В школьные годы… Нет, даже раньше, с детства, помню песенку «Я Вам скажу один секрет, кого люблю, того здесь нет…» Она мне очень нравилась, хотя с возрастом стал понимать, что песенка в общем-то женская, судя по словам припева «Я Вам скажу секрет другой, кого люблю, тот будет МОЙ». Да и первая часть спорная. Значит, тебя окружают ТЕ, кого ты НЕ ЛЮБИШЬ? Обидятся. И будут правы. И все-таки…
Я люблю тех, кто сейчас со мной. И любовь к ним выражаю не в словах, а в поступках, делах, которые стараюсь совершать для них, ради них, а иногда и ЗА НИХ! И, дай Б-г, на долгие годы.
Что же остается тем, кого рядом нет и уже НИКОГДА не будет? Только одно- ПАМЯТЬ!
Вот и пишу я эту книгу в память о друзьях, родных и близких, с которыми прошла бОльшая часть жизни. Уверяю , дорогие читатели (а среди вас будут те, кто знал моих героев достаточно долго и хорошо), я настолько люблю и помню действующих лиц, что вы невольно попадете под их обаяние!
А чтобы полнее понять, а может даже увидеть моих персонажей, помимо их фотографий я постараюсь как можно точнее обрисовать время, когда ТА СТРАНА и ТЕ ЛЮДИ жили и мечтали, ссорились и любили, рождались и уходили…
И да не обидятся на меня ныне живущие! Они тоже найдут себя на этих страницах, и я желаю им как можно дольше оставаться здесь, рядом со мной. Итак…
РОДНЫЕ ЛЮДИ.
Банальные определения: друзья, родственники, товарищи, знакомые. Время стирает грани этих определений. Иной раз друг отдаляется, родственник становится чуть ли не врагом. И с высоты накопленного опыта (хорошо придумал вместо «прожитых лет»,а?) отчетливо понимаешь, нет, даже чувствуешь, что самое точное понятие, обобщающее ТВОЙ КРУГ – РОДНЫЕ ЛЮДИ! Те, кого знаешь абсолютно, со всеми достоинствами и закидонами, которых принимаешь такими, как они есть, не пытаясь переделать. Потому что тогда они станут другими, а значит НЕ РОДНЫМИ.
Без них ТЫ – НЕ ТЫ! Они в тебе, и как бы далеко ни были друг от друга, живут внутри и очень уютно себя там чувствуют… пока живы.
А когда уходят, в тебе остается незаполнимая пустота. И заполнить нечем и НЕКЕМ.
И не надо! Главное – не выпускать их из себя, пускай остаются! И живут, в памяти, в новых делах. Уйдут – и всю оставшуюся жизнь проведешь в воспоминаниях, а это уже – НЕ ЖИЗНЬ!
Так что пусть живут! А я расскажу о них.
КОПИЯ.
11 ноября 1989 года. Ленинград. Больница. Рядом, на двух койках, соединенные трубками прямого переливания крови, два поразительно похожих человека, одному 62, другому 37. Мой отец и я. Ему осталось жить около двух месяцев, и я прилетел из Свердловска, где служу режиссером в театре музкомедии, чтобы дать ему своей крови, она облегчит немного страдания. А еще в этот день 40 лет со дня свадьбы моих родителей, и я до больницы успел заехать и заказать в ресторане столик на троих (папа и мама еще не знают), куда мы поедем после неприятной, но жизненно необходимой процедуры.
А пока что мы лежим, оба с закрытыми глазами, и я ощущаю, что думаем и вспоминаем одно и то же…
Да простит меня мама, простят и бабушки с дедушками (увы, никого уже давно нет), но сколько я себя помню, а это лет с четырех, папа был всегда ближе, он как бы и не отцом был, а старшим товарищем, ДРУГОМ. Без всяких нравоучений и назиданий он ЛИЧНЫМ ПРИМЕРОМ учил меня жизни. Правда, иногда это приводило к совершенно неожиданным для него результатам.
Говоря, точнее, хвастаясь мною перед друзьями, отец всегда говорил: «Моя КОПИЯ». Я настолько привык к этим словам, что одно время считал их своим полным именем. Чуть постарше, когда понял значение этих слов, я сделал их смыслом жизни. С детства и на всю жизнь!
Судите сами. Папа был велогонщиком, бронзовым призером Чемпионата Украины, я более 40 лет уже в автоспорте, Чемпион Ленинграда. Оба мы работали актерами и режиссерами в театре, много лет отдали телевидению и документальному кино… Все это, конечно, происходило в разное время, но можно из этого понять, как тянулся я за отцом.
