IX
«Всё просто, надо соглашаться», – сказал себе Александр на следующее утро, когда помятый организм его попытался проснуться. Хотя ночью Рублёв практически не спал, переваривая вчерашний разговор на мосту и все, что с ним произошло после.
Александр не был наивным юнцом. Он знал - дело Ведова, отца Иоанна и всех их соратников – это катастрофа для города. Да, их поддерживают сегодня тысячи горожан, но это только заостряет грани того, что могли бы натворить RASSOLNIKI после выборов. А что сам Александр мог сделать как журналист? Всех сдать, написать всё, как есть, вернее, так, как он видит? Это только пойдёт в копилку их политических очков. В России разоблачения в прессе, даже если представлен неопровержимый компромат, как ни странно, вызывают обратный эффект. Те, кто замаран в грязи, пользуется большей популярностью, чем те, кто пытается жить и работать честно. Александр мог привести тому сотни примеров, причём из собственной практики.
Как то он делал материал про мошенников, которые распродавали по мизерным ценам землю в одной из областей. Покупателей убеждали: эта земля уже давно находится в частной собственности, а продают её, потому что владельцу срочно нужны деньги. Рублеву удалось доказать, что земля эта казённая и никогда никому не принадлежала, кроме государства. Однако сразу после выхода этого материала в номер фирма мошенница обзавелась сотнями новых клиентов.
Ещё пример – резонансное дело о центре, который занимался реабилитацией наркоманов силовыми методами. Пациентов приковывали к кроватям наручниками. И чем больше журналисты рассказывали о работе этого центра, тем больше в самом центре раздавалось звонков – родители умоляли «вылечить» их детей наркоманов кулаками и страхом.
Цифра, которая могла появиться на стене у «Мюнхена» вскоре после правдивого материала про антигопников, могла вырасти в разы. К RASSOLNIKAM примкнули бы многие люди.
В то же время Александр ясно себе представлял, как многие знакомые покрутят пальцем у виска, когда узнают, чем решил заняться популярный журналист престижного сайта на своей малой Родине. Но сейчас речь шла о деле исторического масштаба. Рублев уже представлял, какую необыкновенную он напишет статью, целую серию статей, когда вся эта история закончится и когда он провалится на выборах. Такой журналистский эксперимент до него ещё не проводил никто. Это шанс сделать по настоящему мировой материал и получить мировую известность, попасть в историю – не об этом ли мечтает каждый творческий человек?
Но как провалить эти чертовые выборы? Как сделать так, чтобы после этого провала RASSOLNIKI как вид перестали существовать? И нужно ли вообще проваливать эти выборы? А как же собственная безопасность? И как вынести двойную игру? Смотреть в глаза своим, якобы, соратникам и врать? Смотреть в глаза избирателям и тоже врать?
Таких вопросов в голове Рублева становилось все больше пока, наконец, все не взорвалось у него в голове и не рассыпалось мелкими иголочками по его телу. Александр понял, что так колет совесть.
«Всё просто – надо соглашаться, – настырно повторял себе Рублёв, – зачем сопротивляться судьбе или Ему? К тому же, себе то можно признаться в тщеславии. Если появилась возможность попробовать себя во власти, то надо быть дураком, чтобы отказаться! И вообще – если не я, то кто?»
Иголки по телу кололи все сильнее.
Наконец не выдержал – позвонил Ведову.
– Я знал, ты согласишься, – сказал тот, как только его голос прорвался сквозь гудки, – ты очень скоро поймёшь, что сделал правильный выбор, дружище.
– На самом деле я долго думал и решил, – начал в ответ мямлить какие то ненужности Рублёв, но вовремя осекся и сменил тон, начав уже как опытный мэр, – услуга за услугу. Ты мне обещал дать интервью, я жду. Ты же понимаешь, что все должны остаться в плюсе?
Пауза затянулась вздохов на десять. Только раннее утро могло её оправдать.
– Слушай, расскажу тебе…
– Не по телефону, дружище, – перебил Рублёва Ведов, – я к тебе приеду через минут десять. Ставь чайник.
Но друзья, а теперь и соратники, в этот день чай вместе не попили.
X
Выйдя из подъезда, Ведов заметил в стороне от парковки черный «Мерседес». Фары мигнули три раза в тот момент, когда Александр замедлил ход и присмотрелся к иномарке. За рулём машины сидел руководитель местного отдела ФСБ Евгений Дорогин – старый и неприятный знакомый телеведущего. Три световых всплеска означали – садись в свою машину и поезжай за мной. Сопротивляться было неуместно и невыгодно.
Приехали в огромный особняк на краю города. Это был неофициальный отдел ФСБ, с охраной по периметру, с камерами временного содержания, лабораториями, кабинетами. Ведов здесь был уже раз пять. За это время он успел подружиться с рыжеватым и хамоватым Женей – так он его называл, и затаить на него смертельную обиду за то, что когда то согласился с ним «сотрудничать». В обмен на гарантии защиты от всевозможных блюстителей закона.
