Шнау Мункер, писательница фантастики и ужасов, путешествуя во времени и пространстве, на рубеже 20 и 21 веков оказалась в России, оставаясь верной жанру мистики и фантастики. И хотя в прошлых жизнях она была широко известна, в этой жизни её творчество не было ещё оценено и отмечено какими- нибудь наградами. С появлением Интернета слишком многие что-то писали и мнили себя писателями, поскольку писателем мог стать каждый, кто чисто физически умел и хотел писать. Но профессиональными писателями лишь были единицы, остальные же числились графоманами трудились на ниве литературы бесплатно, в том числе и Шнау.
В один прекрасный день, проверяя электронную почту, она увидела странное письмо. Это было приглашение не куда-то, а на бал у самого Эдгара По, который должен был состояться в следующее полнолуние, и не где-нибудь, а на… Луне! Писательницу просили явиться в вечернем платье вместе со своими любимыми персонажами, которые населяли её рассказы и повести. Сначала Шнау приняла это за невинную шутку, ведь в Интернете много шутников, но к письму прилагался пригласительный билет, который оплачивал дорогу до Луны туда и обратно и давал право участвовать в вечеринке. Билет можно было распечатать на обычном принтере, что Шнау и сделала. В письме также указывалось, что космический аппарат подлетит к её окну накануне вечером, а её персонажей обещали доставить на бал виртуальным способом, поскольку сами они были виртуальными и в транспорте не нуждались.
Что же касается дресс кода, то рекомендовалось вечернее платье, а скафандр и вовсе не требовался, поскольку на Луне всё будет приспособлено для земных существ и никаких неудобств не ожидается. В переводчике тоже нужды не было, потому что предполагалось, что все писатели будут разговаривать на языке мысли. На Земле это невозможно, но на Луне обстановка совсем другая и там могут происходить совершено удивительные вещи, особенно если ты писатель-фантаст. Всем гостям вечеринки также был обещан сюрприз, но автор приглашения не сообщал какой.
Шнау села в кресло, крутя в руках распечатанный билет и размышляя, сколько же литературных персонажей она создала за эту жизнь и за все прошлые жизни. Только за эту жизнь получалось около ста, и множество в прошлом. Кстати, в их виртуальной реальности она убедилась совсем недавно, когда в конце последней фантастической повести намеревалась убить или покалечить своих главных героев, не прижившихся на планете Земля. Уже был написан финал, где главные положительные герои, окружённые полицией и федералами, должны были погибнуть за своё дело, и тут в её квартире внезапно погас свет. За последние три года это было впервые… Пока она вправляла вылетевшие пробки, мысли были только о том, сохранилось ли в компьютере всё написанное. Заново включив свет, она убедилась, что компьютер сохранил текст, но вместо слов были какие-то квадратики, знаки доллара и извилистой линии, и даже название произведения изменилось. Шнау поняла, что её виртуальные герои не хотели умирать, и поэтому конец произведения пришлось изменить. Главные герои всё-таки нашли выход из положения, ко всеобщему удовлетворению и пользе для всего человечества…
В письме также было указано, что в качестве особых гостей на балу будут присутствовать как ныне живущие, так и почившие известные писатели-мистики и фантасты, а также некоторые классики, как писатели, так и режиссёры и сценаристы. Это её и сильно взволновало и одновременно обрадовало: ведь не каждому выпадает честь встретиться с живыми классиками, например, с Булгаковым, Беляевым, Грином, Оскаром Уайльдом, Гербертом Уэллсом, Шекли, Роулинг, Спилбергом и многими другими... Особенно волновала встреча с хозяином вечеринки, самим Эдгаром Алланом По, человеком необычайного таланта с аристократическим лицом, лишённым симметрии. Если бы можно был сделать его лицо симметричным, то получилось бы два совершено разных лица.
Всё ещё не веря в реальность происходящего, Шнау открыла свой платяной шкаф и достала пару вечерних платьев, которые она не надевала целую вечность. Платья таинственно поблёскивали, приглашая в удивительный мир праздника, полный огня и шумного веселья, от которого она отвыкла. Примеряя платья перед зеркалом, она расстроилась, заметив, что красота её несколько увяла, и платья не могут скрыть то, что скрыть хотелось бы. Но мысль о том, что писатели не должны быть красивыми, а должны быть лишь талантливыми, успокоила её, ведь это же вечеринка писателей-творцов, а не звёзд Голливуда, усыпанных бриллиантами. Так что вопрос с внешностью отпадал, оставалось решить вопрос с талантом.
