Здесь вы встретитесь со старыми знакомыми - героями рассказов "Вовчик", "Вовкина свадьба", "Капрал".
Натаха жила с мужем и ребёнком в коммунальной квартире, работала в детском саду. Нормальная жизнь, как у всех.
Были и проблемы, как без них.
Муж Пуша любил выпить. То, что он любил ещё: вкусно и обильно поесть и слушать часами записи зарубежных групп, с удобством расположившись на широкой тахте с сигаретой и рюмкой в компании друзей, и чтобы непременно присутствовала Натусик – существовало именно на постоянном фоне любви к выпивке. Заниматься хозяйством, любить жену, заботиться о ребёнке у него не было ни малейшего желания. До тридцати двух лет он жил в родительской семье, где хозяйством занимались мать, отец и подросшая сестра, где любили больше всех его и заботились в первую очередь тоже о нём. Совершив акт неслыханной щедрости, а именно - позволив Натахе его на себе женить, он искренне считал, что больше уже никому ничего в этой жизни не должен. И был уверен, что после такого благородного и поистине героического поступка количество любящих его, заботящихся о нём и оберегающих его от бытовых проблем домочадцев просто увеличится ещё на одного человека.
Сынок Валечка родился с букетом болячек, одна из которых налицо, вернее – на лице: заячья губа. С самого рождения по врачам. Вслух Натаха обвиняла мужа – мол, всё из-за его пьянства. Но Пуша был мордастый, губы крупные, красивые, зубы плотные, ровные – один в один. И вся его родня такая - румяные, улыбчивые. А вот у самой Натахи лицо утюгом, верхних передних зубов не четыре, а два, очень широких. А как растут остальные, никто не знал, потому что Натаха никогда не хохотала и от уха до уха не улыбалась. Старалась держать тонкие губы сомкнутыми. Как обстояло дело со здоровьем в её роду, она не знала. У неё были только мать, красивая властная женщина, и младший брат Данила – кудрявый красавчик. Сестре и брату известно было лишь то, что мать никогда не была замужем и родила их от разных мужчин. В глубине души Натаха подозревала, что причина кроется где-то в родословной её биологического папаши, но матери свои соображения не озвучивала. Мать ей помогала – и с ребёнком, и материально.
Когда поехали первый раз с грудным Валечкой в больницу на консультацию, встретили в очереди Никиту, друга и бывшего одноклассника Пуши. Натаха знала, что у них тоже недавно родился ребёнок, девочка, которую назвали Дианой. Издалека заметив Никиту с женой, склонившихся над своим розовым кулёчком, Натаха моментально поняла, что у них тоже что-то очень не так с ребёнком – тех, у кого было всё в порядке, сюда не направляли. И хотя они до последнего пытались сделать вид, что никого вокруг не видят и не узнают, Натаха устремилась прямо к ним, громогласно поздоровалась, стала расспрашивать, полезла смотреть Дианочку, охать и ахать. Но и своего Валечку демонстрировала охотно и подробно рассказывала о его проблемах. Смущённый Пуша попытался её остановить. Никита и его жена деликатно попытались уклониться, им не хотелось показывать свою доченьку и уж тем более, обсуждать её. Они сплотились вокруг неё и готовы были всё преодолеть, сделать всё возможное и невозможное, чтобы вернуть девочке здоровье и красоту. И чтобы никто никогда не смог сказать ей, какая она была в детстве страшненькая, с разорванной губой. Но все попытки оказались тщетны. Деликатность была Натахе чужда, и остановить её не удалось никому. В результате у всех испортилось и так невесёлое настроение. Пуше было неудобно перед другом, Никите перед женой. Натаха ничего не замечала. Она была оживлена и даже как будто рада, что встретила товарищей по несчастью. Это словно снимало с неё часть вины за врождённый дефект Валечки. Она собиралась дома растолковать мужу: таких случаев много, видел же - полный коридор, да и у близкого друга то же самое. Но вышло наоборот: державший себя в руках на людях Пуша, оказавшись дома, сам наорал на неё: нечего винить его за то, что выпивает, вон Никита не пьёт вообще, а ребёнок тоже больной! Значит, дело не в алкоголе. И не в его, Пушиной, наследственности. У них в роду все здоровые и на лицо удачные. А лучше бы Натахе поинтересоваться у тёщи – от кого та её родила? Хотя, теперь какая разница!.. И нечего тыкать больного ребёнка в лицо всем знакомым! Нашла, чем хвалиться! Никита с женой правильно делают – мало ли, какой у кого глаз! И язык! Кто посочувствует, а кто и позлорадствует. Ребёнок ещё в пелёнках лежит, а его уже все обсуждают. Надо поскорее вылечить, исправить, чтобы люди пальцем не показывали!
И потянулись месяцы и годы, состоящие из больниц, операций, процедур, болезней, осложнений, аллергии на многие продукты, проблем со вскармливанием, особенностей развития… Бесконечный утомительный конвейер. Никакой радости материнства Натаха не ощутила. И не понимала, какой вообще смысл вкладывают в это понятие. В результате, когда дети подросли и стали встречаться в песочнице, выяснилось, что у Дианы на лице почти ничего не заметно, и зубки нормальные, и дикция. И вообще – милая, развитая девочка с хорошим характером. У Валечки - заметный неровный шов, уродливая губа, вкривь и вкось растущие некомплектные зубы. Он на голову ниже Дианы, бледный, плохо говорящий, гундосый, нервный. Жена Никиты, завидев Натаху, торопилась уйти со двора. Она боялась, когда Натаха принималась нахваливать её дочку – похвалы эти казались ей льстивыми, неискренними и завистливыми. Молодая умная женщина с высшим образованием серьёзно опасалась, что Натаха может сглазить ребёнка. И ещё ей был неприятен сам Валечка. И она видела, что Диана его боится. У него плохо дышал нос, он ходил с открытым ртом, из которого стекала слюна. И любил неожиданно закричать в лицо другому ребёнку, вырвать из рук игрушку, бросить песком. Пуша тоже сторонился своего ребёнка. Он его раздражал – видом, поведением, проблемностью, невозможностью с ним договориться. Пуша часто орал на него, отгонял, и мальчик его боялся.
И мечты были.
Валечку вылечить, завладеть второй комнатой, которую занимал милиционер с семьёй. Милиционер стоял на очереди, и Натаха от души желала ему получить квартиру. А сама готовилась сразу подать заявление на его комнату. И тогда квартира, большая хорошая двушка, станет их собственной! В ожидании этого события она приобрела по случаю в комиссионке спальный гарнитур карельской берёзы, состоящий из двух полуторных кроватей, двух прикроватных тумбочек и трёхстворчатого гардероба. Всё это добро, составленное у стены и накрытое простынями, занимало много места и сильно мешало. Ещё мечтала Натаха дослужиться до заведующей детским садом. И родить дочку. Здоровую.
Но тут грянула перестройка. Всё изменилось – цены, возможности, мечты. В детский сад зачастили спекулянты. Приносили яркие финские комбинезончики, пехоры на меху, французскую косметику, модные сапоги. Дефицит, за которым раньше гонялись и отстаивали многочасовые очереди, приносили прямо на рабочее место. Но цена! За каждую вещь нужно было отдать ползарплаты. А то и целую. Натаха стала искать возможности подработать. Дополнительные смены в саду стоили копейки, а отнимали целый день.
Однажды она ехала в метро. Рядом села женщина с ярким пакетом в руках и большим круглым значком на плаще. На значке было написано: «Хочешь похудеть? Спроси меня, как!». Похудеть Натаха хотела. Фигура у неё была топорная, и лишнего веса много. Женщина заметила её интерес и моментально закинула удочку:
- Вы хотели бы немножко похудеть?
Натаха, засмущавшись, кивнула.
- Это очень просто, - мягко и дружелюбно сказала женщина, - скажите мне, вы любите клубничку? А со сливками? – и почмокала губами, закатив глаза от воображаемого удовольствия:
- Мня-мня-мня!..
Натаха заглотила наживку и была незамедлительно поймана в профессионально расставленные сети. Она оказалась лёгкой добычей.
Домой Натаха ехала в состоянии эйфории. Все проблемы с деньгами, здоровьем, работой решились одним махом. Она будет продавать чудодейственные коктейли людям, которые хотят похудеть и оздоровиться. За немаленькие деньги. И сама будет их пить, и муж, и Валечка – с большой скидкой. И ещё разные таблетки и пищевые добавки – всё очень полезное, дефицитное, израильского производства. И доход у неё будет такой, что она сможет оставить работу в садике, сделать ремонт, покупать всё, что хочется, ездить с семьёй отдыхать. А потом она наберёт много своих собственных учеников и станет ещё получать проценты с их продаж. Женщина, встретившаяся в метро, стала её наставником. Она часто напоминала, как легко, безо всяких усилий со своей стороны, завербовала Натаху, возвращаясь уставшая домой.
- Просто пошуршала пакетиком, просто спросила про клубничку… и дело в шляпе! Поняла?
Натаха поняла, что перед ней открываются неслыханные перспективы. А в конце года, добавила искусительница, лучшие сотрудники получают путёвки на Мальдивы для всей семьи. И самый главный приз – автомобиль! Иномарка.
Но, чтобы не терять время, продавая по одному набору, и поскорее получить персональную скидку, наставница подсказала хитрый ход: нужно купить сразу пятьдесят наборов – и перескочешь на следующий уровень! Натаха загорелась. Дурой надо быть, чтобы не ухватиться за такую возможность!
Останавливало одно – деньги. Эти пятьдесят наборов стоили столько, сколько Натаха и в руках никогда не держала. Она пошла по знакомым. Времена были тяжёлые, свободных денег ни у кого не было. Но Натаха умела просить. И почти половину суммы по частям насобирала. За второй половиной отправилась к Наталье. Это был последний шанс, всех остальных она уже обошла. Просить у Натальи очень не хотелось. Но ради благополучия семьи на что только не пойдёшь…
Натаха самонадеянно считала Наталью соперницей. А вот счастливой или неудачливой – это смотря по ситуации и настроению. В то время как она не могла определиться, Наталья беззаботно не считала Натаху вообще никем.
