Вокруг, в темноте полярной ночи, простиралась дикая, как будто только что созданная Богом ровная белая гладь. Вверху в небе блестела луна, отражаясь в отвердевшем от сильной стужи и ветра снеге тундры. А низко над горизонтом дьявольскими всполохами на все цвета радуги играло северное сияние. В абсолютной тишине все вокруг было наполнено какой-то неразгаданной гордой таинственностью и вечностью бытия. Мороз был такой, что даже если очень тепло оденешься, и то минут через пять становилось так холодно, что хотелось выть.
Зато как хорошо в такую погоду сидеть в тепле, играть на гитаре и петь с друзьями какие-нибудь романсы, а еще лучше слушать их и пить горячий чай.
Глушков и Емельянов, которых назначили помогать в прачечной, почти что так и делали, только пили они не чай, а брагу, которая у них до этого бродила в канистре целую неделю. Они сидели у полыхающей жаром печки и разговаривали. А в соседней комнате гудела стиральная машина.
До недавнего времяни солдатам свое белье приходилось стирать самим, во время мытья в бане. Это было тяжело и неудобно. Потом стирать белье взялась одна из офицерских жен. В помещении бани ей поставили стиральную машину и в помощь дали двух солдат, которые периодически менялись. В обязанности солдат входило топить печь, пилить снег, перетапливать его в котле, делая горячую воду, и при необходимости помогать в стирке. Работа была тяжелая и нудная.
— Какая гадость это белье, — пробубнил Глушков, — в гробу я его видал и в белых тапочках. Это я-то, коренной москвич, сын полковника, торчу здесь на этом Богом и чертом забытом Заполярье и помогаю какой-то кретинке вонючее белье стирать.
Он налил себе еще стакан браги и выпил одним духом.
— Ты прав, Эдик, — поддержал его Емельянов, — но что мы можем сделать, осталось еще полтора года мучиться здесь. Мне тоже не сладко. У меня папаня тоже большая личность. Он профессор, студентов в политехе обучает. Мне тоже до чертиков надоели эти солдатские морды, эта тундра, это море и это траханое Заполярье. Мне кажется, что мы так и сгинем в полярной ночи. Меня начали преследовать галлюцинации и мне иногда кажется, что я схожу с ума.
— Да, невеселый мы разговор затеяли. Как же нам продержаться? Главное, и развлечься то здесь не с кем. Бабу хочу так, что выть хочется, член куда угодно бы сунул, чтобы удовольствие получить.
Оба помолчали немного, потом выпили еще по стакану, в головах помутнело, а по телам разлилась приятная истома.
— А ты знаешь, какие чувихи у нас были, — продолжил тему Эдик, откинувшись поудобнее на своем ящике. – Мы обычно на даче развлекались, когда предков не было. В каких только позах я их не драл. А под завязку в рот или в зад. Ты пробовал?
— Спрашиваешь. Мы несколько раз в игру играли, козлом называется. Ставим стол, на него ложится голая чудачка, а вокруг стола, держась руками за края, встают раком тоже голые девицы, чем их больше, тем сложнее выиграть. Играющие парни ставят деньги в банк, находящийся на животе лежащей девки. Выигрывает тот, который сунет каждой, обойдя стол, и кончит на лежащей девочке. Иногда в банке накапливалось по несколько десятков тысяч, но мне никогда не удавалось выиграть банк, кончал на третьей или на четвертой.
— Эх, не задорь меня, Игореха. У меня даже шишка встала от этих баек.
— Слушай, а может у этой попросить, что у стиральной машины? — лукаво спросил Игорь.
-Я пробовал, — криво улыбаясь, ответил Эдик, — она сказала, что если еще раз такое повторится, мужу скажет. Слон, а не баба. Сходи, попробуй, может, тебе не откажет?
— И попробую, — завелся Игорь, — где наша не пропадала.
Он зашел в прачечную и закрыл за собой дверь. Через некоторое время оттуда послышалась сначала возня, затем женский крик. Услышав его, Эдик тоже ринулся в комнату.
