МОЛОТОВИЧ ОВСЯННИК/
OVSYANNIK MOLOTOVICH
Сказки на ночь
Предрождественская история
Рассказываемая малышам безалаберным папашей, но уж точно, не история для детей или впечатлительных натур, а то что папа её детЯм рассказывал- оставим на его совести
Москва, Новый 2016 год
Давно это было, ох как давно и далеко так, что даже представить или найти на глобусе невооруженным глазом сложно.
Жизнь и работа забросили меня на самый северо-восток вогуло- остякского округа. Хотя, все в жизни относительно, и это был юго-запад тунгусского уже постметеорного, или туруханского ранее ссыльного края. Жили мы тогда в ста милях севернее Нижневартовска. В наш Радужный с юга вела жуткая разбитая бетонка по которой везли всё для жизни и обустройства города и месторождений: дорога смерти- плиты на ней в ту пору разлезлись и выступали крепкими могучими торцами, типа тех, что поднимают как барьер на американских спецобъектах. Те же плиты, которые не вздымались торцами, были изношены настолько, что начинявшая их стальная арматура торчала из бетона штырями навстречу транспорту, как торчали противотанковые ежи в Великую Отечественную. И много, ох много машин проткнуло брюхо себе и седокам на этих арматуринах. Так что дорога в Вартовск и обратно была увлекательным слаломом меж опасных препятствий. Из-за этого многим радужнинским начальникам сподручнее было ездить в Вартовск не на персональных Уазиках с Волгами, а идти в народ и записываться на вахту- вахтовые разбитые и воняющие солярой мягкие Икарусы неслись по этой бетонке на полной скорости не притормаживая, и не обращая внимания на препятствия. Я тоже ездил автобусами, и не отбирал плеча у задремавшего на мне работяги, но в долгих спорах о международном положении не участвовал, а разговоры окружающих вахтовиков слушал- мне были интересны простые люди. Задолго до тех дней меня поразил местный вахтовик- тогда про Радужный я еще мало чего знал и почти не слышал. Попал в гостиницу Северная в Вартовске, случайно в командировке. Вторым жильцом в комнате был маленький парнишка, каждый вечер приходивший в дрыбоган и притаскивавший полную авоську водки, бутылки парнишка складывал в свой уже порядком набитый рюкзак. В последний вечер прийти он не смог- его внесли под руки два здоровенных татарина, сосед тихо улыбаясь висел у них на руках, привычно поджав колени, чтобы ноги не волоклись по ступенькам лестницы. Утром он дособирал свой уже забитый рюкзак, попросил меня подмочь взгромоздить его на спину и прогнувшись до земли под тяжестью, обозвав меня на прощание добрым человеком за то, что не тырил у него бутылки, рассказал, что шоферит в Радужном. У него две недели вахта, а там сухой закон. В Радужном закон был не только сухой, но и бездетный. По местной легенде в таком же рюкзаке транспортный начальник Анатолий Назаров тайком привез на вертолете сюда вместо водки своего малого сына в обход всех законов. Так, советская власть, продававшая америкосам нефть по двести долларов за бочку, экономила на строительстве в новых городах вытрезвителей, магазинов, детских садов с больницами и школами, чтобы чуть позже, когда цена самотлорской нефти упадет до восьмидесяти долларов, разориться и лопнуть.
А мы, ничего про эти цены не знавшие, жили под властью Советов в уже обустроенном Радужном с детьми в теплой панельной девятиэтажке пока я работал главным инженером ремонтных мастерских. Квартира была действительно теплой, потому что подоконные доски после строителей я поднял и открывшиеся там дыры и пустоты забил паклей, а балконную дверь утеплил как мог ватой и нетканным толстым полотном. Да и батареи в Сибири тогда кочегарили почти до красна. И хоть на улице было под полтинник мороза и работы на улицах запрещали- актировали, в доме было хорошо. Детей в такие морозные дни я отвозил в садик на утепленном крепком Уазике. Температуру мы узнавали услышав рано утром сиплый мужской кашель по местому радио и привычную после кашля фразу: "Внимание, говорит радиоузел! В связи с низкой температурой минус 45 градусов, занятия в школах города для первой смены отменяются." Еще точнее знал температуру метеопункт аэропорта и он передавал ее в объединение, а все уличные спиртовые термометры к этому моменту уже попросту замерзали, и врали как кому хотелось.