У них была большая дружная компания – друзья Пуши и его младшего брата Вовчика. Друг Вовчика Лёшка женился на Наталье. Её сразу приняли и полюбили. Пуша называл её Натусиком. Все праздники отмечали вместе, ходили в кино, ездили на шашлыки, устраивали вечеринки. Родители Пуши и Вовчика разрешали собираться у них дома в любое время и сами охотно присоединялись к молодёжи. У братьев была младшая сестра Ленка. Вот с нею-то Натаха и училась в одном классе. После восьмого Ленка поступила в швейное училище, а Натаха в педагогическое. Там был обязательный предмет – музыка, а у Натахи не было дома никакого музыкального инструмента. Она попросилась ходить к Ленке – у них было и пианино, и аккордеон, и две гитары. Все трое детей в этой семье учились в музыкальной школе.
Натаха сидела в углу в обнимку с тяжеленным аккордеоном, извлекала из него скрежещущие, совершенно немелодичные звуки. Из приоткрытой двери большой комнаты доносились песни на английском языке. У Пуши была первоклассная мощная аппаратура – его гордость и страсть. И большая коллекция отличных записей того, что тогда называлось «мелодии и ритмы зарубежной эстрады». Под этот аккомпанемент он любил провести романтический вечер с красивой барышней. Но так, чтобы не прилагать к этому никаких усилий – знакомиться, ухаживать… Он предпочитал, чтобы всё это сделали за него. А ему бы осталось только согласиться. Пуша был сибарит и баловень, и обаятельный лентяй.
Первый сын родителей умер в раннем детстве от скарлатины. Через год родился второй. Его назвали так же, как и старшего, Петром, и всю жизнь тряслись над ним. Потом родился Вовчик, потом Ленка. Когда она была маленькая, не могла выговорить «Петруша», как звали в семье старшего сына, у неё получалось «Пуша». Потом она выросла, а брат так и остался для всех Пушей.
Натаха мучила аккордеон своими корявыми глухими пальцами и при этом жадно всматривалась и вслушивалась. В накуренном полумраке, обнявшись, покачивались пары, молодые интересные мужчины что-то обсуждали, произносились незнакомые имена, названия. И Ленка среди них. Хоть и на правах младшей, но она была своя в этой компании. На Натаху обращали внимания не больше, чем на соседку, тётю Шуру, зашедшую к матери попросить соли. Натаха страстно мечтала быть с ними – не на равных, нет! – в любом качестве, хоть чучелом, хоть тушкой, но среди них! А когда видела, как Пуша обнимает Натусика, как красиво и слаженно они танцуют, как она смеётся и поддразнивает, как он бросает всё, чтобы перемотать плёнку и поставить её любимую песню, как он обнимает уже не Натусика, а гитару, лаская пальцами струны и напевая: а я на рыженькой, а я на рыженькой, а я на рыженькой женюсь… - и при этом остро взглядывает снизу вверх, а у Тусика волосы как раз золотистые, с рыжинкой… Ммм… Тут Натаха вообще умирала. Ревновала страшно. Не понимала, что это игра, правила которой известны и понятны им обоим. А она даже не знает названия.
Однажды вся компания собиралась к Наталье на день рождения. Натаху, понятно, не позвали. Она терзала несчастный аккордеон и слышала, как ребята договариваются о подарке. Потом обсуждали вопрос о цветах. Натаху добило озвученное Пушей окончательное решение:
- Как можно больше роз!
Этого она вынести уже не смогла и начала действовать. Решительно. По натуре Натаха была проста и незатейлива, как грабли, а в своей упёртости страшна, как носорог. Она с силой захлопнула аккордеон и, угрожающе прошипев сквозь зубы: «я войду в эту семью!..», отправилась на кухню помогать Пушиной матери.
Больше года она таскала сумки, чистила картошку, мыла посуду, приносила Пуше обед в комнату, убирала, вытирала, чистила его ботинки. Постоянно крутилась перед глазами. Пуша оказался в любимой ситуации – его обхаживали, за ним ухаживали. Он начал увлекать Натаху в ванную – больше некуда, квартира маленькая, народу много. Они выходили оттуда красные, распаренные. Натаха смущённо подхихикивала, Пуша на неё не смотрел. Мать спохватилась было пресечь, но опоздала – Натаха уже оказалась беременной.
Пришлось их расписать. Натаха была разочарована. Такой свадьбы, какую закатили в своё время Вовчику, им, конечно, не обломилось. И времена стояли тяжёлые, и получилось всё неожиданно, и радости не было никакой. Не такую жену мать хотела для своего Петруши. Натахина тоже не была в восторге – жених на двенадцать лет старше, пьющий, семья самая простая. Однако она трезво оценивала и свою дочь как невесту и понимала, что рассчитывать ей особо не на что. Поэтому она заранее преподнесла дорогой подарок и уехала с младшим Данилой на море. В самом деле, не пропадать же путёвкам из-за такого незначительного события, как Натахина свадьба! Белое платье сшила Ленка, постаравшись замаскировать складочками и защипчиками уже заметный животик новобрачной.
Из ЗАГСа вернулись быстро. Гостей ещё не было. И вообще дома их никто не встретил. Натаха вошла в большую комнату и обомлела: раздвинутый стол накрыт старой повседневной клеёнкой, чёрной в мелкий цветочек, на стуле стоит старый бульдог Русик и возит слюнявой мордой по расставленным тарелкам. Отец сидит с мужиками у соседнего подъезда, мать у соседки, тёти Шуры. Обидно было – не передать!..
Втроём, с матерью и Ленкой, они доделали всё на кухне, накрыли на стол. Пришли гости. Родственников – никого. И со стороны Натахи – никого. Только друзья Пуши и Вовчика, в своём обычном составе. Так что Натахина свадьба превратилась во внеочередной повод для вечеринки старых друзей. Но теперь Натаха была среди них!
… Но не с ними.
Да, собственно, и не с Пушей. Он с аппетитом ел, пил, к кому-то подсаживался, болтал, шутил, танцевал. Натаха сидела во главе стола – виновница торжества, терзаемая жестоким токсикозом. Гости несколько раз спохватывались, кричали «горько!». От Пуши пахло коньяком, мясом, луком, чесноком… Натаху мутило во время поцелуя. На магнитофоне крутилась большая бобина с коллекцией самых популярных песен. Кто-то крикнул:
- Танец жениха и невесты!..
Пуша торопливо опрокинул в рот рюмку, уже поднявшись, подцепил что-то с тарелки и, жуя, взял невесту под локоток.
Натаха наконец-то оказалась в центре внимания. Они танцевали одни. Пуша обнял её и прижал к себе. «Белфаст! Белфаст!..» - вколачивала в гудящую Натахину голову забойный ритм негритянская группа. Песня была яростная, протестная. Натаха была уверена, что это песня о любви. Ей слышался гимн, жизнеутверждающий марш, сопровождающий её в счастливую семейную жизнь. Хорошо, что она не знала английского языка.
А когда зазвучало пробирающее до озноба долгое вступление песни «Отель «Калифорния», Пуша, конечно же, пригласил Наталью, своего обожаемого Натусика. Хотя её высоченный красавец-муж был тут же. Он с удовольствием подхватил Ленку. И все, кому досталась партнёрша, пошли танцевать. А мать Пуши подсела на диван к мужу, привалилась к его плечу и легко всплакнула пьяненькими слезами. Натаха осталась за столом. Это было некрасиво и неправильно. Но тут пришёл Никита - серьёзный, неулыбчивый – и сразу церемонно пригласил невесту на танец. Его беременная жена устала, и он проводил её домой, а сам ненадолго вернулся. Будто специально, чтобы спасти Натаху от позора. Она была ему очень благодарна.
Застолье было невесёлым и недолгим. Под предлогом того, что невесте надо отдохнуть, гости ушли довольно рано. Натаха, действительно, выглядела плохо и часто бегала в туалет. Но они ещё не расходились по домам, а собирались идти всей компанией гулять в парк, для чего прихватили с собой пару бутылок вина со стола и гитару со стены. И сокрушались, что Пуша не идёт с ними, забывая, что находятся на его свадьбе. Пуша с удовольствием пошёл бы, но рядом с его локтем маялась несчастная зеленоватая Натаха, с которой он теперь почему-то должен был согласовывать свои поступки. Он проводил друзей, вернулся к столу и от души напился.
Натаха, весь вечер безуспешно боровшаяся с тошнотой, головной болью и ознобом, обнаружила себя в прокуренной выстуженной комнате – балкон открыли, чтобы гостям не было душно. Свекровь и свёкор мирно похрапывали на диване, Пуша спал, раскинувшись на тахте, которую следовало разложить, застелить и превратить в брачное ложе, старый слюнявый Русик с хлюпаньем подъедал что-то с тарелок. Стол разорён и неубран. Пахнет едой, перегаром, псиной… Но цель достигнута – Натаха вошла-таки в эту семью. Хотя на самом деле, хотела войти именно в их компанию. Которая сейчас веселилась в парке – и опять без Натахи - но под винцо с Натахиного стола и под гитару Натахиного мужа.
Больше полугода они прожили в квартире Пушиных родителей, в проходной комнате на знаменитой тахте, по обеим сторонам которой висели мощные колонки от Пушиного магнитофона. В так называемой «запроходной» комнате спали родители и младшая сестра Пуши, Ленка; в отдельной, самой крохотной, где раньше жила сумасшедшая бабушка – успевший развестись с женой Вовчик. Вся эта орава постоянно толклась в большой комнате – там был балкон, немецкий сервант «Хельга» с посудой и припасами, общий обеденный стол, любимая всеми тахта и магнитофон. И наконец, поскольку она была проходная, то, кто бы куда ни шёл - обязательно через комнату новобрачных.
Утром Пуша, Вовчик, Ленка и отец уходили на работу. Натаха и свекровь оставались дома. Натахины мечты о том, как она будет встречать мужа с работы и кормить его вкусным ужином, разбились в первый же день, когда Пушина мать вручила ей шестилитровую кастрюлю и велела сварить на всех щи. Увидев, что невестка недоумённо вытаращила глаза, ласково объяснила:
- В большой семье теперь живёшь. Приучайся!