В общем, для начала я хотел быть его ДОСТОЙНОЙ КОПИЕЙ! Поэтому во время многочисленных встреч папы с его друзьями по спорту, театру, и, главное, с друзьями детства, я был, что называется, одно сплошное ухо. И вот к чему это однажды привело.
- А помнишь, как мы первый раз курили?
- Или! Пошли на казенку (прогуляли школу), купили пачку «Любительских» на деньги для завтрака, забрались в наш дровяной сарай с сухими дровами, попробовали невзатяжку, жутко не понравилось, но деньги заплачены, так что выкурили ВСЕ, потом жевали траву, листики с деревьев, объели весь лимон на 1-м этаже у тети Поли, чтоб запах забить… и ОБОШЛОСЬ! Родители пришли поздно.
Первая фраза диалога принадлежала папиному другу, вторая папе, которому во время эксперимента было 8 лет. Мне, когда я услышал, столько же…
На следующий день с моим одноклассником Димкой Леоновым осуществили, как сейчас говорят, РЕКОНСТРУКЦИЮ… Благо двор, сарай и даже тети Полин лимон находились на тех же местах… Но моя бабушка, папина мама, оказалась дома и запах учуяла…
Отыгравшись на моей спине мокрым вафельным полотенцем она загнала меня в комнату с одной фразой в конце: «Сиди пока не придет папа»
Папа а зашел в комнату. Желваки на его скулах не предвещали ничего хорошего. Но я помнил наш с ним уговор: НЕ ВРАТЬ… Диалог был коротким:
- Курил?
- Да.
- Зачем?
- Потому что я твоя копия, сам говоришь…
- ??? (желваки перестали двигаться, брови взметнулись, создавая на лбу морщинки, которые я очень любил и даже старался создать их у себя)
- Ты вспоминал вчера с дядей Жорой, как вы в 8 лет первый раз курили?
- Да, ну и что?
- Так мне сейчас 8…
Договорить мне не удалось. Отец успел выскочить из комнаты. Долгое время его хохот сотрясал квартиру к полному неудовольствию бабушки.
Нахохотавшись он продолжил диалог:
- Мне не понравилось.
- Мне тоже.
- Я потом до 17 лет не курил…
- И я не собираюсь…
В это трудно поверить, но закурил я именно в 17 лет, хотя еще за год до этого папа сказал: «Если начнешь, кури открыто, не будешь курить дрянь, где лежат сигареты ты знаешь».
Папа перестал курить в 58 лет. И так получилось, что в свои 58 я почувствовал, что тяги к курению больше нет…
Когда отсоединили трубки и мы с отцом встали, он сказал: «Знаешь, сын, мы всю жизнь были друзьями, а теперь еще и кровью породнились»…
А потом я украл его из больницы и мы втроем провели несколько прекрасных часов в ресторане…
На следующий день я улетел в Сведловск, а 5 января 1990 года, меньше чем через 2 месяцаотца не стало…
С того дня прошло больше четверти века, мне сейчас больше лет, чем было ему. Но до сих пор у меня в памяти «ТЫ - МОЯ КОПИЯ». С каждым годом все ярче вижу наши с ним фрагменты из разных лет и буду рассказывать о них.
БОЛЬШОЙ ПРИЗ.
Если бы учреждали награду за самый массовый в мире смешанный стриптиз, такой «Большой приз за стриптиз», его несомненно взяли бы одесситы в июле 1972 года, хотя в тогдашнем СССР о стриптизе знали только теоретически. И тем не менее его участниками стали около 600 человек, а уж зрителей было гораздо больше!
Итак. Одесса. Середина июля. Место действия кинотеатр «Родина», двухсерийный фильм «Большой приз» сеанс 15-00. Основные участники: я, мои родители, их друзья и бабушкина подруга, тетя Дора, родная мама композитора Модеста Табачникова, женщина, в сравнении с которой обе семьи вместе взятые и рядом не находились по запасу остроумия, оптимизма и исключительно одесского мышления (что такое «одесская форма мышления» я написал в рассказе «Молчание – золото»). На улице +35 в тени, тени нигде нет, а в зале аншлаг и никакого намека не только на кондиционер, но даже на вентиляцию. Не знаю, кому было более жарко: пилотам «Формулы-1» в кокпитах на экране (они хоть подготовленные) или потным зрителям на грани обморока. Ситуация накалялась с каждой минутой, влажный воздух в зале перестал быть воздухом несмотря на постоянно действующие в руках веера, газеты и платки, которые вместо охлаждения просто стряхивали капли пота на соседа. Кто-то должен был сделать решительный шаг. И таким героем стала именно тетя Дора, одесситка с 75-летним стажем (ровно столько ей исполнилось в тот год).
