу ручья. Быстро и ловко был разведен костер, и Чара удовлетворенно откинулась на свое ложе, наблюдая звездное небо и искры костра, исчезающие среди них. Небо знакомо с детства, но всегда загадочно. Мистическое видение мира рисовало картины жизни на небе среди звезд непонятные и далекие от реальности.
Утром группа быстро и споро собралась в дорогу, и с той же организованностью отправилась в путь. На третий день показались знакомые отроги гор и долина, где жили Волки Ху. Приближение процессии было быстро замечено, и навстречу был выслан отряд молодых вооруженных парней, которые почетным эскортом сопроводили группу Чары к стойбищу. Ху, в сопровождении группы шаманов встретил Чару на мосту через бурный ручей. Били бубны и грохотали барабаны, все улыбались и Великий Ху радушно встретил с поклоном Великую Чару и ее Сестер. У ног Ху вертелись ее волчата, уже повзрослевшие и усвоившие первые уроки преданности и охранения. Они узнали Чару, но не посмели к ней подойти и, сохраняя дистанцию, приветливо подрагивали хвостами. Попытки сближения вызывали реакцию настороженности и напряжения. Чувствовалось, что Ху их любит и очень гордится подарком, а так же преданностью своих бескомпромиссных друзей.
После обмена дарами радушные хозяева пригласили гостей на шкуры у костра, на котором жарилось какое-то животное. Чара и Ху сидели в центре, а все девушки расположились рядом и вокруг. День близился к закату и, немного поев, группа расположилась на ночлег в пещере в отведенном для них месте. Чара ревнивым оком схватывала детали «мужицкого» житья-бытья. Все было грубо, но крепко и на удивление пристойно и с выдумкой. Это немного поразило Чару, так как в прошлые разы она отмечала большую неумелость, грязь и аскетизм почти звериного логова, больше подходящего для зверья, чем для человека.
Ночь прошла быстро и грядущий день предвещал начало праздника. Чуткий взгляд Чары отмечал все вокруг, но ничего тревожного не было. Молодые парни наперебой ухаживали за отборными «сестрами» Чары. Знаки внимания и едва сдерживаемый блеск в глазах не оставлял равнодушными Сестер. По румянцу на щеках и вздымающимся грудям Чара отмечала активный зов плоти обеих сторон. Вождь Ху не отходил от Чары, но традиционно не покушался на ее женское начало. Великая Чара была вне этой игры полов, что и делало ее недосягаемой и великой. Зато Нера сияла и являла собой соблазн в чистом виде. Ее тонкая талия, высокая грудь и стройные, хоть и немалые бедра были в движении и исполняли непрерывный танец соблазна. Но Чара держала ее рядом и никого не подпускала, да никто и не пытался приблизиться к Великой Чаре и первой красавице, находящейся всегда рядом. Однако, она стала замечать незаметный для других диалог взглядами между юной помощницей и стройным молоденьким юношей, издали, но постоянно наблюдающим за Нерой. Постепенно ей становилось ясно, что Нера и он нашли друг друга и включились в танец ухаживаний, как и все.
Великий Ху познакомил Чару с Шаманом, который постоянно выпадал из беседы, впадал в транс и смотрел на Чару с недружелюбной настороженностью. Чара своим внутренним видением стала ощущать структуру племени, группировки, враждующие друг с другом и линии напряжений, разрывающие монолитность. Ху это прекрасно понимал, но умело с этим справлялся, его власть была по-прежнему вне критики и не обсуждалась.
Праздник подразумевал множество соревнований, что характерно для охотников, у которых главное качество – быть сильным, ловким и быстрым. Девушки как гости могли не участвовать в соревнованиях, и это вовсе не означало снисхождение к женщине. Вовсе нет, скорее наоборот, все девушки, отобранные Чарой, были ловкими и умелыми охотницами, а реакцией превосходили молодых парней. Если ломовая сила была на стороне мужчин, то ловкость, меткость и хитрость была на стороне Сестер…
Поэтому охотницы Чары с удовольствием и снисхождением наблюдали, как молодые люди соревнуются между собой. Из раза в раз самым ловким и умелым оказывался тот самый юноша с горящими на Неру глазами. Когда он выиграл стрельбу из лука и сумел попасть в глаз хорька, ему был вручен главный приз – шкура тигра. Не раздумывая, он с низким поклоном положил шкуру к ногам Неры! Всеобщее ликование, шкура у ног красавицы не оставляли выбора Чаре, она продемонстрировала свою любимицу всему племени и молодые люди оказались наконец вместе, а их глаза так светились, что проблема скатилась с плеч Чары сама собой. Нера, как истинная женщина, небрежно, но грациозно набросив шкуру себе на плечо, удостоила пылкого юношу нежным, но царственным поклоном, да так, что все вокруг ахнули и восторженно захлопали в ладоши.
Затем забили барабаны и вокруг костра, после ритуальных плясок шаманов начались хороводы, и все были вовлечены в этот хоровод. Только Ху и Чара наблюдали всеобщее веселье сверху.
Спускалась ночь, и тени окутали окружающий мир, и только огромный костер с хороводом людей и всеобщее ликование возвещали начало Нового года. Когда Чара уходила к себе отдыхать, все девы уже предавались таинству любви, и не зная стыда, охотно превращали праздник в повальное совокупление. В этом совокуплении не было похоти, которая появилась потом, через много тысяч лет. Это было скорее ритуальное действо оплодотворения. Характерно, что эти связи происходили только здесь и сейчас, а назавтра могли продолжиться с совершенно иными партнерами. Только Нера и ее поклонник были неразлучны. Их отношения были другими с самого начала, и это опять тревожно шкрябнуло Чару. Постепенно все улеглось, и девы собрались в отведенном им месте усталые и довольные редкими минутами мужской близости.
Так, в непрерывных развлечениях и пиршествах прошло два дня. Для Чары это были дни покоя и бездействия. Она отпустила ситуацию на волю и ждала возвращения. Однажды, удалившись от всеобщего веселья, она оказалась в гостях у Шамана, который с поклоном и страхом сказал, что ему это все не нравится. Люди перестают владеть собой, и, что впредь Чаре лучше не приходить в их племя. Чара усмехнулась горько, ощутив, что думает так же.