Сотрудничать не означало стучать на своих, требовалось всего лишь говорить правду – об акциях и деятельности RASSOLNIK’ов, причём без имён, явок и паролей. (Всё это сливал кто то другой, Ведов примерно догадывался, кому ещё «подмигивали» фээсбэшники).
У Дорогина был тихий и очень гнусный голос ботаника. Поэтому все его вопросы, предложения, угрозы, всё, что он говорил – звучало смешно и противно. Именно из за голоса его называли Гадёнышем. А его характер, поступки, стиль руководства только оправдывали это прозвище. Ведов тоже знал истинное лицо Евгения. И со второй встречи с ним, на всякий случай, стал включать диктофон на телефоне. (После допроса отправлял расшифровки этих записей и сам аудио файл всем из основы). И в этот раз он не забыл подстраховаться.
Уже через два часа весь разговор с Дорогиным пришёл на электронную почту Рублёва.
…Расшифровка допроса лидера скандальной группировки RASSOLNIKI в местном отделе ФСБ. Имена изменены. Эксклюзив от нашего специального корреспондента Александра Рублёва. («Наш репортёр», дата).
Дёмин, представитель ФСБ: Что же такое у тебя твориться? Что это за педофилия, жёсткие погромы рынка, сожжение ночных клубов в трёх районах…
Воронин, представитель движения RASSOLNIKI: Я знаю только о двух.
Д: Конкретнее.
В: В тех, где банчили травой и стояли игровые автоматы.
Д: Да ну?
В: Короче, вы сами знаете, третий сожгли чумазые – это даже бабки на районе знают.
Д: А с каких это пор ты с бабками стал разговаривать? Что, взгляды поменялись?
В: И среди бабок есть душевные люди, они и рассказывают.
Д: Куда деваться!
Пауза.
Д: Чо молчишь? Рассказывай.
В: Уже десять раз всё рассказано.
Д: А ты знаешь, что с тобой менты готовы сделать?
В: А откуда они про меня знают?
Д: Пока неоткуда, но сам понимаешь – это дело техники. Тем более рынок хачёвский они крышевали и, представь себе, за серьёзные бабки.
В: Значит, хорошо, что его разнесли.
Д: Слышь герой, ты не умничай, мы с тобой о чём говорили? Вы долбите только гопоту и шваль всякую героиновую, ещё там кого – по мелочи. Но что за вылазки на рынки и в клубы? Что, руки выросли?
В: Растём. Это же Вить, движение, а ты же знаешь, что это такое. Стихия!
И пофигу всем на наши с тобой договоры.
Д: Вот ты загоняешься… На зону захотел? К тем, кого сам опрокидывали недавно?
В: Что ж ты, Витя, на такие мелочи размениваешься, ну не серьёзно.
Д: А ты думаешь, я тебя на лоха развожу? Да у меня уже год разработка на тебя просится в папку закрытых дел…
В: Давай ещё про звёздочки расскажи, которые тебе дадут за наши статьи.
Д: И про звёздочки расскажу… Только статьи будут совсем не такие, о которых ты, герой, мечтаешь. Я тебе и разжигание припишу, и убийства и…
В: Геноцид ещё не забудь.
Д: И геноцид будет, или ты думаешь, только твои юристы подкованы? Мы здесь тоже не лыком шиты.
В: Короче, тебе что надо? Или я пошёл.
Д: Споткнёшься. Вас, кстати, ещё и блатные теперь ищут. Охоту объявили.
В: Нас полгорода ищет.
Д: Нет, ты не понял. Если я тебе говорю, что бандиты на вас объявили охоту, значит, так и есть…
В: Страшно, жуть!
Д: Говорят, вы вчера опрокинули кого то из серьёзных. Вот и обиделись ребята.
В: Пойду прощения попрошу. Можно?
Д: Да ты задолбал! Сиди, ска, и слушай. Значит так, последнее предупреждение – или вы прекращаете беспределить, или все сядете, нах…Что гопоты мало в городе, всех уже отмудохали?
В: Ещё не всех, ты же вот сидишь небитый.
Д: Вот ты тварь, знаешь ведь, что я тебе сейчас нахлобучу. Провоцируешь, умник? Да у меня, если хочешь, предки из белых, после войны в Европе остались – поняли, что ловить здесь нечего.
В: Что же ты вернулся?
Д: А я понял, что там ловить нечего. (Смех).
В: Зашибись, патриот.
Д: Какой патриот? Что ты паясничаешь, а? Или ты хочешь сказать – это ты из патриотических побуждений своих мочишь? Или ты из патриотических побуждений решил всю страну уничтожить?
В: Во первых, не уничтожить, а вразумить, во вторых – не всю, далеко не всю.
