Часть 6
Когда амнезия - благо
Глава 1
После похорон Александра Ли Лян перебралась в квартиру Павла Ильича. Сломленный несчастьем мужчина не смог противостоять наглой женщине. Через два месяца мучительных раздумий, страданий от двусмысленности положения Ли Лян в его доме, и спасаясь от осуждения тыкающих ему в спину пальцами соседей, считающих его отцом ребенка, а главное не желая быть посмешищем в глазах партнеров по бизнесу, Павел Ильич предложил Ли Лян узаконить их отношения. Она согласилась. Они буднично посетили Загс и зарегистрировали брак. Павел Ильич любил Ли Лян по-прежнему, а вот к ее ребенку испытывал негативные чувства. Он заранее содрогался от мысли, что скоро в его квартире появиться маленькое орущее существо.
- Я не вынесу детского плача, - пенял он женщине.
- Но я ничего не могу поделать. Хочешь ты этого, или нет, ребенок все равно появиться на свет. Ты же любишь меня. Почему не хочешь любить мое дитя? - возмущалась Ли Лян.
- Тебя - люблю, а твоего нагулянного не известно от кого ребенка - нет, - отвечал ей Павел Ильич.
- Почему неизвестно от кого? У него был отец. Его звали Денис. Он погиб в тайге, - Ли Лян вспоминала своего первого любовника, убитого ею, но рассказывать подробности его смерти мужу не собиралась. Живя среди людей, она многому научилась и уже хорошо знала, что за убийство человека ее ждет тюрьма.
Замужняя жизнь никак не отразилась на пристрастиях Ли Лян. Она, как и прежде, ходила на свой кровавый промысел, только теперь днем, после отъезда мужа на работу. Все остальное время Ли Лян проводила в гостиной сидя на диване и разглядывая большую репродукцию «Иван Царевич на сером волке». У Павла Ильича было много других хороших картин, но Ли Лян был особенно близок этот сюжет.
Изображенная на полотне царевна, сидящая на волке в объятиях молодого царевича на фоне мрачного леса напоминала ее саму в те далекие-далекие времена, когда Ли Лян жила во дворце своей царственной бабки. Женщина вспоминала молоденького мальчика, своего первого мужа, которого она загрызла в первую же брачную ночь, вспоминала холодное горное озеро, белые от снега вершины, глубокие ущелья и дремучую тайгу. Какое-то щемящее чувство разрывало ее душу. Ли Лян не знала, что это острое чувство тоски по давно минувшим дням на родной стороне зовется ностальгией. Там она могла убивать безнаказанно, а здесь приходится действовать с оглядкой.
Ли Лян уже понимала всю смехотворность своей идеи властвовать всем миром. Современные люди уже не те, что сотню лет назад, они очень умны, и никакое бессмертие ей не поможет выстоять в открытой схватке со всем человечеством. Приходится притворяться одной из них.
Поражала ее и человеческая алчность. Один из любовников, выбранный Ли Лян на обед, увидев медальон, попытался ее задушить, чтобы завладеть им. Синяки на шее от его пальцев испортили Ли Лян настроение.
После этой неприятности она хранила медальон в укромном месте. Поселившись в квартире Павла Ильича, Ли Лян стала подыскивать подходящий тайник. Помог случай. Муж купил ей удобные туфли на широком каблуке. Заводские набойки быстро сносились, и Ли Лян обнаружила, что каблуки туфель полые. Когда набойки заменили в обувной мастерской, она проковыряла под стелькой отверстия, в один каблук поместила золотую цепь, в другой – бриллиант в золотой оправе, заложила отверстия ватой и прикрыла стельками. Теперь медальон был надежно скрыт от людских глаз. Время от времени она доставала его, любовалась игрой света на безупречных гранях камня и снова прятала.
По вечерам Ли Лян часто наблюдала за мужем, сидящим в кресле с газетой. Павел Ильич после смерти сына постарел. Ли Лян сначала удивлялась глубине его страданий. «Неужели потеря ребенка так мучительна?» - размышляла Ли Лян в первое время своего замужества, теперь же, поглаживая выпирающий живот она осознавала, как дорог ей этот маленький детеныш, растущий день за днем в ее чреве. Ее живот все увеличивался в размере, дитя вовсю толкалось, и женщина с нетерпением ждала того часа, когда ее чадо появится на свет.
- Лиля, тебе нужно обратиться в женскую консультацию. Я как-то упустил это из виду, - в один из вечеров заявил Ли Лян Павел Ильич. - Все беременные женщины состоят на учете в больнице, сдают анализы, проходят УЗИ. Завтра я найду хорошего врача, который осмотрит тебя, а когда придет время - примет роды.
- Я не хочу идти в больницу. Я боюсь врачей. Я буду рожать дома.
- Не надо их бояться. Все женщины рожают в больнице. Врач, если что-то пойдет не так, поможет. Дома рожают только безответственные идиотки, рискующие и собственным здоровьем и жизнью ребенка.
На следующий день Павел Ильич позвонил знакомому кардиологу и разузнал у него фамилию лучшего гинеколога в городе. Доктор Эдуард Толлингер имел собственную клинику и считался первоклассным специалистом в этой области, но прежде, чем попасть к нему на прием, пришлось заплатить довольно приличную сумму денег. Время доктора Толлингера стоило очень дорого.
Ли Лян под конвоем Павла Ильича прибыла в клинику и ждала мужа, посиживая на кушетке в холле, пока он оформлял все необходимые документы в регистратуре. Покончив с бумажными делами, Павел Ильич подхватил жену под руку и повел ее к кабинету врача. Проходя мимо аптечного киоска, мужчина вспомнил, что у него закончились сердечные препараты.
- Подожди меня здесь, Лиля, - Павел Ильич оставил Ли Лян в коридоре, а сам зашел в аптеку. Он стоял в очереди и видел лицо жены, маячившее за стеклянными витринами с лекарствами. Расплачиваясь с аптекаршей, Павел Ильич отвлекся, а когда вышел из киоска, Ли Лян нигде не было.
Мужчина оглянулся по сторонам, пробежался по коридорам, и не найдя жены, выбежал из клиники на улицу. На всякий случай он обошел вокруг здания. За клиникой тянулись корпуса родильного отделения и разного рода службы. Побродив по больничным аллеям, расчищенным от снега, Павел Ильич пошел на автостоянку. Подходя к своему автомобилю, он еще издали увидел, что в салоне жены тоже нет. Мужчина постоял на тротуаре, всматриваясь в лица идущих мимо прохожих, но и среди них Ли Лян не было. «Не маленькая, сама дорогу домой найдет», - сердито подумал Павел Ильич, усаживаясь на заднее сиденье автомобиля. – Поехали! – приказал он шоферу.