Вернувшись к всеобщему веселью, она обнаружила, что люди тревожно обступили кого-то лежащего на земле. С тревогой она заглянула в лицо лежащего, это был мужчина из цепи охранения. Его сильно задрал медведь. Вся спина представляла собой кровавое месиво. Все племя печально смотрело на муки умирающего. Чара, мгновенно стряхнув с себя праздничное настроение, громким кличем собрала «сестер» и распределила обязанности по спасению умирающего. Раны были смертельными, это она увидела сразу, но спасти человека было можно. Она перечислила Нере, какие ей нужны травы. Дикий мед она потребовала у Ху, и велела отнести умирающего в тепло пещеры. Девы собрали травы, сухой мох и гнилую труху. Собранным отваром трав его отпаивали, пока его хрип не сменился сном. Обработали раны мхом и обложили листьями, стеблями Духтравы, смоченной отваром. Чара велела всем удалиться и всю ночь, сидя над спящим больным, перекачивала свою энергию. Нера никого не подпускала к ней во время сеанса. Наконец, под утро он открыл глаза, слабо застонал, в благоговении посмотрел на Чару, замершую над ним с распростертыми руками, и провалился в уже глубокий сон. Чара ушла, и целый день спала, а Нера охраняла ее сон.
Наконец она проснулась, праздник подошел к концу, надо было собираться в обратный путь. Ху выстроил все племя, которое с поклоном проводило Великую Чару и ее Сестер в путь. Почести были самые высокие, и почтению не было предела, даже Ху преклонил колено перед Великой Чарой. Все уже знали, что израненный человек жив, и не просто жив, а его раны, обработанные отваром, зарастают на глазах, и все это благодаря Великой Чаре, сумевшей сделать невозможное. Ее слава целительницы и ведьмы поднялась в глазах этих сильных, но наивных людей невероятно….
Обратный путь прошел незаметно и быстро. На подступах к стойбищу их встретила верная Зира, и они, усталые, но довольные, искупавшись, почувствовали себя дома. Все весело обсуждали праздник и вакханалию, которая умиротворила путешественниц настолько, что все быстро улеглись и уснули. Жизнь постепенно входила в свою колею, и когда задул северный ветер, вдруг появился гость. Рано утром он пришел и терпеливо ждал у костра, пока проснется Чара. Девушки охраны стояли с двух сторон, а он посередине. Наконец Чара спустилась вниз и узнала, это был он, тот самый изуродованный медведем человек. Живой, весь в шрамах, но живой. Чара была ему рада несказанно. А он долго целовал ей ноги и не хотел подняться. Девы охраны удивленно на все это смотрели. Наконец Чара усадила его напротив, накормила и спросила, как его здоровье. Он сказал, что он теперь другой и живет новую жизнь. Наконец он встал и попросил тишины. Чара слушала его удивительное пение. Гортанное и трогательное изложение всей истории его исцеления. Искреннее и очень красивое. Закончив, он сказал, что никогда не пел, а теперь поет. Его песня была настолько гармоничной и красивой, что Чара и все слушатели были очарованы, ведь это была первая песнь, которую исполнил человек, и она открывала в душах совершенно новые глубины.
Казалось, что жизнь вошла в привычную колею. Племя работало, как хорошо смазанный механизм. Ожидание неприятностей, которое не покидало Чару, почти улеглось. Однажды навестив Урсу и убедившись, что ее друг по-прежнему бодр и не вспоминает о посещении пришельцев. Однажды он заговорил о будущем, и в его рассказе все было непонятно. Он бормотал что-то о том, как будут жить люди и картины оказывались совершенно незнакомыми Чаре. Она лишь уловила отсутствие племен и многих видов коллективного существования. Выйдя из транса, Урсул сказал, что и сам не очень понимает свои пророчества. Может быть, произошло «смещение», то есть наложение картин. Уже прощаясь, он вспомнил и обратил внимание Чары на то, что на днях видел в лесу далеко от стойбища златокудрую беременную деву с молодым юношей. Судя по красоте и одежде, она из племени Чары. В мозгу как будто что-то щелкнуло и зазвенело. Она не подала виду, попрощалась и вернулась в стойбище. Зира встретила ее на подходе и как всегда радостно приветствовала. Расспрашивая о последних новостях, она спросила, не отлучался ли кто из пещеры. Зира вспомнила, что позавчера они искали Неру, которая потерялась при сборе ягод. Ее не нашли, но она вернулась поздно вечером сама, и поэтому Чаре не было доложено. Чара отложила разговор с Нерой на утро и глубоко уснула под завывание волчицы и повизгивание повзрослевших щенят.
Утром искупавшись, поев и пробежав все привычные точки в округе, она, наконец, сказала Зире: «Приведи мне Неру». Через полчаса Нера явилась со сбора ягод. Ее красивая и округлившаяся фигура уже слегка обозначила ее состояние. Кончики пальцев и губы были испачканы черникой. Чара сразу почувствовала, что пред ней другой человек. Той нежности и преклонения не было и в помине. Их глаза встретились, и Чара напряглась, предчувствуя тяжелый разговор. «С каким мужчиной ты встречалась у большой скалы?» - с места спросила Чара. Нера вспыхнула, мгновенно сообразила, что от Чары ничего не утаишь, и сказала: «Это мой Быстрый, он пришел за мной и уже целую неделю не уходит, говорит, что не может без меня». Чара угрюмо процедила: «Ты нарушаешь «Завет Праматери»! Закон предков!». «Я знаю, о Великая, – прошептала Нера, – но я не знаю, что со мной, я не могу его прогнать, как велит закон, я не могу без него, а он говорит, что не может без меня». Чара с удивлением воскликнула: «Да зачем тебе нужен этот ничтожный грязный мужчина?» Нера упала на колени и закрыла лицо. Чара была в недоумении. Она столько сил отдала, чтобы ее Сестры чувствовали свое превосходство и презрение к мужчинам, и вдруг Нера. Красавица, воплощающая в себе усилия Чары по созданию породы королев, ведьм и независимых охотниц. Она сурово посмотрела на вздрагивающие плечи и сказала: «Если ты нарушишь Закон, тебя будут судить!».