И, взяв большую хозяйственную сумку, ушла по магазинам. Было время дефицита, и за покупками свекровь ходила, как на работу – с самого утра. Обходила все магазины – где что-то давали нужное, стояла в очереди, покупала, шла в следующий. По дороге встречала знакомых, разговаривала, узнавала новости, к кому-то заходила попить чайку. Возвращалась часа в два, в три – уставшая, полная впечатлений. Ставила на пол набитые сумки, со стоном опускалась на табуретку, вытягивала ноги.
- О-о-ох!.. Умаялась! Пятки болят – хоть отрубай!.. Ты разбери там… А суп готов?
Съедала что-нибудь по-быстрому и уходила в комнату – прилечь на часок.
Как-то раз сумку некогда и некому было разобрать, и её задвинули под стол, чтобы не мешала. И никто о ней не вспомнил, пока через два дня Пуша, озабоченный неприятным запахом, не начал поиски источника вони и не нашёл под столом большую хозяйственную сумку с протухшими дефицитными продуктами.
Натаху, привыкшую дома у матери к чистоте и порядку, очень раздражала эта безалаберность. Она мечтала жить отдельно, своей семьёй и стирать-гладить-убираться-готовить только для себя и мужа, а не для всех его родственников и гостей. Потерпев примерно с месяц, очумев от постоянной готовки и тошноты, она попала в больницу, на сохранение. Вышла оттуда, полная решимости придерживаться всех рекомендаций, данных врачами, и первым делом объявила свекрови, что отныне покупать продукты и готовить они с Пушей будут только для себя. Её заявления никто не принял всерьёз. Наутро, проводив мужа на работу, она просто ушла к матери, благо, и дом её был напротив. Вечером вернулась, принеся с собой маленький пакетик с продуктами. Не обращая внимания на причитания свекрови, приготовила свой ужин и стала ждать мужа. Пуша с недоумением посмотрел на овощной супчик с ложкой сметаны, на кусочек отварной курицы с горкой несолёного риса и, чертыхаясь про себя, пошёл на кухню за солью, майонезом, кетчупом. Мать, скорбно поджимая губы, поведала ему об оскорбительном демарше его жены и, всхлипывая и сморкаясь в фартук, сокрушённо спрашивала у сыночка: чем она, мать, не угодила и как же им всем жить дальше?.. Больше всего на свете Пуша ценил свой душевный и бытовой комфорт и совершенно не хотел ссориться с матерью. Несколько дней он через силу ковырял безвкусный Натахин ужин, а попозже, когда приходил брат, Вовчик, ужинал ещё раз с ним. Тогда Натаха стала готовить только для себя и заняла половину полки в холодильнике под свои творожки и сметанку, чем окончательно противопоставила себя всей семье. Пуша не присоединился к протестующей жене, а попросил домочадцев не обращать на неё внимания – пусть себе! – намекая на тяжело протекающую беременность и на то обнадёживающее обстоятельство, что семья давно стояла в очереди на расселение. А сам с облегчением вернулся к привычной материной кормёжке. Так, в состоянии худого мира, они протянули ещё какое-то время.
Затем последовали получение комнаты в коммуналке, рождение Валечки, перестройка и все тяготы, связанные с болезнью ребёнка и безденежьем.
И, как избавление от всех проблем разом – судьбоносная встреча с той женщиной в метро.
Натаха собралась с духом и позвонила Наталье. Та выслушала её сбивчивую речь – у Натахи была манера во время разговора глупо похихикивать – поняла только, что Натаха хочет зайти, и сказала просто:
- Заходи.
Натаха по дороге завернула в коммерческую палатку, которые тогда только появились, прихватила кое-чего – не с пустыми же руками идти!
Наталья кормила ужином детей. У неё было уже двое – а фигура, как у девочки! И Пуша всё так же любил с ней танцевать и о ней говорить.
От Натахи в просторной кухне стало тесно и шумно. Она громогласно восхищалась детьми:
- Какая Машута выросла умница и красавица! Вся в маму! А Лёшенька – просто мамин брульянт! И спокойный какой, и послушный!
Наталье были неприятны эти похвалы. Почему-то вспомнилось бабушкино выражение – «нехороший глаз».
Она пригласила гостью к столу. Та долго ломалась, потом согласилась поужинать. Так же громко и многословно хвалила творожники и варенье, и сметану заодно. Потом спохватилась, стала доставать из сумки гостинцы.
- Вот, смотрите, что купила! Чай «Пиквик», чёрносмородиновый! Мня-мня-мня!.. В пакетиках! Очень удобно! Сейчас попробуем! По коммерческой цене, дорого, конечно, но надо же себя побаловать! Мня-мня-мня!.. Ой, они двойные, пакетики! Вот мы сейчас их разделим, куда по два-то в чашку!..
Она принялась разрывать пальцами пакетики в месте их соединения – по донышку. Один порвался, чай высыпался на стол.
- А ещё смотрите! Конфеты! Лимонные! Как раз к чаю! Ну-ка, как называются? Не по-русски всё… «Локетс»… интересно… ну, давайте, ребятки, пробуйте! Мня-мня-мня!..
Лёшка сунул леденец в рот, пососал, скривился и выплюнул на ладошку.
- Мам, он невкусный!
- Как невкусный? Что ты говоришь? Ты просто не распробовал!.. Ну-ка, я сама сейчас!..
Натаха положила в рот круглую плоскую конфету.
- Ой, правда, странный какой-то! Может, испортился?
Маша взяла разодранную Натахой упаковку и стала разбирать мелкий шрифт.
- Это не конфеты. Это леденцы от кашля!
- Да?.. А чего же они не предупреждают? Эх, ну ладно!.. Вот будет у кого-нибудь кашель, тогда и пососёте! А у меня ещё сироп есть! Тоже лимонный! Можно в чай добавить. Будет чёрносмородиновый чай с лимоном! Мня-мня-мня!..
- Дай-ка я сначала посмотрю, - протянула руку Наталья. – Слушай, где ты это всё покупала? И конфеты не конфеты, и сироп твой – средство для мытья посуды! Я уже чай боюсь пить!
- И я не хочу, - поддакнула Маша, - тем более, он бледный какой-то! Надо было целый пакетик заваривать! Я пойду, мам, ладно? Мне ещё алгебру доделывать.
- Как для посуды? Это они там этим посуду моют?!. А я смотрю, бутылочка красивая, лимоны нарисованы, внутри сироп густой… И цена подходящая. Говорю, дайте мне… Ну, ладно, будешь им посуду мыть! Не каждый день, конечно, по праздникам!
У Натальи начала болеть голова от пустого тарахтения. И было жалко времени. Она бы уже убрала со стола и пошла готовить детей ко сну, а тут сидит Натаха, неизвестно зачем явившаяся и несёт какой-то вздор.
Она прямо спросила у Натахи, что ей нужно. Натаха встрепенулась и понесла совсем уж несусветную околесицу. Она выложила всё, чему её учила наставница, что говорили на занятиях – «тренингах»! - подробно описала свои проблемы, рассказала свой «бизнес-план» и предложила Наталье «подписать её под себя», прямо сейчас, чтобы та тоже смогла похудеть, оздоровиться, много зарабатывать, ездить с семьёй отдыхать и выиграть автомобиль. И как человек, который уже почти перескочил на следующий уровень, обещала свою помощь и поддержку.
У Натальи голова шла кругом. Она слышала про недавно появившийся в нашей стране сетевой маркетинг, но считала его лохотроном и не вникала. А Натаха, значит, вникла. Ну, может, в нём что-то и есть, раз, по словам Натахи, этим занимаются тысячи человек и преуспевают. Очень хорошо. Может, у Натахи и получится, она ушлая, напористая. Но только, пожалуйста, без неё, без Натальи! Узнав, наконец, что от неё требуются деньги в долг, она с облегчением вздохнула. Деньги у неё были. Пусть Натаха попробует. Сейчас столько новых возможностей…
Натаха поразилась, как легко она получила недостающую сумму. Отдать обещала в течение полугода. И всё благодарила, клялась, уверяла, в сотый раз повторяя одно и то же… Наталья насилу её выпроводила.
Следующие шесть месяцев превратились для Натальи в сущий ад. Натаха, видимо, решила, что они теперь практически родственники, и стала забегать без предупреждения чуть не каждый день.
Сначала он пребывала в эйфории – купила-таки пятьдесят наборов чудодейственного средства, перешла на следующий уровень и получила персональную скидку. Осталась самая малость – продать их по завышенной цене, рассчитаться с долгами, а дальше получать чистую прибыль. И она всё подсчитывала, какой навар будет иметь с каждой проданной упаковки.
Однако покупать их никто не торопился. Натаха после работы бегала с большой сумкой по разным учреждениям, предлагала, рассказывала, демонстрировала. Её выслушивали, если было время, но не покупали. Во-первых, дорого. А похудеть можно гораздо дешевле – элементарно есть поменьше. Тем более, что ситуация в стране этому очень даже способствовала. Во-вторых, страшно принимать внутрь неизвестно что. На ярких баночках и коробках ни слова по-русски. Цвет у порошка, который нужно разводить водой, чтобы получился чудодейственный клубничный коктейль, кислотно-розовый, какого не бывает в природе. Из чего он сделан?.. В-третьих, косноязычная, похихикивающая Натаха не вызывала доверия. По правилам этого бизнеса каждый сотрудник должен быть сам потребителем своей продукции. Натаха вдохновенно рассказывала, как пьёт вкусные клубничные коктейли, пищевые добавки, и как благотворно они влияют на организм. Но её внешний вид и фигура говорили об обратном.
Наставница опять помогла – научила, что нужно дать рекламу в газетах. Указать свой телефон, и люди сами будут звонить. Реклама стоила денег. Но пришлось пойти на этот небольшой расход ради получения серьёзного дохода. О сотовых телефонах тогда ещё не слышали, пришлось разрываться – то ли сидеть дома, ждать звонков, то ли бегать по городу с товаром. Но та же наставница подсказала ещё вариант. И Натаха выкраивала время, в самый час пик стояла в переходе на станции «Библиотека им. Ленина» с картонной табличкой на груди: «Хочешь похудеть? Спроси меня, как?». Сначала было стыдно стоять, потом привыкла. Правда, чаще спрашивали, как куда пройти. И ещё, особо ехидные – почему она сначала сама не похудеет?
В результате ей удалось продать два набора – по той же цене, что и купила. Получилось не то что в ноль – ещё и в убыток, потому что в первом случае, например, пришлось потратиться на дорогу в оба конца. До собственной-то иномарки было ещё далековато.