Ли Лян видела мужа, бегающего вокруг больничного корпуса, но себя не обнаружила. К врачу она идти категорически не хотела. Люди в белых халатах вызывали в ней какой-то необъяснимый страх. Придерживая большой живот руками, Ли Лян отделилась от дерева, за которым пряталась, и, переваливаясь с боку на бок, как гусыня, перелезла через сугроб. День выдался солнечный, снег искрился и слепил ей глаза. На голых ветках деревьев орало воронье, радуясь теплу. Был уже конец марта.
Ли Лян почувствовала пустоту в желудке и оглядела больничный сад. В нескольких метрах от центральной аллеи по боковой дорожке шла девушка и несла в руках круглые металлические банки. Она направлялась к больничному корпусу. Девушка отомкнула специальным ключом углубленную в стене дверь и зашла внутрь здания. Поставив банки на длинную кушетку, она повернулась, намереваясь запереть дверь изнутри, и отшатнулась. На пороге стояла беременная женщина в дорогой шубке и кокетливой меховой шапочке. Черные волосы тугими локонами обрамляли ее красивое лицо. Женщина покусывала белыми зубками пунцовые губы и как-то по-особенному ощупывала фигуру девушки взглядом. В ее непроницаемо темных глазах вспыхивали и гасли красные искорки. Незнакомка сделала шаг вперед.
- Сюда нельзя. Здесь служебные помещения, и посторонним вход воспрещен, - девушка перегородила своим телом дверной проем и легонько надавила ладонью на грудь женщины повыше выпирающего живота, пытаясь ее задержать.
Ли Лян остановилась и оглядела крохотную комнатку, отделявшую внешнюю среду, загрязненную микробами, от внутренних чистых помещений больницы. Направо были расположены две двери. Дальняя дверь вела в коридор, и оттуда доносились гулкие голоса медперсонала. За ближней стеклянной дверью виднелась вешалка с верхней одеждой работников родильного отделения и шкафчики с белыми и светло-голубыми халатами. Ли Лян ухватила девушку за плечи, одним сильным движением втолкнула свою жертву в раздевалку, зашла сама и захлопнула дверь. Девушка не успела даже пискнуть.
Через полчаса Ли Лян вышла из здания в больничный парк и полюбовалась на свое разрумянившееся лицо в маленькое круглое зеркальце. Поправив сбившуюся на бок шапочку, она направилась по широкой аллее к воротам, ведущим на оживленную улицу. Настроение у нее было отличное.
Ли Лян решила спрятаться на какое-то время в своей бывшей квартирке. Павел Ильич, снимая жилье для невесты, заплатил сразу за полгода, и эта квартира числилось за ним до конца мая. Идя пешком по тротуару, Ли Лян сняла шапочку. Солнце припекало, и в зимней одежде ей стало жарко. Роскошные смоляные локоны женщины рассыпались по плечам, Ли Лян откинула волосы с лица и, хоть и была не голодна, по привычке стреляла глазками в идущих навстречу молодых мужчин. Многие из них оглядывались и провожали хорошенькую женщину заинтересованными взглядами. Даже большой живот не лишил Ли Лян притягательности для противоположного пола.
Один грубоватый на вид парень развернулся и пошел следом за женщиной на некотором отдалении.
Поднявшись по лестнице на третий этаж, Ли Лян остановилась у двери. Только сейчас она сообразила, что в квартиру ей не попасть. Ключи лежат в сумочке, а сумочка осталась в автомобиле мужа. Женщина повернулась и стала медленно спускаться, придерживаясь рукой за перила. Навстречу ей метнулась мужская фигура.
- Будешь кричать, убью! - зашептал незнакомец хрипло, зажимая рот Ли Лян ладонью, пахнувшей табаком.
Ли Лян, подавив брезгливость, резанула его по пальцам зубами, распоров кожу и сухожилия до костей. Брызнула кровь. Парень заверещал и, зажав руку полой куртки, побежал вниз по лестнице. У выхода из подъезда он зашатался, словно пьяный, и свалился на пол. Ядовитая слюна Ли Лян достигла по кровотоку мозга и отключила сознание этого паршивца.
Сплюнув, Ли Лян спокойно сошла по ступенькам, перешагнула через неподвижное тело и вытерла рот платочком.
Она стояла на крыльце и раздумывала, куда ей податься. В эту минуту во двор въехала машина мужа. Павел Ильич прождав некоторое время жену дома, решил проверить ее бывшую квартиру. Автомобиль круто развернулся у подъезда, с заднего сиденья выскочил Павел Ильич и, ругаясь разными нехорошими словами, направился к Ли Лян, сердито сверкая глазами. Увидев окровавленный платок в руке жены, он испугался:
- Что случилось?
Ли Лян поспешно спрятала платочек в карман и широко улыбнулась:
- Ничего не случилось, дорогой мой супруг!
Павел Ильич заметил кровь в уголках рта жены и испугался еще больше:
- У тебя кровь на губах! Как ты себя чувствуешь?
- Прекрасно себя чувствую! А кровь… Всего лишь язык прикусила, - спокойно ответила Ли Лян и облизнула губы. Из подъезда выполз парень, напавший на нее. - Вот от него шарахнулась, оступилась и прикусила язык.
Ли Лян потянула мужа к машине.
- Эта бешеная девка мне чуть всю руку не оттяпала! - плачущим голосом пожаловался парень Павлу Ильичу.
- Не обращай внимания на него, дорогой! - Ли Лян распахнула дверцу и забралась на заднее сиденье. – Он пьян и не понимает, что говорит!
Усевшись рядом с женой, Павел Ильич взял ладонь Ли Лян в свою руку и взглянул на жену серьезно.
- Лиля, ты взрослая женщина, и должна понять, что посещение врача в твоем положении очень важно. Бывает такое, что беременность протекает с разными осложнениями, и тогда без врачебной помощи просто не обойтись. Пренебрежение этой помощью может грозить женщине потерей здоровья, а то и жизни. Завтра я снова повезу тебя на прием к доктору Толлингеру.
Ли Лян недовольно сморщила нос и отвернулась к окну.
