2
Почувствовав себя отдохнувшим и предположив, что пыль, поднятая в коридоре в следствии моих-же, варварских действий, улеглась, я решил идти дальше. Поправив старинную ткань на столе и стульях, на последок окинул комнату взглядом, освещая дальние углы лучем, моего карманного фонаря. Они, по прежнему оставались пусты, но прямо передо мной, к стене на которую открывается дверь, а точнее к самому дверному проему, был прислонен узкий сверток, высотой чуть больше метра и по всей длине обкрученный тонким шнурком. Его рельеф не вызывал сомнений. Это была либо шпага, либо меч. Я в восторге схватил его одной рукой и не ощутив осой тяжести, понес к столу. Шнурок крепко держал ткань, а у меня не было даже ножа, но в итоге победило время, подточившее крепость полотна. Оно треснуло и мне удалось по частям освободить клинок. Только шнурок не сдавал своих позиций, оставаясь верным своему предназначению. Он был сделан из обычных пеньковых волокон, с вплетенными в них золотыми нитями, носившие облагораживающую и скрепляющую функции одновременно. И только тогда, когда ткань значительно поредела, я без труда размотал его. Во время всех этих манипуляций, фонарик лежал на столе, скудно освещая его плоскость и мои, дрожащие от нетерпения руки, так настойчиво пытающиеся сорвать покров и обнажить тайну. Теперь, по достижению цели, я взял фонарик и стал внимательно рассматривать находку. Да, это был самый настоящий меч, к сожалению без ножен. Я не силен в холодном оружии и не могу претендовать на правильную оценку, но то, что лежало передо мной, вызывало восхищение и рождало мысли об уникальности. Изящный клинок в два пальца шириной, был заточен, как и положено, с двух сторон, образуя по центру ребро. Жало меча, плавно сходило на нет. Режущая кромка, носила следы частой правки, при этом клинку было еще далеко до искажения тех главных линий, составляющих красоту, являющуюся следствиям мастерства. Плотный узор, берущий начало от эфеса, растворялся к острию, создавая мистическое ощущения тайны. Теперь о самом эфесе. Он был желтого цвета и представлял из себя перекрестье, витиевато закрученных прутьев гарды, соединявшиеся навершием. По всему эфесу, тянулись нити такого же узора, как и на клинке, а на самом перекрестье, хорошо просматривалась надпись из букв очень смахивающих на латинские. Они располагались на разном удалении, а некоторые даже находил друг на друга. Рукоять обвернутая кожей и обкрученная проволокой того же цвета что и эфес, удобно ложилась в ладонь. Я даже сделал несколько выпадов, в сторону воображаемого противника и поразился управляемости меча. Повторюсь, до этого я не имел счастья держать подобное в руках, к тому же мне всегда казалось, что тяжесть этого рода оружия, не располагает к быстроте и маневренности. Я ошибался. Конечно, я у же не мог оставить находку здесь, а прихватил его с собой. Затем, дабы минимизировать след своего присутствия, скрутил обрывки ткани шнурком и кинул в рюкзак, не забыв опустить туда же факел. Вновь поправил полотно на стуле и священном столе и в последний раз оглядел комнату. Вроде все. Затем осторожно отворил дверь, дабы убедиться в полном дружелюбии пыли, а я до сих пор чувствовал себя не нарочным возмутителем спокойствия. И успокоившись на свой счет, миролюбиво зашагал по коридору, в одной руке держа фонарик, а другой, сжимая рукоять меча. Из-за спины, раскачиваясь в такт, торчал факел головой вверх, с остатками остывшей пакли.