Итак,Радужный, декабрь предрождественский и морозный. Я провел актированный день на работе. Но, актированный. не значит бездельный, потому что официальный запрет работ на улице приводил к еще большим хдопотам, трудозатратам и усталости за день. Дети в садике отоспались и дома укладывались как обычно с неохотой. Да и ёлка в зале уже стояла и будоражила малышей предчувствием подарков. Конечно, они заигрались и заболтались допоздна и по своей воле идти спать не собирались, укладывая их я сдуру поддался просьбам: «Папа, расскажи сказку!» «Хорошо! про кого, про принцесс или игрушки?» «Про принцев и дворцы!»
И наполовину сонный, засыпая уже, начал рассказывать, путая и перемешивая сказки и их героев и сюжеты, не обходясь без плагиата. «Посадил дед репку, выросла репка у него на огороде большая- пребольшая, подкопал дед Вова репку и давай тащить её из земли. Тянет-потянет- вытянуть не может. Позвал дед бабку (Анну Васильну) бабка за дедку– дедка за репку, тянут –потянут оба – вытянуть не могут. Позвала бабка внучку (белянку Катеринку) внучка за бабку- бабка за дедку-дедка за репку, тянут-потянут втроем- вытянуть не могут. Тогда, позвала внучка кошку ( лохматую Василиску), стали тянуть вчетвером: кошка за внучку-внучка за бабку-бабка за дедку– дедка за репку, тянут-потянут вчетвером – вытянуть не могут! Позвала кошка мышку, что жила по соседству: «иди к нам на помощь, я тебя не съем, честное кошкинское!» « Мышка бежала, хвостиком вильнула, репка упала и разбилась. Дед плачет, бабка плачет, а мимо огорода проходил белобрысый принц Пашка из детского садика и успокоил стариков: «не плачь дед, не плачь баба, я вам привезу из командировки иностранные семена новой тыквы и вырастет она у вас еще больше, еще слаще и золотой.» Успокоились старики и стали жить поживать, добра наживать, семена Пашкины ждать.»
«Папа. А что значит хр-хр? Что ты все время это говоришь?»
«А, о чем я рассказывал?»
«Да о принце Пашке, расскажи еще, только не страшно!»
«Ладно, не страшно и о принце Пашке. А был Пашка настоящим принцем, потому, что волосы у него были светлые и любил он погулять по лесу неподалеку от дома, ставил кормушки для птиц и белочек зимой, и те его как раз принцем свои и звали, да еще летом подкармливал рыбок речных крошками сухих булок, а река у нас знатная:"Чуден Аган при тихой погоде, когда вольно и плавно катит он сквозь леса и болота полные воды свои к Оби." Редкий смельчак рискнет перейти Аган от берега до берега, потому что засмеют его зеваки и проплывающие мимо крокодилы местные и ханты да речники вечно пьяные. Редкая птица отважится долететь до середины Агана, а кто и отважится, так это местная чумазая чайка- халей, и та устанет- проголодается, и силы подкрепить нырнет в воду за рыбешкой, ведь полны воды Агана рыбой разной промысловою. Только вот охраняют эти воды и эту рыбу всякие лешие, кикиморы, да водяные из госрыбнадзора. А хорошие правильные люди, что живут неподалеку от Агана, рыбку любят и горазды ею питаться. Но, помогают этим хорошим людям местные браконьеры, отбирающие рыбу у рыбнадзора и раздающие ее людям на пропитание. С такой ватагой благородных Робин Гудов и ходил за рыбой наш прынц Пашка. А рыбнадзор таился-прятался от браконьеров и от жены, которая кричала ему в след из окошка 9-го этажа. «-Не садись на пенёк, не пей пузылёк, неси мальчикам, неси девочкам!» Но, не слушал жену рыбнадзор и ловить пытался наших браконьеров, на этом и поплатился. И вот в одну ночь, водяной из рыбнадзора в кителе да с биноклем мощным засел на мосту через Аган и затаился, а в дозор с собою прихватил пару бутылок водки для сугреву и веселья, но сил не рассчитал, и сверзся после водки с моста плашмя прямо в воду, разбился да утоп и поплыл вниз по течению. Девчонки– уймитесь и ведите себя тихо, а то сейчас все брошу, да уйду спать.» «Это не я- это она-Ксюха! Не щиплись, больно же! Спи, давай, дура! Ты же мешаешь и нам и папе! Папуля, продолжай пожалуйста, она больше не будет.»