— Игореха, пасть ей заткни! Она сейчас всю роту поднимет криком.
— Сам заткни, не видишь, что ли, что я делаю.
— Я ей туда сейчас член вставлю, не больно покричит.
Они, как два разъяренных зверя, насиловали женщину до тех пор, пока не обессилили.
— Фу, давненько так не резвился.
— Я тоже. Но что же с ней теперь делать? Ведь она же нас с тобой под трибунал подведет.
Тут женщина вскочила на ноги и стала кулаками неистово, по-бабьи колотить обоих парней.
— У, сволочи! Гады! Как я вас ненавижу!
— Ах, да ты еще драться! — прохрипел Эдик и что есть силы кулаком стукнул женщину в лицо. Та упала, головой ударившись о край стиральной машины. Из головы сильной струей потекла кровь, а глаза стали стекленеть.
—Эдик, да ты же ее убил! — заорал Игорь, — куда мы ее теперь денем?
— Тащи топор, надо ее на куски порубить и в тундре спрятать!
Игорь принес от печи топор, и они по очереди начали разрубать женское тело на мелкие части. Потом, когда выбились из сил, принялись блевать.
— Кажется, всего наизнанку вывернуло, — держась за живот, простонал Игорь.
— Но нам же нельзя так оставлять! Давай подожжем все это.
Эдик принес припрятанную для расстопки печки канистру с соляркой и начал поливать пол и стены прачечной. Затем чиркнул спичку. Сначала долго не зажигалось, а потом все занялось пламенем.
— Бежим отсюда, - зловещим шепотом прохрипел Эдик.
— Но послушай, как же быть? С передающего огонь увидят и заложат нас, - остановил друга Игорь.
Передающий центр располагался в маленьком деревянном домике и находился примерно в ста метрах от прачечной.
Не замечая мороза, они добежали до передающего и вошли в помещение. В прихожей передающего был сделан специально изготовленный для карабинов деревянный ящик, называемый в армии пирамидой. В пирамиде стояли два карабина, и подсумки с патронами лежали тут же. Вошедшие парни, не шумя, вытащили карабины и зарядили их.
А в помещении аппаратной передающего во всю шла игра в карты. Обычно сюда приходили солдаты, свободные от дежурства, поиграть втихаря от офицеров. Играли обычно в марьяж втроем или четвером. От сигарет дым стоял столбом.
Вот и сейчас четверо парней, забыв обо всем на свете, с азартом кидали карты. Поэтому никто не придал значения появившимся Эдику и Игорю.
— Руки вверх, — властно скомандовал Игорь и навел карабин на ребят.
— Да брось ты, Игореха, — посмеялся Иван, - садись лучше с нами, вон Витьке уже надоело, заменишь его.
Но тут произошло неожиданное. Сначала Игорь, а затем Эдик начали методично расстреливать картежников. Все четверо замертво свалились на пол.
— Пойдем, — сказал Эдик, — нам здесь больше делать нечего.
— А посмотри-ка, Хусаинов-то еще шевелится, — заметил Игорь.
— Ах ты, узкоглазая сука, ну я тебя сейчас успокою! — завопил Эдик и нажал на спусковой крючок. Но выстрела не последовало, кончились патроны. Тогда он с остервенением откинул штык и штыком начал безжалостно тыкать лежащего, как будто это был его самый злейший враг.
— Хватит, хватит, — остановил его Игорь, — бежим!
Эдик вытер с лица заливавший его пот, потом они бросили карабины и бегом кинулись, не разбирая дороги, подальше от этих трупов.
— Слушай, а куда же мы бежим, — пробежав по тундре с километр, опомнился Эдик, — ведь в гараже есть вездеход, а у меня раньше права были. Я на отцовой «Волге» частенько ездил, а с вездеходом-то как-нибудь справлюсь.
— И я тоже немного умею, — похвастался Игорь, посмотрев на часы, - в роте уже отбой сыграли, так что пройдем, никто и не заметит. А часовой от холода наверняка куда-нибудь в кочегарку спрятался.