Ехать надо было на метро с двумя пересадками, потом на троллейбусе на улицу, на которой накануне произошло жестокое убийство, репортажи о нём показывали по всем каналам. Приехала. Место жуткое. С одной стороны бесконечный ряд одинаковых новостроек, с другой – заброшенная промзона. Товар заказала по телефону главврач наркодиспансера. Натаха долго его искала, спрашивала у прохожих. На неё странно смотрели. Запыхавшаяся всклокоченная тётка неопределённого возраста, возбуждённая, с бегающими глазами, носится по району в поисках наркологического диспансера. Натаха нервничала, потому что боялась опоздать к назначенному часу.
Наконец нашла. Главврач оказалась худой резкой старухой с орлиным носом. В кабинете сидела её дочь – полная флегматичная женщина, очень ухоженная, дорого одетая. Набор покупался для неё. Старуха, отмахнувшись от Натахиного утомительного рекламного текста, задала пару вопросов по делу, на которые не получила сколько-нибудь внятного ответа. Она решительно вскрыла упаковку, вытащила банки и коробочки и принялась читать, что на них написано. Её едкие замечания были непонятны Натахе. Наконец, старуха хмыкнула, свалила всё обратно в коробку и сказала дочери:
- Ну, если то, что тут написано, правда, то вреда особого не должно быть. Пользы, по-моему, тоже. Но, раз хочешь, попробуй. – И бросила на стол деньги.
Второй набор купили сотрудники детского сада, где Натаха работала. Скинулись и приобрели его в подарок своей заведующей на 8 Марта – та давно говорила, что хочет попробовать. Самое смешное заключалось в том, что Натаха участвовала в подарке наравне со всеми и внесла такую же сумму денег, что и все. То есть, практически купила сама у себя.
Остальной товар лежал мёртвым грузом. Натаха на голубом глазу предложила Наталье частично расплатиться с нею этими чудодейственными наборами. Наталья, естественно, решительно отказалась. Эти наборы ей и бесплатно не были нужны.
Тогда Натаха решила оздоровить пока своё семейство, а именно - Пушу и Валечку. Но Валечка был аллергик и покрылся такой сыпью, что идея оздоравливать его этим продуктом отпала сразу. А обычно спокойный и благодушный Пуша пришёл в бешенство, когда Натаха попыталась подать ему на завтрак вместо яичницы и сарделек с макаронами стакан с розовой пеной, похожей на мыльную и пахнущей так же, и горсть разноцветных капсул, которые следовало запить двумя стаканами воды.
- Это что?!. – орал он, вытряхивая в раковину злосчастный коктейль. – Сколько это будет продолжаться?.. Ты что, совсем сдурела?!. С чем ты связалась? Что это за коробки под всеми кроватями, на всех шкафах?.. Вся квартира забита! Чем?.. Где ты шляешься целыми днями? В доме не убрано, пожрать не приготовлено, ребёнок заброшен!.. И не смей давать ему эти порошки! Ребёнку кашу нужно варить! И суп! И мне тоже! Я вообще не знаю – я женатый или нет? Мы с Валькой уже месяц к моей матери ужинать ходим!..
Натаха начала было объяснять про скидки, уровни, будущие прибыли, но муж вызверился ещё сильнее:
- Ты совсем дура? Как ты можешь предлагать людям это пить, ты что, медик? Ты что-нибудь понимаешь в похудении? И откуда ты знаешь, что там, в этих порошках, намешано? Из чего они? В каком подвале их делали? А если кто-нибудь отравится? Или, не дай Бог, помрёт? Кто отвечать будет?!.
Натаха упрямо пыталась втолковать мужу про пользу и выгоду этого нового бизнеса, но быстро съехала на заученный рекламный текст, который Пуша оборвал, грохнув кулаком по столу.
- Значит, так! Чтобы сегодня же ни одной коробки, ни одной банки, ни одной пилюльки в доме не было!.. Кстати, сколько один такой наборчик стоит? Сколько?!. Та-а-ак, а ты такое количество на какие шиши набрала? Деньги где взяла?!.
Натаха мстительно хотела сказать правду, что деньги одолжила его любимая Натусик, но побоялась. Промямлила, что взяла на складе под расписку, без денег.
- Твоё счастье. Тащи всё это добро обратно на склад! Если вечером ещё увижу, всё выкину в мусоропровод! И чтобы дома была, с ребёнком! Хозяйством занималась! У меня ни одной рубашки глаженой нет!..
При всём своём внешнем добродушии характером Пуша был весьма крут и слов на ветер не бросал. Натаха задумалась – куда спрятать коробки? Попыталась пристроить по знакомыми, но взять их никто не согласился, зато все интересовались, когда же она отдаст деньги, одолженные на их покупку? В результате она поговорила с заведующей в садике, попросила помочь соседа, у которого была машина, и спрятала свой драгоценный товар в кладовке, где хранились списанные игрушки. Пришлось расплатиться – с соседом деньгами, с заведующей одним набором, который та хотела подарить приятельнице.
Вечером, когда Пуша пришёл с работы, в доме было прибрано, ужин приготовлен, рубашки поглажены, Валечка с яблоком в руках сидит у телевизора. Пуша успокоился.
А Натаха успокоиться не могла.
«Бизнес» не приносил никакого дохода. Мало того, его требовалось содержать, вкладывать деньги в рекламу, тратиться на дорогу – нужно было ездить на тренинги, стоять в метро. На тренингах постоянно предлагали купить какие-то новинки. Помимо денег, он сжирал массу времени и душевных сил – необходимо было общаться с незнакомыми людьми, уговаривать их не только купить, но и стать таким же распространителем, набирать команду «под себя». Её пылкий энтузиазм неофита начал потихоньку подтаивать. Очень трудно убеждать людей взяться за то, в чём не преуспела сама.
Однако же, она была такая не одна. На тренингах учили быть напористой, убедительной, непоколебимо верить в то, что говоришь клиенту. Создавали атмосферу единой семьи, программировали на жизненный успех. Существовала целая система ритуалов: приветствия, какие-то речёвки, скандируемые хором, гимн, рукопожатия, приплясывания, демонстрация успехов. Время пролетало как одна минута. Натаха ехала домой окрылённая. А дома наваливались проблемы – постоянно болеющий ребёнок, недовольный муж, заброшенное хозяйство, долги. И всё это приходилось совмещать с работой в детском саду. Хорошо ещё, что она её не бросила. Жалкая зарплата воспитателя частично уходила на поддержание «бизнеса». Пуше на его заводе платили нерегулярно. Натаха экономила, на чём только могла. А на чём могла? На еде. То есть, на муже. Они с Валечкой питались в садике, после работы шли к её или Пушиной матери, ели там. Натаха оставляла Валечку с бабушкой, а сама – на вторую «работу». Знала – ребёнка присмотрят, накормят, да и с собой чего-нибудь дадут. Вечером второпях готовила что-нибудь для мужа. Холодильник был практически пустой. Пуша злился. Он любил, чтобы было, как у матери – полные кастрюли супа, тушёного мяса, сковородки с котлетами, жареной картошкой, солёные огурцы, квашеная капуста. В любое время бери и ешь!
Время от времени звонили потенциальные клиенты. Натаха указала в объявлениях вечернее время, когда её можно застать. Людей интересовала в основном цена. Таких предложений было море, конкуренция огромная. Это средство не рекламировал только ленивый. Кто хотел купить, обзванивали всех подряд и сравнивали цены. Пуша неизменно стоял рядом, отпускал ядовитые комментарии. Натаха не могла при нём говорить. Несколько раз он сам брал трубку и грубо отвечал, что всё это – лохотрон, телефон указан ошибочный, и не звоните сюда больше. Постепенно звонки сошли на нет. Натаха поняла, что на объявления в газетах можно не тратиться. Заботливая наставница и здесь не оставила в беде, подсказала выход – указать в объявлении телефон и адрес детского сада. Всё равно товар там. И Натаха сможет работать в две смены. И зарплата больше, и возможность заниматься бизнесом. Натаха так и сделала. Сказала мужу, что работать некому, заставляют выходить в две смены. Это ему было понятно, он не возражал.
В доме стало чуть спокойнее, но во весь рост встала другая проблема – знакомые, у которых она одалживала небольшие суммы, при встрече стали спрашивать не «как дела?», а «когда отдашь деньги?». Натаха стала бояться, что они скажут мужу.
Куда было пойти Натахе со своими проблемами? Конечно, в родную фирму, к своей родной наставнице. Та в очередной раз выручила – рассказала, что можно взять кредит.
- Ты должна многим людям понемножку, так? – мягко и участливо рассуждала она, и Натахе начинало казаться, что всё действительно не так страшно. – Если отдавать им по очереди, будут недовольные, давали-то они тебе почти в одно время. А взяв кредит, ты сможешь вернуть деньги сразу всем. Никто не в обиде, ни с кем не испорчены отношения. Подумай – останется только один долг! Будешь потихоньку выплачивать в течение года или больше, как тебе удобнее. – И, показывая, что считает Натаху полностью «своей», разоткровенничалась: - Мы все там берём, постоянно. Берёшь кредит, выкупаешь большую партию товара, переходишь на следующий уровень, скидка ещё больше, процент с продаж учеников выше. Потихоньку реализуешь и выплачиваешь. Потом опять берёшь. Вот я – уже супервайзер! А скоро стану золотым супервайзером. Представляешь, какие перспективы?
Натаха воспряла духом. Вот и решение проблемы! Что бы она делала, если не была членом сильной дружной команды и не имела такой замечательной наставницы? Мысль о том, что в таком случае она не имела бы и всех этих проблем, ей в голову не пришла. Как и о том, почему сотрудники такой преуспевающей компании вынуждены брать кредиты на приобретение своей же продукции, которую очень трудно сбыть?