Глава 2
Доктор Эдуард Толлингер оказался совсем не страшным добродушным толстяком с розовой лысиной на темени и пухлыми мягкими руками. Он осмотрел Ли Лян, немного поругал, что она так долго откладывала визит к врачу, и уверил ее, что беременность развивается стандартно, без каких-либо отклонений от нормы. Ассистент доктора выписал направления на УЗИ и анализы крови. Следующий приход на прием доктор назначил через неделю, если женщина будет чувствовать себя так же хорошо. Беременность Ли Лян доктора не особенно заинтересовала, этот врач любил неординарные случаи, требующие госпитализации, и лишь такие, когда уже все остальные врачи оказались бессильны помочь. В стационаре Эдуард Толлингер без помех изучал патологию, делал все возможное, чтобы спасти беременность, и счастливая женщина после благополучного рождения ребенка и ее благодарные родственники разносили славу о превосходном докторе, сотворившем настоящее чудо. И денежки в карман Эдуарда Толлингера текли рекой.
Сдать анализы, и пройти ультразвуковое исследование можно было здесь же, в клинике. Павел Ильич провел жену через крытый переход в лабораторию, где у Ли Лян взяли из вены кровь на анализ, а затем они направились в другое здание. Там располагались кабинеты ЭКГ и УЗИ. В холле сидели женщина в возрасте и молодая полнотелая девушка. Ли Лян опустилась на кожаный диван рядом с девушкой. Сегодня из-за всей этой беготни по больницам она не ходила на охоту и еще не завтракала. Испытывая острый голод, Ли Лян внимательно оглядела свою соседку. Большого живота у девушки не было.
Павел Ильич потоптался в холле и вышел ждать жену на улицу. Женщина в возрасте зашла в кабинет ЭКГ, и Ли Лян со своей соседкой осталась наедине.
- Ты тоже беременна? - завязала разговор Ли Лян и придвинулась по дивану поближе к девушке.
- Нет. Только мечтаю об этом. Мой «папик» обещал жениться на мне, если рожу ему наследника, - девушка сокрушенно вздохнула. - Надеюсь, что доктор Толлингер мне поможет.
- Не расстраивайся. Доктор тебе поможет родить папику наследника, - Ли Лян придвинулась еще ближе, взяла руку девушки и мягко ее погладила. Под ее пальцами звякнули браслеты. Ли Лян склонилась к руке девушки, делая вид, что разглядывает их. - Какие у тебя красивые украшения!
В следующее мгновение Ли Лян уже припала к запястью девушки губами. Та смотрела на странную беременную женщину несколько секунд удивленно, не понимая, что происходит, затем глаза девушки затуманились, голова поникла и свесилась на грудь. Минут через двадцать из кабинета УЗИ вышла пациентка, и медсестра пригласила следующего по очереди. Ли Лян положила руку девушки ей на колени, приподняла ее голову и устроила на спинке дивана, а сама впорхнула в кабинет.
Пройдя обследование, Ли Лян вышла в холл. Девушка все также сидела на диване. Она уже пришла в себя и жаловалась на плохое самочувствие суетящейся возле нее медсестре. Ли Лян, стараясь не попасть в поле их зрения, выскользнула на улицу. Павел Ильич уже получил в гардеробе вещи жены. Он накинул на плечи Ли Лян шубку и повел по тропинке, петляющей между сугробами, на автомобильную стоянку. Видя довольное, залитое ярким румянцем, лицо жены, он все же уточнил:
- Все хорошо?
- Отлично! - ответила Ли Лян, и улыбнулась. На ее губах Павел Ильич снова увидел полоску засохшей крови и задумался. В медицине он был не сведущ. Знал только те болезни, с которыми сталкивался сам. «Возможно, Лиля страдает кровоточивостью десен? Трудно в это поверить, - усомнился мужчина, разглядывая белоснежные зубки жены, сверкающие на солнце, словно жемчуг.
По пути Павел Ильич завез Ли Лян в магазин детской одежды и они весте выбрали приданое малышу. После этого мужчина отвез жену домой. Ли Лян заняла привычное кресло в гостиной и погрузилась в созерцание картины. Павла Ильича уже начинало беспокоить такое поведение жены. Сидеть часами в одной позе и смотреть в одну точку. Он уже подумывал показать Ли Лян психиатру, подозревая, что беременность пагубно отразилась на умственных способностях женщины. Мужчина не догадывался, что Ли Лян не дорожит временем так, как это делают люди, жизнь которых ограничена. У вампира отсчет времени ведется не минутами и часами, а ощущением сытости и голода. Только эти два состояния и определяют поведение этого жуткого создания.
Пообедав, Павел Ильич уехал на работу, а Ли Лян зашла на кухню и вытащила из морозильной камеры кусок сырого мяса, положила его на тарелку и спрятала у себя в спальне. Она подобную процедуру проделывала постоянно, пряча мясо от домработницы, которая являлась во второй половине дня и портила замечательные продукты каким-нибудь несъедобным борщом.
Позаботившись, таким образом, о своем ужине, Ли Лян снова заняла кресло в гостиной и уставилась на полюбившуюся ей картину.
Глава 3
На следующий день часов в одиннадцать Павлу Ильичу позвонил доктор Толлингер и попросил мужчину привезти жену в клинику.
- Возникли кое-какие проблемы, - коротко объяснил он встревожившемуся Павлу Ильичу.
- Что-нибудь серьезное? - спросил у врача обеспокоенно мужчина, сразу вспомнив о следах крови на губах жены.
- Это не телефонный разговор, - уклонился от прямого ответа доктор Толлингер и повесил трубку.
Павел Ильич бросил все дела на фабрике и вышел из здания конторы. «Сначала поговорю с Толлингером с глазу на глаз, а уж потом привезу к нему Лилю, если доктор убедит меня в необходимости этого», - подумал мужчина и вызвал машину.
Доктор Толлингер ждал Павла Ильича вместе с женой и заметно огорчился, увидев мужчину одного. Врач сидел за столом и перебирал пухлыми пальцами медицинскую документацию. Он нервничал. Переложив несколько раз с места на место амбулаторные карты больных, рецептурные справочники, пустые бланки, доктор немного успокоился и начал разговор будничным тоном, старательно избегая смотреть в глаза Павлу Ильичу.
- Мне принесли из лаборатории результаты анализов крови вашей жены. Я бы настоятельно советовал вам уговорить Лилию Абрамовну лечь в нашу клинику. - Доктор Толлингер поднял на Павла Ильича бегающие глазки, ожидая его ответа.