Чара вдруг успокоилась, потому что ее предчувствие, наконец, открылось. Ей даже показалось, что все не так страшно. Но она ошибалась. Ее интуиция говорила, что это еще не все. Она взяла за плечи Неру, посмотрела прямо в голубые глаза и, сурово встряхнув, сказала: «Ты моя любимица, но я ничего не смогу сделать с нарушившей «Завет Праматери»! Иди и прогони его!». Нера, понурившись, ушла, а Чара побежала принимать роды коровы, и это событие ей показалось более важным в тот момент.
Роды прошли успешно, и Чара успокоилась. Ее власть над людьми была велика, и справиться с девчонкой, ей казалось, она сможет без труда. Однако на следующий день они явились оба, и Чаре ничего не осталось, как собрать совет племени и объясняться с ними уже по всей форме. Зира и другие приближенные с коллективным возмущением уставились на странную пару. Нера и Быстрый были явно смущены и силы были неравными, но каким-то чудом все же держались вместе. Их демонстративная забота друг о друге выглядела возмутительно, и высокий суд старейшин медленно наливался праведным негодованием. Виданное дело, – они нарушили «Заветы Праматери» и еще настаивают на своем демонстративно. Чара встала и долго рассказывала высокому собранию, почему Закон таков, зачем и почему люди живут отдельно. Почему люди не живут как звери прайдами. Ей казалось, что истина очевидна, и что союз с этими немытыми грубыми мужчинами опускает женщину до звериного уровня. Пара молча слушала, и, о ужас, Нера даже улыбалась. Зира в своем слове пошла еще дальше и предложила сжечь на костре этих нечестивцев. Все старейшины, пытаясь угодить Чаре, предлагали самые экзотические наказания виновникам. Наконец, когда пар был выпущен, и Чара прикидывала, как смилостивиться и спасти любимицу, руку подняла Нера, распрямилась и вдруг, гордо и с вызовом произнесла речь, в которой довольно путано и нелогично критиковала уклад их женской республики. Чара даже не слушала до того только момента, как в заключение Нера сказала: « Мы уходим, и будем жить вместе, и пусть ваша правота останется с вами». Чара опешила, но, увидев гордый вид и твердость в глазах Неры, вдруг промолчала. Они ушли, взявшись за руки, с улыбкой на лицах, и Чаре вдруг стало ясно, что они уже далеко, и, в общем-то, даже забыли об этом судилище. В их глазах она увидела нечто, что еще не имело названия, но было, тем не менее, огромно. Эта сила их уносила прочь. Чара ощущала, как сжимается сердце Неры, как тяжело ей покинуть такой родной дом, но уходила она с высоко поднятой головой и что-то видела впереди, чего не видела Чара. Сама не зная почему, Чара вдруг впервые почувствовала себя плохо и рухнула без чувств. Сестры ничего не поняли, полагая, что она впала в транс и почтительно молчали. Возвращаясь в сознание, своим внутренним взором она поднялась высоко-высоко. Увидела сверху их стойбище, скалу, крааль с животными, все, что было ей дорого, посмотрела вдаль, на вершины огромных деревьев, которые как мхом покрывают ее мир до самого горизонта, ощутила одиночество двух слабых существ, их незащищенность в этой лесной стране, среди ручьев, скал, деревьев, облаков и всякой живности. Да, мир богат, но человек так слаб и беззащитен, что воспользоваться этими богатствами можно только огромным упорством и трудом. Тем двум, покинувшим свой обжитой мирок, придется начинать все сначала в постоянных трудах и тревогах за то, как сложится завтрашний день. Видения кончились, наконец, она овладела собой. Все ее «Сестры» почтительно стояли в ожидании обычных четких и жизненно необходимых указаний. Она сказала: «Нера приняла нелегкое решение, но, уйдя из стойбища, она ушла и от Закона. Так тому и быть, Закон Тайги еще более суров, ее решение самое трудное из всех, так как означает испытания длинною в жизнь. Доверимся же Закону Тайги и забудем эту историю. У нас все идет хорошо и у нас много дел,…предлагаю ими и заняться».
Все в раздумье разошлись, с трудом возвращая себя к обыденным делам. Ощущение холода и одиночества не давало покоя, и невольно все посылали флюиды поддержки своей сошедшей с ума «сестре». Ее заблуждение, казалось, было очевидно для всех, ведь так никто не поступал. Казалось, что это возврат к звериному существованию, от которого люди только отошли. Великой Чаре действительно удалось создать островок безопасности в этом суровом мире. Ее таланты и дар природы продвинули в своем развитии всех, научившихся врачевать, огородничать, следить за собой и приручать животных, но это было сообщество избранных, и как во всяком элитном сообществе, в нем были и несовершенства, оно не могло стать универсальным. Сообщества, созданного Чарой, повторить было почти невозможно.
Когда задули ветры и выпал снег, сидя у костра и глядя в огонь, Чара нет – нет, да и думала, как она там, ее любимица. Испытания только еще начинаются. Всполохи пламени рисовали невеселые картины зимы в лесу, в одиночестве, под звездным небом, колючим и пугающим. Вой диких животных непрерывно исполнял вечную песнь одиночества, холода и голода.
Зима выдалась снежная и суровая. Постоянно приходилось защищать своих животных от набегов диких собратьев. Да и стойбище, пещера и территория требовали круглосуточной защиты от волчьих голодных стай и медведей-шатунов. К счастью, все были хорошо одеты, и припасов хватало. Да и мелкая живность постоянно попадала в силки. Женские руки прекрасно владели умением из мелких шкур делать удобную одежду, обувь и головные уборы.
