Евгений Андреевич полностью доверял мне самые важные дела, тем самым показывая, что я так и остался командиром судна, только на ступеньку ниже это временное явление. Он практически не руководил экипажем, осуществляя это через меня, своего первого помощника. Его поручения я выполнял и, находясь в отгулах дома, принимая перед отъездом от него доверенность на получение заработной платы для экипажа и денежных средств на коллективное питание, запасных частей и малоценного инвентаря, который мог привезти сам на земснаряд…
Лето девяносто второго года практически ни чем не отличалось от предыдущего, лихорадка с отсутствием продуктов в магазинах и денег у большинства населения страны накладывала свой отпечаток на жизнь людей. Смена денежных знаков, в связи с ростом инфляции и всего ей сопутствующего, появление цветных «фантиков» в виде ста, двухсот и пятисотрублевых купюр, но в ходу еще были десятирублевки, которые своими размерами и количеством часто не укладывались ни в карманы, ни в кошельки. А тут еще пятитысячная бумажка сиреневых оттенков, привела в ужас простых обывателей России. Но частое отсутствие наличности мелких разменных бумажных денег порождало ажиотаж при получении заработной платы коллективами заводов, фабрик и предприятий, все сводилось к банальному обмену «товар-товар», как утверждали нам «грамотные» экономисты и финансисты, практически полностью изъяв из оборота денежную массу. Курьезный случай с той самой злополучной наличностью произошел однажды и со мной…
- Старпом, зарплату задержали, я не успел получить. Ты завтра едешь домой, пойдешь через пару дней в управление и по моей доверенности, оставленной у Валентины Михайловны, получишь нам зарплату. Там на руки тридцать пять тысяч сто рублей. Отдашь по домам, кто скажет из парней, остальное сюда, людям, - выдал мне речь командир, только что приехавший из дома, - все понял?
- Конечно, Андреич, будет сделано. А колпит тоже не дали?
- Колпит я с трудом выбил, людей кормить-то надо, - успокоил он меня…
Через день после приезда домой я появился в управлении техучастка и подошел к кассе. Любезная Татьяна Сергеевна улыбнулась, увидев меня в раскрытом окошке:
- Здравствуйте, за зарплатой пришли?
- Здравствуйте, да, а когда деньги будут? – спросил я и улыбнулся ей в ответ.
- После обеда приходи. Сколько у тебя получать?
- Тридцать пять тысяч сто рублей, - ответил я.
- Возьми сумку побольше, банк уведомил нас, что мелкими деньгами выдаст, - предупредила она.
- Хорошо, - согласился я, вспомнив, что дома есть приличного вида спортивная сумка, а сам уже крутил мысли в голове, как же я повезу такую большую сумку через город и на «Заре» в своей сумке.
После обеда я подошел к кассе с большой спортивной сумкой и подал расходный лист на получение денег кассиру:
- Пожалуйста, - а сам начал расстегивать молнию на сумке, предполагая ее заполнить банковскими пачками новых бумажных или мешочками металлических денег.
Кассир подошла к сейфу, что-то там посчитала и выдала мне всего семь купюр по пять тысяч рублей и одну сотку. Я от удивления опешил от, так называемой мелочи, таких денежных знаков мне еще не приходилось видеть, они были новенькими, хрустящими, словно только что вылезли из цветного принтера, извините, печатного станка, да и зачем, собственно, я сумку притащил.
- А они настоящие? – недоуменно и сильно в них сомневаясь, спросил я.
- Конечно, в банке же не дадут фальшивки. Их только что в оборот пустили, бери и вези на теплоход, - ответила кассир и закрыла окошко.
Я долго стоял в оцепенении перед закрытой кассой, соображая, а что мне теперь с ними делать. Вот человек, какая зараза, то ему мелочь как в сумке довезти, то теперь неудобно семь купюр в карман положить! Все не по нему, то есть по мне! И я стал прикидывать, как с ними быстрее расстаться. По целой купюре можно выдать только комсоставу и одной семейной паре, работающей у нас, но это всего лишь три денежных знака, а как делить остальные, предполагая дефицит мелких бумажных купюр в обиходе, я не предполагал. Спустившись в кабинет кадров, я с ошарашенным лицом вошел к Валентине Михайловне, жене командира:
- Что мне делать? – и показал всю зарплату, уложившуюся в восемь бумажек.
- Тебе повезло, - просто ответила она и засмеялась.
- Очень, - съехидничал я, - теперь весь Волгоград придется оббежать, меняя. Светиться с большой сумкой очень здорово.
- Судьба, - только и ответила кадровик, улыбнувшись, - радуйся и таким, нам вообще зарплату не дают, сначала флоту…
Я накидал в сумку немного вещей и поехал в город, на Ахтубу, отвозить зарплату экипажу, а в кармане лежало пять пятитысячных купюр, три, как минимум, надо было обменивать, иначе зарплату люди не смогут получить…
На одной из рыночных площадей Волгограда стояла машина-фургон, приехавшая с областной птицефабрики, и торговала яйцами напрямую, «с колес». Я долго наблюдал со стороны на торговлю и понимал, что лучшего обмена на мелкие купюры мне не найти, только как это сделать, не привлекая особого внимания со стороны и не подставившись под воришек, коих в такие времена на площади, наверное, «пруд пруди». А поверит ли мне продавец, что деньги у меня настоящие?