- Понимаете, около трех месяцев назад в больнице умер мой сын. Он был здоровым парнем и ушел из жизни так внезапно, что я до сих пор не могу прийти в себя от тяжелой утраты. Я разуверился во врачах. А теперь вот вы говорите, что моя жена больна. Поймите меня правильно! Я хочу знать, что с моей Лилей! Я немедленно привезу ее в вашу больницу, если вы мне докажете, что это действительно необходимо.
Доктор Толлингер повертел в пальцах карандаш, собираясь с мыслями.
- У Лилии Абрамовны серьезные проблемы со здоровьем. Вы слышали когда-нибудь об отрицательном резус-факторе?
- Нет, не слышал. Что это за болезнь такая?
- Для беременной женщины – очень опасная болезнь! Отсутствие в организме важного антигена! – доктор посмотрел на мужчину устрашающе.
- И чем же это грозит? – испуганно спросил Павел Ильич.
- Без антигена нормальное развитие беременности невозможно! Времени до родов у Лилии Абрамовны осталось немного, и нужно срочно принимать меры! Иначе ваш ребенок родится уродцем! Вы этого хотите?
- Нет, не хочу, - поспешно ответил Павел Ильич, подумав о чувствах жены. У Лили уже с головой не все в порядке, а что с ней будет, если ребенок родиться неполноценным? Даже представить страшно!
- Так вот почему у жены выступает кровь на губах! Все дело в отрицательном резус-факторе! - воскликнул он громко.
- Вы замечали кровь на губах Лилии Абрамовны? - доктор Толлингер задумчиво потер пальцами лоб. «Странно. Уж не туберкулез ли? Но при первом осмотре женщина выглядела здоровой. В чем же причина кровотечений? Надо это выяснить", - подумал врач, вслух же произнес: - Да, кровоточивость десен - верный признак отсутствия антигена. У меня в отделении освободилась отдельная палата. Будет просто замечательно, если Лилия Абрамовна поступит в клинику уже сегодня.
- Я все понял, - Павел Ильич заторопился домой. Доводы врача показались ему убедительными. «Будет лучше, если Лиля уже вечером окажется под наблюдением доктора Толлингера, а то мало ли что!» - подумал мужчина, направляясь к двери.
- Совсем забыл уточнить: у вашей жены есть другие родственники, кроме вас? - вопрос доктора Толлингера застал Павла Ильича уже на пороге.
- Насколько я знаю, нет, - ответил Павел Ильич и закрыл за собой дверь.
Глава 4
После ухода Павла Ильича доктор Толлингер вышел в приемную.
- Сообщите всем записанным на прием женщинам, что меня сегодня не будет. И пусть не волнуются, я приму их завтра, в крайнем случае – послезавтра, - бросил он ассистенту и вышел из кабинета. Пройдя через крытый переход в родильный корпус, доктор повернул к кабинетам медперсонала. Дверь в ординаторскую была открыта. Доктор решительно шагнул в комнату.
Застигнутые за чаепитием молодые врачи стайкой пробежали мимо него и исчезли в коридоре. Толлингер посмотрел им вслед и закрыл дверь. Сейчас ему было не до дисциплины. Доктор подошел к столу заведующей отделением.
- Приготовьте третий бокс. Сегодня к нам поступит женщина с осложненной беременностью, - доктор многозначительно взглянул в лицо заведующей. Та сразу все поняла и кивнула.
Доктор вышел из ординаторской и прошел по длинному коридору до конца. Здесь была лестница в подвальное помещение. Спустившись по ступенькам, доктор подошел к массивной металлической двери. Это вход в секретную лабораторию, доступ в которую разрешен ограниченному числу сотрудников больницы. Доктор приложил таблетку ключа к считывающему устройству, замок щелкнул, и тяжелая дверь отошла, пропуская мужчину внутрь.
Мягкий ненавязчивый свет ламп, утопленных в белый потолок, освещал светло-серые стены и черный лоснящийся пол. Налево и направо располагались металлические двери с маленькими круглыми оконцами. Отомкнув ключом одну из дверей, доктор вошел в большую комнату, напичканную современной медицинской аппаратурой. Искусственный свет здесь был ярким, режущим глаза. У дальней стены стоял стол, напоминающий операционный. На столе лежала пациентка. Ее голова и тело были опутаны трубочками и проводами, тянущимися к многочисленным датчикам. Над пациенткой склонился мужчина в белом халате, в темных очках и маске, другой мужчина, также в белом халате и темных очках, сидел перед мониторами измерительных приборов и снимал их показания.
Доктор Толлингер окинул пациентку равнодушным взглядом, подошел к сидящему перед приборами мужчине и легонько тронул его за плечо.
- А… Эдуард… - мужчина обернулся, сделал коллеге знак выключить дополнительные лампы и снял очки. Он был значительно моложе доктора Толлингера, примерно лет тридцати пяти, худощавый с небольшой бородкой. Длинные черные волосы зачесаны назад. Линия роста волос начиналась почти у самых кустистых бровей, а узкая полоска лба и впалые щеки были землистого цвета, и только карие глаза на его изможденном лице были живыми и подвижными.
Мужчины прошли в другой кабинет. Доктор Толлингер плотно прикрыл дверь.
- Никодим, мне удалось уговорить мужа Лилии Абрамовны привести ее в нашу клинику. В медицине он полнейший профан, я наплел про отрицательный резус-фактор, и так заморочил ему голову, что он поверил в грозящую его жене и ребенку опасность. То, что ты сказал мне сегодня утром, просто невероятно! Я об этом боюсь даже думать, чтобы не сглазить! Ген бессмертия - это же фантастика! Если ты сумеешь на основе клеток ее крови и мозга создать вакцину вечной молодости – мы озолотимся! А ты уверен, что ничего не напутал с анализами, и эта беременная баба действительно особенная?
- Эдуард, поубавь свои восторги. До вакцины еще очень и очень далеко. А в анализах я не ошибся. Кровь женщины обладает просто чудовищной регенерацией. Я несколько раз пытался разделить ее кровь на субстанции, но связи между клетками настолько прочны, что на обычном медицинском оборудовании этого сделать невозможно. Клетки ее крови притягиваются друг к другу с невероятной силой. Как могла эта двадцатипятилетняя женщина в наш век остаться неизвестной науке? Где она все это время жила? Как могло такое случиться, что ни один врач до сих пор не добрался до нее?