«У тебя нет никакого таланта, одно лишь тщеславие», - часто говорил ей тот, кого она любила. Он был «простым смертным» миллионером и очень этим гордился. Она знала, что он лукавит, потому что он всегда ревновал её к её произведениям, которые наводили на него скуку. В ответ она дерзила, говоря, что через сто лет его забудут, а её будут помнить всегда… «Всегда, ты слышишь?» «Да какая тебе разница, будут они помнить или нет, если через сто лет ни тебя, ни меня уже не будет?!» - возражал он. Она не знала, что ответить, и почему для неё так ценно то, что она пишет. Ценнее личной жизни, ценнее богатства и даже собственных детей. Поэтому, кода он устал бороться с её жаждой творчества, он просто развёлся и забрал детей.
Для неё наступили бедность и неуверенность в завтрашнем дне, пора скитаний и поисков своего места в мире, время сомнений в собственных силах, которая не закончилась и на тот момент, когда она вертела в руках приглашение от Эдгара По. Или от шутника, выдававшего себя за этого великого писателя. Впрочем, перечитывая его биографию, она заново поразилась той ужасающей бедности, в которой он провёл жизнь, потеряв любимую жену, скитаясь и имея проблемы с алкоголем. В последние годы жизни он жил без денег и без работы, много пил и умер на улице, возле какого-то избирательного участка. Да и в биографиях многих других писателей и поэтов, будь то мистики или реалисты, было столько нищеты, пьянства, неприкаянности и самоубийств, что нормальный человек вряд ли бы захотел быть на их месте. Это касалось признанных классиков, умерших в нищете и болезнях, а уж о непризнанных и говорить нечего.
Поэтому собрать на вечеринку всех этих мучеников и страдальцев было отличной идеей. Тем более многие из них давно мечтали побывать на Луне, вдохновительнице ночных мыслей, мечтаний и чувств. За неделю до вечеринки Шнау села на диету, чтобы её платье лучше сидело и чтобы быть красивой не только духом. Она ломала себе голову над тем, каким будет звездолёт и сколько там будет посадочных мест. Каждый вечер, смотря на встающую за окном Луну, она отсчитывала дни до полнолуния, и вот, наконец, этот день настал. Едва стемнело, Шнау сделала причёску и макияж, надела своё вечернее голубое платье и стала ждать, смотря то на вечернее небо, то в планшет. Даже если она и сглупила, поверив в приглашение на Луну, то об этом никто не узнает…
Как ни странно, незадолго до полуночи в небе показалась летающая тарелка. Не успела Шнау моргнуть глазом, как к ней направился голубой луч и втянул её даже сквозь стекло внутрь комфортабельной кабины, где уже сидело человек сорок пассажиров, словно в обычном рейсовом автобусе. Пожилой кондуктор проверил билет и, улыбнувшись, пожелал ей счастливого пути. По ходу в салон добавлялись ещё люди с приглашениями, но ровно в полночь тарелка резко рванула вверх, и все писатели вжались в кресла, немного опьянев от ужаса, любопытства и непредсказуемости всего происходящего. В иллюминаторах мелькнула Земля, а потом всё почернело и замелькало, навевая мысль о том, что тарелка вышла в открытый космос. Чтобы разрядить атмосферу, из колонок полилась модная музыка, и ужас стал понемногу проходить. Вскоре показалась Луна, сияющая и огромная, и страх на лицах писателей сменился полным восторгом. Луна приближалась очень быстро, и вот она уже закрыла весь вид из иллюминаторов. Путешествие с Земли на Луну заняло не более пяти минут, словно писатели ехали на лифте с одного этажа на другой. И как только тарелка остановилась, кондуктор улыбнулся и пригласил всех к выходу.
