Знаешь, а без тебя холодно. Очень холодно этой осенью. Я раньше не замечала, что моя комната такая холодная без отопления. Промерзлые стены и сквозняк дребезжащих стекол. Ледяной пол, серая мебель и негреющий свет. СВЧ не поможет. И даже мамины шерстяные носки. Когда раздеваешься – холодно. Да и когда одеваешься тоже. На потолке ржавые пятна размытые – крыша течет. Наплевать. Тебе тоже? А кровать с ледяными простынями нужно три часа нагревать, только чтобы уснуть. Знаешь, я наверное немного комната. Без батарей и горячей воды. Трубы вырвали с мясом. Интересно, что же у меня внутри?
А помнишь, как той самой осенью ты заворачивал меня в три одеяла, одевал мне носки на ноги и грел мои руки своим дыханием? Помнишь? Когда ночами мерзли кончики пальцев на ногах и ты брал мои пятки и растирал теплыми ладонями. Помнишь? Как делал мне чай с малиной каждые полчаса, когда я болела, помнишь? Как поражался тому, что я всегда теплая и согреваю тебя, хотя на самом деле это ты тот, кто дарил тепло. Твоя кожа – прохладная и грубоватая. Моя – нежная и горячая. По ночам я любила очень тебя обнимать, помнишь? И могла заснуть лишь тогда, когда температура твоего тела была такая же, как моя. Парадокс, доселе невиданный: ты прохладный, а тебе так тепло. «Ты моя горячая женщина», - называл, открывая вино.
А еще я любила прогулки очень по ночной тишине в мерцающих фонарях. Просто как-то так сразу сложилось: моя ладонь в твоем кармане. Помнишь? Какая же тогда я была счастливая! Веришь? Да что там – веришь – ты видел, как плескалось то счастье в глубине моих глаз. Знаешь, я тайно мечтала стать тебе хорошей женой. Потому что больше мне не о чем было мечтать. Мы жили вместе так долго… жаль, не срослось.
А помнишь, ты носил меня на руках часто, помнишь? Еще когда я не успела проснуться, брал меня на руки и нес в ванную, прямо так – голую, в одеяле. Помнишь? Как говорил, что хочешь сохранить тепло и обнимал меня сонную. Помнишь, как вечно ворчал за завтраком? Потому что я как всегда медлительна? Думал, что опаздывал, но все равно с аппетитом ел кашу, что я готовила. А потом при выходе я тебя кутала в шарф. «Мы не успеем!» - одергивал, но стоял как настоящий граф. И потом уже в лифте без зеркала ты красил мне губы гигиенической. А потом я тебе. Помнишь? Мы всегда шли пешком до метро, торопясь и трепясь непонятно о чем. Но как-то так сразу сложилось: моя рука в твоем кармане – так уж было у нас с тобой заведено.
Знаешь, наверно ты был не прав. Я отнюдь не горячая женщина: во мне нет тепла без твоих батарей. Словно сеть ты во мне запустил из труб и котлов, знаешь? И теперь, когда мастер ушел – мне остался лишь холодный металл раскуроченных батарей.
Знаешь, в той опустелой комнате я мечтаю лишь об одном: не болей, пожалуйста. Пусть у моего мастера все будет хорошо.