Давно не глядя на экран и борясь с одышкой, она с криком,-«Не знаю, кому где, а мине ВСЕ!»,- вскочила с кресла, резко нагнулась, схватила обеими руками подол платья, резко через голову стянула его с себя вместе с комбинацией и с гордым видом села обратно!
Зал отреагировал мгновенно. Сначала на хлопок кресла (в то время кресла в кинозале большей частью были деревянные, с пружинами, так что подъем с такого кресла сопровождался резким стуком дерева о дерево), затем на вид тети Доры в лифчике и трусах. Зависть во взглядах длилась не более секунды…
Заглушая рев моторов на экране треском кресел, весь зал в мгновение ока оказался в таком же виде!
Кино все досмотрели с удовольствием, во всяком случае, мы (маленький секрет нашей семьи заключался в том, что мы приехали в кино с пляжа и были в купальниках и плавках). Но картина, представшая перед глазами после того, как в зале зажегся свет , и сразу открыли все двери из зала на улицу, никого не могла оставить равнодушным. Не говоря уже о репликах в зале, типа:
-Мужчина, как Вам не стыдно, отвернитесь уже!
-Мадам, Вы что, боитесь меня испугать?
-Нет, я боюсь у Вас чего-то не увидеть!
-Мадам, не мните лицо, у меня именно для Вас нет ничего выдающегося…
Все прохожие с изумлением глядели на полураздетую толпу, внезапно оказавшуюся на улице, а участники массового стриптиза ловили первых попавшихся частников и такси и стремительно разъезжались, потому что созерцание большинства тел одесской комплекции «легче перепрыгнуть, чем обойти» - зрелище не слишком эстетичное.
Но и здесь тетя Дора оказалась на высоте. С достоинством императрицы Екатерины Великой, которой Одесса обязана своим существованием, коренная одесситка гордо, свысока оглядела обе толпы и сказала: « КОМУ НЕ НРАВИТСЯ, НЕ БУДЕТ ЦЕЛОВАТЬ МЕНЯ В ЛИЦО. А В ОСТАЛЬНОЕ – ТОЛЬКО С МОЕГО СОГЛАСИЯ».
ИМПРОВИЗАЦИЯ.
С детства меня окружала музыка. По утрам из радиоточки дома, затем на репетициях в украинском театре, где служил папа, вечерами из патефона, а позднее – из телевизора. Не могу сказать сейчас, нравилась она мне или нет, что-то наверное нравилось. Она как бы занимала свое место в жизни без моего участия.
Главным источником музыки для меня было пианино дома, на котором нередко импровизировал папа. Я очень любил наблюдать за ним и потом, когда никто не видит, играть в то, как «ПАПА ИГРАЕТ НА ПИАНИНО»! Это был бессмысленный набор нот, на который я совершенно не обращал внимания, важнее было ползать пальцами по всей клавиатуре, раскачиваться и нажимать на педали. Судя по детским фотографиям, я неплохо копировал и выражение папиного лица, что не осталось незамеченным бабушкой, папиной мамой. Она имела опыт «музыкального воспитания», именно она заставила папу закончить музыкальную школу по классу скрипки, что в дальнейшем помогло ему в музвзводе одесской артиллерийской спецшколы и в дальнейшем после войны некоторое время неплохо зарабатывать, играя в ресторане на трубе. Теперь бабушка решила повторить эксперимент на внуке.
Несмотря на категорическое утверждение папы, что у меня нет слуха, бабушка договорилась с преподавательницей музыки в нашем дворе, и с четырех лет начались мои мучения. У Анны Львовны (так звали учительницу) был сын Леня, старше меня года на три. Как мы (а я был не один из двора, кто здесь учился) завидовали ему! И совершенно не потому, что он занимался дома. Дело как раз в том, что играл он МЕНЬШЕ НАС, и по простой причине: месяца не проходило, чтобы Леня что-нибудь себе не ломал в дворовых играх. Как только ему снимали гипс с одной руки, как он тут же появлялся на другой, или на пальце, а иногда на нескольких сразу. К слову, когда я впервые увидел фильм «Старики-разбойники», то весь перебинтованный следователь из фильма очень напомнил мне Леню.