Однажды Чаре пришлось отбивать заигравшихся детей от стаи волков. Они окружили девочку постарше и совсем малую, и уже сжимали кольцо. На их зов спешило несколько вооруженных женщин охраны. Поняв, что они не успевают, Чара побежала напрямик через ручей и провалилась в полынью, однако, не обратив на это внимания, выскочила и вовремя оказалась рядом с детьми. Выхватив нож, она нанесла смертельные раны двум самым злым волкам и заставила кольцо расступиться. Медленно отступая к ручью, она дождалась подмоги и уже спокойно вернулась в стойбище. Мокрая шкура на ней замерзла и задубела. Наконец она почувствовала пронизывающий холод… Уже к вечеру она тяжело заболела. Несколько дней находясь между жизнью и смертью, под непрерывным уходом сестер, она бредила. В бреду к ней приходила Нера и что-то укоризненное пыталась сказать. Потом приходил увечный Хр-р и пел какие-то удивительные баллады. От его пения душа начинала парить, улетая далеко от стойбища. Наконец она почувствовала, что ей становится лучше. Лежа она вспоминала свои чудесные видения детства и мысленно училась летать, так как это было тогда.
Зима повернула на весну, и каждое утро она видела солнечные блики на сводах пещеры. Вокруг ее ложа в ногах постоянно крутились волчата. Их потешные мордочки светились юным беспричинным весельем и преданностью. Через неделю Чара смогла совершать прогулки и еще через неделю почувствовала себя здоровой и уверенной. Убедившись, что все идет нормально, Сестры знают свои обязанности и с ними справляются, она затосковала, взгрустнула и решила навестить мудрого старца Урсу.
Снег уже не был такой глубокий. Собрав гостинцы, она отправилась привычным путем. Дойдя до поляны, на которой когда-то она почуяла засаду, она почему-то сделала крюк и зашла, как полагается с подветренной стороны. Снег был неглубокий, и, оказалось, нетрудно подойти поближе. Вдруг она услышала знакомое пение. Этот голос, услышанный один раз, нельзя спутать ни с чем. Те же гортанные согласные, но слова другие и мелодия другая. Не веря своим ушам, она подкралась ближе и увидела стоянку Урсы. На площадке перед большим чумом Урсы появились большой шалаш с костром, а поодаль из-под снега возвышалась землянка, из которой шел дым. Опешившая Чара замерла в своем укрытии и наблюдала такую картину: Хр-р стоял и пел, стоя спиной к Чаре, а напротив сидел в задумчивости Урса, еще более побелевший, и Нера со своим другом. При чем, они не просто сидели, а подыгрывали пению на каких-то странных диковинах, издающих звуки. У Неры был инструмент, издающий короткие тонкие звуки, а у ее друга был знакомый уже, похожий на шаманский, то ли барабан, то ли бубен. Что удивительно, они увлеченно и удачно подыгрывали Хр-ру, а он столь же увлеченно пел. Все это было так красиво и складно, что Чара мысленно успела улететь куда-то вдаль.
Она задумалась, надо ли себя обнаружить? Да нет, она была рада увидеть всех, только что-то заскребло в душе: Нера не выглядела ни усталой, ни подавленной. Они так увлечены пением, что улыбки непроизвольно освещали их лица. Наконец, Чара решила себя обнаружить и внимательно следила, как меняются выражения их лиц. К ее удовлетворению, тень не промелькнула ни у кого. Все радостно пошли ей навстречу, и только Урса остался на месте и тоже наблюдал, как каждый из присутствующих справляется со сложившейся ситуацией. Нера расплакалась, и ее круглая фигура выглядела комично. Хр-р громко на распев запел: «Да здравствует Великая Чара!». Она подошла, сердечно обняла Урсу. Их глаза встретились, и она почувствовала, что ей рады все.
Расположившись у костра, она выслушала удивительный рассказ, как они с Быстрым погибали от холода, пока на них не набрел Урса и взял к себе, а затем помог сделать землянку вместе с Хр, который остался зимовать в его доме. Беседы с философом Урсой вперемешку с пением так разнообразили их жизнь, что о возвращении в племя они думать перестали. Так небольшой общиной они пережили зиму и к весне чувствовали себя намного уверенней и веселей. Чара с удивлением слушала рассказ Неры. Слезы высохли, и она с улыбкой и облегчением глядела на Великую Чару и Быстрого попеременно. Чара тоже почувствовала, как с ее плеч незаметно свалился груз тревоги за судьбу ее любимицы. Ее опять поразило, с каким выражением лица Нера и Быстрый смотрели друг на друга. Таких взглядов в ее окружении Чара не встречала. Казалось, что этими взглядами, они как бы грелись друг о друга. Наконец, усадив Чару на почетное место, во главе с Урсой все закружили хоровод под гортанное пение Хр-р.
Наконец настала пора прощаться и, пообещав, что придет еще, Чара отправилась в обратный путь, оставив частичку тепла там у их дружного очага. Она не могла понять того, как получилось, что ей было с ними ново и интересно. Однако, встретив верную Зиру, она окунулась в повседневные свои дела и обо всем забыла…
Еще не понимая, что такое семья, она, тем не менее, ощутила прочность и практичность этой структуры. Что такое любовь, было непонятно совсем, но понятия «привязанность», «уважение», «симпатия» уже существовали. Чара, как особо чувствительная ко всему новому, оценила новизну происходящего.
Когда подошло время рожать, она без колебаний забрала Неру к себе, под надзор опытных «сестер», не раз принимавших роды. К удивлению Чары, Быстрый вовсе не исчез из жизни Неры, а продолжал появляться около стойбища и, поскольку заходить в расположение пещеры мужчинам было запрещено, передавал Нерее всевозможные лакомства и подарки. Их тяга друг к другу удивляла всех и больше всего Чару. В этих отношениях она чувствовала рождение чего-то нового. Семья, ее сила и преимущество еще не зародились, но взаимная тяга полов и готовность защищать и выращивать потомство вместе уже появились, и это было эпохальной переменой.
Когда состоялись роды, и на свет появился мальчик, Нера, в соответствии с Законом, удалилась из стойбища и, что удивительно, опять без тени сожаления. Быстрый ждал неподалеку, и было странно смотреть, как эти двое со счастливыми лицами ушли в лес.