Люк открылся, открывая путь в какой-то коридор, как это бывает в аэропортах с самолётами. Пройдя несколько ярко освещённых коридоров, писатели оказались в огромном зале, украшенном расписным потолком со множеством позолоченных светильников. На стенах, обитых дорогим шёлком, были красивые бронзовые канделябры с электрическими свечами, и весь зал напоминал какой-то торжественный храм во время религиозного праздника. По краям круглого зала стояли изысканные стулья, а посреди всего пространства было круглое возвышение, где хозяин вечеринки встречал своих гостей по одному. Чтобы повстречаться с Эдгаром По лично, нужно было сначала спуститься, а потом подняться на возвышение. Все вновь прибывшие писатели выстроились в очередь, и чем ближе Шнау подходила к ожившему классику, тем сильнее билось её сердце. То и дело в толпе мелькали знакомые по портретам лица известных писателей со всего мира, но ещё больше было неизвестных. В зале всего набралось около тысячи человек, одетые во фраки и вечерние платья, атмосфера была праздничной и настроение у всех приподнятым. Правда, не обошлось и без мистики: по периметру круглого возвышения ходил огромный чёрный ворон, косясь на всех присутствующих своим чёрным и недобрым взглядом.
Подошла очередь и для Шнау пожать руку Эдгару По. Писатель вежливо поцеловал ей руку, низко поклонившись. Это растрогало её до слёз, но Эдгар улыбнулся ей и подарил глубокий, проницательный и полный смысла взгляд, значение которого ей ещё предстояло разгадать. После того, как он лично поприветствовал всех гостей, писатель поздравил их с прибытием на Луну и велел веселиться и танцевать, не жалея ног. После танцев слуги вынесли в зал столы, и начался весёлый ужин. Сам Эдгар при этом не присутствовал, так как удалился в другой, виртуальный зал, где приветствовал различных виртуальных героев, которых было гораздо больше, чем самих писателей. Судя по шуму, который доносился из другого зала, героям было весело, и все были довольны.
И вот, когда столы убрали, Эдгар По снова вышел и обратился к писателям с речью, которая поразила всех.
- Дамы и господа, - сказал он, - все мы знаем, как нелегка и даже порой невыносима жизнь писателя, человека творчества. Алкоголь, депрессии, творческие кризисы… А главное, страх! Страх ударить в грязь перед лицом вечности, страх, что все труды были напрасны, и что жизнь смоет вас в унитаз… Я говорю грубо, но правдиво. Унитаз, конечно, виртуальный, в переносом смысле… Страх, что я не писатель, а жалкий графоман, есть в каждом из нас, и во мне тоже. Сколько из нас, положив жизнь на алтарь литературы, ушли из жизни через канализацию, так как все их надежды были напрасны. Сколькие были непризнанны и забыты, потратив свою жизнь на составление вымыслов, не отражающих правду жизни…. Только единицы остались непобеждёнными в этой войне за вечность и гениальность, остальные прожили свою жизнь напрасно, оставаясь только мечтателями.
Писатели сразу приуныли и зароптали, не ожидая услышать такие жестокие слова на столь весёлой вечеринке. Сразу всплыли на поверхность все страхи и сомнения: а вдруг я не гений, да и вообще не писатель? А так, жалкий графоман… Ведь каждую секунду на сайтах появляется столько всего написанного пером, что через этот лес не прорубиться к свету вечности даже с писательским топором.
- Но я говорю всё это вам вовсе не для того, чтобы расстроить вас, дамы и господа писатели! – продолжил Эдгар По. – Как и было обещано, всех вас ждёт сегодня сюрприз! – После этих слов Эдгар отошёл немного в сторону, и все увидели, что за его спиной скрывался некий предмет, накрытый тёмой тканью. Эдгар попросил всех присутствующих высказать предположения, что же это могло быть. Предмет был похож очертаниями на стул, и со всех сторон посыпались догадки, что это, видимо, трон гения, на который сегодня сядет один из гостей-писателей. Эдгар улыбался одной половинкой своего ассиметричного лица, а вторая половинка его лица как будто хмурилась и плакала. Когда писатели умолкли, Эдгар сорвал резким движением руки тёмную ткань с предмета, и взорам писателей открылся красивый стул, действительно похожий на трон.