Они так и сделали. Тихо, чтобы случайно не увидел часовой, прокрались в гараж и открыли замок, который ничего не стоило открыть любым гвоздем.
Вездеход завелся быстро, и это как-то успокоило парней, и они уже трезвее начали соображать.
— А давай-ка сначала заедем на склад, продуктов наберем, а потом рванем в тундру. Может, как-нибудь и выберемся отсюда, - с надеждой проговорил Эдик, сидя за рычагами управления.
— Надо бы еще и оружия набрать на всякий случай.
— Ты прав, — поддержал приятеля Эдик.
В домике на передающем Хусаинов очнулся с таким ощущением, как будто побывал в преисподней. Он был весь в крови, а тело нестерпимо ныло от полученных ран. Со сверхестественным усилием ему удалось сначала пошевелить рукой, потом со стоном перевернулся на живот и медленно начал ползти к телефону.
Дежурный по части старший лейтенант Егоров сидел в пункте управления и дремал.
Вдруг резко зазвонил телефон, сигнал исходил из передающего. Он поднял трубку и услышал какие-то булькающие звуки:
— У-у-у, убили, нас всех убили, — и тишина...
— Алло, алло, повторите, — занервничал Егоров, — кого убили?
Тут послышался звук падающей трубки и снова гробовая тишина. От страха у него поднялись волосы на голове, а по спине пробежали холодные мурашки. Целую минуту он не мог прийти в себя, потом позвонил в казарму и объявил тревогу.
В казарме дежурный, сержант Иванов, тут же после полученного приказа тревоги побежал в спальное отделение и закричал:
— Подъем! Подъем! Тревога!
Солдаты, как положено, повскакивали с постелей, по ходу натягивая галифе, быстро наматывали портянки, обували сапоги, а затем набегу гимнастерку и ремень.
Иванов открыл оружейную комнату, и все кинулись разбирать свои карабины.
Зазвонил телефон. Иванов снял трубку. Опять звонил Егоров:
— Слушай, Иванов, что-то случилось на передающем. Где часовой? Пускай немедленно просмотрит всю территорию и дай ему в подкрепление еще двоих. А остальные наготове ждут дальнейших распоряжений.
— Есть, товарищ старший лейтенант. Вас понял.
В помощь часовому пошли рядовые Михайлов и Петров. Они знали, где в это время искать часового, и сразу пошли в котельную, примыкающую к казарме. Затем уже втроем отправились осматривать территорию части.
— Смотрите, прачечная горит, — заметив вдали огонь, воскликнул Михайлов, - надо дежурному доложить. Петров, ты молодой, сбегай и доложи, а мы с Сашкой продолжим обход.
Петров убежал, а Михайлов с часовым пошли дальше по направлению к гаражам.
— Сашка, смотри, дверь гаража открыта и вездехода нет. Чудеса да и только. Уж не вражеский ли десант высадился к нам?
— Больно мы кому-то нужны здесь, у черта на куличках.
— Смотри, вездеходные следы ведут к продовольственному складу. Пойдем туда скорее.
А в это время Эдик и Игорь погрузили на вездеход пулемет, потом несколько пулеметных лент, затем несколько гранат и автомат.
— Смотри Эдик, — проговорил Игорь, — кто-то сюда идет, двое.
— Чудик, — съязвил Эдик, — у тебя же в руках автомат, пусти его в дело.
Среди тишины полярной ночи раздалась короткая автоматная очередь. Михайлов и Сашка упали в снег, обливаясь кровью.
Звук автомата услышали в казарме, и солдаты по команде командира части побежали к оружейному складу.
Игорь с Эдиком встретили их огнем автомата и пулемета. Упало еще четверо, остальные залегли.
— Слушай, Эдик, — истошно заорал Игорь, — давай быстрее рвем когти от сюда!
Эдик завел вездеход, и он резко рванул, быстро удаляясь вглубь тундры. Солдаты открыли огонь, но куда там, вездеход был уже далеко.