Три года мучений оказались не напрасными, и меня с первого раза приняли в первую одесскую музыкальную школу, директором которой был известный композитор Юрий Знатоков, старый товарищ папы. И он по дружбе определил меня к лучшему педагогу школы… Если бы волею судеб мы не переехали из Одессы в Ленинград, уверен, музыка стала бы моей профессией.
Валентина Исааковна Гольцман. Музыкант и педагог от Б-га, она учила нас не столько ИГРАТЬ, сколько СЛУШАТЬ, СЛЫШАТЬ и ПОНИМАТЬ МУЗЫКУ! Странно наверное это звучит, но она учила 8-9 летних детей ИМПРОВИЗАЦИИ. Благодаря ей, я в этом возрасте узнал, что такое джаз, причем не в записи, а в ее исполнении. Вот эти уроки и привели к тому событию, о котором хочу рассказать.
Я никогда не был усидчивым учеником. Подбирать по слуху мог часами, но УЧИТЬ ПРОГРАММУ… Час в день, который под присмотром бабушки я обязан был играть, превращался в обоюдную пытку. Как только открывалась крышка инструмента, со двора раздавался стук мяча и крики, звавшие меня играть.
Видя мои мучения, бабушка решила извлечь из них пользу. Высчитав, что сыгранные мною по 5 раз все заданные произведения составят ровно час, она однажды заявила: « Хорошо. Не хочешь играть час – не надо. Сыграй каждую вещь по пять раз и свободен».
…Радость моя длилась несколько дней, пока я внезапно не взглянул на часы и понял, что никакой выгоды не получил. Но уроки импровизации не прошли даром.
Через несколько дней исполнение программы по 5 раз стало занимать не более 40 минут. Бабушка ничего не понимала, я так же старательно перелистывал ноты, а время неумолимо сокращалось. Когда мой ежедневный урок составил 25 минут, бабушка обратилась за помощью к папе. «Виленька»,- сказала она ему,-« послушай урок. Мне кажется, Славушка стал очень быстро играть». И папа послушал… Бабушка была, как говорят сейчас, «в шоке»… Урок длился ровно ОДИН ЧАС.
Успокоив бабушку. Что я больше я не буду «БЫСТРО ИГРАТЬ», папа рассказал мне, как в детстве ТОЧНО ТАКЖЕ СОКРАЩАЛ программу, пользуясь тем, что никто в семье НЕ ЗНАЛ НОТНОЙ ГРАМОТЫ!
В дальнейшем я нашел еще один способ избегать нелюбимых уроков. Начиная произведения и так же тщательно переворачивая ноты, я постепенно переходил в импровизации бабушкиных любимых мелодий (а любила она больше всего народные украинские и еврейские песни), и когда она начинала потихоньку их напевать я мог спокойно сбегать во двор, раньше чем через 5-10 минут она не замечала моего отсутствия, а загнать меня со двора домой было нереальным занятием…
Дорогая моя бабушка Оля! Спасибо тебе за твердость и терпение. Ведь вся семья была против твоей затеи. Но если бы не ты, я не закончил бы «музыкалку», не играл бы кроме фортепиано на аккордеоне и гитаре, не работал в трудное время концертмейстером в Ленконцерте… И то, что я более 30 лет работаю в музыкальном театре, пройдя путь от артиста хора до Художественного руководителя – твоя заслуга.
ПОСЛЕСЛОВИЕ.
Моя дочь Лида сейчас заканчивает 9-летку для музыкально одаренных детей по классу фортепиано, поет в хоре и в ансамбле. Причем в ансамбле они поют джаз. ИМПРОВИЗАЦИЮ.
ПОЛИГЛОТ.
Самое главное и лучшее достижение СССР – интернационализм. Причем в самом общечеловеческом понимании этого слова. Так сейчас живет вся Европа в Шенгене. Мои друзья и родственники, товарищи и знакомые жили почти во всех республиках Союза, были ОБЪЕДИНЕНЫ ОТСУТСТВИЕМ ГРАНИЦ, единой валютой и языком и полной свободой общения.
Единственным основным отличием каждой республики был национальный язык, который начинали изучать в школе со второго класса, а так же ОБЯЗАТЕЛЬНЫЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ ТЕАТР! В городе могло не быть русского театра, но национальный – ОБЯЗАТЕЛЬНО.