Экспресс-банк находился в центральном Детском мире. Наставница не оставила свою подопечную, поехала с ней вместе. За круглой стойкой, обвешанной флажками и плакатами, стояла красивая девушка. Она поздоровалась с наставницей, как с доброй знакомой. Рядом маячили два мрачных бугая в чёрных костюмах. Наталье дали листок с анкетой. Наставница помогла заполнить. Ещё раз внимательно всё перечитала и зачем-то поставила свою подпись на обороте. Девушка куда-то завела данные и велела погулять полчаса, пока «система» даст ответ. Походили по этажам, поглядели на пустоватые витрины. Однако во многих отделах давали что-то дефицитное, стояли очереди. В некоторых – коммерческих – очередей не было, хотя товары выставлены такие, что захватывало дух. Наставница оживлённо всем интересовалась, купила какую-то ерунду. И переводила все цены в стоимость набора со своей, супервайзерской, скидкой. Получалось всё очень доступно – два набора, три. А уж отечественных детских колготок, рубашек, шортиков, сандаликов за один набор можно было накупить на целый год вперёд. Главное, чтобы кредит дали. Вернулись на первый этаж. Девушка с улыбкой сказала, что кредит одобрили, потребовала паспорт и выдала деньги и график платежей. Вот так просто.
Натаха примчалась домой окрылённая, всех обзвонила, обежала, со всеми рассчиталась.
Кроме Натальи. Чтобы рассчитаться с ней, пришлось бы брать ещё один такой же кредит. Но сначала надо выплатить первый. Тем более, время ещё было. У Натальи она брала на полгода.
Но половина из этих шести месяцев уже прошла. Натаха продолжала забегать после работы, чтобы Наталья не подумала, что вот взяла в долг – и пропала с концами. Стала прихватывать с собой из сада то пакет молока, то кефира, то хлеб. Она теперь работала и за нянечку тоже, поэтому все продукты, выданные на группу, находились в её распоряжении.
- Вот кефирчику вам к ужину, - тарахтела она, вынимая из сумки пакет, - и хлебушка, вдруг забыли купить, а бежать не надо!
Наталья пыталась отвертеться от даров, но Натаха липла, как банный лист. Алексей терпеть её не мог и требовал сделать так, чтобы она не таскалась к ним в дом. Наталья мечтала о том же, но как донести это до Натахи? Намёков она не понимала, а сказать прямо Наталья опасалась. Всё-таки Натаха должна ей приличную сумму денег. Пусть будет на глазах. Это ещё Алексей не знает про долг…
Время шло. Наборы не продавались. Ездить в фирму на тренинги не было ни времени, ни сил. Натаха работала в две смены. Деньги за переработку почти полностью уходили на погашение кредита. Там оказались большие проценты и пени за каждый день просрочки.
Наконец, появился покупатель. Натаха пристроила Валечку своей матери и поехала с сумкой на другой конец Москвы. Встречались в кафе. Перед желающей похудеть женщиной стояло блюдо с пирожными, высокий стакан с чем-то вкусно пахнущим, кофейным, сверху плотная белая пена, посыпанная шоколадной крошкой. Натаха такого никогда не пила. Женщина заказала ей такой же, предложила пирожное. Ммм… Мня-мня-мня!..
Перешли к делу. Натаха отдавала набор дёшево, лишь бы не в убыток. И женщина уже готова была отдать деньги, как вдруг обратила внимание на срок годности. Оказывается, у этого чудо-средства был срок годности, о чём Натаха даже не подумала ни разу. И срок этот был большим, но истекал через неделю. А курс был рассчитан на три месяца. Выходит, Натахе отпустили со склада товар, двухгодичный срок которого уже подходил к концу. Женщина бросила банку с пилюлями обратно в коробку, сказала, что Натаха зря отняла у неё время, резко встала и ушла. А Натаха осталась. К ней подошёл официант, спросил, будет ли она заказывать что-нибудь ещё. Натаха сказала «нет», и ей принесли внушительный счёт – кафе было коммерческим. Столько денег у неё с собой не было. Натаха уже привычно предложила расплатиться натурой – чудодейственным средством для похудения. Официант подозвал какую-то женщину, она покопалась в коробке, на срок годности внимания не обратила и согласилась забрать весь набор в качестве оплаты. Натаху отпустили.
На следующий день она пересмотрела все упаковки и поняла, что товар ей не продать. И самой столько не съесть. Да и не помогал он Натахе, если честно.
Месяца через два она листала бесплатную газету, которую бросали в почтовый ящик, и увидела объявление: кто-то предлагал купить просроченный продукт её фирмы крупным оптом. Она позвонила. Мужской голос сказал, что партия у неё маленькая, он с такими не связывается. Не выгодно. Натаха вообще не понимала, какая может быть выгода в приобретении просроченного товара. Но этот дядька был последним шансом выручить хоть что-то за никому не нужные упаковки, и она вцепилась в него, как клещ. И уговорила. Он подъехал вечером на машине, они зашли в кладовку и начали выносить товар. И тут выяснилось, что почти всё погрызено мышами, а может, крысами. Натаха держала в руках коробки, придерживая верхнюю подбородком. Из нижней ей на ногу текла струйка порошка, а перед глазами, на крышке верхней, лежала цепочка крысиного помёта. Натаха поняла – это катастрофа. Но дядька, ворча и чертыхаясь, перетаскал всё в обшарпанный «каблук» и даже дал Натахе денег – чуть больше половины того, что она должна была Наталье.
Так бесславно закончилась её попытка сделать карьеру в сетевом маркетинге. Жалко, конечно. Такие перспективы были! Кто-то ведь добирается до верхних уровней и имеет всё, о чём говорят на тренингах – большие деньги, отдых на островах, машины! Натаха один раз попала на празднование какого-то юбилея фирмы и видела награждение лучших сотрудников. И один действительно получил ключи от машины. Натаха своими глазами видела – блестящая синяя иномарка. Правда, она не видела того, что после праздника на ней уехал не победитель, а один из устроителей праздника.
Наставница звонила пару раз, предлагала начать всё заново, но в Натахе что-то словно перегорело. С долгами бы рассчитаться.
Натаха знала, что через несколько дней у Маши, дочки Натальи, день рождения. Её, конечно, не приглашали – отмечали в семейном кругу плюс три Машины подружки. Румяная нарядная именинница распахнула дверь на очередной звонок и растерянно сказала:
- Здрасьте, тёть Наташ…
Натаха вошла, стала поздравлять и от всей души желать… Маша терпеливо пережидала. Подошла Наталья.
Натаха с таинственным видом достала из сумки конверт, повертела им, высоко подняв руку, и торжественно преподнесла имениннице со словами:
- Это тебе! Подарок. Купи себе хорошие джинсы.
Маша заглянула в конверт, удивилась количеству денег и передала его матери. Натаха торопливо сказала:
- Ну, всё, мы с тобой в расчёте. Там немножко меньше. А остальное я вернула кефирчиком, молочком. Мня-мня-мня!..
Натаха, нервно похихикивая, поздравила Наталью с именинницей, распрощалась и ушла.
Мать и дочь, ошеломлённые, смотрели друг на друга.
- Мам, это чего сейчас было? Там денег больше, чем на джинсы! Она ничего не перепутала?..
Наталья задумчиво постукивала уголком конверта по ладошке.
- Нет, она ничего не перепутала. Всё правильно. Это я перепутала…
- Ты чего, мам?.. Ты-то что перепутала?
- Одного человека с другим. Ну, что ж… Это мне урок на будущее, чтобы знала – кому деньги давать, кого в дом пускать.
Наталье было стыдно. Натаха поступила некрасиво и нечестно: она взяла приличную сумму денег в долг, а вернула половину. Даже меньше, если учесть инфляцию. Причём умудрилась использовать эти деньги дважды: во-первых, она их вернула как долг. И, во-вторых, их же преподнесла ребёнку в качестве подарка. У Маши уже загорелись глаза – в конверте лежали не только джинсы, но и новые кроссовки, и сумка, а возможно, ещё и курточка. Наталья с мужем уже сделали дочери подарок от родителей. А на деньги, которые должна была вернуть Натаха, у неё были другие планы. Что она теперь скажет Маше? Как ей объяснить, что это за деньги?
- Мам, это ты ей дала? Там много… Пусть они будут у тебя, ладно? А тёть Наташа сказала - джинсы… Всё-таки перепутала, да?..
Наталья обняла дочку и повела в комнату, где собрались гости.
- Нет, вот насчёт джинсов точно никто не перепутал! Завтра пойдём и купим, самые модные! Ты какие хочешь – синие или голубые?
- Ой, мам, лучше чёрные, «резиновые», знаешь? Ну, стрейч! Они такие классные!..
- Вот и договорились.
Маша, радостная, упорхнула к подружкам.
Наталья не могла отделаться от неприятного осадка в душе. Её обманули. Говоря современным языком – элементарно кинули. Потерянной суммы жаль, конечно. Но Наталья понимала – этих денег не вернуть. Она постеснялась взять с Натахи расписку, да и взяла бы – куда бы она с ней пошла? В суд? К Пуше? Не надо было вообще денег давать. Но Натаха – как цыганка: пристанет, заговорит, вывалит на тебя ворох своих проблем, утомит обилием ненужных деталей, подробностей… Да ещё умножить это на её косноязычие и противное похихикивание… Наталья сама себе удивилась, когда согласилась одолжить такую сумму. Но иначе от Натахи было не отвязаться. А самое смешное, что, получив ссуду, Натаха, наоборот, привязалась к Наталье, как надоедливая осенняя муха. И все эти полгода ходила, сидела вечерами на кухне, трещала, заглушая остальных, кефир этот с работы таскала. Наталья сколько раз говорила: не надо, неси к себе домой! Нет, Натаха уже на стол выставила, вскрыла, детям в стакан наливает! И себе заодно. И этот кефир, который она бесплатно таскала из сада и который сама же и пила, причмокивая: мня-мня-мня! – она посчитала как половину долга! Хотя так не договаривались. И как теперь Наталье себя вести? Делать вид, что всё нормально? Значит, согласиться с тем, что её так нагло, глядя в глаза, обвели вокруг пальца. Это неприятно. Требовать полного возврата денег? Значит, опять общаться с Натахой, но теперь уже в роли обиженной просительницы… Даже думать об этом было тошно. Да и не отдаст она ничего. Спасибо, хоть половину вернула. Вот правильно говорят: не делай добра…
Муж, Алексей, эту Натаху терпеть не мог и не понимал, почему жена приваживает её к дому. Он быстро ел и уходил в комнату. И Маша торопилась поскорее скрыться у себя под предлогом уроков. И Алёшка стал капризный, раздражительный. Всё-таки нехороший глаз у Натахи. Хоть и голубой. Из-за неё их вечера перестали быть семейными, сбился привычный любимый распорядок. Даже когда Натахи не было, всё равно напряжённое ожидание её непрошеного появления витало в воздухе. И портило всем настроение. Наталья чувствовала себя виноватой. Но не скажешь же человеку: не приходи к нам! А намёков Натаха не понимает. И слышит только себя. Наталье было очень досадно. Подумать только - все эти проблемы и неприятности она получила за свои же деньги! Практически купила. А не дала бы Натахе в долг, в семье сохранились бы мир и покой, и деньги были целы. Хотя, кто знает… Вообще, правильно было бы сказать тогда мужу: вот, Натаха денег просит, как думаешь, дать? А ещё лучше – сказать это прямо при Натахе. Он бы, конечно, отказал, и всё. И с Натальи спроса никакого – муж не разрешает. А она смалодушничала, решила отделаться от неприятной, приставучей Натахи подаренными родителями деньгами. Ну, вот, чего хотела избежать - то и поимела. Век бы эту Натаху не видеть…
И она, действительно, больше её не видела. Ни разу. Даже когда изредка собирались своей старой компанией, Пуша, если и приходил, то без Натахи. Да и компания скоро развалилась. Все переженились, разъехались, обзавелись детьми.