Собираясь в очередной раз навестить Урсу и послушать его удивительные речи, Чара осознавала, что ей не меньше хочется увидеть Хр-р и Быстрого и, конечно, Неру. Все эти люди, вопреки здравому смыслу, стали частью ее жизни. Они будили в Чаре новые ощущения, которые давали пищу ее цепкому уму, затрагивали новые струны в душе.
Она отмечала, что Урса, Хр-р и Быстрый, не смотря на то, что они были все те же «презренные» мужчины, представляли собой нечто яркое, и неординарное, способное сказать что-то новое ей, непогрешимой и всезнающей Чаре. Это ее удивляло особенно. Значит ум и глубина свойственны не только женщине?!
Так, размышляя, она легко шла знакомой тропой, пока не услышала пение. Почему Хр-р поет далеко от дома? Она бесшумно и быстро приблизилась с подветренной стороны на знакомый голос. Хр-р пел посреди поляны что-то про глаза и волосы, солнце и луну. «Для кого?» - не сразу поняла Чара, пока не увидела над собой на дереве Зиру. Она сидела в большой развилке и, слушая пение Хр-ра, тихо рыдала. Чара застыла на месте и с интересом наблюдала происходящее. Хр-р обращался к Зире, а та сидела высоко и плакала. Плачущая женщина – это было невиданно. Зира с железной волей и воинственным нравом. Чара смущенно отошла, не зная, что сделать, и, не придумав ничего лучше, пошла дальше к дому Урсы.
Ветки хлестали лицо, но Чара этого не чувствовала. Ей показалось, что созданный таким трудом ею мир начинает рушиться. А если бы Хр-р умер? А если бы Нера осталась в стойбище? – задавала она себе вопросы. В глубине души она понимала, что, чтобы она не делала, было бы то же самое. Это как перегородить ручей, все равно вода обойдет препятствие.
Урса обрадовался, увидев приближающую Чару. Белки, сидящие на его спине, разбежались врассыпную. Он с добродушным прищуром поприветствовал Чару. Она сердечно обняла его за плечи. «А где же молодые?» – был первый ее вопрос. «Они в землянке и редко пока выходят на улицу. Быстрый настрелял столько дичи, что хватит до лета и мне и Хр-р.» «тогда где же сладкоголосый наш Хр-р?» - хитро спросила Чара. Урса не менее хитро улыбнулся и сказал, что он в последнее время часто бывает в лесу, говорит, что там ему хорошо поется…Чара, подумав, спросила: «Как считает мудрый Урса, жизнь идет своим чередом или меняется? Он не раз в забытье говорил о грядущих переменах». Вопрос Урсе понравился, но ответа еще он дать не в силах. «Хотя жизненный поток и непрерывен, как воды ручья, но не всегда ум Урсы в силах понять» - произнес он. «Солнце взойдет на Востоке, обязательно скроется на Западе, – пробормотал он в задумчивости – не мучайся вопросами, мудрая Чара, пойми, что многие вещи происходят и не спрашивают нашего разрешения и даже понимания. Живи естественно и не пытайся препятствовать ходу событий. Есть вещи, которые все равно состоятся». «А если я буду бороться?» - спросила Чара. «Главное случится все равно, а в остальном надо, конечно, бороться, иначе все превратиться в прах и покроется мхом». «Правильно, - мысленно подтвердила Чара - реку не остановить, но изменить русло можно».
Они с удовольствием погрузились в мир тонких иносказаний. Им обоим это напряжение ума нравилось, и было даже необходимо, в отличие от многих, кто умел жить не думая. В этих беседах они легко преодолевали время, легко перемещаясь в будущее и еще дальше…
«Однако, как эта молодая пара в землянке?» - подумала Чара, когда они с Урсой подошли ближе. Послышался счастливый смех и плач ребенка. Они вошли внутрь, отодвинув полог из шкур, в полумраке разглядели Неру, кормящую ребенка, и счастливого Быстрого, который сидел у них в ногах. Радость этих двоих невольно вызвала улыбку у окружающих. Ребенок был весел и здоров, от чего в убогой землянке было как будто светлее. Максимально украшенная шкурами, она представляла собой все же весьма скромное жилище. С закопченного потолка капали капли грязной воды. В который раз она удивилась, что эти двое ничего не замечают и выглядят вполне довольными. Она пристально вгляделась в лицо Быстрого, пытаясь понять, что его держит здесь, в убогой норе. Его глаза излучали что-то такое, что не свойственно обычным примитивным мужчинам, для которых жизнь состояла из простого набора примитивных радостей. Нет, он был другим. В глазах Быстрого светились теплота и забота…
Наконец Чара и Урса вышли на холодный воздух и с облегчением вздохнули после землянки. У костра они нашли грустную фигуру Хр-р, плечи которого судорожно вздрагивали. Чара внутренне улыбнулась Зире, понимая причину его переживаний. Однако, он радостно поднялся навстречу Чаре и, молитвенно сложив руки, пропел: «Мир тебе, волшебница Чара, моя спасительница и родительница!» Сбегав в свой шалаш, он принес свежую тушку зайца и, ловко надев ее на палочку, начал жарить на костре для Чары. «Что грустен, певучий Хр-р?» - с наигранной веселостью спросила Чара, но, увидев боль в глазах Хр-р, пожалела о своем вопросе. Хр-р сник, пробормотал что-то о плохой погоде и запел что-то грустное, тягучее и жалостливое, так что Чара и Урса тоже загрустили сидя у костра. Чара неожиданно подхватила пение, и вот уже вдвоем, а затем и втроем они затянули нечто такое грустное, что слезы навернулись на глаза. С запахом дыма и подтаявшего снега, с тяжелыми облаками над головой, в ее сознании что-то прорвалось и пролилось горькой грустью…
Встряхнувшись от нахлынувшей тоски, все трое улыбнулись друг другу и уже весело продолжали беседу, поджаривая зайца. Запах отсыревшего леса и дымной хвои, умные глаза друзей сделали твердый характер Чары теплее и мягче. Урса опять задумался и стал бормотать что-то о летающих людях и подземных городах. Его видения рисовали удивительные картины другой жизни, в которой исчезнут леса, и на их месте будут построены многоэтажные пещеры. Люди будут жить совершенно иным укладом, а охота станет просто развлечением. Умница Чара слушала заворожено, потому что это говорил человек, ум которого превосходил ее прагматичный взгляд на жизнь. Урса умел, в отличие от нее, увидеть очень далекие времена и дать верный ориентир…
Опустился вечер, и из-за костра уже ничего не было видно, надо было возвращаться. Хр-р вызвался проводить, сказав, что весной в округе много голодных волков. Они быстро пересекли поляну и углубились в лес, где стало еще темнее. Рукояткой копья Хр-р бережно раздвигал лапник, и они быстро шли по тропе, пока не встретили одинокую фигуру Зиры, бесшумно отделившуюся от ствола дерева. У ее ног едва различимо проглядывали силуэты волчицы и двух щенков, которые сдержанно зарычали при виде Хр-р и радостно завиляли хвостами при виде Чары. Попрощавшись и отправив Хр-р в обратный путь, Чара с особым вниманием слушала обычный рассказ Зиры. Говоря об обычных вещах, та едва скрывала нервозность. Чара молча слушала и шла впереди Зиры. Так и не услышав ничего о том, что она видела, Чара спокойно спросила: «Ты зачем лазила на дерево?» Зира вспыхнула, растерялась и долго молчала, пока они не вышли к пещере. Наконец она произнесла: «Можно я расскажу об этом, когда вы будете одна?»