- Друзья мои, братья по перу! - вымолвил хозяин бала, - Этот предмет действительно похож на трон. Но только издалека. Если вы подойдёте поближе, то увидите, что на деле это лишь красивый унитаз. Унитаз вечности, куда смывает несостоявшихся писателей ещё при их жизни, не говоря уже о смерти, после которой уже нет никаких надежд. Признаюсь вам честно, как человек давно умерший и знающий все секреты взаимоотношений писателей и вечности, что большинство из нас и наших творений будет забыто современниками и смыто в этот унитаз. Шанс избежать этого очень невелик: 1 к 99, да и то меньше. И при этом, надеясь сесть на трон вечности вместо её унитаза, мы ведём страдальческую жизнь, полную одиночества и лишений, в то время как большинство трудящихся не печётся о вечности и спокойно любит, верит, ходит на работу и живёт. А ведь вечность никогда не скажет вам честно, чего вы на самом деле стоите как творец… Поэтому у вас всегда будет надежда на гениальность, противоречащая всякому здравому смыслу.
После этих слов Эдгар сделал паузу, рассматривая притихших и застывших от ужаса писателей. При этом в зале установилась гробовая тишина, в которой было слышно, как ходит по кругу ворон, навевающий мысли о непоправимом приговоре вечности, который навис над всеми гостями, словно над заключёнными тюрьмы. В этой мёртвой тишине ворон вдруг громко и противно каркнул, и все уставились на него, словно на посланца ада. После паузы Эдгар По продолжил речь:
- Так вот, дорогие мои, на 99,9% этот стул является унитазом вечности, и только на одну десятую процента он есть её трон. Сегодняшний сюрприз заключается в том, что вы можете избавиться от сомнений и мучений, бросив в унитаз свой пригласительный билет на бал. Считайте, что это пригласительный билет в вечность, или лотерейный билет, по которому сможет выиграть творческое бессмертие только ничтожно малая часть из всех вас. Сегодня есть шанс отказаться от лотерейного билета и вернуть деньги. Деньги, конечно, в переносном смысле: вы вернёте себе здоровый сон, и больше не будете писать по ночам, утром жалея, что не спали; вы вернёте нормальные отношения с близкими и родными, тепло семьи, вы сможете заниматься каким-нибудь полезным трудом, приносящим доход, и избавитесь от вечной нищеты, долгов и прочего. Вас поблагодарит ваша печень, которая настрадалась от ваших вечных пьянок во время творческого кризиса, одним словом, всё как у людей! Но если вы всё же рискнёте поиграть в эту лотерею вечности, то больше у вас не будет шанса вернуть всё назад. Итак, решайтесь!
После этих слов писатели загудели, недоумённо вглядываясь в ассиметричное лицо Эдгара По. На одной половине этого лица словно была надежда и упоение писательским творчеством, а на другой половине царствовало отчаяние, словно оно повторяло широко известное восклицание Ворона «Невермор!» Одна половинка лица была похожа на светлый трон вечности, а другая – на её мрачный и безжалостный унитаз.
Шнау Мункер не выдержала и разрыдалась. После этого весь зал пришёл в движение и забурлил вокруг трона-унитаза. Но никто из писателей так и не выкинул свой пригласительный билет в унитаз. Эдгар По хлопнул в ладоши, и грянула громкая музыка, которая заглушила все слова. Хозяин бала спустился с возвышения и подошёл к Шнау, чтобы её успокоить. От сознания того, что она рыдает на плече у самого Эдгара По, Шнау зарыдала ещё больше. Тогда он склонился к её уху и что-то сказал ей персонально, всего несколько слов. Но из-за громкой музыки она не расслышала в точности, что же он говорит. Словно вечная драгоценность, в её мозгу осталась лишь одна фраза: «Вечность разбивает зеркала, и в нас летят осколки»… Потом они посмотрели друг другу в глаза долгим и полным узнавания взглядом, и писательница, наконец, притихла и успокоилась.
Вечеринка на Луне подходила к концу, и наступила пора прощаться. У гостей было такое ощущение, что все они – осколки одного большого зеркала, которые когда-нибудь захотят собраться в одно целое, и если хоть одного кусочка будет не хватать, то зеркало не засияет красотой. Ни один из тысячи гостей не выбросил своё приглашение в вечность… На прощание все заглянули в соседний зал, где резвились созданные ими виртуальные персонажи, и каждый писатель почувствовал гордость за свои творения, которым он подарил жизнь. До этого они не верили, что их детища действительно где-то существуют кроме страниц их книг и сценариев. Потом все попрощались с удивительным лунным миром и стали разъезжаться по своим временам и странам. Эдгар По улыбался всем на прощание и махал рукой…
Пригласительный билет с той вечеринки писательница хранит у себя дома как память, и каждый раз, глядя на Луну, она вспоминает о той славной вечеринке...