Кроме вездехода из исправной техники в части был гусеничный трактор.
— Рядовой Степанов, — распорядился командир, — немедленно заводите трактор, прицепляйте к нему сани, грузите на сани ЗПУ и все остальные отправляйтесь в погоню. Куда они денутся, здесь ближайший населенный пункт в том направлении, куда они поехали, находится в шестистах километров. Им не доехать, у них бензина не хватит.
Прошло целых полчаса, прежде чем на морозе завелся трактор и еще полчаса на прицепку саней и погрузку ЗПУ. Наконец, трактор с прицепленными санями, на которых разместились солдаты и зенитный пулемет, медленно поехал по следам вездехода.
А в это время Эдик с Игорем, радостно улыбаясь, ехали по тундре. Эдик быстро приспособился к рычагам управления и, как заправский вездеходчик, управлял машиной. Игорь смотрел в окно.
Постепенно внутри вездехода от работающего двигателя и включенной печки становилось все теплее, и это создало определенный уют. После всех передряг и нервных напряжений потянуло на сон. Игорь задремал…
Не прошло и часа, как вдруг заглох двигатель. Вездеход встал.
— Игорь, просыпайся, — затормошил приятеля Эдик, — что делать будем? Бензин кончился.
— Эдик, ты лопух! У этого вездехода должно быть два бака с горючим – один основной, другой резервный. Поищи внимательнее, где-то должен быть переключатель баков.
— Я не знаю, где. Посмотри, где-то здесь должна быть инструкция.
В вездеходе становилось все холоднее и холоднее, да и темень была ужасная. Оба быстро начали замерзать после тепла.
Наконец, Игорь отыскал в бардачке инструкцию и, чиркая спичками, начал читать.
— Игорь, — заныл Эдик, — я совсем замерз, не могу больше. Слышишь, трактор шумит! Нас догоняют! Мы погибли!
— Не канючь! — с презрением посмотрел на Эдика Игорь, - нашкодил, а теперь ноешь! О чем раньше думал?
— Это все ты, ты! Если бы тебе трахаться не приспичило, было бы все нормально!
Игорь размахнулся и с силой ударил Эдика по лицу, и тот затих, утирая слезы.
А в это время трактор подъехал совсем близко. Игорь, нажимая непослушным от мороза пальцем на спусковой крючек, открыл из пулемета огонь, но ни в кого не попал. Солдаты, которые были в тракторе и на санях, спрятались за гусеницами трактора. Игорь же никак не мог остановиться, все строчил и строчил до тех пор, пока не кончилась пулеметная лента.
Воспользовавшись этим, солдаты сняли с саней ЗПУ и открыли по вездеходу огонь. Эдик попытался бросить гранату, но в руку попала пуля, и граната взорвалась, вклочья разорвав обоих Дон-Жуанов.
Теперь стрелявший из пулемета Иванов никак не мог остановиться, выливая всю злость и боль за погибших ни за что ни про что друзей. Он стрелял до тех пор, пока не кончились патроны.
Тут на лыжах подъехал старшина.
— Соберите в мешок все останки этих негодяев, - распорядился он, — заверните в вонючие портянки и бросьте на съедение песцам. Пусть хоть после смерти пользу принесут!
Вскоре все уехали, только остались одиноко стоять два мешка, да еще долго по тундре раздавалось гудение трактора, а потом и он утих. Снова наступила мертвая тишина, и также в темном небе блестела луна, отражаясь в снегах тундры, и также дьявольскими всполохами играло северное сияние. Все это навевало такую тоску, что хотелось выть. Но зато как хорошо в такую погоду сидеть в тепле, играть на гитаре и петь какие-нибудь романсы, а еще лучше слушать их и пить горячий чай.
А в Ярославле на Воинском кладбище есть могила с фотографией молодого парня в военной форме и шапке-ушанке и надпись.
Рядовой Гогин 1945-1965
Погиб при исполнении служебных обязанностей.
Да будет им всем земля пухом!
Страница автора:
http://www.proza.ru/avtor/gennadi45mail