«Вышли ребята на реку поздней лунной ночью, каждый на своей Казанке-3М под мощным мотором Вихрь сорокасильным, чтобы от надзора уходить. У каждого сетка да сачок рыбу в лодку вытаскивать, а у Пашки еще и шашка динамитная, рыбку глушануть. Метнул Пашка шашку подальше вверх по течению, шашка грохнула и к лодке Пашки поплыла кверху пузом оглушенная полуживая рыбка аганская, Пашка со товарищи только и успевали собирать рыбку сачками и забрасывать в лодки. Но, одна рыбка в сачок не влезала и сил поднять ее у рыбака не хватало. Стал он тянуть рыбку: тянет-потянет, вытянуть не может, позвал рыбак Сашку и стали они тянуть вдвоем: тянут-потянут, вытянуть не могут. позвал Сашка Кольку и стали они тянуть втроем: рыбак за Сашку, Сашка за Кольку, Колька за рыбку: тянут- потянут-вытянуть не могут! «Пап, а ты чего снова это Хр-хр-хр говоришь, а?» «Ну, да ладно, давайте дальше: Позвал Колька Пашку, Пашка подплыл и сразу разобрался: «Ребя, это вам не рыбка- это утопленник, причем– свежатинка, похоже, мы запоздалого пловца вместе с рыбой и глушанули.» «И что делать-то?" «А что делали, то и делаем- вытягиваем его, только пороть пузо не будем, а так оттащим к берегу на железку– пусть те со своим и разбираются– видите китель на нем с пуговицами в два ряда.» Сказано-сделано, спустились по реке вниз, отнесли тело по назначению и положили аккурат ровненько рельсов строящейся тогда железки Сургут- Нижневартовск. Поезд проехал и разделил туловище аккурат на три части, с задней площадки последнего вагона спустился кондуктор, почесал затылок и сказал: «Да, чисто сработали, но это же наш железнодорожный человек, вон- в кителе, да водочкой пахнет,значит, доктора надо. Сложили кусочки в мешок и завезли его по пути в больничку Мегиона, да отдали пожилому фершалу. Тот всю ночь чего то у себя в каморке кромсал- резал- сшивал, а утром на рассвете выпил спиртику, оставил операционную, присел на ступеньки крыльца, закурил папироску отмахиваясь от комаров и сказал кондуктору: «Случай, однако, тяжелый, но жить будет!» А тем временем Пашкина ватага вернулась домой на лодках, да решила с перепугу от мокрухи избавиться и сдала Пашку местной милиции. Милиционеры-то кинулись искать труп, да не нашли– нет таких в регистрации, ну и отправили Пашку разбираться в командировку в Москву, в Бутырскую тюрьму.»
« Бля! папа, ты же обещал не страшно!» !-И кто это так ругается, а, девочки?, откуда это, и как не стыдно!» «Так это Ксюха, у них в группе все так говорят и дети, и музработница.» « Стыдно девочкам так ругаться. Так ведь не страшно- все живы, и Пашка в Москве. А в камере он сдружился с соседом- хорошим молодым парнем из Тамбова. И задумали ребята уйти из тюрьмы, и пока Пашка стоял на шухере, сосед расковыривал обмазку каменной стены и вытаскивал из стены камни по одному, а потом и соседние камни расшатывал и вынимал и складывал аккурат под Пашкины нары, а когда в дырку в стене голова пролезла, смогли ребята из камеры выбраться и перебрались прямо под сцену пристроенного к тюрьме Дворца культуры московской милиции. А там- костюмы дедов Морозов к завтрашнему утреннику, да мешки с подарками и бороды белые с париками. Вот так, одетые делами Морозами, Пашка с напарником из Дворца милиции и выбрались на Новослободскую прямиком в центр Москвы, рванули к Красной площади от погони укрыться, и давай поздравлять прохожих с Новым годом, и раздавать им подарки. И в оставшейся за их спиной радостной кутерьме погоня, которую милиция организовала за ними, застряла. А чуть дальше, около фабрики мультиков, что в древнем красивом церковном храме, нашли наши беглецы боковую служебную дверь. Ткнулись в нее, а там на вахте старуха Баба-яга с наганом за поясом и старичком Кащеем за спиной. И давай старуха их пытать: «-Кто, да откуда, да куда? А коль зайти хотите- берите три карты и играйте со мною: выиграете, награжу вас тройкой быстрою оленьею. А проиграете – оставите мне ваши мешки с подарками- они вам больше нужны не будут, да поцелуете меня крепко да ласково.» Но, не поддался наш Пашка на это. «-Кого ты пытаешься дурить, карга древняя? Не видишь, что ли- я прынц Пашка первый- всегда первый и во всем– и с горшка в садике я первый поднимаюсь и нос вытирать салфеткой к няне первый подхожу! Так что играй в свои три карты со своим Кащеем, с ним и целуйся! А я буду целоваться с красоткой-белянкой Катеринкой! А нам подавай немедля волка серого объезженного для моего напарника, он на нем домой с подарками рванет в Тамбов в леса.