Д: Как это не всю? Тебя послушать, так все вокруг гопники… Молодёжь – все, кто не с пивом, тот с травой, кто не с травой, тот тупой. Работяги – так те по определению серая масса, быдло. Кто там ещё? Старики? Так это сам Бог велел – типа «проводники гоповских традиций», не твоя ли фраза, слышь?
В: Ты из меня Сталина не делай, ты, кстати, знаешь кто это? Ещё раз для тебя и для твоего отчёта, диктофон проверь: RASSOLNIKI – это группа людей, которая: а) утверждает, что советский строй сломал Россию, и что страну, если хочешь, на генном уровне надо возвращать к дореволюционному времени, и мы делаем всё, чтобы как можно больше людей это поняли и б) RASSOLNIKI херачат только тех, как бы тебе объяснить, кому не повезло с родителями. То есть – есть люди, которые своих детей воспитывают на принципе – воруй, хами, крутись, и забей на страну и всех вокруг… Тебе понятно, Вить?
Д: То есть, хочешь сказать, что я тупой?
В: Нет, но я тебе вроде всё уже объяснял.
Д: А что вы родителей самих не трогаете, так сказать, корень зла? Что, рука старших бить не поднимается?
В: Мы бесполезными делами не занимаемся, это всё равно, что корове объяснять, почему молоко белое. Пропаганда работала хорошо – знаешь такую мудрость?
Д: Она и сейчас неплохо работает, даже несмотря на таких, как ты…
В: Короче – я всё понял про погромы, давай кончать базар.
Д: Давай не базарь, я сам решу, когда кончать, а когда нет. Ты лучше скажи, вот гопников вы цепляете, это понятно – их по харям можно узнать, но вы же ещё и в вузах работаете, и в театрах, и везде, где типа интеллигенты, умницы и умники – как вы понимаете, где рвачи, похеристы, отпрыски просоветских родителей…
В: А что ты тоже хочешь к нам присоединиться?
Д: Ты затрахал перебивать. Что у парашников заразился…Слушай молча и отвечай, ты, герой, здесь никто, понял?
(Пауза)
Д: Чо опять молчим? Как ты гопоту среди золотой молодёжи вычисляешь? Отвечай и вали нах…
В: Много способов есть, но с такими сначала разговаривать приходится, и когда понятно – что это за фрукт, тогда и принимается решение – давить его физически и морально до полного, так сказать, исцеления, или это здоровый чел…
Д: О как, разные методы, разные стили. Серьёзные вы ребята.
В: Серьёзнее твоих.
Д: Ну всё, шуруй, про налёты я тебе сказал.
(Пауза)
Д: Стой, вернись, сядь.
В: Да ты затрахал. Цепляешь, угрожаешь, вопросы дебильные…Короче, я звоню своим… Ты меня как мальчика разводишь, я тебе чо, скинхед какой нибудь?…И ты знаешь, что ты меня сейчас не закроешь, и я знаю…так что надо? Говори сразу.
Д: Птичка тут шепнула, что вы в политику решили пойти? Ты знаешь, чем это пахнет?
В: А это птичка случайно, улетая, на тебя не насрала? А то бы ты знал, чем это пахнет.
Д: Всё, иди на хер отсюда, следующий раз в КПЗ поговорим.
В: Счастливо. И вот тебе, Вить, совет – не разговаривай с птицами, верь только мне. А я тебе говорю, что мы в политику не пойдём – не дебилы, знаем, что тогда нами займутся совсем на другом уровне. Но я тебе скажу – тоже по секрету – вполне возможно, кто то захочет заручиться нашей поддержкой. И вот тогда мы – будь уверен – поддержим. Но сами – ни ни…
Д: Я так и напишу в отчёте…
В: Валяй. Надеюсь, больше не увижу твоего мерса у подъезда.
Д: А я думал, тебе лестно, борщ херов. (Противный жидкий смех).
* * *
Рублёв недолго решал – отправлять ли этот текст в редакцию. Отправил и точка. В конце концов – имена изменил, к тому же одно из правил журналистики – все документы, которые попали тебе в руки и представляют общественный интерес, должны предаваться огласки. Вряд ли Ведов об этом подумал, хотя, может как раз на это и рассчитывал.
В любом случае Саша не хотел сегодня забивать всем этим голову, тем более, когда этот «эксклюзивный» допрос через полтора часа появился на сайте, Рублёв его ещё раз прочитал и разочаровался – пустой базар, никому не понятный, почти без красок и деталей. Но редактор сказал – отличная штука!
Ещё одна причина, по которой голова Александра сегодня, как почта перед праздниками, не хотела принимать никакую корреспонденцию – Катя. Она обещала проводить на ночную смену Коляна – тот работал комплектовщиком на складе – и прийти к нему…
Эта ночь обещала ангельское дыхание и даже больше.
Конец первой части. Продолжение следует.