Папа служил в одесском Украинском музыкально-драматическом театре, детство мое прошло за кулисами, и к школе украинский язык знал ничуть не хуже, если не лучше русского. К окончанию начальной школы по обоим языкам, письменному и устному, а так же по обеим литературам в табеле у меня красовались сплошные пятерки.
Год спустя наша семья переехала в Ленинград, но любовь к языку, напевно – мелодичному, непередаваемо красивому языку (сейчас такого нет, да и быть не может, что в русском языке, что в рiднiй мовi сплошные англицизмы) сохранилась. В домашней библиотеке рядом с Пушкиным и Толстым стояли «Кобзар», Леся Украiнка, естественно без перевода. А еще, приезжая на каникулы в Одессу я брал у бывших одноклассников учебники , продолжая таким образом самообразование по языку. И много лет спустя это принесло свои плоды.
В 1989 году меня, режиссера Свердловского Академического театра музкомедии, пригласили на постановку в город Ивано-Франковск на постановку мюзикла Александра Журбина «Ваш ход, Королева!» (пьеса В.Константинова и Б.Рацера по комедии О.-Э. Скриба «Стакан воды»). Я только что выпустил этот спектакль у нас в театре, кто из Ивано-Франковска видел его я не знаю, но главный режиссер Сведловского театра Кирилл Стрежнев ( и поныне главный этого театра, Народный артист России) передал мне приглашение.
Прикарпатье в тот год уже не представляло спокойного безграничья еще существовавшего, но уже шатающегося Советского Союза. Над городом Красные флаги та Жовто-Блакитнi прапори, КПСС в резких тонах полемизирует с РУХом… Перестройка.
И вот в такой атмосфере происходит первая встреча с актерами… Да, самое главное забыл: театр УКРАИНСКИЙ!
О том, что я знаю язык, было известно только Игорю Борысу, главрежу театра. Я рассказал ему о своей тактике завоевания труппы, и он меня «не выдал». Спасибо, Игорь Александрович!
Первую читку я проводил с завлитом театра Ольгой Борисовной Райковской. Она читала пьесу на украинском, а я затем на русском объяснил актерам, как и во что мы будем играть… Более холодного приема ни до, ни после этой репетиции у меня не было ни в одном театре! Это было молчаливое объединение труппы против «режиссера – москаля», неизвестно для чего ставящего в их театре переводную французскую пьесу. Ситуацию усугубляло еще и то, что за несколько дней до этого с потрясающим успехом в театре состоялась премьера спектакля «Поэт но Голгофе» (автора к сожалению не помню, постановка И.Борыса) о Тарасе Шевченко, о его заключении в Петропавловской крепости и последующей ссылке. Когда прекрасный артист Алик Шиманский в роли Тараса в финале спектакля запел «ЗАПОВIТ», весь зал встал…
В течение недели я проводил репетиции вместе с завлитом, вставляя в свою русскую речь некоторые украинские слова. Труппа постепенно смягчалась, я даже удостоился поощрения Народной артистки Украины Х.Фицалович, игравшей Королеву, мол «режиссер ищет общий язык с труппой». К слову сказать, в жизни все актеры общались на русском языке, но репетиция – это СВЯТОЕ.
Все свободное время я бродил по городу, заходил в магазины, на базар, да и в гостинице сознательно говорил только на украинском, потому что знания – знаниями, а на языке «мозоль должен вырасти».
И вот через неделю настал час моего триумфа. Я провел репетицию, не вставив ни единого русского слова! Да еще принес свои переводы на украинский двух музыкальных номеров!
Эффект превзошел самые смелые ожидания. Репетиция была провалена полностью! Шок от такого «словесного преображения» напрочь выбил у актеров все наработанное за несколько дней.
Через час после репетиции главный вызвал меня к себе в кабинет. «В буфете»,-сказал он,-«только и разговоров, что в театр приехал режиссер ПОЛИГЛОТ, который может за неделю выучить ЛЮБОЙ ЯЗЫК!!!».
Я мучительно ломал голову, как вернуть прежний репетиционный процесс. Помог случай. На следующий день, в театре был выходной, в кабинете главного появилась режиссер Краковского театра Богуслава Сосновска, которая приехала договариваться об обменных гастролях и своей постановке в этом театре. И вот вечером, на банкете в ее честь, где были ведущие актеры театра, Игорь Борыс открыл мой секрет… Все хохотали до упаду, труппа стала, как говорят «моей», а когда после премьеры все актеры на украинском подписывали подаренную мне афишу спектакля, один человек, художник по свету Богдан Марьянович (фамилию не помню), принципиально говоривший только на украинском, сделал надпись «ЛЮБЛЮ РАБОТАТЬ С УМНЫМИ РЕЖИССЕРАМИ». На русском.
