Работа шла своим чередом, перекат за перекатом мы спускались сверху участка к станице Клетской, когда однажды командир услышал в радиостанции голос диспетчера:
- «Донской четыреста двадцать первый», за вами поднимается «Плес», идете на Калач, как поняли?
- Поняли вас, диспетчер, ждем «Плес» и идем на Калач. А что случилось? – ответил командир и спросил одновременно.
- Вам предстоит идти на Ахтубу, платная работа по прокладыванию трубопровода под руслом реки. Подробности по приходу в затон. Как поняли?
- Понял вас. Начинаем сборку земкаравана. До связи, - и положил трубку радиостанции «Линда».
- Понял, старпом? – обратился он ко мне, я стоял на вахте и шел траншеи с подвалья, заканчивая перекат, - заканчивай траншею и собирай караван сразу в три нитки, «по-канальскому».
- Понял, Евгений Андреевич, собирать в три нитки. Значит, за промежуточными площадками шары раздаем? – спросил в свою очередь я, потому, что никогда таким способом еще не собирал понтоны.
- Да, после каждой площадки шар раздаешь и оставляешь по одной цепочке. Складываешь «гармошкой», тянешь кормовым правым тросом за второе разъединение.
- Все ясно, - ответил я, поняв, как это должно выглядеть…
Получив в затоне три дня на профилактику и затаривание продуктами, сбор необходимых документов, на всякий случай, для предъявления в «чужих водах», ранним жарким июльским утром мы вышли на Волго-Донской судоходный канал, и нам, следуя через Волгоград вверх, по направлению к волжской плотине, предстояло там зайти в эту боковую реку. Там, в полукилометре от шлюзов в Волгу впадала река Ахтуба, хотя, слово «впадала» как-то не совсем правильно стало звучать, когда мы узнали эту реку поближе.
Волжская плотина несколько раз в сутки скидывала «большую» и «малую» воды, тем самым сильно регулируя уровни реки ниже себя. Так и Ахтуба после попусков ночью большого объема воды получала дозу и выпадала из Волги, уровень в устьевом участке был выше уровня самой реки. А при сдерживании попусков плотиной и падении уровня в основной реке, ее уровень становился выше уровня Волги, тем самым впадая в нее. Получалось, что направление течения в Ахтубе менялось по нескольку раз в проходящие сутки и приноровиться к этому при дноуглубительных работах было очень сложно, хотя бы, первое время. Это потом, поставив водомерный кол, через четыре-пять дней, мы выстроили свой график сбрасывания воды и приноровились к изменениям течения…
Работа по газификации поселка Красная Слобода, что находился на противоположном от города-героя берегу Волги, а практически на огромном острове между Волгой и Ахтубой и называвшимся «всесоюзным огородом», началась в конце восьмидесятых годов. К тому времени, когда строители трубопровода заказали наш земснаряд копать траншею по дну Ахтубы, магистраль подошла к реке от Волжского. На правом ее берегу уже располагался целый городок газовиков, прокладывавших трубы и они днем приходили иногда смотреть нашу работу, ожидая своей очереди. Мы скрупулезно изучили план дноуглубительных работ и начали заниматься своей частью намеченной подрядчиком.
Жаркая летняя погода, теплая речная вода, близость большого города со своими соблазнами делали свое дело и удовольствия от работы и отдыха мы особо не получали, коротая время за судовыми делами. Из-за частой смены течения в реке вода была грязной, непрозрачной, с постоянно проплывающими мимо нас в обоих направлениях всевозможными предметами, пластиковыми и картонными, стеклянными и деревянными. Отсутствие возможности вольготно половить рыбу нашими Донскими способами вообще «убивало» какую-либо инициативу что-либо делать, поэтому практически все свободное время мы предпочитали проводить в близлежащем от берега городе Волжском, иногда, правда, на рейсовой «Заре» катались в душный, с плавящимся асфальтом, Волгоград, ходили по рынку в поисках продуктов, просто по магазинам. Долго мы там не выдерживали, неимоверная жара и выхлопные газы «выкуривали» нас из города на воду, где дышать было намного легче. Лето вяло текло однообразной жизнью, единственное, что спасало от бездействия и хандры, так это сама работа поперек реки, особенно в прохладное ночное время. Днем работы было мало, больше опускание тросов, отходы с траншеи и пропуски мелкосидящего и скоростного флота, регулярно двигающегося по реке. И лишь в ночное время суток работать было приятно из-за отсутствия движения судов по неосвещаемой судоходной обстановкой реке. Только скоростные моторные лодки браконьеров за осетриной и черной икрой да водной милиции, постоянно за ними гоняющейся, напрягали своими вылазками. Они шустро и почти бесшумно выныривали из кромешной ночной темноты, моментально попадая в поле зрения наших прожекторов, проносились под тросами земснаряда, поданными на берег, и так же молниеносно уходили в ту же темноту, оставляя после себя волны, шумно бьющиеся о борта судов земкаравана.
Все бы было нормально, но когда земснаряд в своей траншее уперся носовой частью в сухой песочный высокий правый берег, стало жутковато от ночных движений тех самых лодок. Мне иногда казалось, что вот-вот она на высокой скорости наскочит на трос и что-нибудь случится с человеком, сидящим за мотором. Я с ужасом выбегал на палубу и вглядывался в густую темноту, когда вдруг слышал приближающийся рев моторов и с часто бьющимся сердцем ждал появления речных «камикадзе», спасающихся от погони и их преследователей. Чем сильнее земснаряд вкапывался и вгрызался в коренной берег, обваливая желтые песочные горы, тем жутковатей становились ночные вахты. Мало того, что из-за толстого снимаемого слоя песка судно лихорадило и безбашенно трясло, песок осыпался с горы высотой с нашу рубку, так и браконьеры становились наглее и непредсказуемее. Им по-любому надо было убегать от милиции и они всякими способами перемещались мимо нас, так как мы перегораживали полностью Ахтубу, от берега до берега, а их «работу» по вылову царской рыбы и продажи икры из нее никто не отменял и на берегу, ровно по минутам, каждую ночь ждали скупщики, в чем я сам лично убеждался много раз. Их точности, слаженности и скорости действия приема-сдачи улова могли позавидовать любые правоохранительные структуры, все делалось под покровом ночи, очень быстро и без какой-либо сотовой связи.
Так, в течение трех недель, мы мучили реку, ее обитателей и перевозчиков своим присутствием, мучились сами без Донской рыбалки и рыбы, от безделия и неимоверной изматывающей жары, делали свою работу и наблюдали за жителями прибрежных дач и участков, пляжей и береговой зоны. Но все когда-нибудь кончается и жарким августовским днем мы сдали представителю подрядчика нашу работу, проехав с промерами несколько раз по выкопанной траншее, просмотрев все отметки дна, сравнивая плановые с фактическими. Акт был подписан и мы доложили своему руководству, что работа сделана качественно и пора нас забирать домой. Нам всем очень хотелось еще поработать на Дону, половить и поесть своей рыбки, спокойно поработать на перекатах и полежать на свеженамытых желтых песчаных пляжах, лето, южное долгое изматывающее лето еще было в полной силе и предвещало всем окружающим длительную теплую осень…