- Тебя, Никодим, больше заботит - откуда она, а меня - как избавиться от ее мужа. Ведь пока муж жив, ни о какой научной работе и речи быть не может. Разве он позволит разложить на молекулы и атомы жену и ребенка?
- Ну, мой друг Эдуард, это твоя проблема. Я обеспечиваю тебя препаратами, позволяющими лечить бесплодных женщин, а уж твоя задача - бесперебойно снабжать меня биологическим материалом и обеспечивать безопасность моей работы, кстати, противоречащей всем юридическим законам и моральным устоям человеческого общества.
- Вот давай только не будем лезть в нравственные дебри. Я тебя, Никодим, во все это силой не втягивал. Ты сам приполз ко мне на коленях и попросил спрятать от полиции. Значит, так. Новенькую поместим в третий бокс, Валентине я уже отдал соответствующее распоряжение, а с мужем женщины я знаю, как поступить. От внезапной смерти никто не застрахован.
Доктор Толлингер не испытывал угрызений совести, когда дело касалось чужой жизни. Он уже давно занимался противоправной деятельностью. Со временем он открыл собственную клинику и подобрал штат первоклассных врачей с криминальным прошлым. Все были повязаны творящимися в его клинике преступлениями, а в том случае, если кто-нибудь из персонала начинал представлять угрозу для их преступной деятельности, то безжалостно ликвидировался. Для устранения ненадежных сообщников у Эдуарда Толлингера имелся в наличии целый арсенал жестоких методов. Этот беспощадный человек не останавливался ни перед чем.
Злой гений Эдуарда Толлингера и непризнанный в научных кругах талант Никодима Ефимовича Каффцыня нашли друг друга.
Глава 5
Павел Ильич отпер дверь квартиры и, не раздеваясь, прошел в гостиную. Ли Лян сидела на диванчике и внимательно рассматривала картину на стене.
- Лилечка, одевайся поскорее. Доктор Толлингер просит нас приехать. И возьми вещи на первое время. Тебе придется ненадолго лечь в больницу.
Ли Лян перевела бессмысленный взгляд на мужа и не двинулась с места.
- Ну, что ты застыла, как истукан. Одевайся быстрее, едем в клинику! - Павел Ильич рассердился. Он сходил в прихожую, сдернул с вешалки пальто жены, и бросил его на диван возле Ли Лян. - Одевайся, кому говорю!
Пройдя в комнату жены, Павел Ильич покидал в сумку кое-какие ее вещи, застегнул молнию и поставил сумку в прихожей у порога.
- Я не поеду! - Ли Лян обхватив руками большой живот, хотела проскользнуть мимо мужа в ванную и запереться там, но Павел Ильич перехватил ее и стал напяливать на женщину пальто силой. Ли Лян вырывалась и хныкала, жалуясь на свою несчастную долю. Павел Ильич не слушал ее стенаний. Он с трудом застегнул пуговицы на выпирающем животе жены и повел ее к двери. Ли Лян злобно косилась на мужа, ее просто подмывало ткнуть кулаком ему в лицо, но она не решилась. Другого благодетеля в таком интересном положении ей найти будет весьма проблематично.
Доктор Толлингер с нетерпением ожидал их прихода. Он как-то странно взглянул на Ли Лян и предложил супругам присесть. Ли Лян своим первобытным чутьем почувствовала произошедшую во враче перемену, и, схватив Павла Ильича за руку, прошептала ему на ухо:
- Этот доктор - страшный хитрюга! Он что-то задумал против меня!
Доктор Толлингер услышал слова женщины.
- Зря вы так говорите. Я пытаюсь вам помочь, а не навредить. У вас есть серьезные проблемы со здоровьем. Если вы сейчас откажетесь от моей помощи и покинете этот кабинет, больше я вас не приму. Потом вы будете сожалеть о своем необдуманном поступке, но будет уже поздно что-либо исправить. Я своих слов на ветер не бросаю. Даю вам на размышления пять минут. Решайте прямо сейчас: остаетесь вы или уходите.
- Остаемся! - Павла Ильича напугала такая категоричность врача. - Моя жена остается в вашей клинике, доктор. Другого решения просто и быть не может.
Ли Лян недовольно посмотрела на мужа. «Предатель!» - прошипела она сквозь зубы, а вслух произнесла, очаровательно улыбаясь Эдуарду Толлингеру:
- О каких серьезных проблемах вы говорите, доктор? Я чувствую себя прекрасно!
- Это лишь кажущееся благополучие. - Толлингер не отреагировал на улыбку Ли Лян. Женщины его интересовали только как рабочий материал. - Совсем скоро ваше самочувствие измениться, и вы поймете, как я был прав, убеждая вас лечь на обследование в мою клинику.
- Все, все, закончим этот разговор, - Павел Ильич засуетился. - Мы лишь теряем время попусту. Лиля, перестань перечить доктору. Чем скорее тебя начнут лечить, тем лучше. Ты полежишь в больнице совсем недолго. Ведь я прав, доктор?
- Совершенно правы. Ваше пребывание в стационаре, Лилия Абрамовна, продлиться недели две, не дольше. Если вы уже приняли окончательное решение остаться, идемте со мной, - доктор Толлингер встал и, крепко сжав плечо Ли Лян, повел женщину за собой. Павел Ильич подхватил сумку и пошел следом.
У входа в стационар доктор остановился и, взглянув на Павла Ильича, решительно произнес:
- Дальше вам идти нельзя. У нас особая атмосфера в отделении, и посетителей мы не пускаем.
- Здесь вещи жены. Лиле сейчас противопоказано носить тяжелые сумки.
- Давайте сюда ее вещи! Я понесу их сам! - доктор выхватил сумку из рук растерянного мужчины и, не сказав больше ни слова, скрылся за дверью.
Доктор Толлингер провел Ли Лян по длинному коридору, открыл ключом-таблеткой монументальную дверь в подвальное помещение и втолкнул женщину в небольшую изолированную комнатку. Сумку с вещами бросил в угол.
- Это тебе больше не понадобиться. Все необходимое получишь здесь. Садись! - маска добродушия сошла с лица врача. Он довольно грубо подтолкнул Ли Лян к кровати и вышел, заперев дверь.
В комнатке кроме кровати стояли стол и стул. Вся мебель была привинчена к полу. Опустившись на постель, Ли Лян погрозила кулаком в сторону запертой двери и погрузилась в свою обычную задумчивость.
Доктор Толлингер несколько минут понаблюдал за женщиной в глазок и отправился в лабораторию.