ПОСЛЕСЛОВИЕ.
Три года спустя, в Одессе, я прочел вывеску на одном из магазинов, « НАЙТ ШОП «TARAS»»… шел 1992год… такого языка я не знал НИКОГДА.
МОЛЧАНИЕ – ЗОЛОТО.
Мне дважды повезло в жизни. Первый раз – когда я родился в ОДЕССЕ. И второй – когда ПОНЯЛ ЭТО. А если учесть, что ВСЕ мои предки – коренные одесситы со дня основания города, то везение становится просто безразмерным.
С детства я гордился почетным званием ОДЕССИТ. Тем более, что яркий пример одессита-фаната постоянно находился рядом. Мой папа. До сих пор помню его рассказы о детстве и юности, где все факты и события были связаны только с Одессой. Одним из наиболее ярких был рассказ об освобождении города.
10 апреля 1944 года. Сталинабад (ныне Душанбе). Эвакуированный театр московской оперетты дает спектакль «Раскинулось море широко». В зале курсанты одесской артиллерийской спецшколы, средний возраст 15-16 лет. Вдруг во втором акте на сцену выбегает замполит, и, остановив спектакль, кричит в зал : «Братва, Одессу освободили!»…
Местные жители за три года войны ни разу не слышали и не видели ни бомбежек, ни салютов. Да и вряд ли могли бы отличить одно от другого. Но в ту ночь оба понятия соединились для них в единое целое. Курсанты (и мой отец в их числе) сбили замки со склада боепитания и устроили салют в честь освобождения РОДНОГО ГОРОДА…
Вы спросите, причем тут МОЛЧАНИЕ? Как раз притом, что молчание нам не свойственно. Молчащий одессит – нонсенс, парадокс, артефакт. Хотя именно из одесского молчания рожден так называемый «одесский юмор».
По правде сказать, никакого ОДЕССКОГО ЮМОРА НЕТ! Есть индивидуальная ОДЕССКАЯ ФОРМА МЫШЛЕНИЯ, отличная по эмоциональности от любой другой. Одесская как раз неэмоциональна, несколько флегматична и по-философски проста. В ее основе лежит безмерное уважение к говорящему. Чтобы ты ни говорил, твой собеседник не просто слушает, он слышит и анализирует сказанное, задает вопросы, часто парадоксальные, и только затем дает совет или делает вывод. А эмоции достаются тому, кто начал беседу или слушал ее.
Россыпи одесского мышления я начал собирать с 12 лет, когда мы переехали в Ленинград. На ленинградскую речь я все время обращал внимание, как иностранец, попавший в незнакомый языковый мир. И только на каникулах в Одессе я снова окунался в атмосферу родной речи.Вот тогда и обратил внимание, как интересен и красив ОДЕССКИЙ ЯЗЫК.
Еще не было одесского КВН-а, только начинали творческий путь Роман Карцев и Виктор Ильченко, еще не читал с эстрады свои рассказы Михаил Михайлович Жванецкий. Но вся Одесса была наполнена потрясающими по лаконизму и парадоксальности фразами:
- НЕ СМЕЙ НА МЕНЯ КРИЧАТЬ, НЕУЧ! Я 10 КЛАССОВ ЗАКОНЧИЛА!
- …(очень тихо, трезвым голосом) КАК, ПОДРЯД?
(из разговора за стенкой пьяного соседа и его подруги)
- А, СЕГОДНЯ ПЕРЕДАВАЛИ, БУДЕТ ПЛЮС 20. Я ЧТО-ТО НЕ ЧУВСТВУЮ ЭТИ ПЛЮС 20…
- А СКОЛЬКО ВЫЧУВСТВУЕТЕ?
- (выглянув в открытое окно, повертев головой, садясь на место) ПОКА ПЛЮС 16.
(разговор в трамвае)
- ЖАННА, ЖАННА, НУ ИДИ ВЖЕ СЮДА…
- ОЙ, Я НЕ МОГУ! ЗДЕСЬ СТОИТ КАКОЙ-ТО БЕЗРАЗМЕРНЫЙ МУЖЧИНА…
(разговор подруг через весь троллейбус)
- ТЫ ЗНАЕШЬ КТО?
- КТО?
- ТЫ ЗНАЕШЬ КТО?
- НУ КТО? КТО?