Отдав последние указания, она, наконец, с облегчением начала готовиться ко сну. Наконец Зира , бесшумной походкой опытной охотницы оказалась около постели Чары. Ее рассказ был сбивчив и запутан, потому что она не очень понимала, что с ней. Но когда Хр-р пел для нее свои удивительные песни, что-то трепетало в ее душе и вызывало желание то плакать, то смеяться. Чара больше чем Зира знала колдовство музыки Хр-ра, но она поняла и другое. Зира оказалась в плену этой магии, и чтобы не опуститься до презренного мужчины, влезла на дерево, но не слушать уже не могла. У Чары опять сжалось сердце, она ощутила, что теряет Зиру. Эти презренные мужчины, к которым она относила и Урсу и Хр-р и Быстрого, показали себя способными на высокие достижения и поступки. Их ум и способности оказались выше, чем это можно было ожидать. Чара с глубоким почтением относилась к Урсе и в глубине души преклонялась перед пением Хр-р и Великий Ху ничего кроме уважения не вызывал. Это открытие ее поразило и даже опрокинуло представление о сегодняшнем мире. Она ощутила, что ее преданная Железная Зира оказалась тоже в плену новых ощущений. Ее гордое сердце не могло принять и понять реальность. Но Хр-р ей понравился, не смотря ни на что. Новое чувство было незнакомо Зире и оно терзало ее все больше и больше. Чара отчетливо понимала, что в этих новых отношениях практически нет банальной тяги полов, с которой до сих пор все решалось просто. Люди тянулись друг к другу, и эта тяга зарождалась где-то в груди, голове, но не между ног. Сделав это открытие, Чара вспомнила многое, что говорил Урса, только смысл его размышлений не доходил до нее. Она поразилась тому, как много он предвидел, его ум моделировал события и предсказывал их неизбежный ход. «Вот тебе и презренный мужик» - пронеслось в голове Чары. Она многое могла сама, ее чутье и чувство опасности, ее умение прочитать дурные намерения в чужой голове, ее сила и способность лечить удивляли многих, но будущее для нее было закрыто, и способности к построению и прогнозированию его были ей недоступны. Ее практический склад ума приводил ее к открытиям в практической сфере, но придумать пение, как излияние «души», она не могла, да еще сделать это так, что невольно хотелось то плакать, то радоваться. Значит, мужчины тоже обладают своими способностями, недоступными женщинам, даже великим? «Чем дальше в лес, тем больше вопросов, сказал бы Урса» - подумала Чара. Она поняла, что жизнь меняется. Мужчины тоже из грязных неумех многому научились, и в их головах рождаются мысли ничуть не хуже, чем у женщин. Противоречие между старым и новым разрывало и Зиру, только она еще не могла это понять. Засыпая на своем ложе, Чара представляла какие-то иные миры, где люди были вместе, и был мир, и покой,…а Урса монотонно повторял загадочную фразу: «Мир един, един, един…»
Проснувшись раньше обычного, она вышла на улицу. Звездное небо загадочно и безмолвно глядело на нее. Она привычно нашла знакомые комбинации звезд и пыталась разгадать их скрытое значение. С трудом оторвавшись от небесного свода, она погладила трущуюся около ног волчицу и взрослых уже волчат. Вдруг вся троица насторожилась в одну сторону и всем видом показала, что они что-то слышат. Чара, тоже своим внутренним взором посмотрев в нужном направлении, угадала ритмичное движение группы людей. С каждой минутой что-то многоногое неуклонно приближалось к стойбищу. Убрав готовых броситься волков, она молча ожидала, что будет дальше. Ее заинтригованность была больше похожа на любопытство, поскольку кисловатого запаха опасности или враждебности она не ощущала.