- Никодим! - вскричал он от порога. - Она уже здесь, в третьем боксе, и полностью в нашей власти!
- Я хочу на нее взглянуть! - Никодим Ефимович протиснулся в дверь мимо доктора Толлингера и припал к глазку. Ли Лян все также сидела на постели, обхватив ладонями большой живот. - О! Надо же, какая красавица! Мне будет приятно с ней работать!
Ученый вернулся в лабораторию, потирая руки.
- Мне уже не терпится приступить к исследованиям!
- Я рад видеть такой энтузиазм, но придется немного подождать. Ее муж еще жив. А что у нас с пациенткой из второго бокса? - доктор Толлингер взял журнал наблюдений и перечитал записи. - Вижу, случай безнадежный?
- Абсолютно безнадежный. В молодости женщина многократно избавлялась от беременностей, причем, несколько раз делала это кустарным способом. Ее репродуктивную функцию реанимировать уже невозможно.
- Ее муж платит большие деньги. Он жаждет заполучить сына, продолжателя рода. Об усыновлении чужого ребенка даже слышать не хочет.
- Его жена уже в таком возрасте, что даже если и случиться это чудо: она забеременеет, то выносить ребенка все равно не сможет. Организм женщины основательно подорван безалаберным образом жизни. О детях этой паре раньше надо было думать, когда они были молоды и здоровы.
- И что мне ответить мужу этой женщины?
- Так ему и ответьте: ваш поезд давно ушел.
- У этого человека я взял аванс! - доктор Толлингер грозно насупил брови.
- Я не господь бог, - Никодим Ефимович развел руками и отвернулся к приборам.
- Даю тебе времени подумать до утра. Надеюсь, завтра я услышу от тебя конкретное предложение, как мы решим проблему этой пациентки, - произнес доктор суровым голосом в спину ученого и, развернувшись на каблуках, вышел из лаборатории.
Толлингер подошел к двери второго бокса и заглянул в глазок. Женщина, о которой он только что говорил с Вадимом Ефимовичем, безмятежно спала, напичканная снотворными препаратами. Затем доктор подошел к двери третьего бокса и внимательно оглядел новенькую. Ли Лян сидела в той же позе. Черные глаза женщины смотрели в одну точку, ярко-красные губы беззвучно шевелились, ладони медленно оглаживали выпуклый живот.
- Она еще и сумасшедшая, - проговорил доктор Толлингер и отступил от двери. Врач испытал какое-то беспокойство. Обладая развитой интуицией преступника, он ощущал исходящую от этой женщины опасность, и опасность вполне реальную, хотя доводы разума заглушали беспричинное чувство тревоги. «Что может сделать слабая женщина на восьмом месяце беременности?» - убеждал себя доктор Толлингер, шагая по коридору, но смутное чувство тревоги его не покидало.
Доктор вошел в свой кабинет и отпер сейф. Он достал небольшую коробочку с ампулами. Этот препарат вызывал остановку сердца. Доктор уже выяснил, что Павел Ильич три года назад перенес микроинфаркт, и внезапная смерть от сердечной недостаточности не вызовет подозрений. Ликвидацией мужа Лилии Абрамовны Толлингер займется сам. Женщина представляет собой очень ценный биологический материал, и доктор решил обойтись без лишних свидетелей.
Положив коробочку со шприцем и одной ампулой в портфель, Эдуард Толлингер защелкнул замочек. Остальные ампулы он спрятал в сейф. Надев пальто и подхватив портфель, доктор вышел из кабинета. Павла Ильича он навестит завтра утром. Проходя мимо лаборатории, Толлингер подумал о женщине из второго бокса и решил еще раз напомнить своему ученому сообщнику о важности стоящей перед ним задачи срочно оздоровить эту пациентку. Доктор приложил таблетку ключа в считывающее устройство и вошел в помещение лаборатории. Из смежной комнаты, где производились опыты, доносилось звяканье стекла и тянуло реактивами. Никодим Ефимович сидел за столом и отмерял по колбочкам какую-то жидкость, а затем расставлял колбочки по гнездам центрифуги.
- Никодим, ты еще не придумал, как помочь нашей пациентке из второго бокса?
Ученый повернул голову и посмотрел на доктора задумчивым взглядом. Он поставил последнюю колбочку в центрифугу, сделал запись в открытой тетради, и только после этого подошел к доктору Толлингеру. Положив ему руку на локоть и приблизив бородатое лицо, Никодим Ефимович переспросил:
- Что ты сказал, мой друг? Я не расслышал.
- Я спрашиваю о пациентке из второго бокса, - доктор отстранился. Он не любил близкого контакта с людьми.
- А… Я займусь ею сегодня вечером. Появилась тут кое-какая идея…
- Очень хорошо. Завтра мне доложишь о результатах, а сейчас я тороплюсь. Новенькую без моего разрешения не трогай! - доктор направился к выходу.
- Ясно, мой друг, ясно, - ответил доктору Никодим Ефимович и кивнул, хотя совсем не собирался выполнять распоряжение Толлингера. У ученого было свое мнение на этот счет. «Эдуард слишком осторожничает. Какая разница, жив еще муж этой женщины или нет? Все равно он уже не узнает, что случиться с его женой и ребенком. И зачем я буду терять драгоценное время, если могу приступить к исследованиям уже сегодня ночью?» - думал он, провожая доктора к выходу. Ученый не боялся ослушаться Толлингера. Он был слишком ценен для доктора. Ученый готовил в лаборатории вакцины, которые Толлингер использовал в своей практике без всяких клинических испытаний и сертификации. Никодим Ефимович многого бы добился, если бы не его преступные наклонности. Ученый хотел творить, не ограничивая себя рамками закона.
Как только доктор Толлингер покинул лабораторию, ученый замкнул за ним внутренний замок, подошел к третьему боксу и заглянул в глазок. Беременная женщина все также сидела на постели. Санитарки переодели ее в больничный халат и тапочки. На столике стоял нетронутый ужин.
- Нужно немедленно выяснить группу ее крови. Если кровь этой беременной женщины подойдет для переливания бесплодной пациентке из второго бокса, то наша проблема решиться сама собой. Кровь, обладающая такими мощными регенерирующими свойствами, всколыхнет стареющий организм, омолодит его на какое-то время и запустит репродуктивную функцию, - пробормотал ученый, вставил в замок ключ и осторожно приоткрыл дверь.