В жизни Натахи тоже произошли большие изменения.
Во-первых, она выбросила из дома все остатки чудодейственного снадобья, все проспекты, листовки, значки – всё, что могло напомнить Пуше о её неудавшейся попытке разбогатеть. Пуша успокоился, и они помирились. В результате примирения Натаха забеременела. Пуша второго ребёнка не хотел. Он устал от проблемного нездорового Валечки, постоянно взвинченного и очень утомительного. К тому же и времена настали тяжёлые – на заводе, где он работал, несколько месяцев не платили зарплату, потом стали сокращать расценки, потом производство, потом и сотрудников. Пуша плюнул и ушёл сам. Теперь он перебивался случайными заработками и не знал, куда податься – авиационный слесарь высокого разряда, с пятнадцатилетним стажем.
Но Натаха, распрощавшись с идеей достичь высот в сетевом маркетинге и кое-как расплатившись с долгами, принялась активно воплощать в жизнь другие свои мечты. Одна уже почти сбылась – Натаха твёрдо решила родить здоровую дочку. А пока положила в больницу Валечку, где ему сделали очередную операцию, во время которой занесли инфекцию и повредили какой-то нерв. Его перевели в другую больницу, где он пролежал почти два месяца. После чего поставили на учёт ещё к двум специалистам. Натаха по-прежнему работала в детском саду и моталась по больницам. Пуша сидел без работы, злился, пил и настаивал на аборте. Вставать на учёт в консультацию Натаха пошла, когда была уже почти половина срока. Аборт делать поздно. Там её обругали и дали направление в центр планирования семьи, чтобы выяснить, нет ли у плода врождённых заболеваний. Потом погнали по всем специалистам, велели сдать кучу анализов. Когда Натаха принесла результаты, участковый гинеколог, хмурая, хамоватая старуха, не сдержавшись, ляпнула то, что любую женщину повергло бы в шок, и чем Натаха горделиво поделилась с мужем:
- Представляешь, она сказала: у вас организм пятидесятилетней женщины!
Потом она эту фразу повторяла всем знакомым. Люди смотрели странно, не зная, как реагировать. Посочувствовать? Так она вроде не расстроена, даже бравирует этим… Чудная она, Натаха… Сказать: да ты что? Ты молодая, здоровая, красивая! – язык не поворачивается. Натаха действительно и выглядела, и вела себя, как тётка означенного возраста.
Как-то вечером они были дома у Пушиных родителей. Натаха принесла старые мужнины джинсы и попросила Ленку выкроить из них штаны Валечке. Ленке было некогда, но отказать она не могла. Натаха выразила полную готовность помочь, чтобы получилось поскорее. Ленка, по опыту зная, что участие Натахи сильно осложняет и тормозит любое дело, от помощи отказалась, отложила свои дела и быстро выкроила племяннику брючки - навырост, чтобы сначала можно было подвернуть - и ещё шортики с грудкой и лямочками. Пока она сострачивала это всё на машинке, Натаха и мать сидели здесь же, в комнате, и разговаривали. Пришла соседка, тётя Шура. Натаха как раз рассказывала, что рядом с ними начали строить новый дом. И по всему видно – не простой. Строят очень медленно, но уже выкладывают второй этаж, и видно, что дом светлого кирпича, с большими лоджиями с арками, с общим вестибюлем во весь первый этаж. И ходили слухи, что дом ведомственный, строит его для своих сотрудников одна очень серьёзная организация. Тётя Шура, крупная энергичная пенсионерка, живо сказала:
- В такой дом хорошо дворником устроиться. И зарплата будет, и ходить недалеко, и работа не от звонка до звонка – сама себе хозяйка, сможешь и ребёнка из школы забрать, покормить. И подработать всегда можно – возьмёшь, например, ещё подъезд мыть. А уж в мусоропровод чего только не бросают! У меня знакомая одна в доме, где артисты живут, работала. Так в праздники, говорит, бывает, что на столе осталось, всё в скатерть завернут, прямо за четыре угла завяжут – и в мусоропровод! Разверну, говорит, а там и коньяк, и колбаса, и фужеры, и даже ложки серебряные попадались! А сколько одежды, вещей разных жильцы выбрасывают! И всё хорошее! А то ещё можно наняться к кому, чтобы в квартире убирать. Золотое дно!..
Ленка, слушая, только фыркнула, а Натаха загорелась.
- Только место надо заранее застолбить, - предупредила тётя Шура, - а то, когда дом заселять начнут, поздно уж будет.
- Чего-то Пуши нет, - спохватилась мать. – Опять, поди, с мужиками во дворе сидит.
Натаха подозвала Валечку.
- Сходи во двор, посмотри, где папка.
- Потихоньку идти, кустами? – уточнил привычный к таким вылазкам четырёхлетний Валечка.
- Как всегда. Ну, ты знаешь. Только посмотри, и всё, а к нему не подходи, ладно?
- Ладно!
Валечка убежал. Вернулся он скоро, в слезах. За ним шёл Пуша.
- Что за дела? Почему Валька один в темноте по двору бегает? И сколько можно здесь торчать, домой пора ехать!
Ленка обрезала последнюю нитку, сложила шитьё.
- А мы тут время даром не теряем! Вот, Валечке джинсики собрали! И шортики ещё! Из твоих старых, помнишь? – залебезила Натаха. – Всё уже готово, сейчас пойдём!..
С того дня Натаха стала лелеять мечту о работе в богатом доме. И чем больше о ней думала, тем привлекательнее она ей казалась. Главное, не опоздать!..
Вторая беременность протекала намного легче, и в положенный срок Натаха отправилась в роддом, а Пуша – к матери, откуда обзвонил всех друзей. День был выходной, брат и сестра дома. Стали подтягиваться и друзья, с которыми сто лет не виделись, и собрались почти все. Как в старые времена, купили вина, мать наскоро собрала на стол, включили магнитофон… Все были так рады встрече! Новостей накопилось!.. Непьющая Ленка записала на бумажке телефон роддома и положила рядом с аппаратом. Тётка в справочной усталым голосом сказала, что до вечера можно не звонить, рано ещё, а вот ближе к полуночи что-то должно проясниться.
Натаха была радостно возбуждена и прямо в приёмном покое сообщила, что пришла сюда за дочкой. Потом она оповестила об этом всех, кого встретила на пути к родильному отделению. На неё смотрели с удивлением. Немолодая тётка с редкими, похожими на паклю, потными волосами, с лихорадочно блестевшими мелкими глазками на красном лице, формой напоминающем утюг, глупо хихикала, неуклюже шутила и чуть ли не кокетничала.
- Успокойтесь, мамочка, - строго сказала пожилая акушерка, - веселиться потом будете. А сейчас нам предстоит нелёгкая работа… - она перелистнула карту. - Учитывая ваш возраст и вес… Первые роды? Вторые? Всё равно, старородящая… могут быть любые сюрпризы… - и с изумлением воззрилась на Натаху, узнав из карты, что ей нет ещё и двадцати пяти.
Сбор у Пуши вылился в привычную вечеринку, омрачаемую только отсутствием Натусика. Пуша всё порывался позвонить ей, но Ленка точно знала, что она на даче. Честно досидев до двенадцати часов и узнав, что событие, которому они обязаны неожиданной встречей, откладывается на неопределённый срок, компания стала расходиться. Ленка взяла с собой телефон на длинном шнуре и ушла спать. Посреди ночи позвонили из роддома и сообщили, что родился мальчик, очень крупный, состояние матери и ребёнка удовлетворительное. Днём можно будет принести передачу и записку. Алёнка встала, вышла в большую комнату. На тахте, не раздевшись, храпел Пуша. На его голубых джинсах расплывалось тёмное пятно. На диване размеренно сопел отец, на его плече тоненько подсвистывала носом мать. Вовчика вообще не оказалось дома. Алёнка вернулась к себе в комнату, на обороте бумажки с телефоном роддома крупно написала дату и время: 4.50. Ранняя пташка этот новый племянник! И легла досыпать.
Младшего сына Натаха, ни с кем не советуясь, назвала Вовкой. Чем повергла в недоумение всех родственников, особенно Вовчика. Вовка оказался точной копией Пуши: большой, крепко сбитый, румяный, голубоглазый, губки бантиком. Натаха души в нём не чаяла. И Пуша проявлял расположение: возился с ним дома, иногда ходил гулять, брал с собой к матери. На фоне толстого краснощёкого братика Валечка выглядел совсем уж неказистым и неудавшимся.
В жизни Натахи началась белая полоса. Валечка стал меньше болеть, привык к садику, и в садике к нему привыкли, и он ходил туда почти без проблем. И у неё был второй ребёнок! Вот с ним она познала радость материнства: его было приятно кормить - потому что он ел всё и помногу, приятно купать - он был розовый и весь в перевязочках, и приятно показывать людям. Она уже не вспоминала о том, что хотела дочку. Какая бы она ещё оказалась, эта дочка, а Вовка – вот он: крупный, волосы кольцами, ямочки на щеках, голубые глазищи под пушистыми ресницами. И вещи после Валечки Натаха все сохранила, вот и пригодились. А была бы девочка, пришлось бы многое покупать. А денег в обрез, да и в магазинах ничего нет. Так что, получилось всё очень хорошо.