Наконец, при смутном свете факела стало угадываться движение. Группа людей, ритмично приближаясь, несли на плечах некую импровизированную платформу. Впереди шли два воина, приблизившись, они склонили оружие и преклонили колено в знак приветствия. Вперед выдвинулись совсем уже взрослые волчата и, забыв сдержанность, заскулили, закружились вокруг Чары. Из темноты появился знакомый Чаре шаман, правда, в дорожной одежде, и произнес: «Великая Чара, наш драгоценный вождь Непобедимый Ху тяжело болен, Мои боги оказались бессильны разрушить поразивший его недуг. Последняя надежда – Ваша исцеляющая сила. Судьба племени в Вашей власти». Чара вспыхнула, но тут же ощутила холодную пустоту в глубине живота. Этот внутренний знак ей был хорошо знаком, и он означал лишь одно – они пришли слишком поздно. Но это был уважаемый ею человек! Она заставила себя сконцентрировать в груди максимальную энергию. Носилки опустили, наладили свет. Ху, слабо улыбнувшись, грустно глядел в глаза Чаре. Увидев сострадание на ее лице, он прошептал: «Спасибо небу, я снова вижу тебя, Чара». Однако взгляда на изможденное и опрокинутое лицо Ху было достаточно, чтобы понять, как он плох. Тем не менее, влив в него заряд энергии, и мысленно просмотрев его внутренности, она отчетливо увидела очаг болезни где-то в районе солнечного сплетения. Он напоминал густое синее свечение и захватил уже изрядную площадь в глубине его мощного организма. Взгляд Ху стал четче, и он сказал: «Рад увидеть тебя, но чувствую, мне уже пора в долину смерти. Не рви себе сердце, драгоценная Чара». Она смотрела в его глаза и ощущала его боль. Это были глаза очень сильного человека с характером воина. Чара отчетливо ощущала тщетность своих вливаний, но продолжала их до изнеможения. Он велел ей наклониться и тихо попросил спасти племя от распада. Чара промолчала, не зная, что ответить. Она ощутила, что в зоне солнечного сплетения скопилось много «дурной» венозной крови и, вспомнив о священном клинке, с которым никогда не расставалась, поняла, что «отворить» кровь сможет именно им. Когда черная, густая как деготь руда отошла и на ее место пришла алая свежая, Ху открыл глаза и глубоко вздохнул. Вся его свита повалилась на землю, восхваляя небо и Великую Чару. Однако, она не разделяя общего оптимизма, «закрыла» рану, осознавая, что это лишь временное облегчение и помочь Ху она не в силах. Ху улыбнулся, и с самообладанием обреченно погладил волчат, поблагодарил своих друзей и помощников. Затем с улыбкой углубился в созерцание неба, уже светлеющего на Востоке и тихо упокоился. Люди еще ничего не поняли, только Чара ощутила холодный сквозняк в груди и, минутой позже, надрывно завыли волчата на бледнеющую утреннюю луну. Их вой вобрал в себя одиночество, тоску и осиротелость всех присутствующих и ему завторил вой волчицы и волчат Чары.
Мужественные люди, доставившие Великого Ху, молча переживали уход вождя. Шаман ушел в себя и что-то бормотал себе под нос. Чара и ее сестры молча скорбели. Благодаря их дружбе с племенем Волков жизнь племени Сестер проходила спокойно и безопасно.
Накормив отряд, Чара проводила его в обратный путь, так и не придумав, как исполнить посмертное пожелание умершего.
Тяжко начавшийся день прошел в трауре и грусти. Все осознавали важность происшедшего и мысленно молились, чтобы их не затронул передел власти в племени Волков. Чара знала, что еще многому суждено случиться, и череда дурных предчувствий еще не закончилась. Внутренним взором она ощутила глубину противоречий, которые выплеснутся наружу и не дадут племени спокойно пережить смерть вождя. На всякий случай она усилила ежедневные посты вокруг лагеря. Так прошло около одной луны.
Когда появилась немногочисленная процессия, Чара не удивилась. Она потребовала группе разоружиться и подойти к ней только старшему.
Припекало солнце, и детвора играла перед пещерой. Сомкнутые ряды Сестер спокойно поджидали визитеров. Их было трое. Один из них выступил вперед и склонил голову перед Чарой. Она предложила ему сесть. Напряжение минуты не давало возможность как-то расслабиться обоим. Наконец Чара твердо потребовала: «Говори, с чем пришел».
Это был Ур, он был не молод, но еще легок в движениях. Он сказал, что они вынуждены были уйти из племени, так как там, в результате ожесточенной борьбы образовались три группы и три вожака. Никто никому не уступал, и, в результате споров, пятеро охотников были заколоты. Как жить дальше никто не знал, и после Великого Ху, никто не мог подчинить себе спорщиков. Ур с третьей группой ушел к Сестрам с предложением помощи и защиты. Чара крепко задумалась. Завещание Великого Ху не давало ей свободы выбора, и она сказала: «Закон не разрешает вам поселиться у нас, это означало бы нарушение «Заветов Праматери». Но я помогу вам жить рядом с нами в дружбе и согласии».
Она устроила путников на отдых и устремилась к Урсе. Тот как будто ее ждал и радостно поприветствовав, сказал, что во сне видел хороший знак. Чара ему рассказала все и предложила поселить людей вокруг Урсы. Она была уверена, что его мудрость и авторитет будут достаточны, чтобы люди могли спокойно заниматься своим делом. Урса, подумав, произнес, что так и должно было случиться. Формирование вокруг него общины началось уже давно, и продолжение было неизбежно. Чара отдавала должное его терпимости, доброте и мудрости, которые не только успокаивали, но и притягивали людей, больше чем страх, агрессия и сила.
На следующий день вокруг Урсы началась «великая» стройка. Землянки и шалаши способны дать первый ночлег. Чара с головой погрузилась вместе с Урсой в создание стойбища. Многим из нажитого хозяйства пришлось поделиться. Урса с каждым имел беседу, и каждому втолковывал свое представление о добре и зле, плохом и хорошем, охоте и отдыхе. Помощниками Урсы и организаторами коллективных работ были Быстрый и Хр-р. Трое сходили на кабана и обеспечили едой всю общину. Чара появлялась то здесь, то там и успевала всюду. Она догадывалась уже, как дальше будут развиваться события и, как учил ее Урса, не мешала естественному ходу вещей. Ее деятельная натура охотно погрузилась в организационные вопросы и хозяйственные мелочи, в которых ей не было равных.
Она пристально наблюдала за Быстрым и поражалась его преданности Нере и ребенку. Такая привязанность была нова для людей, основным делом которых было выживание. Им было трудно, но они по-прежнему выглядели счастливыми. Нера резко повзрослела и стала сильной, красивой женщиной, однако, абсолютно равнодушной к Сестрам и Чариному хозяйству. Не смотря на трудную жизнь, кроме Быстрого, Урсы, Хр-ра и, конечно ребенка, ей как будто никто был неинтересен. Это задевало Чару, но факт оставался фактом. Нера по-прежнему была привязана к Чаре, но ее близкие были дороже. Урса тоже замечал эти нюансы и очень осторожно пытался их объяснить Чаре. Для нее происходящее означало очень многое, а способность предвидеть события и заглядывать в будущее, открывая там новые формы сосуществования и выживания, служила прекрасным ориентиром. Она понимала, что эти явления носят неслучайный характер.