Ли Лян повернула в сторону двери голову, и пронзительный взгляд ее черных глаз заставил ученого вздрогнуть от ужаса, словно он оказался вдруг один на один со страшным зверем, и его окружают не прочные стены современного здания в центре густонаселенного города, а дикий лес. Смертельная тоска сжала сердце Никодима Ефимовича. Из ослабевших пальцев выскользнула связка ключей и, звякнув, упала на пол. Ученый хотел наклониться и поднять ее, но забыл, привлеченный мимолетной свирепой гримасой, промелькнувшей, словно тень, по миловидному лицу женщины. «Померещится же такое», - подумал Никодим Ефимович и переступил порог.
Ли Лян смотрела на ученого алчным взглядом. Голод уже давно терзал ее желудок. То, что Ли Лян принесли на обед, было для нее не съедобно. Приходили две мужеподобные санитарки. Одна принесла полотняную рубашку, халат и тапочки, и заставила Ли Лян переодеться, а вторая в это время составила с подноса на столик тарелки с супом и картофельной запеканкой и чашку чая. Затем они удалились, забрав с собой сумку и всю одежду новенькой пациентки. Ли Лян не решилась напасть на этих грубых женщин, опасаясь в пылу схватки повредить ребенку.
- Вас ведь зовут Лилия Абрамовна? Я - ваш новый доктор. Идемте со мной, - Никодим Ефимович помог Ли Лян спуститься с кровати и вывел ее из бокса. - Сюда, пожалуйста.
Ученый затолкнул женщину в лабораторию и пощупал карман халата, намереваясь запереть дверь. Ключи остались на полу в боксе. Он махнул рукой и, продолжая подталкивать Ли Лян в спину, заставил ее лечь на стол. Никодим Ефимович закатал у Ли Лян рукав и перетянул руку жгутом. Женщина пристально следила за всеми манипуляциями ученого. Никодим Ефимович взял приготовленный заранее шприц, и вонзил иглу в вену в сгибе локтя женщины, быстро ввел ей снотворное лекарство, а затем сделал забор крови. Отвернувшись к столу, ученый стал фасовать кровь из шприца по капелькам в разные пробирки. Он так увлекся работой, что совсем забыл о лежащей за его спиной женщине. Ли Лян ощупывала затуманившимся взглядом затылок и шею ученого и широко зевала.
Снотворное, введенное ей в вену, подействовало, и она вскоре заснула.
Никодим Ефимович несколько часов бился над анализами, но так и не смог достичь желаемого результата. Кровь этой женщины не взаимодействовала ни с одним реактивом так, как должна была взаимодействовать, не поддавалась разложению на составляющие и не сворачивалась. «Но если кровь не имеет свойства свертываемости, то любая рана на теле женщины должна кровоточить бесконечно долго. Тогда почему женщина выглядит такой здоровой? Надо это проверить!»
Никодим Ефимович взял в руку скальпель, загнул полу халата и безжалостно полоснул женщину по бедру. Он был фанатиком науки и лишен чувства сострадания. Ли Лян проснулась и вскрикнула от боли. Она увидела длинный разрез на ноге и сердито взглянула на мужчину. Никодим Ефимович, склонив голову набок, наблюдал, как из поврежденных сосудов выступила кровь, затопила всю поверхность раны и остановилась. Минут через десять кровь начала впитываться обратно в ткани, края пореза сомкнулись, и рана затянулась, превратившись в розоватую полоску, а затем, побелев, исчезла совсем. На весь процесс заживления ушло около часа.
- Потрясающе! - прошептал Никодим Ефимович, продолжая сжимать в пальцах, обтянутых резиновой перчаткой, окровавленный скальпель.
С Ли Лян уже слетели остатки сонливости. Она смотрела на ученого ясными злыми глазами, готовясь к нападению. Никодим Ефимович не замечал опасности, нависшей над ним. Он снова занес руку со скальпелем над бедром женщины, намереваясь нанести новую рану и еще раз пронаблюдать завороживший его процесс заживления. Ли Лян издала предостерегающий крик.
Никодим Ефимович заглянул в лицо женщины, искаженное свирепой судорогой, и его губы растянулись в садистской улыбочке.
- Неужели, больно?! А что же будет дальше, когда я примусь за тебя, голубушка, всерьез и надолго!
Это были последние слова ученого. Через секунду он уже валялся на полу со свернутой шеей.
Ли Лян разгромила в лаборатории всю аппаратуру. Вооружившись скальпелем, прошла в бокс, подняла с пола ключи и отомкнула тяжелую дверь, ведущую из подвала на первый этаж. В вестибюле больницы дремал охранник. Ли Лян растолкала его, и, угрожая окровавленным скальпелем, заставила открыть наружные двери. Выйдя на свежий воздух, Ли Лян посмотрела на электронное табло над входом в здание клиники.
Было два часа ночи.
Глава 6
На следующий день в шесть часов утра доктор Толлингер остановил такси за квартал от дома Павла Ильича, и оставшийся отрезок пути проделал пешком. Была суббота, и большинство жителей окрестных домов еще спали. Пройдя по пустынной улице, доктор пересек двор. В дальнем углу дворник подметал асфальт и так увлекся этим занятием, что на мужчину, вошедшего в подъезд, не обратил никакого внимания.
Доктор поднялся по лестнице и позвонил в нужную ему квартиру. К его большому удивлению Павел Ильич почти сразу открыл дверь.
- А… Это вы, доктор. Я очень рад вашему приходу. Вы уже знаете, что случилось? Проходите, - Павел Ильич скрылся в одной из комнат.
Доктор снял пальто и повесил его на вешалку, щелкнул замочком портфеля, вынул наполненный смертоносным лекарством шприц и осторожно спрятал его в рукав пиджака, придерживая пальцами за колпачок, защищающий иглу. После этого он спокойным шагом направился к комнате, в которой слышался голос Павла Ильича. Доктор хотел быстрее покончить с мужчиной и покинуть квартиру, пока в подъезде и во дворе безлюдно. Вчера вечером он выяснил, что у Лилии Абрамовны кроме мужа, есть еще двоюродный дядька, портретист, ведущий довольно безалаберный образ жизни и вряд ли он будет беспокоиться о бесследно исчезнувшей дальней родственнице.
Доктор Толлингер вошел в комнату и уже открыл рот, чтобы спросить у Павла Ильича, а что, собственно случилось, да так и застыл на пороге, как изваяние. Слова замерли у него на губах. На диване сидела Лилия Абрамовна собственной персоной, в больничном халате, обтягивающем выдающийся живот, и в кожаных шлепанцах на босу ногу. Ли Лян подняла черные глаза на вошедшего мужчину, и от ее взгляда, а еще больше от вида женщины, по спине доктора пробежал холодок.