И тройку быстророгих оленей для меня!» Пашка в оленьи сани с мешком подарков погрузился и был таков из Москвы и от погони, а олени отвезли его на родину в Сибирь на Север.
Так что, скоро уже дед Мороз приедет к нам и привезет подарки, но, если дети в доме не спят, то Мороз стесняется туда заходить и раскладывать подарки по красным носкам у елки, и если вы ребята быстренько не угомонитесь, ваш Пашка так и останется с оленями на улице и в дом не войдет и подарков не отдаст! А подарки у Пашки для всех: и для вас, и для нас с мамулей и дедуле с бабулей обещанные семена золотой тыквы из Союзмультфильма, и от вас зависит сейчас, что бы все получили утром подарки. Так что засыпайте скорее! Хр-хр-хр!» Кто из нас засыпал первым неясно, но, глубоко ночью любимая приходила за мной и я отправлялся за нею мимо елки в супружескую постель с чувством хорошо выполненного отцовского долга.
Никогда больше не спал я так сладко и удобно, как на полу в детской, рассказывая эту нехитрую мешанину сказок на ночь. А наша с любимой ночь продолжалось уже со сказочно прекрасной любовью до рассвета.
И я твердо помню, что утром мы просыпались одновременно под детские радостные охи и вскрики и шуршание оберток подарков и ласковую ругань: «это мне, не трогай, это моё!»
А белобрысый Пашка как то, когда в садике в обед давали апельсины, принес Катеринке в ладошке три апельсиновых косточки и шмыгая носом сказал на ушко: «Это три семечки волшебные и я их тебе дарю к Новому Году, и целую тебя к празднику.» Катеринка косточки эти отдала бабуле, та их на огороде высадила и к осени уродились у нее на компостной куче три больших золотых тыквы, рыжие да сладкие внутри, а как из апельсинов выросли тыквы не поймет никто, потому как, чего только нет у стариков на огороде в компостных кучах. А потом уже, через тысячи дет ученые будут биться над загадкой происхождения сказочно вкусных районированных сибирских апельсинов...
Автор благодарит любимую свою Милочку– инициатора и вдохновителя этой книжки, и всей его жизни и всей его работы и радости, и детей и внуков.
И еще одна благодарность дедуле-тестю Владимиру Георгиевичу Нетыксу, и бабуле-теще Анне Васильевне Нетыкс (царствие ей небесное), которые на своем огороде в условиях Сибири и районов Крайнего Севера превращали быль в сказку- растили и выращивали чудесные и сказочные клубнику, да горох и огурцы с тыквой и картошкой, и вкладывали в эти овощи-ягоды мозоли рук, надорванные позвонки спины, и пот трудовой да любовь, негу и ласку к земле родной-прекрасной. А дома вырастили трех дочерей красавиц с зятьями и без малого десяток внуков. Вырастили и научили их на собственном примере любви к родной земле, которая на эту любовь отвечает сторицей.
А стариков и огородников таких сегодня почитай вся Западная Сибирь, с ее средним Приобьем, на них наша земля и растет и держится. Спасибо им огромное и поклон низкий до самой земли.