Женщина стояла прямо в фургоне, народ часто подходил за ее ходовым товаром, а деньги, в основном десятирублевые бумажные банкноты, она скидывала в большую коробку, где их аккуратно складывал помощник, видимо, и шофер по совместительству. Долго не решаясь подойти, я все-таки нашел момент, когда около фургона никого не было и, показав удостоверение речника, попросил обменять купюру. Она долго изучала документ, благо, что в те далекие времен начала зарождения капиталистического общества в нашей стране, в провинции еще не был так сильно развит бизнес фальшивых документов, и поверив, вернула его мне. Потом она шуршала пятитысячной деньгой и вежливо поинтересовалась:
- В кассе получал?
- Да, - спокойно ответил я, понимая, что мне нечего было скрывать.
- А на что тебе мелочь? – не унималась она.
- Зарплату экипажу раздать, у нас никто по пять тысяч не зарабатывает, вот и меняю.
- Понятно. Саш, отсчитай ему мелочью пять тысяч, - обратилась она к помощнику, а мою купюру спрятала отдельно.
Я довольный, что от одной деньги избавился, тут же спросил:
- А еще одну не поменяете, пожалуйста, хотя бы еще одну?
- А сколько их у тебя, парень? – подняв брови, удивилась женщина.
- Да, вообще, пять, но мне надо три разменять точно, - ответил я, слегка смутившись и опешив от своего откровения.
Она немного подумала, видимо, что-то прикидывая в уме, и ответила:
- Ладно, Саша, давай ему еще одну разменяем. Но больше не могу, извини. Нам тоже зарплату на птицефабрике этими деньгами выдавать, а то яйцами отдают заработанное.
«Вот страна», думал я, считая деньги вместе с продавцом яиц, а если бы фабрика выпускала валенки или калоши, презервативы или?.. «Да, жизнь прекрасна и удивительна», в который уже раз удостоверился я, держа на весу свою сумку.
Через несколько минут десять тысяч в основном мелкими мятыми десятирублевыми купюрами заполнили ее внутренности, и я быстренько накрыв все это богатство вещами, застегнул молнию и, поблагодарив добрых людей, пошел прочь, меньше всего желая привлекать чье-либо внимание. Мне как-то еще предстояло обменять хотя бы одну пятитысячную и пришлось поболтаться с такой суммой наличности по другим рынкам. «Убив» на это два часа, я понял бесполезность, а самое главное, безрезультатность мероприятия, да и день клонился к вечеру, как вдруг мне вспомнилось, что командир привез колпит всего три дня назад и возможно повар не успел его потратить. Я скорее побежал на пассажирский причал и успел примчаться туда за пять минут до отхода последней «Зари», следующей на Ахтубу и обратно. Удостоверение речника возымело действие, и я вошел в переполненный салон судна, вспомнив, однако, что надо было еще к капитану сходить, договориться, чтобы меня прямо на борт земснаряда высадили.
- Здравствуйте, я старпом с «Донского», вы можете меня на борт высадить и на обратном пути забрать? – спросил я седоватого усатого бравого капитана.
- Привет, конечно, высадим, а успеешь дела сделать за десять минут? Мы туда и обратно быстренько, рейс-то последний на сегодня, - спросил он и начал маневры отхода от причала речного вокзала.
- Да, конечно, подходите, успею.
- Ну, хорошо…
Солнышко садилось за Дар-гору, на макушке которой расположился, распластался, разлегся своими улицами и проспектами, трамвайными линиями и троллейбусными проводами большой современный красивый город-герой. Широкая и полноводная река у его подножья суетилась бегом на юга своей прозрачной синей воды, теплоходы приставали к причальным стенкам и отчаливали от них, сигналя сиренами, общаясь между собой по громкой связи и радиостанциями. Город жил своей затухающей привечерней порой уходящего жаркого солнечного летнего дня, а Волга своей круглосуточной навигационной жизнью великой и могучей водной артерии большой Державы. Каждый занимался своим, назначенным ему Господом, делом, необходимым и достаточным для людей, на этих землях и водах существующих…
- Здравствуйте, - воскликнул весело я, забежав в столовую, где свободная от вахты часть экипажа ужинала, и обратился к командиру, - Евгений Андреич, можно вас на минутку в кабинет?
- Иду, - встал из-за стола командир и пошел за мной.
- Вот, - открыв большой ящик его письменного стола, - зарплата экипажа, - весело доложил я и высыпал туда содержимое сумки.
- Ты на паперти стоял, что ли? Откуда столько мелочи мятой? – удивился он.
- Выдали в кассе крупными, пришлось менять в городе, целый детектив, потом расскажу. Здесь все деньги, а еще не разменянные три купюры по пять тысяч, держи, - протянув банкноты, отчитался я, - можно я на этой же «Заре» домой уеду? У меня еще семь дней отгулов.
- Я не считаю, верю тебе, езжай. Когда вернуться ты знаешь, - он, закрыв ящик стола, развернулся и спокойно вышел в столовую доедать свой ужин…
Со спокойной душой и чистой совестью отданной экипажу зарплатой, я ехал домой и на последней «Заре», и на последнем автобусе до Калача, на который еле-еле успел. Вот была бы хохма ночевать снова на речном вокзале, вместо подушки, правда, спортивную сумку пришлось бы положить, а еще пятитысячная купюра между белым носком и летней туфлей теребила спокойное состояние моей души. Почти вся моя зарплата, которую я в спешке забыл оставить дома и увез с собой…
Потом еще часто в разговорах на земснаряде мне пришлось вспомнить тот случай, который со мной приключился по молодости, когда удалось и банкиром побыть, и обменником денег, и сейфом для мелочи. Хорошо, что тогда все так хорошо кончилось, а то время неспокойное было, мало ли что, а деньги чужие, кровно заработанные и сколько бы пришлось работать, отрабатывая…