И милиционер, сосед, получил, наконец, ордер на квартиру и съехал. Натаха быстро всё оформила, и теперь у них своя собственная двушка! В большой комнате они с Пушей, в маленькой дети. Спальный гарнитур карельской берёзы дождался своего часа и занял место в детской. Слева и справа от двери вдоль стен кровати, у изголовья тумбочки, ближе к окну шкаф. Конечно, это была мебель не для детской, а для спальни. Но её не было. А ставить кровати в большую комнату, которая была ещё и общей, вроде как гостиная, тоже не хотелось. Поэтому сами по-прежнему спали на большом раскладном диване, который собирали, если должен был кто-то прийти. Натаха воодушевилась и начала подумывать о том, что когда-нибудь они смогут ещё улучшить свои жилищные условия и обзаведутся трёшкой.
И с работой у неё всё получилось! Каждый день она смотрела из окна, как растёт новый дом. На уровне пятого этажа строительство остановилось, стройку заморозили больше, чем на год. Говорили, что у заказчика нет денег, что недострой перекупила другая организация, ещё более могущественная. Что было на самом деле, неизвестно, но в течение этого времени на стройплощадке копошились всего один-два человека. А потом опять появились рабочие, техника, и строительство возобновилось. Натаха повадилась ходить туда, всё выспрашивать, интересоваться. Её гнали. Потом объяснили, что здесь только рабочие, представителей хозяев нет. Она продолжала ходить. К ней уже привыкли. Потом кто-то дал ей телефон, она позвонила, её несколько раз перенаправляли на другие номера, и наконец, она попала на нужного человека. Ей сказали, куда подъехать, она примчалась, и там никто не удивился её настойчивому желанию устроиться дворником в недостроенный ещё дом. Она оформилась, и ей велели приступать к работе, не дожидаясь, пока дом будет принят комиссией.
Первое время, пока ещё не выдали инвентарь и не выделили место для его хранения, Натаха бегала из дома на работу и обратно в синем рабочем халате, резиновых сапогах, с ведром, метлой и шваброй.
Пуша злился, он не хотел, чтобы жена меняла приличную работу воспитательницы в детском садике на грязную и унизительную работу дворничихи.
Натаха ничего и слышать не хотела. Она удивлялась сама себе – как это она раньше мечтала о должности заведующей детским садом? Зарплата не намного больше, а ответственности сколько! А проверки постоянные, а комиссии разные?!. И сиди в кабинете целый день, вникай во все проблемы и конфликты, разруливай. И что в саду не случись – спрос с тебя. Нет уж!..
Натаха была очень довольна своей новой работой. Жёсткого графика нет, никто её не контролирует. Сама решает, когда и сколько ей работать. Рано утречком прибежит, всё сделает, благо погода сейчас стоит сухая, чистая, и Пушу она научила детей в садик отводить. Потом домой прибежит, поест, своим хозяйством займётся, в магазин сбегает, детей заберёт. Никто не считает, сколько часов в день она отработала. Но, если надо, она и днём, и вечером ещё выйдет. Она иногда целый день так и бегала в рабочем халате и сапогах, чтобы не тратить времени на переодевание. И в магазин, и в садик, и к своей или Пушиной матери – детей подкинуть. Пуше было стыдно. Но, с другой стороны, жена вроде и работает, но и время на домашнее хозяйство выкраивает. Ладно, терпел.
Но потом дом сдали, на первом этаже открылось правление – вроде собственного ЖЭКа, набрали штат – консъержей, уборщиц, мастеров по обслуживанию здания, бухгалтера, ещё кого-то, и над Натахой появилось начальство – председатель правления, ответственный по эксплуатации здания, и даже консъержки оказались выше её по должности и делали ей замечания. И проверяющие появились – все жильцы дома. Дом, наконец, заселили, и у Натахи сразу прибавилось работы. И погода испортилась – осень, дожди, грязь, опавшая листва.
Но с появлением жильцов Натаха окончательно поняла, что имела в виду тётя Шура, когда расхваливала эту работу. Люди въезжали, многие сразу делали свой ремонт, хотя дом сдавался с полной отделкой, но, конечно, недорогой. Обустраивали, обставляли своё новое жильё. Во двор постоянно заезжали машины, из них выгружали мебель, коробки, ящики, упаковки. Какие-то перевезённые со старых квартир вещи не подходили к новому интерьеру, их выставляли к огороженным мусорным бакам. Что помельче – кидали в мусоропровод. Во время переезда всегда обнаруживаются вещи, которые хранились годами, а расстаться с ними решились только сейчас.
Натаху охватил азарт. Она притащила домой ковёр, настольную лампу, сумку, цветочный вазон, зеркало, плед, полочку, книжки… Всё сразу пылесосила, мыла и прятала, чтобы Пуша не увидел сразу.
Кто-то выставил комод – большой, красивый, со свинченными ручками на ящиках. Как бы он хорошо встал в большой комнате рядом с диваном! А ручки можно купить в хозяйственном магазине, там целый стенд ручек для мебели, а уж привернуть их – раз плюнуть! Только одной комод не дотащить. Натаха обратилась к Пуше. Но понимания не нашла. Муж впал в бешенство и высказал ей всё: что она окончательно превратилась в помоечницу, перед людьми стыдно, таскает в дом не пойми что! Он брезгует дотрагиваться до новых вещей в квартире, потому что не знает – это куплено в магазине или найдено на помойке?!. И не уверен, снимает ли она рабочий халат, в котором чистит мусоропровод, когда готовит обед или нет?!. И моет ли руки?!. Он уже боится есть её стряпню! И какую заразу она может принести в дом, где живёт он, Пуша, и дети?!. И откуда в холодильнике упаковка просроченного дорогого сыра?!.
Короче: или она, Натаха, уходит с этой работы, или он уходит из дома!
Натаха в долгу не осталась, тоже начала выкрикивать ему в лицо свои претензии. Скандал вышел знатный, даже соседка позвонила в дверь, робко спросила, не случилось ли чего?
Спать легли порознь. Натаха лежала на кровати карельской берёзы вместе с Вовкой и обдумывала своё положение.
С этой работы она не уйдёт. Зарплату, чуть даже больше, чем в садике, выплачивают без задержек, отбежать ненадолго или отпроситься на подольше всё равно можно. Работа её прокормит и ещё чего подкинет. А ведь она не всё даже брала, что находила, Пуши боялась.
Ребёнка второго родила!
И квартира есть, прекрасная двушка! Правда, они все прописаны в ней, и Пуша тоже. Может потребовать своей доли. Вот на это Натаха не согласна. Ни за что!
А сам Пуша, которого она так добивалась… Боится ли она потерять его? Нет. Пуша уже не тот, что был раньше. Без хорошей работы, большой зарплаты, потерявшийся, обрюзгший, неинтересный вне своей компании, как король без свиты и, наконец, без Натусика рядом, весёлый и беззаботный флирт с которой сводил её с ума.
Без Пуши будет даже легче. Меньше продуктов покупать, меньше готовить, стирать, убирать. А времени будет больше, она сможет взять второй подъезд, вот и постоянные дополнительные деньги. И хозяйство будет вести, как сама считает нужным. И отчитываться ни перед кем не придётся.
Любовной составляющей в их жизни нет, а отец он никакой. Мать гораздо больше помогает, спасибо ей!
И на следующий день Натаха договорилась со слесарем, и он за бутылку помог ей перетащить в квартиру комод. Пуша пришёл с работы, увидел его, и всё понял. И в тот же вечер уехал к матери.
Пуша ушёл от Натахи не только из-за её помоечных увлечений. На самом деле, это был предлог, повод, последняя капля. Он изнемогал от такого существования. Ему казалось, что он живёт с тёткой, ровесницей матери. Только мать была родная, весёлая, какая-то свойская. Любящая и дружественная. А Натаха – непонятная, непривлекательная, нудная. И упёртая – если ей что в голову втемяшится, будет переть, как танк, ни на кого внимания не обращая – ни на тех, кто рядом, ни на тех, кто уже под гусеницами.
И ещё дети… Пуша ловил себя на мысли, что боится не столько за них, сколько… их самих. Вообще, он любил ребятишек - племянников, детей своих друзей, детей Натусика - Машу и Лёшку. И они его любили. Он был большой, уютный, весёлый, добрый, играл с ними, шутил, смешил, по нему можно было карабкаться, как по дереву, ездить на спине, на плечах и прыгать по нему, завалив на диван или на пол. И дети знали и чувствовали, что он возится с ними с не меньшим удовольствием, чем они сами.
Со своими детьми он ничего этого не мог. Натаха не позволяла. Это вредно, это опасно, это неправильно, этого они боятся, отойди, не трогай, не умеешь! Всё вслух при детях. Валька и правда, был болезненный, пугливый, неуравновешенный. Глаза прозрачные, водянистые, как у наркомана. Чуть что – впадал в истерику, орал, бил себя кулаками по голове. Пуша не знал, что надо делать в таких случаях. А Натаха неизменно налетала на него – опять довёл ребёнка! Пока они ругались, ребёнок куда-нибудь убегал и как-то сам успокаивался. Чтобы избежать таких ситуаций, Пуша старался Вальку не трогать и вообще пореже к нему обращаться. Младший же Вовка, любимец Натахи, к своим трём годам по росту и весу практически догнал старшего и третировал его нещадно. Он был сильный, энергичный, ни минуты не находился в состоянии покоя и абсолютно не замечал и не понимал чувств и переживаний других людей. Напрасно и Натаха, и обе бабушки внушали ему:
- Нельзя Валечку бить, нельзя кусаться, нельзя дёргать его за волосики, ему больно, он плачет! Давай, погладь его, скажи: не плачь, Валечка, я больше не буду!
- Буду! – жизнерадостно выкрикивал Вовка и с размаху лупил тяжёлой ладонью по лицу и зарёванного брата, и всех, кто рядом.
Никакие разговоры, увещевания, наказания на него не действовали. Пуша попробовал давать ему по рукам, чтобы он понял, что чувствует другой, когда его бьют. Вовка впал в ярость и начал с остервенением бить всех вокруг, зло, со всей силы.