- ТЫ… СТАРАЯ СФОРЦАНДА!
(ругань старушек в автобусе)
- ЖЕНЩИНА, ЧТО ВЫ СУВАЕТЕ ПАЛЬЦАМИ У В ЭТИ ДЫНИ? КУПИТЕ СЕБЕ КУРИЦУ И В НЕЕ СУВАЙТЕ ПАЛЬЦЫ!
(реплика продавца)
- МАДАМ, ПОЧЕМ ЭТА КОМЕДИЯ?
(обращение к продавщице рыбы)
Вполне естественно, что желание соответствовать таким образцам стало постепенно жизненной необходимостью. Тем более, что жизнь сама помогала в этом…
Мы сидим с родителями в гостях у родственников. В их семье главная тема любой беседы – здоровье. Вернее, его отсутствие. Дядя все время жалуется, «где что у него болит, и куда оттуда стреляет». Его жена рассказывает «где у нее давит и куда жмет». Родители вежливо, скрывая зевоту, слушают. А у меня вырвалось:
- Ой, дядя Яша, как я вам с тетей Бетей завидую!
-(ошарашено) Чему, деточка?
- Так ведь чтобы переносить столько болячек, надо иметь железное ЗДОРОВЬЕ…
Больше в этом доме я не был никогда, хоть до дядиной кончины оставалось еще лет двадцать, со всеми болезнями он умер за год до своего 90-летия…
Со временем я начал записывать подобные выражения, а поскольку с возрастом география моих поездок расширялась (сначала спортивные сборы и соревнования, затем гастроли, поездки на постановки), я внезапно понял, что одесская форма мышления сродни онкологии, и дает метастазы везде, где хоть раз «ступала нога одессита»:
- МУЖИКИ, ЭТОТ НОМЕР ДО КОНЕЧНОЙ ИДЕТ?
- ДО КАКОЙ НА … КОНЕЧНОЙ? ЭТО ЖЕ 45-Й!
- МУЖИК, СПАСИБО. ПОНЯЛ. (вышел из автобуса, в который только зашел).
(разговор нетрезвых пассажиров в автобусе, г. Оренбург)
- ДА. Я НАРУШИЛ. НО ВЕДЬ ТРАНСПОРТА ЗДЕСЬ НЕ БЫЛО?
- НЕ БЫЛО.
- ЗНАЧИТ ТАК ПРОЕХАТЬ МОЖНО?
- МОЖНО-ТО МОЖНО… НО ТОЛЬКО- НЕЛЬЗЯ.
(из объяснения с инспектором ГИБДД, г. Рига)
«ЖЕНСКОЕ ПОСТЕЛЬНОЕ БЕЛЬЕ»,
«ИНТИМ-ИНСТРУМЕНТ» (названия магазинов, г Санкт – Петербург)
«ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ ФОТО- И ВИДЕОСЪЕМКА СВАДЕБ, ПОХОРОН И ДРУГИХ ТОРЖЕСТВЕННЫХ МЕРОПРИЯТИЙ» (объявления в автобусе, г. Самара)
Таких изречений у меня накопилось несколько больших общих тетрадей, многие застряли в памяти навсегда, и я с гордостью к случаю вспоминаю их.
В отличие от медицины онкология смеха никогда не заканчивается летальным исходом. И больше двух столетий Одесса с ее молчаливым восприятием мира остается золотой кладовой юмора.
Действительно, МОЛЧАНИЕ – ЗОЛОТО!
О ВЕЖЛИВОСТИ.
Есть слова, которые и не слова даже, а руководство к действию. Вспомните суворовские «БЫСТРОТА И НАТИСК», ленинские «РЕВОЛЮЦИЯ И КРАСНЫЙ ТЕРРОР», горбачевская «ПЕРЕСТРОЙКА»… Так и хочется чего-нибудь делать, не важно, ЧТО и ЗАЧЕМ, лишь бы ДЕЛАТЬ! Не подойдет, потом переделать можно…или нельзя…или уже не нужно… какая разница?
Минус этих слов в том, что в них отключаются мозги, и нет паузы, чтобы оценить сделанное, а может и полюбоваться им.
Напротив этих, стоят слова ласковые, умиротворенные: НЕЖНОСТЬ, УВАЖЕНИЕ,ВЕЖЛИВОСТЬ… Очень ОДЕССКИЕ СЛОВА.
Для меня Одесса всегда была эталоном вежливости. Почитайте одесских литераторов всех времен и сами убедитесь в этом.