Губы Ли Лян, ее подбородок, ворот халата и сцепленные на животе пальцы были испачканы чем-то темно-бурым. Ли Лян добиралась до дома пешком. Двое малолетних хулиганов перегородили ей дорогу, удумав поизмываться над беззащитной беременной женщиной. Ли Лян, защищая себя и ребенка, превратилась в свирепого зверя и выместила на этих подонках всю накопившуюся ярость, а заодно и утолила терзавший ее голод.
Доктор сразу определил, что губы и руки женщины испачканы в свежей крови.
- Кого убила эта сумасшедшая? - истерично взвизгнул Эдуард Толлингер.
- Вы тоже считаете, что моя жена кого-то убила, доктор? - Павел Ильич перевел испуганный взгляд на врача.
- Да вы только посмотрите на нее! Она же вся залита кровью! - доктор Толлингер ткнул в Ли Лян пальцем. Павел Ильич снова уставился на жену. Доктор уже оправился от потрясения. Он мелкими шажками подобрался к мужчине, намереваясь выполнить задуманное немедленно, и сразу же вместе с беременной женщиной скрыться с места преступления. Доктор снял с иглы колпачок и уже занес руку со шприцем, метя в шею Павла Ильича, как вдруг тишину квартиры разорвал дикий вой.
Ли Лян раньше положенного срока скрутила родовая схватка. Она судорожно обхватила живот руками, закатила глаза и, вытянув губы трубочкой, выла по-волчьи, раскачиваясь из стороны в сторону. Павел Ильич бросился к жене и начал ее успокаивать, гладя ее живот и руки.
- Доктор, помогите же, у Лилечки начались роды!
Доктор Толлингер не сдвинулся с места. Он так и стоял с вытянутой вперед рукой, сжимая в пальцах шприц.
Родовая схватка отпустила Ли Лян, она открыла глаза и перестала выть. Увидев в руке доктора шприц, она оттолкнула от себя мужа. Такой же предмет она видела в руках ученого, пытавшего ее в больнице. Женщина привстала с дивана и, тяжело переваливаясь на полусогнутых ногах, вытянув перед собой руки со скрюченными пальцами с запекшейся под ногтями кровью, пошла на доктора. Ее лицо побагровело от ненависти, прищуренные безумные глаза буравили врача черными зрачками, окровавленный рот раскрылся в страшном оскале.
- Ну, точно сумасшедшая! - доктор Толлингер попятился и машинально опустил шприц в карман пиджака. Он понял, что женщина сейчас броситься на него. Увидев близко ее щелкающие зубы, мужчина обезумел от страха - А…а…а…
Доктор метнулся в прихожую, распахнул дверь и понесся вниз по лестнице. На последнем повороте он оступился и кубарем покатился по ступенькам.
Свалившись на холодный пол лестничной площадки на первом этаже, доктор почувствовал боль в ноге. Игла шприца вонзилась ему в бедро, а поршень сдвинулся с места. Доктор, тяжело дыша, поднял голову и посмотрел наверх.
Распластавшись по воздуху, на него летело что-то черное, большое и страшное.
- Ведьма! - крикнул доктор и содрогнулся от ужаса, сердце его болезненно сжалось и остановилось.
Голова мужчины поникла, стукнувшись об пол с глухим звуком. Упавшее сверху черное пальто доктора Толлингера накрыло его мертвое тело, а ровно через минуту рядом шлепнулся его кожаный портфель.
Глава 7
Павел Ильич вымыл лицо и руки жены и отвез ее в обычный роддом, где Ли Лян после непродолжительных мучений благополучно разрешилась от бремени. Девочка появилась на свет восьмимесячной, но родилась здоровенькой, пухлощекой и голосистой. Ли Лян была счастлива. За те три дня, что она пребывала в больнице, медперсонал пострадал незначительно. Ли Лян, как могла, сдерживала порывы своей кровожадной натуры. Ее зубов не избежала только хамоватая медсестра, которая обязанности по уходу за младенцами исполняла, на взгляд Ли Лян, недолжным образом.
Наступил день выписки. Павел Ильич торжественно встретил Ли Лян в холле больницы, принял из рук жены в свои руки новорожденную малышку, и, увидев ее крошечное сморщенное личико, умилился, но любовью не воспылал.
Жизнь Ли Лян с рождением дочери приобрела иной смысл. Теперь она чувствовала ответственность за дорогое ей существо. Живя в современном человеческом обществе, Ли Лня изменилась. Раньше она не осознавала весь трагизм своего положения. Свою плотоядность женщина считала естественной. Как зверь не считает злом убийство другого животного, когда голоден, так и Ли Лян не считала злом охоту на людей и питанье человеческой кровью. Сейчас же молодая женщина все чаще задумывалась о своей сущности. «Почему я не такая, как все остальные люди? Что сделало меня неуязвимой для смерти? Кто меня породил: человек или Чиан-ши?» - задавала Ли Лян сама себе вопросы. Она смотрела на дочку, целовала медальон своей бабки и молила древних богов своего племени избавить ее девочку от ужасной участи вампира. Пока же ее малышка с удовольствием пила материнское молоко, как и все нормальные дети ее возраста.
Павел Ильич наблюдал за женой, много думал о странностях ее образа мыслей и поведения. В его голове рождались какие-то смутные догадки, возникали подозрения. Павел Ильич еще не оправился от потрясения, вызванного смертью единственного сына, и жизнь рядом с сумасшедшей женой и с осознанием того, что она является убийцей, стала для мужчины невыносимой мукой.
Павел Ильич замкнулся в себе, и становился все более безразличен к Ли Лян, которую когда-то страстно любил, а ее ребенка вообще перестал замечать. Между супругами постепенно нарастало отчуждение, и когда однажды днем жена с ребенком не вернулась с прогулки, Павел Ильич не очень сильно расстроился. Он сходил в полицию, написал заявление, и зажил один, как жил прежде.
Все события, начиная со знакомства с прелестной женщиной в ресторане, смерть сына, женитьба, беременность жены и роды, и заканчивая исчезновением супруги с грудной дочерью, полностью стерлись из памяти Павла Ильича, словно ничего этого и не было.
Конец шестой части
Продолжение: http://www.proza.ru/2016/01/26/2448