Натаха стала орать на Пушу, чтобы не трогал ребёнка. Пуша кричал, что она своим идиотским воспитанием портит детей, они не умеют себя вести, не слушаются. Валечка изловчился и под шумок сильно стукнул Вовку по голове тяжёлой металлической машинкой. Рассёк кожу, потекла кровь.
Виноватым оказался Пуша. И он устранился, перестал вмешиваться, наблюдал со стороны. В какой-то момент осознал, что наблюдает с опаской. Ему было жутковато рядом со своими детьми, непонятными и непредсказуемыми. Он отчётливо видел, что с ними что-то очень не в порядке, но выразить, донести это до Натахи не мог. Она и так постоянно таскала детей по врачам. Пуша был уверен, что не по тем врачам она их таскает и не на те проблемы жалуется. А как надо, он и сам не знал. Все дети, с которыми он общался, были обыкновенными, нормальными ребятишками, и болезни у них были простые и понятные – сопли, кашель, разбитая коленка. И у Никиты дочка Диана была спокойная симпатичная девочка, занималась гимнастикой, имела подружек… И Пуша малодушно сбежал к матери.
Все сразу почувствовали облегчение. Дети стали спокойнее – в доме прекратились скандалы, исчезли напряжение и раздражение, исходящие от отца, мать же на многое закрывала глаза, конфликты сглаживала, проблем старалась не замечать, лишь бы в доме было тихо.
И завела кошку – для уюта, и чтобы детям было с кем поиграть. Эту бедную молодую кошку с клочкастой трёхцветной шерстью Валечка с Вовкой замучили до того, что она забивалась под низкий шкаф в коридоре и выползала только тогда, когда их не было дома. И ходила по квартире, боязливо озираясь, при малейшем звуке припадая к полу, и по её спинке с выступающими цепочкой позвонками пробегала нервная дрожь. Натаха часто закрывала детей в их комнате, чтобы не бегали по всей квартире, не мешали ей готовить или убираться, а чтобы они не скучали, запускала туда же кошку, которой не удосужилась даже дать имя. Из комнаты доносились дикие вопли, визг, рёв – детишки таскали несчастное животное за хвост, оно царапалось, его швыряли об стену. Два раза кошку выбрасывали в окно. Натаха бежала вниз, подбирала, приносила обратно. Кошка заползала под шкаф, отлёживалась. Мальчишки, пытаясь её достать, тыкали под шкаф шваброй, веником. Когда они сбросили её с окна в третий раз, Натаха внизу её не нашла. Видимо, из последних сил животное успело спрятаться, чтобы умереть на воле. Через день о кошке забыли, как её и не было.
Жизнь постепенно налаживалась. Валечка ходил на продлёнку, Вовка в садик, Натаха работала и подрабатывала и каждый день что-то тащила домой. Детей забирала последними, потом заходили в магазин или задерживались во дворе, покачаться на качелях, домой приходили уже вечером. Там сразу мыть руки, переодеваться, ужинать, посмотреть детскую передачу и спать.
Стало хватать денег. И даже получалось откладывать. Натаха воодушевилась и подала на развод и алименты.
Пуша с облегчением поселился на своей любимой тахте под двумя мощными колонками. Мать привычно захлопотала вокруг него, жалела, ухаживала, старалась покормить своего любимчика повкуснее да посытнее, да почаще. В доме опять зазвучали мелодии и ритмы зарубежной эстрады, стали устраиваться вечеринки с вином и танцами, появлялись и старые друзья, и Натусик, только что пережившая тяжёлый развод с Алексеем. Пуша отъелся, стал опять гладким, румяным, добродушным. Он без споров дал согласие на развод и прописался обратно к матери.
Их семья по-прежнему стояла в очереди на улучшение жилищных условий. Натаха подключила к делу свою мать, имевшую полезные знакомства, и через полгода выхлопотала Пуше комнату в коммуналке. Дом был пятиэтажный, старый, добротный, с высокими потолками, но стоял через дорогу от городской больницы, и окно Пушиной комнаты выходило прямо на морг. Вторую комнату занимал старый алкаш, более четверти века проработавший санитаром в этом морге. Пуша с воодушевлением принялся за обустройство своего нового жилища. Оно подоспело как раз вовремя. В родительской квартире было тесно. Там жил разведённый Вовчик, мать с отцом и сестра Ленка с мужем и двумя детьми.
Шли годы. Наталья жила в другом районе, с другим мужем, с другой профессией. Другая жизнь. Все связи с бывшими приятелями были оборваны. Но кое-какие слухи доходили.
Что Валечку перевели в коррекционную школу.
Что они с приятелем вскрыли припаркованный возле подъезда самосвал соседа, заехавшего домой пообедать, украли какую-то ерунду и были пойманы на месте преступления.
Что Натаха связалась с чеченцами, которых было много в её районе, и даже оформила с одним из них брак и прописала у себя. И вместе с ним у неё поселилась куча его родственников.
Что Натаха сгинула, ни слуху ни духу от неё, и ребят не видно – уж не стала ли Натаха жертвой квартирных аферистов, не лишилась ли жилья? Вон сколько подобных случаев показывают по телевизору!
Что всё у Натахи хорошо, Валечка учится в престижном техникуме, живут они в загородном особняке, и что будто бы Натаха купила машину и предлагала Вовчику работать у неё личным шофёром.
Наталью перипетии Натахиной жизни не интересовали совсем. Она относилась к ним с недоверием и брезгливостью.
Однажды её окликнули около метро, она обернулась и увидела Пушу – постаревшего, расплывшегося, неопрятного. Он стоял около импровизированного прилавка – шаткого столика – и рекламировал перфорированные очки. Наталья торопилась и досадовала на себя, что обернулась. Пуша, наоборот, скучал и был рад поболтать. Но оказалось, что говорить не о чем. Он принялся расхваливать и навязывать ей свой товар, обещая хорошую скидку. Она послушала для приличия несколько минут, извинилась, попрощалась, пожелала всего хорошего и торопливо устремилась в подземный переход. И долго потом не встречала никого из старых приятелей и ничего не слышала о них.
Спустя много лет в квартире Натальи зазвонил телефон. Городской, стационарный, которым практически не пользовались, потому что все давно перешли на мобильные. В трубке бился крикливый, захлёбывающийся голос:
- Алло!.. Алло!.. Я туда попала?.. Мне Наташу!.. Алло!..
Наталья подумала, что какая-то глуховатая старушка звонит такой же подружке, и вежливо спросила:
- Вам кого?
- Мне Наташу! Наташу!.. Я туда попала?
Голос был абсолютно незнаком, поэтому Наталья спокойно сказала:
- Нет, вы ошиблись номером, - и собралась уже положить трубку, как там снова заголосили: - Натусик!.. Это ты?!. Привет!
- Вам кого? – машинально повторила Наталья.
- Натусик!.. Это я, Наташа! Ну, жена Пуши, помнишь?.. Хи-хи!.. Наташа! Ну, узнала?.. Привет!
- Натаха? – растерянно переспросила Наталья, жалея, что не успела положить трубку.
- Да! Да! Ой, еле нашла твой телефон!
- Зачем ты искала мой телефон? – против воли втягиваясь в разговор, удивилась Наталья.
- Ну, как?.. Поболтать… Встретиться, посидеть… Хи-хи!.. Помнишь, как раньше?
Наталья молчала.
- Ой, я так соскучилась! Только я твоего адреса не знаю. А давай, я подъеду, посидим, поболтаем… Я чего-нибудь вкусненького куплю, чайку попьём? Мня-мня-мня!.. А?.. Слушай, а Маша твоя как? Замуж не вышла?
Мимо Натальи прошёл муж, задержался, посмотрел вопросительно: всё ли в порядке, не нужна ли помощь?.. Она растерянно пожала плечами, потом покачала головой. Муж постоял ещё минутку и отошёл.
Натаха своим визгливым похихикивающим голосом тянула в прошлое, где остались не только их весёлая компания, вечеринки, свадьбы, рождение детей, но и неспособность противостоять мутной волне безденежья, неустроенности, разочарований, которая грубо захлестнула их молодые семьи. Наталья давно перевернула эту страницу и выстроила свою жизнь с чистого листа. И сейчас ей было неприятно думать, как Натаха искала её телефон. У кого спрашивала, к кому обращалась – возможно, даже к Алексею, с которым расстались плохо, и от которого Наталья до сих пор опасалась возможных провокаций. Натаха в своём непонятном стремлении узнать номер её телефона запросто могла взбаламутить всех, поднять со дна то, что давно улеглось… Натаха между тем несла какую-то ахинею:
- Может быть, у меня амнезия, но я ничего плохого не помню. Я помню только всё хорошее. Как мы дружили, как компанией собирались, как я к вам в гости ходила, вкусненького приносила… Как мы хорошо сидели, помнишь? Чаёк вкусный пили… Слушай, а ты с Лёшкой видишься? А замуж не вышла? Давай, правда, как раньше? Так ведь дружили хорошо!.. Я вот вспоминаю - только хорошее всё было!.. А?.. Давай, я приеду?
Наталья растерянно держала возле уха трубку и молчала. Напротив неё встала Маша, обнимая за плечи прижавшуюся к ней дочь. Маша пытливо смотрела на мать, готовая в любую секунду прийти на помощь.
- На-та-ха, - беззвучно, одними губами сказала Наталья, не уверенная, что дочь вспомнит, кто это такая.
Но Маша протянула руку:
- Хочешь, я ей скажу, чтобы не звонила больше?
Наталья покачала головой.
- Ты что, не хочешь встретиться? – заподозрили в трубке. – Не хочешь общаться, как раньше?..
- Нет. Не хочу. – Твёрдо и спокойно сказала Наталья. – Пожалуйста, не звони сюда больше.
- Подожди!.. Подожди!.. Ты что? – заторопилась Натаха. – Так всё хорошо было!.. Я думала, мы снова, как раньше… Ты только скажи, у тебя всё в порядке? Как дети? Да, Маше джинсы-то купили? Помнишь, на день рождения?..
Наталья машинально посмотрела на дочь, одетую в домашние, белёсые от частых стирок джинсы.
- Купили. До сих пор носит. – Отчиталась она перед Натахой и положила трубку.