Однажды Урса сказал, что те трое вернулись. Он заметил их ночлег неподалеку от своей территории. Чара ощутила ноющую ноту в груди, и чувство опасности шевельнулось в недрах ее интуиции. Беда не замедлила, проявилась в виде лесного пожара. Невозможность достать Урсу толкнула недругов на крайнюю меру. Пожар означал бедствие небывалого масштаба. Чара срочно ушла к себе, так как очень много надо было подготовить. Сестры в ужасе пытались все разместить в пещере, поскольку, если придет огонь, то спасти может только пещера или даже ручей, через который огонь вряд ли пройдет. Никто не помнил, когда такое случалось, но все понимали, что это бедствие способно уничтожить все. Густой лес, который был хоть и опасным, но родным кровом и кормильцем, уходил за горизонт. Остановить пожар мог только сильный ливень или ветер, способный увести беду в другом направлении.
Урса не скрывал тревоги и, понимая, что его стойбище обречено, прислал всех мужчин помогать Чаре. Когда едкий дым пропитал лесную чащу, и убегающие животные уже пронеслись мимо, спасаясь от жуткого явления, он оставил свое жилище и пришел к Чаре.
Благодаря тому, что территория вокруг пещеры была лишена растительности, они рассчитывали спастись от огня в ней. Урсул поднялся на скалу и долго изучал окрестности, долго думал, с надеждой глядя в небо, в поисках дождя. Подойдя к Чаре, он сказал, что огня бояться нечего, а вот от дыма надо спасаться. Чара поняла и дала команду из всех шкур, что были в наличии, связать полог и закрепить его на входе в пещеру. Понадобились так же длинные веревки, чтобы его закрепить на скале и привалить камнями.
Опасность объединила всех, каждый понимал, что спасение требует общих немалых усилий. Наконец огонь приблизился так, что снаружи находиться было невозможно. Трое суток огонь бушевал и, дойдя до ручья, остановился и стал слабеть. В пещере дышать было трудней и трудней. Наконец ударил гром и хлынул ливень. Все радостно высыпали из пещеры, чтобы поблагодарить небо за спасение. Не было только Урсы, который так и остался на своем месте и, как бы задумавшись, смотрел в небо. Чара горестно поклонилась своему любимому другу и товарищу, не раз спасавшему ее и ее Сестер своими советами. Ее одиночество, к которому она уже привыкла, усилилось многократно, и она ощутила душевную пустоту, которую нечем было заполнить. Они похоронили Урсу на вершине скалы и сверху насыпали курган из камней.
Много времени прошло с тех пор, и Чара стала такой же, как Урса, седой и мудрой. Ее племя стало огромным. Вокруг пещеры образовалось целое поселение, в котором жили семьи, а пещера оставалась территорией для общих собраний и местом, где жили Сестры без пар. Таковых оставалось всего семнадцать. Вокруг, на территориях выгоревшего леса был посажен огород, дающий людям стабильность, а охота, как основной промысел в прошлом, стала теперь вторым. Подрастающее потомство так же находилось в основном в пещере, где Сестры обучали детей основам мироздания, добра, зла, как завещал Великий Урса и Праматерь, а опытные охотники учили детей стрельбе из лука и метанию копья.
Чара отошла от каждодневных обязанностей, но по-прежнему называлась Великой, и с годами почтение и уважение переросло в благоговейный трепет. В ее памяти проносились картины ее молодости и мучительный поиск истины, ее самой, и ее друзей - Великого Ху, Урсы, пение Хр-р, ловкость Быстрого, смелость и любовь Неры и преданность Зиры.
С тех пор уже многое пошло по-другому… Она долго мучилась вопросом, кого оставить за себя. Ответственность роли вождя только возросла. Ее не страшила передача власти, так как ее авторитет не подвергался сомнению. Ее мучил вопрос: «Кто?». Наконец решение было принято, хотя оно перечеркивало все ее представления о том, как это должно быть. Она остановила свой выбор на достойнейшей кандидатуре – сыне Неры и Быстрого, потому что он воплощал в себе то, чего еще не встречалось у людей в то время – любовь, честь, и ум, и он был мужчина. Это было решение Чары, для которой истина всегда оказывалась важнее традиции. Отстегнув от пояса клинок, с которым не расставалась уже много лет, она понимала, что вместе с полномочиями она должна передать и его. Своим сакральным могуществом он снова приведет в движение скрытые механизмы, неведомые подчас даже самым проницательным людям, но даст ясность уму, уверенность и твердость характеру в принятии судьбоносных решений. «Неужели Урса уже все это предвидел?» - спросила сама себя она, и сама же ответила, - «Да, он многое предугадал, и это не чудо, а сила мысли…»
В те времена такие невиданные вещи как сакральный клинок могли привести в движение целые народы или многократно усилить волю, потенциал и силу мысли его обладателя. Передавая реликвию, Урса интуитивно придал ускорение и многократно усилил творческий потенциал Чары, понимая, что ей суждено совершить эпохальные перемены, и в этих преодолениях потребуется решимость, воля и мудрость.
Этот клинок проделал огромный путь из далекой Индии по лесам, долам, пустыням и ледникам, бережно передаваемый из рук в руки, ища более достойного и сильного владельца, пока не попал в руки Чары, которая, опираясь на него, как на символ власти, а не грубой силы, смогла выполнить свою миссию. Но, сделав то, что ей суждено, она, понимая скрытый в нем потенциал, передала его своему преемнику.
Она вспомнила, когда Урса дарил ей нож, то произнес загадочную фразу, не понятую тогда: «Этот клинок отворит не только дурную кровь событий, но и откроет путь к обновлению…»