А происходит это от сформировавшейся формы ОДЕССКОГО МЫШЛЕНИЯ, я писал о ней в рассказе «Молчание – Золото». Внимание к собеседнику без вежливости невозможно. А поскольку в Одессе очень любят поговорить «за жизнь» и «за просто так», флюиды вежливости разносятся по городу, как на берегу брызги прибоя.
Вежливость ВООБЩЕ – отдельная тема. Я же хочу рассказать об одной ее стороне – отношении к женщине.
С детства я видел, как папа и дед открывали дверь перед бабушкой и мамой, как подавали им пальто. То же самое всегда делали друзья семьи (В то время встречались часто, люди, не разделенные на особи телевидением и интернетом).
Став немного старше, лет с пяти, я понял, что пора и мне делать так же. Дело было за случаем, и он вскоре представился.
Августовский вечер. В Аркадии, по главной аллее, постепенно идет к морю группа из нескольких супружеских пар, среди которых мои родители. Всем по 30-35 лет, вместе с ними, естественно дети. Женщины в легких платьях, мужчины в рубашках «апаш». И только я гордо вышагиваю в своем первом «взрослом костюме»: длинные брюки, и, главное, ПИДЖАК(!).
Мне не раз доводилось видеть на сцене, в кино и в жизни, как парень набрасывает на плечи девушке пиджак. Это было очень красиво, и я мечтал когда-нибудь сделать так же…
И вдруг ПОРЫВ ВЕТРА! Я заметил, как поежилась от него мамина подруга (засл.арт.Украины С.Шиманская)… Представьте разницу в росте и комплекции взрослой женщины и 5-летнего пацана, даже не очень мелкого… Но возможность осуществить мечту победила! Тетя Стася едва успела произнести,- «что -то прохладно стало»,- как я запрыгнул на скамейку (иначе бы не достал), быстро снял пиджак и набросил ей на плечи, вернее, на одно плечо, сказалась разница в размерах…
Пауза взрослых, думаю, превзошла по длине знаменитые финалы « Ревизора» и «Бориса Годунова» вместе взятых. Взрослые не смеялись, нет. Папа только сказал,- « Моя копия»,- и крепко обнял.
Как умны были взрослые в этом случае! Рассмейся они, и возможно я бы никогда не решился еще раз на подобный поступок. А так я расценил их реакцию, как одобрение и понял, что можно и нужно продолжать. Честно. Я был не исключением в Одессе.
С 1 по 4 класс я учился в одесской 122-й школе. В классе почти 50 человек, четыре параллельных класса (детей было много), раздевались в классах, вешая пальто на гвозди, вбитые в длинную доску вдоль стены. Почти все мальчишки сидели с девочками и безусловным рефлексом было то, что по окончании уроков мы подавали пальто своим соседкам по парте.
Январь 1964 года. Две недели, как мы переехали в Ленинград, здесь прошли зимние каникулы и я впервые иду в ленинградскую школу.
Одноклассники смотрели на меня широко раскрытыми глазами. Еще бы! Ведь на мне была одесская школьная форма: флотские брюки с клешем, китель, на котором вместо школьных были настоящие «морские» пуговицы, а пионерский галстук надежно прятался под кителем, повязанный прямо на тельняшку, что я продемонстрировал, когда учительница спросила меня, пионер ли я. Как говорится, встречают по одежке. А принимают по ПОСТУПКУ…
Тот же день. Уроки закончились и мы спускаемся на первый этаж в непривычную для меня общую раздевалку. По привычке я беру у своей соседки по парте пальто и подаю ей… Свеклу в разрезе видели? Такого цвета вмиг стало ее лицо, остальные застыли (опять немая сцена)…
Пальто на нее я все же надел. И не только на нее. Я подал пальто подряд(!) ВСЕМ девочкам класса.
Интеллигентный город ЛЕНИНГРАД! Через неделю все мальчишки нашего класса делали то же самое, а чуть позже и другие заразились бациллой вежливости. Вы спросите, как? Очень просто. Важно было не изменить СЕБЕ. Двум-трем насмешникам пришлось «объяснить действием» (папа задолго до этого научил драться, в Одессе его несколько раз за это в школу вызывали), остальным рассказал, «Как это делалось в Одессе» (да простит меня И.Бабель за использование названия его рассказа).
Год спустя, на Новогоднем школьном празднике, директор школы на весь актовый зал объявил наш «6-й Б» самым вежливым классом в школе. Мы были счастливы.
А школьная форма к этому времени у меня уже была такая, как у всех.