http://www.proza.ru/2016/01/22/1582
– Поехал, поехал твой принц... беги, догоняй, а то валеночки-то примёрзнут, гы-ы-ы, – тыкал пальцем в сторону уходящего поезда Сергей, приговаривая язвительным голосом, который приглушался, проходя между полными, постоянно блестящими от невысыхающей слюны, губами. Они неприятно напоминали толстых виноградных улиток. Его маленькие глаза, при этом, светились и как будто мигали от частого моргания.
– Серёжка, а ты чего здесь мёрзнешь? Почему домой не уехал? – раздражённо спросила Ирина, хотя заранее знала ответы на вопросы, даже не смотря на простоту, всё-таки озадачившие её персонального «водителя». Он имел привычку ждать за углом здания вокзала, подсматривать за тем, как бойко идёт торговля и радовался, когда пассажиры наперебой благодарили Ирину.
Хотелось побыть в одиночестве, наедине с поглотившей её, нежностью.
– Сергуня, ты поезжай, а я на автобусе доберусь, мне ещё и в магазин нужно зайти, прикупить кое-что… Бабушка Зара заказывала манки, муки и сахара… – миролюбиво произнесла Ирина.
Он недоверчиво смотрел на свою «покровительницу», которой симпатизировал давно и безответно и сейчас подкожно чувствовал что-то нечестное в её словах. Из-за непроницаемости убогого ненормального ума, неумения связывать одни события с другими, он не улавливал подвоха, но, где-то в самой глубине, незамутнённой пороками, души подозревал какую-то неправильность и тут же начинал чувствовать обиду. А незамутнённой-то душа, как оказалось позже, была до поры до времени…
– А вот и нетушки-конфетушки! Всё равно буду ждать тебя … гы-ы-ы… птичка-синичка, иди, иди, сальца купи, – злорадно засмеялся Сергей и сплюнул на снег.
Каким-то десятым интуитивным чувством Ирина заподозрила скрытую угрозу в этом неуместном смехе, добродушного на вид, парня-недоумка.
Вспоминалось, как он, будучи ещё мальчишкой лет десяти-двенадцати, с добрыми шутками-прибаутками, по-соседски, приносил Ирине горячие, только что с плиты, умопомрачительно вкусные пельмени, которые по воскресеньям лепила его престарелая мать – Зоя Афанасьевна, – женщина скрытная, немногословная, переживающая в одиночестве своё горе. Единственного сына Серёжку она произвела на свет почти в пятьдесят. «Нагуляла» по случаю, неизвестно от кого, умело скрывала под широкими юбками пополневшую фигуру, потом, мучаясь жуткими болями от схваток, одна пошла в лес и там разродилась кое-как. Рыдала, как белуга, проклинала весь белый свет, но удавить мальчонку материнских сил не хватило, пожалела, решила, – «пусть живёт, хоть опорой в старости будет». А вот знай тогда, как всё дальше обернётся, то прикопала бы дитя без сожаления и с глаз долой, но судьба сама распорядилась, что, да как…
Серёжка подогнал мотоцикл. Поход в магазин Ирина решила отложить на завтра: хотелось поскорей вернуться домой и помочь Заре с ужином и по хозяйству.
Мороз усиливался, пошёл мелкий, колючий снег. Стало зябко.
От большой радости, что Ирина у него за спиной, Серёжка выжимал скорость по полной. Встречный ветер как будто металлической щёткой нещадно царапал лоб и щёки. «Так и обморозиться не долго», – беспокоилась Ирина, поддерживая у носа выпростанный из-под шубы воротник кофты, – «скорей бы добраться до дома, да на печку, под тулупчик»…
Прищуривая глаза, Сергей то и дело крутил головой то влево, то вправо и нёсся наугад, пытаясь лишь мельком поглядывать на дорогу. Неожиданно на повороте заднее колесо мотоцикла пошло юзом, а переднее со страшной силой налетело на припорошенное снегом старое толстое бревно, давно и никчёмно лежащее у дороги. Ирина успела заметить, как перед ней вдруг исчезла спина Сергея, а потом её подбросило, швырнуло в сторону и... сильнейший оглушительный удар головой о бетонный столб полностью погасил сознание.
Сергей лежал на дороге, придавленный мотоциклом. Спустя какое-то время он очнулся; озираясь по сторонам, завопил от боли и страха:
– Мамка! Ма-а-мка…мам-к-а-а!..
Когда, в какой момент наше сознание постигает простую истину о том, что мы связаны с матерью неразрывной нитью самой жизни? Какой оберег способен защитить нас от болезней, напастей, горя и мучений? Читая молитву, обращённую к небесам, не просим ли мы, на самом деле, помощи и поддержки у самого дорогого нашему сердцу человека, который всегда рядом с нами, здесь, на земле?.. Ведь святая материнская любовь творит чудеса. Только мать способна по одному-единственному движению, сдержанному дыханию, потемневшему свету в глазах своего ребёнка почувствовать переживаемую им боль, тоску или просто неприятности. Когда мы отталкиваем от себя эту любовь, забываем о ней, можем ли мы быть счастливыми?
– Зара, Зара-а-а… – позвала Афанасьевна, поднимаясь на крыльцо. – Иришка-то уже дома?
Зара, вытирая руки о фартук, открыла дверь и пригласила соседку в дом.
– Дак, я и сама жду её, не дождусь… Уж темнеть начинает, а её всё нет и нет. Давно должна приехать... в магазин-то зашла, а чего там делать столько времени?.. – сыпала вопросами Зара. – Видишь, чего на улице творится, – отодвигая занавеску на окне, сказала она. – А Серёжка тоже ещё не вернулся?
– Я вот про то и говорю, что и Серёжки нету, ведь он на мотоцикле ещё днём погнал. Знаю, что он часто Иринку на вокзал подвозит… Может сломалась эта чёртова рухлядь, да застряли где?.. Вот, беда… Чего делать-то теперь?
Сергей с трудом спихнул с себя мотоцикл и, размазывая толстой варежкой слёзы и сопли по лицу, медленно пополз на четвереньках к слетевшему с ноги и валяющемуся поблизости, валенку. Напялил его, не обращая внимания на голую ступню, позабыв о портянке, которую всегда наматывал вместе носка. Он проследил взглядом по странной, от тёмных багровых капель, дорожке… и только тогда заметил Ирину. Долго перелезал через сугроб, – счищенный с дороги и наваленный трактором снег высился на обочине. Наконец, он прикоснулся к её руке; недоумение отразилось в его глазах.
– Чего разлеглась, птичка певчая? Мыши, там мыши…Пойдём домой!
– Дурак, вот дурак, чтоб тебя…– едва разобрал он полушёпот Ирины. От колотящей внутренней дрожи она пришла в себя и поняла, что произошло.
Повторяемое Ириной слово «дурак» вдруг, словно гвоздём, пробило его самосознание. Он помнил, как с самого детства наказывала его мать, била нещадно за любые малейшие проступки и приговаривала: «вот тебе, дурак ты проклятый, получай, скотина… живёшь дураком, так и помрёшь, чтоб ты сдох, поскорей… дурачина». Сергей рефлекторно связывал это обидное прозвище с болью, страхом и ненавистью. Не справляясь с силой материнских рук, не умея защищаться, противостоять побоям, он, раз от раза, затаивал в себе злобу, которая годами копилась внутри и тлела угольками, как в костре, готовом вот-вот разгореться губительным огнём.
продолжение
http://www.proza.ru/2016/01/28/2033